Про чтение. Часть 1. Основы

Олаф Стэплдон — «Создатель звезд» (1937)

Олаф Стэплдон — редкий, дивный тип автора-фантаста первой половины 20 века, не обласканного ни значительными тиражами, ни большим общественным вниманием, ни жанровыми наградами, но вместе с тем писатель странного, особого дара, позволившему ему создавать вещи исключительные по внутреннему потенциалу и смысловому наполнению. Обычная история: заурядный с точки зрения постороннего обыватель, Стэплдон оказался мечтателем и демиургом таких масштабов, на которые никогда никто раньше до него не замахивался.

Показательны в этом смысле два его самых известных фантастических романа — «Первые и последние люди» (1930) и «Создатель звезд» (1937). В первом романе писатель сосредотачивается на эволюции человеческой расы с горизонтом в миллиарды лет, смело, дерзко и совершенно справедливо предположив, что человек изменится в будущем до неузнаваемости, претерпев целую серию скачков в своем развитии. Избрав в качестве литературного инструмента прием рассказа-монолога, Стэплдон разворачивает перед читателем подробную историю будущего человечества в виде дорожной карты, со всеми поворотами, взлетами и падениями.

К похожему средству он прибегает в «Создателе звезд», на этот раз не ограничившись нашей расой и размахнувшись еще шире. Сюжет играет в произведении чисто декоративную роль, как и центральный персонаж, человек, рядовой житель английской глубинки, что однажды ночью вышел из дому, вырвался из телесной оболочки и смог отправиться в ментальное путешествие по вселенной. В романе раскрывается красочная, последовательная история развития разума во всей известной науке вселенной. Стэплдон затрагивает зарождение, расцвет и упадок разума во всех его проявлениях, причем носителем разума на планетах он осознанно называет людей, то есть человек в его понимании — это любое разумное существо, имеющее материальную оболочку. Человек — это не вид, это ступень в развитии разума, на какой бы планете тот ни находился. Впервые в фантастике раскрываются альтернативные векторы эволюции с учетом особенностей планетарного климата разных миров. Стэплдон не ограничивается антропным каркасом в описании внеземных существ, а скорее опирается на него как на основу, свободно импровизируя в описании внешнего вида существ.

Здесь Стэплдон мог бы остановиться, но нет, он продолжает раздвигать границы возможного, в какой-то момент их попросту уничтожая. Задумавшись о проблеме разума в известной нам вселенной, он приходит к парадоксальной, но не такой уж и невозможной идее наличия разума у планет и даже звезд, попутно раскрывая их историю, генезис и будущее.

Центральной идеей пространного романа-путешествия остается вопрос существования некого Создателя звезд, существа-демиурга, которого люди традиционного именуют Богом. Однако англичанин Стэплдон уходит от такого клише и пытается трактовать Создателя как нечто иное. Да, по Стэплдону, вселенная есть результат осознанного акта творения, но вот каковы истинные цели такого акта, герою-путешественнику предстоит выяснить.

Характерной особенностью авторского стиля является не только пренебрежение обычными сюжетными схемами, что автоматически делает его тексты не понятными широкому читательскому кругу, но и масштабы происходящих событий. Стэплдон измеряет действие даже не сотнями лет и тысячелетиями, а миллионами и миллиардами лет, что вызывает невольное содрогание при осознании таких величин и превращает вселенную из статичного привычного нам по ночному небу полотна в динамичную гонку разбегающихся галактик, в кипящий котел туманностей и взрывающихся сверхновых.

Иными словами, Стэплдон уходит еще на несколько шагов дальше Герберта Уэллса с его «Машиной времени», используя при этом не только временную, но и пространственную шкалу, разворачивая континуум вселенной во всех системах координат.

Надо ли напоминать, каким ничтожным выглядит на этом фоне человек?

Надо ли напоминать, какой мимолетной является на этом громадном протяжении вселенского хронотопа наша история? Секунда, сотая доля секунды, ничтожное мгновение, коротенькая вспышка микроскопической пылинки под названием Земля на полотнище искр в лиловой пустоте.

Не случайно отголоски подобных мотивов можно заметить в творчестве всемирно известных фантастов Артура Кларка, Брайна Олдисса и Станислава Лема, которые очень высоко ценили Стэплдона за смелость мысли и безграничность фантазии.

Именно поэтому намного опередивший свое время роман «Создатель звезд» Олафа Стэплдона занимает хоть и не столь заметное, но очень важное, ключевое место в мировой фантастической литературе — благодаря безграничности масштаба и времени, в которых разворачивается удивительный вояж по вселенной.

Никто и никогда ранее не позволял себе подобного — уничтожить границы мыслимого и освободить разум для осмысления его места в этом удивительном мире.

Стэплдон смог показать, что это возможно.

И доказать, что никаких границ никогда и не было.