Про домового Кешу и деревню Медведа

Первый раз в первый класс. (Продолжение)

Ну, дети, первый урок мы посвятим знакомству! Расскажите мне, кто считать умеет, кто читать, а кто стихи наизусть знает?..

Ученики молчали.

— Да ну! — улыбнулась Фелицата. — Не стесняйтесь! Кто первый?

Один из близнецов ( то ли Иван, то ли Димка, она еще их не различала) руку нерешительно поднял:

— Я знаю стих!

— О, хорошо! Послушаем!.. Как тебя зовут?

— Иван.

— Ну, давай, Иван!

И он выпрямился, вытянулся и начал “с выражением”:

Иван остановился на миг, перевел дух и продолжил:

И поскольку он говорил за доктора, то Иван и шамкать начал, как старичок.

Дети смеялись. Им очень понравилось. Но оказывается стихотворение еще не кончилось. Голос Ивана снова стал звонким-звонким:

— А кто написал эти стихи? — спросила Фелицата.

Иван не знал:

— Их по телевизору говорили — я и запомнил. У меня знаете какая память! — похвастался Иван. — Я раз услышал — и все запомнил!

Верунька вдруг заплакала.

— Ты чего? — оглянулась на нее Наташа.

— Жучку больно! Жалко его!

— Верунька всех жалеет! — презрительно Ленок сказала. — Кого надо и кого не надо!

Слезы учеников в план урока не входили. Фелицата утешила Веруньку и рассказала смешную историю в стихах про даму, которая сдала в багаж маленькую собачонку, а в конце пути получила огромную дворнягу.

Потом Фелицата рассказала о замечательном поэте Маршаке, который и писал все эти прелестные стихи для детей. И прочла им еще несколько коротких его стихотворений:

— Это про бабку Явдошку стихи! — смеялись радостно дети. — Она всякую живность любит! У нее коза живет и семеро козлят!

— Да? — удивлялась Фелицата. — Очень интересно. А вот еще стихотворение Маршака:

Учительница весело смеялась вместе с детьми. Все оживились, раскраснелись. “Пора к счету, чтению и азбуке переходить!” — подумала Фелицата.

— А теперь слушайте еще один стишок Маршака, — сказала она. И прочла:

— А какие буквы вы знаете? — обращалась к первоклассникам Фелицата. — А кто уже читать умеет? А писать? А вы прочтите что-нибудь из “Родной речи”, — обращалась она к Ивану и Димке.

И дети выкрикивали буквы, и писали простенькие слова на классной доске...

Иван и Димка читали вслух...

— А я могу до ста считать, — подпрыгивала на парте Ленок.

— А я рисовать люблю! — шептала Верунька. — Хотите я Деда Мороза на доске нарисую?..

— А мы про “Варяга” песню знаем! — сказали Костя и Славка Павловы.

Ох, как они пели эту гордую песню!

Звенели голоса, на глазах слезы у всех показались:

И Фелицата пела вместе с ними, а потом хвалила их и восхищалась талантом каждого.

— Как много вы оказывается знаете и умеете! — удивлялась она своим ученикам. — Молодцы, ах, какие вы молодцы!

И все они теперь наперебой торопились себя еще и еще в чем-нибудь показать и смотрели на Фелицату, как вначале смотрела только одна Наташа Сторожева — сияющими глазами.

Все, кроме Паши Гришанина. “Сегодня хвалит всех, а завтра двойками все равно засыплет!” — мрачно думал он.

— А ты что умеешь? — спросила Фелицата у него.

— Ничего я не умею! — сказал он сердито.

— Ну, не может быть! Что-нибудь ты точно лучше всех умеешь делать! — удивилась Фелицата.

Он подумал, что бы такое ей сказать, за что похвалить нельзя, а совсем даже наоборот:

— Я могу громко свистеть! Как Соловей-разбойник! Хотите свистну? Оглохнете!

— Ну, ты даешь! — зашептал ему на ухо Кеша-невидимка. — Разве можно в школе свистеть?

— В школе свистеть не стоит, — засмеялась Фелицата.

Паша не огорчился, только плечами пожал: не хотите, мол, и не надо, мне же лучше.

— А больше я ничего не умею! — дерзко сказал.

Но Фелицата вдруг передумала:

— А мне очень хочется послушать, какой ты Соловей-разбойник. Пошли на крыльцо. На цыпочках!.. Чтоб Марье Ивановне не мешать!..

И все дети тихо-тихо вышли на крыльцо.

— Давай, Павлик! — взмахнула рукой Фелицата.

И Паша Гришанин заложил два пальца в рот и свистнул — раз, и два, и еще!.. Громко-громко!

Верунька руками уши зажала.

Белка на березе испугалась, подпрыгнула на ветке, снег стряхнула.

— Ну, Павлик! — восхитилась Фелицата. — Я так не сумею, наверное!

Она попробовала свистеть и с пальцами и без, но у нее ничего не вышло. Вместо свиста шипенье какое-то получалось.

Фелицата смеялась, дети смеялись, Паша тоже смеялся.

— Что здесь происходит? — показалась Марья Ивановна в дверях.

— Слушаем, как Павлик громко свистит! Свистни, Павлик! — попросила Фелицата.

И Паша опять свистнул, как Соловей-разбойник. И снова Верунька испуганно уши зажала.

Наташа и Ленок в ладошки захлопали, как артисту на сцене. А братья-близнецы стояли и завидовали, хоть и радовались веселому уроку.

Но больше всех, пожалуй, был доволен таким веселым уроком Кеша-невидимка. Он восхищался Фелицатой. Он даже хотел ее расцеловать. Только побоялся, что она испугается до смерти. Она же его галюцинацией считала!

Марья Ивановна недовольно губы поджала:

— Свист у него хорошо получается! Если б он так и учился, как свистит!

Ради Первого сентября не стала она упоминать, что Паша Гришанин весь всегда двойками обвешен.

— Пойдемте в класс, — сказала Фелицата.

И все они вернулись в классную комнату, но вошли в нее уже добрыми знакомыми и большими друзьями.

А у Марьи Ивановны как заноза в сердце осталась: ну, надо же, как новую учительницу полюбили! Даже обидно: до сих пор в деревне только ее, Марью Ивановну, так дети любили!