Проблемы теории государства и права / Учебное пособие.

1.1. Теория государства и права как часть правоведения

В литературе все больше утверждается взгляд на теорию государства и права как на часть правоведения (юриспруденции) - большой группы относительно самостоятельных юридических наук, имеющих однопорядковые собственные предметы. Отделение ее от остальных юридических наук, встречающееся порою в литературе[4], не находит подтверждения. Стало быть, для выявления истинного предмета Теории государства и права необходимо знать предмет правоведения.

Однопорядковые предметы юридических наук имеют свойства, позволяющие, с одной стороны, отграничить эти науки друг от друга, с другой - объединить в одну полиструктурную общность, которая образуется, в конечном счете, из всего комплекса юридических наук и под названием "правоведение" отличается от всех остальных, не юридических областей человеческих знаний.

Юриспруденция (правоведение) относится к числу старейших совокупностей наук. Еще на заре двадцатого века известный российский ученый Л.И. Петражицкий показал, что она - "весьма древняя наука и ученая профессия" с тех этапов развития культуры, когда не было и речи "о добывании научного света ради знания и объяснения явлений"[5].

В качестве общего объекта правоведения в целом выступала и выступает государственно-правовая действительность, олицетворяющая все юридически значимые явления (отношения, процессы, средства, факторы), а непосредственного предмета - закономерности и другие специфические свойства такой действительности. Это исходное положение обосновывалось еще в 80-е годы ХХ столетия[6].

Термин "государственно-правовая действительность" акцентирует внимание, прежде всего, на органических связях между "государственным" и "правовым". В цивилизованном мире между ними существуют отношения не только взаимообусловленности и взаимозависимости, но и глубокого единения. В правовом государстве право необходимо опосредствует регулятивную, организаторскую и иные виды деятельности государства, очерчивает формы, способы и пределы их осуществления, а государство, со своей стороны, активно участвует в создании права, организует и обеспечивает его нормальное функционирование, связано с его нормами. С момента происхождения государство немыслимо без права, право - без государства.

При освещении предмета правоведения ныне на государственно-правовую действительность указывают многие авторы, хотя раскрывают ее неполно[7]. В этой связи следует специально подчеркнуть, что такая действительность складывается не только непосредственно из государства и права как таковых и не только из тех государственно-правовых форм, в которые облекаются те или явления жизнедеятельности общества и его слагаемых. Она охватывает сами эти явления, их прошлое, настоящее и будущее в той мере, в какой они происходят под воздействием государства и права и благодаря тому приобретают специфические свойства. Соответственно предметом правоведения наряду с государством и правом служат юридически значимые свойства реальных жизненных отношений, сознание, менталитет и фактические волеизъявления их реальных участников. Причем это - свойства отношений из разных - экономической, социальной, политической и духовной - сфер жизни.

Правоведением, так или иначе, изучаются все юридически значимые явления внешнего мира, их бытие, механизмы, закономерности, тенденции и последствия, образующие в общей сложности как раз те "отдельную форму движения или ряд связанных между собой и переходящих друг в друга форм движения", на которых строится сама классификация наук [8].

Подобное суждение имеет крайне важное значение. Как в общей теории государства и права, так и в отраслевых юридических науках весьма распространены взгляды, сторонники которых вольно или невольно все юридическое, по существу, сводят к неким формам[9]. Отождествление юридического с формальным или даже с формальностью, берущее свое начало в подобных взглядах, подчас встречается в высказываниях и практических поступках государственных, политических и других известных деятелей. Все это в недавнем прошлом было созвучно марксистскому пониманию правовых и государственных форм "с их идеальной надстройкой"[10], однако, по сути, было и остается, с нашей точки зрения, прискорбным заблуждением, наносящим урон не только правоведению, но и изучаемой им государственно-правовой действительности, а через нее - всему социальному прогрессу.

Правоведением, естественно, изучается также методология юридической науки и практики. Именно ее имеют в виду, когда при освещении его предмета указывают на закономерности познания права и государства.

Исследуемые правоведением явления реальной действительности представляют собой органическую часть происходящих в обществе процессов, специфическую область или сторону (свойства) жизнедеятельности людей, их общностей и образований. Само правоведение объединяет всю совокупность знаний, в пределах и посредством которых происходит освоение государственно-правовой действительности[11], знаний, которые должны выражать объективно закономерное, необходимое и существенное в этой действительности, служить базой для выработки рекомендаций и разработки средств по организации охватываемых ею отношений [12].

Эти знания систематизированы по родовым и некоторым другим особенностям их однопорядковых предметов, благодаря чему чаще всего внутри правоведения выделяют как бы несколько ярусов, составляющих единую конструкцию:

1. история и теория государства и права; философия права; история правовых и политических учений; социология права;

2. отраслевые юридические науки (прежде всего - конституционное право);

3. юридические науки, которые изучают составляющие государственного механизма и ряд иных институционально-правовых материальных образований (судоустройство, прокуратура, МВД, адвокатура, нотариат и т.д.);

4. технико-прикладные юридические науки, интегрирующие во многих отношениях знания естественных наук (судебная медицина, судебная психология, криминалистика, криминология, правовая информатика и т.п.);

5. международные юридические науки (международное частное и публичное право; сравнительное правоведение).

1.2. Предмет теории государства и права

Предмет теории государства и права неоднократно привлекал к себе внимание ученых - юристов. Он освещен в работах Н.Г. Александрова, А.М. Васильева, А.И. Денисова, Д.А. Керимова, Н.М. Марченко, В.К. Бабаева, В.О. Тененбаума, А.Ф. Шебанова и многих других исследователей, однако понимается неоднозначно.

Чаще всего предмет Теории государства и права трактуется как "государство и право в целом, в их наиболее общем виде"[13], хотя порою подчеркивается, что название данной отрасли науки адекватно не отражает ее содержания и потому "гораздо важнее и надежнее использовать не ее название, а предмет и содержание" [14].

Думается, что при рассмотрении этой дискуссионной проблемы исходными должны считаться те фундаментальные положения об объекте и предмете правоведения, которые излагались выше. Ведь бесспорно, что накопленные в правоведении знания интегрированы таким образом, что едины относительно других наук, но в то же время дифференцированы внутри самого правоведения.

Существуют относительно самостоятельные правоведческие науки, такие, как теория государства и права, конституционное право, гражданское право, предпринимательское право, финансовое право, трудовое право, экологическое право, международное частное право, международное публичное право, уголовное право, земельное право, арбитражно-процессуальное право и т.д. Все эти науки имеют однопорядковые объекты и предметы со свойствами, позволяющими, с одной стороны, отграничить их друг от друга, с другой - объединить в одну полиструктурную общность под названием "Правоведение".

Раз предметом правоведения являются определенные свойства государственно-правовой действительности, юридические науки в совокупности и каждая из них в отдельности имеют "выход" именно к этой действительности, а не только к государству и праву как таковым. Другое дело, что такой "выход" не однороден.

Сам родовой объект правоведения (объект – это то, что подлежит изучению, исследованию) – многообразная государственно-правовая реальность – неисчерпаем в своих проявлениях и свойствах. Подобное многообразие и неисчерпаемость обнаруживаются применительно к любым аспектам познания (историческому, гносеологическому, онтологическому, системному, функциональному, аксиологическому и т.д.). Предмет же познания, составляющий остов конкретных правовых дисциплин (отраслей научного знания), являя субъектно-объектные связи, есть лишь некая часть, сумма свойств, объективно присущих объекту, но субъективно отбираемая, интересующая исследователя (фильтруемая им). Присущие объекту свойства условно можно разбить, по крайней мере, на три категории (ряда). Так, к примеру, одни уникальны, неповторимы и свойственны лишь конкретно-историческим проявлениям подобной действительности. В философии им присваивается статус «единичного». Другие – наблюдаются у целой группы подобного рода объектов (обладают статусом «особенного»). Третьи – характеризуются всеобщностью (имеют статус «общего»). Но и те, и другие, и третьи реально находят свое воплощение (живут) в «конкретном». Вне конкретной государственно-правовой реальности они существуют лишь в нашем представлении в виде идеальных образов (понятий и категорий науки).

Историко-правовые науки изучают прошлое государственно-правовой действительности преимущественно в его конкретном обличии, отраслевые юридические науки - ее настоящее бытие в тех или иных сферах и областях жизни общества, международно-правовые - ее проявление на международной арене, прикладные юридические - использование в ней достижений естественных, математических, технических, технологических и подобных им наук. Теория же государства и права должна исследовать государственно-правовую действительность в целом, выявлять, анализировать и интерпретировать ее закономерные и иные специфические свойства (обладающие статусом «особенного» либо «общего») как единого объекта познания, абстрагируясь в известной мере от конкретного ее проявления и «единичного» в нем.

Отсюда вовсе не следует, будто предмет теории государства и права совпадает с предметом всего правоведения. Все то, что служит предметом любого другого слагаемого правоведения в отдельности, выходит за рамки ее предмета. Предмет теории государства и права составляют именно те свойства государственно-правовой действительности, которые носят общий цементирующий характер и важны для всего правоведения или, по крайней мере, для многих его составных частей. Сюда же относится методология их познания и совершенствования.

Следовательно, при определенной конкретизации предмета теории государства и права можно считать, что им являются:

 природа, формы, механизмы и назначение государства и права как органически взаимосвязанных целостных систем, закономерности их происхождения, развития и функционирования;

 средства, способы и формы воздействия государства и права на общественные отношения и на их участников, их позитивные и негативные свойства;

 реальное состояние и тенденции объектов воздействия, результативные "следы" такого воздействия на самих организуемых жизненных отношениях и на юридически значимых пластах сознания, психологии и культуры их участников;

 методология познания и совершенствования всей государственно-правовой действительности.

Как раз все это, на наш взгляд, и образует предмет теории государства и права, призванной исследовать наиболее общие, глубинные и цементирующие свойства государственно-правовой действительности в прошлом, настоящем и будущем, а также методологию ее познания и совершенствования.

Подчас к предмету теории государства и права причисляют также "основные проблемы современного понимания государства и права" и общую характеристику "современных политико-правовых доктрин"[15]. При этом, однако, скорее всего, происходит подмена предмета науки ее содержанием.

В любой науке анализируются, обобщаются, оцениваются и систематизируются относящиеся к ней факты, знания, представления и гипотезы, без чего никакая наука не может существовать и развиваться. Это в равной мере относится и к теории государства и права, и к правоведению в целом, и ко всем остальным его слагаемым. Но эти знания, представления и гипотезы, в отличие от предмета, находятся не вовне, а внутри соответствующей науки, если даже они расцениваются как та или иная доктрина.

В предмет науки можно разве включать те знания, которые используются в качестве средства получения новых знаний о внешнем мире, познания пока недостаточно изученных явлений и их свойствах. Тогда речь идет уже о методологии, которой будет посвящена следующая глава нашей работы.

1.3. Содержание теории государства и права

Содержание теории государства и права складывается из тех знаний, представлений и гипотез относительно его предмета, которые накоплены усилиями многих поколений ученых и практиков, имеющих дело с общими стержневыми свойствами государственно-правовой действительности.

Представляется недоразумением мнение, якобы знания по теории государства и права, накопленные в советские годы, рухнули, потерпели поражение вместе с марксизмом. Ныне эти знания очищаются от монопольной идеологии, а вместе с ней - от тех представлений ее основоположников, которые оказались неверными и не нашли подтверждения в действительности. Но это - не поражение, а необходимая предпосылка для уточнения, обновления и дальнейшего обогащения этих знаний.

В теории государства и права сосредоточены интегрированные знания, взгляды, представления и гипотезы о происхождении, природе, признаках, типах, форме, назначении, функциях, механизмах и закономерностях развития государства и права; о регулятивной, организационно-управленческой, идейно-психологической, контрольно-надзорной и иных разновидностях их воздействия на общественные отношения и на их участников; об устанавливаемых для такого воздействия правилах, велениях и предписаниях; о механизме их действия; о результативных "следах" действия таких правил, велений и предписаний на организуемых общественных отношениях; о реальных состоянии и тенденциях этих отношений; о юридически значимых пластах сознания, психологии и культуры их участников и т.д.

Нетрудно видеть, что содержание теории государства и права состоит из двоякого рода слагаемых, каковыми являются, во-первых, апробированные знания, во-вторых, взгляды, представления и гипотезы относительно свойств государственно-правовой действительности. Из этих величин первые носят постоянный, вторые переменный характер. Знания олицетворяют "узнанные" свойства объекта, отражают объективную реальность, в процессе развития науки они не исчезают, а лишь обогащаются, углубляются, но не исчезают. Взгляды, представления и гипотезы отражают субъективное отношение к изучаемой действительности, представляют собой только суждения о свойствах "узнаваемого", подлежащие тщательной проверке, в ходе которой они меняются, исчезают или, наоборот, превращаются в знания, если выдерживают проверку, находят научное подтверждение. Это - весьма важное различие, игнорирование которого чревато более чем серьезными отрицательными последствиями для науки и практики.

Фрагменты предмета теории государства и права, в которых добыты апробированные и устоявшиеся знания, нередко обозначаются как факты. Но это - научные факты, являющиеся, по сути, мысленными образами достоверно выявленных свойств самой исследуемой государственно-правовой действительности.

Научные факты, знания, представления и гипотезы, составляющие содержание теории государства и права, существуют как в сознании специалистов, так и в обнародуемых ими выступлениях, сообщениях, статьях, монографиях, комментариях, диссертациях, авторефератах, учебных пособиях, курсах лекций и учебниках.

Многие знания по теории государства и права в виде обобщенной научной информации сосредоточены в принципах, законах и категориях этой области науки. Здесь синтезированы:

 в научных принципах - знания исходного (отправного) порядка при изучении предмета в целом, сориентированные на развертывание данной области знаний в главных аспектах и придающие ей характер единого целого;

 в научных законах - знания о необходимых, существенных и устойчивых связях между слагаемыми государственно-правовой действительности;

 в научных категориях - знания понятийного характера, призванные раскрывать суть каждого государственно-правового явления в отдельности, его качественную определенность, отличительные признаки.

Когда эти принципы, законы и категории используются для приращения имеющихся или для получения новых знаний, они становятся методологическим инструментом, о чем подробнее будет сказано в следующей главе данного труда.

В теории государства и права объективированные научные факты, знания, представления и гипотезы существуют не в хаотичном, а в систематизированном виде. Создаваемая таким образом система не является неизменной, она развивается и видоизменяется, отражая происходящие в объекте, предмете и содержании правоведения перемены.

Чаще всего эти знания группируются в общую теорию государства, общую теорию права и общую теорию правового регулирования. Внутри каждой группы выделяются менее крупные блоки, такие, как, скажем, учение о механизме государства, о его функциях, о действии права, о правореализации и т.д. В некоторых случаях объединяются знания, взгляды, представления и гипотезы одновременно по общей теории государства и общей теории права, как это наблюдается в проблематике происхождения государства и права, взаимозависимостей государства и права, их соотношения с политикой, экономикой и моралью. Такой синтез бывает плодотворным.

Некоторыми учеными выделяются такие группы правоведческих наук, как науки теоретико-исторические, отраслевые, прикладные, изучающие государство и право зарубежных стран и исследующие правовое регулирование международных отношений[16]. Предложены и иные классификации юридических наук, в том числе деление их на общетеоретические, исторические, специальные (с подразделением на внутренние и международные) и прикладные [17].

Нам представляется более целесообразным разграничение в рамках правоведения, прежде всего, двух подсистем: а) теория государства и права, б) все другие юридические науки, группируемые по тем или иным основаниям. При этом речь, разумеется, идет не о том, чтобы поставить одну из этих подсистем над другой. Взгляды относительно теории государства и права как о "науке наук", стоящей над остальными правоведческими знаниями, сводящей их воедино, служащей как бы введением к ним, давно ушли в прошлое[18].

Ценность предлагаемой классификации состоит главным образом в том, что при таком подходе:

- четче и точнее оттеняется изучение теорией государства и права, в отличие от всех других юридических наук, свойств не отдельных сфер, областей, участков или сторон государственно-правовой действительности, а ее общих цементирующих свойств в целом;

- создается надежная предпосылка для нахождения подлинного места принципов, законов и категорий теории государства и права как в правоведении в целом, так и каждой юридической науки в отдельности.

В содержании Теории государства и права традиционно выделяются определенные доктрины (школы, направления, концепции), такие, как позитивизм, нормативизм, онтологизм, экзистенциализм, кантианство, гегельянство, марксизм-ленинизм др. В подобные доктрины объединяются знания, взгляды, представления и гипотезы авторов, солидарных в том или ином понимании фундаментальных свойств государства и права. Они сами по себе служат переменными величинами, поскольку в них чаще всего преобладают не знания, а только взгляды, представления и гипотезы. Последние превращаются в научные факты и знания лишь в случае подтверждения в реальной действительности. Соответственно, не следует смешивать те или иные доктрины с апробированными знаниями и научными фактами.

Тем не менее, выделение доктрин в принципе заслуживает внимания. Однако при этом, во-первых, в каждой доктрине надо усматривать поиск пути познания государственно-правовой действительности, но не обязательно познанную объективную реальность; во-вторых, четко различать во взглядах ее сторонников рациональное и ошибочное, отдавая каждому из них должное; в-третьих, нельзя заниматься "приклеиванием ярлыков", что происходит, к примеру, у авторов, которые называют нормативистом любого, кто содержанием права считает систему правовых норм, хотя в корне не разделяет нормативизм Г. Кельзена и его последователей.

Попутно заметим, что содержание теории государства и права в России страдает от однобокого отношения не к нормативизму, а к марксизму и ленинизму. Если на протяжении многих десятилетий марксистские и ленинские взгляды под партийным диктатом превращались в исходные положения без всякого критического анализа, то ныне наблюдается либо тотальное охаивание этих взглядов без разбора[19], либо стремление сохранить свои прежние, выработанные в соответствии с этими взглядами позиции по таким важнейшим проблемам правоведения, как, скажем, соотношение экономики и права или трактовка правоотношений, хотя - без ссылки на бывших кумиров.

Конечно, ныне теория государства и права, как и отечественное обществоведение в целом, находится на перепутье. Нелегко отказаться от привычных взглядов или переосмыслить их глубоко. Заманчиво выдавать за теорию изящное пустословие, разрушительную критику без позитивных идей или обильное цитирование высказываний из истории государственно-правовых учений и из западных источников. Порою дает о себе знать недостаточность предметных знаний многих отраслей действующего российского права. Да и общий кризис в стране, распространившийся также на науку и образование, сыграл и продолжает играть негативную роль в данном отношении.

Вместе с тем можно не сомневаться в том, что апробированные научные факты и предметные знания, накопленные в теории государства и права, никоим образом не теряют своего значения. Знания, как правило, добываются усилиями многих исследователей. Не столь важно, кто - Ш. Монтескье, Ж.Ж. Руссо, Д. Локк или Ф. Энгельс - совершил решающий шаг в утверждении таких фактов и знаний. Знания о происхождении государства и права, например, наиболее основательно изложены в работе Ф. Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства", однако от этого не меняются их место и роль в современном содержании теории государства и права, хотя последняя очищается от многих взглядов того же автора. Главное здесь, как и в любой другой области науки, - достоверность и полнота соответствующих знаний.

Такие знания можно и нужно углублять. Различные же взгляды, представления и гипотезы, высказанные в интересующей нас области науки, подлежат внимательному изучению, анализу, обсуждению и проверке. Ощущается и потребность в дополнении и расширении их диапазона. Пока некоторые свойства государственно-правовой действительности, общие для всего правоведения или для ряда его слагаемых, не исследуются на уровне теории государства и права. В качестве примера сошлемся на проблемы права собственности, состава правонарушения, вины или доказывания, которые при явном междисциплинарном характере отданы на откуп представителям отдельных отраслевых юридических наук (в частности, цивилистам, криминалистам или процессуалистам), хотя общетеоретическое их осмысление было бы весьма полезным как этим отраслевым наукам, так и для всего правоведения в целом. Перечень таких примеров можно продолжить.

Причем речь идет не просто об обзоре соответствующих положений других юридических наук, как это было в более раннем возрасте интересующей нас области знаний и от чего она постепенно отошла. Предстоит исследовать такие междисциплинарные проблемы по существу, на новом, общетеоретическом уровне, используя, естественно, труды по историко-правовым и специальным отраслевым юридическим наукам.

Именно таким образом, по-видимому, содержание теории государства и права будет углубляться, пополняться, совершенствоваться и развиваться, но опять же - усилиями новых поколений специалистов с разными подходами, представлениями и взглядами.

Теория государства и права, как и многие другие отрасли науки, выполняет ряд функций, определяемых ее основными целью и назначением. Чаще всего выделяются поисковая (гносеологическая), описательная, объяснительная и прогностическая функции. Некоторые авторы в рамках объяснительной функции различают атрибутное, генетическое, функциональное и структурное объяснения[20], тем самым детализируя ее содержание. Но, так или иначе, одновременно с обогащением и совершенствованием содержания данной науки будут все более отчетливо проявляться выполняемые ею функции.

1.4. Место теории государства и права в системе наук

Любая наука имеет свое, принадлежащее только ей место в общей системе научных знаний, которое определяется, главным образом, ее предметом и особенностями методов его исследования. Для надлежащего понимания места теории государства и права в этой многомерной системе необходимо соотнести ее, во-первых, с другими юридическими науками, во-вторых, с обществоведческими науками, не входящими в правоведение, в-третьих, со всеми остальными науками.

Место теории государства и права в семействе юридических наук, т.е. в правоведении, четко просматривается уже в том, что было сказано выше о ее предмете. Поскольку она изучает общие цементирующие свойства государственно-правовой действительности как единого и целостного объекта, накопленные в ней знания не могут не быть фундаментом для остальных правоведческих наук, призванных исследовать отдельные сферы, области, участки или стороны этой действительности. К тому же, ввиду особенности предмета применяемые в теории методы познания более полно оснащены совокупными знаниями из философии, политологии, экономической науки, социологии и некоторых других обществоведческих наук, нежели в отдельных историко-правовых, специальных отраслевых и технико-юридических науках.

С одной стороны, интегрированные в принципах, законах и категориях знания по теории государства и права составляют понятийный аппарат для всех правоведческих наук, указывают на исходные начала использования этого аппарата и на существенные связи между теми свойствами государственно-правовой действительности, которые отражены в соответствующих понятиях, в юридической терминологии. В данном плане теория государства и права связана с другими правоведческими науками примерно так же, как общая физика с остальными науками, изучающими физические свойства внешнего мира.

С другой стороны, теория государства и права опирается на достижения всех юридических наук, разрабатывает их междисциплинарные проблемы, синтезирует полученные знания, с более общих и широких позиций изучает свойства тех или иных фрагментов государственно-правовой действительности, обобщает юридические знания, выявляет их особенности и взаимосвязи, находит их место и назначение в правоведении в целом. Известный российский юрист И.В. Михайловский давно подметил, что данная наука должна обобщить результаты всех юридических дисциплин "в одно гармоническое целое, проникнутое не только внешним, но и внутренним единством"[21]. В этой плоскости теория государства и права связана с иными правоведческими науками скорее таким образом, как теоретическая физика с остальными науками в своей сфере функционирования.

Как раз эти факторы в совокупности позволяют считать теорию государства фундаментальной наукой, составляющей научную базу всего правоведения, признать ее своеобразной энциклопедией права. Еще на заре ХХ века в России называли ее именно энциклопедией права [22]. Под тем же названием она известна западным ученым, хотя среди них "наряду с ней и под ее определенным влиянием набрала силу такая дисциплина, как современная юриспруденция"[23].

Принципиально иные связи теории государства и права с семейством тех обществоведческих наук, которые не являются правоведческими. Правда, все они вместе со всем правоведением, включая теорию государства и права, образуют более обширное семейство (систему), а именно обществоведение, общим объектом которого служат общество во всем многообразии, социальная жизнедеятельность в целом, включая сюда главный компонент - человека, предметом - их самые различные свойства в исторической преемственности, современном состоянии и в тенденциях.

Однако в обществоведении тоже есть разделение труда между его составляющими. В нем различают общеструктурные, специальные и конкретные науки[24]. Если одни из них изучают свойства человеческого общества как единого целого, то другие - свойства каких-то его структурных частей, отдельных сфер, областей, фрагментов и их сторон, таких, как мышление, экономика, политика, духовное развитие, психика, культура, религия, история развития стран, народов и т.д. Философия, например, объясняет наиболее общие моменты общественного бытия и сознания в целом; логика - оптимальные способы и приемы человеческого мышления; социология - социальные группы, институты и процессы; политология - политику, политические учреждения, режимы и процессы; экономическая наука - отношения производства, обмена и потребления материальных ценностей; культурология – моральные, нравственные и этические слагаемые жизни людей; психология - их психическую жизнь; педагогика - особенности учебно-воспитательной деятельности; история - процессы развития отдельных стран и народов.

Место теории государства и права среди всех таких обществоведческих наук определяется опять-таки особенностями ее предмета и методов его исследования. Важно также специфическое назначение каждой обществоведческой науки.

Тем не менее, решение проблемы осложняется тем, что, с одной стороны, государственно-правовое воздействие осуществляется во всех сферах общественных отношений и, соответственно, государственно-правовая действительность присутствует в жизнедеятельности общества в целом, с другой, - эта действительность, так или иначе, интересует неюридические науки из обществоведения.

Так, экономические отношения в той или иной мере регулируются государством, благодаря чему приобретают дополнительные, правовые свойства. Это - аксиома. Ведь вовсе не случайно, что на Западе в высших учебных заведениях экономического профиля основательно изучается до десяти правовых дисциплин, начиная с теории государства и права (факультет экономики Гренобольского университета Франции), государства и права (факультет народного хозяйства Тюбенгенского университета), американского государства и права (Бостонский университет США), основ правовых наук (Берлинская высшая экономическая школа ФРГ). Такой подход обусловлен не только оправданной заботой о надлежащей подготовке экономистов и менеджеров с высшим образованием, но и тесным переплетением экономических и правовых свойств в общественных отношениях по производству, обмену и потреблению материальных благ.

Если возьмем политические отношения, то многие из них составляют неотъемлемый компонент государственно-правовой действительности. Знания о политической идеологии, власти, политической системе общества, государстве, политико-правовом режиме, политических правах и свободах личности, политическом процессе и т.д. необходимы как для теории государства и права, так и для политологии.

Во многом свойства государственно-правовой действительности перекрещиваются с предметами философии, социологии, психологии и истории, что создает определенную почву говорить о философии права, социологии права, юридической психологии или об истории государства и права.

Такая картина вполне объяснима. Различные свойства общественного бытия и сознания тесно переплетены и нередко переходят друг в друга. При таких обстоятельствах важно правильно соотнести друг с другом непосредственные предметы, методы, задачи и содержание обществоведческих наук. Теория государства и права не вторгается в те свойства общественного бытия и сознания, которыми занимаются другие обществоведческие науки неюридического профиля, однако она широко пользуется накопленными в них знаниями.

Все неюридические науки из обществоведения не ставят задачи исследования специфических свойств государственно-правовой действительности как таковой, знания о них черпают из правоведения, в первую очередь - из теории государства и права. Разумеется, каждая наука в случае необходимости анализирует и перепроверяет научную информацию, особенно когда она берется в готовом виде и других областей знаний. Но это делается ради выполнения собственных задач, а не в целях обогащения содержания какой-либо иной науки.

Возможны совместные исследования правоведов, философов, социологов, экономистов, психологов и педагогов тех или иных свойств государственно-правовой действительности. В таком случае происходит комплексное использование и приращение разнородных знаний, относящихся к содержанию соответствующих обществоведческих наук.

Что касается связей теории государства и права с еще одним семейством в общей системе науки, а именно с негуманитарными, естественно-математическими областями знаний, то здесь тоже есть определенная взаимозависимость. Теория государства и права, как и другие юридические науки, все больше вовлекает в изучение своего предмета достижения этих областей знаний, пользуется ими (пример, информационные правовые системы). Вместе с тем она сама участвует в совершенствовании организации таких областей науки, разрабатывая принципиальные подходы к правовому регулированию соответствующих общественных отношений.

2.1. Понятие, значение и структура методологии теории государства и права

Несомненно, основополагающее значение в науке имеют проблемы методологии. Они служат предметом многолетнего внимания и в правоведении, прежде всего, в его фундаментальной области, каковой является теория государства и права.

В трудах А.М. Васильева, В.П. Казимирчука, Д.А. Керимова, П.Е. Недбайло, И.С. Самощенко, В.М. Сырых, Р.О. Халфиной, В.А. Шабалина и некоторых других ученых-юристов содержится немало плодотворных идей и представлений, важных при рассмотрении этой проблематики. Однако здесь есть и дискуссионные, недостаточно решенные вопросы, к числу которых относятся, прежде всего, понятие и структура методологии правоведения в общем, теории государства и права в особенности.

В отечественной литературе для обозначения данной проблемы используются разные термины, такие как "метод правовой науки", "приемы научного исследования", "методологические основы теории", "принципы познания государства и права", "методология", "методика" и т.п. Смысл каждого из них, а тем более их соотношение по объему содержания или вообще не определяется, или интерпретируется не однозначно. Если в одних работах под методологию подводятся фактически способы, приемы и средства изучения[25], любые принципы, средства, пути познания[26] и ученье о них[27], то в других - частнонаучные методы и методика их использования выводятся за ее пределы[28].

Причем само понятие методологии по-разному трактуется даже в философии. Под ним понимается то совокупность методов познания и преобразования действительности, то учение об этих методах, то приемы, средства познания и их теория вместе взятые, то система принципов и способов организации человеческой деятельности[29] и т.д.

В том или ином виде эти подходы находят отражение в других науках, в том числе в правоведении. При осмыслении таких взглядов представляется необходимым обратить внимание на следующее.

Во-первых, используемые в человеческой деятельности методы бесконечно разнообразны, складываются из самых различных по существу и назначению путей, средств, способов, приемов, операций, творчески применяемых при решении тех или иных задач. Они столь же подвижны и многообразны, как и сами непрерывно развивающиеся формы теоретического и практического освоения действительности. Если даже речь идет о Методе (с большой буквы) в единственном числе, то им интегрируется большое разнообразие конкретных методов и методик.

Простая систематизация всех этих методов и методик может означать скорее метаметодику, нежели методологию[30]. Методологический статус приобретают те средства (методы, способы, приемы) научной и практической деятельности, которые задают ей общее направление, определяют подходы к объекту, служат отправной точкой при мировоззренческой оценке путей и результатов выполнения соответствующих задач.

Мировоззренческая роль слагаемых методологии справедливо подчеркивается и некоторыми правоведами. С.С. Алексеев, например, отмечает, что "положения, имеющие общее методологическое значение, выводят исследователя на исходные позиции при решении данных вопросов, позволяют выработать решение на базе строгих мировоззренческих, философских начал" [31]. То же самое подчеркивают известные философы[32].

Во-вторых, метод и теория едины, выступают как взаимообусловленные проявления социально апробированного знания. Они относятся друг к другу, прежде всего, как способ действия и добытый результат: теория представляет собой систематизированный результат процесса познания, метод - способ получения, построения и обоснования соответствующего знания [33].

Однако это еще не все. Любая теория достойна своего названия, если она не только объединяет некоторую предметную область, но и служит рычагом для поиска новых знаний. С одной стороны, всякий метод - не только идеальный инструмент освоения объективной реальности, но и специфическая форма знания о том, как в определенных условиях действовать ради достижения намеченной цели, с другой - само полученное знание становится средством решения новых задач, т.е. превращается в метод дальнейшей теоретической и практической деятельности. Следовательно, метод являет собой теорию, обращенную к практике, а теория - орудие познания и преобразования внешнего мира [34].

В-третьих, свое двуединое назначение - быть развитой формой организации научного знания, создающего целостное представление о свойствах действительности, и инструментом познания и социальной практики - теория может выполнить только посредством определенных научных принципов, законов и категорий.

Научные принципы олицетворяют исходные знания (положения, раскрывающие данную область знаний во всех главных аспектах и придающих ее содержанию характер единого целого[35], научные законы - кратко сформулированные суждения, выражающие необходимое, существенное, устойчивое отношение между изучаемыми предметами и явлениями[36], а научные категории, конкретизирующие эти принципы и законы, есть узловые, фундаментальные понятия, призванные идеально воспроизвести в сознании суть познаваемого объекта, его качественную определенность, отличительные признаки [37].

Эти многоуровневые принципы, законы и категории, выводимые из реальной действительности и отражающие разные ее моменты и стороны во всем многообразии, не только служат специфическим механизмом развертывания позитивного содержания накопленных знаний, их систематизации и дифференциации, но и воплощают программу теоретической и практической деятельности, являются средством решения фундаментальных и прикладных задач освоения действительности. Тем самым они необходимо приобретают непосредственно методологический статус.

Вбирая в себя обобщенный социальный опыт и достижения человеческой мысли, постоянно обогащаясь благодаря им содержательно, научные принципы, законы и категории обеспечивают движение мысли и действия по законам внешнего мира, направляют его по руслу, способствующему нахождению таких способов и методик организации деятельности, которые адекватны сути и особенностям объекта. Тем самым достигается требование: "Не только результат исследования, но и ведущий к нему путь должен быть истинным"[38].

В силу всех этих обстоятельств становится понятным, почему многими авторами отвергается сведение методологии к сумме тех или иных методов познания[39] или, наоборот, отнесение к ее содержанию всего многообразия методов и методик[40], а вместо этого дается трактовка методологии как системы принципов и способов построения деятельности[41], системы принципов, законов н категорий, отражающих свойства бытия и познания [42].

Такой подход представляется вполне оправданным, ибо он должным образом учитывает единство теории и метода, сориентирован на раскрытие содержательных компонентов и мировоззренческой роли методологии через те глубинные ее пласты, которые позволяют в каждой науке "говорить языком самого предмета, выражать своеобразие его сущности"[43].

Сознавая, что ввиду множества сторон предмета дефиниций может быть много, считаем предпочтительным понимать под методологией систему взаимообусловленных научных принципов, законов и категорий и вытекающих из них средств (способов) научной и практической деятельности, направляющих ее на познание и преобразование действительности на правильной мировоззренческой основе.

При преломлении только что сказанного в область правоведения в целом и теории государства и права в частности необходимо учесть, что научные принципы, законы и категории, входящие в содержание методологии, многоуровневы, имеют разные степени общности. В одних из них выражены свойства и отношения всего сущего, в других - социальной действительности в целом, в третьих - ее отдельных сфер, областей, участков или сторон.

На этом основании в литературе порою различают всеобщую (общенаучную, философскую) и частнонаучные методологии, подразумевая под первой универсальный диалектический метод познания, а под второй - познавательные средства, разрабатываемые конкретными науками и органически входящие в их содержание[44]. При таком взгляде пришлось бы признать, что в науке параллельно существуют две разные методологии, что правоведение имеет дело главным образом с частнонаучной методологией, которая хотя и связана с философской, но своим собственным содержанием олицетворяет лишь специфические познавательные средства, характерные для данной области знаний.

Это, однако, может привести к низведению методологии правоведения до уровня соответствующих методики и техники исследования, мешая получению верного представления о ее подлинных существе и назначении. Хотя методика и техника имеют определенное научно-практическое значение (например, методика расследования тех или иных преступлений), тем не менее, они сориентированы преимущественно на технологию и тактику использования накопленных знаний, носят прикладной характер и вряд ли имеют методологический статус.

Более плодотворной представляется позиция, сторонники которой указывают не на существование двух дополняющих друг друга методологий, а на многоуровневую структуру единой научной методологии[45], на наличие в ней разных уровней[46], ряда "последовательно обусловленных звеньев"[47].

Научные принципы, законы и категории, в которых развертываются философские знания, конкретизируются применительно к различным видам теоретической и практической деятельности соответственно их условиям, задачам и другим особенностям. Таким образом, формируется сложная иерархия проникнутых научным мировоззрением познавательных средств, применяемых на различных участках и уровнях организации материального и духовного производства. Вся эта иерархическая система, между ступеньками которой существуют постоянные прямые и обратные связи, образует научную методологию, единую в конечном счете для всех областей знаний.

Многомерная структура единой научной методологии складывается из принципов, законов, категорий и вытекающих из них способов деятельности, которые, имея разные степени общности, расположены на различных уровнях и неодинаково соотносятся с теми или иными областями человеческих знаний. Если на философском уровне находятся познавательные средства, направляющие исследование и преобразование социальной действительности в целом и, стало быть, выступающие как постоянные величины, то последующие уровни в необходимой мере специализированы в зависимости от того, в какую группу наук входит данная конкретная область знаний и какие свойства действительности служат ее непосредственным предметом.

Эти специализированные уровни имеют дело с переменными величинами, расположенные на них блоки методологических инструментов являют собой как бы разъемные образования, обусловливаемые спецификой соответствующих групп и отраслей наук. В методологии правоведения это - научные принципы, законы и категории самой юридической науки.

Как явствует из вышесказанного, методология правоведения складывается из единства философских, общесоциологических и специально-юридических принципов, законов и категорий, составляющих стройную систему средств познания и практического преобразования государственно-правовой действительности на научной основе. В ней общее и специфическое не только взаимодополняют и взаимообогащают друг друга, но и связаны в неразрывное целое, благодаря чему обеспечивается постоянное единство философского, общесоциологического и специально - юридического подходов к предмету правоведения, изучения и осмысления государственно-правовой действительности как необходимого слагаемого, в конечном счете, единого, закономерного во всей громадной разносторонности и противоречивости исторического процесса.

Недостаточный учет всего богатства содержания этой многоуровневой системы, сведение методологии в целом к какому-либо отдельному ее звену или к той или иной методике могут быть сопряжены мировоззренческими изъянами, существенными недочетами в теоретической и практической деятельности.

2.2. Уровни методологических принципов, законов и категорий в теории государства и права

Методология правоведения потому и является полиструктурной системой, что ее содержательным компонентам свойственны многие способы взаиморасположения и взаимосвязей. Соответственно, могут быть по-разному выделены и уровни тех познавательных инструментов, которые составляют ее содержание. Поскольку в методологии науки нередко обозначаются философский и частнонаучный уровни,[48] было бы логично и выделение в методологии правоведения уровня философских и уровня специально юридических средств познавательной и преобразующей деятельности. Но в этом случае на одном уровне располагаются принципы, законы и категории философии, относящиеся к бытию и сознанию в целом, и социологии, изучающей только социальную действительность, на другом уровне - принципы, законы и категории правоведения в целом и отдельных юридических наук, хотя все они имеют неодинаковую степень общности.

На наш взгляд, целесообразнее различать в методологии правоведения и, стало быть, также теории государства и права, уровни:

- принципов, законов и категорий философии, относящихся одновременно к природе, обществу и мышлению, выражающих всеобщие характеристики бытия и универсальные основания всякого знания;

- принципов, законов и категорий обществоведения в целом и социологии в частности, в которых сосредоточены знания об объективных предпосылках существования и общих свойствах человеческого общества на всех его этапах, служащие узловыми пунктами общесоциологической теории об обществе и призванные "согласовать науку об обществе с материалистическим основанием"[49];

- принципов, законов и категорий самого правоведения, олицетворяющих знания о происхождении, природе, формах, механизмах, истории и тенденциях одной из сфер социальной реальности, образующей государственно-правовую действительность;

- принципов, законов и категорий отдельных, конкретных наук, которые или входят в семейство правоведения, или взаимодействуют с ним.

Такая последовательность уровней методологических принципов, законов и категорий не случайна: каждый очередной уровень основывается на предыдущем, вытекает из него и дает дальнейшую конкретизацию и развитие всех тех знаний, которые выступают именно как теория и метод в единстве. Остановимся вкратце на каждом из указанных уровней.

Принципы, законы и категории философии, выражая наиболее общие свойства природы, общества и мышления, составляют основу научного мировоззрения, исходный пункт и сердцевину методологии теоретической и практической деятельности в любой сфере бытия и познания. В них синтезированы коренные выводы истории познания мира, обобщены самые универсальные знания, выступающие одновременно как теория, всеобщий метод и логика освоения природной и социальной действительности. Эти знания и выводы позволяют вскрывать всеобщее во всяком отдельном, специфическом (в том числе, разумеется, юридическом), осмыслить и интерпретировать его с включением в общую систему научного мировоззрения.

Такие философские принципы, как первичность материи и вторичность сознания, материальность и единство внешнего мира, всеобщие связи его явлений и свойств, их движение, развитие и изменение, взаимозависимость и противоречивость объекта и его атрибутов, их познаваемость, детерминизм, отражение, историзм, единство исторического и логического, объективность, всесторонность, единство анализа и синтеза, единство теории и практики, восхождение от единичного к общему и обратно, восхождение от абстрактного к конкретному и т.д.[50], являются незаменимыми методологическими инструментами любой науки.

Вне этих фундаментальных принципов, без учета их не может быть и речи о научном понимании всего того, что служит предметом правоведения, прежде всего теории государства и права. Принципы философии более конкретно осмысливаются с помощью всей системы ее законов и категорий, раскрывающих суть теории развития. Единство и борьба противоположностей как выражение внутреннего механизма развития, переход количественных изменений в качественные в процессе развития и отрицание отрицания как характеристика направленности и основных фаз развития - таковы основные, по выражению Ф. Энгельса, главные[51] законы развития, действующие в природе, обществе и мышлении. Они в полной мере характерны и для государственно-правовой действительности.

Велика методологическая роль для юридической науки и практики также категорий философской науки. Единичное, особенное и общее, причина и следствие, необходимость и случайность, возможность и действительность, содержание и форма, сущность и явление, часть и целое, система, структура и элементы - это фундаментальные категории, которые пронизывают и государственно-правовую действительность, определяют "угол зрения", по которому осуществляется ее понимание, объяснение и преобразование. Неоправданное смешение такого угла приводит к отождествлению, например, сущностных характеристик права с содержательными, последних - с аксиологическими, единичного в содержании права с его формой, объективного в праве с субъективным и т.д.

Уровень общих принципов, законов и категорий обществоведения, олицетворяющих наиболее важные знания по социологической теории, призваны распространить научное понимание мира на общественные явления, дать верную концепцию исторического процесса, раскрыть общие и специфические закономерности возникновения, развития и смены общественно-экономических формаций. Прочные знания о соотношении бытия и сознания, детерминированности происходящих в обществе процессов, исторической преемственности, единстве производительных сил и производственных отношений, общественно-экономических формациях, общественных отношениях и формах их бытия, народе, нации и народности и т.д. не могут недооцениваться в структуре методологии как теории государства и права, так и правоведения в целом. Именно недостаточным использованием таких знаний в значительной степени объясняются не всегда оправданные разногласия среди ученых-юристов в трактовке предмета и пределов правового регулирования, содержания права, структуры правовых норм, механизма их реализации, правоотношений и ряда других проблем правоведения. Разумеется, что речь идет не о механическом наложении рассмотренных выше принципов, законов и категорий на государственно-правовую действительность, а об органичном применении их в правоведении с должным учетом особенностей его предмета и функций. Только тогда эти методологические средства направляют юридическую науку и практику по истинному пути, обогащая их подлинно философским и общесоциологическим содержанием, повышают их мировоззренческую оснащенность.

На уровне принципов, законов и категорий правоведения находятся методологические средства, рассчитанные на познание и совершенствование государственно-правовой действительности в целом. По сути, это фундаментальные знания, накопленные, прежде всего, в теории государства и права. Они используются для обобщенных общетеоретических выводов, получаемых путем восхождения от единичного к общему, перехода от менее общего к более общему, от особенного к общему.

В имеющейся литературе пока не преодолены разногласия относительно природы этой науки, ее методологического статуса[52]. Однако уже сформировался взгляд на нее как на науку, являющуюся необходимым звеном познания «между философским и общесоциологическим уровнями обобщения и специальными юридическими науками»[53], выполняющую, несомненно, методологическую функцию[54].

Такая функция осуществляется не иначе, как через принципы, законы и категории данной области знаний. О том, что разрабатываемые теорией государства и права принципы имеют "руководящее значение в системе правоведения", говорилось еще в одном из первых учебников по этой дисциплине[55], хотя сами эти принципы под таким углом зрения специально не исследовались. Под ними, как уже отмечалось выше, подразумеваются исходные знания правоведения, раскрывающие эту область знаний во всех главных аспектах и придающие ее содержанию характер единого целого. Таковыми представляются знания о существовании государственно-правовой действительности вне сознания познающего субъекта, о ее многогранности, целостности и системности как специфической области (стороны) социальной реальности, о стержневом месте государства и права в этой системе, об их возникновении, развитии и функционировании по определенным закономерностям и др.

Такие принципы теории государства и права развертываются при помощи и через систему ее законов и категорий. Кратко сформулированные научные знания о способах связи между властью и государством, государством и правом, между правом и правовыми нормами, между правовыми нормами и субъективными правами, юридическими свободами, полномочиями и юридическими обязанностями, между структурными элементами правовой нормы и другие подобные законы выражают необходимые, существенные, устойчивые отношения между соответствующими явлениями государственно-правовой действительности. В категориях же общей теории, таких, как "государство", "государственная власть", "исторический тип государства и права", "правовое регулирование", "нормативно-правовой акт", "реализация права", "правоотношение", "правосознание" и т.д., научно воспроизводится суть одноименных объектов познания, их качественная определенность. Значение этого элемента методологии правоведения обстоятельно раскрыто в литературе[56].

Наконец, принципы, законы и категории отдельных, конкретных наук, таких, как статистика, психология, педагогика, бухгалтерский учет, экономическая теория, политология, культурология, гражданское право, экологическое право, уголовное право, уголовно-процессуальное право, криминалистика и т.д.

Сосредоточенные в таких науках знания необходимо присутствуют в методологии. Здесь они существенны в той мере, в какой используются для обобщенных данных о государственно-правовой действительности, причем чаще путем восхождения от единичного к общему, перехода от менее общего к более общему. Пример тому - категории "правоотношения", "субъекты права" и "юридические факты", в становлении которых значительную роль сыграли соответствующие разработки в науке гражданского права.

Как же соотносятся между собой указанные выше уровни методологических принципов, законов и категорий? При рассмотрении аналогичного вопроса одни философы указывают на проявление общих законов только через менее общие, специфические (например, М.М. Розенталь, Г.Е. Глазерман), другие предпочитают говорить о самостоятельном, параллельном действии каждого из них (к примеру, В.Л. Тугаринов, А.Д. Сирин), третьи высказывают мнение о том, что в "объективной действительности имеет место и та, и другая взаимосвязь, специфические (частные) законы могут существовать самостоятельно, рядом с общими законами, и быть проявлениями общих законов"[57].

Последняя точка зрения представляется более оправданной. Методологические принципы, законы и категории разных уровней могут быть как проявлениями друг друга или проявляться друг в друге, так и существовать относительно самостоятельно, наряду друг с другом. Так, основной гносеологический принцип философии о первичности материи и вторичности сознания на уровне общесоциологических принципов конкретизируется как признание первичности общественного бытия и вторичности общественного сознания[58], которое, в свою очередь, на уровне принципов правоведения проявляется в первичности общества и вторичности государственно-правовых явлений, их социальной обусловленности. Категория социологии "общественное сознание" в юридической науке и практике конкретизируется через категорию "правосознание" и т.д.

Вместе с тем, с одной стороны, есть принципы, законы и категории философии и социологии, действующие на уровне правоведения самостоятельно, без модификаций (например, принцип историзма, категория "нация"), с другой - в самом правоведении существуют специфические научные конструкции, дополняющие методологические знания более общего порядка (в частности, законы единения возможных элементов правовых норм, взаимосвязей между нормой права и нормативно-правовыми предписаниями, категории "субъект права", "состав правонарушения" и др.).

Обобщенные в подобных конструкциях знания способны быть методологическим инструментом при осмыслении юридической наукой и практикой соответствующих явлений государственно-правовой действительности.

Весьма сложные взаимосвязи между методологическими принципами, законами и категориями разных уровней не случайны. Материальный и духовный мир состоит не из изолированных друг от друга предметов, явлений и процессов, а представляет собой систему взаимообусловленных, взаимодействующих и взаимопроникающих объектов с общими и специфическими свойствами, и структура методологии, как имманентной стороны познавательной деятельности, как основы всей системы накопленных знаний[59], отражает это фундаментальное обстоятельство. Таковы уровни принципов, законов и категорий, охватывающие совокупность используемых в теории государства и права разносторонних знаний и характеризующих многоуровневую структуру ее методологии. Освоить всю эту совокупность не просто.

Несравнимо проще опираться лишь на некоторые знания о наиболее "ходовых методах", кочующих из одной публикации в другую. Это, однако, часто не дает добротного научного результата, для достижения которого требуются разносторонние и многоуровневые знания не только из правоведения, но и из других, в том числе из смежных, областей науки.

2.3. Проблема общих и частных методов в теории государства и права

В отечественной юридической литературе довольно распространено объединение различных знаний, сосредоточенных в научных принципах, законах и категориях, в те или иные "методы" с последующей их классификацией. Известны деления таких методов на общие и частные[60], на всеобщие, общие, специальные и частные[61] и т.д. Рассмотрим, насколько это оправдано.

Действительно, в современном научном познании, переживающем противоречивые процессы дифференциации и интеграции, вполне возможны как синтез разноплановых знаний под названием тех или иных "методов", так и перегруппировка последних по определенным основаниям. При этом необходимо только помнить, что эти методы есть ни что иное, как те самые знания в определенном срезе, о которых говорилось выше. Разумеется, важно также раскрыть понятие, систему, основания выделения и статус этих методов. В этой части проблема остается нерешенной. В одних публикациях под общенаучными подразумеваются все философские методы[62], в других - все философские, кроме всеобщего метода, понимаемого как совокупность принципов, законов и категорий материалистической диалектики[63], в третьих - группа методов, находящихся между всеобщим методом и конкретно-социологическими, частнонаучными приемами[64], в четвертых - "понятия и концепции, которые не привязаны жестко к какому-либо предметному содержанию и обладают способностью относительно свободно мигрировать из одной области знаний в другую" [65].

Широк и спектр взглядов на частные методы, начинающийся с отнесения к ним всех нефилософских методов[66] и завершающийся сведением их к таким узкоспецифическим приемам, как технико-юридический метод[67], археологический метод[68], формально-логический прием толкования права[69].

В этой связи хотелось бы подчеркнуть следующее. В любом случае под "методом" подразумеваются определенные знания, нацеленные на углубление, обогащение и развитие представлений о свойствах уже "узнанного" или на получение новых знаний. Это не просто "теория, обращенная к практике исследования"[70], а определенный пласт научных принципов, законов и категорий, используемых в исследовательских и преобразовательных целях.

Основанием группировки таких методов служит главным образом степень общности знаний, интегрированных в научных принципах, законах и категориях по отношению к объектам исследования и их свойствам. В такой плоскости целесообразно выделение общенаучного, общих и частных методов. Считать общенаучным методом следует философские знания, т.е. первый уровень научных принципов, законов и категорий в рассмотренной структуре, поскольку только они пронизывают все области науки, используются при изучении любых свойств и проявлений бытия и сознания.

Общими целесообразно называть методы, которые, первоначально появившись, как правило, в рамках какой-либо отдельной области теоретической и практической деятельности, позволяют переносить соответствующие знания в другие области, распространяются на более или менее широкую сферу применимости, причем главным образом на отдельных этапах исследования объекта[71]. Таковы, например, наблюдение, измерение, сравнение, эксперимент, моделирование[72] и т.п. Это - специфический слой знаний, который хотя из всей совокупности современных специальных научных средств наиболее близко примыкает к философским, однако серьезно отличается от них по содержанию и функциональному назначению[73].

При освещении методологии правоведения в какой-то плоскости выделение таких знаний в качестве относительно самостоятельного промежуточного уровня в ее структуре, расположенного между философскими и частнонаучными методами, может оказаться конструктивным, тем более оно несколько упрощает проблему. Но в том стержневом срезе, который акцентировался нами выше, наблюдается несколько другая картина. Здесь принципы, законы и категории правоведения являются непосредственным продолжением целостной философской теории применительно к государственно-правовой действительности, а методы, именуемые общими, рассматриваются через их исходный пункт. В таком ключе эти методы оказываются функциональным выражением какой-либо стороны тех же философских и общесоциологических или естественно-математических познавательных средств, проявляющимся на определенных стадиях освоения природных и социальных объектов.

Под частными же методами исследования по существу понимаются определенные модификации указанных выше познавательных инструментов, приспособленные к специфике предмета данной области знаний[74]. Таковы, например, приемы толкования правовых норм, криминалистической идентификации, пользования информационно-правовыми системами и т.д. Мировоззренческие их корни уходят в принципы, законы и категории, расположенные на том или ином уровне в структуре целостной научной методологии. В остальном они могут рассматриваться в качестве элемента методики и техники организации соответствующей научно-практической деятельности.

И последнее. Обозначения "общие" и "частные" весьма относительны. Принципы, законы и категории теории государства и права являются общими при сопоставлении их со знаниями по специальным отраслевым юридическим знаниям, "частными" при соотнесении их с общесоциологическими, которые, в свою очередь, "частные" при сравнении их с более общими философскими принципами, законами и категориями. Степень общности правоведческих знаний может меняться неоднократно в зависимости от того, с чем они сравниваются. С учетом этого бесспорного обстоятельства надо пользоваться соответствующими знаниями, отнеся их к общим или частным методам познания в правоведении, в теории государства и права, в отраслевых и иных юридических науках.

2.4. Проблема истины в юридической науке

В специальной литературе давно замечено, что проблема истины в юридической науке и практике составляет важную часть методологии правоведения[75].Тем не менее, пока она в той или иной мере изучена только относительно правовых норм (В.К. Бабаев, В.М. Баранов, Р.О. Халфина), правоприменения (С.С. Алексеев, И.Я. Дюрягин, П.Е. Недбайло) и доказывания по уголовным и гражданским делам (В.Д. Арсеньев, М.А. Гурвич, О.В. Иванов, П.Ф. Пашкевич, М.С. Строгович и др.).

В реальной же действительности эта проблема более универсальна, возникает в правотворчестве, в правореализации и в самой юридической науке. Причем в каждой из данных взаимосвязанных сфер она имеет как общие, так и специфические моменты.

Общее между ними обусловливается тем, что в обществе и правотворчество, и правореализация, и юридическая наука необходимо связаны с познанием определенных явлений (объектов) внешнего мира, осуществляемым на основе теории отражения, единства диалектики, логики и теории познания. Познаваемость внешнего мира, возможность адекватного его отражения в сознании творчески активного человека, способность человеческого сознания не только отражать объективный мир, но и творить его, позволяют требовать истинности всех форм отображения природной и социальной действительности, в том числе в интересующих нас сферах.

Несмотря на сложность получения истинных знаний о многих свойствах государственно-правовой действительности, познаваемых в юридической науке и практике, такие знания возможны и необходимы. При этом речь идет о достижении именно объективной истины, под которой подразумевается такое содержание наших представлений, "которое не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества" [76].

Знания, воплощаемые в актах правотворчества и правоприменения, в принципах, законах и категориях правоведения, должны соответствовать тем фрагментам реальной действительности, которые ими отображаются. Эти знания отражают соответствующие фрагменты действительности не полностью, не во всех их связях, а в известных пределах, отношениях. В этом плане они олицетворяют относительную истину. Но вместе с тем в них содержится "частичка" абсолютного знания, исчерпывающего предмет с существенных в данный момент сторон.

Соответственно, та объективная истина, которая устанавливается в юридической науке и практике, органически сочетает в себе моменты абсолютности и относительности, подтверждая известное положение о том, что "человеческое мышление по природе своей способно давать и дает нам абсолютную истину, которая складывается из суммы относительных истин"[77]. В то же время это - конкретная истина, опирающаяся на учет всех условий, в которых находится объект познания, на выделение его существенных свойств, связей и тенденций.

Много принципиально общего и в путях достижения объективной истины в правотворчестве, правореализации и в самой юридической науке. Этот процесс осуществляется путем перехода от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике, происходит не только в сознании индивида, но в форме соответствующей практики, выступающей как основа познания и критерий истины. Чувственно-предметная деятельность переплетается с рациональным познанием, мыслительная деятельность опирается на логические правила, посредством которых в сознании человека закрепляется, миллиарды раз повторяясь, "узнанное" в ходе жизненной практики.

Вместе с тем в каждой из рассматриваемых сфер проблеме объективной истины свойственны определенные особенности, касающиеся главным образом предметного содержания устанавливаемой истины, способов ее достижения и диалектики соотношения в ней абсолютного и относительного.

В правотворчестве речь идет об истинности знаний о нуждающихся в правовом регулировании общественных отношениях, об их специфике, фактическом состоянии и тенденциях, о методе, пределах и уровне властного воздействия на них, о характере общих результатов такого воздействия. Если эти знания верно отражают объективную действительность, ее насущные потребности и адекватно выражены в соответствующих нормативных предписаниях, то они истинны. Тогда логично говорить об истинности содержания созданных правовых норм, на что резонно указано в имеющейся юридической литературе[78]. Эти знания накапливаются путем выявления общественного мнения, сбора и анализа статистических, социологических и иных данных, обобщения научных рекомендаций, юридической практики и т.д., а объективируются в нормативно-правовых предписаниях, принимаемых с соблюдением существующих процессуальных (процедурных) порядков. Другими словами, здесь используются как юридически регламентированные, так и остальные способы получения знаний. Достигаемая в правотворчестве объективная истина содержит абсолютное знание не обо всех, а лишь об определенных сторонах регулируемых жизненных отношений. В ней, стало быть, есть моменты как абсолютной, так и относительной истины. Тем не менее, такое знание, будучи закрепленным в нормативных правовых предписаниях, до отмены или изменения последних функционирует неизменно, хотя процесс его углубления в юридической науке и практике продолжается. Поэтому здесь наблюдается такая диалектика относительного и абсолютного, при которой пополнение первого за счет второго происходит как бы прерывисто, по мере того, как сам правотворческий орган на базе обогащенного знания вносит требуемые изменения или дополнения в действующие законы и подзаконные нормативные акты.

В правореализации же вопрос стоит об истинности знаний о существе действующих правовых норм, о вытекающих из них субъективных правах, свободах, обязанностях, полномочиях и мерах государственного воздействия, о юридически значимых свойствах фактов и обстоятельств, которые подпадают под действие соответствующих норм права. Эти знания также характеризуются моментами как абсолютности, так и относительности. Но в той части, в какой они касаются устанавливаемых по конкретному делу фактов и обстоятельств, после правореализационного акта дальнейшее углубление их не происходит: объективная истина остается в том виде, в каком она была достигнута при реализации права.

Причем в данной части истинные знания достигаются в правоприменении путем процессуального доказывания, осуществляемого при помощи указанных в законе средств (доказательства, их источники и способы получения). Тогда как остальная часть знаний накапливается изучением и толкованием нормативных правовых актов, анализом и обобщением практики их применения, повышением правосознания, правовой культуры и т.п.

В юридической науке имеется в виду истинность наших знаний как о предмете правоведения в целом, так и об отдельных его сторонах (участках). Эти знания связаны с раскрытием, прежде всего, закономерностей государственно-правовых явлений. Они получаются при помощи средств теоретического познания, концентрируются главным образом в принципах, законах и категориях тории государства и права, всего правоведения.

В научных знаниях также наряду с абсолютным есть относительное. Поэтому они непрерывно углубляются, по мере успехов на этом пути вносятся те или иные коррективы в понимание познаваемых объектов. Это можно наглядно видеть в развитии учения о государстве, о правовых нормах, о правовых отношениях и др.

Как видим, есть определенные особенности решения проблемы истины в правотворчестве, правореализации и в самой юридической науке. Необходимо их учесть, памятуя, что "всякую истину, если ее сделать "чрезмерной", если ее преувеличить, если ее распространить за пределы ее действительной применимости, можно довести до абсурда"[79].

2.5. Знания о юридической практике в теории государства и права

Уже отмечалось, что основой познания явлений внешнего мира и критерием истинности полученных знаний является практика. К. Маркс справедливо отмечал, что "вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, - вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. В практике должен доказать человек истинность, т. е. действительность и мощь, посюсторонность всего мышления"[80].

Точка зрения жизни, практики должна быть первой и основной точкой зрения теории познания[81]. Единство и непрерывное взаимодействие теории и практики в ходе познания и совершенствования реальной действительности - один из коренных методологических принципов на философском уровне. Если теория означает форму научного знания о познаваемых и преобразуемых объектах, рациональное осмысливание их при помощи взаимосвязанных понятий, суждений, доказательств и рекомендаций[82], то практика есть сама чувственно предметная деятельность по освоению и совершенствованию действительности, а также ее результат[83]. Нельзя ни смешивать их, ни разрывать, отрывать друг от друга, абсолютизировать их противопоставление[84].

Это в равной степени относится и к юридической теории, и практике. Государственно-правовые знания накапливаются в процессе чувственно предметной деятельности, углубляются ее результатами и сами обогащают их, имеют подлинно жизненный смысл только при условии, если они, так или иначе, воплощаются в жизнь. Конечной целью познания служат не знания сами по себе, а преобразование социальной действительности для удовлетворения материальных и духовных потребностей общества, человека.

Что же представляет собой юридическая практика? В нашей литературе вопрос этот решается неоднозначно.

Высказано, например, мнение, что по основным характеристикам она состоит из объективированного опыта индивидуально-правовой деятельности, складывающегося в результате применения права при решении юридических дел[85]. Причем при анализе такого опыта упор делается главным образом на судебную практику, составляющую лишь один из целостных участков правоприменения. Между тем это неоправданно сужает и обедняет содержание рассматриваемого явления, оставляя в тени многие важные его стороны.

Думается, что под юридической практикой следует понимать всю деятельность по изучению, освоению и совершенствованию социальной действительности при помощи государственно-правовых средств и ее юридически значимые результаты. Иначе говоря, это - вся позитивная правовая деятельность по организации общественных отношений и ее результаты, выраженные в виде совокупного и объективированного юридического опыта.

В вертикальной структуре данного явления необходимо взаимодействуют два неразрывно связанных между собой элемента - правовая деятельность и ее опыт, взятые во всем их многообразии. Юридическая практика полностью пронизывает и правотворческую, и правореализационную, и правовоспитательную (праворазъяснительную) области государственно-правовой действительности.

В ее горизонтальной структуре выделяются правотворческая, правореализационная и прововоспитательная практики, каждая из которых, в свою очередь, на другом уровне может подразделяться на определенные подвиды, имеющие те или иные особенности. Судебная практика, как и следственная, прокурорская, договорная и т.д., выступает в качестве относительно самостоятельной разновидности правореализационной практики. Причем горизонтальная структура юридической практики многосложна.

Если брать ее в несколько иной плоскости, то можно различать в ней деятельность и накопленный опыт по общему (нормативному) правовому регулированию, по индивидуальному правовому регулированию, по правовому воспитанию, по юридически значимой саморегуляции. Но, так или иначе, речь идет обо всех разновидностях позитивной правовой деятельности и накапливаемого в процессе ее осуществления юридического опыта.

Весьма своеобразным представляется место рассматриваемого феномена в общественной практике в целом. В ряду основных сфер жизнедеятельности общества - производственной, социальной, политической и духовной - он выступает скорее как сторона, аспект соответствующих им видов общественной практики. Здесь - юридическая практика не имеет особого, собственного объекта, направлена на упорядочение и развертывание в заданном русле регулируемых общественных отношений, входящих в одну из названных сфер. Будучи стороной производственной, социальной, политической или воспитательной практики, она органически связана с ними, оказывает на них свое влияние, одновременно сама подвергаясь их постоянному воздействию. Когда общественная практика подразделяется на виды в зависимости от того, опосредствована ли она государственно-правовыми средствами, юридическая практика является ее разновидностью. В таком плане современному обществу известны юридическая и неюридическая практики, сосуществующие и взаимодействующие во всех основных сферах его жизнедеятельности.

Результаты позитивной правовой деятельности, выступающие в виде соответствующего опыта, складываются из совокупности правоведческих знаний, навыков и умения, обладают объективным содержанием, зависящим от качества самой этой деятельности в ходе воздействия людей на внешний мир и на самих себя. Они отражают достигнутый на данном историческом этапе уровень выявления возможностей государственно-правовых средств по организации социальной действительности, овладения этими возможностями и использования их с учетом объективных закономерностей общественного развития.

Как единство практических знаний, навыков и умения, правоведческий опыт характеризует одну из граней правовой культуры и конкретизируется, прежде всего, в конкретных юридически значимых действиях. В принципе, чем он богаче и содержательнее, тем выше правовая культура, лучше юридические свойства таких действий. Именно усвоение совокупного опыта позволяет стать квалифицированным практиком, т.е. специалистом, имеющим надлежащую практическую подготовку. Правовая культура качественно характеризует не только уровень правовых знаний и умения их применения, но и всей юридически значимой деятельности.

Большое значение в собирании, приращении и объективировании юридического опыта имеют статистические данные, официальные и неофициальные материалы обобщения правотворческой, правореализационной и правовоспитательной практик, содержащие анализ их положительных и негативных моментов, а равно предложения по улучшению соответствующей правовой деятельности и повышению ее эффективности.

Неофициальными являются, например, обобщения и рекомендации, излагаемые в научных трудах. К числу официальных относятся постановления, приказы, инструкции и методические письма, в которых компетентные органы и лица анализируют практику и указывают пути ее совершенствования. Во многих из них официально закрепляются опытные положения, известные в литературе под названием "правоположения", о чем подробнее будет сказано в шестом разделе данной работы.

В правотворческой же сфере накопленный опыт объективируется и в законодательной технике, понимаемой как система основанных на правотворческой практике методических правил и приемов рационального составления, оптимального изложения и оформления проектов нормативных правовых актов.

Многогранны не только структура и способы объективизации юридической практики, но и выполняемые ею функции. В литературе уже освещены такие ее функции, как сигнально-информационная, ориентирующая и правоконкретизирующая[86].

Хотелось бы отметить лишь один аспект проблемы, важный в методологическом отношении. Весьма ценно то, что в ходе практики, с одной стороны, опредмечиваются юридические знания и способности людей, с другой - происходит распредмечивание, благодаря которому свойства, логика предмета становятся достоянием человека, его знаний и способностей, содействуя их развитию и наполнению предметным содержанием. В конечном счете, сама правовая деятельность служит взаимопроникновением этих противоположностей, выражаемых в философской науке категориями "опредмечивание" и "распредмечивание"[87]. Если учесть, что правовая деятельность опредмечивается не только во внешнем результате, но и в качествах ее субъектов, то становится несомненным фундаментальное значение указанного обстоятельства для приращения существующих знаний о назначении и функциях практики и для более полного раскрытия многих других проблем правоведения. Тем самым еще раз подтверждается известная истина, что чем выше поднимается теоретический уровень той или иной области человеческих знаний, тем больше она нуждается в методологии.

Завершая эту главу, отметим, что методологическая проблематика так же бесконечна, как бесконечно само познание. Поэтому каждый, кто обращается к ней, не может не ограничиться определенными рамками[88]. Некоторые вопросы данной проблематики, связанные с соотношением экономики и права, политического и правового, идеологии и права, классового и общечеловеческого в государственно-правовой действительности и т.д., будут затрагиваться при освещении следующих проблем теории государства и права.