Пробурить Стену (СИ)

Глава 9. Один из трёх

Гарри

Уже можно было не просить Безымянного пророчествовать для того, чтобы понять — нападение на Анатор лишь вопрос времени. Радя узнала некоторые подробности, отправила гонца следить за армией врага и принялась ждать, становясь всё более встревоженной.

Мы не сидели сложа руки, однако и занимались не совсем тем, чем нужно. Днём я обычно уходил в какую-нибудь деревню, ставя туда портал для экономии времени, давал распоряжения, собирал людей, общался с местным магом или местными магами, а к вечеру возвращался в Анатор, чтобы с Радей побродить по странным местам, невольно участвуя в играх, в которых мне, наверное, действительно стоило участвовать, но не хотелось.

Часть моей головы была занята этими играми: хитросплетения людей, интриг, шантажей и сформировавшиеся за несколько лет социумы, жившие по теневым законам, не желавшие выдавать себя. Вскрыли мы с Радей их очень быстро, ведь всегда плохо во время войны сидеть на бочке с порохом, но вообще даже не об этом речь.

Посовещавшись, мы решили, что оставаться в Анаторе всё время для меня не имеет смысла и в случае чего кто-нибудь от чистого сердца (возможно даже Сеамни, которая верит в меня больше всех) попросит моей помощи в защите Анатора, и я услышу молитву и приду на зов. Но на всякий случай раз в два дня я обязан был появляться в Анаторе, дабы уже начинать прорабатывать план защиты и не пропустить сам момент штурма, если ни у кого не получится до меня докричаться.

Вот и мотался туда-сюда, ну и по разным другим делам.

Аннуриен утопал в свежей зелени. Ещё четыре дня назад, когда я здесь был, тут было сухо, но пустовато, а сейчас листья на деревьях и кустах распустились, добавив молодого салатового в привычные краски. Да и голубое небо с белыми несущимися по нему облачками радовало глаз. Даже чёрный замок смотрелся на фоне не грозно и угнетающе, а как-то радостно и весело.

Чего-то не хватало. Или кого-то. Эта мысль иглой уколола мне под бок и почему-то вспомнилась недавняя встреча с Аям Лакуной, врачевательницей из Адон Аума. Полуэльфийкой с поразительно застенчивой, но такой необычайно милой мимикой лица и большими человеческими глазами.

Я шагал по улице бодро, рассматривая мир одним открытым левым глазом. Правая рука безжизненно болталась лишним грузом. Должна по идее была бы ещё и нога подворачиваться, но, к удивлению, с ногой было всё в порядке. Птицы пели свои трели, летали с одного края деревни в другой летучие змеи, выискивая вифок и стрикунов, да периодически ссорясь друг с другом, разнося по деревне ор и шипение.

Бегали дети, гоняли молодых багушек, некоторые катались на них, подгоняя палкой по чёрно-белому панцирю. День был в разгаре.

Я бы мог сказать, что шагал беззаботно, но в голове роились мысли. Всё крутилось вокруг одного: предстояла битва. И не самая простая, потому что мощь вражеской армии была достаточно велика, нужно было противопоставить врагам эквивалентную силу. Именно поэтому я призвал орков, пробежался уже по всем деревням и буквально через день в Анатор должно было прибыть приличное ополчение из аэльев двадцати, половина из которых — маги.

Но не маги меня интересовали и не грубая сила.

Я хотел понять, можно ли провернуть с противником нечто, что перевернёт ход сражения в первые же секунды? Что-то, как Леголас при битве с погонщиком, попавший в летающего демона с первой стрелы прямо в глаз. Что-то, как ядерная бомба, заложенная у суккубы в пустыне. Что-то вроде иллюзии с порталом у Седрика. Супероружие, которому нельзя противостоять.

И было у меня целых два варианта.

— Гарри, привет! — окликнул меня Френк, когда я проходил мимо.

О том, что я умер, он даже и не знал.

Заросший бородой и волосами, отрастивший небольшое пузико он сам на себя был не похож. Но жизнерадостности в нём было не занимать.

— А что у тебя с глазом? — нахмурился он.

— Привет. Да так, технику безопасности нарушил, — отмахнулся я и решил пощекотать его нервишки: — А слышал новости?

Рядом почти из пустоты возникла Киая. Её серая кожа при свете яркого солнца казалась облачённой в пепельный бархат.

— Какие новости? — уставился на меня Френк.

— На Анатор собираются с дня на день напасть демоны.

Френк вначале опешил, потом дёрнулся, потом замер, ожидая, что я призову его. На меня так же окрысилась Киая, готовая уже отбиваться всеми правдами и неправдами. Я ждал. Взгляд Френка забегал — как я и предполагал: стоит только осесть и привыкнуть к хорошей жизни, как все данные обещания вдруг исчезают.

— Выдыхайте, оба, — рассмеялся я. — Я официально снимаю с тебя твоё же слово, живи и радуйся жизни.

Бывший солдат тут же заулыбался, а Киая сделала вид, что вообще мимо проходила.

— Гарри, ну ты… Ну я бы пошёл, честно, — стал он отнекиваться. — Но у меня посевная!

Я поболтал о том да о сём пару долек. Узнал от него, что Марьяна вернулась к себе, особенно не эпатируя. Больше не лечит, а заклинанием чистит дымоходы за бешеные деньги, но популярностью пользуется, потому что выпаливает сажу до идеального блеска. Узнал, что в Замке Древней слышали странные звуки по ночам, завывания и стуки, что меня озадачило. Узнал, что меня всё пытается выловить Марсенас, которому в прошлый раз так и не удалось со мной ничего обсудить. В общем совсем ничего необычного.

Пройдя до упора по Огородной улице я дошёл до храма Чёрного, встал на пороге.

— Ну и скотина же ты. Это ведь ты свёл меня с Седриком. Это ты мерещился Гридию перед смертью. Это ты там какие-то мутки мутишь с Безымянным. И ни разу меня не удостоил своего высокомерного внимания!

Я вздохнул и вошёл. Чёрный после моих слов выглядел виноватым.

Храм не изменился, ни низ его с огромной статуей, завёрнутого в монашеские рясы, ни верхний этаж с выбитым окном. Разве что окно размуровали и теперь свежий ветерок мог беспрепятственно шуровать по всему храму, да через дыру лучше стали слышны шум и суета Аннуриена: «вспышка справа!», «вспышка слева!» — гулкие команды шиярца Майклсона.

Пройдя наверх я увидел Марсенаса. Немного похудевшего, хотя он и так упитанным не был. На вид немного замученного, с синяками под глазами, бледной от недостатка солнца кожей рук и лица, с отросшими, но чистыми ногтями, склонённого над бумагами и грызущего карандаш. «Я занят, приём через часть», — не поднимая головы выдал он и видя, что незваный гость никуда не уходит, всё же поднял голову, окинул меня прищуренным взглядом.

— Сам явился, — буркнул он. — Я тебя просил зайти четыре дня назад. Что с твоим глазом?

Я схватил левой рукой правую и положил себе на колени, присаживаясь на стул.

— Да так, ерунда, — отмахнулся я, а сам подумал, что, в действительности не ерунда. Спалил я себе часть мозга, пока экспериментировал с заклинаниями разрушения. — Я поболтать пришёл, а ты даже без приветствия.

— Так сам же учил! — надулся Марсенас, а после вздохнул. — И это тоже проверка?

— Скорее подъёб.

— Не знаю таких слов. Ладно, рассказываю как есть. У нас прибавление в деревне, сорок семь аэльев за последние пять дней. Сорок семь! И среди них восемнадцать детей, — он вздохнул, глядя на бумаги. — У нас нет столько домов, чтоб их расселить. А это не только у нас, тут прям вал какой-то. Из Грувааля, говорят, ещё пятеро идут искать лучшей жизни у нас. А у нас что? Отправил их охотиться и лес рубить, дома строить.

— Ну и хорошо, пусть при деле будут.

— А платить им чем?

— Едой пока, не знаешь что ли? — пожал я плечами.

— Так им жить-то негде. В прошлом году тоже по весне принесло новеньких, но не так много.

Да, Радя тоже упоминала, но в Анаторе с этим делом полегче.

— Шли все излишки в Анатор, — догадался я.

— Так и собирался сделать. Но деревню нужно расширять и строить школу.

— А вон те, — я указал через дырку в стене на доносящиеся команды Майклсона. — Это тоже новички?

— Да. Твой человек, который любит на колокольне сидеть, принял решение.

— Курт его зовут, он снайпер.

— Не знаю такого слова, — задумался де Луиз. — Шесть человек, один низушек и один полуэльф — все мужики. Другой твой человек по имени… Сын Майкла? Майклсон! Сказал, что женщин и детей в отряд не берёт, и ещё троих не взял, кто хотел в отряд. Сказал, что возьмёт только восьмерых лучших.

— А это уже называется маркетинг.

— И такого слова я не знаю, — вновь задумался барон и покраснел: — Хватит меня смущать непонятными словами! Я с тобой поговорю, потом себя куском багушкиного дерьма чувствую…

— Не переживай, я уверяю тебя, не ты один. Я на многих произвожу подобное впечатление. Кроме Эльстана, — стиснул я зубы, ощущая чувство зависти и потери собственного превосходства.

Марсенас встал, отряхнулся, потянулся, хрустя шеей. В какой-то момент он ойкнул и медленно повернул голову, чтоб та смотрела прямо. Лицо его раскраснелось от напряжения.

— Я не знаю, едят ли боги-чародеи, но бароны точно нуждаются в пище, — выразился он и пошёл на выход.

В таверне бледнолицый трактирщик с большими тёмными глазами, имени которого никто не знал, да и человеком который не являлся, подал нам жаркое из свежей дичи. Мясо отдавало тьмой, неплохо так смердело, но мне было привычно, а вот Марсенас понять не мог. Он его и обнюхал, и на зуб попробовал.

— Ешь, не отравишься, — бросил я и потянулся правой рукой, увидев перед собой её астральный образ. Физическая правая рука так и осталась висеть. Хорошо, что пропавшего ребёнка в лесу с последующей встречей с кикиморой я искал до экспериментов, иначе она могла бы меня и отпинать, будь я одноруким и с магическим блоком на псионику.

— Мне говорили, что ты умер.

— Я умер. И воскрес. Так обычно делают бессмертные, — напомнил я ему.

Марсенас кивнул, принимая за абсолютную истину.

— Не передумал ещё быть бароном? — спросил я глядя на его мешки под глазами.

— Проблем полный воз, — устало вздохнул Марсенас. — Барадир, который однорукий, не помню как зовут, — Марсенас наклонился и тон убавил, — переспал с Изольдой, да так, что та залетела. — Потом снова выпрямился. — Отец её пришёл и попытался заявить, что Барадир теперь по всем правилам должен Изольду в жёны взять, на что тот сказал, что девке, мол, «ветром надуло». Её отец попытался Барадира побить, но однорукий его отделал так, что тот зуба лишился. Изольда же плачет, что любит Барадира, и сыночка его любить будет, и вообще от отца сбежит, если тот Барадиру навредит. Но навредили Ойкичу.

— Это тот низушек, который оконные рамы резные делает? — удивился я.

— Да. Так, я не уточнил наверное: Изольда едва только в детородный возраст вошла, а ещё она человек, ну то есть Ойкич не её родной отец, естественно. А девка статная, но дурная… Вторая Марьяна на деревне.

— Кстати Марьяна, — поднял я палец, ожидая продолжения.

— Не начинай. Забирай её отсюда. Ко мне три дня назад пришёл Гюр в чём мать родила с фингалом под глазом и руками в крови, отказывался говорить, что случилось. Ай, давай не будем. Так вот, что делать теперь со всеми ими — ума не приложу. Барадира бы к стенке прижать, так он ничего и не должен. Изольду вроде жалко, но вроде сама виновата. Ойкича жалко, но тот стоит на своём, что Изольду замуж и дело с концом.

Марсенас ещё рассказывал. В основном, конечно, жаловался, но от баронского титула не отказывался. Сказал, что в Эрлоэну есть мастер, который на заказ делает систему отопления с горячей водой прямо в доме. Такое Марсенасу даже и не снилось в месте, где он жил до этого. И что на улицу не нужно будет выходить задницу свою морозить, чтоб по большому сходить, тоже сделать могут. Но за большие деньги, поэтому когда я ему рассказывал, что деньги некуда потратить будет, тут я не прав оказался.

— Всё живёт, всё развивается, — заявил я.

— Лишь бы войны не было, — подтвердил барон.

— Будет, — обнадёжил его я и прочитал тревогу в его глазах. — Но не переживай, делай свои дела, а с этими проблемами я сам разберусь.

Днём я решил найти секретное оружие, которое крутилось у меня в голове, поэтому отправился к Озеру Зубатых прямо порталом, но не ровно к нему, а на границу между Ведьминым Лесом и Проклятыми Полями.

Солнце блестело в золотой листве вечного леса, который заканчивался очень резко, словно обрываясь. Дальше шла лишь зелёная сочная свежая трава. Справа от меня на север вела тропа к Озеру Зубатых, к месту, где я когда-то нашёл Эльстана. Там, где-то на горизонте, я видел воду — равнинная местность способствовала. А ещё силу, что скрывала эта вода. Когда-нибудь твари оттуда достаточно осмелеют, чтобы напасть на деревню — это будет война похлеще демонической, если я правильно представлял всех обитателей подводного мира: от сильмиров и гноллов, до земноводных спрутов, гигантских колоссов гуссов с толстенной бронёй и крабовыми клешнями, и летучих медуз, обладающих магией света. С этой угрозой я обязательно разберусь и поставлю под контроль — всему своё время.

Передо мной были Проклятые Поля: пар исходил из земли, трава жухла, выгорала, воспламенялась и обугливалась. Остовы деревьев с выжженной листвой стояли на фоне сером и мрачном, словно жизнь угольного шахтёра. Дальше были угли, мерцающие даже при свете дня, а за ними крылся чёрный туман.

Вначале идти было комфортно, лишь лёгкие нотки магии огня угадывались под ногами. Когда я бродил здесь зимой, я шёл по краю, по горячим углям, а пепел под моими ногами был засыпан невысоким снегом. В прошлый раз с поломанным огненным отделом я побоялся сунуться глубже. Сейчас мне туда и надо было.

Ботинки из необычной кожи со странными подошвами выдерживали жар довольно хорошо, только ноги начинало припекать, потому я оградил себя чарами, отталкивающими огненную фракцию. Любой оберег обычно отвлекал, делал мою реакцию не такой острой, потому я оберегами и не пользовался, лишь один всегда держал при себе на защиту от физического урона, мирясь с его последствиями. Здесь же я опутал себя всем, что мог придумать: от чар, поглощающих пламенные структуры, до иллюзий, меняющих ауру. Логика была проста: в случае опасности, что способна на десятки километров окрест превратить землю в пылающую пустыню, я не увернусь, а значит нужно уметь получить и не откинуться, а после бежать, бежать и бежать.

Вскоре я погрузился в туман и солнце над головой превратилось в тусклое пятно света. Ветер носил чёрный едкий дым, в котором невозможно было дышать. Единственный открытый глаз принялось выжигать не смотря на все мои предостерегающие чары — туда сыпала зачарованная сажа, и мне пришлось его закрыть — зрение понадобится позже. С закрытыми глазами я шёл по направлению силы и всё больше моё тело одолевал жар. Заклинания, наложенные мной, помогали, но ежеминутно тратили силы на поддержание — чёрный туман растворял чары, сжигал их и разламывал.

Я не мог подтвердить свои догадки наверняка, но магия устроена не так, как физические механизмы. Большинство заклинаний даже имея собственный источник достаточно хрупки, чтобы иметь стабильное воплощение в живой природе. Да, есть артефакты — они могут работать сами, но даже они без досмотра приходят в негодность. В природе магия в чистом виде встречается крайне редко и люди обычно такие проявления называют чудом.

Там, где магия проявлялась, обычно требовалось воплощение этой магии, обладающее собственным разумом. Чтобы следить за магией Нуриен Юндил понадобилась Сильфида — дух, способный контролировать и направлять магические потоки, плетя простые астральные направляющие заклинания. Да даже Древо, которое росло у меня на заднем дворе, и то имело свою волю, хоть и очень примитивную.

Я упёрся в нечто, что заставило меня открыть глаза. Среди опадающего пепла на алых углях горел костёр, а у костра сидело на трёх пеньках три человека с горящими руками, языками пламени вместо глазниц и огненными волосами — три свечи. Один ещё совсем юнец, второй по внешнему виду постарше меня, третий старик с огненной бородой. Все одетые в сотканные из тьмы одежды.

— Я не звал тебя, человек, — отозвался средний грубым басом.

— Мне не нужно, чтоб меня тревожили, — пропищал молодой.

— Кто ты такой? — спросил старик скрипучим голосом.

Я прикрыл рот успевшим высохнуть платком, чтоб не сжечь себе лёгкие, когда соберусь вдыхать для разговора.

— Хранитель Аленоя Гарри, мне нужна твоя помощь.

— Моя? — раздалось в три голоса одновременно.

Лучи костра утопали в беснующемся чёрном колышущемся мраке. Небо застилалось так густо, что кроме неяркого пламени костра видно почти ничего не было, лишь огненные силуэты трёх существ, будущих одним существом.

— Я никому не помогаю, — проскрипел старик.

— У меня своя роль в этом мире, — пробасил средний.

— Меня украли… из прошлого… из будущего… — заговорили они по очереди и одновременно.

Я чувствовал творящиеся чары, которые пробовали на зуб мою броню. Ифрит оценивал, стоит ли меня слушать или проще от меня избавиться. Я старательно делал вид, что не замечаю, а сам подкидывал астральные иллюзии, немного приукрашивая свой потенциал, чтоб у них даже мысли не возникло чудить.

У них? Видимо даже мне сложно перестроиться, что передо мной одна сущность.

— Я Хранитель этих мест и призываю тебя на службу.

— Кого? — отозвался мелкий. — Против кого? — рассудил старик. — Кого ты хранишь? — спросил средний.

Все трое уставились горящими глазами на меня.

«Беги», — промелькнуло в голове, но я остался стоять, чувствуя, как всё глубже и глубже лезут чары познания ифрита.

— Аэльев от демонов.

— Проявления жизни всегда убивают проявления жизни, — сказал старик.

— Но Безымянный стонет, ему не нужна война, — понял я правила игры и попытался сказать то, что ифрит собирается услышать.

— Безымянный всегда стонет, — покачал головой средний. — Стоило ему таким уродом родиться, ещё и с бременем быть вне времени. Даже не собой, а безымянной копией себя.

Я ловил каждое слово. Ифрит общался напрямую с миром, за это можно было зацепиться.

— Демоны несут угрозу миру, — напирал я.

— Ксеротцы несут угрозу лишь проявлениям жизни, — проскрипел старик.

— Мы не станем тебе помогать. Уходи и не возвращайся, — заявил средний.

Угроза ощущалась, поэтому я решил для себя, что рисковать не стану. Попытку я совершил.

— Не возвращайся, пока не вылечишь этот мир, Хранитель, — промямлил мелкий и получил неодобрительные взгляды.

Ифрит был в сомнениях, не в ладах с самим собой!

Может всё же стоило рискнуть:

— Помоги мне, — обратился я к младшему, — и я сделаю всё, чтобы исцелить Безымянный, когда стану богом.

Младший опустил глаза. Средний и старший переглянулись и вспыхнули ярче, подскакивая со своих мест.

— Как ты смеешь говорить не со всем мной? — пропели в два голоса старик и средний. — Я Янтуцтлу, Бог в Трёх Лицах! Вон отсюда! — они указали на меня горящими пальцами.

Мелкий медленно встал и пропищал:

— Вон! Но мы будем ждать перемен.

— Благодарю, Янтуцтлу, что выслушал меня, — поклонился я, отвесил им часть своих сил из накопленных в диссациаторе в качестве подношения и развернулся, уходя прочь.

— Хахаха, — заливалась Сильфида, встав с трона в тронном зале и подходя ко мне. — Ты вместо Марьяны трубы чистил?

— Я тоже рад тебя видеть, Сильфида, — буркнул я.

Сажа всё ещё скрипела на зубах. Она, казалось, пробралась везде.

— Что с твоим глазом? — охнула хранительница. — И с рукой! И с бедром! И с почкой! И вообще со всем твоим телом?!

— Погрей мне воду, пожалуйста, — попросил я её.

— Хорошо, сейчас. У нас сегодня пустой замок, первая такая ночь за всё время пока я здесь!

Была уже глубокая ночь, когда я заявился в Замок Древней. Я хотел всё решить за один день, но видимо дня было мало. На обратный путь у меня не получился портал — ушёл слишком недалеко от Проклятых Полей и в какой-то момент потерял контроль над телом. По итогу кувыркнулся куда-то в лес, с леса долго выбирался, после чего ещё раз поставил портал.

Отмывался я долго, стараясь ещё раз в голове прокрутить всё, что говорил Янтуцтлу. Безымянный по мнению ифрита болен, но не потому, что заболел, а потому что уже был рождён больным — изначально ущербным, «безымянной копией себя самого», «с бременем быть вне времени». Вряд ли ифрит просто бредил или заговаривал зубы: служебные духи имеют очень сильную связь с миром, хоть этот паразит и присосался просто к какой-то его части, да пьёт себе его соки. Врать он не станет. Но туманность высказываний не даёт сделать никаких выводов.

Одно странно: совпадение ли, что ифрит тоже стал говорить про время? Совпадение ли в принципе, что Безымянный мир называется так же, как зовут Безымянного? Время великое, беспощадное и безымянное…

Выйдя из душа я оделся в чистую одежду и отправился к себе в башню. Давненько я не делал того, что стоило бы делать время от времени: сопоставлять факты и производить на свет логические выводы. Хотя кого я обманываю: информации у меня с тех самых пор совсем не прибавилось.

О мире я узнал намного больше: расположение сил, желание всех меня убить по неясной для меня причине, связанной с какой-то Алейной, прямая угроза демонов, лезущих на стену. Тут можно было бы порассуждать, но для меня здесь по крайней мере не было неразрешимых загадок.

А вот глубже становилось всё намного более загадочно. Чёрный с Безымянным играют в игру, подкинув мне книжку, где подробно расписано, что есть Порядок, а есть Хаос, и они враждуют. Хаос враждует с Порядком не ради какой-то цели, хотя и это тоже было описано, а потому, что это такой закон. Как закон тяготения.

Я встал, прошёлся по комнате, чтобы привести мысли в порядок, сел за стол.

Буквально недавно Хаосом пытались назвать меня. Микель Эдамотт, труп которого покоится где-то около Грувааля, вполне однозначно меня принял за Хаос, хотя тут сыграло лишь его невежество.

Кроме прочего на арене появились все игроки: Безымянный, Чёрный, Седрик и Эльстан. Если вообще можно назвать их игроками. Как по мне так никто из них ни на что ни разу не повлиял. Цель Безымянного и Чёрного — непонятна. Они предупреждали о Седрике и предупреждения ни к чему не привели. Они предупреждают меня о чём-то? О чём? О вторжении Хаоса? Но я в Аленое ничего не вижу. Почему бы меня сразу не сделать богом?

Если что-то кажется нелогичным, то оно логично, просто из известного набора фактов нельзя сделать этого вывода. А значит набор фактов не полон. Узнать, что я из этого всего упускаю никогда не предоставится возможным.

Я встал у окна, глядя на возвышающиеся во тьме исполины гор.

И ни одного предсказания не сбылось пока, кроме того, что Сеамни напророчила Ворону. Получается, что пока Сеамни более крутой повелитель времени, чем Безымянный. Это вызвало у меня усмешку.

— Что-то смешное увидел?

Из пустоты, с магическим рывком возникла Сильфида, положив мне руку на плечо.

Душа осталась стоять, а тело упало на пол.

Я обернулся.

Глаза хранительницы были широко раскрыты, рот открыт в удивлении, руку, которой она меня коснулась, она трогала другой рукой, не в силах поверить сделанному.

Я пальцем провёл по её подбородку, поднимая её отвисшую челюсть и Сильфида залилась румянцем.

— Ты… — выдохнула она, проводя руками по моей груди.

Я лишь улыбался, глядя на её искреннюю реакцию.

Она отлипла от меня, сделала шаг назад и запрыгала на месте от радости, подкидывая шапку ушанку:

— Я могу тебя трогать! Могу! Тебя! Трогать!

Она подскочила ко мне, приложила ладонь ко лбу, потом облапала руками лицо. В восторге провела по спине, по рукам и обняла, уткнувшись носом в плечо, всхлипывая.

— Ты теперь будешь такой всегда? Правда-правда?

Я положил руки ей на талию.

— Нет, мне без тела жутко неудобно.

— Но… — в голосе почувствовалась обида. — Сможешь зафиксировать своё состояние до утра, хотя бы до утра? — взмолила она

— Хорошо, так и быть, до утра.

Она почти ничего больше не говорила. Вначале как маленькая гуляла со мной за руку, потом хохотала и танцевала, потом рассказала, что стала петь, а Замок ей подыгрывает — как раз то, что слышали местные, но получалось у нимфы довольно красиво.

— Я, знаешь ли, потомок той Соллей, про которую рассказывала Киайя. Она не эльфийкой была, а нимфой, совсем как я, — похвасталась она. — Сильфида де Соллей. Я классная, — улыбнулась она.

— Не сомневаюсь.

— Нет, ты не понял. Я тут кое-что узнала. Этот замок что-то может, что-то особенное, типа… Исчезать, или прятаться, или… Документации у меня нет, а экспериментировать я боюсь. — Она покраснела и спрятала руки за спиной, виновато потупившись. — Я пробовала и испугалась.

— Да, с таким, если не знаешь, лучше аккуратней. Обязательно сообщи мне, как узнаешь.

Она радостная закивала и продолжила что-то рассказывать, периодически меня обнимая — ни на минуту не отпускала.

Стоило только первым лучам попасть внутрь большого зала, как хранительница с болью и надеждой заглянула ко мне в глаза:

— Я… — проронила она и осеклась. — Глупо. На тебя не действует стратегия повторного исполнения в случае ошибки.

— Сильфида, ты у меня замечательная. Ты мне благодарна?

— Безмерно! — выдохнула она, в глазах стояли слёзы. — У меня есть свой Замок, как у самой настоящей принцессы!

— А я благодарен тебе за доверие и верность, но не путай свою природу нимфы с благодарностью.

— Ну хоть поцеловать тебя можно? — похлопала она глазами, утирая слёзы.

Я не стал ей ничего отвечать, просто поцеловал сам, раз для неё это так много значит. Она ответила вначале нежно, потом страстно, а после повисла на шее, тупо улыбаясь. Я почти на руках отнёс её и усадил в её привычный трон.

— Спасибо, — шепнула она.

Я лишь улыбнулся ей в ответ, отправляясь к своему телу.

Эта ночь не выходила у меня из головы.

Не потому, что я провёл её в обществе странного бестелесного существа. И не потому, что ночь была наполнена чувствами и переживаниями. А потому, что всю эту ночь я чувствовал сосущую пустоту внутри себя, которую нечем было заполнить. Моё сознание рвалось плюнуть на всё: на войну, на загадки, на поиск оружия в битве с демонами — и рвануть к ней. К этим прекрасным разноцветным волосам в пастельных тонах, большим карим глазам и тонким выразительным губам.

Или всё же это был просто фетиш на полуэльфиек и та же Аям Лакуна, которую я так же жадно рассматривал, подойдёт на эту роль не меньше императрицы эльфов? Это убивало ещё больше. Мне стоило бы сказать Сильфиде спасибо в ответ — она пробудила во мне что-то, что отвлекало меня от всего остального, заставила чувствовать, а не только думать. Закончила то, что начала Марьяна.

— А с глазом что? — выдохнула наконец Луанна, нарушив молчание.

Я сидел у ведьмы в домике. Та собиралась вслед за ушедшими вчера вечером солдатами, но закопалась со сборами, а потом пошли клиенты, потом нашли раненного новенького в лесу вместе с беременной женщиной, которой вот-вот рожать нужно было. Ну и завертелось так, что Марсенас слёзно попросил её остаться, если это возможно.

— Эксперименты с магией хаоса, которую я почти не воспринимаю, — отпил я заваренный мне чай и продолжил разрабатывать правую руку, которая уже слушалась. Глаз не открывался, просто принялся слезиться. Я то и дело вытирал накатывающие слёзы.

— Так и что на этот раз? Пришёл, уселся, попросил чай и молчит.

— Не сбивай, пожалуйста, — попросил я.

— Что не сбивать?

— Ай, уже сбила.

— Да что я сбила-то?!

У Луанны как обычно вкусно пахло травами. На столе лежали даже свеженькие. Агнож где-то копался в огороде, слышен был стук топора. Стены по прежнему были увешены целыми вениками ингредиентов, полки заставлены эликсирами, а к потолку привязаны заготовки для оберегов. Летом кроме шаровых молний ничего необычного не бывает — сезон затишья.

— Я к тебе пришёл с очень важным делом, — начал я и маленькая колдунья напряглась. — Я зациклился.

— Опять? И на чём?

— Опять на том же. Понимаешь, я почти подчинил поток. Остаётся только вот чуть-чуть. И если я делаю симметричный этот, как его, короче штука, которая магический поток разряжает и ускоряет…

— Пенетрационный путь, — кивнула ведьма.

— Да, с симметричным у меня поток самообъективизируется во что-то невъебически феерическое, чуть поле не подпалил. Но это только на близких расстояниях. На дальних, если с западной части Аннуриена колдовать, то бьёт по рукам, — я показал оторванный ноготь на мизинце левой руки.

Луанна поморщилась при виде открытого мяса.

— А левоассметричный, как у нормальных людей?

— Рассеивается.

— А с чего ты решил вообще пробовать?

— Всему виной кольцо. У меня оно было одно и поток я ощущал так, будто ты руку погружаешь в воду той же температуры. Мокро, но не чувствуется.

Она кивнула, вглядываясь в моё кольцо, даже руку к себе подтянула.

— Я ничего не чувствую. Обычная безделушка.

— Это кажется. Это кольцо и есть весь наш Безымянный. Безымянный через него со мной общается.

— Ты мне втираешь какую-то дичь, Гарри. Не может мир…

— Может. И я уже являюсь хранителем Аленоя, считай маленьким Аленойским божком, только в Аннуриене в меня никто не верит. В других местах — пожалуйста.

Она посмотрела на меня с сомнением.

— Да-да, — заявил я. — Тот же человек, который срался под себя, теперь на пути к божественности. Так вот, у меня теперь на пальце не одно кольцо, а… — я рассмеялся. — Ну как бы одно, но оно сдвоенное. Это два кольца.

— Камушек сдвоен, — кивнула Луанна, понимая, о чём речь. — И ты решил, раз это «символ мира», то ты сможешь при помощи двойного кольца подчинить себе источник вне Замка Древних?

Она недолго думала над своими словами. Глаза её быстро округлились:

— Это же такая мощь в твоих руках!

— Да, и я об этом. Только вот сдвоенного кольца чуть-чуть не хватает. Ощущение, что для стабильности нужно третье кольцо. Я почти уверен, что с тремя кольцами я смогу использовать источник на любом расстоянии.

— А у кого третье кольцо?

— Их пять, и у кого ещё три я не имею…

Астрал сотрясло заклинание, возникшее так внезапно и так мощно, что меня обожгло.

Руку отняло до самого плеча, сознание почти вылетело из тела, внутри мелькнули образы. Смутные, размытые силуэты. В особенности первый — просто кровавая тьма, смотрящая на тебя алым взглядом. Вторым был огромный громила с топором на поясе. И последний, как и ожидалось — завёрнутый в плащ крылатый демон. Астрал услужливо наградил их именами, кроме первого: Хорг Ришт и Ишиан Рихар.

Луанна помахала перед моим лицом рукой.

— И три из них находятся у кого-то без имени, у Хорга Ришта и Ишиана Рихара.

Образовалась тишина. Я нырнул в астрал за тем, кто остался без имени и тот услужливо ответил: Като, Предвестник, Жнец. Зловещий, как и я сам. Ведьма же ушла в себя в попытках вспомнить.

— Не знаю таких. Стойте, погодите-ка. Ишиан Рихар — это тот Ишиан, который с демонами?

— Да. А Хорг Ришт из пустыни на юге континента. А подсматривать при помощи кольца я могу?

Рука болела, палец побледнел, но кольцо больше никак не отзывалось. Я был почти уверен, что эта троица увидела друг-друга и меня заодно.

— Если ты получишь третье кольцо, то никакой войны с демонами и не нужно будет, — мечтательно заявила она и посмотрела на меня уже совершенно иначе. — Я знала, что к нам попал в гости древний, переворачивающий всё с ног на голову, но никогда не возлагала на тебя больших надежд.

— Спасибо за честность, — усмехнулся я. — Только вот чтоб никакой войны не надо было, мне нужно отобрать третье кольцо у того, кто эту войну развязал.

Луанна вздохнула и мы молча отпили чай из кружек.

Ноль из двух: ифрит отказался, Древо не подчинилось.

Ноль из двух, сказал бы я, если бы не решил всё же зацепиться за нечто, что меня вдруг взволновало. Те чары, благодаря которым я увидел носителей колец, были столь мощными, что не могли не оставить след. И отправившись в заклинательный покой, разложив следящие кристаллы. Собрав отклик с уже стоящих, мне удалось кое-что выяснить.

Это была ещё одна личность наравне с Лордом Ишианом Рихаром, Императором Мракой Коринусом и Императрицей Нодой Эйвенстаэль — Энкерто Игацио. Ему повезло меньше всех — жил он за пределами континента, поэтому если и было у него кольцо, то судя по видению лишь одно. Чуйка мне подсказывала, что несмотря на это этот парень может внести разлад в и без того хлипкое подобие плана, если встанет между мной и Ишианом. Хотя был шанс, что он пойдёт охотиться на других обладателей колец.

Одно смущало: Энкерто Игацио был известен под именем Пожирателя Миров и здесь явно сквозило идеей Хаоса. Если это была и не Предполагаемая Гибель из Дуалистической Теории Творения, то личности, служащие Хаосу никогда ничего хорошего не сулили.

В любом случае цель не менялась: получить третье кольцо и слать этого Игацио вместе со всеми подальше, да и один из трёх — это не ноль из двух!

Я возвращался порталом на окраину Анатора не сказал бы что в дурном расположении духа, но с горьким послевкусием и сосущей пустотой внутри. Один из трёх, не самый плохой вариант, хотя и не самый хороший. А тут ещё и Анатор… Постепенно у меня появлялись предпочтения относительно мест, в которых мне хочется быть и которых я старался бы избегать: тяжёлые разговоры, много заговоров и политики делали Анатор не самым привлекательным для меня местом. Кинур, стремящийся к милитаризации, жаждущий абсолютной власти своему ордену потому что считает, что так лучше будет для страны. Радя, которая хочет контроля, но при этом совершенно без кровопролития, считая каждую жизнь важной в равной степени без возможности сравнений. Трума, ждущий чудес перфекционизма от общества времён меча и копья. И ещё много разных, с кем так или иначе приходится выяснять отношения.

Очень много уже было сделано: обучение новичков, общий призыв, ополчение, организация рыцарей, отработка разных стратегий. Не зря ж мы собирали с Радей, Кинуром и Леголасом расклад сил, постоянно уточняющийся шпионами Ради, которых я в лицо не видел.

Кроме того, что было сделано для сражения, многое было сделано для порядка. Один мой хитрый план с Куртом чего стоит, подробности которого я не раскрыл никому, и, если всё будет хорошо, то никому и не раскрою. Накрытые шайки и группировки, переманенные на нашу с Радей сторону мафиозные круги — огромная истощающая ресурсы работа за девять дней. Понятно, почему Валькре казалось, что мы с Радей знакомы уже вечность.

Среди толп людей шла женщина с накинутым капюшоном. Я чувствовал её пристальное внимание на себе — выслеживала меня. Возможно кто-то из людей Аарона, решившего всё же играть по своим правилам.

Я отреагировал мгновенно: отвёл её внимание заклинанием на соседа и пока она за ним следила, подкрался со спины, упирая остриё кинжала ей в бок.

— Господин Гарри, — проронила она. — Моё имя Бри, Радя просит пройти к ней — враг уже на марше.

Я вздохнул и убрал кинжал.

Началось.