Приключения менеджера. Война

ГЛАВА 6

Мой отряд уже несколько дней продвигался на юг, где нам предстояла кровавая работа. Мы должны были доказать этому старому, уже выжившему из ума вождю басутов Мшевешме, что его ставка на англичан не сыграла, а наоборот втравила его в новые крупные неприятности. Предстояла зачистить приблизительно 2 тысячи человек, и хотя всю основную работу должны были проделать садисты зулусы, но нам предстояла поддержать тех метким огнем своих винтовок. Нас будет всего 30 воинов, поэтому ни рабов, ни работников нам сейчас не набрать. Отряд под командованием Фридриха составлял 25 моих человек плюс трое присоединившихся к нам молодых буров, еще двух проводников мы должны были взять ближе к границе. Мы быстро передвигались верхом, имея наготове запасных вьючных лошадей, нам предстояло быстро закончить свою работу, так как дома на прииске было не спокойно. Мало мне было полторы тысячи бродячих старателей, которые так и лезли на мою территорию, словно мухи на мед, (Впрочем, благодаря моим черным воякам Буля уже десяток из них кормят гиен и шакалов). Так еще и алмазы уже открыли, и вдобавок к приближающейся волне старателей, я могу получить еще и волнения среди моих приисковых рабочих. Поэтому кровь из носу, но мне нужно было вернуться на прииск к новому году. Наш отряд был вооружен новыми многозарядными английскими ружьями, по типу американского винчестера, только что поступившими в продажу в 1866 году, винтовками Снайдера-Энфильда. Такие же 12 винтовок везли наши вьючные лошади для буров проводников и в качестве платы за найм зулусов. Боеприпасов мы тоже взяли с избытком, памятуя о том, что патронов мало не бывает. Но ящики на лошадях не провезешь, поэтому нам их приходилось вскрывать, заворачивать по сотне патронов в вощеную бумагу, потом все это упаковывать во вьюки. Продуктов же мы почти не везли с собой, что бы ни отягощать своих лошадей. Для меня сейчас главное скорость, а я сейчас при деньгах и мы можем покупать необходимые нам продукты на встречных фермах. Мы ехали молча, наклоняясь вперед в седлах, глядя перед собой. Ритмичные удары копыт звучали барабаном войны. Пока мы движемся, я коротко напомню, в чем отличие этих двух чернокожих племен между собой. Все восточные племена Юга Африки можно приблизительно разделить на две большие группы: амазулу и их потомки, и племена макати, или басуто. Все, в ком течет зулусская кровь, в том числе племена свази, манокские кафры, матабеле и другие, по характеру очень воинственны и прекрасно сложены физически. Племена басуто совершенно не похожи на племена амазулу. У них даже свой язык, который называется сесуто. Единственное, что объединяет эти два больших племени, – их общая ненависть к бурам. Басуто не любят воевать, по характеру они робкие и застенчивые. В отличие от зулусов басуты увлекаются мирными ремеслами, стремятся к культуре и даже не против принять, иногда, христианскую веру. По сравнению с рослыми и крепкими зулусами представители племени басуто имеют хрупкое телосложение, болезненный вид, и сознание собственной неполноценности по отношению как к белому населению, так и к своим темнокожим собратьям. При их природной застенчивости это не позволяет им, в случае необходимости, дать отпор вероломным зулусам.

Мы быстро передвигались на юг по засушливому вельду, оставляя за собой целые клубы красной пыли, пока не прибыли на место встречи. Граница близко. Тут, на обговоренной заранее ферме, нас уже ожидали два проводника, ветераны басутских войн, покрытые шрамами от копий и стрел, пожилые буры Ян и Дитрих.

Приятно познакомится, господин президент Бранд, отзывался о Вас более чем лестно- сразу начал подлизываться к ним я. – Позвольте в качестве платы за Ваши услуги сразу вручить Вам эти новые британские многозарядные ружья.

Спасибо на добром слове, мы с удовольствием еще раз накажем этих мошенников басутов, за то что их старый завравшийся в конец вождь не отдает свои долги- сказал Дитрих.

Ян стоял рядом, и его каменное лицо не выражало никаких эмоций. Да, это были молчаливые буры с коричневыми загорелыми лицами и выпачканными табаком бородами с проблеском седины – рослые мужчины со спокойствием буша в глазах. В их вежливой неторопливой речи слышалась горячая и свирепая любовь к зверям, на которых они охотились, и к земле, по которой так вольно передвигались. Я испытал к ним невольное уважение, которое еще усилилось, когда потом мне пришлось рядом с ними воевать.

Мы обсудили план предстоящей военной компании: вначале, мы выдвигаемся в район ближайшей басутской деревни, где начнем стрелять, наша главная задача погнать беженцев из деревни в сторону соседней, которую уже атакуют перед этим наши мясники зулусы. Когда наши беженцы будут убегать, то угодят им прямо в лапы. Если же басуты подтянули к границе крупный отряд воинов в 500-1000 человек, то нам придется отступить и пробираться на соединение к зулусам в обход, главное что бы нас не зажали здесь, в предгорьях. Если нам придется бросить наших лошадей, то пешком нам далеко не уйти.

Пересечение границы прошло без проблем, мы добрались до берегов довольно широкой речки, перешли ее вброд, поднялись на топкий глинистый берег и направились к высоким горам, синие хребты которых высились вдали. Насколько мне известно, это было продолжение Драконовых гор, тянувшихся к берегу на протяжении 90 км или около того, – длинный отрог, оканчивавшийся невысокой горой. Скоро начались крутые холмы постепенно переходящие в предгорья. Эти предгорья оказались чуть повеселей вельда, тут было больше влаги и зеленей растительность. Невысокие горы часть с голыми вершинами, часть с зелеными покрытыми кустарниками склонами словно бы радовались, они приветствовали нас под голубым океаном небес. Через час наши проводники вывели нас на пикет басутов.

Здесь дороги для конных все наперечет, так что они где то там- показал направление рукой наш более словоохотливый проводник Дитрих. Ян только кивал, молча подтверждая его слова, как вдруг он резко вскинул ружье и выстрелил. Действительно, на открытое место на склоне горы высящейся перед нами, выбежал удирающий от нас сторожевой пикет басутов в количестве пяти воинов. И хотя было довольно таки далеко, но я увидел, что один из бежавших негров спотыкнулся и упал, правда, вскоре он снова вскочил и заковылял дальше. Мы открыли стрельбу. Раздалось полтора десятка выстрелов, и далее уже было заметно, что пара человек убежали, двое лежат неподвижно, а один где-то затаился в траве.

– Ну теперь уже все бусуты в округе знают что мы идем, можно уже не торопиться- сказал Дитрих- развели пальбу, а толку?

И они ворчливо переговариваясь вместе с братом, оставили нам своих лошадей и прихватив с собой пару молодых буров из нашего отряда пошли проверить результаты нашей стрельбы. Понятно, что старые и опытные волки передают свой опыт молодым зеленым волчатам. Через полчаса они вернулись и доложили, что добили двух раненых прикладами своих винтовок, один чернокожий был уже мертв к их приходу.

Есть тут одно удобное местечко, по дороге на их деревню, где басуты нам могут устроить встречу, а нет, так подальше найдется парочка таких мест. Смотреть в оба – предупредил нас Дитрих.

Мы двинулись дальше. Местность между тем становилась все более дикой и живописной. Здесь растет густой кустарник вперемежку с группами высоких деревьев, кругом холмы и крутые скалы, возвышающиеся к небесам так прямо и гордо, как будто это монументы, поставленные рукой человека, а не памятники, воздвигнутые самой природой в честь прошлых веков. Все это обширное пространство казалось громадным парком. Многие деревья здесь были так высоки, что птицу, сидящую на верхушке одного из них, трудно убить из обычного ружья. Чтобы рассмотреть их верхушки нам приходилось так высоко задирать головы, что приходилось придерживать свои шляпы рукой. Все они перевиты гирляндами из темно-зеленого висячего мха, местами разукрашенного громадными орхидеями всевозможных ярких цветов. Мох этот – растение весьма полезное, как нам рассказал наш словоохотливый проводник Дитрих, местные туземцы добывают из него чудную темно-красную краску и красят ею кожи и ткани.

Басуты ждали нас в первом же из удобных для засады мест, там дорога проходила между двух высоких скалистых холмов, где и расположилось полторы сотни чернокожих воинов, рассчитывающих обрушить с вершин на нас свои копья и стрелы. Но Ян нарушил их планы. Он остановил нас неподалеку, а сам медленно поехал вперед, на разведку, а когда он выстрелил из своего ружья в показавшееся ему подозрительным место, то басуты подумали, что их обнаружили и с диким воем высыпали наружу. Но каково же было их удивление, а они привыкли, что белые после выстрела должны перезаряжать ружье, когда Ян, используя свою новую многозарядную винтовку, хладнокровно перебил десяток воинов, пока те не поняли, что пора снова прятаться. Убитые чернокожие воины после метких выстрелов бура падали, словно пораженные мгновенным ударом молнии. После чего часть нашего отряда, оставив лошадей коневодам, подошла к Яну и стали выискивать спрятавшихся в густом кустарнике и за камнями басутов, ведя прицельный периодический огонь. Пятерка же наших воинов вместе с Дитрихом стали пониматься на один из рядом расположенных с нами холмов, со склона которого им открылся вид на прячущихся воинов басутов. Раздался залп, другой, и чернокожие начали бежать, не выдерживая такой темп огня. Оставили они на месте своей неудавшейся засады два десятка мертвых тел, а похоже, что у них были еще раненые. Мы неторопливо продвигались к деревне, но она уже была покинута, жители ее бежали.

Попадут прямо в лапы своим зулусским друзьям- заметил Дитрих.

Фридрих приказал остаться на ночлег в деревне, готовить ужин и выставлять караульных. В спешке басуты потеряли много скота, который возвратился по привычке в деревню. Пару коров мы забили на ужин и с удовольствием перекусили жареной на костре говядиной. Ночью никто не попытался на нас напасть, негры ночью не воюют, им холодно. Только одни зулусы прослыли в этих местах непобедимыми воинами, атакуя по утрам, когда все остальные негры стараются не вылезать из под одеяла, пытаясь согреться. На следующий день мы стали продвигаться дальше и скоро увидели овальные щиты покрытие коровьими шкурами и украшенные перьями головы наших союзников. Белые перья головных уборов издали казались мне пеной на гребне волны. Как мы и рассчитывали басуты в своем бегстве неожиданно наткнулись на зулусов а поскольку воинов у них было всего 130 человек, из которых десяток было уже ранены, против 470 у зулусов, то басуты сразу же обратились в бегство. Зулусы преследовали их и десяток убили, а десяток поранили, но больше никого не догнали. Но, они вполне отыгрались на женщинах и детях басутов, тех успело разбежаться менее половины, а 350 человек были перебиты зулусами. При этом часть из них умирала в жестоких пытках. Я встретился с предводителем зулусского отряда. Это был молодой высокий чернокожий, с грацией хищника, широкой улыбкой на лице, и руками по локоть в крови. Но кто я такой, чтобы его осуждать за жестокость? Как говорится: "в каждой избушке, свои погремушки".

Приветствую славного вождя зулусов и моего хорошего друга Мкопане- наш глава отряда Фридрих начал знакомство с военным начальником зулусов.

Далее он передал ему обещанные ружья в качестве платы за поход. Вождь зулусов сразу надулся от гордости и задрал к верху свой нос. Полученные от нас ружья он распределил между своими людьми, и те сразу начали из них стрелять, радуясь частым выстрелам.

– Похоже, что боеприпасы к этим винтовкам кончатся уже через неделю. – сказал я Дитриху.

Вот еще вздумали, неграм хорошие ружья отдавать- недовольно пробурчал он.

Воспользовавшись светлым временем суток мы двинулись к другой деревне басутов- причем наши зулусы побежали вперед, обгоняя наших лошадей. Мы их догнали почти у самой деревни. Дорога шла все больше в гору, подъем продолжался почти два часа. Но вот, завернув за один громадный выступ горы, мы вдруг очутились на обширном, ровном и открытом пространстве, на котором было разбросано множество хижин. На площадке стояла целая армия черных воинов, распределенная по полкам, как у бледнолицых. От блеска множества металлических наконечников копий и дротиков резало глаза. Немного в стороне помещалась группа вождей и военачальников. Кажется, что басуты наконец начали браться за ум – я увидел, что они нагнали сюда почти 600 своих воинов, выстроившихся рядами. Наши 470 зулусов также выстроились в ряд и традиционно начали обмениваться оскорблениями со своими врагами, распаляя себя перед смертельной схваткой.

Это мы удачно подъехали, лучше момента нам не найти- подумал я. Фридрих считал так же, и мы проскакали между отрядами, открыв частый огонь по басутам из винтовок. Шиты из коровьей шкуры были плохой защитой от пуль и прикрывающиеся ими воины басутов рядами падали на землю. За несколько минут мы выпустили 300 зарядов, почти каждый, из которых, попал в цель. Басуты не выдержали нашего огня и побежали- за ними с ревом устремились зулусские воины. Они догоняли охваченных паникой басутов и кололи их в спину своими ассегаями. После того, как отряд басутов был разогнан, причем успело убежать только не более ста пятидесяти воинов, часть зулусов устремилась в деревню, стремясь перехватить как можно больше женщин и детей своих чернокожих противников, а небольшая часть вернулась на поле боя. Там они начали добивать раненых врагов. Здесь это делать не безопасно – старый туземный трюк состоял в том, чтобы притвориться мертвым на поле боя в ожидании, когда враг начнет подсчитывать убитых и грабить их, а потом неожиданно напасть на своего противника. Командир басутов, высокий и крепкий негр средних лет тоже оказался только ранен в плечо. Его радостно подняли на ноги, а потом распяли на земле. Затем начались пытки, несколько часов ему размалывали кости и отрезали кусочки мяса ножами. Он долго вопил как резаный (теперь я понимаю значение этого слова) и наконец выбился из сил и затих. Но зулусы еще долго продолжали с ним свою любимую забаву. Как мне потом передали, этот погибший был настоящим чернокожим расистом (уже тогда). Когда зулусы только начали его пытать, он сказал им: "Я умру. Но я счастлив, что умираю не от рук этих жалких буров, а от рук темнокожих и смелых людей, таких же, как я…". Ну, надо же, нашел он, чем гордится, что трусливые буры не стали из него кишки вытягивать, а храбрые негры стали. Странное тут у них понятие о храбрости. А то, что нас, тридцать человек за пару минут обратили в бегство шесть сотен, таких вот храбрецов, это ничего не значит.

Наш привычный ко всему, и повидавший всякого Дитрих, коротко сошелся с мрачным весельчаком зулусским командирам Базо, и по приятельски учил его военным стратегиям буров:

Утром вся деревня должна быть уничтожена. Если что можно сжечь, то сносите в кучу и поджигайте. Все, включая заборы, орудия труда, одежду. Разбивайте все, что нельзя сжечь. Затем пусть рабы сломают и разберут все дома. Когда басуты вернутся, они не должны найти тут ничего уцелевшего. И перед тем как возвращаться назад, в лагерь, также вытаптывайте поля.

В деревне зулусы уже резали своих пленников, я туда не ходил не смотрел- это работа зулусов, для них ее и наняли. Я только попросил выделить мне парочку пленных, что бы те доставили наше послание до вождя Мошвешве. Наконец зулусы мне привели двух человек: женщину средних лет и старика с выражением животного ужаса на лице.

Я толкнул Фридриха в бок локтем. Он меня понял, подошел к пленным остановился перед ними и произнес:

Слушайте и потом не говорите, что не слышали, передайте вашему королю Мошвешве, что если мы узнаем, что он будет дружить с англичанами, то мы будем приходить сюда до тех пор, пока никого из басутов не останется в живых. Теперь, если Вы поняли, кивните.

Дитрих стоял рядом и переводил его слова. Когда он окончил, чернокожая женщина испуганно закивала, несколько ожерелий на ее шее, сделанные из скорлупы страусиных яиц и ярких керамических бусинок, часто застучали друг об друга. Старик же оставался недвижим, потухший взгляд его не выражал никаких мыслей, а из его рта свешивалась ниточка слюны.

Похоже, что старик сошел с ума- развел руками Фридрих. Как-то поняв, что старик нам больше не пригодится, стоящий сзади зулус проткнул того своим ассегаем. Старик свалился и затих, женщина испуганно сжалась.

В деревне же все захваченные в плен женщины басутов были истреблены, а головы их детей размозжены о камни; во многих случаях это произошло на глазах у захваченных в плен матерей. Да, не хотел бы я попасть в плен к чернокожим!

На ужин мы лакомились захваченным у басутов в деревне хлебом, так как большинство своего скота басуты уже угнали и спрятали, а оставшийся мы отдали зулусским воинам, которые предпочитали в еде мясо. Подсоленный кукурузный хлеб, запекается в листьях. Мельниц тут нет: женщины мелют муку ручными каменными жерновами и сразу же сажают тесто в печь. Устраивается эта печь так: в брошенном термитнике проделывают дырку и закрывают вместо заслонки плоским камнем. Иногда огонь разводят прямо на утоптанной земле; когда почва достаточно нагреется, прямо на нее ставят сковородку с короткой ручкой, а то и просто кладут тесто на землю. Лепешку накрывают металлической миской, со всех сторон подгребают угли, а сверху на миске разводят огонь. Подобный хлеб восхитителен. Вкуснотища! Досталось нам и некоторое количество местного пива. Свежее и даже двухдневное местное пиво на вкус сладковатое, с кисловатым привкусом, очень приятное в африканскую жару, а также для больных лихорадкой, которым всегда хочется кислого питья – одного стакана пива довольно, чтобы утолить жажду и успокоить больного. К тому же в пиве разболтана мука (очень удобный способ ее употребления), так что получается очень сытно. По всей вероятности, этот сорт пива совсем не вреден: даже те, кто сильно злоупотребляет им, не болеют никакими особенными болезнями и не сокращают себе жизнь. Наверное, из-за мизерного количества содержащегося в пиве алкоголя. Поэтому так негры и любят водку и другие спиртные напитки белых, на их пиве невозможно достичь радостей алкоголизма. Хотя среди местных черных и практикуется посылать врагам отравленного пива, но зулусы уже до нас выдули почти все запасы, и никто не пострадал, так что мы пьем наше пиво спокойно.

Кстати, откуда у негров кукуруза? Ее родина Центральная и Южная Америка, но уже Васко да Гама останавливаясь в Южной Африке, на своем пути в Индию, угощался у чернокожих кукурузой. Сплавать за ней сами негры не как не могли, они не мореплаватели, все острова вокруг Африки, или заселялись народами других рас или же оставались незаселенными. Так Канарские острова заселялись белыми, Мадагаскар – индонезийцами, а острова Зеленого мыса, Св. Елены, Вознесения так и оставались незаселенными до прихода европейцев. Особенно это заметно, здесь в Южной Африке, негры видели остров Роббина в Столовой бухте будущего Кейптауна, но добраться туда не могли. Теоретически, конечно, они могли получить кукурузу от экспедиции Кабрала, который приставал к берегам Бразилии, по пути в Южную Африку, но практически это маловероятно. Была ли тогда у охотников и собирателей, населяющих Бразилию кукуруза? Если была, то зачем ее загрузил Кабрал, который намеривался плыть в Индии? И главное, зачем он ее выгрузил в Южной Африке и открыл полеводческие станции у негров, что бы она за какое-то десятилетие распространилась так широко на юге черного континента? Чернокожие здесь, в своем большинстве, земледелие не уважают. Сплошные загадки истории.

После ужина я осмотрел при свете факелов находящееся за деревней кладбище, раз уж я сюда попал, то мне нужно просвещаться. Это кладбище располагалось в прекрасной роще, где некоторые деревья были великолепны и достигали большой высоты. Тела не хоронили под землей: они стояли под деревьями в больших деревянных гробах. Часть из гробов уже развалилась, так что можно было увидеть скелеты. Иные останки, словно бежали из дощатой тюрьмы, лежали на земле подле гробов. Повсюду белые кости и груды праха…

Вокруг останков нескольких девушек лежали еще их медные кольца и браслеты. Сокровища, вместе с которыми похоронили какого-то богача, рассыпались вместе с ним. Кое-где лишь блеск украшений из меди, железа или слоновой кости в кучке праха указывали, что здесь когда-то был погребен человек.

А вот, похоже, "гробница" какого-то древнего великого вождя. Гроб стоял на земле, окруженный тремя большими сундуками с сокровищами покойного монарха. Между и поверх сундуков были навалены груды всевозможной утвари: керамических кувшинов, блюд, горшков, большинство из которых уже было в виде черепков, ржавых железных стержней, медных и бронзовых колокольчиков, и прочих предметов, которые вождь пожелал унести с собою в мир иной. Вот Вам и знаменитые сокровища кафрских королей! А главное, все здесь такая дребедень, что даже на память нечего взять. В неверном свете факела все это казалось просто грудой пыльного мусора. Привлеченный светом моего факела на эту кучу мусора или же сокровищ (для кого как) поднялся крупный скорпион. Он принялся сгибать и разгибать хвост, и на кончике красного жала выступила прозрачная капля яда, сверкавшая, словно бриллиант, в полумраке ночи. А ведь тут, могли бы находится и алмазы. Вот негры бездельники, могли бы спокойно насобирать драгоценные камни, а здесь их тоже много, да за сотни лет еще и отшлифовать алмазы, трением друг об друга. Нет, они все ждут, что придут белые, и все за них сделают!

Кроме того, вокруг царской могилы лежало множество скелетов – не менее тридцати. Это конечно же были рабы, убитые вместе с государем, чтобы в загробном царстве он явился среди прочих африканских властителей с достойной свитой…Милые здесь живут люди, а главное добрые. Ладно, вполне достаточно на сегодня экскурсий, мне пора в лагерь, готовиться ко сну.

Все происходящие за сегодняшний день сцены конечно не приятны, но в главном наш поход пока похоже проходит удачно, уже перебиты 1,5 тысячи басутов. Еще бы одна такая деревня и можно возвращаться домой. А что до басутов- они вполне могли бы работать у меня и жить себе припеваючи, но нет, они с каким то злобным упорством лезут в союз к англичанам. А зачем? Конечно, что бы потом напасть на мой прииск, всех убить, и все разграбить.

Но выполнить намеченный план оказалась не так просто. В следующей деревне мы застали только два десятка стариков и калек, которым было трудно бежать, и которых наши разозленные зулусы сразу перебили. Я смотрел, как воины зулусы начали пытать одного из оставшихся стариков басутов, кажется наиболее авторитетного из этой группы. Старик негр выглядел крайне жалко, от него остались почти одни кости. Он почти ослеп на оба глаза, и одна рука, а именно левая, была мертвенно-бледная и сморщенная. Посмотрев пару минут, как зулусы пытаются его разговорить, я развернулся и ушел, зачем тратить время на это бесполезное занятие, наверное, этот старик ничего не знает. Похоже, что весть о нашем нашествии вселила настоящий ужас в сердца басутов и теперь вся округа скрывается в панике от нас. В попытках найти этих беженцев наши зулусы разбились на небольшие отряды в 50 человек и стали прочесывать местность вокруг, ища, где могут прятаться беглецы. В то время многие басуты скрывались в пещерах, откуда их дымом выкуривали зулусы. И это уже происходило не первый раз, так проезжая мимо одной из уже проверенных пещер наш проводник Дитрих позвал меня туда заглянуть. Здесь пытались прятаться беглецы басуты в одной из предыдущих войн. Свод первой пещеры был черным от копоти; остатки обгоревших бревен лежали у входа. Земля под ногами была усеяна сотнями черепов и скелетов. В беспорядке валялось оружие туземцев, горшки, ложки, табакерки и кости людей: все это напоминало огромную общую могилу. В одной зале пещеры было обнаружено около двух-трех сотен скелетов; в другие я не заходил.

Во время своих поисков зулусы проявили природную смекалку, которая меня очень удивила, от них я этого не ожидал. Найдя в лесу пасущеюся корову, отбившуюся от стада, они решили выследить, куда пойдет корова, и не приведет ли она их к басутам.

После этого выведя корову из леса, они спустили ее с привязи; та с радостным мычанием бросилась бежать с такой скоростью, что зулусы едва мог поспевать за ней. Таким образом, они шли целый день и всю ночь. Ночью корова останавливалась, чтобы отдохнуть и пощипать травы. Она охотно позволяла зулусам доить себя во время остановок. На рассвете следующего дня, после запутанных переходов по горам (удивительно, как животные могут хорошо находить дорогу), зулусы и их проводница очутились около большого загона для скота. Загон был расположен на громадной луговине, окруженной высокими холмами, поросшими густым лесом. Корова стрелой помчалась к стаду. Прибежав туда, она принялась громко мычать и вертеть во все стороны головой, и мычала до тех пор, пока к ней не подбежал маленький теленок, который тотчас же принялся сосать ее, а она стала его облизывать.

В стороне, около деревьев виднелось несколько басутских женщин. Они занимались очисткой от сучьев и листьев громадной груды ветвей, из которых устраиваются хижины дикарей.

Так нашим храбрым зулусам вначале улыбнулась удача, они нашли и вырезали около ста двадцати человек, пытавшихся спрятаться от нас, но потом пошла черная полоса: два их отряда попали в засаду басутов. Но басуты не могли на равных сражаться с зулусами, так что остатки зулусских отрядов вышли обратно к нам, потеряв не более 50 воинов. Басуты вначале имели такие же потери, несмотря на свое громадное превосходство в численности, но преследуя их увлекшиеся отряды нам удалось метким огнем перебить еще около 30 человек. На следующий день басуты уже попытались заманить в засаду наш отряд, внезапно отрезав нас с двух сторон в одной из долин. Кругом раздавались радостные крики торжествующих дикарей, размахивающих своим оружием. Не теряя времени, мы схватили винтовки и принялись за работу. Воины басутов падали, как мухи, но рассвирепевшие дикари не унимались и подступали все ближе. Прорвав ураганным огнем их ряды, мы расчистили себе путь и сумели прорваться и уйти от них с помощью наших лошадей. Мы счастливо избежали потерь со своей стороны, но эта неудачная засада стоила басутам еще 50 воинов. Это было особенно удивительно, так как в руках многих дикарей, напавших на нас, я увидел ружья, хотя стреляли они крайне плохо. Наверное, это был какой-то элитный отряд чернокожих. Когда я спросил об этом у Дитриха, он рассказал мне, что туземцы вообще плохие стрелки, а ружья у них, которые им продают их английские друзья, конечно, прескверные – многие из них были сделаны просто-напросто из газовых трубок, пулями же служили по большей части кусочки железа, отломанные от старой металлической посуды, и даже острые кремешки и камешки. Наши же ружья дикари прозвали "ручными молниями". Но, похоже, что теперь Мошвешве стягивал свои отряды со всех концов земли басутов, рассчитывая задавить нас их количеством.

У него почти 20 тысяч воинов, кажется, что пора нам бежать отсюда. А то, что мы не добрали до своей нормы две сотни человек, так наши зулусы не успеют быстро скрыться с этой территории. Пусть эти кровожадные дикари взаимно уничтожают друг друга, никто по ним скорбеть не будет. Да и местность вокруг нас была уже изрядно загажена трупами, которые наши зулусские друзья и не думали хоронить. Как бы на жаре, не подхватить какую-нибудь заразу. Я вспомнил, как вчера мы проезжали мимо одной из ранее разоренных деревень, зрелище было отвратительное. От вони гниющих тел было невозможно дышать – крики, вой, и карканье падальщиков служили подходящим звуковым сопровождением. Небо над нами потемнело от стервятников: в нем кружили черные вороны, пикировали стремительные коршуны и парили на широких крыльях грифы. Вокруг каждого трупа с распухшим от газов животом хохотали и выли гиены; похожие на маленьких собак шакалы, настороженно оглядываясь, подбегали, чтобы отхватить кусочек потрохов. Грифы подпрыгивали, хлопая крыльями, клевали друг друга твердыми, как сталь, изогнутыми клювами и ими же пробивали себе дорогу в брюшную полость. Благо, что зулусы любят вспарывать своим жертвам животы, это у них своеобразный фирменный знак. Высокие черно-белые марабу, торжественные, словно гробовщики, подкрадывались поближе, сверкая голодными глазами на голом, похожем на маску лице, снизу у них свисал с горла зоб – голый, розовый, точно его обварили кипятком. Своими длинными мощными клювами марабу отрывали полоски мяса, уже покрытого зеленоватой пленкой разложения, и, задрав голову к небу, широко раскрывали рот, с трудом пропихивая лакомый кусочек в забитый до предела зоб. А потом наши друзья зулусы украшают себе голову перьями этих милашек, и никакой трупный яд их не берет! Вонь от гниющего мяса и хищников доносилась до нас, мы изменили свое направление движение, на противоположную ветру, и поспешили убраться оттуда.

Я известил вождя Мкопане что наш поход окончен и мы уезжаем. Но я попросил его выделить мне пять зулусских воинов, фактически купив их жизни за дополнительные боеприпасы. Мкопане уже расстрелял почти все свои патроны и теперь постоянно клянчил у меня продать ему еще боеприпасы (как будто у него были деньги), и я, наконец, согласился. За 1000 патронов 5 зулусских воинов обязались отслужить мне пять лет, подчиняясь любым моим приказам. Мкопане при мне обещал жесточайшие пытки каждому, кто опозорит его и вернется в Зулуленд раньше срока. Также он сказал мне, что его поход прошел в целом успешно и на следующий год я уже увижу его командиром отряда в 2000 воинов, и он снова пойдет воевать басутов.

Нельзя допускать существование подобной мерзости. Басуты копаются в грязи, словно свиньи – бородавочники, добывая себе пропитание, вместо того чтобы охотиться и бороться за него, как делают настоящие мужчины. Оседлые басуты живут и плодятся, как муравьи. Нужно растоптать их муравейник! – объяснял мне Макопане.

Да неприятные люди, особенно потому, что собираются прислуживать англичанам! – отвечал я.

Довольные друг другом, мы расстались с ним.

Я осмотрел доставшихся мне воинов. Старший из них по имени Хаму (Ненасытный), был жилистый воин средних лет. Под слоем мускулов проступали ребра, обожженная до черноты кожа светилась здоровьем, точно шкура ухоженной скаковой лошади. На груди и руках у него виднелись уродливые зажившие шрамы ранений.

Он был одет в пеструю юбку и накидку из выделанной кожи. Его наряд был богато украшен перьями, боевыми трещотками и шкурами животных, указывающих на принадлежность к определенному импи (клану), голову его венчал пышный головной убор из перьев марабу. Вооружен он был обычно для зулуса – длинный щит из сыромятных шкур и ассегай, с длинным и широким лезвием. К древку из красного дерева наконечник крепился медной проволокой и грубым черным волосом из слоновьего хвоста. Голову мужчины охватывал черный и твердый, как камень, обруч индуны (старейшины), сделанный из глины и смолы и навсегда вплетенный в волосы. Этот символ власти у зулусов. Мне лично этот обычай кажется омерзительным, так как, похоже, что смола навсегда въелась в волосы, подобно жевательной резинке, и теперь нужно только бриться налысо. Да и свою голову этот товарищ, не мыл, наверное, с детства. Остальные четверо зулусов одеты и вооружены были приблизительно так же, только намного беднее и без обручей. Я заметил, что щиты у всех пятерых были красного цвета, наверное, они награбили в басутской деревне запасы краски и украсили их.

Ваш отец, отдал мне Ваши тела и души на пять лет. Теперь я буду кормить Вас, и приказывать Вам. Слушаться меня, беспрекословно – произнес я заготовленную речь.

Хаму немного знал английский и перевел воинам, они, что-то прокричали и вскинули вверх свои ассегаи. Понятно, они счастливы услужить Мкопане, а заодно и мне.

Где-то поблизости вскрикнула и зарыдала в темноте гиена, привлеченная огнем и запахом пищи. Далее где-то в долине охотились львы, продвигаясь навстречу восходящей луне: они не рычали, чтобы не вспугнуть добычу, а хрипло покашливали, перекликаясь, друг с другом. Дикая природа, казалось, была полна скрытых опасностей, особенно для человека. Похоже на заповедник, на равнине буры уже истребили всех опасных хищников, что бы те ни мешали пастись их скоту, а здесь басуты пустили дело на самотек. Любопытно, что в древности львы водились в Европе, Азии и Африке, но потом их почти везде истребили, так как они мешали жить людям. Кроме конечно Африки, но не думаю, что негры рассчитывают сейчас на толпы туристов.

Еще дважды басуты пытались перехватить наш отряд в пути до границы, но вовремя обнаруженные дозорными, они отступали под нашим ружейным огнем, потеряв два десятка своих воинов. Уже у самой границы мы чуть было не понесли ощутимые потери. Диверсионная группа басутов, заранее залегла в засаде, рассчитывая, что кто-то из нашего лагеря отлучится в туалет. Наши молодые буры, вдвоем, страхуя друг друга, с оружием в руках, далеко отлучились в кусты, и тут же начался переполох. Впрочем, все обошлось относительно хорошо. Один из наших юных буров был легко ранен, а один из нападавших басутов убит. В тот день мы уже начали страдать от голода, у нас оставался с собой только неприкосновенный запас продуктов, а басуты без устали гнались по нашим следам. К счастью нам попалась заброшенная плантация мучного дерева, мы быстро утолили свой голод его недозрелыми плодами, а затем без промедления продолжили свой путь. Наконец, воображаемая линия фронтира осталась позади. Далее за границей земель басутов, после пересечения пограничной речки, уже началась сухая степь, поросшая мелким кустарником, и пешие воины басутов не смогут преследовать наш отряд, так что наша эпопея с походом на бусутов счастливо завершена. Мои же зулусы относительно легко выдерживали наш темп передвижения, они бежали рядом с всадниками, схватившись за стремена запасных лошадей, ездить верхом эти африканцы не умели.