Привычка убивать

ДЕНЬ ПЯТНАДЦАТЫЙ

Так бывает всегда, когда настраиваешься на самые активные телодвижения, а оказывается, что за тебя уже кто-то решил, что будешь не ручками-ножками сучить, а скучно ждать у моря погоды.

Клавдия хотела прямо с утра собрать свою бригаду и наконец разработать хоть какую-то тактику, не говоря уж о стратегии.

Но с утра Саша Самойлов позвонил и сообщил, что едет опрашивать свидетелей.

Кленов появился только на минуту, чтобы справить прокурорский запрос в психдиспансеры.

Игорь отправился к экспертам по поводу страниц из Библии.

Клавдии, конечно, все это можно было отменить, но дело в том, что ее саму вызвал к себе Малютов и, пряча честные свои солдатские глаза, сказал, что все-таки надо довести дело Худовского до конца.

И вот с утра Клавдия сидела в отделении милиции и нудно беседовала с рокерами, которые потрясали ее своей тупостью и упрямством. Она ловила их на вранье, а они открывали изумленные рты и говорили что-то вроде того, что забыли или перепутали.

Низовцеву, знакомую и почитательницу Худовского, разыскать пока не удалось.

Словом, утро было потеряно.

Но зато с обеда события стали принимать ожидаемый Клавдией стремительный характер.

Первым вернулся в ее кабинет Игорь.

— Есть новости, — сказал он. — Значит, так. Все листочки Библии из одной книги. Партия этих книг поступила в страну где-то около года назад. Австралийское издание. Карманное, на папиросной бумаге В мягком переплете. Вот такое.

И он достал темно-синюю книжечку без названия на обложке.

— Их тогда поступило где-то пять-шесть миллионов. Распространяла книгу Московская патриархия. В основном по церквям.

— Где?

— Практически по всей России.

— А что с текстом?

— Ну, на первый взгляд ничего общего. Второй листок — это… — Игорь достал органайзер и, нажав кнопочки, прочитал: — «Первая книга Моисеева. Бытие».

— И что там?

— Самая первая страница. Ну, как Бог сотворил все…

— Хм-да… Надо специалиста найти…

— У меня есть… да вы знаете… Отец Сергий. Может, к нему обратиться?

— Давай.

Вторым пожаловал Николай Кленов.

— Все исполнено, гражданин начальник.

— Если уж такие формальности, — улыбнулась Клавдия, то называйте меня…

— Стоп! — остановил ее Кленов. — Я сам догадаюсь. М-м-м… Госпожа следователь. Так?

— Телепатия?

— Нет, интуиция.

— Все, ждем Сашу и Евгения Борисовича, — сказала Клавдия. — Коля, не в службу, а в дружбу — поставьте чаю.

— А пирожки купить? — удивился тот.

— А пирожки я сегодня испекла сама.

К чаю, словно чуяли, как раз поспели Саша и Беркович. Чаепитие грозило перейти в бенефис Клавдии, потому что пирожки нахваливали беспрерывно и искренне.

— К делу, ребята, — остановила поток славословий Дежкина. — Коля, вы нам обещали портрет.

— Да, я готов. Только, пожалуйста, не надо диктофона.

Клавдия, которая уже действительно достала диктофон, спрятала его обратно в стол.

— Так вот, господа, что мы имеем? Только факты. Только самые упрямые из них. Мы имеем три трупа женщин в возрасте от тридцати восьми до сорока лет. Все они были одеты в шубы разной цены и достоинства. Отметим только, что шубы были ниже колен.

Кленова слушали так внимательно, словно он сейчас раскроет истину в последней инстанции. И он это чувствовал, и уж он старался.

— Убиты они были приблизительно в одно и то же время. Где-то между половиной шестого и семью часами вечера. Убиты одним и тем же способом. Довольно необычным, исходя из трудности его исполнения. Ударом в лоб острым предметом. Орудие убийства значения не имеет, потому что, как вы знаете, во всех трех случаях убийца импровизировал. Отвертка, нож и финка. Впрочем, это мы тоже утверждать не можем однозначно, потому что орудия убийства так и не найдены.

Игорь первым выказал нетерпение. Он потянулся к стакану и снова налил себе чаю.

— Теперь еще, — не обратил внимания на Игоря Кленов. — В двух случаях мы имеем также крест на теле, вырванные из Библии страницы и зашитое влагалище. И это как бы указывает нам на некие религиозные мотивы в преступлениях. Впрочем, я заговорился, времени у нас не так уж много, — неожиданно сказал Кленов. Игорь даже застыл со стаканом в руке по пути от стола к стулу.

— Дело в том, что, по моим скромным соображениям, следующее убийство должно состояться не далее как завтра, — сказал Кленов и опустился на свой стул.

Какое-то время в кабинете была гробовая тишина. Именно гробовая, потому что на всех как будто пахнуло могильным холодом.

— Черт возьми, — сказала Клавдия, прихлопнув по столу рукой. — Точно…

— Что? Что? Почему? — первым высказал удивление Беркович. — Откуда вы?..

— Клавдия Васильевна, что? — вскочил Игорь.

— Господи Боже мой! — застонала Клавдия. — Что ж я раньше-то?!..

— Да что такое, в конце концов?! — взорвался наконец и Саша Самойлов. — Коля, почему завтра?!

— Ну, госпожа следователь, — прищурил глаза психолог, — объясните.

— Периодичность, — сразу нашла нужное слово Клавдия. — Календарь, дайте календарик, у кого есть?

Суета началась несусветная. На стол Клавдии легли сразу три календарика.

— Смотрите, — поставила она точку на пятнадцатом февраля. — Это первое убийство. Так? Двадцать третьего — второе. Второго марта — третье… Нет, Коля, не завтра — послезавтра. Периодичность — каждые восемь дней.

Мужчины тут же стали пересчитывать на пальцах — у всех получалось девять.

— Что-то совсем запутались, — признался Игорь.

— Да вы на календарь смотрите! — пыталась их угомонить Клавдия и вместе с тем благодарно поглядывала на Кленова.

— А вы молодец, Коля. И знаете, что еще — в Хабаровске тот же человек был.

— Да? — Кленов сунулся в календарь.

— Нет, этот не годится, надо за восемьдесят второй год, — сказала Клавдия.

— А какая разница? — наконец сообразил Саша Самойлов.

— Действительно! Ну-ка…

Когда сличили даты и числа — получилась тоже строгая периодичность. Но только не восемь, а тридцать пять дней.

— Интересно… — Кленов откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Руки, правда, не забывали при этом вырезать что-то из бумаги. — Это очень интересно… Но непонятно. Это имеет какой-то смысл…

— А что значит число восемь? — поинтересовался Игорь.

— О! Восьмерка — это очень интересная цифирка. — Психолог окинул окружающих взглядом. — Вы, конечно, знаете, что существует такая наука о магии цифр. Пушкин, кстати, очень этим увлекался. Вот его «Пиковая дама». Там, говорят серьезные люди, вообще основы квантовой механики заложены и теории относительности.

— Ла-адно, — иронично улыбнулся Игорь.

— Ну, может привирают, — тут же согласился Кленов. — Но я не об этом. Я о цифрах. Так вот в этой самой магической табели о рангах цифра восемь имеет самую плохую репутацию.

— А тринадцать? — спросил Беркович.

— Глубокие познания, — бестактно заметил Кленов. — Нет, восьмерка пострашнее будет. Это одновременно и петля и бесконечность. Как бы даже считается, что восьмеркой вызывают темные потусторонние силы…

— Так наш маньячина — сатанист? — подал голос Игорь.

— Не исключено. Хотя, кроме восьмерки, других признаков нет.

— А тридцать пять? — напомнила Клавдия, подумав при этом: «Кто бы послушал со стороны — дурдом!»

— Магия чисел доходит только до тринадцати, — ответил Кленов. — Но мы можем взять две цифры: тройку и пятерку. Тройка — это любовь. Хорошая цифра. Святая Троица, тридцать три года Христу… Вообще, хорошо… Пятерка — тоже, в общем, неплохо…

Кленов остановился. Все смотрели ему в рот.

— А вот если сложить… — выговорил он.

— Восемь, — шепотом сказал Игорь.