Приключения бриллиантового менеджера

Глава 27

Топор прожил долгую жизнь и теперь уже готовился заканчивать свой жизненный путь. Он уже давно перестал считать прожитые годы, хотя если бы он мог их сосчитать то обнаружил, что ему еще нет и сорока пяти лет. В молодости он счастливо пас своих коз на благодатных землях юга, но постепенно белые пришельцы отнимали плодородные земли и выгоняли готтентотов-все дальше в пустыню. Служить же пришельцам как делали многие из его соплеменников Топор не хотел и не умел. Сейчас его племя было изгнано в западные маловодные пустынные места, не понравившиеся ни англичанам с юга, ни бурам с востока. Но и готтентоты жили на этих землях с большим трудом, чахлая растительность давала мало пищи для коз, а охота в тех местах была совсем плохая.

А куда уходить готтентотам дальше? На севере безводная пустыня Калахари, где совсем нет воды и могут выживать только редкие бушмены и негры – бечуаны. Но они все не жалуют чужаков. Бушмены их просто сразу убивают ядовитыми стрелами, а бечуаны совсем чужие для готтентотов. Недаром они себя называют "бечуана", образуя из слов "чуана", что значит "подобный" и местоимения "бот" – они. Таким образом, слово "бечуана" означает "равные" или "товарищи", и остальные для них враги. И так эти плохие соседи досаждали готтентотам. Отравят источник ядовитыми растениями и все живое вокруг гибнет, пусть люди и козы и откочуют в другое место, но хорошо, если духи предков защитят в этом пути пару коз.

Плохо жить готтентотам в новых местах голодно, и вновь возродился у них старый обычай выгонять бесполезных членов племени, обрекая на голод. Старик ли потеряет единственного сына и защитника, и некому его кормить, и его уводят далеко от родной деревни и бросают в пустыне на верную смерть. Ребенок ли лишился матери, единственного родного ему человека, и его оставляют на произвол судьбы – для хищных зверей. Вот и Топор уже почти совсем старик, еще несколько месяцев, может год и придет его время. Но все правильно: раз он стал стар и беспомощен, как ребенок, то своей смертью он лишь выполнит долг перед общиной; стать бременем для людей, было бы, преступлением.

Вот и теперь услышав, что странный белый интересуется красивыми камнями, Топор решил, что еще раз послужит своему племени, послужит приманкой. У него был один такой камень – но камень совершенно бесполезный, есть его не будешь, сам он крепок и не обрабатывается, и лишь из-за своей твердости может служить для выравнивания камней, на которых зерно растирают в муку. Но где сейчас зерно – на новых землях камней намного больше зерна – и его камень долго не будет никому нужен. Так что Топор вызвался заманить белого камнем, а потом пара крепких молодых воинов набросятся и убьют белого. Деньги же и вещи можно будет потом на юге у англичан, сменять на коз, а козы очень полезные животные, они дают молоко и мясо.

Я тем временем подошел достаточно близко к костру, и пока оставаясь в темноте внимательно вглядывался пытаясь определить есть ли тут для меня опасность. У огня сидел маленький сморщенный старик с морщинистой коричневой кожей и редкими седыми кучерявыми волосами на лысеющем черепе. На нем была одета набедренная повязка и он кутался в рваное грязное одеяло. Рядом с ним лежал его узелок с вещами. Похоже, что явной опасности не наблюдалось, да и Юнга пока не высказывал беспокойства. Ну что ж в очередной раз доверюсь его инстинктам, и я вышел к старику.

– Баас, пришел не зря, у меня есть то что баасу нужно – проговорил старик, а затем начел рыться в узелке с вещами, что то там перебирая. Наконец, найдя искомое он протянул мне что то на своей ладони. И здесь в ночи, в пламени костра, под африканскими звездами, я наконец таки увидел то, что так долго я искал. Это был крупный алмаз, и я стараясь оставаться невозмутимым, взял камень в руки, что бы его рассмотреть. В отблесках костра он мне казался каплей солнца, хотя был холоден как лед. Этот алмаз зародился в невообразимой подземной глубине, в самом сердце Земли, где раскаленная магма кипит от жара, сравнимого лишь с тем, что царит на поверхности Солнца и звезд. Невообразимое пекло выжгло в нем все лишнее, остались лишь неизменные атомы углерода, которые от давления, способного стереть в пыль горы, прилипли друг к другу так плотно, как ни в каком другом природном веществе. Медленно медленно подземная река раскаленной лавы вынесла этот крохотный пузырек жидкого углерода через слабину в земной коре, и он, когда поток лавы замедлил свое течение, наконец остановился, не немного не дойдя до поверхности.

С тех пор, за прошедшие тысячелетия лава остыла, превратившись в крапчатый голубоватый камень из отдельных зерен, вплавленных в твердую основу. Это странное образование, никак не связанное с окружающими его породами, заполнило собой глубокий округлый колодец, диаметром почти в полтора километра, похожий на воронку, горлышко которой затерялось в неведомых глубинах планеты. В остывающей лаве пузырек чистейшего углерода претерпел еще более удивительное превращение – затвердев, он стал восьмигранным кристаллом совершенной геометрической формы, размером почти с грецкий орех. Адское пекло глубин земного ядра выжгло все примеси, сделав этот камень прозрачным и чистым, как лучи самого солнца.

Подвергнутый немыслимому давлению, он так равномерно остыл, что внутри не образовалось ни трещинки, ни излома. Это было само совершенство – холодный огонь, настолько белый, что иногда даже казался мне ярко-голубым, Но до поры до времени, однако этот огненный камень спал беспробудным сном, запертый на многие века в полной темноте, и ни единый лучик света не проникал в его прозрачные глубины. До тех пор, пока в сезон дождей разлив ручья не размыл пленку почвы отделяющий камень от поверхности, и вместе с грязью и песком камень годами не перемещался вниз по течению, не изменяя своей формы ни на микрон, из-за своей изумительной твердости. Пока какой то туземный пастух готтентот не подобрал блестящий камушек где-то на берегу ручья или реки или сухого русла, и не принес его мне в свой грязной коричневой ладошке.

Похоже, что это и есть знаменитая Звезда Южной Африки, весом почти 10 грамм. Ну что ж 10 таких камешков и можно уравновесить на весах стаканчик пломбира. Я плеснул на камень и фляги с водой и наблюдал, что он остался сухим. Затем царапнул свой стеклянный пузырек, на стекле осталась видна характерная царапина. Сомнений нет, нужно брать. К сожалению упрямый старик не соглашался отдать мне камень, ни за целый золотой соверен, ни за два. Однако у меня оставалось в наличии всего 6 фунтов и немного серебряной мелочи. Конечно я бы с радостью отдал за камень все деньги, но на что они старику – он цветной – потому ему на них не купить ни участка земли, ни огнестрельного оружия, ни хорошей выпивки, ему просто это никто не продаст. Похоже он просто пытается понять сколько у меня при себе денег, а это уже настораживало. Тут я стал показывать, что мне пора, но старик никак на это не среагировал, но постоянно уходя и возвращаясь я наконец-таки уломал противного старика отдать мне камень за 5 золотых соверенов.

Старик с ловкостью фокусника спрятал полученные деньги и юркнул во тьму. А вот теперь мне предстоит трудная задача – вернуться на ферму живым. Я положил камень в карман, посадил Юнгу на плечо, и сжимая в руках оружие пошел обратно на ферму в темноте. Не успел я пройти и пятидесяти метров, мои глаза еще не адаптировались к темноте после света костра, как Юнга заверещал и спрыгнул на землю, повернувшись на право от меня. Я поднял ружье. Кто там? выходи! – крикнул я покрываясь холодным потом – похоже, что черные решили удвоить свой капитал. Я увидел как ко мне из тьмы быстро приближаются какие то тени – одна с копьем, другая наверное с дубиной и тут же выстрелил в более опасного копейщика, слава богу, кажется попал. Но перезаряжать уже не было времени, тень с дубиной в несколько скачков приблизилась ко мне и я увидел уже взмывающую дубину на фоне звездного неба над головой, и выставил блок из ружья. Удар, ружье чуть было не вырвано из моих рук, еще удар, я не сумел его правильно парировать и дубинка чуть задела меня, боль ожгла кожу на плече и предплечье. Однако, довольно здоровый негр – я видел перед собой белки глаз сверкающие в темноте, мне показалось что почти вровень со мной – а для местных я был довольно таки высоким.

Я сжал в кармане руку и высыпал в ненавистные белки свою смесь. Ага, не понравилось! Судя по всему, негр пытался протереть глаза ладонями. Получай, удар прикладом пришелся прямо по одной из ладоней трущей глаза. Похоже, что тот этого не ожидал, и свалился на оземь. Я еще от души несколько раз стукнул прикладом, стараясь попасть негру по голове, а затем добавил пару раз ножом, который воткнулся, куда то почти по рукоять. Надеюсь, это тебя притормозит, приятель, и я кинулся бежать к ферме. Пробежав пару стометровок я стал задыхаться и прислушиваться, но похоже за мной никто не гнался, буду надеяться, что гиены позаботятся о раненых неграх. Так где же тут ферма? а вот лает собака – мне туда. Украдкой я вернулся на ферму и до утра не мог заснуть, сжимая в руках ружье. Юнга же прибежал еще раньше меня и дрых, с чувством выполненного долга без задних лап.