Принадлежу всем вам

XVIII

Все засуетилось в монастыре: сестры с озабоченными лицами сообщали друг дружке известие о здоровье матушки. Она лежала без памяти. Им-ператор присылал к ней своего медика, который, осмотрев больную, долго говорил с Павлом Алексеевичем. Поскакали в город за лекарством. В продолжение нескольких дней она была в опасности, наконец, лихорадочное состояние ее покинуло, и матушка пришла в себя.

Она носила в сердце горе, о котором нам не довелось еще говорить. Один из ее братьев, горячо ею любимый, был замешан в заговоре, ко-торый разыгрался на Петербургской площади в 25 -м году. Суд приговорил виновного к Сибири. Мать Мелания получила известие об его ссылке в то время, когда плакала над свежею могилой сына, и пред одною скорбью побледнела другая. Но между тем как время смягчало горе матери, оно оживляло горе сестры. По мере того, как она приходила в нормальное состояние, прежние привязанности, поглощенные первыми минутами ее отчаяния, вступали опять в свои права. Сердце ее сжималось болезненно при мысли о друге ее детства, она говорила с горечью, что простилась с ним заживо, вела постоянную переписку со ссыльным и не распечатывала никогда без слез его писем.

Однако Бородинские маневры подходили к концу, и государь пожелал пред отъездом про-ститься с настоятельницей.

Между тем как монахини толпились около палисадников и келий, чтобы взглянуть на него еще раз, мадам Бувье встретила его на крылечке. Он ее приветствовал как старую знакомую и пожал ее руку.

- Ну, что у вас делается, мадам Бувье.? - спросил он по-французски.

- Благодаря Бога теперь все хорошо, ваше величество, но остерегитесь: наши низкие двери не по вашему росту.

Он низко наклонил голову и вошел в сторожку.

Больная приняла его, полулежа в постели. Император, расспросив с участием о ее здоровье, сел около нее и поцеловал ее руку, которую удержал в своих.

- Я был бы счастлив, - сказал он, - если бы мог исполнить какое-нибудь из ваших желаний: не нуждается ли в чем монастырь? Прикажите, и все будет сделано.

Слезы блеснули в ее глазах, и слабый ее голос задрожал:

- Ваше величество, - молвила она, - что вы можете сделать для монастыря, то могут сделать для него и другие, но есть у меня просьба... Вы одни в мире можете ее исполнить... Простите брата.

Эти неожиданные слова его смутили; он выпустил из своих рук ее бледную руку и отвечал после минутного молчания.

- Позвольте мне подумать, Маргарита Михайловна.