Принцип кентавра (СИ)

Глава 27. Прекрасная хозяйка картинной галереи

Хью ехал по оживлённым улицам и размышлял. Юю утверждает, что ей угрожает опасность, как и Борису Казарину. Походило на правду, иначе бы Юю не скрывалась от своей бабушки, полиции и властей, а при попытке её разоблачения не спряталась бы от Хью Барбера. Значит, Юю не до конца ему доверяет, что не могло не огорчать молодого детектива. Он всеми силами пытался убедить Юю, что не только находится на её стороне, но и пытается распутать клубок дела Якоба Майера. Возможно, Юю считала, что Барбер как и Густав Граббе хочет заработать на её беде? Сыщик терялся в догадках.

Мыслями он возвращался к дельцу Граббе. Тот подозревал, что Якоб Майер не погиб при пожаре, и видимо, не без оснований. Никто Якоба больше не видел, но почему бы Якобу было не совершить сделку с матерью и преспокойно жить, хотя бы и в другой стране? Хью жалел, что не узнал у Лауры подробностей о жизни Якоба после пожара, и даже вчера при встрече ничего у неё не спросил. А вот повторное убийство Якоба Майера имеет существенное значение. Потому что и Юджине угрожает опасность, поскольку она всё ещё наследница по завещанию.

Но, так или иначе, уверенность детектива в том, Якоб Майер не погиб при пожаре, крепла. Самым убедительным был тот факт, что труп полностью обгорел и для его идентификации понадобились вещи Якоба Майера. В пользу этой версии был и тот факт Лилиан Майер была против эксгумации трупа. Экспертизу ДНК не проводили. Версию о том, что глава империи был жив и представлял собой перманентную опасность для Лилиан Майер, следовало подкрепить доказательствами. Но для начала стоило все-таки проверить, были ли у руководителя «Пивной империи Майеров» в действительности финансовые проблемы, о которых умолчали следствию в 1972 году? Кому было выгодно исчезновение Якоба Майера и его мнимая смерть? Наследникам, возможным кредиторам, концерну? Это предстояло выяснить. Хью решил, что следует покопаться хорошенько в центральной библиотеке Антверпена, куда он и направился, не теряя времени. У Хью возникла также уверенность, что он идёт по дорожке, проторённой Густавом Граббе. Но Хью следовало сделать собственные выводы. Слишком часто он нарушал «Принцип Кентавра», котором любил говорить его шеф.

Хорошенькая библиотекарша с вышитыми на кармашке формы фамилией и инициалами представилась Хью Барберу как Бригитта. Хью Барбер не стал придумывать вычурную версию, а сказал, что интересуется историей концерна «Пивная империя Майера» и попросил подшивку местных газет за период с 1970 по 1973 годы, то есть с запасом. Бригитта вежливо сообщила, что за указанный период все архивы фотокопированы и могут быть любезно представлены Хью Барберу на фотоплёнках. Уже через час Хью проматывал километры плёнки на аппарате для чтения микрофильмов. Якобу Майеру было посвящено довольно много заметок. То его кобылы брали на скачках призы, то он участвовал в открытии благотворительных вечеров, то на всю страну шумели фейерверки с фестивалей пива. Иногда на фотографиях рядом с Якобом появлялись Миранда и Юджина, всегда нарядные и довольные жизнью. Газеты упоминали о плодотворном сотрудничестве «Пивной империи Майера» с компанией «Фуд продактс Интернешнл», и на фотографиях Якоба Майера часто появлялся Джордж Визенготт, глава филиала в Антверпене. Его фамилию и данные о нем Хью Барбер на всякий случай выписал в записную книжку. Также Хью Барбер, памятуя принцип «лучше перебдеть, чем недобдеть», выписал фамилии и имена партнёров «Пивной империи Майера», которых насчитал около десятка, а также спортсменов, имена которых по нескольку раз упоминались рядом с именем Якоба Майера. Дважды Якоб Майер был сфотографирован в обществе хозяйки художественной выставки Кристин Белли, необыкновенно красивой блондинки. «Любовница» пометил в записной книжке детектив Барбер, вписав её имя. Кристин упоминал в своём рассказе Констант.

Список лиц всё пополнялся, работа двигалась медленно. Далее следовали заметки о пожаре, некролог на Якоба Майера, скупые хроники дознания и краткие выводы из полицейского отчёта, уже знакомые детективу Барберу.

1972 год не представлял особого интереса для Якоба Майера. Однако, газета «Деловой Антверпен» содержала краткую заметку за 07 июля 1972 года о том, что на расширенном заседании совета директоров так и не было подписано решение о слиянии «Пивной империи Майера» с компанией «Фуд продактс Интернешнл». Далее следовало интервью профессора Брюссельского свободного университета Ганса Баумана о тенденциях глобализации, которую бегло просмотрел взволнованный Хью Барбер. В статье говорилось о том, что расширение влияния иностранного капитала на развитие внутреннего рынка не всегда является благотворным. Как правило, это приводит к удешевлению рабочей силы, сокращению местного производства. В частности, приводился пример присоединения нескольких кондитерских фабрик к концерну «Сладкие облака», что в итоге привело к демонтажу линий производств, упрощению национальных рецептур, унификации продукции. С прилавков исчезли всеми любимые национальные лакомства: анисовые печенья и кубердоны. Хью Барбер почувствовал, что нащупал золотую жилу и продолжил чтение подборок. Но, к сожалению, больше ничего интересного за 1972–1974 год он не нашёл.

Периодически попадались статьи, которые вырезала в свой альбом Зельден.

Итак, кто следующий в списке детектива для посещения? Кристин Белли или Густав Граббе?

Найти адрес Кристи Белли труда не составило, она всё ещё оставалась хозяйкой художественной галереи в центре Антверпена. К ней и направился Хью Барбер. У него не было легенды, и он действовал наудачу. Удачей будет, если Кристин Белли захочет его принять вообще.

Кристин была в галерее, но большого интереса к разговору с Барбером не проявила. Галерея закрывалась на ремонт, и Кристин вела переговоры с подрядчиками.

— Не желаете ли нанять реставратора, который восстанавливал виллу «Синий вереск» после первого пожара? — спросил её Хью Барбер.

Очевидно, что этот вопрос был задан в точку. Кристин Белли посмотрела на детектива с интересом, скрестив на груди руки, слегка откинувшись назад, словно оценивая сказанное.

— Я обещаю вам интересную беседу, — сказал Хью Барбер.

— А по вашему внешнему виду и не скажешь, — нелюбезно хмыкнула красавица, но пригласила Барбера в свой кабинет.

И как же она не была похожа на свою коллегу из Мюнхена! Дамы одного возраста, но если мадам Гольдберг можно было отнести к рабочей беспородной лошадке, то Кристин, несомненно, была чистокровной арабской кобылкой. Тонкие стройные ноги, сильное мускулистое тело, знавшее тренажёрный зал с силовыми упражнениями и беговую дорожку, высокая шея с гордой посадкой головы и роскошной гривой… Эту породу мог объездить опытный наездник, а вот обладать ею мог только богач. Якоб Майер, например.

— Желаете выпить? — дама предложила Барберу бренди со льдом. Барбер не стал ломаться и с удовольствием принял бокал.

— Что нужно молодому человеку от усталой служительницы муз? — игриво начала Кристин Белли.

— Мне нужна правда о событиях, предшествующих гибели Якоба Майера. Мнимной гибели в 1972 году, — уточнил Хью Барбер.

— С чего вы взяли, что мне что-то известно? — засмеялась красавица.

— Есть много свидетелей тому, что вы были близкими друзьями. А друзьям многое доверяют.

— С чего вы взяли, что я скажу вам то, что мне может быть известно, — продолжила игру в кошки— мышки Кристин.

— Якобу снова угрожают крупные неприятности. И, возможно, от него снова хотят избавиться. Вы можете этому помешать.

Кристин Белли мочала, побалтывая стаканчиком со льдом. Костяшки ее длинных пальцев побелели.

— Возможно, вы захотите посчитаться с Лилиан Майер… — продолжил Хью Барбер.

— Кто вы, и откуда пришли сюда? — спросила Кристин уже без улыбки

Хью предъявил своё удостоверение.

— Кто вас нанял? — спросила Кристин.

— Меня нанял член семьи Майеров, чьё имя я вынужден держать в секрете, но который хочет помешать планам Лилиан Майер насчёт её сына.

— Разве Якоба не убили повторно? — скривила губы Кристин.

— Это доподлинно не известно, труп не опознан, от живого Якоба нет вестей, — соврал Хью.

— Что же я могу вам сказать из того, чего вы и сами не знаете? Я вижу, что вы осведомлены достаточно, — усмехнулась Кристин.

— Мне надо знать правду о том, какие у Якоба были финансовые планы в 1972 году, и как они расстроились.

— Я знаю ситуацию только в общих чертах, молодой человек, — Кристин села в кресло напротив, закинув ногу на ногу, обнажив чуть выше колена прекрасное бедро в атласном чулке. — Вряд ли мой рассказ будет вам чем-то интересен.

Хью улыбнулся ей и потянулся, чтобы чокнуться бокалами.

— С другой стороны, вряд ли я уже ухудшу ту ситуацию, в которую попал бедный Якоб, — словно размышляла вслух Кристин.

— Учитывая, что он всё-таки вас предал, стоит рассказать, не так ли?

— О, вряд ли слово «предал» можно отнести к Якобу. Вот уж его никак нельзя было назвать верным или искренним. К сожалению, я слишком поздно это поняла. Люди нужны ему были постольку, поскольку они помогали решать ему какие-то свои задачи. Типичный Майер, — заключила хозяйка галереи.

— Значит ли это, что вы согласны побеседовать? — уточнил Барбер.

— Да, только прошу не включать диктофон, — попросила Кристин.

— Разумеется.

— С чего же начать? — задумалась красавица, приставив картинно пальчик ко лбу. — С того, как Лилиан Майер расстроила нашу свадьбу или с того, как она расстроила планы Якоба по слиянию компаний? Планы сына не учитывали её мнение, а потому подлежали исправлению по-майеровски. Я была не уверена в своей помолвке. Меня не пугало наличие у Якоба двоих детей, и даже стервы- мамаши, которая пыталась вмешиваться в любое принимаемое Якобом решение. Меня пугало другое: сам Якоб, который проявлял абсолютное безволие. Он был, что называется, — тряпка. Да-да, не удивляйтесь. Можно противостоять любым трудностям и проблемам. Но нельзя противостоять самому себе. Если говорить о Якобе, то единственный эпитет, которым можно его описать, — «лентяй». Милейший, умнейший, образованнейший… Лентяй. Он любил книги, живопись, музыку. И если бы читателям, зрителям или слушателям платили деньги, он бы, несомненно, обогатился.

— Интересная характеристика, — заметил Хью.

— Многолетние наблюдения, — хмыкнула Кристин. — После того, как Верона Майер впала в депрессию, он не нашёл ничего проще, как запереть её в психиатрической клинике. И это теперь, когда депрессию можно было лечить и дома, и вполне успешно. — красавица поправила юбку на коленях. — В общем, он избавлялся от проблем самым кардинальным способом. Потому что был ленив, да-да, именно потому, что ему было лень возиться с человеком, пытаться его понять, помочь ему. Он все проблемы решал так: быстро и кардинально.

— Тем не менее вы решили выйти за него замуж? — спросил Хью.

— Не знаю, за него ли… Или за империю Майеров, — откровенно сказала Кристин. — в любом случае, этот проект оказался моей неудачей. Иногда, впрочем, я думаю и наоборот. Кто знает, в какой психушке я бы оказалась, если бы вышла за него замуж, да чем-нибудь не угодила.

— Как же наступила роковая развязка в ваших отношениях? — подхватил мысль собеседницы детектив.

— Ах да! Я несколько увлеклась. — спохватилась хозяйка художественного салона. — Развязка была, скажу я вам, весьма эффектная. Якоб был щедр, он помог мне с открытием этого художественного салона, что взбесило Лилиан Майер. Старуха считала, что из «Империи Майеров» не может утечь ни малейшего ручейка. Она устроила форменный скандал с битьём посуды и оскорблениями. И её не волновало, что Якоб Майер был фактическим владельцем здания и всего оборудования в нём. На Якобе были завязаны все контракты, весь небольшой бизнес. А галерея — это не только выставки, это и оценка картин, и продажа антиквариата, и скупка ценностей, и реставрация. Это достаточно прибыльно и интересно. По крайней мере, это значит «не складывать деньги в одну корзину». Потребительский кризис возможен в пищевом производстве, ориентированным на простых людей. Но богачи даже в самые печальные времена «тощих коров» не изменяют своим привычкам. Галерею бы не тронули никакие кризисы.

— Я в этом мало разбираюсь, но звучит спорно, — сказал Хью.

— Так и Лилиан Майер считала. Она фактически расстроила нашу с Якобом свадьбу, но галерею отобрать ей не удалось, так как я настояла на «отступном». Галерея была передана мне целиком! Однако, Якоб решился на второй необдуманный и несогласованный шаг. Он хотел избавиться от «Пивной Империи Майеров, продав свою львиную долю Джорджу Визенготту из «Фуд продактс Интернешнл».

— Почему же не Лилиан Майер? Мать бы смогла купить долю. И овцы целы, и волки сыты, — спросил Барбер.

— Нет, у Лилиан никогда не было такой суммы, да ещё и сразу. А у транснациональной корпорации, как вы понимаете, деньги были. Но поскольку это была сделка со сторонней компанией, то требовалось одобрение совета директоров «Пивной Империи Майеров».

— Совет директоров не был под пятой Якоба?

— Разумеется, был, поскольку Якоб владел контрольным пакетом, то голосование превращалось в формальность. Лилиан Майер узнала об этой сделке случайно. Что там у них произошло с сыном, я не знаю. Могу лишь догадываться. Но думаю, что она была настроена решительно. В общем, он хотел избавиться от доли — и он от неё избавился. Да притом очень оригинальным способом. Все его оплакивали, а он нежился на каком-то курорте.

— Вы поверили в его гибель?

— Все поверили, — усмехнулась Кристин Белли. — история выглядела очень убедительно, пока в смерти Якоба не обвинили малышку Юджину. Я вступилась за девочку, высказала всё в глаза Лилиан Майер, но она заявила, что мне не стоит лезть со своим мнением в их дела. И через два дня моя галерея была подвергнута атаке вандалов. Это случилось ночью. Все картины были изрезаны, все стенды разбиты. Сработала сигнализация, но никого поймать не удалось. Я понесла ужасающие убытки, которые не покрыла страховка. Потому что большой удар был нанесён именно моей репутации. Как видите, Лилиан умеет решать вопросы.

— Вы обращались со своими подозрениями в полицию?

— Полиция пела под дудку Лилиан Майер, меня бы никто и слушать не стал.

— Вы сказали, что стали сомневаться в том, что Якоб умер, когда в его смерти обвинили Юджину?

— Да, именно так. Я навестила Юджину в больнице. Бедняжка была помещена в ожоговый центр. Обычная муниципальная клиника, и это при деньгах концерна! Я была возмущена, — Кристин сжала кулачки и постучала по полированному подлокотнику кресла, — девочка была совсем одна, ей было одиноко, плохо. И она призналась мне, что к ней приходил отец. Сначала я не поверила, подумала, что это бред больного ребёнка. Но Юю говорила так уверенно! Ксати, она добавила, что отец просил перед ней прощения и пообещал забрать её в Мюнхен, как только она поправиться. Согласитесь, на бред это не похоже.

— А после 1972 года вы виделись с Якобом? — спросил Хью. Кристин покачала головой.

— Нет, не виделась, но получила однажды от него странную открытку. Она пришла то ли из Греции, то ли с Крита. Это было примерно в 1980 году. Я её не сохранила. Почерк был, несомненно, Якоба. Он приглашал меня приехать к нему на отдых. Подписи не было, но был обратный адрес.

— Вы не поехали? — спросил Барбер, хотя и так было ясно, каков будет ответ.

— Нет, — Кристин улыбнулась, — я была так рада, что история с Майерами кончилась, что не имела никакого желания ворошить прошлое и общаться с призраками. И как он себе это представлял: встреча старых друзей в романтической обстановке после всего, что было?

— Спасибо, мадам Белли, — Хью поспешил откланяться.

— Знаете, молодой человек, — Кристин тоже поднялась с кресла, — я прошу попусту не болтать с другими о том, что вы встречались со мной. Но если нужно повторить сказанное в суде — я не буду скрываться. Надоело это майерское чванство, может, кто-то и собьёт с них спесь. Я бы хотела посмотреть на это. До встречи!