Принц для невесты

Глава 8. Тихая гавань

До города, который Никита выбрал как пристанище на пару ближайших лет, решили опять добираться на электричках. В поезде и проводник может запомнить, и паспортные данные в билетах сохраняются — пусть «транзитные» документы будут заменены вторым комплектом сразу по приезду, лучше их поблизости от «конечной точки» показывать как можно меньше. Да и выходивших из дальнего поезда пассажиров патрули на вокзалах проверяли намного чаще, чем выливающийся по утрам из электричек поток дачников и приезжающих на работу.

Катерина думала, что за те три недели, которые они колесили по стране, она уже ко всему привыкла, и надеялась отоспаться. Добродушная большеглазая гусеница потрёпанного жизнью зелёного двенадцативагонного добряка производства города Рига уезжала ночью, а деревянные лакированные скамейки и крашеные рыжей краской выгнутые фанерные спинки давно уже не казались жёсткими или неудобными. Опереться на них, а лучше кинуть сумку с вещами под голову, укрыться курткой, вытянуться и уснуть. Дачники и те, кто из пригорода едет на работу, появятся только ближе к концу пути. Не вышло — ещё на станции отправления электричка набилась молодёжью: то ли студенты ехали сильно заранее, то ли была какая-то иная причина. Юные наглые организмы жаждали действий и ненавидели скуку поездки, что и надумали продемонстрировать с самого начала. Вроде их было не так уж и много, но они сразу разбились на небольшие группки и шумно расползлись по вагонам, плотно заполняя электричку собой и сумками, рюкзаками и просто пакетами, расставленными и распиханными на полках, встиснутыми под сиденья. Стоило перрону скрыться за спиной, как в руках появилось дешёвое пиво, тамбуры наполнились дымом плохих сигарет. И пусть иммунитет Карты, как объяснил Никита, был устойчив почти ко всем ядам и прочим неприятностям, нюхать затянувшую вагон гадость всё равно было неприятно. Заглянувший было в самом начале пути ленивый наряд милиции в блестящих дерматиновых куртках посмотрел на картину равнодушным взглядом и пропал, зато словно из воздуха возникло несколько задрипанных гитар, и пассажиры вагонов принялись как бы петь модный хит группы «Браво», старательно перекрикивая друг друга хриплыми немелодичными голосами:

Пускай я никогда не встречал в Африке рассвет,

И не видел сам пожар в джунглях в час ночной,

Но знаю точно я, на Земле самый яркий свет,

Свет, который дарит всем стильный галстук мой.

Если тебе в этом мире жить без улыбки нельзя,

Если в душе ты романтик, значит с тобой мы друзья.

Ну, а когда станет грустно, ты не сдавайся судьбе,

Вспомни оранжевый галстук, пусть он поможет тебе.

Электричка тем временем неторопливо ползла вперёд, постанывала и гудела и от своей неумолимой дряхлости почтенного возраста, и от нехватки денег на нормальное обслуживание. Катерина всё же попыталась уснуть, но сначала её подняли контролёры, громко проверявшие билеты и скандально требовавшие «заплатить, а не то», затем прыткие безбилетники, удирающие от контролёров и спотыкающиеся о сумки и чьи-то ноги. Третий раз её разбудил рассвет и завывания просивших милостыню цыган. Да и народу заметно прибавилось, так что устроиться лёжа уже не вышло. Катерина с завистью посмотрела на привалившегося к стенке вагона Никиту с Феликсом на коленях — оба безмятежно спали сидя, ей же сон обратно никак не шёл — и уставилась в окно.

Впрочем, ничего нового и интересного она там не увидела. Типичный для здешнего Листа пояс дач, в этот раз из-за близости к крупному городу особенно широкий. Затем его неизбежно сменит промзона пополам со старыми пятиэтажками-хрущёвками. Немного поразмышляв, Катерина достала из сумки книжку и углубилась в «Сказы» Бажова. Книги, наверное, стали единственным, что хоть как-то примиряло с миром, в который они угодили. Оказывается, за несколько веков колонизации Лесные Равнины потеряли немало интересного. Причём читалось и воспринималось всё настолько легко, что девушка в очередной раз прикинула: дома обязательно надо будет подсказать дяде, владевшему издательством, заняться старыми книгами — заядлый библиофил, он наверняка загорится идеей познакомить соотечественников с позабытыми шедеврами… На этой мысли она себя со вздохом оборвала и загнала все рассуждения поглубже. Сначала им надо вернуться.

Катерина так зачиталась, что остаток времени пролетел незаметно. А дальше — привычная за последние недели кутерьма конечной станции. Разве что вокзал в этот раз немного удивил, точнее отсутствие привокзальной площади — со стороны города сразу шла четырёх полосная дорога, за которой высился новенький торговый центр. Стоило отойти пару кварталов, как Феликс, согласно заранее придуманному плану, отправился искать подходящее жильё. Катерина с Никитой неторопливым шагом двинулись знакомиться с местом, где им теперь предстояло обитать… Но даже спустя несколько часов целостного впечатления у Катерины так и не сложилось, как не смогла она и понять: нравится ей город — или нет.

Вот небольшой парк, по нему гуляют дети, много людей сидят на лавочках с книжками, их обвивает прекрасная музыка скрипки и саксофона небольшого оркестра, играющего в самом начале аллеи. Но с другого конца аллеи расположилась шумная, несмотря на утренний час уже немного пьяная компания с пивом и водкой. Очарование купеческой пышности старинных особняков на одной улице сменяется потрёпанными домами-кирпичиками шестидесятых на следующей, а посреди них высокомерно смотрит на соседей новенькая кирпичная многоэтажка точечной застройки. Одни здания и улицы вылизаны, а другие, причём совсем рядом, стали полу-развалинами, которые вот-вот упадут от ветхости. Где-то тротуары более-менее целые, но стоит пройти квартал-другой, и ковыляешь по разбитому асфальту, рискуя переломать конечности. На земле не так уж редко попадается мусор, но в иных местах он стыдливо прижимается к урнам, а другие улочки и переулки страшно загажены, повсюду грязь, пыль и окурки с шелухой от семечек. И самое удивительное, что всё это никак не коррелирует между собой, а сплетается во всевозможных сочетаниях. Как недавно отремонтированная, так и полуразвалившаяся улица может быть и совсем чистой, и загаженной, или с тротуарами, или полной ям, огороженных асфальтом.

Феликс нашёл их во второй половине дня. Никита и Катерина как раз присели на лавочке в очередном скверике, разложили пирожки, поставили кефир и приготовились обедать. В кустах прямо за лавочкой одна из теней стала гуще, внутри неё загорелись два жёлтых глаза. Мгновение спустя тень обрела материальность, и на колени Катерине запрыгнул пушистый дымчатый кот. Сначала Феликс, не спрашивая разрешения, подхватил один из пирожков и начал жевать. И лишь слизнув крошки, соизволил заговорить.

— Люблю, конечно, отсталые техно-Листы: никаких охранных систем и ловушек на волшебных разумных, то есть на меня, делай, что хочешь. Но я ещё не настолько оголодал, чтобы унизиться до воровства еды.

— Мышей лови, ты же кот, — поддела его Катерина.

— Но-но. Благородное искусство охоты не стоит принижать такими банальностями как поиск пропитания, — обиделся Чешир. — Да лучше стащить чего-нибудь, — и нацелился на второй пирожок.

— А по делу? — Никита успел выхватить пирожок прямо из-под лапы. — Или просто есть захотелось?

— Изверг, — буркнул Феликс. — Пожалуюсь на тебя…

— В организацию по защите редких животных, — поддела его Катерина. — Как зверски замученный хозяйкой, попросишь восстановить в правах кота. Поверим монитору? — и получила за это укоризненный взгляд: злопамятная ты, сколько воды с первой встречи утекло, а до сих пор не забыла.

— По делу… нашёл, — Феликс посмотрел на Никиту так, будто просветил взглядом насквозь. — Только попробуй у меня с ними не договориться, восходящая звезда дипломатии.

— Сам пойдёшь? — рассмеялась Катерина.

— Сам и пойду, — отрезал Феликс. — Думаешь, не получится?

— Да нет, получится, — Катерина покрутила пальцем у виска. — Так и представляю эту, как здесь говорят, картину маслом. Здравствуйте, я учёный говорящий кот из сказок Пушкина. Пустите переночевать, а я вам песенку спою. И дальше как положено. У Лукоморья дуб зелёный…

— Начиталась на мою голову, — Феликс смущённо отвернулся, сообразив, что сморозил глупость: это на маго-Листе говорящему фамилиару никто не удивится, а здесь чисто технический мир.

Ехать до выбранного Феликсом места пришлось через полгорода. Сначала на трамвае, затем на маленьком, плотно набитом пассажирами автобусе, который здесь называли «маршрутка». Наконец они оказались в самом начале пыльной улицы, по обе стороны которой уходили вдаль огороженные заборами участки с частными домами. Повсюду к небу курились дымки, отовсюду вкусно пахло горящими в печке дровами.

— Бани топят, — сразу оценил Никита. — Газ для плиты есть, скорее всего, город всё-таки. А вот воду придётся таскать с колонки. Надеюсь, выбранное тобой место того стоит.

— Э… Это ты так шутишь? — осторожно уточнила Катерина. — Нет, я, конечно, понимаю, но всё-таки город и Индустриальный век уже…

— Он не шутит. Газ и электричество есть, я проверил. Остальное на дровах, — прошелестел Феликс. — И да, оно того стоит. Так что попробуйте у меня не договориться. Без шуток, сам пойду, — в голосе Чешира послышались стальные нотки.

Катерина и Никита переглянулись и зашагали в сторону выбранного Феликсом дома. Он нашёлся примерно в середине улицы. Добротный, двухэтажный, судя по тому, что удавалось рассмотреть из-за забора — небольшой деревянный дом расширили и достроили второй половиной из кирпича, а сверху сделали просторный жилой этаж. Но всё, включая забор, было какое-то неоконченное: так и чесались руки тут подкрасить, там подштукатурить. Никита попросил обождать, сам вежливо постучал в дверь калитки и вошёл во двор. А когда вернулся, Катерина улыбнулась и ехидно поинтересовалась:

— Давай угадаю. Ты договорился, и тоже жильё за ремонт, — Никита виновато пожал плечами. — Слушай, у тебя среди предков точно прорабов не было? Всё жаловался, что отец тебя вытащил к себе, не спрашивая, и поставил заниматься дипломатией, а ты, наверное, мечтал стать строителем.

— Скажи ещё рабовладельцем, — негромко рассмеялся Никита. — А теперь у меня появился личный раб, и я…

Тут Феликс на них выразительно посмотрел — зашли бы уж сначала, а потом друг друга подкалывали — Никита подхватил обе сумки, Катерина взяла на руки Чешира, и они перешагнули порог калитки. На крыльце их встретила пожилая женщина — в молодости наверняка была красавица, да и сейчас выглядела бы неплохо, если бы не седина и сильно старящие морщины. Из-за спины настороженно смотрела девочка лет десяти, худенькая, какая-то заморённая до прозрачности, пшеничные косички торчали как-то понуро.

— Яна Алексеевна, — представилась женщина. — Это моя внучка, Оля.

— Катерина, — представилась девушка.

И почувствовала укол совести за то, что подтрунивала над Феликсом: если женщина в таком большом доме с внучкой одна, без помощи ей и в самом деле не обойтись. А ещё до зуда на кончиках пальцев хотелось знать, почему Феликс выбрал именно этот дом. Не только ведь, чтобы они помогли?.. Но, памятуя прошлый раз, оставалось лишь гадать. Даже если у Чешира и есть какое-то двойное дно насчёт жить именно здесь, он никогда не признается.

С улицы Катерина угадала верно. Первый этаж занимали кухня и гостиная, но женщина повела их по лестнице наверх, где в коридор выходили четыре двери. Одна явно детская — на двери налеплен листок с рисунком, вторая хозяйки, а самая дальняя, судя пыли на ней и рядом, давно не открывалась. Женщина подвела гостей к предпоследней двери и показала: ваша. Внутри комната тоже оказалась довольно пыльная, в ней явно не жили давно, хотя и убирались время от времени, даже цветок на подоконнике не засох. Катерине показалось, что комната рассчитана точь-в-точь на двоих, и размер, и кровать со шкафом.

Как только за хозяйкой закрылась дверь, девушка сунула Никите сумки:

— Разбирай пока вещи, а я пройдусь и определюсь с фронтом работ.

— Ты?

— Ну не ты же. Помню я, как кто-то с кисточкой и шпателем обращался в прошлый раз. Сломать или побить кого — это я уже поняла, ты хорошо умеешь. А вот починить, извини…

Работа закипела прямо со следующего утра и шла до вечера, отвлеклась Катерина лишь наскоро приготовить обед. Но на четвёртый день ближе к полудню к Никите и Катерине подбежала Оля — причём теперь девочка относилась к ним явно без опаски, не то что в первые дня два — и сказала: «Бабушка зовёт обедать». И была очень настойчива, пришлось идти. Катерина попробовала заикнуться, мол, Яна Алексеевна не должна, и они договаривались «сами», но женщина её категорично оборвала:

— Каждый занимается тем, чем может. И не дело, если ты между стройкой и кухней разрываешься. Точнее, оба дела будут сделаны плохо.

Пришлось садиться за стол вчетвером. Но вечером Катерина хозяйку дома от готовки всё же отстранила, заявив: «Теперь моя очередь». С утра же пораньше Никита принялся колоть дрова, а Катерина отправилась на колонку за водой. Точно также сделали и назавтра, а к концу недели как бы само собой сложилось, что все дела по хозяйству ведутся вместе. Потому-то утром Катерина и обнаружила первой, что кто-то подложил возле ворот большой мешок с мусором.

— Это ещё что за шутки?

— Сосед это, — печально вздохнула Яна Алексеевна, — за три дома отсюда. Временами лень ему до мусорного бака носить, вот тогда около нас и бросает.

Взгляд Никиты сверкнул нехорошим огнём: понятно, что бессовестная скотина пользуется беззащитностью старой женщины. Он задал несколько вопросов, чтобы не ошибиться с домом, после чего подхватил мешок и ненадолго ушёл. А вернувшись, взял топор и с нехорошей усмешкой сказал:

— Разомнусь я. Наколю запас на пару дней вперёд.

Ждать пришлось совсем недолго. Всего минут через десять калитку распахнули пинком, ввалился толстый лысоватый красномордый мужик и сходу заорал:

— Алексеевна, ты о… мусор ко мне во двор кидать!.. — и осёкся, заметив во дворе крепкого парня с топором в руках.

— Ни здравствуйте, ни как поживаете, да ещё матом при детях, — Никита примерился и с одного удара расколол толстую чурочку. — Но я вас слушаю. Только без мата и тихо, — взвесил в руке топор и кинул в хама оценивающий взгляд, как бы примериваясь, куда, если что, ударить.

Мужик разом растерял половину гонора, но продолжил петушиться.

— Так это, ты, это, мусор мне по двору разбросал?

— А с чего вы так уверены, что я? — голос Никиты снизил температуру, послышались откровенно враждебные нотки.

— Что я, свой хлам не узнаю… — и тут мужик понял, что проболтался при посторонних.

— А, так это был ваш мешок? — в голосе прорезались выверенные нотки холодной ярости, топор блеснул лезвием на солнце. — Тогда ещё раз подкинете — верну лично в руки. И попробуйте сопротивляться… так интереснее будет. А? — Никита красиво крутанул топор, словно в кино.

Мужик выскочил со двора как ошпаренный, хлопнув калиткой. И уже с улицы заорал:

— Я на тебя это, в милицию пожалуюсь! Как ты мне топором угрожал!

— Пожалуется ведь, стервец, — процедил Никита. — И как ни противно, после этого придётся с ним проводить воспитательную беседу уже нехорошим способом.

Тут раздались негромкие хлопки: это аплодировала Яна Алексеевна.

— Браво, молодой человек. А участкового я возьму на себя. Никодим, то есть Никодим Филиппыч мой давний приятель и друг покойного мужа. Он мне всегда помогал, я ему объясню, и мне он поверит.

Участковый не заставил себя ждать: ещё до полудня раздался вежливый стук, и во двор заглянул невысокий, широкоплечий милиционер, весь какой-то кругленький словно колобок, нос кнопочкой… взгляд был цепкий, внимательный и совсем не сказочный.

— Здравствуй Яна. Как Оленька, не болеет?

Дальше он оглядел дом и подворье, явно остался доволен, что ремонт идёт полным ходом и выглядит всё уже не позаброшенным, потом соизволил заметить Никиту и весело заговорил:

— Здравствуйте, молодой человек. Мне тут рассказали, что вы за некоторыми, кхм, добрыми соседями, чуть ли не с топором бегаете.

— И тебе не болеть, Никодим. Спасибо, здоровы все. Один Никитушка у нас бегал? Или вместе со мной?

— Не, только твой молодой человек, но зато гонял из конца в конец улицы туда и обратно, — улыбнулся участковый.

— Так. Никита, посиди с Катенькой у себя пока, добро? А мы пока вдвоём пообщаемся.

Никита молча взял Катерину под руку и оба пошли в комнату. Там их уже ждал Феликс.

— Интересно, о чем они говорить будут? Тогда давай руку мне на спину. Катя, заодно можешь погладить.

Катерина села на кровать, Чешир запрыгнул к девушке на колени, лёг, и, едва Никита положил руку ему на спину, как одно ухо у кота пропало, а в голове у девушке сразу зазвучало:

— Ладно, Яна, то, что Родик там наплёл, я даже читать не стал. И так всё понятно. Но вот то, что он шум поднял… потому и зашёл спросить: кто они? Придут с проверкой какой-нибудь, Родик ведь везде, где может, жаловаться пойдёт.

— Родня это моя. Не вспоминай, не можешь ты их знать. Десятая вода на киселе, я мать Катину живьём разок видела девчонкой, ещё когда они в гости к бабке моей покойной приезжали. Да письма раз в десять лет писали друг другу. Они на Кавказе жили…

— Паня-я-а-атно.

— Ничего тебе не понятно. Как там началось всё, Никита сообразил, жену в охапку и бегом подальше. Гол как сокол, зато живой. Остальная родня так в заварившейся каше и сгинула где-то. Сколько-то мыкались, потом вспомнили про меня — но, считай, ни адреса точно не знают, ни денег не осталось. Как могли перебивались, больше года сюда ехали.

— Документы целы?

— Паспорта.

— Значит так тогда. Сделаю я им прописку у тебя. Но… тут не только от меня зависит, чтобы без шума и лишних проверок штампик поставили. Поэтому придётся кое-кого подмазывать.

— Денег найдём.

— Хорошо. Тогда я осторожно всё прощупаю и через пару дней скажу.

Едва смолкли голоса, Катерина откинулась спиной на стену и задумчиво начала:

— Да уж. Повезло нам с Яной Алексеевной. Спасибо, Феликс, что ты нашёл именно…

Договорить она не успела: отворилась дверь, и в комнату заглянула хозяйка, за спиной у неё стояла внучка, бросая любопытные взгляды.

— Всё слышали? Думаю всё, ты, лохматая морда, точно не удержишься, чтобы не подслушать. И можешь бессловесной скотиной не притворяться, Оля тебя разоблачила уже на второй день. Уж больно кто-то увлёкся охотой на мышей.

Такой виноватой и растерянной морды Катерина у Феликса ещё не видела.

— Я это… честное слово не нарочно… Какой позор. Именно меня и вот так… — он закрыл лапами глаза. — Везёт мне по жизни… на внимательных девочек.

— А теперь, — Яна Алексеевна села на стул, на соседний усадила внучку, — рассказывайте. Всё.

Катерина и Никита переглянулись, секунд на десять повисла тишина. Затем парень заговорил:

— Придётся, — он развёл руками. — Хотя рассказывать особо нечего, думаю, вы и сами правильно догадались. Мы здесь — чужаки. Вот там, — он как бы обвёл окружающее пространство рукой, — существует тысячи миров, или как их ещё называют — Листов. Мы такие же, только на несколько столетий дальше ушли вперёд. Феликс — полноправный разумный иной расы. У нас случилась авария, пришлось без ничего вслепую катапультироваться куда получится. То есть к вам, в Закрытый мир, — Никита сделал жест, словно останавливал. — Нет-нет, не надо ваших выдумок фантастов про великогуманное брезгливое Содружество космических миров или «нежелание общаться с воюющими землянами». Говорю же, мы точно такие же. Вопрос чисто технический: вы находитесь в зоне, куда практически невозможно попасть и выбраться.

— И вы тут застряли навсегда? — уточнила Яна Алексеевна. Причём, сколько Катерина ни старалась — не могла по её лицу понять: сочувствует она им сейчас или нет?

— Непонятно, — пожал плечами Никита. — У вас работает наша наблюдательная миссия, на всю планету — не больше пятидесяти человек. Причём практически без современной техники, та же проблема доставки. Нас, конечно же, ищут: сигнал бедствия и сигнал, что мы катапультировались, был. Но никто не знает, на какой из тысяч Листов мы вывалились. Здесь же теоретически мы можем встретить наблюдателя, а на деле…

— Проще всю жизнь прожить на выигрыши в «Спортлото», — понимающе усмехнулась женщина. — А мы с Олей тогда как?

— Пока не выгоните — мы с вами, — категорично заявила Катерина. — Вас выбрал Феликс.

— Да не выгоню, раз уж прописала почти, — махнула рукой Яна Алексеевна. — Да и лучше так… действительно, судьба свела. Или одна лохматая морда, которая как въехала, с намёком ходит вокруг…

— Сливок, — хором ответили Катерина, Никита и Оля.

— Ну слабость у меня к ним, — скорчил виноватую морду Феликс. — Между прочим — я кот, и слабость для меня вполне позволительная. И вообще, за выведенных из дома мышей можно бы и отблагодарить.

— Пошли уж, — женщина встала, — отблагодарю, представитель инопланетной расы котов. Мыши-то и в самом деле пропали.

— Тёплых, — сразу же встрепенулся Феликс.

А на следующий день Оля вернулась домой в слезах. Несколько минут девочка ещё крепилась, шмыгала носом, хлопала красными припухшими глазами, а потом уткнулась Катерине в грудь и разревелась. Насколько девушка смогла понять из всхлипов и путаных объяснений, сын вчерашнего хама за компанию приятелями устроил Оле самую настоящую травлю. И вдвойне обидно стало, когда к ним присоединилась вместе с прихлебалами одна из девочек, чьи родители считались по здешним меркам зажиточными, даже ездили на иномарке. Вот дочка, подражая родителям, и захотела указать излишне гордой и независимой «оборванке и нищенке» её место.

Катерина дождалась, пока Оля перестала всхлипывать, затем ласково улыбнулась ей и сказала:

— Ну… я планировала заняться тобой, как закончим с ремонтом, но, похоже, придётся не откладывать, — одновременно себя мысленно отчитала: могла бы ещё вчера сообразить, что чем-то подобным стычка с наглецом и закончится. Второй раз из-за страха перед участковым и Никитой сосед лезть сам побоится, а вот подзуживать сына и ударить по беззащитной девочке — это легко. — Пошли-ка к бабушке, посоветуемся насчёт того, где можно ткани нормальной купить, — и подмигнула. — Если уж делать из тебя принцессу — то по-настоящему. И платье должно быть не одинаковая для всех ерунда, которую в магазине покупают — а единственное и неповторимое. Пусть завидуют.

Хозяйка дома на кухне мыла в тазике посуду и о чём-то негромко разговаривала с примостившимся на соседнем табурете Феликсом.

— Яна Алексеевна, извините, что отвлекаю, мы тут с Олей подумали, что пора бы ей новое платье, а то смотрю, из старого она выросла. Но я хочу не страхолюдство из магазина, а сшить что-то интересное. Не скажете, а где ткань продают?.. — начала Катерина, и осеклась: женщина вздрогнула, начала оборачиваться, на середине движения плечи опустились, а руки задрожали.

— Ох, — Яна Алексеевна села на стул не глядя, чуть не раздавив успевшего спрыгнуть Феликса. — Извини, на мгновение показалось, что это Анечка заглянула… — голос дрогнул. — Она… портниха она была, хорошая. Они тогда втроём как раз поехали место… смотреть. Для мастерской…

Историю трагедии Катерина уже знала: по дороге в лоб их машине на большой скорости выскочила иномарка с пьяным местным богатеем за рулём — обгонял по встречной полосе затор. Виновника спасли системы безопасности машины, сноха и муж Яны Алексеевны погибли на месте. Олин отец успел попрощаться и умер уже в больнице. Виновник «проявил великодушие»: после того как откупился в суде, дал немного денег, заодно открытым текстом сообщил бабушке, что, если женщина попробует поднять шум, внучку прямо у неё на глазах закопают живьём. Родители и братья со стороны мамы, в своё время разозлённые отъездом Анны в большой город и замужеством, от Оли тоже открестились — мол, нет у нас внучки и племянницы.

Свернуть разговору в опасном направлении не дал Феликс, деловито начав:

— Я правильно понимаю? Можно? Тогда сидите-сидите, я покажу всё сам. Пойдёмте, — и подтолкнул сначала девочку, а затем Катерину к выходу из кухни, а дальше повёл на второй этаж.

Чешир привёл их к той самой комнате в самом конце коридора. Пользуясь тем, что между дверью и полом есть щель, на глазах сделался плоским, протиснулся в неё, и вскоре замок щёлкнул изнутри. Как давно прикинула Катерина, окнами комната была на самую светлую юго-восточную сторону, поэтому она заранее догадалась, что увидит. Внутри и в самом деле встретила мастерская, сейчас почти полностью заставленная рулонами тканей. Свободным оставалось лишь рабочее место со швейной машинкой возле окна. И только сейчас Катерина поняла, на какую жертву души пошла Яна Алексеевна: насколько бы бедно и плохо не жили бабушка с внучкой последний год, всё в мастерской хранилось в неприкосновенности как память, пыль убирали как можно реже, боясь потревожить покой.

— Мама сама придумывала платья, а папа ей их рисовал, — грустно сказала девочка и показала на толстую стопку ватманских листов на краю стола. — Даже если мама знала, что платье сшить невозможно, материала такого нет в мире, всё равно придумывала, а папа рисовал.

Катерина взяла один ватман, потом ещё. В груди с каждым листом рос горячий ком ярости. Судя по блестяще выполненным эскизам — а рисовали и исправляли их вдвоём, с любовью и талантом — Олины родители были гениальны. Немало их задумок не просто опередили своё время, а имели бы успех среди искушённых модельеров родного Листа Катерины. Погубивший же их негодяй живёт в своё удовольствие. Первый раз в жизни захотелось использовать и свои связи, и возможности Старшей семьи, чтобы свернуть убийце шею. Стопка ещё не была просмотрена и до середины, а Катерина твёрдо решила, что, когда они вернутся домой, она попросит у Никиты и советника Ингитоура голову виновника. Рядом сверкнул глазами Феликс, который заглядывал в эскизы из-за плеча, на секунду его глаза полыхнули самым настоящим огнём:

— Ты совершенно права, и я поддержу твою идею… но дома.

Катерина, соглашаясь, кивнула — Чешир прав, сейчас важнее позаботиться об Оле. Сдув пыль, девушка осмотрела швейную машинку, вздохнула, отыскала на столе портняжный метр и начала снимать с девочки мерку.

— И ты с этой штукой сумеешь справиться? — Чешир понюхал машинку и чихнул от пыли. — Я понимаю, здесь это суперсовременная модель, но раритет же?

— Смогу, — опять вздохнула Катерина, — ты вообще знаешь, как одежду в магазине выбирают?

— Откуда? — изумился Чешир. — Мне платье как-то без надобности.

— Ну так вот. Хорошо, если у тебя личный дизайнер, а если сам? Пришёл ты в магазин, встал перед интерактивным зеркалом, и начинаешь собирать себе платье. Но компьютер-то дурак, как ты элементы ему составил, так он и сошьёт и склеит. Даже если нельзя и не сочетается.

— Сила есть — ума не надо, — рассмеялся Феликс. — А при чём тут?..

— Так чтобы такого не было, — развела руками Катерина, — девочек сначала учат всё делать руками. Или один раз сошьёшь себе платье сама, причём чтобы нормально получилось, и надеть не стыдно — или всю жизнь будешь выбирать себе одежду по каталогу из готовых наборов, — тут она вздохнула. — Правда, на школьной машинке программатор стоит. То есть начало стежка делаешь сам, задаёшь протяжённость, и дальше он по образцу доделывает шов. А здесь всё вручную от начала и до конца. Если вспомнить, что нормального одёжного клея на этом Листе тоже ещё не изобрели, мне уже заранее страшно. Ладно, — Катерина заметила, как Оля смотрит на неё, раскрыв рот от восхищения, и ей стало немного неуютно. — Первое. Модель. Предлагаю не изобретать велосипед, взять вот эти эскизы, — Катерина разложила на столе три отобранных во время просмотра ватмана, где уже были рассчитаны выкройки и таблица размеров. — Выбирай модель, дальше подберём ткань. Тут, я смотрю, целую армию одеть можно.

— Тётя Катя, а я уже, — смущённо отвела взгляд девочка. — Блузка красная, а юбка в зелёную клетку… ой.

— Точно «ой», — рассмеялся Феликс: оба рулона выглядывали в самом низу стопки. — Ты штангой в школе не увлекалась?

— Нет, — хитро улыбнулась Катерина, — зато школу с медалью окончила.

— Э… при чём тут медаль? — удивился Феликс. — Как принято говорить на здешнем Листе, «я не догоняю».

— А при том, — наставительно ответила Катерина, — что я умная, а ты неверно ставишь задачу. Мне нужно не поднять всю гору ткани, а достать два нижних рулона. А для этого у нас есть грубая мужская физическая сила, которая, как я вижу из окошка, сейчас прохлаждается во дворе и значит свободна.

— Ну ты… ну ты… ой, не могу, — Чешир захохотал так, что аж перевернулся на спину и задрыгал лапами. — Я хочу посмотреть на его лицо, когда он услышит и увидит. И ради этого готов сам сбегать и передать ему приглашение подняться сюда.

Когда платье было готово, и в гостиной началась торжественная примерка, Оля восторженно осмотрела себя в зеркало со всех сторон:

— Ух ты! Лучше настоящей фирменной! И ярлычок есть… книжка какая-то и над ней шарик синий, на Землю похоже. Даже сверкает.

Катерина, Никита и Феликс не сговариваясь негромко рассмеялись: да уж, высшая похвала: лучше фирменной. Проводив взглядом убежавшую на улицу гордую донельзя девочку, Никита негромко сказал:

— А ведь и в самом деле фирменная, пусть Оля не догадывается. Дома платье ручного пошива от Его Высочества с руками бы оторвали.

— На Основах это блажь. А здесь… Олин восторг стоит намного дороже. Да уж, сбылась мечта, называется. Дома всегда хотела младшую сестрёнку, но самой младшей была я.

— Старшие? Извини, я специально не стал интересоваться… — Никита не договорил, но было понятно и так: общаться с родителями и семьёй невесты, без нужды предварительно проштудировав их досье и отчёты службы безопасности — это заранее оставить тень на будущих отношениях. А для политики достаточно визы «допущена ко двору и Отбору» от той же СБ и одобрения Владыки.

— Два обормота. У нас всех разница примерно по пять лет.

— А у Привратников девочки не рождаются в принципе, так что готовься, — поддел девушку Никита.

— Испугал. Сначала вернуться надо.

Весь вечер Оля взахлёб с восторгом рассказывала, как у неё прошёл день и как, конечно же, все с завистью смотрели на её новое платье. А на следующий день Яна Алексеевна ходила то хмурая, то, наоборот, в излишне приподнятом настроении. Вечером же собралась ложиться спать намного раньше обычного. Тут Катерина отбросила деликатность. По её просьбе Феликс, недолго думая, опять пролез в щель под дверью, открыл защёлку изнутри и, проигнорировав возмущённый взгляд и возглас Яны Алексеевны: «Куда, морда лохматая!» — громко попросил хозяйку зайти вместе с Никитой. Катерина же прямо с порога напрямую спросила, что случилось.

— Так отпуск закончился, — понуро ответила женщина. — На работу пора завтра. Зато хоть за Олей есть кому теперь приглядеть, — Катерины и Никита посмотрели настолько удивлённо, что Яна Алексеевна продолжила: — На пенсию-то одну не проживёшь. Да и платят её абы как. Хорошо хоть в школу, где я раньше учительствовала, уборщицей взяли.

— Вы с ума сошли! — хором воскликнули Никиты и Катерины.

— Я бы тоже не советовал, — добавил Феликс. — Не медик, так, кое-чего нахватался по молодости, и диагност из меня не лучший. Но я бы физически нагрузки категорично в вашем нынешнем состоянии советовал ограничить. Иначе Оля через пару лет останется сиротой.

— Уф, морда лохматая, — Яна Алексеевна от неожиданности чуть ли не рухнула на кровать, да и там сидела, держась за спинку. — Хоть бы поделикатнее сказал. Пошаливало здоровье, но чтобы так…

— А иначе никак, — отрезал Никита. — Всё, отныне физические нагрузки вам противопоказаны. Да и вообще, теперь у вас есть мы. И между прочим, — он подлил в голос мёда, — кое-кто нас признал хоть и дальними, но родственниками.

— А ещё, — присоединилась Катерина, — кто-то мне говорил, что каждый должен заниматься только одним делом, а не хвататься за всё подряд. Вот и руководите семейным хозяйством.

— Вы ещё скажите силой не пустите, — грозно начала Яна Алексеевна, но было заметно, что она почти сдалось.

— Привяжем, а сторожить поставим Олю, — уведомил Никита.

— А я тем временем поделаю заявление на увольнение. Феликс всё разведает, я изготовлю. Думаете, не исправлюсь?

— Да нет, справишься, — устало согласилась Яна Алексеевна. — Если уж голыми руками паспорт сумела изготовить. Хорошо, предположим, уговорили. И на что мы тогда станем жить?

— Для начала, у меня тут случайно как раз подвернулась работа, — ответил Никита. — Пока на один раз, но с перспективами на что-то более-менее постоянное и достаточно денежное.

— А я, — Катерина понадеялась, что голос предательски не дрогнул: уроки труда, особенно шитьё, она всегда недолюбливала. А уж на местной примитивной технике страшновато становилось заранее, — продолжу удачный опыт с Олиным платьем. Все и так, смотрю, обзавидовались. Тут Олю как раз через полторы недели подруга на день рождения пригласила, вот и устроим там рекламную акцию.

— Уговорили… искусители. Пришельцы на мою старую голову.

Уже когда они остались вдвоём в своей комнате, Катерина принялась выпытывать из Никиты:

— А теперь признавайся, какую авантюру ты там устраиваешь?

— Ничего такого…

Девушка с подозрением взглянула на парня, потом неожиданно ткнула его пальцем в живот.

— Уй! Щекотно же!

— И глаза ну прямо честные-пречестные. Раньше они бы у тебя уже наливались чистым прозрачно-голубым цветом. А ну давай, выкладывай. Или я ещё только начала, — Катерина прицелилась пощекотать под мышкой.

— Да сдаюсь-сдаюсь, нечего тут признаваться. Меня переводчиком пригласили.

— Переводчиком? — недоверчиво хмыкнула девушка. — С официального языка Основы на здешний русский? Не смешно.

— Да нет, как раз именно со здешнего английского на русский. В школе мы обязательно изучали два языка. Один восточный, другой европейский. Ну, японский в центре страны не актуален, а вот английский очень востребован. Я тут с помощью Феликса немного память подстегнул. Не ахти, конечно, я и раньше английский знал не идеально. Но по нынешним временам я, оказывается, выгляжу ну прямо великим спецом. Вот на послезавтра и пригласили встретить делегацию. Заодно намекнули, что потом, возможно, скинут и письменные переводы: там проект какой-то совместный, и будет много документации.

Утром «рабочего дня», встав, Катерина обнаружила, что Никита давно проснулся, и, хотя до назначенного срока было ещё немало времени, сидит на кухне полностью одетый и отглаженный, пьёт чай. Заметив девушку, он вздохнул:

— Кофе бы нормального… но его тут днём с огнём не сыщешь.

С этим Катерина была согласна. Даже то, что продавали в «особо дорогих» магазинах, ничего кроме чувства брезгливости не вызывало. А уж про широкодоступный низкокачественный зелёный кофе из Вьетнама, который прямо на местах обжаривали до подгорелости, а потом мололи и продавали, вспоминать не хотелось вообще. Оставалось пить чай, хотя и тут о папиной привычке держать дома редкие сорта с интересными вкусами, девушка старалась не вспоминать, чтобы лишний раз не травить душу.

— Ты чего вскочил в такую рань?

— Глупо, но нервничаю. На первых своих настоящих переговорах так не переживал, а тут… Наверное, потому, что там была куча советников, а ещё потому что цена была другая. Здесь только сам… и права Яна Алексеевна, жить-то нам на что-то надо.

— Прорвёмся, — Катерина его поцеловала и потёрлась щекой о щёку. — Ты главное не нервничай.

Вернулся Никита под вечер, выжатый как лимон и немного растерянный. Поэтому расспрашивать сразу его не стали, а сначала загнали в натопленную по случаю первого рабочего дня баню, накормили, и лишь затем, расположившись в комнате-гостиной на первом этаже, принялись расспрашивать.

— В общем… работа оказалась именно та, на какую меня и приглашали, но при этом так, как сегодня, меня ещё ни разу не кидали. Делегация, переговоры. Оказалось, что приехали-то гости из Японии, а я японский знаю куда лучше английского. Вот на него и перешёл, как сообразил, да и понимать так друг друга проще, чем через двойной перевод. А вечером заказчик мне и говорит: мы нанимали переводчика с английского, а гости по-английски почти не говорили. И заплатим мы только четверть обещанного. Впрочем, — Никита злорадно улыбнулся, — эти жлобы у меня ещё поплачут. Японцы намекнули, что приезжают не в последний раз, и им тоже понадобится переводчик. А я в ответ дал понять, что прежний заказчик меня обманул, я ему ничего не должен, и потому могу со знанием обстановки выступить за другую сторону. Хорошо мы с этими сынами самураев разошлись.

— И молодцы. Дальше моя очередь.

Ко дню рождения Катерина готовилась самым тщательным образом. Для начала, недолго думая, по памяти воспроизвела одно из платьев школьной программы: фасон для здешней эпохи необычный, шьётся очень просто, таблица размеров и схема выкроек в памяти как гвоздями прибита. Без труда можно быстро сделать одно на себя, второе на Олю из другой ткани. Вторым номером шёл подарок. Как обратила внимания Катерина, идеи городского рюкзака на Закрытом листе не знали: таскали в сумках, мешках, авоськах, пакетах. Оля тоже подтвердила, что раньше в школу носили ранцы, но теперь самым модным считается красивый пакет. Катерина сшила один рюкзачок на подарок, второй Оле. Третий себе. А сзади на рюкзаки нанесла по рисунку, впечатав его в ткань с помощью пока неизвестного здесь, но простого химического процесса и Феликса как катализатора. Детям из популярных мультфильмов, на взрослый, по совету Никиты, что-то связанное с местной музыкой: девушка в ней не разбиралась совсем и просто поверила на слово, что народ заинтересуется. И пусть в школе по рисованию у Катерины была четвёрка, вышло, на её взгляд, неплохо.

На подходе к нужному дому Катерина заметила белую «иномарку» и злорадно про себя подумала: отлично, та самая травившая Олю девочка не просто пришла — раз её, чтобы похвалиться, аж целых пол улицы провезли на машине, то родители точно здесь. И пусть у Катерины дома вести себя чинно по этикету в неофициальном и повседневном общении считалось дурным тоном, это не значило, будто она не умела строить из себя чопорную аристократку. Когда до нужных ворот остался с десяток метров, чуть изменилась осанка, шаг превратился в величавую поступь. Краем глаза Катерина заметила, как Оля на миг замерла от удивления, и улыбнулась краешком губ — знай наших.

В комнате-гостиной уже был накрыт стол, там же расположились дети и их родители. Катерина вежливо поздоровалась — каждая интонация, каждый жест выверен хорошими наставниками и опытом многих торжественных приёмов. С трудом удержалась от улыбки, краем глаза наблюдая за матерью девочки-соперницы Оли. Важно-чопорный вид, высокомерно-заносчивый взгляд на окружающих смотрелись вместе с аляповато-безвкусным, зато дорогим платьем, блестящей бижутерией «не отличить от настоящих золото-бриллианты» и вульгарным макияжем донельзя нелепо, особенно в окружении достаточно просто и совсем в иной манере одетых гостей. Веселья добавляло то, что сама женщина, похоже, воспринимала своё поведение как верх элегантности и воспитанности. Видно, что насмотрелась каких-то фильмов и теперь пытается копировать манеры, на деле обезьянничая. Ещё более забавной смотрелась рядом с ней дочка, которая старалась повторять за матерью, но выглядела эта маленькая копия нелепо вдвойне.

Поведение женщины и её дочки хорошо оттеняло манеры самой Катерины, как она и рассчитывала. Теперь даже те, кому вроде бы всё равно, будут заглядываться на гостью — как говорил когда-то наставник: «Ты должна выделяться, но при этом ровно настолько, чтобы не оттолкнуть, а заинтересовать». Обязательно захотят с девушкой пообщаться, а дальше не упустить свой шанс Катерина сумеет. Неожиданно вспомнился министр торговли с родного Листа, гранд-мастер Симон: вот уж кто был любителем идеально одеваться, и имел на это деньги. Вот только в его понятии «идеально» — это строго соответствовать ситуации, а уже потом смотреть на ценник. Например, на заседание Совета он приходил в сшитом на заказ костюме, при этом в руках держал самые обычные и простые ежедневник и ручку, какие носят тысячи начальников среднего звена: именно такие лучше всего подходили деловому мероприятию.

Женщина-«аристократка» единственная не стала здороваться, что-то невнятно пробурчала и смерила опоздавших гостей пренебрежительным взглядом «ходит тут всякая нищета без роду и племени». По её представлению такой взгляд просто обязан был мгновенно уничтожить неожиданную соперницу, смешать с грязью, ясно показав, кто есть кто тут… Если к манерам Катерины добавить, что платье на ней и выглядело намного более подходящим для праздника, и сидело идеально, то результат получился обратный. А уж когда Оля, явно стараясь подражать Катерине, солидно, но без лишнего жеманства и высокомерия достала подарок — причём ещё раз сумела всех удивить, вручая в цветастом подарочном бумажном пакете… Дальше центром взрослой части праздника стали исключительно Катерина и разговоры о том, где она нашла такие чудесные платья и подарки. Какое-то время «соперница» пыталась во всё влезать, рассказывать где, как и задорого «можно найти получше», но всё время в воздухе словно звенела никем не произнесённая фраза: «Сумеют некоторые нагрести денег — и сразу возгордятся, а на деле никаких манер». И ни у кого не было сомнений, про кого это.

Домой Катерина уходила довольная. Не зря она не разгибаясь и за швейной машинкой да кисточкой сидела, и бизнес-план составляла. Уже на пороге дома догнала мысль: «А пакеты клеить и рисовать Никиту посажу. Чтобы в следующий раз не сомневался».

К первому сентября в этом году тоже готовиться начали заранее. Оле — парадное платье, два больших огромных белых банта и букет гладиолусов. На линейку пошли не только Яна Алексеевна, но и Катерина с Никитой, и даже Феликс, хотя и на руках у хозяйки. Ещё на подходе к школе кипела и бурлила толпа родителей и детей, летели кем-то потерянные шарики. На линейке первоклассники читали стихи, учителя громко поздравляли с началом учебного года. И казалось, что все тревоги смутных лет остались где-то там, за воротами школы.

А в конце недели Оля неожиданно для всех заболела. То ли простудилась первого сентября, то ли просквозило где-то потом: нормальная жизнь последних полутора месяцев не могла уравновесить целого тяжёлого и голодного года. Яна Алексеевна ахала и хлопотала, заглянувшая усталая терапевт выписала каких-то лекарств и строго потребовала «пить их, а не ограничиваться малиной и мёдом». Катерина, пролистав сначала рецепт, а затем, пройдясь по аптекам и почитав инструкции, пожаловалась Никите:

— Ужас. Я не врач, так, основы медицины со школы да общий курс на два семестра. Посмотрела тут, чем они лечатся, и побочные эффекты… Чистый яд, и кто помрёт быстрее: ты или микроб. Про вирусы вообще молчу.

— Сразу уж антимортидов попроси… — мрачно пошутил Никита, и осёкся, так загорелись глаза Катерины.

— А ведь можно! — с жаром начала девушка. — Я как раз перед поездкой сюда их сдавала, у нас практика была по синтезу антимортидов. Я все справочники и константы тогда чуть не наизусть заучивала. Феликс поможет вспомнить, заодно поможет как анализатор, чтобы процесс к местной технике адаптировать. На что-то сложное замахнуться не рискну, но первый спектр альфа-группы — запросто. У них, к слову, из побочных эффектов при нарушении технологии только то, что они действовать слабее будут. Но здешним микробам и вирусам хватит… — тут её энтузиазм приутих. — Ах, ты, не подумала. В домашних условиях такое не сделаешь. Лаборатория нужна полноценная, плюс некоторые ингредиенты наверняка не купишь свободно, — она в сердцах махнула рукой. — А жалко, так бы сейчас пригодилось… И Яне Алексеевне тоже.

Никита минут на пять сосредоточенно замер, что-то обдумывая. Потом, медленно роняя каждое слово, ответил:

— Есть идея. Пиши требования к лаборатории и список необходимого. Сколько дней займёт работа?

— Семь. Максимум десять. Если за это время я не смогу адаптировать техпроцесс, дальше даже и пытаться нет смысла.

— Хорошо. Пиши. Как будет готов список, я попробую.

Здание, в котором Никита договорился насчёт лаборатории, располагалось на границе небольшого парка-лесочка, сразу за сильно потрёпанным кварталом девятиэтажек. Ровесник жилого микрорайона, снаружи оно выглядело намного приличнее, да и внутри интерьеры с деревянными панелями и плиткой казались не сильно задетыми разрухой в стране. Вот только микрорайон был живым, там, несмотря на внешнюю облупленность, ходили люди и шумели дети — а тут царила тоска угасания. Вахтёр на входе на территорию не поинтересовался, куда идут посетители, так и остался сидеть, уткнувшись в кроссворд. Народу внутри здания тоже почти не попадалось. Многие комнаты вообще стояли запертые.

В холле Никиту и Катерину ждали двое мужчин средних лет. Один худощавый, усталый, в протёртом на локтях до дыр свитере, но при этом он Катерине приглянулся, каким-то шестым чувством она ощутила в нём родственную душу исследователя. Второй был в пиджаке, на круглом лице не сходила улыбка, напомнившая девушке оскал крокогатора. И вот с этим типом дела надо было вести осторожно: в открытую не обманет и в спину не ударит, иначе Никита с ним просто не стал бы даже разговаривать, но если уж найдёт дырку в договорённостях, обжулит без зазрения совести.

Хозяева провели гостей на третий этаж, открыли лабораторию и удалились. Катерина прошлась по помещению из конца в конец, чувствуя, как дрожат руки от полузабытого уже предвкушения интересной исследовательской работы. Да, здесь не было современных приборов, но в остальном те же пробирки, реторты, вытяжные шкафы, запах химикатов и азарт исследований — всё очень напоминало её школьную лабораторию. В углу стояло несколько ящиков с материалами для работы, вторая половина явно из местных запасов лежала рядом на лабораторном столе.

— И откуда такое сокровище? Я боюсь спрашивать, как ты уговорил и что предложил.

— На самом деле всё оказалось намного проще, чем я предполагал. Совсем немного денег и главное: обещание, что по завершении работы они получат технологию нового лекарства. Тот мужчина в свитере какой-то местный ведущий специалист, второй — младший научный сотрудник… это что-то вроде специализированного клерка при учёных.

— И они поверили? Без доказательств? — молния на сумке была расстёгнута на ладонь, но Феликсу хватило. Чернильное пятно стекло на пол и превратилось в дымчатого кота. — Люди до сих пор меня иногда удивляют.

— Поверили, — глаза у Никиты лучились смехом. — Я сказал, что это секретная разработка КГБ.

— Чего? — хором удивились Феликс и Катерина.

— Ну… до распада была тут такая спецслужба. Неплохая, насколько знаю. А после поражения в Холодной войне сложились ностальгия проигравших и хлынувшие из-за границы слухи, которые распространяли противники этого КГБ. В итоге сейчас про эту организацию ходят самые дикие россказни, особенно по части разных секретных и утаённых от народа исследований. Я намекнул, что у тебя родственник раньше работал в одной такой жутко секретной лаборатории, оставил тебе расчёты нового лекарства. А ты хочешь его изготовить для себя, а расплатиться готова техпроцессом. Но поставил условие, что с «потайными записями дяди» работать будешь исключительно сама. В конце концов, эти двое ничего не теряют, всё равно институт без денег стоит и еле дышит.

Чешир презрительно фыркнул, но на всякий случай уточнил:

— Не опасаешься, что когда они всё сами запустят, выйдут на нас, причём не те люди?

— Не в нынешнем хаосе. Сам же видел рекламу, тут каждый второй наследственный колдун с рецептом чудо-зелья. А что одно из них окажется настоящим… нет, на нас точно не подумают. Скорее наоборот, постараются оттереть в сторону и забыть, чтобы мы потом права не предъявили. Я для этого второго, который «научный сотрудник», в дело и привлёк.

Катерина пожала плечами:

— Получится — будет им технология. А сейчас не мешай.

Никита потрясённо воззрился на свою девушку: такой он её ещё не видел. Лицо отрешённое, движения стали скупыми и сосредоточенными…

Уличный звонок сухо затрещал на весь дом совершенно неожиданно, никого они не ждали, особенно под вечер. Катерина и Оля даже не стали отвлекаться от крайне важного дела: до первой Новогодней ёлки осталось чуть больше недели, а сказочный костюм для девочки не то что не дошит, не до конца ещё продуман. Никита устало сидел в кресле с книжкой. Снег последние дни валил не переставая, сегодня пришлось не только как обычно расчищать двор, но и перекидывать скопившуюся кучу снега в дальний угол так, чтобы она потом не обвалилась, и ощущал себя парень выжатым лимоном. Звонок тем временем затрещал опять. Никита, было, с кряхтением встал, но Яна Алексеевна, возившаяся в сенях, его остановила:

— Да сиди, сиди, я открою. Мне телогрейку накинуть, и всё.

Минут через пять на крыльце послышались шаги, входная дверь скрипнула, и из сеней раздалось удивлённое:

— Никита, это к тебе, оказывается.

Выйти навстречу парень не успел. Гость — мужчина-иностанец средних лет, в дорогом плаще, чёрные волосы слегка тронуты благородной сединой — уже вошёл в дом. Мгновение смотрел на Никиту, а потом в два шага пересёк комнату, и схватил успевшего встать навстречу парня в объятия:

— Живой! Живой, твоё непутёвое Высочество. А мы-то гадали, что за гений биологии и фармакологии с антимортидами тут объявился, — его взгляд сместился на Катерину. — И вы, леди, здесь. Рад, что и вы целы и невредимы.

Никита высвободился от объятий, подал Катерине руку, помогая встать.

— Позвольте вас представить друг другу, — прозвучало официально, но сейчас от чего-то это выглядело совсем к месту. — Это моя жена, Екатерина.

— Очень приятно, Ваше Высочество, — гость сделал лёгкий поклон и поцеловал девушке руку.

— Екатерина, позволь тебе представить Гийома, моего давнего друга и доверенное лицо Владыки. Он был тем, кто помогал моей матери, пока мы жили на соседнем Листе, — Катерина в ответ вежливо несильно поклонилась. — А тебя, Гийом, я поздравляю, как видишь, получилось даже лично, — и пояснил для Катерины: — Когда я уезжал, Гийом был координатором по России на соседнем Листе, а теперь его повысили до руководителя всей миссии уже здесь, — и обратился уже к Яне Алексеевне: — Но вот в остальном мы вам честное слово ни капли не соврали. К вам мы попали в результате катастрофы и совершенно случайно.