Проходная пешка

Глава 3

Белль пошла за вещами. Рейкс, дав ей расписку, открыл сейф. Там лежали запечатанное письмо от Сарлинга и толстый коричневый пакет с двумя тысячами фунтов мелкими купюрами. Он даже не потрудился их пересчитать. Был уверен: там, где дело касается денег, и она, и Сарлинг отличаются точностью.

Рейкс сел, закурил сигару, благо на столе стоял ящик «Боливар Рентос», вскрыл конверт. Оттуда выпало несколько скрепленных вместе листков писчей бумаги, заполненных крупным почерком. Сарлинга.

«Проводить операцию из Маунт-стрит, — читал Рейкс. — Связь со мной поддерживать через мисс Виккерс.

Расплачиваться с привлеченными извне людьми за услуги в проведении операции и покрывать иные расходы, связанные с ней, — из прилагающихся денег.

В целях безопасности неукоснительно придерживайтесь следующего: ни в коем случае не давайте понять подчиненным, с которыми будете работать, что вами кто-то руководит. Ни в коем случае не называйте своего настоящего имени, адреса на Маунт-стрит. Знать друг друга должны только вы, Бернерс и мисс Виккерс.

Выбор исполнителей. В Даунхэм-Хауз на Парк-стрит находятся досье более чем на пятьдесят человек, мужчин и женщин, с несколько, так сказать, неблагополучным прошлым. Указав мисс Виккерс тип нужного человека, вы получите несколько досье, из которых можно выбирать».

Рейкс откинулся на спинку кресла и выпустил струю дыма в табун лошадей на картине. Его злость и воинственность давно улетучились, он читал теперь, почти скучая.

Сарлинг еще что-то там вякал о мерах безопасности, о том, чтобы он, например, по возможности не появлялся на людях вместе с миссис Виккерс. Да через три дня весь Голвей-Хауз и так узнает, что они живут вместе. Разве не понимает Сарлинг, что в мире есть швейцары, почтальоны, прислуга и просто не в меру любопытные соседи?

На последнем листке под заголовком «ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯ» было написано:

Рейкс аккуратно согнул листки бумаги и положил их в нагрудный карман. Партия 3/93, серия ГФ 1. Здесь и не пахло теми аферами, которые проворачивали они с Бернерсом.

Он вышел из дома и купил топографическую карту. Артиллерийский склад был в Кенте, недалеко от Ротхэма.

Не успел Рейкс вернуться, как в квартиру вошла Белль с большим чемоданом в руке. Он отнес его во вторую спальню. Белль сняла пальто, переоделась в простое платье со старинной французской монеткой на груди.

— Если вы заварите чай, мы немного поболтаем, — сказал он. — Я бы хотел кое-что выяснить.

Когда чай был готов, Рейкс спросил:

— Куда вы ходили за вещами — на Парк-стрит?

— Да. Я живу или там, или в Уилтшире. Но мне почему-то было интереснее жить с ним в Сити.

— Вы спите с ним?

— Раньше это бывало. Теперь — нет. — Вопрос не вызвал у нее никаких эмоций, настолько старик был ей безразличен.

— Что у него с лицом?

— Насколько я знаю, в молодости он обгорел. Как это случилось, мне не известно.

— Как вы думаете, чего он добивается? Коллекционирует людей, потом их шантажирует…

— Мне кажется, все началось с бизнеса. Знаете, собрать о ком-то всякую грязь, а потом с ее помощью провернуть какое-нибудь дело…

— И вот теперь все это разрослось, стало чем-то еще?

— Пожалуй, так.

— Он, конечно, предупредил, что я стану вас расспрашивать.

— Да.

— И вы расскажете ему об этом?

— Да.

— Вы ведь хотели бы освободиться от него, правда?

— Да.

— Я тоже. Мы могли бы сделать что-нибудь вместе…

— Он предупреждал, что вы заговорите и об этом.

— Итак, каков ваш ответ?

— Я не знаю.

— Ну что ж, не торопитесь. А теперь перейдем к делу. Знаете ли вы об инструкциях, которые я получил?

— Нет. — Сейчас ей стало легче говорить с ним, хотя полностью смягчить свой тон она еще не могла. К тому же она подозревала, ничего другого ей не оставалось, что ему на нее наплевать. Он думает только о себе. Выйти сухим из любой передряги — лишь это заботит его.

— Досье. Могу я получить из них то, что захочу?

— Он разрешил, но непременно узнает, какими досье вы пользовались.

— Верно. У вас хорошая память?

— Да.

— Мне нужен человек лет сорока, англичанин, служивший в армии или на флоте. Который умеет носить форму и знает устав. Кто знаком с автомобилями и не слишком образован. Кто может постоять за себя в драке. Понятно?

— Да. Сегодня?

— Нет, можно и завтра. У меня в запасе две недели. Начнем с завтрашнего дня, значит на сегодня мы свободны. Вы хорошо готовите?

— Нет. Ничего у меня по-настоящему не выходит.

— Тогда приглашаю вас на обед.

— Это невозможно, — с ноткой тревоги возразила она. — Он сказал, что нам нельзя появляться на людях вместе.

Рейкс улыбнулся:

— «Минимальное появление» на людях он нам резрешил. Один раз это и есть минимальное.

Он встал и пошел к себе. Из спальни донесся его голос, приглушенный закрытой дверью:

— Для начали можно сходить в кино.

Белль выбрала «Звуки музыки».

Фильм полностью захватил ее. Несмотря на то что Белль умудрилась попасть в руки Сарлинга (а значит, совершила нечто такое, что вызвала его уважение — видимо, была в ней своя твердость и мужество), в душе она любила помечтать. С Рейксом ей будет легко. Возможно, Сарлинг глубоко ошибся, взяв ее к себе.

После кино они пошли в ресторан «Пастория» на Сен-Мартин-стрит. Им подали крабов, филе и бутылку «Шато Бейшевель», к которому он едва притронулся.

Потом, когда они брели по площади Лайцестер в поисках такси, Рейкс сказал:

— Завтра к десяти мне понадобится машина. Фургон. Возьмите на собственное имя, но нашего адреса не давайте. И лучше сказать, что фургон нужен, по крайней мере, на месяц. Я вернусь после полудня. Успеете ли вы приготовить досье?

Белль кивнула. Рейкс взял ее под руку и перевел через дорогу. «Наверно, думал он, — она все еще под впечатлением фильма». (На самом деле Белль говорила себе, что Рейкс любезничает, играет с нею, а это, конечно, значит, что он решил настроить ее против Сарлинга и переманить на свою сторону. И в то же время Белль наслаждалась его расположением к ней. Он умел развлечь и был внимательным, лишь изредка в его голосе звучала твердость, как, например, в разговоре о машине и досье. Она еще не знала, будет ли подыгрывать ему. Временами Сарлинг вел себя странно, но он был неглуп, располагал деньгами, властью и… умом тех людей, которые на него работали. Возможно, у этого человека нет шансов на успех в борьбе против Сарлинга, а ей во что бы то ни стало надо быть на стороне победителя. Нужно все обдумать. Так или иначе, еще не время принимать окончательное решение.)

Рейкс решил выпить рюмочку на ночь. В Девоне у него были десятки приятелей и знакомых, но после школы ему ни с кем не удалось сойтись достаточно близко. Бернерс стал его единственным другом. Они одного поля ягоды. Рейкс улыбнулся, вспомнив об их первом деле. Операции под названием «Международный спортивный справочник», которой они руководили из комнаты в Стрэнде. Список адресов знаменитых спортсменов они купили за несколько фунтов в почтовом агентстве. Напечатали биографическую анкету, которую спортсмен, желающий попасть в «справочник», должен был заполнить и возвратить с тремя гинеями вступительного взноса. Все это Рейкс и Бернерс разослали по адресам из списка. Просто и старо как мир, но уже через три недели они благополучно смотали удочки с тремя тысячами фунтов в карманах. Боже, отец перевернулся бы в гробу, узнай он об этом.

В начале одиннадцатого Белль вернулась на новой машине. Спокойная, деловая, без суеты, такие ему нравились. Уходя, он протянул ей двадцать фунтов.

— Купите себе подержанное обручальное кольцо. Я не хочу, чтобы о нас ходили ненужные разговоры. Поболтайте как-нибудь с привратником, заговорите о своем муже. Дважды в неделю посылайте сюда несколько писем. Нам обоим и каждому в отдельности, мистеру и миссис таким-то. Думаю, не стоит напоминать, чтобы вы время от времени меняли почерк и марки на конверте.

— О кольце я не подумала, а письма посылать уже решила, — сухо ответила она. — Написать вам что-нибудь приятное?

— Довольно и чистых листов, — рассмеялся Рейкс. — Простите за некоторую резкость, но ведь вы понимаете, отчего она. Ударить в грязь лицом никому не хочется.

Он поехал в Кент по дороге на Мейдстоун. Потом свернул вправо на Мереворт. В двух милях по правую руку виднелся армейский склад. Он стоял в маленькой рощице. С обеих сторон дороги деревья были вырублены на двадцать метров. Рейкс медленно проехал у ворот, заметил казармы, пожарные рукава и помпы, дорожки, окаймленные выбеленными камнями, увидел небольшой барак прямо у ворот. Въезд был закрыт, но никаких следов часового, никаких признаков жизни не наблюдалось.

Рейкс проехал дальше до кабачка под названием «Трактир на берегу», потом вернулся обратно. Отъехав метров сто от ворот, он проверил, нет ли на дороге машин, потом сбавил скорость и левыми колесами заехал в кювет, который близко подобрался к краю дороги. Нажав на тормоз, Рейкс развернулся, и задние колеса еще глубже зарылись в мягкую землю. Он открыл дверцу и заглянул под машину. Она здорово перекосилась и засела прочно. Проезжавший мимо грузовик затормозил, будто собирался остановиться, а потом помчался дальше. Рейкс обрадовался: сострадательные души ему сейчас не нужны. Он нагнулся над увязшим задним колесом, зачерпнул горсть земли, вымазал брюки, лицо и пошел к главным воротам полевого склада.

Он шел совершенно спокойно. Как всегда, в нем жила холодная, спасительная уверенность в собственных силах, отчего каждая его ложь казалась правдивой.

В комендатуре сидел пожилой человек в штатском. Рейкс объяснил, что застрял и хотел бы позвонить в гараж, вызвать тягач автосервиса. Мужчина назвал номер ближайшего гаража и указал на телефон. Рейкс снял трубку, одновременно постарался запомнить номер на диске. Услышав долгие гудки, он закурил сигарету, перебросился через плечо несколькими словами с комендантом, как бы невзначай рассматривая карту на стене. На ней были подъездные пути и склады, соответственно пронумерованные. Барак № 5 стоял у главной дороги в роще, третий слева, на нечетной стороне.

Рейкс наконец связался с гаражом и договорился, что они приедут и вытащат его. Положив трубку, он повернулся к коменданту, показал грязные руки:

— Здесь можно умыться?

Он уже знал, где. Судя по плану, уборная стояла у главной дороги между шестым и восьмым бараком. Комендант подсказал, куда идти, и Рейкс побрел по тропинке.

Он умылся в полном одиночестве. Из окна виднелся пятый барак: стоял напротив, фасадом к дороге. Простой врезной замок, самая обычная дверь, по обе стороны от нее — окна без ставен. Солдат в полевой форме проехал мимо на велосипеде, насвистывая песенку.

Рейкс вышел из уборной через заднюю дверь и обошел вокруг шестого барака, точно такого же, как и пятый. Сзади оказалась еще одна дверь. Вернувшись, Рейкс поблагодарил коменданта и пошел к машине ждать тягач.

Через полчаса он был в Лондоне.

Белль Виккерс уже все приготовила. На столе лежали три оранжевые папки, две фунтовые бумажки и монетка в три шиллинга.

— А это что? — Он кивнул на деньги.

— Сдача. — Она показала левую руку. На среднем пальце красовалось золотое обручальное колечко. — Вы обрадуетесь, услышав, как легко оно мне досталось. Правда, помощник ювелира шлепнул меня разок ниже поясницы. Он был, конечно, уверен, что я собиралась на грязный уик-энд. Сарлинг тоже заметил кольцо. Он весело расхохотался. По крайней мере, я так считаю.

— Купите на эти деньги дешевого бренди. Не хочу разбавлять «Хайнс» элем, — сказал Рейкс, на миг сбитый с толку ее поведением.

— Понятно. Теперь, раз мы поженились, придется экономить.

Он улыбнулся:

— Вас удивит то, чем мы займемся после медового месяца…

Он сел и взял папки. Кроме Бернерса (его можно пока оставить в покое) Рейксу нужен был еще один человек.

На другой день он поехал к этому человеку.

Джордж Гилпин бросил в костер старую покрышку и отступил назад. Резина лопнула, оплавилась и вспыхнула сильным, желтым от серы пламенем. Поднялись черные потоки маслянистой сажи. Через полчаса какой-нибудь сосед обязательно позвонит с жалобой. Так бывало каждый четверг, когда он разжигал костер. Ну и пусть. В гараже должен быть порядок и всегда найдется, что сжечь: коробки, ящики, старые покрышки, грязную ветошь. Сбоку вырвался длинный, похожий на саблю, язык пламени, изогнулся дугой, оторвавшись от остальных.

Гилпин смотрел на огонь, и радость светилась на его красном потном лице.

Из гаража — он был устроен под домом — вышла жена в голубом комбинезоне с вышитыми на груди красными буквами «Гилпин’з Гэрэдж». Большая волна дыма, поднятая ветром, заставила Гилпина отступить на несколько шагов. Он увидел жену. Кто-то, должно быть, уже позвонил.

«Ей идет даже комбинезон, — подумал он. — Фигура — вот, что у нее есть, фигура, которая, несмотря на одежду, так и кричит о себе. Мягкое, резвое, полное тело, местами даже слишком полное, словом, такое, какое составляет одно из удовольствий моей жизни».

Когда жена подошла к нему, он положил руку на ее бедро, потом обнял за талию. Ее жесткие светлые волосы щекотали его щеку.

— Кто там, старушка?.. Один старый олух протер ее до дыр. — Гилпин кивнул на покрышку. — Весь корд перемолотил. Только это и умеют.

— Да нет. Какой-то парень приехал. Интересуется машиной.

— Тогда скажи этому другу… Какой машиной?

— Фургоном «Зефир».

— Не худо бы его сбыть с рук. Ничего костерчик, а? Надо сжечь мусор. — Он сжал ее грудь. — Оставь мне этот кусочек на ночь, любовь моя.

Она хлопнула мужа по широкой спине и пошла обратно. Гилпин умылся, надел свой красный с белыми горошками галстук-бабочку и натянул пиджак. Чуть-чуть вытащил из нагрудного кармана платок и одобряюще кивнул зеркалу. «Старый добрый Джорджи, приятный маленький бизнес, в бумажнике всегда есть лишняя пятерка, которую можно просадить в пивной, напоить всех и познакомить с женой, но руки прочь от нее, нет, я вот о чем: на днях мы вернулись с Маджорки, где она местами сгорела на солнце… «Зефир», что ли? Сотни три с половиной выйдет, сам за него двести семьдесят рваных заплатил. На худой конец, триста тридцать пять и ни пенни меньше».

Он покачал головой, ворча на самого себя в зеркало: «Ты живешь слишком хорошо, Джорджи, слишком хорошо ешь. Тебе всего сорок с небольшим, а ты уже расплылся. Пиво, наверно».

У фургона стоял довольно приятный парень. Чистенький.

И не подумает, что его накроют на сотнягу. С такими нечего торговаться и ходить вокруг да около.

Иногда с ними сил никаких не было, некоторые торговались до последнего пенни, давали в придачу пару старых шагомеров и ружье, а потом спрашивали, нельзя ли купить в рассрочку.

Такие живут не по доходам, все хотят не отстать от других. Сегодня у одного появляется цветной телевизор, а завтра, глядишь, цветные телики уже по всей улице. Женщины обегают все магазины, лишь бы сэкономить пару пенсов, все перекошенные, целый день готовятся наорать на детей, когда те придут из школы. Да, жутко тяжелая у кое-кого жизнь, и ведь сами в этом виноваты.

— Мистер Гилпин?

Приятный голос, культурный. Такой за деньги в старости не купишь.

— Мое имя Смит. — Парень протянул руку.

Рад познакомиться с вами, мистер Смит. — Он быстро пожал ее. Неплохая машина, а? Вы вроде такую и ищете. Набегала немного. Мы-то с вами понимаем, как это иногда важно. Однако вам повезло, вы уперлись прямо в нее. Видите, как новенькая.

— Можно попробовать?

— Почему нет? Если хотите, то до Джон О’Гроутс и обратно.

Усмехнувшись, Джордж Гилпин снял с машины табличку с надписью: «Недельная плата — 400 фунтов. Сдавалась только один раз».

Смит сел за руль. Они отъехали. Гилпин разболтался. Обычно это делалось, чтобы отвлечь покупателя и что-нибудь от него скрыть. Но сейчас скрывать было нечего, он говорил лишь по привычке.

— Знаете, она побывала в одних-единственных руках. У директора школы в Уотфорде. Следил за ней, как за ребенком. Школа у него за углом, и он только раз в год брал машину на месяц и уматывал за границу. Большой путешественник. Спал сзади. — Гилпин хотел добавить: «И, наверно, каждый раз с новой французской шлюхой», но передумал — клиент был не тот.

Машина повернула налево (время от времени Джордж указывал направление) и наконец они очутились на пустынной площади. Кивнув в сторону пивной, Джордж сказал:

— Выпьем по кружечке? У них в «Двух пивоварах» отличное пиво.

— Неплохая мысль.

«Ага, значит с этим все в порядке. Не слишком задирает нос, согласен выпить с плебеем».

Они сели на скамейку в скверике у трактира. Джордж Гилпин поднял кружку, сказал:

— Ну, за нее.

— За ваше здоровье.

— Что вы думаете о ней?

— Довольно сносная машина. Но не за четыре сотни. — Мистер Смит улыбнулся и продолжил: — Если б я ее по-настоящему хотел купить, то дал бы триста двадцать — триста тридцать. Не больше. Да только мне она не нужна.

— Не нужна! Так зачем же…

«Кто он такой? Чокнутый или просто неуклюжий клиент, из-за которого я теряю время?»

— На самом деле я просто хотел спокойно поговорить с вами, без жены и вне гаража.

— Да?! О чем?

— О вас.

— Правда? — В нем уже заговорила осторожность. Никто на него накапать не мог. Гилпин был чист, как чист и гараж — об этом он позаботился с'самого начала. Но внезапно этот парень вселил в него беспокойство. Сидит тут как ни в чем не бывало в своем твидовом пиджаке, достает серебряный портсигар, закуривает и совсем не торопится.

— Вы раньше жили в Волвергемптоне, не так ли?

Джордж Гилпин решил не грубить, пока не узнает, что к чему.

— Точно. Я был чертовски хороший инженер. Да и сейчас не хуже. Какое у вас дело ко мне, мистер Смит? Знаете, время — деньги.

Мистер Смит согласно кивнул и сказал:

— Я думаю, вы помните бирмингемскую фирму под названием «Нардон Бейнс Лтд». Делает краски и лак.

— Что-то не припоминаю… Но я не очень-то знаю Бирмингем.

— А надо бы, мистер Гилпин. Еще там были фирмы «Харрис энд Лич» и «Уэст Мидленд».

Гилпин почувствовал, как в животе скисло пиво.

— Слушайте, к чему вы клоните, черт возьми?

— Вы были хорошим инженером, Гилпин. Ничто не валилось у вас из рук: ни моторы, ни часы, ни предохранители. И взрывчатка тоже. Все три фирмы, которые я упомянул, сгорели меньше чем за год. «Нардон Бейнс» была последней. С ней не все прошло гладко. Сгорело только три четверти здания. Сторож и пожарный погибли в пламени, но одна из ваших зажигалок не сработала.

Джордж Гилпин встал. В нем бурлило так много чувств, что он уже не замечал страха.

— Вы нарываетесь на грубость, мистер Чертов Смит. Не знаю я, о чем вы говорите, но уверен в одном: сейчас я отвезу вас обратно, однако если мы снова встретимся, я за себя не ручаюсь. Вы с ума сошли.

Мистер Смит покачал головой:

— Сядьте, на вас смотрят. В полицейском архиве в Бирмингеме все еще хранятся ваша малютка и протоколы с прекрасными отпечатками пальцев. Вы были прекрасным мастером, мистер Гилпин, и не верили, что сработанное вами может отказать — поэтому не надели перчаток. Вы чисты, я знаю, иначе я просто не пил бы с вами пиво, но стоит позвонить в полицию, и вам придется туго. Только вам, потому что человека, который нанял вас и работал с вами, уже нет в живых. Финкель его звали. Герберт Финкель. Вас заботило лишь одно: получить за три операции две тысячи фунтов, уехать на юг и открыть гараж.

Джордж Гилпин сел. Он был практичным человеком и знал, что после драки кулаками не машут.

— Вы играете с огнем, черт возьми, — пробормотал он. — Сколько?

Мистер Смит улыбнулся:

— Вы нужны мне на два дня, возможно, чуть дольше — после этого я заплачу вам пятьсот фунтов и забуду о вашем существовании.

— Вы заплатите мне?!

— Конечно.

— Ну уж нет. Лучше я заплачу вам. У меня хороший бизнес, прекрасная жена, много друзей. Я не хочу новых историй. И в самом деле, я сделал всего несколько таких шуток и думаю, что сглупил тогда, но ведь мне для начала нужно было немного наличных. Надеюсь, Финкель попал в ад.

— Вы сделаете для меня одно дело, мистер Гилпин. Поджигать на этот раз не придется. Все гораздо проще. А получите пять сотен.

Выхода не было. Гилпин это понял. Звонок в полицию — это конец, а никаких концов, черт побери, ему не надо. Ему отпущено еще немало лет, и он проживет их. Поэтому Гилпин спокойно сказал:

— Вы, пожалуй, победили? Что за дело?

— Поехали обратно. Потолковать можно и в машине.

Два часа спустя Джордж Гилпин сидел рядом с женой у себя дома в гостиной над гаражом. На столе стояла бутылка виски. Джордж снял пиджак, ослабил бабочку и расстегнул воротник.

— Вот что я тебе скажу, старушка: не знаю я ничего о нем и о деле тоже. Он позвонит, когда приготовится поставить меня под пули. Пока же мне приказано достать армейский «Ленд-Ровер», покрасить его в цвет хаки, нарисовать вот эти цифры и значки и немного пообтрепать. — Гилпин постучал пальцем по листку бумаги на столе. — Это Королевская артиллерия. Я опять попал в армию, черт возьми!

— Нет, нет. Ты ведь понимаешь, на что идешь?

— Конечно, понимаю. Я же не хочу, чтобы он висел у меня на шее до скончания века. Сначала одно дело, потом другое. Знаю я таких. Гилпина голыми руками не возьмешь. Он может заставить меня один раз, но второй — никогда.

— Джордж, будь осторожен. Как ты собираешься выпутываться?

— Черт его знает. Надо подумать. Все зависит от обстановки. Но я его прикончу, — осушив стакан виски, он толкнул его к жене, прося повторить.

— Тебе хватит. — Она покачала головой.

— Возможно. — Гилпин встал, подошел к жене сзади, провел руками по ее плечам, погладил пухлую грудь. — Не волнуйся, старушка. Джорджи займется им. — Он нагнулся и поцеловал в лоб. — Этот парень засел у меня в кишках, но одно прикосновение к тебе — и жизнь становится прекрасной. Здорово, правда?

В тот вечер Белль Виккерс вернулась домой чуть позже шести. Рейкс сидел у окна. Он кивнул, посмотрел, как она ушла в спальню переодеться. На смену гнезда вернулась, наконец, старая прическа.

Через несколько минут она подошла к бару и налила себе выпить.

— А вы не хотите?

— Пока нет, спасибо. Где вы были? У Сарлинга?

— Да, я отнесла досье. И еще нашла запирающийся гараж, куда можно ставить машину. Вдобавок там есть такая штука, ну, знаете, вроде лестницы, что спускается с чердака, когда дернешь за веревочку. Я заплатила за полгода вперед под фамилией Смит. Гараж у поворота на Эдгвер Роуд. Не близко.

— Ничего. Как там наш Фантомас?

Белль взглянула на Рейкса с изумлением и расхохоталась:

— Так вот как вы его себе представляете!

— Почему нет? Он ведь не настоящий. В жилах у него не кровь, а какая-то зелень.

— Он хочет узнать, кого вы выбрали?

— Неужели? А я и не собираюсь ему говорить.

— Значит, вы решили защитить этого человека на случай, если Сарлинг не сдержит свое слово?

— Возможно. А может быть, и просто так, черт возьми.

— И то, и другое, наверно. Но, насколько я вас знаю, вы склонны ко второму.

— Вот как вы обо мне думаете!

Она села и отхлебнула глоток.

— Время от времени. Я не против. Сама иногда такой бываю. Мы оба на крючке, а оттого обидчивы и капризны.

— Если спросить, как он подцепил вас, вы ответите?

— Не сейчас. Может быть, потом. А вы — вы бы рассказали?

— Нет. Вы и так знаете обо мне достаточно. Я настроился жить так, как жил, — вдруг появляетесь вы со своим запечатанным конвертом. В Девоне осталась моя настоящая жизнь. А это, — он встал и обвел жестом комнату, — это кошмар. И он не кончится до тех пор, пока есть Сарлинг и его досье.

— И светокопии.

— Где он их держит? За городом, в Меон Парке?

— Да.

— Вы когда-нибудь думали оставить его… просто исчезнуть?

— Наверно, думала. Но у меня не выйдет. И я перестала размышлять об этом. Рано или поздно он умрет.

— Богачи живут долго. У них есть деньги, они покупают время у докторов, покупают слуг и места под солнцем. Смерть кое-кого нужно ускорить.

— Я не… да вы что, серьезно?

Он повернулся, возвышаясь над ней. В ее руке, в руке с обручальным кольцом — широким тусклым золотым ободком — серебрился от маленьких пузырьков тоника стакан джина. Иногда одна речь ее, все эти «ну, вроде» и «возможно» раздражали Рейкса, ему даже смотреть на нее становилось неприятно. Но такие мысли придется заглушить. Она ему нужна.

— Вы поймете, насколько я серьезен, — ответил он. — Думаете, Сарлинг не знает, что я за человек? Он сам вам обо мне говорил, не так ли?

Она не ответила. Рейкс опустил руку, взял ее за подбородок, крепко сжал его и повернул к себе:

— Разве нет?

— Да.

— Что ж, тогда давайте начистоту. Я хочу убрать его. Но убрать — это мало. Мне нужны досье и их светокопии. Я хочу увидеть, как они сгорят. Бессмысленно убивать Сарлинга, не завладев ими. — Он улыбнулся. — Вы настолько влюблены в свою золотую клетку?

— Она не так уж плоха. Особенно сейчас, когда он не заходит в нее и не пристает ко мне. Вы ведь шутите, да?

— Что хочу его убить?

— Нет. Что думаете, вроде я… помогу вам, что ли?

— А почему бы вам и впрямь не помочь? Ведь это же очевидно. — Рейкс по-настоящему удивился. Белль поняла это. Ей вдруг стало жутко: она увидела его, такого высокого, твердого, воплощение здоровья и силы, слушала его речи о смерти — нет же, господи, — об убийстве так, будто обсуждался распорядок дня. Получив досье и светокопии, он убьет старика. Раздавит как муху.

— Но это же убийство, — возразила она с тревогой.

— А вы хотите служить ему до самой его смерти? Он и сейчас уже немного не в себе, а может стать еще хуже. В конце концов вы попадете в такую переделку, которая уничтожит вас. А я не потребую от вас многого. Только некоторые сведения.

Он стал готовить себе коктейль. Она не сводила с него глаз. А ведь Рейкс прав. Сарлинг и впрямь изменился за последнее время. «Господи, ты же знаешь, я хочу стать свободной. Но убийство — плата слишком высокая даже за свободу». Они по-разному относились к собственной независимости. Рейксу она была дороже всего, он не заботился, сколько за нее заплатить и что ради нее сделать. Истоки этого крылись в его уме, самоуверенности и твердой убежденности в своих силах. «Зачем, — думала она, — протянула я руку и впервые украла из универмага мешочек с пудрой? Первый бесчестный шаг, а я — в блаженном неведении о том, куда он может завести».

— Что мне придется делать?

— Почти ничего.

Рейкс провел по ее подбородку тыльной стороной ладони. Он нарочно пытался повлиять на нее. Белль это понимала. В глубине души она даже хотела этого… у нее не было ничего, никого… одно лишь страстное, выворачивающее наизнанку желание сдаться кому-нибудь, тому, кто возьмет ее, заслонит собой и успокоит.

— Прежде всего нам надо поверить друг другу, — он подарил ей теплую, отгоняющую страх улыбку. — Отдать себя в руки другого. Разумно?

— Ну… да.

— Значит, вы согласны?

— Я не знаю. Что я еще буду делать… то есть кроме преданности вам.

— Немногое. Это может стать началом вашего освобождения. Не подумайте, — усмехнулся он, — что я заставлю отравить его молоко или всадить ему нож в спину. Ничего подобного и в помине не будет.

Она вдруг вскочила, расплескав через край джин:

— Я не хочу больше слушать вас. Вы же рассуждаете об убийстве!

Он пожал плечами:

— Простите. Я не хотел вас огорчить. Забудем об этом. Сходите, замойте пятно на платье.

Она взглянула на след, оставленный вином, потом ушла в спальню и закрыла за собой дверь.

«Ничто не приходит легко и быстро, — думал он. — Подозрительно всегда то, что достается без труда». Но она пойдет его путем. Эта вспышка — уже что-то новое. Ей нужно дать время свыкнуться с мыслью об убийстве. Она придет в себя, она поможет ему, и Сарлинг погибнет… а потом и она тоже. Его поместье, первородное право, женщина, которая жаждет родить детей, зачатых им, его судьба выступили в мыслях Рейкса ярче всего остального. Один лишь Сарлинг стоял у него на пути.