Профиль равновесия

Лесные были

Займемся немного арифметикой. Условие задачи следующее: что выгоднее для государства — вырубить массив леса сразу или организовать длительное использование его ресурсов? Дополнительные данные. Лес темно-хвойный, с преобладанием кедра в южной подзоне тайги. Площадь массива — 1000 гектаров. Промежуток между двумя рубками — 150 лет. Остальные показатели назовем в ходе решения задачи. Вооружайтесь терпением и постарайтесь за сухими цифрами увидеть их истинный смысл.

Сплошная вырубка 1000 гектаров кедровой тайги даст примерно 200 тысяч кубометров деловой древесины. При средней отпускной стоимости кубометра в 10,2 рубля общая стоимость продукции составит 2040 тысяч, или округленно 2 миллиона рублей.

Лес вырублен, следующая сплошная концентрированная рубка (и, значит, «получение продукции») возможна не раньше, чем через 150 лет. Таким образом, среднегодовой выход продукции за период между двумя рубками составит 13,3 тысячи рублей с тысячи гектаров.

Рассмотрим второй вариант. Сплошные концентрированные рубки не проводятся, ресурсы леса используются регулярно и комплексно. На какую продукцию мы можем рассчитывать? С тысячи гектаров спелого кедровника можно получать ежегодно (берем минимальные выходы) в среднем 250 центнеров кедровых орехов, около 100 центнеров ягод и столько же грибов, некоторое количество живицы и лекарственно-технического сырья. Не забудьте и о продукции охоты: «приходная часть» может ежегодно пополняться 5–6 соболями, 20–30 белками, некоторым количеством шкурок колонка, зайца-беляка, бурундука и прочих пушных зверей. Прибавим к этому одну тушу марала или лося со средним весом около 150 килограммов и несколько десятков глухарей и тетеревов. Общая стоимость всей продукции в отпускных ценах превысит за 150 лет 7,5 миллиона рублей. В пересчете на год это составит около 50 тысяч рублей. Пусть выходы товарной продукции завышены в 2–4 раза — организовать полное и равномерное освоение всех ресурсов тайги дело нелегкое. Все равно останется сумма не меньше той, которую даст сплошная вырубка кедровников.

Сторонники сплошных концентрированных рубок могут сказать, что не все же 150 лет лесосека будет оставаться бесплодной (если она возобновится, добавим мы). Действительно, на десятый-пятнадцатый год появятся зайцы, лоси, тетерева, затем ягоды и грибы, в 100-летнем возрасте в восстановившихся кедровниках возможен сбор орехов. Но ведь мы еще не упомянули о выборочных рубках леса при комплексном использовании кедровников. За один год от них в среднем можно получить древесины минимум на 2–3 рубля с каждого гектара. Это позволит перекрыть неучтенный выход продукции в первом варианте.

Итак, большое количество разнообразной продукции на протяжении многих лет, практически вечно! И лес цел! Красуются вековые кедры, дают приют всякому зверью и птицам, привлекают многочисленных туристов. Оберегают прозрачные горные ручьи и речки, поглощают углекислоту, пополняют «пятый океан» кислородом. Почему же тогда ведутся сплошные концентрированные рубки? Если нет быстрой возможности перейти на выборочный метод и использование горных кедровых лесов в производственном порядке (это не просто, есть объективные трудности), то нельзя ли организовать опытную проверку идеи? Посмотреть, как все это получится, во что обойдется, разработать и отшлифовать необходимые методики, отрегулировать экономические механизмы? И передать результаты для внедрения в практику народного хозяйства.

Было. Пробовали. «Кедроград» — кому из ученых и специалистов, причастных к природопользованию, кому из активных любителей природы не известно это слово?

Около двадцати лет назад группа студентов Ленинградской лесотехнической академии решила доказать целесообразность комплексного использования ресурсов кедровой тайги. Они руководствовались примерно теми расчетами, которые приведены в начале главы. Были у них и другие доводы.

Современные леспромхозы ведут кочевой образ жизни, говорили молодые лесоводы. Сведя лес на одном участке, они перебираются на другой. Пропадают огромные средства, затраченные на строительство жилья, культурно-бытовых учреждений, лесовозных дорог. При переселении леспромхозы теряют квалифицированные кадры. Если перейти на выборочную систему рубок и, помимо леса, эксплуатировать прочие растительные и животные ресурсы тайги, то с кочевками можно покончить. Бродячие леспромхозы уступят место постоянным, имеющим крепкую экономическую основу (не только древесина, но и все «побочные пользования!»), благоустроенные поселки (их можно строить капитально), прочную материально-техническую базу, постоянные кадры.

Словом, преимущества такого подхода были настолько очевидными, что никто из энтузиастов не сомневался в успехе. Они уже представляли себе прекрасный город в тайге, город будущего — Кедроград.

Нельзя без волнения (поверьте, это не фраза) листать и перелистывать материалы, имеющие отношение к истории Кедрограда. Это и многочисленные газетные публикации, и очерки в журналах, главы в книгах и даже книги. Не все вынесено на поверхность, глубинные причины поступков и явлений иногда только намечены, еле улавливаются. Но какой же силы страсти могут разыгрываться в рамках «обычной» производственной тематики, если она не искусственна, не надуманна, а выдвинута самой жизнью! Какие характеры, какие воистину шекспировские коллизии!..

Когда-нибудь кедроградская эпопея вдохновит большого писателя на создание художественного произведения, и оно, мы уверены, не оставит читателей холодными. Мы же напомним только основную канву истории. Она, как нам представляется, поможет лучше понять одну важную причину, до сих пор вызывающую раздробленность природопользования.

После непродолжительной, но очень сложной и напряженной борьбы энтузиастам удалось заинтересовать своей идеей ученых и работников лесохозяйственных организаций. В Горном Алтае был выделен участок кедровой тайги для проведения опытных работ. О почине студентов узнала общественность. Рождающийся Кедроград вызвал горячие симпатии у самых различных людей, в том числе и очень далеких от лесного хозяйства. Сотни писем полетели на Алтай, их авторы поддерживали идею, советовали, предлагали помощь. На общественных началах велась разработка перспективного плана хозяйства. Над Кедроградом взял шефство комсомол. Постановление авторитетного и полномочного органа узаконило существование опытного кедрового хозяйства, окончательно определило его цели и задачи.

Трудности появились еще до возникновения хозяйства. И, несмотря на почти всеобщее признание важности эксперимента, количество их все время увеличивалось. Они имели самые различные формы и причины. Слабой была материально-техническая база. Для единственного в стране опытного леспромхоза нового типа проблемой становилось получение мощного трактора или бульдозера, хотя с самого начала стало очевидным, что без современной техники здесь ничего не сделаешь. Не срабатывали экономические механизмы, мешала несовершенная система планирования, удаленность, отсутствие дорог и многое другое.

С огромным напряжением сил, поддерживаемые энтузиазмом и верой в правоту дела, кедроградцы шли вперед. Были выполнены первые планы, получена первая прибыль.

Однако опытный промхоз, созданный для комплексного освоения кедровой тайги, для изучения в производственных условиях системы постепенных выборочных рубок, стал получать все увеличивающиеся планы заготовок деловой древесины, возникли недоразумения и конфликты.

Экономика современных отраслей природопользования носит отчетливо ведомственный характер. Например, при оценке экономической эффективности промышленных рубок принимается во внимание только рентабельность, складывающаяся из сопоставления дохода от реализации товарной продукции со всеми затратами на ее получение. Ни в какой форме не учитываются ныне последствия исчезновения лесных массивов, влияние этого фактора на продуктивность охотничьих и рыбных угодий, на водный режим местности и т. д.

Даже сейчас, когда закладываются фундаментальные основы экономики природопользования, далеко не просто правильно спланировать деятельность опытного хозяйства типа Кедрограда. Лет 15–20 назад это было почти невозможно. Именно Кедрограду предстояло разработать экономическую теорию деятельности комплексных лесоохотничьих хозяйств в кедровой тайге. Но этого не случилось.

В планы Кедрограда, кроме заготовок деловой древесины, заложили и добычу пушных зверей, и отстрел диких копытных животных, заготовку ореха, сбор живицы и т. д. В первоначальном проекте опытного кедрового промхоза стоимость товарной продукции лесозаготовок определялась в 435,4 тысячи рублей, а прочей — почти в 1,1 миллиона, в том числе ореха в 765 тысяч рублей. А получилось так, что значимость лесопромышленной отрасли стала намного больше сопутствующих отраслей, «кубики» деловой древесины и в планах, и в текущих делах явно перевешивали «пушные» или «ореховые» рубли.

В конце концов промышленные рубки леса вошли в неразрешимое противоречие с комплексным характером ведения хозяйства. Кедровый, пушной промыслы, заготовки мяса диких зверей, ягод и грибов были невозможными без достаточно крупных массивов тайги. Увеличивающиеся планы заготовок древесины требовали сплошных концентрированных рубок той же самой тайги! Случилось неизбежное: узковедомственные экономика и организация хозяйства, усиленные к тому же объективными трудностями и некоторыми субъективными факторами, почти полностью столкнули Кедроград на традиционную для лесной промышленности орбиту.

С 1968 года Горно-Алтайский опытный леспромхоз стал получать резко увеличенные планы заготовки древесины. Был свернут охотничий промысел, ликвидировано производство пихтового масла и хвойно-витаминной муки. И все равно даже в таком виде под влиянием правильно выбранного когда-то направления и в условиях новой системы планирования и экономического стимулирования хозяйство продолжает давать прибыль, доказывая преимущества комплексного (даже в усеченном виде) подхода в сравнении с традиционным.

Ведомственная экономика, ведомственное планирование… В нашем государстве ведомства работают по централизованным планам, вносят свой вклад в развитие всего народного хозяйства. Правомерно ли утверждать, что их интересы могут не соответствовать общегосударственным, а подчас и входить в противоречие с ними? Ведь совершенно очевидно, что неудача кедроградского эксперимента нанесла ущерб общим целям.

Ведомственность — очень опасная болезнь. Партия и правительство много раз принимали решения, которые обязывали различные организации при выполнении поставленных перед ними задач учитывать прежде всего общие потребности государства.

Еще В. Ленин писал о том, что «это обстоятельство, в связи с настоятельнейшею необходимостью повысить производительность труда, добиться безубыточности и прибыльности каждого госпредприятия, в связи с неизбежным ведомственным интересом и преувеличением ведомственного усердия, неминуемо порождает известную противоположность интересов…».

Природа едина. Общая взаимосвязь в природе делает просто необходимым такой подход к использованию ее ресурсов, который учитывал бы и многообразие, и сложность таких связей, и последствия различных видов хозяйственной деятельности человека, его вмешательства в динамику естественных процессов. И если ведомственность в промышленности причиняет немалый вред, то в природопользовании она опаснее во сто крат. Ибо, сообразуясь с кратковременными и узкоспециальными задачами, мы расчленяем живое тело природы на множество частей, растаскиваем ресурсы в разные стороны, не считаясь с общей целесообразностью.

Ведь в погоне за выполнением и перевыполнением планов были когда-то распаханы, «пущены на ветер» сотни тысяч гектаров легких почв в районах, подверженных ветровой эрозии! Ведь это ведомственное усердие привело к перерубу расчетной лесосеки в некоторых обжитых, густонаселенных областях страны! И чем, как не желанием «не ударить в грязь лицом» и добиться наиболее эффектных «ведомственных процентов», вызвано было и чрезмерное осушение торфянистых почв в части Белорусского Полесья, и рубка лесов на горных склонах Кавказа, и многое другое? Какой ущерб в свое время все это принесло и отдельным видам ресурсов, и всей природной среде!..

Для организации рационального использования природных ресурсов необходим комплексный подход, в основе которого должны лежать четкие экономические критерии. Поэтому мы хотели бы познакомить вас с еще одним опытом эксплуатации лесных ресурсов. Вновь придется приводить цифры, затрагивать «скучные материи», но без этого не обойтись. Между человеком, совершенно искренне призывающим к охране красот и богатств земли, и специалистом, который работает над внедрением в жизнь идей комплексного природопользования (а только таким путем, как мы уже убедились, можно сохранить природу), дистанция огромного размера; она отражает расстояние между обычными «хотеть» и «мочь».

Кедроград в том виде, как был задуман, не существует. Но все ли знают, что в стране есть более 200 хозяйств, частично воплощающих идеи, положенные в основу этого опытного леспромхоза? Их цель — комплексное использование возобновимых естественных ресурсов глубинных районов страны. Находятся они не в ведении лесного хозяйства. Госпромхозы подчиняются Главохоте РСФСР, коопзверпромхозы — организациям потребительской кооперации. Общая площадь закрепленных за этими хозяйствами угодий превышает 500 миллионов гектаров, причем преобладают лесные земли. Большая часть госпромхозов и коопзверпромхозов расположена к востоку от Урала, в центральной и южной тайге.

Так что же, пройдена не только опытно-производственная стадия, раз комплексные хозяйства уже существуют и дают продукцию? Зачем же тогда эта присказка о Кедрограде? Подождем немного с выводами и познакомимся очень бегло с работой охотничьих промхозов. И здесь нам придется столкнуться все с той же ведомственностью — правда, в иной форме, в другом обрамлении.

В госпромхозы и коопзверпромхозы судьба заносила нас неоднократно.

В Хакасии, в горной тайге Западных Саян, находится Шорский коопзверпромхоз. За ним закреплена огромная территория почти в 2 миллиона гектаров; около 1,5 из них занимают леса, в том числе половина темнохвойных, с преобладанием кедра и пихты. Угодья промхоза очень богаты: в них есть и кедровый орех, и различные ягоды, пушные звери, среди которых выделяются соболь, дикие копытные звери, пернатая дичь.

Природа как бы позаботилась оградить эти угодья от интенсивного лесопромышленного использования, сделала их своеобразным резерватом. Отвесные скалы, каменистые россыпи, бурные горные реки, непроходимый бурелом — вот отличительные особенности значительной части шорского ландшафта. Правда, они до известной степени затрудняют работу и самого промхоза.

Ассортимент продукции разнообразен, но ее можно объединить в несколько групп. В среднем за последние годы хозяйство давало ежегодно товарной продукции на 230 тысяч рублей. Наибольший удельный вес имеет пушнина — 45 процентов; на втором месте находится кедровый орех (13,9 процента), затем следуют ягоды (6,8 процента). Промхоз заготавливает лекарственно-техническое сырье, мясо диких животных, рыбу и даже дрова, но удельный вес каждого из этих видов продукции колеблется всего от 1,5 до 3 процентов. Развивающееся пчеловодство дополняет бюджет 17–18 тысячами рублей (7,6 процента). Часть заготовленной продукции перерабатывается на месте. Из лесных ягод варят превосходное варенье — это еще 25 тысяч рублей.

Шорский коопзверпромхоз — одно из самых благополучных хозяйств в системе потребительской кооперации. Он в наибольшей степени отвечает задачам, которые ставились перед охотничье-промысловыми хозяйствами в момент их создания: организовать полное освоение охотничьих и «сопутствующих» ресурсов тайги. Удельный вес собственно охотничьей продукции (пушнина, мясо диких копытных животных) приближается в нем к 50 процентам, в то время как в среднем в промхозах он составляет всего около 20. И все-таки за внешним благополучием отчетных показателей кроется очень многое. Скажем о главном.

Что прежде всего бросается в глаза? Низкий выход продукции с единицы площади хозяйства — немногим более 115 рублей с 1000 гектаров в год. Если мы отнесем эту продукцию только к кедровым угодьям, то все равно ее выход не превысит 400 рублей. А занимаясь теоретическими расчетами для Кедрограда, мы называли цифру десять с лишним тысяч рублей (без древесины). Разница очень большая. Продолжая углубляться в детали, мы заметили бы в деятельности Шорского коопзверпромхоза еще немало слабых мест. Прибыль хозяйства невелика, уровень рентабельности большинства отраслей низок. Пушной промысел здесь рентабелен, но есть промхозы, в которых он приносит убытки. Основные производственные фонды малы, равно как и объем капиталовложений. Транспортный парк маломощен и явно не соответствует задачам, стоящим перед хозяйством.

Узнав об этих обстоятельствах, мы начинаем понимать причины недостаточно эффективной работы промхоза. В сущности, преобладают экстенсивные методы промысла и заготовок, в тайге берется только то, что «лежит на поверхности» — близ населенных пунктов, у дорог, вдоль рек. Большая часть ресурсов осваивается очень слабо. Если считать, что для промыслового освоения доступна только половина кедровников, то и тогда 300 тысяч гектаров их должны давать в среднем 75 тысяч центнеров ореха в год против… 400–500 центнеров, собираемых сейчас. То же самое можно сказать и о грибах, и о ягодах, и о лекарственно-техническом сырье — и в несколько меньшей степени — об охотничьих ресурсах.

Однако — обратите здесь особое внимание — увеличение заготовок кедрового ореха и прочих «даров природы» требует интенсификации производства, крупных капиталовложений. Необходимо прокладывать новые дороги в тайге к ягодным и кедровым массивам, строить глубинные базы, склады, промысловые избушки, организовывать пункты для консервирования и переработки продукции. Нужен современный транспорт, обладающий большой грузоподъемностью и высокой проходимостью. Без этого все разговоры о необходимости освоения природных богатств тайги повиснут в воздухе.

Ученые из Красноярского института леса подсчитали, что объем капиталовложений в комплексных горно-кедровых лесах должен составлять 12–13 тысяч рублей на 1000 гектаров угодий. Только при таком условии можно реально рассчитывать на вовлечение в хозяйственный оборот новых таежных ресурсов. Фактически этот показатель в коопзверпромхозах на юге Красноярского края не превышал 210–220 рублей.

Где же взять деньги? Улучшить освоение глубинных угодий, получить больше продукции? Но без капиталовложений это сделать почти невозможно. Кроме того, чем дальше забирается хозяйство в глубь тайги, тем выше себестоимость продукции, тем меньше прибыль. Положение парадоксальное, недостаточно учитываемое при планировании деятельности охотничьих промхозов: экономические показатели в них обратно пропорциональны объему заготовок промысловой продукции.

Следовательно, нужна главная отрасль, которая независимо от природных условий отдельных лет давала бы большой вал и значительную прибыль. Она должна стать своеобразным трамплином для освоения прочих, менее доходных ресурсов. Некоторые хозяйства направляют усилия на развитие клеточного звероводства, другие усиленно развивают подсобные перерабатывающие отрасли, вплоть до производства плодовых и ягодных вин. Большинство же обращает внимание на лесопромышленную деятельность.

На первый взгляд это кажется логичным. Хозяйства работают обычно в массивах, не затронутых или уже пройденных промышленными рубками. Почему бы не заниматься заготовкой деловой древесины и дров — в основном для внутрирайонных и внутриобластных нужд, в скромных объемах, которые не мешали бы выполнению главных задач? Промхозы можно ориентировать на выборочные рубки в удобных для освоения массивах, в умеренных объемах, не разрушающих лесные ландшафты, отвести им массивы, не представляющие большого интереса для лесной промышленности. Это позволит нарастить вал, занять рабочие руки и получить средства для развития сопутствующих отраслей.

И вот здесь-то вновь дают о себе знать ведомственные межи. Охотничьи промхозы не лесные предприятия, они чужие. И если Кедроград когда-то задохнулся от нереальных планов заготовок древесины, то здесь все наоборот: добывайте зверя, собирайте грибы, ягоды, а сам лес не трогать! То есть какое-то количество леса охотничьи промхозы рубят, но в недостаточном объеме, в неудобных местах, в зависимости от настроения местных лесохозяйственных организаций. А работать им приходится кустарными методами, потому что охотничьи хозяйства не включены в государственные планы, и, следовательно, им не положено необходимой техники: бензиновых пил, трелевочных тракторов, бульдозеров и т. д.

И в этом случае единый природохозяйственный комплекс искусственно расчленен, причем из него ведомственными усилиями удалена важнейшая лесопромышленная часть.

Хотя формально за коопзверпромхозами и госпромхозами закреплены огромные площади лесных и прочих угодий и использование охотничьих и «сопутствующих» ресурсов в этих угодьях прямо вменено им в обязанность, ведомственность и здесь дает себя знать. Юридические права охотничьих промхозов на таежные ресурсы ничем не подкреплены. Поэтому любое хозяйство может конкурировать с ними, «отбивая у них хлеб».

Со странными фактами приходилось сталкиваться нам в районах кедрового промысла на юге Иркутской области и Бурятской АССР. Бригада сборщиков ореха, сформированная промхозом, обеспеченная продовольствием и завезенная промхозовским транспортом на промысловый участок, занимается своим делом: бьет шишки, обмолачивает их, наполняет мешки лакомыми орешками. И вдруг в бригадном стане появляются оборотистые представители лесхоза или ближайшего сельпо:

— Сколько вам платит промхоз? Восемьдесят копеек за килограмм? Даем рубль, грузите мешки на машину.

Некоторые идут на эту сделку, планы промхоза трещат, экономические показатели ухудшаются. Бывает, что лесхозы и райзаготконторы сами комплектуют бригады и засылают их в те угодья, где ведет кедровый промысел охотничий промхоз. Лесники при этом часто становятся в позу: земли гослесфонда, что хотим, то и делаем. Если директор промхоза энергичен и ладит с районным начальством, он ставит шлагбаумы и охрану на дорогах, ведущих с промысловых участков. Около них разыгрываются настоящие сражения: «чужих» сборщиков останавливают и тут же на месте «принимают» у них весь орех. Если же руководство промхоза мягкотелое, то кедровый урожай растекается на десятки ручейков, минуя закрома хозяйства.

Существует конкуренция за ягоды, грибы, лекарственно-техническое сырье и т. д. Как-то вместе с директором Хилокского госпромхоза, расположенного на западе Читинской области, мы подсчитали количество заготовителей, легально и нелегально орудующих на территории хозяйства. Их оказалось… 25! На сколько же «кусков» и «кусочков» растаскивается таежная продукция! И можно ли при таких условиях говорить о рентабельности, комплексности, интенсификации, об освоении таежных ресурсов?..

Возможно, приведенные выше факты и рассуждения грешат излишней сухостью. Но, поверьте, ключ к освоению «зеленой целины», о которой так часто пишется в последние годы, будет найден только после решения многих экономических, организационных и юридических вопросов. От этого зависит судьба хозяйства на сотнях миллионов лесных гектаров. И не только хозяйства. Сохранение природы немыслимо без рационального использования ее ресурсов. Если кедрограды — лесохозяйственные ли, охотничьи ли — не пробьют себе дорогу, не встанут прочно на ноги, колоссальные массивы лесных угодий еще долго будут использоваться неразумно.

Но почему охотничьи промхозы должны иметь право на эксплуатацию лесных ресурсов? Вопрос вполне правомерен. Можно встать на ведомственную точку зрения (один из авторов — охотовед) и утверждать, что наши позиции преимущественные, поскольку у лесного хозяйства была одна попытка комплексного освоения кедровой тайги, да и то неудавшаяся, а в охотничьем ведомстве находится больше 200 комплексных хозяйств. Но, думается, так мы отойдем от принципиального решения проблемы.

Везде и всегда следует стремиться к тому, чтобы возобновимые ресурсы, находящиеся на какой-либо территории, выделенной в хозяйственную единицу, эксплуатировались одним хозяйством. Неважно, собственными силами или на арендных началах с чьим-либо участием, лишь бы оно было действительным распорядителем ресурсов. Это означает, что хозяйства любого ведомства — лесхоз, леспромхоз, рыбхоз, охотничий промхоз и т. д. — должны получить преимущественное право на все возобновимые ресурсы, имеющиеся на его территории.

Но какое же все-таки хозяйство, чье? Кто должен пользоваться преимуществом при отводе угодий, а кто оставаться на втором плане? Мы зададим встречный вопрос: почему ныне одна территория находится в ведении сельского ведомства, другая принадлежит лесхозу, третья закреплена за охотничьим хозяйством? Имеется ли под таким распределением какое-либо научное обоснование?

Очевидно, большинство не ответит или даст неточный ответ. И неудивительно: наше землепользование имеет в основном традиционный, а подчас случайный характер. Землеустроительные экспедиции занимались не отводом земель под ту или иную форму хозяйства, а уточняли наиболее рациональное использование земель уже имеющейся формой. Отсюда ошибки при определении направления хозяйственного развития на той или иной территории, отсюда отсутствие настоящей комплексности.

У многих ученых-биологов сложилось глубокое убеждение в необходимости комплексной инвентаризации всех земельных угодий и природохозяйственного районирования территории страны. В итоге мы будем знать, как целесообразно использовать каждый участок, какая отрасль должна получить здесь преимущественное развитие, на какой хозяйственный комплекс следует ориентироваться.

Это огромная и очень сложная работа. Ей должна предшествовать разработка методики, учитывающей интересы сельского, лесного, водного, рыбного, охотничьего хозяйства и условия отдыха населения. Создание такой программы по силам только крупному коллективу высококвалифицированных специалистов различного профиля. Правда, их работа облегчится тем, что в некоторых странах уже ведется инвентаризация земельных угодий на основе комплексных программ.

А затем в поле должны выйти многочисленные, хорошо укомплектованные и оснащенные экспедиции. Используя результаты отраслевых устроительных работ и новую методику, они должны на десятилетия вперед определить судьбу каждого клочка нашей земли.

После завершения этой работы в некоторых районах, где сейчас работают в основном охотничьи промхозы, возможно, появятся комплексные лесохозяйственные предприятия. Другие районы, напротив, будут отведены для преимущественного развития охотохозяйственного комплекса. Основными пользователями во многих районах станут колхозы, совхозы, рыбхозы, водхозы и т. д. Но в любом случае их деятельность будет научно обоснована. И они должны иметь юридические, экономические и технические возможности освоения всех природных ресурсов в закрепленных за ними угодьях. Причем необходимы и гарантии от «засилья» какой-либо одной, наиболее мощной и прибыльной отрасли этого комплекса — экономические и организационные.

Работа предстоит очень большая и очень сложная. Но только так можно охранять и использовать природу самым разумным путем.