Проба пера

Я не пишу на заданную тему,

в размер и в рифму влиться не спешу.

Я никогда не сочиню поэмы,

на страуса верхом не сяду эму,

и гору ни за что не сокрушу.

Стихи должны звучать, как перезвон

колоколов высокого собора,

и мысль их должна питать, и стон,

и смех, и тишь, и даль простора.

И лишь один поэт их может оценить,

да парка, ткущая нетленных судеб нить.

Четверостишие — не эпос:

мгновенье дня, штришок судьбы,

иль одинокий звук трубы,

которая ни с кем не спелась.

Поэт не должен писать для многих,

трепать эмоцию громогласно,

вещать истину спозаранку.

Он идет по своей дороге,

единой судьбе подвластный,

и свою сочиняет сказку.

… На чем-то держится строка,

звучит дыханием метели,

и птицы рифмы прилетели,

и сели на заснеженные ели,

и не ругаются пока.

Удел поэта строг:

немного кратких строк;

стоит за ними рок,

а перед ними — Бог.

Мною не написанные строчки

выстроились в очередь ко мне;

дышат осторожно в тишине,

делят многоточия на точки.

Я создаю свою традицию,

а та, что прежде — не годится мне;

пою умеренно, но твердо

любовь, глас Божий, дух природный.

Человеку, пишущему сочинение

на душу приходят сомнения,

так же идущие свыше,

как и то, что он пишет.

Словами можно сказать основное,

обозначить сюжета перипетии,

в конце отправить на смерть героя,

в начале встретить его в трактире.

Но что восстанет из книжных строк,

худая тень или Божественный восторг?

Я собираю в сноп слова,

веревкой связываю строк;

прижатые, лежат, едва

дыша и смотрят за порог.

Побывав у меня в стихах,

слова идут дальше по свету,

но знают, что у них есть дом.

Выражаясь в словах,

мысль обретает форму

сутью ученых споров

будет кипеть в умах,

неизреченным своим началом

лишь поэта смущая.

Настоящее вдохновение

посещает поэта редко, ибо строптиво,

а в остальное время

он пишет стихи, как оно приходило.

Для того, чтобы обрести голос,

нужно сочинить свою песню,

и научиться петь ее животом,

всеми кишками по очереди.

Разнообразные приметы

Господь расположил по свету;

внимательные к ним поэты

благодарят Его за это.

Язык говорит устами поэта,

поэт внимает душе природы,

и видит и слышит судьбу планеты

в молчании своего народа.

Трудно сказать первое слово,

особенно если оно — основа

новой мысли, сюжета, воззренья,

необычного стихосложенья.

Я напишу стихотворение

каждому своему читателю,

который будет внимателен

и наделен терпением.

Я не люблю бессмысленных творений.

Мой скромный и трудолюбивый гений

особенную мысль всегда в душе лелеет,

и без того ко мне явиться не посмеет.

Стихи лучше читать глазами:

если прочтешь с выражением,

возможен сердечный приступ.

За Пушкина стихов — не дописать.

Они собрались над его могилой

и охраняют малый уголок,

куда вторгаться смертным не дано.

Я не спешу к столу, но ритма мерный топот,

как резвой лошади, издалека ловлю,

и ржанье рифмы звонкой узнаю,

и строчки трепетной внимаю тихий шепот.

Ни слова лжи в стихах поэта — чудо.

Не так живет, и чувствует, и ждет

его герой, явившись ниоткуда,

но никуда, похоже, не уйдет.

Я посвящу стихотворение

каждому слову из словаря,

чтобы оно стало счастливым

и приходило со мной дружить.

Быть захочешь любимым в народе —

себя вовремя останови:

напиши о любви и природе,

умолчи о природе любви.

О мое вдохновение, что я без тебя?

Безногий страус, бесхвостый павлин,

фаршированный мозгами индюк.

В душе отражается музыка сфер,

оттесняя заботы дневные расхожие,

тревоги грядущие, беды ушедшие.

И летит, опрокидывая барьер

моя мысль, ни на что не похожая,

и мечты мои сумасшедшие.

Сокровенное не выразишь словами —

в лучшем случае, таится между строк.

Лес шумит своими деревами

и в начинке заключен пирог.

Очень трудно из личного впечатления

сделать факт национальной поэзии.

Но приходится.

Мне говорят, что надобно писать,

что век грядущий нам большие перемены

сулит, и что поэт им должен отвечать.

Ну что ж! Рассыплемся, восстанем вновь из тлена,

затем найдем слова и будем их склонять.

У каждого слова свои

привычки и пристрастия,

симпатии и антипатии,

и свой кусочек земли,

где оно живет и говорит: «Здравствуйте», —

тем, кто его напрасно не тратили.

Я люблю слова за их красоту,

элегантность, свежесть и неуклюжесть,

легкость и тяжеловесность,

умение передать мечту

самого сердца, непохожесть

одного на другое, уязвимость и нежность.

Традиционная культура

не по нутру моей натуре;

конечно, она на нее опирается,

но очень при этом ругается.

Я не пишу стихи, а просто размышляю

о жизни, расположенной вокруг,

а также на известном расстоянии,

ее уподобляю караваю,

а если подгорает вдруг,

то к Повару иду на покаяние.

Каждое стихотворение

пишу как последнее в жизни.

А вдруг не придет вдохновение,

язык оскудеет на рифмы?

Очень всегда тревожусь,

любой сочиняя опус.