Про людей и звездей

«Заказ»

Пока Уля обедала в «Пушкине», Дуговской позвонил один из ментовских агентов. Поговорив с ним, Римма, сверкая глазами, влетела в кабинет Габаритова. Тот, по обыкновению, лазал по порносайтам.

– Алиджан… Абдуллаевич, – захлебываясь от возбуждения, зачастила Римма, – мне сейчас позвонил агент из отделения. Задержали «Мисс Россию», она «заказала» киллеру своего любовника-министра. Вот!

– Немедленно выезжай на место! – подскочил в кресле Габаритов. – И крути по полной! Будем ставить на место Ротяну.

– Нет, Ротяну снимать нельзя! Я, как вы велели, там такого накрутила! Номер завтра расхватают. Давайте на место Махалова, там наверняка фигня полная.

– Ладно. Махалов подождет. Тем более Асеева обещала эротичные фотки, но пока еще не сдала.

Римма хотела напомнить шефу, что сегодня он в очередной раз выгнал Асееву с работы, но прикусила язык. Может, они уже помирились, а босс не любит, когда его тычут носом в «непоследовательность решений».

– Да, Алиджан Абдуллаевич, агент за информацию пятьсот баксов просит, – уже на пороге вспомнила Римма.

– Ну так разметь ему, в конце месяца получит.

– Нет, он прямо сейчас хочет.

– Ладно, сейчас дам. – Габаритов открыл ящик стола и вытащил из пачки несколько зеленых купюр.

К вечеру выяснилось, что «заказчица» вовсе не «Мисс Россия» и даже не «Мисс Москва», а вице-мисс какого-то подмосковного городишки, а ее жертве до министерского портфеля, как воющей на луну собаке до этого ночного светила, – «заказанный» трудится в одном из министерств то ли референтом, то ли консультантом. Но машина была уже запущена, деньги менту проплачены, заплаканная белокурая красотка через прутья решетки «обезьянника» сфотографирована. То, что вина «заказчицы» не доказана ни судом, ни следствием, ни даже «железными» оперативными данными, никого не волновало.

– Заголовок даем такой, – выслушав рассказ об истинном положении дел, скомандовал Габаритов, – «Вице-мисс «заказала» члена правительства». Хорошо разбивается на две строки:

Рядом фотку этой девчонки покрупнее. Снимок не очень, но тяните его, пока не поплывет. А фотку этого, «заказанного», достали? Нет? Отделы политики и спецкоров, немедленно подключайтесь, давайте ищите по своим каналам! Дуговская, а ты чего сопли жуешь? Почему другие за тебя работать должны? Хрен повышенный гонорар получишь!

– Так времени мало, Алиджан Абдуллаевич. У меня и так весь отдел в мыле, а отдел спецкоров вон в потолок плюет. А чего не плевать, если у них в номере обязательных полос нет: материалы шарашат только с катастроф да терактов, а когда все спокойно, дурака валяют, новых тем не ищут, ждут, когда очередной самолет с неба свалится, – начала оправдываться Дуговская и навлекла на себя высочайший гнев.

– Ты чужие полосы не считай, ты свои забивай «бомбами», а не херней всякой! Как тему заявила? «Мисс Россия» «заказала» министра»! А на деле что сдала?

– Там, Алиджан Абдуллаевич, между прочим, одна очень интересная деталь есть, – залебезила Римма. – Этот «заказанный» свою любовницу однажды в резиденцию президента привозил. Ну он сам был в свите министра, а ее как секретаршу прихватил.

– Ты, Дуговская, совсем тупая или притворяешься? Я сто тысяч раз говорил: «Бытие» президента не трогает, даже тень на него не бросает! Ни на него, ни на особо доверенных членов его команды! Господи, и с этими идиотами приходится работать! Все, пошли по своим местам! Дуговская, чтоб через полчаса материал был на верстке.

Президента в «Бытии» трогать запрещалось категорически. Официально это декларировалось как нежелание патриотически настроенного «Бытия» отнимать у народа последний оплот веры и надежды. «У людей должно быть что-то святое, с чем они могли бы связывать свои чаяния справедливости и лучшего будущего», – любил повторять, впадая в патетический раж, Габаритов. На самом деле все было гораздо проще и прозаичнее. Вот уже два года – планомерно и целенаправленно – Алиджан Абдуллаевич распускал слухи, что «Бытие» – газета президента. В детали, как то: имеется ли у главы государства или его родственников доля в уставном капитале или все строится на бескорыстных взаимных симпатиях – Габаритов не вдавался. Чем больше неизвестности, неопределенности, считал он, тем лучше.

И надо сказать, главный «бытиец» добился своего. Даже солидные печатные и интернет-издания нет-нет да и намекали на особые отношения президента с «желтой» газетой. А Габаритов, тщательно отслеживая подобные упоминания, довольно потирал руки. Теперь-то ему никакие проверяльщики из налоговой, следаки из ментуры, прокуратуры и прочих госструктур не страшны!

…Габаритову не терпелось уехать домой, а эти «уроды» все никак не несли полосы на подпись. Он уже раз пять проорал, не вставая с места: «Роман, где полосы?!» – а на верстке все копались и копались.

– Роман!!! – в очередной раз позвал Габаритов, и на пороге появился измученный ответсек:

– Отдел происшествий подписи под снимки никак не придумает, Алиджан Абдуллаевич, я уж три раза торопил.

– Да чего там придумывать? Гони сюда Дуговскую вместе со снимками.

Римма появилась через полминуты.

– Чего ты там копаешься? Давай сюда! – вырвал Габаритов из рук редактора отдела происшествий полосы. – А-а-а, достал-таки отдел политики фотографию этого хмыря!

– Это не политики достали, а мы, – обиделась Римма.

– А чего тогда с подписями тянешь? – примирительно уточнил босс.

– Ну вы же сами говорили, что надо разнообразить, что у нас все подписи, как под копирку, – напомнила Дуговская. – Ругали же… Если кто-то на больничной койке лежит, у нас обязательно: «Такой-то мужественно терпит боль», а если жена или мать у этой койки сидит, то: «Близкие, глядя на страдания родного человека, не могут сдержать слез». Вот я и стараюсь.

– Долго стараешься, я тебе сейчас за пять секунд эксклюзив придумаю. Значит, так: под фоткой этого старого козла-педофила пишешь: «Такой-то в шоке: он никак не ожидал от любимой женщины предательства», а под ее заплаканной рожей: «Такая-то сильно раскаивается в содеянном». Вот и все. Шеф у вас гений, а вы не цените!

– Мы ценим, – промямлила Римма, предвидя, что на следующей летучке Габаритов разнесет эти подписи в пух и прах, будет кричать, что никто не хочет пошевелить своими заплывшими жиром мозгами, чтобы придумать нормальные, а не такие «идиотские» подписи. И напомнить ему об авторстве не будет никакой возможности.

– Давай, быстрей неси на верстку и скажи, чтоб через пять минут полосы у меня были. Вы сейчас по домам балдеть поедете, а у меня еще куча важных встреч. Сплю по четыре часа, кручусь, как белка в колесе, а вы, дармоеды, воздух пинаете. Устроили себе тут санаторий имени Алиджана Абдуллаевича!

Никаких встреч у Габаритова, конечно, не было. Из редакции он с водителем и двумя охранниками отправился домой. Через пятнадцать минут «Бентли» тормознул у подъезда элитного дома, но Алиджан Абдуллаевич остался на время в машине. Дождался, пока «быки» войдут в подъезд, осмотрят лестничные пролеты и площадки, а потом спустятся за ним.

Домработница, убедившись, что за порогом хозяин, открыла сначала одну, потом вторую бронированные двери, и Габаритов, не оглянувшись на «быков» и не поздоровавшись с прислугой, шагнул в коридор. Тут же лязгнули замки, щеколды и цепочки. Теперь Алиджан был в безопасности.

Если честно, то он и сам знал, что на фиг никому не нужен, но статус, на который претендовал и к которому изо всех сил рвался Габаритов, того требовал. Требовал и «быков»-телохранителей, и бронированных дверей, и навороченной аппаратуры-антипрослушки на телефоне.

Поначалу Алиджан воспринимал все эти заморочки как атрибуты жизни преуспевающего бизнесмена, но со временем ему стали чудиться заговоры в среде конкурентов, киллеры на крышах и шпионы в родной редакции. Жена пыталась уверить Алиджана, что все это от напряжения и усталости (ей ведь было невдомек, что супруг на службе большую часть времени проводит, ковыряя в носу и разглядывая красоток в развратных позах), предлагала показаться хорошему психотерапевту, но Габаритов только отмахивался: «Отстань, не нужны мне никакие доктора», а однажды даже заехал жене в ухо: «Я догадываюсь, стерва, чего ты хочешь! Меня в психушку упечь, а самой мои деньги загрести! Узнаю, что ты с кем из психиатров про меня говорила, – убью!»

…А Уля провела остаток дня и часть вечера в салоне красоты. Покрыла ярко-красным лаком четырехсантиметровые ногти, сделала эпиляцию, пилинг, подкрасила отросшие корни, уложилась. Отдавая за все эти удовольствия 22 тысячи рублей, вздохнула про себя: «Блин, такие деньги! За что? Лучше б съездила к Райке, она бы меня дома и покрасила, и постригла, и укладку сделала – и взяла бы за все не больше трех тысяч, а волосы на ногах и под мышками я бы и сама сбрила». Но тут же нашла своему транжирству оправдание: «Зато теперь могу небрежно бросить, что обслуживаюсь в салоне, куда ходят Пепита с Евгенией, и отдаю за прическу по штуке баксов. Она, как и Габаритов, давно стала снобкой и заложницей статуса.

Возвращаясь домой «на Юрике», Асеева проезжала мимо родной редакции в тот момент, когда из дверей вышли Кирсанов и Дуговская. Вывернув назад шею, Уля успела увидеть, как Лев открыл над головой «дамы сердца» зонт, а она взяла его под ручку…