Продлёнка

Парашют из парашютного шёлка

Вадим Васюнин и Денис залезли на крышу гаража. Они там прыгают и распевают пиратскую песню — весело прыгать на крыше, вот они и распевают. А старуха, по прозвищу Шапокляк, тут как тут — сидит с другой бабкой на скамейке не так далеко от гаражей.

Шапокляк не любит всего этого, во всё всегда вмешивается эта активная старушка, потому и прозвище своё заработала — все, даже взрослые, зовут её Шапокляк, как озорную старуху из мультфильма «Крокодил Гена».

Мальчишки скачут на гараже, а старуха Шапокляк громко говорит:

— Интересно получается — чужой гараж, чужая крыша, а они — пожалуйста, пляски с песнями. Молодёжь теперь грамотная, но несуразная. Я зятю говорю: почини соковыжималку, а он третий месяц от меня отматывается и не чинит.

— Акселерация, — ни к селу ни к городу, — отвечает другая старуха.

Они поднимают свои старые лица и осуждающе качают головами.

Вадиму нравится, что их назвали молодёжью: молодёжь — это не дети. Он молчит. А Денис не смолчал:

— А чего? Мы залезли, мы и слезем!

Но не успокаивается Шапокляк:

— Зачем? К чему это?

— Парашют у нас, вот к чему! — весело кричит Денис. — Мы сами его сделали, потому что умелые руки!

Вадиму хочется внести ясность. Парашют сделал он один, сидел два вечера. Он увидел выкройку парашюта в журнале «Юный техник», он выпросил у мамы кусок белого шёлка. И получился парашют, как белый цветок. Из капроновых ниточек Вадим сделал прочные стропы. И на эти стропы он подвесил пластмассового парашютиста в синем комбинезоне. Раньше этот парашютист был мотоциклистом. Но потом мотоцикл сломался и больше не носился по комнате, и мотоциклист целый год провалялся без дела в коробке с игрушками.

Вадим давно не играл в игрушки — какие игрушки в десять лет? Он долго перебирал старые кубики, волчок с жужжалкой, плюшевых собак и медведей. Всё было немного потёртое, у зайца не хватало уха, у кота — усов. Но не выбрасывать же их, Вадим запихал всех, как попало, в коробку, привязал парашютиста к стропам. Тут пришёл папа и сказал:

— Новая игрушка? Парашют. Смотри пожалуйста.

— Папа, ну какая же это игрушка? Это же парашют, я сам его сделал по чертежам.

— Ну, если по чертежам — молодец, — сказал папа, — совсем ты большой, Вадим. По чертежам.

Папа пошёл в ванную мыть руки, а Вадим побежал на улицу, чтобы поскорее запустить парашютиста в свободный полёт с огромной высоты.

Сначала надо было определить, в какую сторону дует ветер, потому что ветер может порвать парашют или унести его далеко и навсегда. Но ветер был совсем небольшой, простыня на чужом балконе почти не трепыхалась, голые деревья стояли неподвижно, только слегка покачивали верхушками. В такой небольшой ветер парашют полетит спокойно и синий парашютист плавно опустится на землю.

И тут из подъезда вылетел Денис:

— Парашют? Дай, дай, дай! Жадина, жадина!

Вадим не жадина, хотя ему не хотелось давать парашют — он сам хотел его держать, мягкий шёлк, крепкие стропы, тяжёленький парашютист. Он сам его сделал, этот парашют, и сам хотел запустить с невероятной высоты. Но кому приятно считаться жадным? И Вадим отдал Денису парашют. Ему очень хотелось сказать: «Осторожно, не порви», но он постеснялся. Ещё подумает Денис, что Вадим трясётся над своим парашютом. И он сказал:

— Настоящий парашютный шёлк.

— Вижу, что настоящий, — ответил Денис, хотя никогда до этого не слышал, что бывает такой шёлк — настоящий парашютный.

Такая уж у мальчишек манера — не поддаваться. Ничем, мол, я тебя не хуже, вот что они пытаются внушить друг другу. И не меньше твоего, мол, я знаю и всё на свете понимаю. А уж сильный я парень, отчаянный, смелый — это и так видно, невооружённым глазом.

Но и Вадим — мальчишка. Ему тоже не нравится поддаваться. И он старается, как умеет. Иногда получается, а иногда нет. Вот сейчас не очень-то получается. Хотел сам запустить свой парашют, а запустит его Денис. При чём здесь Денис? А вот, сумей отобрать. Не умеешь? Тогда помалкивай.

Лёгкий белый парашют казался Вадиму ещё красивее в руках у Дениса. Такой светящийся в темноте и шелестит тихонько. Денис смял купол парашюта в кулаке, потом снова расправил.

— Смотри, Денис, не запутай стропы. С запутанными он не полетит.

— Стропы, что ли, я не видал никогда? Откуда пускать будем? Ну? Что же ты молчишь? С дерева? С лесенки? А! Вон! С гаража! Высоко! Знаешь, как полетит! Бежим!

Денис командовал, как будто это был его парашют. Вадиму это не нравилось, но тут уж ничего не поделаешь. Если ты не умеешь себя поставить, тобой командуют. И чтобы не затевать лишних споров и поскорее запустить парашют, пришлось смириться.

Теперь они забрались на крышу, и Вадиму казалось, что гараж очень высокий, крыша скользкая и вообще парашюту не нужна такая огромная высота. Но он ничего не говорил Денису — ещё подумает, что Вадим боится. А чего бояться? Денис же не боится. И не обязательно подходить к самому краю.

Когда Денис стал плясать, Вадим тоже стал плясать, его прыжки были бешеными. Когда Денис стал петь, Вадим запел ещё громче. Он орал на весь двор: «Мы умелые ребята, мы отважные пираты. Берегись, берегись, мы разбойники-пираты». Может быть, тот, кому страшновато, всегда поёт громче?

И тогда к ним прицепилась старуха Шапокляк. Ну до чего же вредная бабка! Парашют так и рвётся в полёт, а тут приходится от неё отбиваться.

Шапокляк была в шляпке, а поверх — тёплый платок. Это для того, чтобы все понимали, что, хотя она и в платке, а всё-таки — не простая старуха, интеллигентная и общественница, — у неё шляпка.

— Слезайте! Отвечать за вас, — ворчала другая старуха, просто в платке и в валенках. — Лезут без ума, а потом ноги ломают. Парашюты какие-то выдумывают.

И тут Шапокляк вдруг повела себя неожиданно:

— Они не выдумали! Смотрите, Алевтина Николаевна! Вон же он, парашют! Боже мой — маленький, но совсем настоящий! Смотрите!

Денис вытянул руку вверх, ветерок раздувал парашют, он был как парус, этот лёгкий парашют.

Вадиму очень хотелось взять парашют, вот так держать его, чувствовать в руке ветер и чтобы парашют рвался из пальцев, а пальцы чтобы его не пускали. Очень хочется взять, но понятно, что Денис не отдаст.

— Смотри, порвётся купол, — говорит Вадим, — ветер стал сильнее.

— Не! Не порвётся! Он крепкий, этот парашютный шёлк. Гудит, слушай!

А внизу волнуется Шапокляк. Она вскочила со скамейки, не отрывает глаз от парашюта — очень ей нравится парашют. Как маленькая, эта Шапокляк, боевая старуха.

— Алевтина Николаевна! Слышите? Гудит! Мальчики! Ну когда же он будет летать?

— Сейчас! — отвечает Денис.

— А ну-ка слезайте с крыши! — По двору спешит мужчина в распахнутой дублёнке. — Это ещё что?

Он — хозяин гаража. Он злится и требует:

— Ну-ка вон с моего гаража! Додумались, залезли!

Почему-то все хозяева всех гаражей очень не любят, когда забираются на их гараж.

— Сейчас слезем, — говорит Вадим.

— Сейчас, сейчас, — говорит Денис громко, а шёпотом добавляет: — Нашёл дураков слезать. Уйдёт, тогда и слезем. Молчи, Вадька.

Вадим замолкает. Раз Денис командует, то пусть он и теперь командует. Вадиму уже кажется, что командиром быть плохо, а недавно казалось, что — хорошо. Наверное, так оно и есть: иногда трудно, а иногда хорошо. От обстоятельств зависит. Обстоятельства складывались сложные. Спустишься — хозяин по шее надаёт или потащит к родителям. А торчишь на крыше — он сердится ещё больше и повторяет: «Слезайте, слезайте».

Но вот Денис говорит скромным голосом:

— Мы слезем, мы только одну минуту здесь побудем, вот запустим одну вещь, и всё.

— Смотрю танцуют! — бушует хозяин. — На крыше! А крышу продавите? Здоровые парни! Бугаи! Родителей в милицию за таких детей, чтобы оштрафовали как следует.

Но старуха Шапокляк, эта замечательная бедовая старуха говорит:

— Они не хулиганят, и ничего вашему гаражу не будет. Это хорошие дети. Они пускают парашют. А вы собственник и больше никто.

Бабка в платке, соскучившаяся по скандалам, тоже повышает голос:

— Понаставили гаражей! А детям поиграть негде! Иди, иди отсюда, собственник. Мы парашют запускаем!

Хозяин удивлённо замолчал. Некоторое время было тихо во дворе.

— Пускаю! — крикнул Денис. — Летит!

Парашют полетел плавно, медленно. Он поплыл в вечернем воздухе. На фоне синего, как густая краска, неба он светился, как облако. Даже снег по сравнению с парашютом казался не очень белым. Горели окна. Парашют летел, слегка кружился, Вадим видел, как парашютист слегка раскачивался под куполом на крепких стропах.

И все молчали, не шумел хозяин гаража, ничего не говорили старушки. Парашют — это парашют, и когда он летит, все на него смотрят. Может быть, людям кажется, что это они, а не синий пластмассовый человечек, совершают плавный лёгкий полёт на парашюте? Очень даже может быть; у людей, даже у пожилых, таких, как Шапокляк и другая бабка, развито воображение. Оно есть даже у хозяев гаражей — воображение, желание мечтать, летать.

Вадим, не отрываясь, смотрит, конечно, на парашют. Но каким-то образом он видит и хозяина гаража. Хозяин задрал голову и следит за плывущим в небе парашютом.

— Летит, — выдыхает Шапокляк.

— Летит, — тихо говорит хозяин.

— А куда он денется — летит, — добавляет бабка в платке. — Век космоса, все летают.

Парашют, как белая птица, как огромный одуванчик, как невесомый зонтик, опускается, снижается. Но в последнюю минуту он зацепляется за дерево, за голую корявую чёрную ветку. И висит беспомощно поникший белый купол. И мотается на спутанных стропах синий парашютист.

— Это я сделал парашют! — с большим опозданием и как-то не вовремя сообщает Вадим. Ему кажется, что его никто не слышит. И всё-таки он продолжает: — Сам сделал, по чертежу. Из настоящего парашютного шёлка.

Просто ему очень жалко, что парашют повис так высоко на этом жутком чёрном дереве. Неужели парашют совсем пропал?

— Это я его сделал, — повторяет Вадим, — по чертежам.

— Он сделал, а я запустил, — добавляет Денис. — Я пустил его в полёт. Это я пустил!

— Ты, ты. Вот он и засел на голом тополе, — ядовито замечает старуха Шапокляк. — Что теперь будет с нашим парашютом? — Этот вопрос Шапокляк адресует хозяину гаража.

Но он не понимает её беспокойства, он говорит о другом:

— Мы в своё время и не такие парашюты делали. В авиамодельном кружке мы делали самолёты с бензиновым моторчиком.

Хозяину гаража тоже важно быть не хуже других. Он хотя и взрослый, а вот поглядел, как летел белый парашют в синем тёмном небе — и проснулось в нем что-то такое, чему и названия нет. Мечта? А может быть, печаль? Или желание смотреть на небо?

— Это его ветром зашвырнуло, — говорит о своём Денис, — ветер оказался порывистый.

— Надо было предвидеть ветер, — упрекнул всё-таки Вадим, — в журнале, где был чертёж, так и написано: «Ветер надо учесть, иначе парашют улетит в нежелательном направлении». Вот он и сидит на нежелательном дереве.

— Может, ветром снесёт? — без особой надежды говорит Денис.

— Надо было раньше думать, — замечает бабка в платке, — запустит как попало, без ума.

— Порывистый не предусмотришь, — оправдывается Денис.

Шапокляк берёт власть в свои руки:

— А вы, с бензиновым моторчиком, помогите мальчикам, неужели взрослый мужчина не может достать с дерева парашют? В голове не укладывается.

— Как же я достану? Вы шутите этим делом?

Хозяин гаража топчется под деревом, парашют белеет высоко, до него не дотянуться никак.

— Не лезть же мне на дерево, в самом-то деле.

Шапокляк насмешливо хмыкает. И хозяин гаража медленно сбрасывает на скамейку свою дублёнку, остаётся в свитере и в джинсах, вид у него теперь спортивный. Вот он схватился за толстую ветку, крякнул, подтянулся и стал осторожно переступать с одной ветки на другую.

— Сейчас он снимет парашют, — говорит Шапокляк, она одновременно подбадривает хозяина и утешает ребят.

А они тем временем слезают с гаража, всё-таки безопаснее, когда хозяина нет на земле.

— Вот он уже почти дотянулся до нашего парашюта. — Шапокляк говорит тоном спортивного комментатора Николая Озерова, как будто хозяин гаража не за парашютом лезет, а забивает решающую шайбу.

Вадиму уже не хочется им объяснять, что это всё-таки его парашют. Но Денис, спрыгнув с сугроба, отряхивает снег с брюк и говорит:

— Это вот его парашют, это он сделал его по чертежу.

Хозяин говорит:

— Самое трудное — слезать с дерева. Влезть каждый может, а вот вниз — сук из-под ноги уходит.

— А вы спокойнее, вы же умеете держать себя в руках. — Шапокляк поддерживает хозяина морально. Это очень важно — он всё-таки спустился на землю.

— Держите ваш парашют, — он протягивает парашют Вадиму, он всё-таки понял, чей это парашют. Все собственники хорошо понимают такие вещи. — И на мой гараж больше не лазить. Крыша есть крыша. Вы знаете, сколько стоит крышу починить? Даже покрасить — бешеные деньги.

Получается, что хозяин кругом прав. Но неугомонная Шапокляк предлагает:

— А давайте ещё разочек запустим парашют. А?

Вадиму она, эта Шапокляк, всё больше нравится. Энергичная, весёлая бабка.

— Ну последний раз. А? — Она смотрит на всех по очереди — на Вадима, на Дениса, а потом, дольше всего, на хозяина гаража. И он опять подчинился:

— Откуда запускать? Опять не зацепился бы. Ветер же.

Старуха в платке говорит:

— Вроде потише стало. Они говорили: к вечеру уменьшение ветра, температура шесть — восемь градусов ниже нуля. У меня на ветер всегда давление и затылок тяжёлый. А сейчас нет, не тяжёлый.

— Мы с Денисом можем снова на крышу влезть, — предлагает Вадим. Ему так хочется самому запустить свой парашют.

Денис сразу встрепенулся:

— Туда очень просто забраться, там сугроб. Можно?

Теперь надо ждать, что скажет хозяин гаража. Это его гараж и его драгоценная крыша. Вадим думает: «Не разрешит ни за что. Её чинить дорого, даже красить дорого, бешеные деньги». А хозяин вдруг ни с того ни с сего говорит:

— Сам залезу. Сам пущу парашют. Дай-ка сюда. — Он берёт парашют у Вадима, аккуратно расправляет стропы, синий человечек слегка покачивается. — Заодно снег счищу, вся крыша в снегу.

Хозяин ловко забирается на свой гараж, некоторое время стоит там, парашют вздувается в его руке, как маленький парус. Потом хозяин кричит на весь двор:

— Пошёл! Смотрите!

И они все видят, как легко, плавно летит парашют, он летит вокруг двора и долго не опускается. Вот повисел у одного балкона, потом у дерева. Опустился парашют прямо под ноги старухи Шапокляк. И она бережно взяла его и почему-то на него подула, как будто купол бы одуванчиком.

— Вот как это надо делать, — говорит радостно хозяин, — чтобы не зацеплялся. Момент надо точно рассчитать. Интуиция — не последнее дело.

Он спрыгивает в сугроб, надевает свою дублёнку и уходит. На прощание он спрашивает:

— Завтра будете запускать? В это же время — годится?

— Годится! — кричит Денис.

И Вадим тоже отвечает:

— Годится. Завтра в восемь.

Все начинают расходиться. Вадим говорит:

— А снег с крыши он так и не счистил. Забыл про снег-то.

Шапокляк говорит:

— Завтра я возьму у дворника лопату, и мы очистим эту изумительную крышу. Годится?

— Годится, — отвечают ребята хором.

Вадим думает: «Неужели сама полезет?» Потом догадывается: «Нет, она будет руководить с земли». Потом, уже войдя в свой подъезд, вспоминает, как летел над двором парашют, как все смотрели, и Вадиму кажется, что это он там летал мимо окон, балконов и чёрных деревьев. Он гладит рукой белый купол, лёгкий и прочный, из парашютного шёлка.