Приключения елочных игрушек

ПРИКЛЮЧЕНИЕ ЕЛОЧНЫХ ИГРУШЕК

Из леса в город елку везли на грузовике вместе с дровами. Она измялась, закоченела и, пока валялась во дворе, была такая неприглядная, что совсем не понравилась Алеше. Но вот пришел с работы папа. Он втащил елку в комнату, поставил ее в углу на крестовину и сказал:

— Ну, теперь все в порядке.

Елка шевельнула одной веткой, потом — другой, потом — третьей и вся, наконец, расправилась, приосанилась, точно хотела сказать: «Ну? Какова я красавица?»

По всему дому запахло свежим хвойным морозцем. От радости Алеша запрыгал возле елки на одной ноге и спел песенку, которую сочинил неизвестно кто, даже может быть, он сам:

Потом он стал украшать елку игрушками. Посмотреть, как это делается, из кухни пришел кот Мордан. Это был вороватый, ленивый кот с очень плохим характером. Мышей он не ловил, зато тянул все, что плохо лежало, наевшись, спал на чердаке возле теплой и грязной трубы, а в марте по ночам сидел на крыше и орал хриплым мявом. Он сказал «Бр-р-няу» и тронул лапой Снегурочку, висевшую на нижней ветке. Снегурочка слегка покачнулась. Это понравилось коту, он тронул ее еще раз, посильней, и она, сорвавшись с ветки, упала на пол.

— Ах ты, разбойник! — крикнул Алеша. — Погоди же, я тебе задам!

Мордан хотел скрыться под диваном, но Алеша поймал его и задал ему хорошую трепку. Мордан очень разозлился. Он и так уже был зол на весь мир: на вьюгу — за то, что она так воет зимой, на солнце — за то, что оно так жарко печет летом; на дождь — за то, что он мочит его шкуру осенью. А теперь он был зол еще на Снегурочку за то, что из-за нее вышли такие неприятности. Он забрался на свой чердак и лег там у теплой трубы. В трубе тоскливо выл ветер, и от этого Мордан злился еще больше. Когда же наступила ночь, он встал, выгнул спину и засверкал глазами, как это делают все разбойники, отправляясь на недоброе дело.

Через слуховое окно он вылез на крышу, спустился по трубе в печь, отодвинул лбом заслонку и, весь в саже — черный и страшный, — пробрался в комнату, где стояла елка.

Схватить беззащитную Снегурочку было для него делом одной секунды. Мордан метнулся назад в печь, но второпях опрокинул заслонку, и тогда от грохота проснулись все игрушки.

Тряпичный Паяц, висевший на ветке рядом со Снегурочкой, первый понял, что случилось несчастье. И, хотя он был тряпичный, в груди у него билось нежное, пылкое сердце. Он задергался на своей веревочке и заплакал.

Игрушки подняли такой шум, что в соседней комнате проснулся Алеша.

— Почему вы шумите? Что у вас тут случилось? — закричал он, вбегая.

Все наперебой принялись объяснять ему и опять так загалдели, что ничего нельзя было понять.

— Тише вы, тряпичные головы! — вмешался наконец старый мудрый Дед Мороз. — Замолчите, а не то я заморожу ваши языки! Слушай, Алеша, — печально сказал он, когда все замолчали. — Нашу Снегурочку утащил злодей кот Мордан. Она висела вот здесь, надо мной, чуть повыше. Я любил ее, как дочь, и согревал… то есть, извините, замораживал своим дыханием. Но, старый дуралей, набитый ватой! Я нечаянно задремал, и в это самое время Мордан утащил Снегурочку.

И Дед Мороз заплакал от горя, на ресницах повисли длинные сосульки.

Паяц бормотал сквозь слезы:

Когда ему было очень грустно или, наоборот, очень весело, он разговаривал только стихами.

— Довольно же хныкать, будьте мужчинами! — остановил их Алеша. — Мы догоним Мордана и отобьем у него Снегурочку. Он, конечно, побоится съесть ее, потому что сейчас же заболеет ангиной или коклюшем, но он может погубить ее, кинув в теплое место, чтобы она растаяла Скорей же в погоню!

— Я поведу вас по следу Мордана. Тер-р-рпеть не могу кошек! — сказала Собака из золотой бумаги.

— Я повезу того, кто устанет в пути, — сказала Лошадь из серебряного картона.

— Я буду освещать вам дорогу, если настоящий месяц спрячется за тучу, — сказал стеклянный Месяц и сунул на всякий случай за щеку целую горсть разноцветных стеклянных звезд.

— Мы тоже пойдем с вами и уж, конечно, чем-нибудь поможем, — сказали в один голос Медведь, Лиса и Белка.

— А я, увы, не могу пойти с вами, — грустно сказал Слон.

— И я… — вздохнул Жираф.

— И я, — сказала Мартышка.

— И я! И я! — закричал Попугай.

— Хотя я очень большой и сильный, но боюсь холода, — сказал Слон. — И все мы, звери южных стран, боимся холода и не перенесем его.

— Да-да, — грустно сказал Заяц. — Мы ни за что не перенесем холода, и все погибнем в пути. Оставьте нас, пожалуйста, дома.

— Погоди, Заяц, — удивился Алеша, — давно ли зайцы стали считаться зверями южных стран? Ты, наверно, просто трусишь? Если так, то можешь оставаться. Трусы нам не нужны.

— Не нужны! Не нужны! — дружно подхватили все игрушки.

Заяц сконфузился и сказал:

— Я пошутил. Конечно, я пойду вместе с вами, потому что ничего на свете не боюсь. Без меня вам не обойтись.

— Тогда немедленно вперед! — скомандовал Алеша.

Каждый снял с елки по китайскому фонарику, вооружился хлопушками, набил карманы конфетами, яблоками, орехами, и весь отряд двинулся вслед за Собакой. Вид у всех был очень воинственный. Некий Иван Иванович, проходя в ту ночь по улице, даже остановился, взял под козырек и, держась за фонарный столб, кричал «ура».

— Кот побежал к лесу, — сказала Собака, понюхав воздух. — Торопитесь, он уже далеко. И мы не догоним его, если будем тащиться, как этот глупый Паяц.

— Что же мне делать? — взмолился Паяц, — мои тряпичные ноги совсем не слушаются меня. Разрешите мне, добрая Лошадь, сесть на вас верхом. А вы, Дедушка Мороз, держитесь, пожалуйста, подальше. От вас несет таким холодом!

И дальше он заговорил стихами, потому что ему стало очень грустно.

— Ладно, посадите этого неженку на Лошадь, — сказал Алеша. — Он не занимается утренней гимнастикой, не обливается холодной водой и потому такой слабенький. Пусть едет на Лошади.

И чтобы подбодрить своих спутников, он запел походную песенку. Ведь с бодрой песней скорей и легче идти.

Возможно, и эту песенку сочинил он сам.

На лесной опушке, там, где кончается город и начинается лес, Алеша остановил свой отряд.

— Подождите, — сказал он. — Здесь есть лесная почта. Сейчас мы пошлем всем зверям и птицам телеграммы, чтобы они ни в коем случае не пускали разбойника Мордана в свои теплые норы и гнезда.

Алеша подошел к старой одинокой сосне и подал в дупло Дятлу-телеграфисту телеграмму, написанную на языке лесных жителей. Научиться этому языку очень просто. Нужно только бережно относиться к лесу: не ломать молодые деревца, не рубить зря старые, не ворошить муравьиные кучи, не разорять птичьи гнезда — и тогда лес откроет перед тобой свои тайны, а его обитатели научат своему языку.

Дятел-телеграфист застучал клювом по древесному стволу, и этот стук услышали дятлы во всех уголках леса. Они тотчас же полетели от дупла к дуплу, от гнезда к гнезду, от норы к норе и всем-всем-всем вручили Алешину телеграмму. Они легко достучались и к Лисе, и к Филину, и к Белке, и даже к Глухарю, — и только к Медведю им пришлось стучаться очень долго, потому что зимой медведи крепко спят.

Все это дятлы сделали как раз вовремя. Через несколько минут кот Мордан уже стучался к Лисе.

— Кумушка, — простонал он жалобным голоском, — будь ласкова, пусти обогреться. Ходил в лес за елкой для мальчика Алеши, да заблудился. Темно, никак дороги домой не найду.

Но Лису не так-то легко было провести. Она сама кого хочешь обхитрит.

— Проваливай, проваливай, — сказала она коту. — Знаю, зачем пришел. Хочешь Снегурочку погубить. Пустишь тебя, а потом своей шкурой расплачивайся.

Кот даже зубами скрипнул от злости.

— Много твоя шкура стоит, — фыркнул он, чтобы досадить Лисе, которая слыла отчаянной модницей. — У нас в городе только черно-бурые ценятся, а рыжие — ни за грош.

«Побегу-ка я к Медведю, — подумал он. — Этот лежебока наверняка спит. Проберусь в берлогу, положу Снегурочку под горячий медвежий бок и был таков».

А Медведь вовсе и не спал. Он ворочался, вздыхал и ругал на чем свет стоит дятлов, которые нарушили его зимний сон.

— А это кто еще лезет? — зарычал он, как только Мордан сунулся в берлогу. — Это из-за тебя, разбойник, разбудили меня! Пошел вон сейчас же!

И он так стукнул кота своей увесистой лапой, что тот отлетел от берлоги на тридцать три шага, и долго потом из глаз у него сыпались искры.

«Надо бежать скорей к Зайцу, — решил кот, когда пришел в себя. — Прикрикну построже на этого трусишку, он и откроет мне дверь».

Но Заяц в это время встречал с друзьями Новый год и был в ту ночь такой храбрый, что если бы тут не лежал снег, а плескалось море, то и море ему было бы по колено, а все коты — просто тьфу!

— А ну-ка, брат Косой, и ты, брат Серое Ухо, — закричал он из-за двери, — помогите-ка мне разделаться с этим негодником.

Заяц подергал дверь, запертую на крепкий засов, но та, конечно, не открылась.

— Ладно, — примирительно сказал он. — Счастье твое, что дверь примерзла к косякам, а то бы тебе не поздоровилось.

Проклиная всю заячью породу, кот побежал дальше.

«Надо добраться до Волка, — думал он, прибавляя ходу. Он знал, что Волк лежал в своем логове, в замерзшем болоте, глядел сквозь бурелом на луну и выл от голода. — Пообещаю ему добыть ягненка, он и пустит».

А погоня между тем добралась уже до лисьей норы.

— Ах, уберите, пожалуйста, свою собаку, — сказала Лиса, когда Алеша постучал к ней. — Вот так. И пусть она не подходит ближе, я ужасно боюсь собак… Здравствуйте, кумушка, — обратилась она к своей елочной сестрице. — Как вам живется в городе? А у вас в городе, я слышала, нас перекрашивают в черно-бурых. Ты, милая, должна знать, где это делается.

— Ну как же, кумушка, отлично знаю, — отвечала елочная Лиса.

И они затараторили про свои лисьи дела так бойко, что и слова нельзя было вставить в их разговор.

— Р-р-р, гав! — прикрикнула на них издали Собака. — Перестаньте болтать о пустяках. Я чую, здесь был кот Мордан. Ты не пустила его в нору?

— Что вы, что вы, уважаемая Собака! — испугалась Лиса. — Разве я осмелилась бы пустить его! У меня порядочный дом. Мордан побежал к медвежьей берлоге, я сама видела.

— Вперед! Нельзя терять ни минуты, — заторопил Алеша свой отряд, и они побежали дальше по следу Мордана.

Собака первая подскочила к медвежьей берлоге и принялась громко лаять, чтобы разбудить хозяина. Медведь только что задремал и теперь взмолился, едва не плача:

— Бедный я, несчастный, старый Медведь! Я проспал всего навсего тридцать три дня и тридцать три ночи, я устал, я не выспался. У меня нет сил даже рассердиться как следует. Ну что вам нужно от бедного старого Медведя?

— Извините, пожалуйста, — сказал Алеша. — Мы преследуем разбойника кота Мордана. Вы случайно не пускали его в свою теплую берлогу?

— За кого вы меня принимаете? — обиделся Медведь. — Никогда в жизни не имел дела ни с какими разбойниками… Кроме… гм… пчел. А Мордана, когда он сунулся ко мне, угостил хорошей затрещиной. И уж если он не валяется возле моей берлоги, то наверняка побежал к Волку. Это волчье дело — путаться с разбойниками. А теперь прощайте и не вздумайте опять разбудить меня, а то я, кажется, могу рассердиться по-настоящему.

— Спокойной зимы! — пожелал ему Алеша, и отряд снова поспешил вслед за Собакой.

Кот услышал за собой погоню, когда был уже недалеко от волчьего логова.

«Ну, нет! — сказал он самому себе. — Меня не так-то легко поймать».

Он распушил свой хвост, выпачканный в саже, мазнул им по ясному месяцу, по ярким звездам, и в лесу стало так темно, что Паяц затрясся от страха и застонал:

В городе в это время тоже стало темным-темно, так что некий Иван Иванович, который все еще не дошел до дому, споткнулся и упал в сугроб.

— Я ничего не вижу, — сказал Алеша. — Наши фонарики догорели, а мы даже не можем ориентироваться по звездам.

— Друзья, вы забыли про меня, — сказал стеклянный Месяц.

Он вынул из-за щеки стеклянные звезды и всплыл вместе с ними в небо. И в лесу стало светлее прежнего.

А кот в это время уже стучался у волчьего логова.

— Послушай, Волк, — сказал он, — хочешь, я помогу тебе утащить ягненка? Пусти только меня обогреться в твоем логове.

— Э-э-э, братец, — усмехнулся Волк. — Всем уже известно, за каким делом ты шляешься по лесу. Никто тебя не пустит. Один я могу пустить, потому что я такой же разбойник, как и ты. Мне наплевать на снежную девчонку, делай с ней, что хочешь, — только одного ягненка мне мало. Давай торговаться.

— А сколько ты хочешь? — спросил кот.

— Подожди, подумаю. — Волк помолчал немного и сказал: — Ладно, хоть и нечистое это дело, а есть хочется. Добудешь пяток?

— Хорошо, — согласился кот. — Мы сделаем так. Пойдем на колхозную ферму, сторож спросит: «Кто идет?» А я отвечу: «Кот Мордан». И стану к нему ластиться да мурлыкать. Пока он от скуки будет со мной возиться, ты тем временем хватай ягнят, сколько тебе нужно. Согласен?

— Ладно, входи. Только если обманешь, с самого шкуру спущу. Мне все равно — баран или кошка, — предупредил Волк. — Бросай девчонку сюда, этот угол потеплее.

Но логово Волка было такое холодное, что Снегурочка даже в самом теплом углу таяла очень медленно. С нее и трех капель не упало, как уже примчался Алешин отряд.

— Здесь, — сказала Собака, едва переводя дыхание.

— Хлопушки к бою, — тихо приказал Алеша. — Огонь!

Грянул дружный хлопушечный залп. Волк вообразил, что к его логову пришли охотники, поджал хвост и скрылся в буреломе.

— На штурм! — закричал Алеша.

Собака тотчас же нырнула в логово и вытащила оттуда сначала полуживую Снегурочку, а потом — злобно ощетинившегося кота Мордана, которого тут же связали елочной канителью.

Снегурочка была в глубоком обмороке. Ей потерли виски муравьиным спиртом, и она очнулась.

— Дайте ей для подкрепления мороженого, — сказал Алеша.

Дед Мороз тотчас же положил перед ней целую груду самого лучшего мороженого, но она была так слаба, что почти не притронулась к нему и съела только пять эскимо, три порции клубничного и два пломбира с изюмом.

Потом ее посадили на Лошадь и повезли домой. А Паяц, распевая веселые стихи, шел всю дорогу пешком и совсем не жаловался на свои тряпичные ноги.

Небесные звезды и месяц умылись набежавшим облачком и опять засияли над всей землей.

В городе некий Иван Иванович, выбираясь из сугроба, очень дивился тому, что некоторое время на небе было два месяца, а потом опять стал один.

Дома игрушки устроили над котом Морданом суд.

— Пусть он умрет позорной смертью! — кричали они. — Утопим его в помойном ведре.

Но Алеше стало жаль его; ведь они так долго прожили вместе.

— Нет, — сказал он. — Не надо топить его в помойном ведре. Давайте простим его. Я помню, он когда-то был очень добрым и ласковым котом, а злым стал, должно быть, от безделья. Пусть он займется полезным делом, поймает, например, сто мышей, и тогда, конечно, исправится. Согласны?

Все закричали:

— Согласны! Согласны!

А Мордан заплакал от раскаяния и пошел в чулан выслеживать и ловить сто мышей. И все видели, что, проходя через кухню, он совсем ничего не стянул.

В это время старые стенные часы простуженно захрипели, готовясь пробить полночь. Паяц залез на стул и продекламировал:

Игрушечные слоны, медведи, мартышки, белки, жирафы и зайцы заплясали вокруг спасенной Снегурочки.

— Тише! — крикнул вдруг старый мудрый Дед Мороз. — Алеша уснул.

И тогда все заняли свои места на елке и тоже заснули, как будто и не случилось ничего необыкновенного.

Некто Иван Иванович… Впрочем, уснул и он. И только Дед Мороз не стал спать.

Он взял свою суковатую палку и ушел за подарком для Алеши, потому что кто же принесет детям подарки, если все Деды Морозы будут спать в новогоднюю ночь. Но прежде чем уйти, он снял свою ледяную рукавицу и спрятал в нее спящую Снегурочку, чтобы она не растаяла…