Принц Терний

15

Четыре года тому назад

Мы покинули Высокий Замок через Коричневые Ворота, представлявшие собой неприметную дверь в нижнем склоне горы прямо за Высокой Стеной. Я вышел последним, ноги ныли после бесконечной лестницы.

На верхней ступеньке в подсохшей крови отпечатались следы от башмаков. Возможно, кровь все еще вытекает из тех, кого тут проволокли.

На секунду представил Лундиста: лежит на полу в той же позе.

До этого мы пробирались задворками подземелий, взбираясь все выше в поисках выхода из замка. Золотари сновали здесь, наверное, по дюжине раз за день, вынося драгоценное содержимое ночных горшков. Надо признать, королевское дерьмо воняет ничуть не лучше любого другого.

Брат, шедший передо мной, обернулся у арки в проходе и осклабился во всю пасть:

— Приятный запашок! Вдыхай полной грудью, юнец из замка!

Я слышал, нубанец назвал его Роу, кожа да кости, старые шрамы и недобрый взгляд.

— Скорее лизну прокаженного, чем стану вдыхать эту вонь, брат Роу. — Я прошмыгнул мимо. Перенять говорок братьев по дороге не проблема, но, чтобы заслужить авторитет, этого явно не хватит, дашь слабину сейчас — пиши пропало.

Перед нами простирался Анкрат. Слева за стеной Старого Города взмывали ввысь дым и шпили Крата в предгрозовом свечении. Такое бывает, когда тучи сгущаются весь день. В этом зыбком свете даже знакомый ландшафт преображается. Впрочем, в этом нет ничего необычного, так и должно быть.

— Поспешите, легкой дорога не будет, — объявил Прайс.

Братья Прайс и Райк, кровные братья, стояли плечом к плечу, приняв на себя командование. Райк нахмурился, выслушав Прайса.

— Чем больше миль будет между нами и этой вонючей дырой, тем лучше. Ливень размоет следы. Лошадьми разживемся по пути, грабанем пару деревень.

— Думаешь, егеря короля не заметят следы нескольких дюжин парней из-за какого-то дождичка? — Я всем сердцем желал, чтобы голос не звучал по-детски чисто и звонко.

Все обернулись. Нубанец, глянув на меня, выпучил глаза и взмахнул рукой, словно призывая заткнуться.

Я указал на крыши льнущих к берегу реки домов, сооруженных любвеобильными подданными отца, которые в своем стремлении быть поближе к нему проигнорировали безопасность городских стен.

— Разбившись по одному или по двое, братья найдут теплый очаг, кусок жареной говядины, а может, и эль, — произнес я убежденно. — Слышал, там есть таверна или даже три. Успеете поднять пару кружек в тепле еще до того, как дождь стихнет.

Солдаты короля на своих прекрасных лошадках будут рыскать туда-сюда, промокнут до костей, высматривая следы, оставленные узниками на одной из дорог, пересекающих поле. Пусть себе ищут шайку опасных преступников, а мы уютно разместимся в тени Высокого Замка, ожидая, когда прояснится.

Думаете, здесь найдется хоть один судейский, который вас опознает? Думаете, добропорядочные граждане Крата смогут определить, кого собирались казнить, когда вокруг столько народу?

Я понял, что победил вчистую. Видел, словно пламя очага вспыхнуло в их глазах.

— А чем, черт возьми, заплатим за кусок жареной говядины и крышу над головой? — Прайс протиснулся между братьями, толкнув рыжего Джемта так, что тот шлепнулся на задницу. — Начнем грабить, не отходя от Высокого Замка?

— Да, как деньжатами разживемся, сопляк из замка? — Джемт, поднявшись, гневно призвал меня к ответу. В самом деле, не на Прайса же наседать. — Чем платить?

Я извлек из кошелька парочку дукатов, сдвинув один, чтобы видны были оба, — пусть полюбуются.

— Давай сюда! — Мужичонка с заостренной мордой слева от меня резко потянулся к набитому монетами кошельку.

Я выхватил кинжал из-за пояса и, не раздумывая, всадил в протянутую руку:

— Получи. — Клинок вошел в ладонь по самую рукоять, — когда я выдернул его, все лезвие было в крови.

— Отвали, Лжец! — Прайс ухватил его за шею и отшвырнул в сторону.

Навис надо мной, подобно горе. Конечно, любой взрослый сильнее, чем я, но Прайс подавлял еще и своими габаритами. Он ухватил меня за кожаный камзол и поднял вверх, поднеся к физиономии — весьма беспечно с его стороны, учитывая, что в руке у меня все еще оставался окровавленный клинок.

— Ты и вправду не боишься, пострел? — Изо рта обдало какой-то дрянью. Словно собака сдохла.

Подумал, а не пырнуть ли его, но сдержался: такой раны, чтоб он не успел перед смертью переломить меня надвое, не нанести.

— А ты боишься? — спросил я его.

Каждый из нас понял, чего стоит другой. Прайс и бровью не повел, когда все прояснилось. Просто разжал руки, я свалился.

— Перекантуемся денек в городе, — объявил Прайс. — Выпивка за твой счет, брат Йорг. Если хоть один из вас, сукины дети, во что-нибудь вляпается до того, как отчалим, сделаю больно, очень больно.

Он протянул ко мне руку. Почти дотянулся, прежде чем я сообразил, в чем дело. Швырнул ему кошелек.

— Пойду с нубанцем, — заявил ему.

Прайс кивнул. О чернокожем из подземелья обязательно вспомнят. На постое в Крате он слишком заметен.

Нубанец пожал плечами и направился на восток, в сторону раскинувшихся полей. Я последовал за ним.

Лишь когда мы изрядно попетляли среди проселочных дорог и изгородей из кустарников, мужчина заговорил:

— Тебе следует опасаться Прайса, мальчик.

Порыв ветра, вестник грозы, прошелся по зарослям боярышника, раскинувшимся по обе стороны дороги. Я почувствовал насыщенность воздуха, впитавшего запахи земли.

— С чего бы это? — Интересно, может, он думает, что я действительно никого не боюсь. Одни предпочитают не заглядывать в будущее, другие осторожничают, пугают себя, нагоняя такого страха, который страшнее настоящего врага.

— Зачем богам оберегать ребенка, который сам о себе не беспокоится? — ответил нубанец вопросом на вопрос.

Он подошел к изгороди, тут дорога делала поворот. Еще один порыв ветра, и белые лепестки сорвало с веток. Чернокожий оглянулся, всматриваясь туда, откуда мы только что пришли.

— Может, я и богов не боюсь, — заявил я ему.

Тяжелые капли дождя упали на землю рядом с нами.

Нубанец покачал головой. Жесткие кудрявые волосы, смоченные водой, заблестели.

— Глупо бросать вызов богам, мальчик. — Он улыбнулся и шагнул к повороту. — Кто знает, что тебя ждет?

Забавно, но дождь стал ответом на его вопрос. Потоки воды стремительно обрушивались на землю. Я подошел и встал рядом с нубанцем. Изгородь не спасала. Вода затекла под камзол, да такая холодная, что дыхание перехватило. Тут я вспомнил, от чего отказался. Интересно, поверни время вспять — внял бы совету Лундиста?

— Чего мы ждем? — спросил я. Пришлось повысить голос, иначе из-за шума дождя ничего не расслышать.

Нубанец пожал плечами:

— Дорога какая-то неправильная.

— Уже почти река, а не дорога. Так чего ждем-то?

Он опять пожал плечами:

— Может, мне надо отдохнуть, — и дотронулся до ожога. Сморщился от боли, невольно приоткрыв зубы, белоснежные, не то что у большинства братьев — полный рот гнилушек.

Прошло минут пять, я сохранял спокойствие. Сильнее уже не промокнуть, даже свались в колодец.

— Как вас схватили? — поинтересовался я у него. Представить себе Прайса и Райка добровольно сдавшимися королевской страже было просто смешно.

Нубанец отрицательно качнул головой.

— Как? — крикнул я громче, не желая отступать.

Он опять оглянулся, потом наклонился ко мне:

— Ведьмак — повелитель снов.

— Ведьмак? — Я скривился и сплюнул в сторону.

— Да, ведьмак, — кивнул нубанец. — Он явился к нам во сне и не отпускал, вот люди короля нас и скрутили.

— Почему? — спросил его. Может, я и хотел бы поверить, но точно знал: никакого ведьмака отец не нанимал.

— Наверное, решил задобрить короля, — предположил мужчина.

Не предупредив, он зашагал вперед по грязи. Я последовал за ним без рассуждений. Не раз наблюдал, как дети тащатся за взрослыми, забрасывая их вопросами, но я отставил детство в сторонку. В конце концов, вопросы могут подождать до окончания дождя.

Мы шлепали по размытой дороге местами даже резво, пока нубанец опять не остановился. Ливень перешел в затяжной дождь, обещавший зарядить на всю ночь и следующее утро. На этот раз мы решили передохнуть, присев у изгороди. Она хорошо нам услужила. Десять всадников пронеслось мимо, разбрызгивая грязь во все стороны.

— Твой король очень хочет вернуть нас в подземелья, Йорг.

— Он больше не мой король, — ответил я, захотел подняться, но нубанец схватил рукой за плечо:

— Ты оставил сытную жизнь в замке короля, теперь прячешься, мокнешь под дождем. — Он приблизился вплотную, буравя взглядом. Он мог многое понять, недаром говорят, что глаза — зеркало души, но меня это не устраивало. — Дядька пожертвовал собой, пытаясь удержать тебя. Думаю, он был хорошим человеком. Старым, сильным, мудрым. Но ты все равно пошел с нами. — Он стряхнул комок грязи другой рукой. Умолк в ожидании объяснений.

— Хочу, чтобы кое-кто умер.

Нубанец нахмурился:

— Дети не должны такого желать. — Тонкие струйки дождя стекали по ложбинкам между бровями. — Никто не должен такого желать.

Я дернул плечом, высвобождая его, и двинулся вперед. Чернокожий зашагал рядом, так мы одолели еще миль десять, пока совсем не стемнело.

Наш путь проходил мимо темных деревенских домов, случайно затесавшейся тут мельницы, но наконец с наступлением ночи несколько южнее, у подножия лесистого горного хребта, мы заприметили огни. Припоминая карты Лундиста, я решил, что это деревня Пиния, которая раньше была для меня лишь маленькой зеленой точкой на старом пергаменте.

— Немного просохнуть не помешает. — Я почти ощутил жар от горящих в очаге дров. Только сейчас до меня дошло, почему так легко удалось уговорить братьев последовать моему плану, ведь он предполагал теплую и горячую пищу.

— Лучше заночевать вон там, — указал нубанец на горный хребет.

Моросил дождь, насквозь пронизывал холод, как пиявка, высасывая из меня силы. Я обругал себя за слабость. Один день в дороге, а ноги словно чужие.

— Можем пробраться в один из тех сараев, — предложил я. Два строения стояли обособленно вблизи кромки леса.

Нубанец сперва качнул головой, но, когда на востоке раздался раскат грома, низкий и продолжительный, пожал плечами:

— Можем.

Боги возлюбили меня!

Мы зашагали через поля, наполовину превратившиеся в болота, часто спотыкаясь во тьме от усталости.

Дверь сарая застонала, выражая протест, затем, пронзительно взвизгнув, распахнулась настежь, стоило нубанцу приналечь на нее. Где-то далеко залаяла собака, но я сомневался, что кто-то из фермеров решится выйти ночью в дождь, даже если пес расшумелся. Пошатываясь, мы забрались внутрь и повалились на сено. Все конечности словно налились свинцом, хотелось зарыдать от усталости, но я сдержался.

— Не боишься, что эта самая ведьма опять придет за тобой? — поинтересовался я у нубанца. — Вряд ли она обрадуется, узнав, что ее подарок сбежал от короля. — Я подавил зевок.

— Не ведьма, а ведьмак, — поправил чернокожий, — думаю, что это он, а не она.

Я сжал губы. В моих снах ведьмами были исключительно женщины. Ведьма пряталась в темной комнате, наяву я таких не видел. Дверь в комнату была открыта, — чтобы до нее добраться, нужно было миновать коридор. Стоило войти внутрь, по телу начинали бегать мурашки. Я с трудом различал ведьму в темноте, ее бледные руки, скорее паучьи, чем человеческие, высовывающиеся из черных рукавов. Когда хотел убежать, ноги становились точно ватные, не слушались. Не сдавался, пытался кричать, но голос пропадал, ощущал себя мухой, запутавшейся в паутине, а она приближалась неспешно, неотвратимо, ее лицо постепенно выплывало из тени. Видел ее глаза… и с криком просыпался.

— Значит, не боишься, что он снова придет за тобой? — повторил я свой вопрос.

Неожиданно раздался оглушительный раскат грома, показалось, даже сарай вздрогнул.

— Должно быть, он близко, — ответил нубанец. — Он должен знать, где ты.

Я не сразу осознал, что затаил дыхание, шумно выдохнул.

— Он пошлет за нами охотника, — продолжил чернокожий.

Услышал шуршание — это нубанец набрасывал на себя сено.

— Печально, — заключил я. Свою ведьму из снов я давненько не встречал. Мысль, будто она последовала за нами сюда, к сараю в потоках ливня, занимала меня все больше. Откинулся на колючее сено. — Посмотрим, увижу ли опять ее во сне, даже не важно чью, твою или мою. И если увижу, то уж точно никуда не побегу. Всажу клинок и выпущу сучке кишки.