Призрак Сомерсет-Парка

Глава 51

Мистер Пембертон обошел меня, взял в руки диадему и пристально осмотрел.

– Стыдно признаться, но я удивлен, – язвительно сказал он.

Я не находила слов. Я ведь была уверена, что никто не видел, как я прячу ее в библиотеке. Но я не могла объяснить это мистеру Пембертону, не признавшись, что когда-то намеревалась украсть диадему по окончании спиритического сеанса. Тот план – та прежняя я, – казалось, остался где-то в прошлой жизни, хотя минуло всего несколько дней.

Мое лицо пылало от унижения, но все же я признала часть правды.

– Я ради смеха примерила ее, хотела узнать, каково это – быть красивой. А потом вернулась к себе, забыв ее снять! – быстро выпалила я. – Я хотела отнести ее на место, но испугалась, что вы подумаете обо мне самое дурное.

Одна светлая бровь приподнялась.

– Едва ли вы можете винить в этом меня.

– Если б я хотела ее украсть, зачем бы стала открывать ящик и показывать вам? – Появление диадемы меня насторожило, но еще больше была невыносима мысль, что мистер Пембертон станет думать обо мне дурно. Неужели наше душевное влечение я лишь выдумала от тоски?

– День выдался странный. – Казалось, он успокоился. – Так где дневник? – опять поинтересовался мистер Пембертон тем же тоном, каким обыкновенно отдавал распоряжения слугам.

– Я… я не знаю, – запинаясь, выговорила я, снова перерывая нижние юбки. – Он был здесь! Еще сегодня утром! – Я оглядела комнату, словно разгадка была где-то в этой комнате.

Мистер Пембертон по-прежнему молчал. Это было хуже, чем если бы он принялся меня отчитывать.

– После происшествия с Сэйди я решил отменить сеанс. Просто сказал себе, что пора оставить память Одры и Сомерсет-Парк в покое. И подумывал начать новую жизнь. – Несколько секунд он смотрел мне в глаза.

Я не в силах была это вынести. Думать, что мне придется уехать, будучи навеки перед ним опороченной, было невмоготу.

– Все так изменилось с тех пор, как мы придумали этот план. Я хочу… Должна провести сеанс ради нее. Все это время дух Одры молил меня о помощи. Кто-то в этом доме в ответе за ее смерть. – Я глубоко вздохнула, подняла подбородок и посмотрела ему в глаза. – Кажется, я знаю, как она покинула комнату. Мне нужно взглянуть. В последний раз.

Мистер Пембертон смежил веки, словно от боли. Потом кивнул.

– Что ж, хорошо, – сказал он. – В последний раз.

Мы шли по коридору, а эти три слова впивались в мою кожу, точно утренний холод. Пути назад нет. Сомерсет-Парк навсегда останется у меня в душе, но мое пребывание здесь подходило к концу.

Мы молча вошли в спальню Одры. Я направилась к камину и зажгла несколько свечей. Мистер Пембертон настороженно осмотрел помещение. Похоже, ему было здесь неуютно, и я задалась вопросом: когда он в последний раз переступал порог этой комнаты – и переступал ли вообще?

– Можно мне?.. – спросила я, протягивая руку. Когда он передал мне диадему, я убрала ее туда, откуда взяла, в верхнее отделение трюмо. Я надеялась, что и дневник каким-то неведомым образом вернулся на свое место, но секретный ящичек оставался пустым.

И все же я знала, что комната Одры прячет еще одну тайну. Настало время проверить догадку. Я указала на большой портрет леди Чедвик.

– После смерти матери Одры ее отец велел принести сюда эту картину из галереи. – Я подошла к громоздкому шкафу у противоположной стены. – Им пришлось переместить его сюда, чтобы повесить полотно. – Я открыла створки и заглянула внутрь. Наряды были раздвинуты, как я в прошлый раз их и оставила, и перед нами во всей своей зловещей красоте предстало неношеное свадебное платье Одры.

Мистер Пембертон со стоном отвел взгляд.

– Умоляю, мисс Тиммонс, – вздохнул он, – неужели это необходимо?

Убрав одежду в сторону, я показала ему обшивку задней стенки.

– Видите, кедровые доски? Они другого цвета. Новые и не такие старые, как те, что темнее. Так что я задумалась, зачем гардеробу новый задник.

Он прищурился и подался вперед, осматривая дерево.

Я вернулась к портрету.

– В своем дневнике Одра обращалась к доверенному лицу и называла его «Дружочек» – это был некто с печальными карими глазами, кто смотрел на нее свысока. Ему была известна ее тайна – тайна побега.

– Побега? – Мистер Пембертон взял лампу и поднес его к портрету – чопорная леди Чедвик неодобрительно взирала на него с высоты. – Но у матери Одры голубые глаза.

Я взяла его руку и сдвинула вниз так, чтобы свет лампы озарил собаку.

– Знакомьтесь: Дружочек, – сказала я.

Мистер Пембертон рассматривал картину, приоткрыв от удивления рот.

Я провела пальцами по всей длине рамы, безмолвно молясь, чтобы это и был ответ. И нащупала несколько торчавших болтов – потайные петли.

– Потяните здесь, – велела я ему.

Мистер Пембертон вставил пальцы в щель между рамой и стеной и потянул. Рама со скрипом отворилась и в стене показалась зияющая дыра, что вела в темный проход. В лицо нам ударил спертый воздух.

– Должно быть, его сделали еще в ту пору, когда замок только строили, – рассудил мистер Пембертон.

– Способ подсматривать за слугами? – предположила я.

– Так вот как она сбежала! – Он повернулся ко мне и на лице его отразилось облегчение, смешанное с изумлением.

Я улыбнулась. Наконец-то мы выясним, что в действительности случилось с Одрой в ту ночь. А самое главное – мы справимся с этим вместе.

– Приношу глубочайшие извинения за то, что усомнился в вас, мисс Тиммонс, – сказал хозяин Сомерсета. – Вы невероятны! А вы знаете, куда он ведет?

Я просияла в улыбке.

– Есть лишь один способ это выяснить.

В узком проходе поместился бы только один человек. Я настояла, что пойду первой с лампой в руке, а мистер Пембертон закроет за нами створку портрета. Мы шли мимо громадных сплетений паутины, мимо толстых, будто вата, и покрытых трещинами каменных стен, которые, казалось, вот-вот обрушатся, если хоть немного надавить. Тоннель вскоре привел нас в тупик, но мы обнаружили там прибитую к стене лестницу, что уходила в дыру в полу.

– Подождите. – Мистер Пембертон склонился и поправил лестницу. Он случайно коснулся моей руки, всколыхнув отголоски воспоминаний, как он нес меня на руках в мою комнату. Лестница держалась крепко. – Я пойду вперед.

– Будьте осторожны, – сказала я, освещая ему путь. Он спустился, быстро перебирая руками. Прежде чем окончательно исчезнуть в проходе, он помедлил, запрокинув голову и глядя на меня снизу вверх.

– Я все еще настаиваю на своем предложении дать вам достаточно денег, чтобы вы могли начать жизнь заново в любом месте, где пожелаете, – горячо сказал он.

– Я это очень ценю, – отозвалась я со слабой улыбкой, – но это сейчас неважно. Полагаю, вы согласитесь, что пока я не могу уехать.

– И то верно. Но хочу, чтобы вы это знали – на всякий случай.

– На случай, если там, внизу, вас поджидает убийца?

Мистер Пембертон лишь закатил глаза и скрылся в дыре. Послышался стук чего-то тяжелого об пол. Охнув, он крикнул мне, что внизу недостает несколько ступеней, поэтому на последнем отрезке пути придется спрыгнуть, но это неопасно.

С лампой в одной руке я стала спускаться по перекладинам. Оказавшись на нижней, я передала лампу мистеру Пембертону, а тот поставил ее на пол. Я же все еще была довольно далеко от поверхности.

– Отпускайте, – велел мистер Пембертон, – я вас поймаю.

Я и ахнуть не успела, как ощутила на талии его руки, а потом мои ноги коснулись пола.

– Все хорошо? – спросил он. Я кивнула и взяла лампу, радуясь, что он не видит залившего мои щеки румянца. Второе чудесное спасение за день. Теперь-то я знаю, как привлечь внимание мистера Пембертона.

Мы миновали еще один длинный коридор, и наконец впереди показался слабый лучик, прорезавший мрак. В проходе эхом отдавались знакомые голоса. Я подошла к источнику света и заметила, что в стене просверлен маленький глазок.

Заглянув в него, я увидела внизу библиотеку. Помещение казалось скругленным в углах. Похоже, я смотрела в стеклянный глаз одной из голов животных, что висели на стене.

У круглого стола, который я намеревалась использовать для спиритического сеанса, стояла Флора. В руках она мяла тряпку для пыли. Перед ней расхаживал Уильям со стаканом в одной руке и бутылкой в другой.

– Я ведь предупреждал тебя, что так и будет, – злился он. – Говорил, что от нее надо избавиться, но ты же не можешь. А теперь ее весь дом жалеет!

Флора вздрогнула и попятилась от него.

– Не так-то это просто, Уильям! Она слишком умна, ее не надуришь. Враз бы поняла, будь что-то не так.

Мистер Пембертон подошел ближе, склонился ко мне, и мы стали слушать вместе.

Уильям рассмеялся.

– Ты и прежде это проделывала! Не надо смотреть на меня своими большими невинными глазками. Ты не стала, потому что вообразила, будто нравишься ей.

– Нет! – Ее голос дрожал. – Я не знала, сколько надо добавить. Ни за что б не простила себя, если б все опять повторилось. Мне кошмары снятся! Я слышу ее зов по ночам! – Флора хотела обойти его, но Уильям не позволил.

– Не будь дурехой, – прошипел он и покосился на плотно закрытую дверь библиотеки. – И говори потише.

Флора прижала тряпку к груди.

– Мне боязно! Ненавижу эту комнату. Призраки все знают, Уильям. Может, пора кому-нибудь рассказать? Это была ошибка. Пускай все наконец узнают правду.

Я быстро повернулась к мистеру Пембертону, и мы одинаково потрясенно воззрились друг на друга.

Уильям, как раз отхлебнувший вина, едва им не подавился. Он поставил бутылку на стол и подошел к Флоре.

– Нет. Что сделано, то сделано. Прошлое мы изменить не в силах. – Уильям схватил ее за плечи. – Если будешь меня слушаться, все у нас выйдет.

Флора замерла, но все же слабо ему улыбнулась.

– И Сомерсет-Парк будет нашим?

Уильям фыркнул.

– И не сомневайся! Это ведь я позаботился, чтобы тебя не упекли за решетку в первый раз, помнишь? Я же неспроста тебя оберегаю.

– Потому что ты меня любишь?

– Потому что знаю: ты единственная из всех здесь умна и способна помочь мне вернуть принадлежащее по праву. – Он склонился к ней и обнял одной рукой за талию. – Тебе нужно лишь кое-что еще для меня сделать. Сможешь? Сумеешь ли подарить нам счастье?

Она заколебалась, опасливо покосившись на портрет старика Линвуда.

– Флора? – еще раз строго позвал ее Уильям, просьбой замаскировав угрозу.

– Да, – кивнула она.

– Хорошо. – Он отпустил ее и снова взял бутылку с вином. – Полагаю, мисс Тиммонс ничего не почувствует.

Моя грудь опускалась и вздымалась, будто от бега. Чья-то рука взяла меня за локоть. В слабом свете фонаря лицо мистера Пембертона казалось бледнее луны, а глаза смотрели сурово.

– Поверить не могу, – прошептала я. – Все это время я считала, что Уильям причастен к смерти Одры, а это оказалась Флора. – Я облизнула пересохшие губы, не желая признавать, как глупо было на нее положиться.

Maman была права. Полагаться можно только на себя. И все же мистер Пембертон по-прежнему находился рядом.

– Мы должны пригласить ее на сеанс, – сказала я. – Она очень суеверна. Я могу на нее повлиять. Мы наверняка добьемся признания.

– Есть ли в вас хоть капля здравого смысла? Мы только что подслушали разговор двух преступников, которые замышляют – я в этом уверен – убить вас, а вы думаете об одном лишь спиритическом сеансе! Самое очевидное в этой ситуации – вызвать полицию, чтобы эту парочку арестовали.

– Фараоны только и дожидаются шанса вернуть меня в камеру. И какие же у нас есть доказательства? Мы ничего не слышали, кроме слов Уильяма, что я, мол, ничего не почувствую. Об убийстве никто не говорил.

– Почему вы такая упрямая! – проворчал он, постепенно повышая голос. – Назовите хоть одну причину, почему нельзя схватить их прямо сию минуту? Если вы опасаетесь полиции, так и быть, но я не позволю вам оставаться под одной крышей с ними!

– Т-с-с… – Я указала на стену. – Уильям был тайно влюблен в Одру, – прошептала я, наблюдая, как в глазах мистера Пембертона поднимается буря. – Он признался ей в этом накануне вашей свадьбы и предоставил сведения, которые подтверждали, что он законный наследник Линвуда. Саттерли хотел, чтобы Одра отменила свадьбу и была с ним.

– Он – что?!

В знак предупреждения я приложила палец к губам, затем подалась ближе и шепотом пересказала ему историю появления Уильяма на свет.

– Об этом знает только миссис Донован, – продолжила я. – Возможно, она тоже замешана, но есть лишь один способ выяснить это наверняка.

Мистер Пембертон нахмурился.

– Если Уильям – законный наследник, я могу понять, отчего он меня возненавидел, но нельзя отмахиваться от опасности, которую он представляет. Вероятно, Саттерли причастен к смерти Одры, и, уж конечно, я не спущу ему с рук угрозы в вашу сторону.

– Нам необходимо провести сеанс. – Мой пыл удивил даже меня саму. Не только потому, что я наконец узнала, на кого нужно нацелиться, но и потому, что наконец-то делала то, о чем призрак Одры просил меня с самого начала.

Помоги мне.

Лишь я была в силах ей помочь. Это не будет обманом.

Это будет наказанием.

Мистер Пембертон склонился ко мне ближе, а гнев его почти угас.

– Я прежде не знал человека, который был бы столь решительно настроен доставить мне кучу неприятностей, – ласково сказал он.

Меня тянуло остаться с ним здесь, так близко в темноте. На миг я даже подумала, не сделать ли еще один шаг ему навстречу. Но время было против нас.

– Давайте проверим, где заканчивается проход, – предложила я.

Я шла впереди с лампой, медленно прокладывая дорогу. И все же в очередном тупике мы оказались неожиданно, и я почти свалилась в дыру, из-за края которой едва виднелась верхушка лестницы.

– Мисс Тиммонс, – только и успел сказать мистер Пембертон, схватив меня за талию и оттащив в сторону. – Как вам удалось так долго оставаться в живых?

– Вы должны идти первым, – ответила я, вручив ему лампу.

Он взял ее, а потом мою руку, чтобы вести меня за собой.

– Не хочу потерять вас в темноте, – объяснил хозяин Сомерсета.

Я улыбнулась за его спиной.

После нескольких поворотов и спуска по еще одной лестнице мы вышли в дверь, которая вела в коридор рядом с кухней. В этот ночной час здесь было тихо. Створка прохода закрылась за нами, слившись с обшивкой стены. Я бы никогда не догадалась, что там есть потайной ход. Сколько же всего таких ходов в этом доме?

Кухня была пуста. Мистер Пембертон разворошил кочергой угли в камине, а после мы попытались переварить то, что увидели и услышали. Мы стояли на том же месте, где повстречались впервые.

Он, моргая, смотрел на затухающие угли в камине.

– Не могу отделаться от мысли, что это я виноват. Если бы я знал, то сумел бы защитить ее от Уильяма. Нужно было приложить больше усилий и заслужить ее доверие.

Его чувство вины было почти осязаемым. Я, как никто другой, понимала, какой разрушительной силой оно обладает. Мне не было известно, когда доктор Барнаби намеревался ему признаться, но я решила, что мистеру Пембертону не стоит даже лишнего часа корить себя за то, в чем он не был замешан.

– Это совершенно не имело значения, – сказала я, – даже если бы вы объяснились ей в любви и бросились к ее ногам. Она любила другого. Они собирались тайно сбежать из Сомерсета.

– Вы уверены? – спросил он с отчетливым удивлением, но – как занимательно! – и с облегчением.

Я кивнула. Сначала хотела назвать имя возлюбленного Одры, но решила не добавлять мистеру Пембертону страданий.

– Интересно, узнал ли Уильям, – задумался он. – Тот вполне мог разозлиться и убить ее.

– Возможно, – согласилась я.

Он вздохнул, покачав головой. Хозяин Сомерсета казался озадаченным, но уже не придавленным прежней ношей. Я была рада дать ему эту передышку.

– Благодарю, – сказал он. – Это много для меня значит.

– Вас не огорчило, что она любила другого?

– Наше соглашение касалось лишь вопроса финансов. Любые чувства, что могли возникнуть в подобном союзе, расцветали бы медленно и, полагаю, были бы вполне сердечными. – Он помедлил и посмотрел на меня. – Но это не истинная любовь. Я начинаю понимать, почему она на многое готова была пойти ради такой любви.

Под его взглядом я не в силах была пошевелиться. Все мысли будто исчезли. Я не могла подобрать слов. Что я знала об истинной любви? Я понимала, чего хотят мужчины, захаживающие к мисс Крейн, но эту жажду легко утолить. Подойдет любая девушка.

Но мистер Пембертон смотрел иначе. В его взгляде таилось обещание. Обещание, что приводило в трепет и печалило, поскольку я понимала – ничего подобного я не заслуживаю. Но признаться ему в том не могла.

Я ответила:

– Моя мать всегда говорила, что любовь сулит лишь разбитое сердце.

Он немного подумал над этим. Потом спросил:

– Вам хочется начать новую жизнь?

В груди вдруг разверзлась дыра, совершенно непонятно почему. Мне хотелось повернуть время вспять, спросить, что он думает о любви. Вероятно, замешательство отразилось у меня на лице.

– Я решил, это сделает вас счастливой. Вы могли бы оказаться в Париже уже через пару дней. Как раз к вашему дню рождения. – Вид у него сделался застенчивый, и он пояснил: – Это было в полицейском досье.

В затылок повеяло ледяным дыханием моря. Мой девятнадцатый день рождения – тот, что мне не суждено отпраздновать.

– Да, – согласилась я, но о Париже думала в последнюю очередь. Ощущение, будто я никогда не покину Сомерсет-Парк, все ширилось у меня в душе.

Мистер Пембертон склонил голову, возможно, догадавшись, что я не слишком уверена.

– Вы передумали?

– Нет, – покачала я головой. – Я обвиню Уильяма и Флору в смерти Одры. Мы с вами оба видели, что она едва не сломалась под давлением. – Впервые я буду проводить спиритический сеанс с настоящим призраком. Но как бы то ни было, на него полагаться нельзя. – Я подготовлю все обычные приемы и трюки.

И, точно отзываясь на мои слова, дверь черного хода распахнулась и впустила порыв соленого воздуха, принесенного незримой силой.