Проект Садовник. НАЧАЛО

Глава 20 Поиск рекрутов

Второй раз в моей долгой жизни наступили те, особенные женские дни, при приближении которых, моя жена мне безапелляционно заявляла:

— Не вздумай мне не в чём перечить, а то сам знаешь, хуже будет. В таком состоянии я, не посмотрю, что ты мой муж, и такого …

А тех же двух мужиков никто не предупредил, о моём особом состоянии, вот они и попались несчастной страдалице, под мою горячую руку. Мне этого герцога, даже немного сейчас жалко стало: подумаешь его вина — ну заказал меня банде местных киллеров. С кем не бывает! В эту эпоху, данное действо, так же привычно, как в наше время заказ пиццы: были бы деньги и желание. Существовала и даже процветала гильдия бретёров, члены которой, производили заказные убийства, при наличии толпы свидетелей, которые жаждали на это криминальное происшествие посмотреть, и насладиться умерщвлением невезучего тела.

На следующий день после кровавых событий, во всех смыслах, решил устроить себе постельный режим на день, не вылезая из своей шикарной кровати. Вызвал своих горничных, которые после случая с пирожными, смотрели на меня с обожанием, пытаясь предвосхитить все мои желания и приказы. Сначала это было приятно, потом стало конкретно раздражать, тем более сегодня, настроение у меня было похоже на качели: то хотелось смеяться, то плакать, зарывшись в подушку. Еле себя сдерживал. Мужик я, в конце концов, или не мужик! Подумаешь какие-то месячные, для настоящего парня? Но чувствовал я себя, откровенно говоря, хреново. Мария меня убеждала, что первые месячные всегда проходят сложно, а потом всё нормализуется, но проверять это утверждение не хотелось, ни под каким соусом. Просто лежал и страдал.

Хорошо, что в модуле находился навороченный гигиенический отсек. Хоть с этим проблем не было. Во второй половине дня пришёл гвардейский лейтенант, приглашать на доверительный разговор с Его Величеством, которого я в присутствии девочек, занимающихся уборкой, не вылезая из под покрывала, послал на три буквы, что вызвало нездоровый румянец у всех присутствующих, кроме меня конечно. Особенно пылал, гвардеец, которому мой ответ предстояло передать царствующей особе. Но он мне только в ответ отвесил поклон, с достоинством удаляясь восвояси и больше на глаза не появлялся: то ли казнили, то ли до дяди Георга дошло, что встреча со мной сегодня, чревата для всех, не зависимо от ранга. Все же вечером меня навестила королева Маневра, которая, по матерински, пожалела меня, а я в ответ рассказал ей о моих сегодняшних проблемах. В общем, поговорили как дочка с мамой, и меня вроде немного отпустило. Правильно говорят, что в такие дни с девочкой должен быть близкий ей человек. Предупредил её, чтобы меня в ближайшие дни во дворце не искали, так как, как только почувствую себя лучше, отправлюсь по делам.

Дождавшись ухода именитой посетительницы, сразу выгнал из комнат прислугу, сказав, что на сегодня и ближайшее время они свободны, проверил, как идёт лечение Гавроша и, нацепив легкое короткое платьице, будь они неладны, эти дни, пошёл наносить сестрёнке визит вежливости.

Наверное, на самом деле, организм приспосабливается к переходам, потому что когда Мария вошла в комнату я, уже очухавшись, встретил её классическим реверансом, на что она ответила тем же самым, и потом побежала делать обнимашки своей младшей сестре. Выйдя из комплекса базы на поверхность и взглянув в первое попавшееся окно, я с удивлением для себя заметил, что уже начинало темнеть, а с неба неспешно падал и кружился легкий пушистый снег. После жарких дней в Горвинте, мне вдруг страшно захотелось походить по нему. Подышать морозным воздухом, намылить любую встречную девчонку. Но, мылить обнимая, из за того, как я сейчас выгляжу, будут, скорее всего, конечно меня.

Стал уговаривать сестрёнку немедленно съездить в парк. На это моё спонтанное предложение она согласилась, но только с одним условием: что сначала она с девочками поиграет в Модный приговор. Плюнул на все эти домогательства, и согласился, чтобы перебить невесёлые мысли, которые меня одолевали после моей расправы над герцогом Мараном. На меня натянули темное короткое платье, в обтяжку, самые плотные черные колготки, ботиночки на каблуке, и всё это венчало короткое манто, из белоснежны соболей. Хотел подколоть о невинных погубленных соболиных душах, но вовремя вспомнил про синтезатор, и прикусил язык. Перед этим, Мария заставила меня наложить на своё лицо легкий макияж. На мой законный вопрос:

— Зачем? Темно ведь! Кто будет в пустом парке рассматривать мою физиономию?

Сестрёнка с упрёком ответила:

— Неуч! Сколько раз можно тебе повторять? Запомни: девушка, в первую очередь краситься, чтобы порадовать себя, любимую, а всё остальное вторично.

В противовес мне и своим принципам, Мария надела длиннющее платье, и лисью шубу, до пят. Стали мы вместе с ней после этого выглядеть, как новая молодая жена и родная дочь крутого отечественного олигарха. Заниматься мордобоем в этом прикиде не совсем прилично, поэтому взяли с собой, в качестве водителя и охранника Рыжика, которая, сопровождала нас, во время прогулки по парку. Был вечер рабочего дня, и в парке почти никого не было, так что охраннице, кроме как крутить баранку, работы не нашлось. А ведь как милая "девушка" надеялась на развлечение. Взяв сестрёнку под руку и прижавшись к ней я, гуляя по парку, рассказывал ей о последних событиях, произошедших со мной в Горвинте. В ответ, она мне рассказала о Павле Семёновиче Дубове, с которым пересеклась, шесть лет назад, в этом, подконтрольном ей, мире.

— Капитан Дубов, был командиром специального отряда ГРУ, являя собой пример настоящего Русского офицера, нечем не запятнавший свой мундир, и погибший на руках своих товарищей, после стычки с бандой Басаева, в декабре две тысячи первого года. Он был совершенно одинок. Жена, после того, как их единственная дочь в результате автомобильной аварии, стала инвалидом, бросив их, ушла к другому, выйдя замуж за успешного бизнесмена. Он, после этого, жил только ради дочери, и когда её не стало, видимо не хотел больше жить. В крутые девяностые, его дочь похитили, ради его шантажа, но в этом мире, за ним стояла крутая контора, и девочку, спасли. Но есть ближайшие кальки, где всё пошло, не так гладко, и в благодарность, за спасение своей дочери, а так же за её полное выздоровление, он сможет стать твоим вассалом. Так что твой мальчишеский отпуск с девочками отменяется, и тебе, не откладывая дело в долгий ящик, надо начинать готовиться к операции. Действовать тебе придется одному, в кальке с повышенным уровнем Инферно. Так что это, будет для тебя ещё и психологически трудная миссия. Надо идти к своей намеченной цели, не вступая во второстепенные разборки по восстановлению справедливости, которые могут значительно усложнить дело. Тем более, что второго шанса, может и не представиться. И всё придется начинать сначала.

Так забыв о времени, взявшись под руки, и дыша, неимоверно вкусным морозным воздухом, мы гуляли с сестрёнкой по заснеженным аллеям парка, в свете фонарей которых кружились снежинки, придававшие ему вид заколдованного сказочного леса. Уходить не хотелось, и мы оттягивали этот момент, накручивая ещё, и ещё один кружочек по дорожкам, возле выхода из него. Наконец, вроде всё обговорили, да и время уже позднее. Срезав последний круг, пошли к поджидавшей нас машине, с Рыжиком за рулём. Вернулись на базу далеко за полночь, и поэтому, отказавшись от ужина, а попив только горячего чаю с малиновым вареньем и плюшками, пошли на боковую.

С утра началась активная работа по подготовке заброски агента, вернее агентессы, в тыл предполагаемого противника. Главный искин базы, получив от Марии ЦУ, и только ему ведомыми алгоритмами, стал рассчитывать, куда меня запулить так, что бы я попал в нужное место и время, а мы с сестрёнкой озаботились, во что меня одеть. По легенде, я направляюсь в район Красноярска, чтобы найти своих родственников, уехав для этого из того же детского дома, где воспитывался Миша Горбатов, и поэтому экипирован должен быть соответственно. Не о каком платье не могло быть и речи. Только тёплая мужская рубашка с рукавами, и полинявший джинсовый костюм, вроде того, что был тогда, у меня в поезде, с массой карманов. Никакой дамской сумочки, для нужных вещей, вообще не предусматривалось. Чтобы не было соблазна её у меня отобрать, и соответственно получить от меня сдачи. Куда я потом покалеченное тело девать буду?

Неожиданную трудность создал джинсовый костюм. Необходимую убогость не содержали базы синтезатора, и тем более интернет. Пришлось садиться в машину сестрёнки, и объезжать ближайшие к городу Сельпо. Удача улыбнулась только через четыре часа мытарств. Покупка была мне немного великовата, и седела довольно мешковато, но это только лучше играло на мой образ. Встал вопрос с причёской. Мне почему-то неожиданно, до слёз, стало жалко мои шикарные волосы. Привык я к ним что ли, и поэтому наотрез отказался, снова садиться в кресло к парикмахеру Блонде. Пришлось мне вместо стрижки проходить у неё, ускоренный курс заплетание своей косы. Вроде мороки не много, а волосы не мешают. Потом еще показали, как её скручивать в калач, на манер Тимошенко. Вообще можно спрятать волосы под мою бейсболку. Как говориться: век живи — век учись.

Пока я парился со своим прикидом, Лиса вдумчиво изучала карту вероятных моих боевых действий. Дело в том, что в том краю, я никогда не бывал, а в девяносто шестом году не о каких картах Яндекс, никто даже подумать не мог. При желании, конечно можно было бы подключиться к пентагоновским военным спутникам, но на это надо время, которого у нас, по-видимому, не будет.

На следующее утро все обитатели базы собрались рядом с порталом провожать Алису на мою первую боевую операцию. Наши девочки, одетые в самую короткую униформу, стояли с печальными лицами и, глядя на меня, теребили в руках носовые платочки, иногда поднося их к краешкам глаз: типа вытирали слёзы. Приколистки, блин! Не хватало ещё только рыданий, с хватанием за мои ноги, озвученные истошными криками: — На кого ты соколик, нас горемычных покидаешь! Глянулся в находящееся рядом ростовое зеркало. Из него на меня смотрела выпускница заштатного детского дома, одетая в мешковатый новый джинсовый синий костюм и белые поношенные кроссовки. На голове бейсболка с логотипом, какого-то клуба, через левое плечо русая коса с синим, в цвет костюма, бантиком. Из всех украшений, это пластмассовые серёжки, да полированный алюминиевый браслет на левой руке, который невозможно, с первого взгляда, снять, покрытый наивной надписью вязью: Любимой младшей сестре Алисе, от любящей её Марии. Только это был не браслет, а многофункциональный измерительно аналитический комплекс, формирующий, при необходимости, голографическую диалоговую систему, и способный влезть в электронную начинку любой сложности. Если будет необходимость, он может добиться сопряжения на физическом уровне мозгов Лисы с "Железным Феликсом" (механический калькулятор с ручкой). Короче, мой вид соответствовал моей легенде. Расцеловавшись с Марией на дорожку, и посоветовал перестать, её окружению ху… маяться, которое стало мне усиленно махать носовыми платочками на прощание, решительно шагнул в окно портала.

Вышел из него я погожим осенним утром, почти что, на берегу небольшого озерка, берега которого сильно заросли камышом, а на воде плавали нефтяные разводья. Посидев на травке, и придя в себя, удостоверившись, что рядом некого из местных жителей не наблюдается, я развернул голографический экран и дал команду определиться с местоположением. Местный водоём носил название Новоеловский пруд, расположенный рядом с деревней Новая Еловка, от которой, до нужного мне Ачинска, находившейся от неё, на расстоянии около сорока километров, ходил, во всяком случае, так было в мире Марии, рейсовый автобус.

Вводные данные были следующие: где то в районе Красноярска, бандиты удерживают похищенную дочь Павла Семёновича, которую он через пять дней будет с боем освобождать. Моя задача, за это время выйти с ним на контакт, и предложить свою помощь, в замен на его вассальную клятву принцессе Алисе. В данной кальке, освобождение девочки закончилось его гибелью, вместе с дочерью. Трудность заключалась в том, что я не знал, в каком из трёх близлежащих городов: Ачинске, Дивногорске или Красноярске мне искать его временную базу.

Пройдясь по краю озера, обнаружил наезженную колею, по которой вышел на асфальтированную, при царе Горохе, судя по качеству покрытия, дорогу. Утешало одно: на слиянии двух этих направлений, стояла проржавевшая металлическая автобусная остановка, рядом с которой, кучковались женщины в платках, а рядом стояли накрытые марлей пластмассовые вёдра. Значит автобус здесь тоже ходит. Остановился чуть в отдалении от них, чтобы со скуки они не засыпали меня вопросами, сделав вид, что любуюсь придорожными цветами, и для достоверности, даже попытался сплести венок. Чем ещё нормальная девочка может заниматься, по моему мнению, чтобы убить время в окружение такой разноцветной растительности? Мучиться ожиданием транспортного средства пришлось минут сорок, когда со стороны деревни показался раздолбанный пазик. Я в таком ещё в студенческие годы на хлопке разъезжал. Автобус остановился напротив женщин и открыв скрипучие двери, принял нас всех внутрь, вместе с вёдрами. Затем, загудев натруженным мотором, отправился дальше по маршруту, где конечной точкой, судя по висевшей в салоне схеме, был Аченский железнодорожный вокзал. В салоне народу было немного, но все сидячие места были заняты. Поэтому пройдя по салону, остановился напротив тучной женщины с сумкой и рулончиком билетов, протянул ей один доллар, зная что почти во всех, аналогичных по времени кальках, им можно спокойно расплачиваться. Ничуть не удивившись моей валютной операции, она его взяла и оторвав билет, отдала его мне вместе с восьмью зелеными бумажками, на которых был изображён медведь и цифра пятьсот, а это означало, что я уже не в России, а в каком-то другом, неведомом мне, государстве.

Постаравшись не усугублять и так повышенное внимание к моей особе пассажиров автобуса, я засунул местные цветные фантики, которые мне дали на сдачу, не рассматривая в карман, и прошёл к задней двери, где с корнем было вырвано одноместное сидение, образуя площадку, не предусмотренную конструкторами автобусного завода. Привычно отгородившись от любопытствующих взглядов своей собственной спиной, я подошёл вплотную к окну и стал с любопытством рассматривать, проплывающий неспешно, окружающий пейзаж. Плавное течение моей мысли о том, как я буду действовать по прибытии на конечную остановку, нарушил выглянувший из за лесополосы пятиметровый бетонный забор, окруженный рядами колючей проволоки и редкими бетонными ДОТами. Это, как же должны обстоять дела в независимом образовании, если Аченский нефтеперегонный завод охраняют, словно военную базу или ядерную станцию. Значит, имеются небольшие частные армии, способные провернуть такую операцию, для передела государственной или личной собственности. Весело, видимо, тут живут!

Постоянно завывая мотором и пуская клубы сизого дыма, наше транспортное средство, гордо именуемое автобус, постоянно кланяясь каждому столбу, через два часа, наконец, дочапало до городского железнодорожного вокзала, и со скрипом открыв все двери, с радостью заглушило измученный двигатель. Выйдя последним из салона и поблагодарив кондуктора за приятное путешествие я, удостоившись ответного кивка человека, привыкшего к разным подколкам, вышел на площадь с кругом посередине, примыкающую к левой стороне здания вокзала. Железнодорожные пути, от неё, были отгорожены цепочкой частных убогих магазинчиков, а по краям расположились продавцы, торгующие всем, чем только можно: от подписных книжных изданий, до ржавых гвоздей и шурупов. Сразу попался на глаза бумажный мусор, который лёгкий ветерок перетаскивал по асфальту площади, и валяющиеся, кое где, использованные одноразовые шприцы, на которые всем было наплевать. Это являлось одним из признаков того, что люди здесь не живут, а стараются просто выжить. Какие могут быть мысли о мусоре, когда в голове крутиться только одна: чем завтра накормить своего престарелого родителя или ребёнка. Благополучность любого общества определяется не количеством миллионеров, или денег в стране, в пересчёте на количество жителей, а то, как живут старики и дети. И по видимому, здесь с этим было совсем плохо.

Я подошёл к одному из торговцев, который свой товар, ряды книг, разложил прямо на асфальте площади, подстелив газетку. Это было полное собрание "Антологии современной фантастики", книги за которыми, во времена моей учёбы в школе, в библиотеках стояли очереди, а у моих знакомых, их не у кого не было. Сейчас же за это богатство просили сущую мелочь, но желающие, всё равно не находились. Поинтересовался у продавца: откуда они у него? Оказалось, что остались от отца, в наследство, как и другие подписные издания в доме, которые сейчас некому, и даром, не нужны. Разговорился с мужиком, которому было скучно просто так стоять, и почему бы по этому, не почесать языком с симпатичной нездешней девочкой. Заодно у него узнал, как мне добраться до Дивногорска, следующей точке моего маршрута. Около вокзала, оказывается, останавливаются проходные частные междугородние автобусы, которые за небольшие деньги довезут до любого города Республики. Поблагодарив словоохотливого мужика за информацию и купив у него, в благодарность за пятьсот мишек комиксы, напечатанные на плохой газетной бумаге в два цвета, пошёл по направлению к центру города. Пора было приниматься за поиски нужного мне человека.

В своё время Мария озаботилась негласным получением генетического кода Дубова, так, на всякий случай, который сейчас был заложен в аналитический комплекс в моём браслете, производящий дистанционный анализ окружающих меня в радиусе километра, людей на предмет соответствия. Точность была на уровне восьмидесяти процентов, но и то хлеб. Когда будет подтверждение, то методом горячо — холодно, буду искать конкретный адрес. Сейчас я просто гулял по улицам и ожидал сигнала, но пока всё было тихо. Зашёл в магазинчик, торгующий печатной продукцией. Книг было мало. В основном были местные газеты и комиксы, разного качества исполнения и содержания. Людей планомерно отучали читать. Грамотными и образованными очень трудно управлять. Они могут задавать неудобные вопросы, на которые иногда приходиться, власть придержавшим, отвечать. В этой кальке сумели провернуть тот сценарий по развалу России, который у нас провалился. На её месте образовалась куча карликовых государств, по примеру Югославии, которые управлялись мафиозными структурами, находясь под протекторатом дяди Сэма, или коммунистических капиталистов. Зато они все имели в своём название слова: народная, демократическая, независимая. У кого-то хватило ума назвать даже: дважды демократическая. Это был тот ад, которого нам удалось избежать.

Центр города был застроен пятиэтажными кирпичными и панельными домами, которые не ремонтировались, видно ещё, с брежневских времён. На многих окнах не хватало стёкол, и поэтому они чернели провалом, или были заколочены фанерой. На каждом столбе белели рукописные объявления: сдам квартиру на час и телефон или адрес. Машин было немного, и почти все произведённые отечественным автопромом, в разной степени раздолбанности, но ещё, как видно на ходу. И это не потому, что подержанные иномарки были не доступны по цене. Я по ходу дела, заглянул на местный авторынок. За подержанную тойоту, просили в два раза меньше, чем за москвич в таком же состоянии. Всё дело оказалось в жидкости, которую местные аборигены упорно называли бензином, и которую с рук продавали, чуть ли не на каждом перекрёстке, разлитую в полуторалитровые баклажки, вместе с разлитым в такую же тару самогоном. Попадание этого бензина в любую, уважающую себя иномарку, вызывало мгновенный инфаркт, двигателя, а самобеглые коляски выпущенные Союзом, перевозят на нём людей и не жалуются на судьбу.

Попались на глаза два уазика, покрашенные в канареечный цвет с гордой надписью милиция. Редкие прохожие их просто не замечали, показывая к ним своё отношение. Заходя в редкие магазины, по пути моего следования, определился с покупательной способностью цветных фантиков. Один доллар составлял примерно пять тысяч мишек, но они были не в чести. Буханка хлеба стоила тысячу мишек, а литр молока четыре тысячи. Почти у каждого дома на земле были разложены газеты, на которых жители выставили то, что по их мнению, можно было еще продать. Отдельно на низенькой скамеечке сидела бабушка в тёмной одежде, державшая, что то очень яркое на своих коленях. Неиссякаемое женское любопытство, заставило меня подойти поближе и рассмотреть. Это оказались самодельные дамские носовые платочки, вырезанные из старых красивых платьев и обшитые по краям вручную. Увидев меня подслеповатыми глазами, бабушка проговорила:

— Внученька, купи себе платочек. Недорого, всего двести мишек. Смотри, какие нарядные. Тебе в радость, и я себя смогу сегодня порадовать кусочком свежего хлеба.

У меня к горлу подступил ком, и на глаза навернулись слезы: за что нам всё это? Одно дело блокадный Ленинград. Там чудовищный голод, но хотя-бы понятно: издержки воины и людей поддерживает вера в скорую победу. Здесь нет воины, но люди так же мечтают о хлебе, и никакой надежды. У меня на Родине тоже было подобное в девяностые, но нас зацепило только краешком. Людей спасла МАХАЛЛЯ. Это народное узбекское образование, когда несколько улиц, чужих друг другу людей разных национальностей начинают жить по законам одной большой семьи. Когда не бывает чужих судеб, и горе или радость одного — это горе или радость всей махалли. Тебя никогда не оставят один на один с твоими проблемами, а всегда придут к тебе на помощь, поделятся всем, что есть, и тем, в чём у тебя нужда. Особенная забота о пожилых людях. Их уважают. К их советам обязательно прислушиваются.

Выбрав один из платочков, и отдав бабушке всю мелочёвку и все наличные однодолларовые купюры я, утерев подступившие слезы, чуть ли не бегом, чтобы не наделать глупостей, двинул дальше по улице. У меня были в запасе и стодолларовые купюры, но отдавать ей не имело смысла: её у бабушки просто отберут, и хорошо, если не убьют.

На одной из площадей увидел оазис благополучия: трёхэтажное здание местной администрации, хвастающееся свежим ремонтом, и стоящими рядом навороченными иномарками. Сразу видно хозяев здешней жизни, по которым, захотелось зафиндилить аннигиляцией. Но это нечего не даст. Превратятся в излучение эти, набегут новые, и всё будет так же, как и прежде. Отдельно стоял внедорожник с тонированными стёклами, рядом с которым ошивались четыре человека, одетые в камуфляж и вооруженные автоматами. Взглядом, в котором сквозила вседозволенность, они походили на окружение принца Гая, а конкретно на покойника Сотена. Меня относительно этих боевиков, добрые люди уже просветили. Это бойцы Службы Национальной Безопасности: короче, обыкновенные бандиты, под крышей государственных структур, и упаси бог с ними связываться. Один из них явно положил глаз на девочку в джинсовом костюме, почему-то, выделив меня из окружающих его прохожих, и двинулся в мою сторону. Поэтому я ноги в руки и юркнул, в ближайший переулок, с глаз долой. Мне тут ещё, как минимум, находиться суток пять. Так что устраивать разборки с властными структурами, себе дороже. Посчитав, что на террориста я не тяну, а полученное от меня удовольствие, не компенсирует ту затрату сил и времени, которое он потеряет, гоняясь за мной, СНБшник вернулся к своим сослуживцам, на ходу комментируя данное событие и вызывая их ответный смех.

Город был небольшой, поэтому до вечера я обошёл его весь, и передо мной встал вопрос, что делать дальше: либо отсюда прямо сейчас отправляться ночевать к Марии, либо за оставшееся до ночи время, попытаться добраться до Дивногорска, а там оставив маяк, уже начинать обход города прямо с утреннего перехода. Решил, что пускай судьба сама решает: будет вечерний автобус с вокзала — поеду, не будет — отправлюсь прямо, в заботливые шаловливые ручки старшей сестрёнки.

Когда я вернулся на привокзальную площадь, там уже стоял старенький красный междугородний Икарус, который набирал пассажиров до Красноярска, с заездом в Дивногорск. Отдав водителю, заныканные пять долларов, за проезд до Дивногорска, я вошёл в переднюю дверь и заглянул в салон. Было свободно всего два места и мне предстояло выбрать себе соседа, на ближайшие четыре часа: молодая девушка и не молодой мужик. Девушка, судя по внешнему виду, работала в сфере услуг — в сфере сексуальных услуг, и поэтому сев с ней рядом, я попаду под тлетворное описание сладкой жизни и, наслушавшись о льготах в этой профессии, зацепивших перспективой, неокрепшее девичье сознание, забуду обо всём и переберусь сюда на пмж. Так что это принципиально исключается. Значит остаётся только мужик в брезентовой куртке, с небольшим зелёным рюкзаком на полке, над креслом. Водитель решил, что последнего пассажира он здесь не дождётся, и поэтому рывком сел за руль, завёл двигатель, а затем рванул с места, пытаясь компенсировать время, затраченное на вынужденную стоянку. Мне же, из за этой выходки драйвера, пришлось на полном ходу, хватаясь за поручни, пробираться в конец салона, и плюхаться на выбранное место с мужиком, с принесением ему своих извинений.

— Всё в порядке, дочка, не переживай. Ты куда собралась, такая красивая на ночь глядя? Не боишься? — спросил он меня с улыбкой.

— Я детдомовская, а нас запугать нереально сложно — ответила ему Алиса, озаряя лицо ответной улыбкой.

Через несколько минут мы познакомились и стали разговаривать так, как будто знали друг друга уже давно. Он называл меня дочка или Алиса, а я его дядя Юра. Мои попытки называть его Юрий Степанович, он пресёк в корне, сказав, что не надо такой красивой симпатичной девушке, похожей на его дочку в молодости, старить его отчеством. Сошлись на приставке дядя, на что он заявил, что не прочь заиметь такую родственницу, хотя и на время. Я ему протолкнул свою легенду, что еду знакомиться с недавно найденными родственниками в Дивногорске, которые пригласили меня погостить. В ответ, мой новый знакомый рассказал, что друзья позвали его на знатную охоту, недалеко от Красноярска, и он не смог себе отказать в этом удовольствии, хотя пришлось ехать в другое независимое государство. На мой наивный вопрос: — где его двухстволка, с которой обязательно ходят все охотники? — он ответил, что пересекать границу с оружием проблематично, и его оснастят всем на месте. На запрос Лисе: сколько сейчас мне навесили на уши лапши, получил в ответ, что не очень много, и то что в целом, ответы соответствуют действительности. В общем, всё пока нормально.

Рассказал о своей жизни в детском доме. Вернее не моей, а Миши, воспоминания которого выудила из памяти, по моей просьбе, Лиса. Информация была достоверная, не подкопаешься. Солнце начало цепляться за вершины, пробегающего за окном леса, а встречное движение, и так не очень интенсивное, прекратилось почти совсем. До Дивногорска осталось примерно ещё час пути, когда наш автобус стал притормаживать, а затем, подъехав к человеку в камуфляже с автоматом, стоящему на дороге, свернул с трассы, и остановился на грунтовой площадке, недалеко от внедорожника с за тонированными стёклами. Рядом с машиной стояли ещё трое в такой же форме. Водитель открыл переднюю дверь и первый выскочил на грунт, всеми силами пытаясь выразить свою радость от этой встречи. Остановивший автобус снбешник, поправил автомат за спиной и, поднявшись в салон, произнёс:

— Граждане независимого государства, а так же наши зарубежные гости. Прошу вас выйти из автобуса вместе с вещами для личного досмотра и проверки документов.

Никто из пассажиров автобуса не возмутился. Видно это была стандартная процедура, или внушал уважение статус бойцов снб, а может быть, взятые в руки автоматы. Взяв свой скарб, горемычные, покорно потянулись к выходу. Мы с дядей Юрий, так как сидели в конце салона, вышли одними из последних, и встали в конец живой очереди. А затем начался, узаконенный государством, гоп стоп. Двое автоматчиков, проверив салон на наличие спрятавшихся несознательных граждан и гостей, а также, утаённых от досмотра вещей, вернулись к началу очереди, и приняли живое участие в грабеже. Несчастный предъявлял сначала свои документы, затем долларовую наличность, из которой изымался, так называемый подорожный налог, равный количеству показанных долларов, поделённых на жадность проверяющего. Последними проверялись личные вещи, из которых изымались запрещенные, по мнению снбешников, предметы.

Пассажиры кривились, вздыхали, но молчали. Новое государство, приучило своих граждан, что спорить с властью, очень вредно для здоровья. Исключение сделали лишь для девушки из сферы услуг, у которой была с собой, только маленькая женская сумочка, нечем не прельстившая государственных грабителей. Тем более, что судя по всему, они были хорошо знакомы, между собой, и она обещала им существенные скидки в будущем. Я стоял последним в очереди, а передо мной был только дядя Юра. Его грабить в открытую не решились, видно сыграла роль, что он гражданин другого государства и, что то ещё, прочитанное, в его документах. Взяли только долларовый подорожный налог, и провели поверхностный осмотр его рюкзака. Он уже поднялся по ступенькам в автобус, когда бандиты занялись мной. Из документов, в наличии, только свидетельство о рождении, а из долларовой наличности, они нашли у меня, мой новый носовой платок. Вещей у меня никаких, и взять с меня, кроме моей девичьей чести, вроде бы и нечего, но видно главаря шайки я чем-то зацепил. Он дал команду на отправление автобуса, а меня оставил, чтобы Алиса отработала подорожный налог натурой, качественно обслужив бравых бойцов снб. Так я же с радостью, и в лучшем виде. Но тут, всю предстоящую весёлую малину, испортил дядя Юра, который вышел обратно из автобуса, оставив свой рюкзак на кресле в салоне, и сказал:

— Оставьте девочку в покое. Я за неё заплачу!

— Капитан, ты совсем, что ли оборзел? — проговорил главарь шайки снбешников, обращаясь к моему попутчику, и расстёгивая кобуру на поясе. — Здесь тебе не Союз и не Афган, и в отличии от наших прежних встреч, теперь я конкретная власть, а ты, поперёк меня, бесправная мразь. Исчез бегом в автобусе, пока у меня хорошее настроение. Тем более, что лично для тебя, я два раза повторять не буду, и пристрелю с огромным удовольствием.

Не знаю, что хотел предпринять дядя Юра, в ответ на эти слова, но со стороны настороженных разговором государственных бандитов, прозвучала автоматная очередь, и он упал на землю. На его охотничьих зелёных штанах стало расползаться кроваво красное пятно. Мне надо было срочно вмешиваться в эту, вышедшую из под моего контроля, ситуацию, но присутствовало слишком много свидетелей: целый автобус с пассажирами, наблюдающими в окна, за развёртывающейся, перед их глазами, драмой. Наконец до водителя икаруса дошло, что их всех давно отпустили, а два остающихся на месте пассажира, фактически ими уже не являются. После этого озарения, он закрыл за собой дверь, дал по газам, и исчез на пустой вечерней трассе вместе с автобусом.

Видно, чтобы дополнительно поглумиться, над раненым капитаном, командир государственных бандитов, решил попользовать меня прямо перед лежащим на земле дядей Юрой, что стоило ему ножа в глотке. Капитана, в сумятице радостного грабежа, просто забыли элементарно обыскать, и поэтому нож, брошенный умелой рукой, навеки успокоил насильника, а я, завладев командирским ПМ, добил его подельников, добавив по третьему глазу во лбу. Так уж получилось по жизни, что я с десяти лет имел возможность, в волю, стрелять из любого стрелкового ручного оружия, бывшего на вооружении Союза. АКМ знал на отлично, и уел в армии, пытавшегося по выпендриваться, перед нами, молодыми солдатами, старшего лейтенанта, разобрав и собрав автомат с завязанными глазами, быстрее, чем он с открытыми. Несмотря, на носимые постоянно, мною очки, на учебных стрельбах, всегда выбивал тридцать из тридцати, за что поощрялся командованием части, внеочередным увольнением в город Москву. Вот только с пистолетом Макарова, который сначала пацану не доверяли по малолетству, я познакомился лишь в институте, на военной кафедре, где мне и дали, наконец, пострелять из этого оружия. Так что этот опыт у меня тоже имелся, и все свои бандитские мишени, я поразил на отлично, с первого раза, даже без подключённых Лисой стрелковых баз.

Хотел подойти помочь дяде Юре, перевязав его, как вновь раздалась неожиданная автоматная очередь, превратившая мою эксклюзивную джинсовую куртку, в дуршлаг. Где я теперь, такую найду: ведь последнюю с Марией в Сельпо покупали. Обернувшись, увидел навороченный подъезжающий внедорожник, с тонированными стеклами, из открытого окна которого, по мне шмаляли из автомата, удивляясь, почему я не падаю, так как, вроде бы, попадания фиксировались. Получив от меня заслуженный ответный Пси импульс, они навеки успокоились, а их неуправляемая машина, тихо сползла в кювет, тихо шурша движком на холостых оборотах. Включив анализатор на сканирование УКВ диапазона, и попросив Лису поработать оператором, я пошёл посмотреть, что из трофеев мы приобрели, в результате данной операции, за исключением восьмерых жмуриков. Обыскав вновь прибывшую машину, в бардачке нашёл аптечку с бинтами, а у снбешников пару гранат. Больше нечего меня здесь не прельстило, поэтому просто выключил двигатель и радиостанцию на приборной доске, оставив всё остальное, как есть. Несмотря на его протесты, снял с дяди Юры штаны, и при помощи Лисы провел обследование раненой ноги. Кость не задета, но две пули сидят внутри, и мне их придётся самому удалять, в самое ближайшее время, так как с такими ранениями, соваться к местному хирургу, чревато для всех причастных, большими неприятностями. Перевязав раненую ногу, и незаметно, при помощи Лисы остановив кровь, я помог дяде Юре, усесться в первый внедорожник, а в салон второго бросил пару прихватизированных гранат, заранее выдернув чеку, чтобы эксперты не смогли определить причину смерти пассажиров. Затем включив двигатель и усевшись за руль, стараясь не светить пулевыми пробоинами на куртке, перед своим попутчиком, я вывел автомобиль на трассу.

На законный вопрос дяди Юры:

— Кто ты такая, на самом деле? — попутчица ответил ему со всей своей прямотой:

— Я вам всё о себе рассказала ещё в автобусе, и добавить мне больше нечего, хоть ты меня ножом реж. Тем более, как говорят умные люди: многие знания — многие печали. А они, вам лично, нужны?

Получив от Лисы добро на передвижение, так как в эфире паники нет, и об убиенных, ещё нечего некому не известно, я включил фары внедорожника, так как уже совсем стемнело, направив их на дорогу, в сторону Дивногорска.

Насладиться вечерней поездкой по пустой автостраде на отличном автомобиле в приличной компании, нам так и не дали. Я предполагал, что это произойдёт, но не думал, что так скоро. Через десять минут, после начала движения, Лиса мне сообщила, что по УКВ каналам спецсвязи прошла информация о пропаже двух экипажей СНБ, которые не появляются в эфире, а автоматические маяки пропустили контрольные сроки. Поэтому объявляется план Перехват, с выдвижением всех свободных, на данную минуту машин, в последнюю точку привязки, пропавших патрулей. За группой государственных бандитов, которые имеют весьма поверхностное понятие о воинской дисциплине, нужен постоянный контроль, и поэтому, как объяснила мне Лиса, в автомобильные радиостанции, которые бойцам запрещали выключать, была встроена специальная функция. В стране, где не развит GPS, радиостанции в автоматическом режиме выходили периодически в эфир на специальном канале, называя себя и позволяя себя запеленговать, тем самым осуществляя свою привязку на местности, и нанесение своего положения, вместе с экипажем СНБ, на карту. После ликвидации бандитов, я первым делом отключил средства связи, которые возможно негласно вели звуковой протокол окружающего пространства, и этим действием, сразу насторожил руководство спецслужб. Как говорил незабвенный Остап Сулейман ибн Бендер бей, во время автопробега Антилопы Гну: — Идея себя изжила! — И нам, также как и ему, придётся убирать машину с трассы, чтобы не встретиться нос к носу с местными властями.

Легко сказать — трудно сделать. Смешанный лес вокруг, в котором пока ещё, в отличии от тайги, преобладали белоствольные берёзы, стоящие в темноте, как частокол вертикальных шлагбаумов, расположенных на расстоянии трёх метров от дороги, делал тщетными мои попытки свернуть с трассы и хотя бы укрыть нашу машину в чаще. Вернуться назад, или продолжать движение дальше, тоже не имело смысла. В обоих направлениях по дороге в нашу сторону, по данным анализатора, двигались усиленно работающие на передачу УКВ радиостанции, и хорошо, если они установлены на джипах, а если на БТРах? Начинать локальный военный конфликт, который перечёркивает все мои дальнейшие планы, я даже не рассматривал, как вариант. Тем более рядом со мной уже был раненый в ногу дядя Юра, который сковывал мои боевые действия. До встречи с противником, оставалось примерно двадцать минут, за которые надо найти приемлемое, для всех, решение. И что теперь прикажите делать мне, бедной несчастной девочке с бантиком, которая не послушалась советов старшей умной сестрёнки, не вступать во всякие второстепенные разборки, и натянула глаз на задницу, напавшему на меня, серому волку. Я остановил машину на пустой дороге, выключил двигатель и потушил фары, оказавшись почти в полной темноте и тишине. На вопрос дяди Юры, которому становилось всё хуже, несмотря на остановленную кровь: — Что еще у нас случилось такого плохого? — ответил просто: — Мне надо сосредоточиться и подумать, как мы из всего этого дерьма будем совместно выбираться.

Тут пришло сообщение от Лисы:

— Сестрёнка, анализатор запеленговал на расстоянии, примерно, трёх километров в стороне от трассы источники разных радиопомех, как от работы бытовых электроприборов. А на спутниковых картах этого района, в нашем времени, есть группа строений, обозначенных, как хутор. Может, попробуем, там укрыться?

— Хорошо бы! Но как туда с машиной попасть? Вокруг лес стеной.

— Двигай дальше по трассе на небольшой скорости. Можно даже не включать фары. Хутор расположен справа от нас. Туда, по любому надо от дороги перемещать габаритные вещи, поэтому должен быть, какой ни будь замаскированный съезд, хотя бы для телеги, который я и попытаюсь найти.

Заведя двигатель, и повинуясь корректирующим командам Лисы, я двинулся дальше по трассе, на минимальной скорости. На вопрос дяди Юры: почему не включаю фары и габариты в этой темноте, ответил, что так я лучше вижу. Больше он мне вопросов не задавал. Зачем спрашивать, когда после ответов становиться всё ещё непонятнее. Лиса меня не подвела и нашла то, что искала. Она на сетчатке моих глаз, сформировала компьютерное изображение местности, и поэтому мне казалось, что передо мной в воздухе висит экран, на котором стрелочкой, с привязкой к окружающим предметам, показано, куда мне рулить, чтобы не сбиться с замаскированной колеи.

Свернули мы очень вовремя. Не успели отъехать на внедорожнике за деревья на десяток метров, как с шумом и гамом со стороны Дивногорска пронеслась колонна, состоящая из двух внедорожников, и одного БТР. По сторонам, они конечно не смотрели, а рвались вперёд на подвиги и пострелушки, так как спецслужбы уже нашли на площадке, наших жмуриков, вместе с развороченной взрывами машиной, что и прозвучало на спец каналах связи УКВ. Это сейчас по дорогам носятся гоп стоп компании, которые нечего сами не смыслят в этом деле поиска разных террористов, вроде нас. Для этих главное пограбить и пострелять, а вот завтра с утра, за дело возьмутся профессионалы, и время, для того чтобы здесь замести следы и раствориться в окружающей обстановке, пойдёт на часы, а может быть и минуты.

Повинуясь стрелке на экране, я двигался на машине в полной темноте, со скоростью нормально идущего пешехода, минут двадцать, с трудом протискиваясь между кустами, но ни разу не задев обступающие меня деревья. Наконец впереди мелькнул какой-то свет, и раздался еле слышный стук работающего электрического генератора. Я включил фары, чтобы не поставить хозяев в неудобное положение, вломившись к ним неожиданно на огонёк, и выехав на небольшую полянку, на которой стоял добротный сруб с хозяйственными постройками, остановился недалеко от крыльца. Затем, демонстративно погасив фары и выключив двигатель внедорожника, прозрачно намекая этим, что незваные гости не прочь остаться здесь переночевать, вылез из за руля сам, и помог выбраться своему попутчику. Положив его правую руку себе на плечи, я обхватил своей левой за туловище дядю Юру, и потащил раненного к крыльцу, на котором уже стоял недовольный хозяин. Это был огромный мужик с черной длинной бородой, в руках у которого СКС казался игрушкой, и который решал трудный для себя вопрос: нас сразу пристрелить, или дать ещё немного помучиться? Так мы и стояли молча, рассматривая друг друга, минуты две, пока дядя Юра не спросил хозяина:

— Леший, вот и верь тебе, после этого на слово. Обещал встретить у себя в берлоге, как отца родного, хоть днём, хоть ночью, а сейчас решаешь, как нас лучше пристрелить.

— Командир? Дед. Живой, бродяга! А мы, с ребятами, после того случая, считай тебя уже давно похоронили.

После этих слов, хозяин хутора, осторожно приставив карабин к стенке, бросился обнимать дядю Юру, и я, после этого, еле успел отскочить в сторону, передавая тело раненного попутчика медвежьим объятьям местного Лешего. Увидев, что его бывший командир ранен, он схватил его в охапку, и потащил в горницу, где положил на широкую лавку, занявшись его раной. После осмотра сказал, что перевязка сделана качественно и до утра продержится, а завтра он привезёт из города знакомого фельдшера, который сделает всё как надо, и через неделю Дед вообще забудет о полученной из автомата ране. После этих слов, настроение у дяди Юры, видно сильно испортилось, так как он явно на лицо посмурнел.

— Узнаю командира! — радостно проговорил хозяин. — Не успел появиться, как враг в панике. Ведь это ты наказал тех государственных беспредельщиков на дороге, судя по машине, которая стоит рядом с домом. Давно надо было дать им по рукам. Ведь совсем замордовали народ, да никто не отваживался, это сделать до тебя. Уже весь УКВ эфир гудит о восьмерых невинно убиенных. Не переживай. Подлечишься, провожу спокойно за кордон. Здесь, в тайге, сплошной границы нет. СНБшники стоят постами только на дорогах, а в лесу, ходи, куда захочешь. Мне надоело слушать этот трёп, и поэтому я, скорчив скучающее лицо, плаксиво проговорил:

— Дяденьки, может закончите, языком трепать! У вас вся ночь впереди на разговоры и воспоминания, а мне ещё от вещдоков надо избавляться. Не маленькие, сами должны понимать, что: цигель, цигель, ай люлю! Михаил Светлов ту — ту! Ферштейн?

— Кто это нежное юное создание? — спросил Леший дядю Юру, тыкая в меня пальцем.

— Моя соседка по креслу в автобусе, с которой познакомился в Ачинске, и которая врёт, как дышит. А дышит она, как на свидании, по заявлению классика, часто часто!

— А вот и не правда, ваша, дядя Юра! — возмутился я в ответ на эти слова. — Я вам, почти, ни слово не соврала, а только утаила некоторую ненужную, лично вам, информацию. Ведь это не ложь, ведь, правда, дядя Леший?

— Вот она и тебя, дружище, сходу в родственники записала! — через силу улыбнувшись, проговорил раненый. — И что теперь намеривается предпринять наша бесстрашная амазонка юная леди Алиса?

— Сначала я, намереваюсь избавиться от внедорожника, а затем уже, на обратном пути, затарюсь, кое какими нужными мне вещами. Меня не будет примерно час. Дядя Леший, у меня к вам будет небольшая просьба: за время моего отсутствия обеспечите мне горячую воду. По возвращении я сама проведу операцию и извлеку из ноги две автоматные пули, лучше всякого фельдшера. Да и заживление раны, гарантирую намного быстрее.

Сказав это, я быстро вышел из комнаты, оставив двух ошарашенных моими словами мужиков, недоумённо переглядываться между собой, и думающих обо мне, черте что. Сев в машину и запустив двигатель я, не включая фар, повинуясь только компьютерной стрелке, двинулся обратно, правда, оставив недалеко от сруба за деревьями, адресный маяк перехода. Добравшись, в темноте без проблем, до асфальтированной дороги, я постоял немного на обочине, а затем, убедившись, что в ближайшем пространстве, повозок, работающих на бензине, не наблюдается, и встреча с ними, мне не грозит, выскочил на трассу и на максимальной скорости полетел в сторону Дивногорска. Перед самым городом, с трудом вписавшись на большой скорости в два настоящих крутых поворота, выворачивая, как истинный гонщик руль в другую сторону, я вышел на финишную прямую перед мостом, перейдя на встречную полосу движения, и утопил педаль газа до упора. Как красиво летела машина на скорости за двести километров в час с обрыва в реку. И какой великолепный фонтан брызг подняла она, плюхаясь в Енисей. Снять бы всё это великолепие на видео, и отправить буржуем на зависть в Голливуд за Оскаром, да видно не судьба. Снимать было некому, так как главный, на текущий момент оператор, летел вместе с внедорожником, и отделился от него только в середине полёта, чтобы, ненароком не угодить в воду, приземлившись на индивидуальную, созданную системой защиты Алисы, перину.

— А чё, мне понравилось! Получилось прикольно. При случае, надо еще понабрать всяких крутых тачек, и повторить этот аттракцион, пока не надоест.

Дождавшись, когда утопленница закончит пускать пузыри и, убедившись, что это шоу, кроме меня никто не видел, открыв портал, я отправился на встречу с сестрёнкой, которая встретила меня лично в портальной комнате базы. Увидев, в каком состоянии находиться мой, накануне с таким трудом купленный костюм, Мария устроила мне сеанс пропесочивания младшей сестрёнки, старшей фрейлиной:

— До каких это пор, принцесса Алиса, будет позволять себе вести, как воспитанница средней группы детского сада, которую и на минуту нельзя оставить одну в песочнице, чтобы она не залезла своими ручонками в какую нибудь бяку, не испортив на себе, при этом, всю, купленную с таким трудом, обнову?

В ответ на это, я ей передал слова Карлсона, который живёт на крыше: — Всё это ерунда. Дело житейское. Зато я осмотрел нашу первую цель, не найдя в ней искомого, а потом познакомился с двумя крутыми мужиками, с одним из которых, успел побыть в заварушке, и из которого сейчас пойду извлекать, заработанные им своим подвигом, по спасению невинной юной девы, пули.

Мария в ответ мне заявила, что отпустит мне все грехи и даст индульгенцию, только после нашего совместного посещения бани и последующего чаепития за любимым столиком. А за это время я приду в себя, обстоятельно расскажу о своих приключениях и разверну базы полевого хирурга, подключенных мне Лисой.

Как я и обещал, ровно через час, я уже стоял перед входом в сруб, и стучался в его дверь, прося разрешения хозяина, войти внутрь, чтобы напроситься к нему на ночлег. На мне сейчас был одет новый, только что из синтезатора, фирменный женский джинсовый костюм и фирменные, в цвет, кроссовки. По новой, заплетённая русая коса, после бани, благородно возлежала на моём левом плече, только без, надоевшего мне, бантика. В руках пластиковый пакет с нейтральным рисунком. С первым ударом в деревяшку, дверь распахнулась, и за ней оказался взволнованный Леший, правда без оружия. Сложилось такое впечатление, что весь час он стоял за ней, и ждал моего возвращения. Пройдя в комнату, я увидел сидевшего за столом дядю Юру, лицо которого горело, значит у него уже поднялась высокая температура. С ранениями, так просто, не шутят. Заставив убрать хозяина всё со стала, я предложил моему первому пациенту снимать штаны и ложиться на стол. На его возражения, я заявил, что, судя по его внешнему виду, у него началось заражение крови, и завтра он может лишиться не только пуль, но и ноги вместе с ними, в придачу. Эта аргументация его добила, так как правду моих слов, обладая огромным боевым опытом, он прочувствовал на себе и, видя, как уверенно я действую, решил рискнуть, доверившись мне.

Как только пациент улёгся на спину на стол, застеленный чистой простынью, сняв предварительно штаны, и обнажив набухшие от крови бинты, а вот не надо было проверять сделанную мною перевязку, я отключил ему сознание. После этого я поставил Лешему условие: либо он молча выполняет все мои приказания, либо я выгоняю его из собственного дома до конца операции. Видно дядя Юра успел за час, пока меня не было, кое что рассказать о наших совместных приключениях, и поэтому дядя Леший вел со мной ниже травы, не смея ни в чём мне перечить.

Сама операция заняла всего полчаса. Из принесённого мною пакета, я достал специализированный одноразовый хирургический комплект, созданный в высокоразвитых мирах. Первым делом, достав из комплекта лазерный скальпель, срезал окровавленные бинты. Затем тёплой водой мы обмыли место хирургического вмешательства. в это время подключились развёрнутые во мне медицинские базы данных, которые на автомате позволяли рукам делать классические операции. Обработка аэрозольным антисептиком операционного поля; разрез лазерным скальпелем на нужную глубину; засунуть пальцы руки в разрез, покрытые специальным защитным полем, имитирующим медицинские перчатки, и полностью уничтожающее соприкоснувшуюся с ним микробную и вирусную гадость; достать пули; залить разрез специальным регенерационным гелем; стянуть края раны и залепить искусственной кожей, которая тут же стала врастать в нормальную. Вот и вся операция. Напоследок знакомый инъектор с нанороботами в ногу, чтобы полностью исключить послеоперационное осложнения, если я где то накосячил, которые автоматически выведутся из организма через два дня. Сверху, для маскировки, намотал обыкновенный марлевый бинт.

Пригрозил, ошалевшему от увиденного Лешему кулаком, и предупредил, что если он кому ни будь, когда ни будь об увиденном сегодня расскажет, то приду лично, и вырву с корнем язык, а обратно пришить забуду. Дождавшись, когда у пациента нормализуется температура и, проверив при помощи Лисы, что заживление идет успешно, привел в чувство дядю Юру, предложив слезть со стола, ведь негоже валяться выздоравливающему больному на той мебели, сидя за которой, нормальные люди обычно обедают. На его вопрос, как всё прошло, подарил две извлечённые, пули на память. Как его лечащий врач, ходить, не напрягаясь, разрешаю, а вот снимать повязку, в течение нескольких дней нет. Вопросы ко мне, у моего пациента копились, но он мне их не задавал, понимая, что я шиш на них честно отвечу.

Мужики сели вечерять, а я дипломатично отказался, сославшись на то, что я девушка, следящая за своей фигурой и поэтому после шести вечера, нечего пожевать на ночь глядя, себе любимой, не позволяю, как бы не хотелось. В соседней маленькой комнатке, через дверь от общей горницы, стояла настоящая никелированная кровать с шишечками, застеленная по старинке лоскутным одеялом, с горой подушек, которую разобрали и предложили мне на ней устраиваться на ночлег, предупредив, что все удобства на улице. Ну, нам не привыкать. Мне очень хотелось, с настоящими мужиками поседеть за столом, но я понимал, что в таком виде, буду их только стеснять, а они давно не виделись, и им есть что обсудить, без моих женских лишних ушей.

Утром проснулся уже засветло, в девять часов. Оделся и вышел в горницу, где за столом продолжали сидеть мои новые знакомые, как видно проговорив всю ночь, и не став меня будить, терпеливо ожидая, когда гостья сама проснётся. Поинтересовался у дяди Юры, как его нога, на что он с удивлением ответил:

— Уже совсем не болит, а только, почему то страшно чешется. Если бы не две автоматные пули, лежащие в моём пустом стакане, из под водки, на столе, то некогда бы сам не поверил, что был ранен. Может всё же ты поделишься со мной секретом, как тебе это удалось сделать? А то твой хирургический ассистент Леший, молчит как партизан на допросе, и на наводящие вопросы только мычит, как будто у него языка нет.

Сославшись на врачебную тайну, и уйдя от ответа, я заявил, что прямо сейчас, собираюсь ехать дальше до Дивногорска, на попутной машине. Как не уговаривал Леший нас еще погостить, Дед сказал, что его тоже сегодня ожидают в гости друзья, и если он задержится в дороге, то они будут о нем очень волноваться. Поэтому он едет со мной до Дивногорска, а там до Красноярска, всего нечего, рукой подать. От завтрака мы отказались, и в новой одёжке: я от лучших мировых производителей джинсов, а мой напарник, от щедрости хозяина, который дал поносить ему свои старые штаны, налегке, ни у него, ни у меня, в руках ничего не было, направились в сторону трассы. На предложение Лешего проводить нас до дороги, так как здесь специально всё запутанно, Алиса справедливо заметила, что ночью на машине не заблудилась, а теперь, средь бела дня и подавно не будет плутать. Мужики опять молча переглянулись, но данный факт комментировать не стали.

Выйдя на асфальт, я дядю Юру попросил постоять в сторонке, а сам примостился на обочине, притаившись за ближайшим кустиком. Лиса постоянно контролировала ситуацию на трассе. Как только появлялся представитель Союзного автопрома, нормальной разбитости, двигающийся в нужную нам сторону, я выходил на дорогу и голосовал. Пока я торговался с водителем о стоимости проезда двух лиц до Красноярска, Лиса оценивала его моральные качества. Первые встречные водилы, не внушали мне, и Лисе, доверия, и поэтому я отказывался от их предложения: довести меня до нужного места, за небольшие деньги, или даже даром. Хорошо, что хоть не предлагали, заплатить, наоборот мне, за доставленное им удовольствие от совместной поездки. Наконец через час, попался приличный водитель на копейке, который согласился подбросить меня с дядей до конкретного адреса в Красноярске, всего за десять долларов, которые тут же ему были уплачены мною, несмотря на серьезные протесты и аргументы со стороны родственника. Наконец все успокоились, и мы тронулись в путь.

При проезде по мосту через Енисей, увидели на берегу сборище СНБшников со своими тачками, а подъёмный кран на катере, доставал из воды, мою утопленницу. Быстро они её отыскали. Видно подключились к розыску лиходеев настоящие специалисты. Сидевший на переднем сидении рядом с водителем, дядя Юра, повернулся ко мне и посмотрел мне вопросительно в глаза, на что я только пожал плечами: типа просто так получилось. И только наш водитель, не опасаясь нас, видно доверяя, откровенно радовался этому факту и говорил, что дошли, наконец, людские молитвы до господа бога, и он своей рукой покарал этих злобных ненасытных шайтанов.

Я попросил водителя остановить машину на площади перед Дивногорском вокзалом, и стал прощаться с дядей Юрой, с которым за последние пятнадцать часов, по настоящему, сроднился, и мне с ним стало откровенно жалко расставаться. Он пытался остаться со мной в этом городе, чтобы помочь отыскать родственников, но Алиса сказала, что населённый пункт небольшой, найдет их спокойно и одна, без помощника. А вот с его больной ногой, это будет довольно затруднительно. Так что пусть за меня не переживает: — Мы, детдомовские девчонки, нигде не пропадём! А вот тебе, дядя Юра, надо поберечься. В свете последних событий, есть вероятность, что лесные звери тоже обзавелись стрелковым оружием и, охотясь на медведя, можно схлопотать ответку, а меня рядом уже не будет.

Посмеявшись над ситуацией, договорились о том, что я, как только узнаю адрес родственников, то напишу до востребования дяде Юре на местном почтамте, а он после охоты сюда заедет, и меня найдёт. С тем и расстались. Город оказался маленьким и таким же, как предыдущий, безрезультативным. Переночевав у Марии в своей розовой спальне, с утра отправился прочёсывать Красноярск. Сигнал от сканера, браслета анализатора, поступил уже около обеда, в районе, который был застроен пятиэтажными кирпичными хрущёвками. Через час я смог локализовать дом, подъезд и квартиру на пятом этаже, которую, как рассказали мне, словоохотливые бабушки на ближайшей лавочке, сдавали внаём.

Установив в подъезде адресный маяк, я пошел на базу готовиться к встрече. Одел нижнее бельё, как носят школьницы моего возраста, простое без изысков. Поверх лёгкий короткий сарафанчик в цветочек, под который нечего не спрячешь. На ногах простые босоножки. Из волос Блонда, соорудила мне два хвоста, закрепив их белыми ленточками. Вид обыкновенной школьницы, у которой в руках и под лёгким платьем, даже без обыска видно, нечего нет опасного, чтобы не провоцировать, находящихся на взводе, до зубов вооруженных трёх мужчин. В подъезде я появился около часу ночи, когда уже весь дом спал, а в интересующей меня квартире, всё еще горел свет. Поднявшись на пятый этаж, я позвонил в дверь, встав так, чтобы в глазок, не видно было моего лица, а только красивые белые банты. Когда мужчина в камуфляже мне открыл дверь, я вежливо произнёс:

— Доброй вам ночи, дядя Юра. Мне можно будет, прямо сейчас, поговорить с Павлом Семёновичем Дубовым?