Проходная пешка

Глава 7

Три дня мы ехали по типичной «сельской местности» — деревушки, крупные и помельче, городов не было. Я уже освоил немного географию — ехали мы, выходит, по югу Валашского княжества, параллельно горному хребту Сен-Ирре — где-то по этим горам, протянулась граница Валаша с Союзом. Земли Союза неширокой полосой предгорий уже по той стороне хребта тянулись вдоль берега моря. Отсюда добраться в Союз мало реально — дорог через горы нет, только тропы — царство горцев-проводников и контрабандистов. Я полушутя спросил Кэрра — как оно мол насчет..? Он скривился и пояснил — возни много, толку мало… если не брать совсем уж… эдакое. А неприятностей можно много нагрести. В горах в верховьях рек недавно князь развернул работу — что-то там мудрит по водоотведению. Ну и войск местами хватает — горцы нет-нет да и нападают на рабочих. Предгорные тейпы уже давно в общем усмирены, даже в войсках имеются горские части — тоже своеобразные, то отчаянно храбрые и преданные — то оставляющие поле боя без приказа и устраивающие бунты. А вот высокогорные — те «условно усмирены». Местами если прямо говорить — идет тихая такая война — княжий спецназ гоняется по заросшим лесом горам и каменным осыпям за группками горцев, горцы устраивают засады, военные экспедиции выжигают и взрывают горские непокорные селения, горцы нападают на лагеря, казармы и рабочих… В общем, знакомо и понятно. Конечно в таких районах тащить контрабанду черевато — можно нарваться и на горцев, и на егерей — а итог будет одинаков — пристрелят на месте скорее всего, или если поймают солдаты, то под суд — и на каторгу. А те районы, где было потише — они находились совсем в диких местах, где толку от затеи с контрабандой без всякого… совсем эдакого… вроде травки или рабов (работорговля тут вполне официально имеет место, но налоги и пошлины на это — очень велики) получается нерентабельно. В общем — тут пока выходит честно жить — проще и выгоднее. Ну и отлично — буде надобность, нечестно я всегда успею, нам оно не привыкать, это никогда не поздно.

Путь наш лежал в Рисское княжество, весьма обширное государство за рекой Сильной. Так я понял — не очень дружественное Валашу. Но прежде чем мы доберемся до Рисса — а прошли мы от силы полпути, мы пройдем через княжество Свирре. Не очень большое, по форме эдакий треугольник, ограниченный рекой и двумя хребтами — и вот между ними, на стыке, и пролегал, собственно, единственный годный путь из Валаша в это княжество. По словам Кэрра (и кстати — сведениям из учебника — да-да, снова сам без помощи прочел главу и почти все понял!) — горные хребты практически непроходимы — по крайней мере — в военном плане с этой стороны Свирре было прикрыто надежно. На единственном шоссе, проходившем по ущельям и перевалам — были созданы мощные укрепления, способные долгое время удерживать крупную армию. Впрочем, это не спасло Свирре — как я понял, из-за каких-то, сложно объяснимых пока для меня династических интриг — княжество это на данный момент являлось сателлитом Валаша — а по факту уже было оккупировано валашскими войсками. Крепости не спасли — без единого выстрела обошлось, разве что мятежи в столице были, да быстро кончилось. Тоже, правда, неспокойное место — не поймешь толком — князь валашский себе прибыток поимел, или лишнюю головную боль. Кэрр еще намекнул, что не только династические зигзаги там сыграли роль — церковные какие-то сложности там вписались, а еще свиррский князь и с финансами что-то напутал, задолжался — да не кому-то, а тому самому Риссу — ну и дабы не дать соседу усилить влияние — Валаш и захватил Свирре фактически. Политика, мать ее разэдак.

Попутно выяснилась смешная деталь. В Свирре, наподобие как в Валаше с «полукняжескими», ввиду нехватки финансов — тоже выпускали монеты «идентичные натуральным». Только тут пошли еще дальше — старый князь велел чеканить монеты из меди, и покрывать серебром. Ну, прям как наш аглицкий Генрих-какой-то-там, с шиллингами. И итог был такой же — у Генриха, правда, на чеканном профиле первым истирался нос — отчего его и прозвали «Старый медный нос»… да вот тутошнему старому князю не столь повезло — на довольно крупной монете отчеканено изображение его конной статуи (кстати — в честь того, что в очередной пограничной заварушке с Валашем Свирре успешно отбился) самой выступающей, а оттого и самой истирающейся частью оказался лошадиный зад. Так и помер князь с устойчивым прозвищем «Медная жопа», хоть и прекратил вскоре чеканку таких монет. Они и до сих пор — нет-нет да и попадаются в обороте, ценясь едва в треть номинала.

В общем, довели Свирре кабаки и бабы до цугундера. Ну, тоже не новость, бывает.

По пути порасторговал все по мелочи из награбленного, переведя нажитый, в соответствии с классиком, несправедливым и преступным путем начальный капитал — в товары. То, что с кузни вез, да тут у крестьян набрал всяческого: кож разных, в одной деревне — по совету Кэрра — очень красивой и изящной глиняной посуды прибрал, да в другой льняной нити.

Вполне можно продолжать жить нетрудовыми доходами. Не сказать, чтобы мне торговля особо сильно нравилась — но пока придется так. Впрочем, без иллюзий — это все так удачно только благодаря советам Кэрра. А так я в особенностях местного рынка не разбираюсь, тонкостей не знаю. Так что — доберемся до того Рисса, а там посмотрим. Можно, правда, напроситься к Кэрру в помощники а то и компаньоны, да только не особенно тянет что-то. А вообще — посмотрим. Деньги мне тут пока всерьез не нужны, по потребностям на сей момент — так и вовсе ни к чему, планов у меня никаких серьезных нет, да и несерьезных — тоже. Так что зарабатывание денег на сей час имеет больше эдакий спортивный интерес. Тратить — все одно некуда. Кэрр, кажется, отметил эту мою незаинтересованность — не понравился мне один мясник, что сторговывал красивую керосиновую лампу — ну, просто не понравился — я ему ее и не продал. А потом отдал кому-то да еще и пятак медью скинул. Ну, вот так вот — рожа мне его не глянулась. Здесь вам не тут — фиг вам а не клиент всегда прав. В общем, раз я сейчас вполне себе «купечество» — то и замашки вполне имею право завести купеческие — с самодурством и прочим. Кэрр все это видел, но ничего не сказал пока что.

На четвертый день приехали в довольно крупный город — райцентр Фульрих. Серьезный такой город, надо сказать, окружен предместьями, перемежающихся с фортами, опирающимися на систему каналов — Кэрр отметил, что эта система довольно распространена, на равнине так часто строят. А что, разумно — вроде знаменитых Кенигсбергских фортов что-то. Каналы широкие, с отвесными стенами, с узкими мостами — наверняка ведь и минированными, да под прицелом фортов и прочих укреплений. Сами форты в набережных каналов или на островках. Случись что — взорвут мосты и будут отсиживаться — и так просто не возьмешь… А Кэрр говорит — тут войск много стоит, эт вроде как штаб Валашского Южного военного округа.

В сам город мы с телегами не поехали — Кэрр повел сдавать товар — тут, для обеспечения нужд военных — были и пороховые заводики, и ткацкие фабрики, и всяческие обувные и прочие мастерские куда я удачно сбагрил и лен, и сапожные гвозди, и кожи. Очень недурственно наварился — куда как более трех процентов, и вовсе без необходимости идти на преступления. Ну, ничего, пусть основоположник марксизма не переживает — я, если что, потом отработаю, все сразу и оптом — а пока и так неплохо.

Вечером встал вопрос — куда тратить деньги? Прогуливать как-то не хотелось, да и устал немного за день. В центр Кэрр не рекомендовал идти, да я пока и не рвался. Решил заняться шоппингом, то бишь прибарахлиться. Для начала Керр свел меня в лавку, и там я прикупил себе к бульдогу наидешевейших патронов, много. Целый деревянный ящик. Чем несказанно обрадовал торговца. А обошлось мне это недорого вовсе, по моим-то деньгам на сейчас… Кстати сказать — продали-то патроны все же Кэрру — тот какую-то бумагу предъявил — я потом уточнил — здесь, оказывается, свободно продают оружие только дворянам, да по разрешениям, княжеской стражей выдаваемым, ну и еще как-то там. Кэрр сказал, что не везде так — в Риссе, например, всем подданным кроме совсем низшего сословия — причем определяют чисто по виду, а в Союзе так и просто свободно. Ну да главное — купил припаса. Будет теперь чем вместе с Лами тренироваться. Но пока правда по стрельбе из револьвера мне даже до уровня Лами далеко, а уж Бэзо и тем более Кэрр — и вообще для пока недосягаемый уровень. Правда, из винтовки я все же получше стреляю. Лавка оружейная, кстати сказать, не поразила воображение богатством ассортимента. Несколько всяких бульдогов, ружья, ножи. Ну и патроны, да припасы для снаряжения. Кэрр пояснил — в Валаше так нормально — в центре города есть магазин побогаче, да только все равно не сильно лучше и интереснее. Прикупил там еще нож — в кожаных ножнах, короткий, широкий и с толстым прочным лезвием, с удобной деревянной рукояткой, и очень острый. Пусть будет на поясе, благо тут, в отличие от револьверов — ножи носили невозбранно и крестьяне и горожане. Не все, но и не сказать что редкость — человек с ножом. Правда и с кобурами видать нередко — но сплошь «из благородных» или «на работе» — охранники какие, или еще как. Так просто нельзя — полицейский может потребовать разрешение, и если нет такового — то и арестуют. Потому я револьвер вообще ношу только если с Кэрром куда идем, а так — запихиваю от греха поглубже в недра телеги. Правда что сказать — пока вроде как он мне и не сильно нужен — Кэрр места для постоя выбирает тихие, приличные, так что и без этих железяк вполне обходимся. Ну а за городом — другое дело, да и то пока Бог миловал от всякого.

После оружейной лавки посетил «с внезапной инспекцией» небольшой рынок — на предмет одежды и обуви. Из награбленного у меня осталось не так много — в основном все пораспродал, отчасти — чтоб не осталось никаких «улик». Оставил только брезентовую куртку и штаны, несколько смен белья, да одни сапоги. Но, вот например — в город выйти если бы надо — и то не в чем. Непорядок. Пошел один, Бэзо играл в карты, Лами заводила новые знакомства с ребятней, Кэрр куда-то засобирался и ушел — а я решил пройтись сам по себе. Походил по рынку, набрел на обувной ряд. Однако, чего тут только нет — и всякое «бюджетное» — самые натуральные сабо, тряпочные и кожаные сапоги и ботинки на деревянной подошве, какие-то непонятные не то лапти, плетеные из кожи, не то сандалии… А вот самые натуральные вьетнамки — только на кожаной подошве. А вот такие же на веревочной. А там и совсем для бедных — на деревяшке. Дальше «стандарт класс» — похожее, но чуть посерьезнее и покачественнее — выбрал тут эдакие высокие кеды на толстой кожаной подошве, верх тряпочный, а подошва вполне себе. Вроде облегченных берцев, а если штаны навыпуск — то и под ботинки сойдет. И легкие. На сухую погоду, да так прогуляться куда — в самый раз. Рядышком башмаки всякие, типа с пряжками… только тоже какие-то слишком простые и утилитарные — из тряпок, иногда с кожаными вставками. Не, обойдусь пока. Подумал и прикупил себе легенькие вьетнамки на веревочной подошве. Пригодятся.

Дальше пошел уже местный «люкс» — кожа, сапоги и ботинки, все серьезно и солидно. Но и ценник… Ну, а зачем мне пока что еще одни сапоги? Обойдусь пока… Вот ботинки с пряжкой… хороши, но под них и костюм надо. А стоят так и вообще. Нет уж, обойдусь також.

Потом пошел в одежду. Приглядываясь потихоньку по сторонам, выбрал «типичный прикид» — жилет простой, не кожаный, тряпочный, но с карманами, коротенький — тут это очень распространенная одежда. Прикупил несколько рубах — серых и песочного цвета, не особо марких. Тут вообще с цветами довольно просто — серое, беленое или песочное — самое простое и дешевое, а все цветное — уже дороже. Да и не так много его. Ну, ясно — рабочий район, тут в основном что попроще берут. Штаны — не, ну точно — надписи не хватает, «абибас» — а так глянуть — ну один в один дешевые китайские спортивки! На завязочке, с не тянет… О, смотри-ка! Натурально, джинсы! Только что не синие, а серые, похоже как совсем не крашенные. А вот и окрашенные, но снова песочные, или черные, точнее темно-серые. Ну вот их и возьму — и немаркие, и крепкие, и выглядят более-менее прилично. Материал прочный, швы вполне себе добротные, пуговицы медные — вещь надолго.

Шляпа? Не, не нравится. У меня из награбленного есть шляпа, на манер зюйдвестки, что ли, на непогоду сойдет, а так тут простородье ходит и без шапок зачастую. Ну или потом куплю себе берет, тут это тоже любят, благо я начал обрастать щетиной — буду косить под Че, хоть никто и не оценит. А можно еще и картуз купить. Тут так тоже ходят. Ну, картуз-не картуз, а эдакие смешные фураньки. Посмотрим, пока не знаю чего лучше.

Прикупил еще широкий, добротный ремень, и парусиновый кошелек-подсумок, навроде напузника — а что, мне так оно очень даже и привычно. Пришел обратно на постоялый двор, переоделся, вышел к вернувшемуся уже Кэрру — тот очень одобрил — говорит, на человека стал похож! Но рекомендовал все же докупить головной убор — мол, если поприличнее город, то без шапки — не кулюторно. Пошли снова, вместе с Бэзо, он хотел себе тоже что-то прикупить.

Как раз пока мы собирались, заголосили гудки — ага, конец работы.

Почти сразу как вышли, попали в круговерть возвращавшегося с работы народу. Тут и хмурые пожилые (или выглядевшие такими?) дядьки, с какого-то химического производства поди — вон все в ожогах и кашляют — красильщики что ли или еще чего? Веселые девки-ткачихи, озорные и крепкие, веселые парни, не семейные, охотно заглядывавшие в кабаки, выстроившиеся вдоль протянувшейся от массива фабрик к рабочему поселку широкой улицы. Здешний районный Бродвей. Навстречу им нередко шли домашние, несколько раз наблюдали как жены с детьми и без отлавливают своих мужиков, стараясь успеть до того, как они завалятся в кабак. А вот тут не успели — двое подростков бережно ведут домой уже тепленького папаню. Вот румяные молодухи отчаянно флиртуют с усатыми крепкими парнями, вот где-то уже скандалят а чуть поодаль и драка началась. Нормально, жизнь кипит. Я все присматривался к людям. Тут типажи уже несколько иные — хоть Кэрр и говорит, что далеко этому городу до союзных, но и то не сравнить с деревнями и захолустными городками. Хоть и не самый крупный, но промцентр. Эти вот все — пролетарии… а это уже другого сорта народ. Одеты все не как в деревнях — почти все обуты, босых очень мало, в основном босы пропойного вида доходяги. Хоть обувь тут и не дешева, да видать хоть и на окраине, а в городе босиком ходить неприлично. Прикид у всех в массе опрятный, эдак на европейский манер, правда с каким-то оттенком вполне современного утилитаризма. Брюки в основном — джинсы и похожего покроя что-то, рубахи, жилеты и пиджаки-куртки, вроде френчей. Надо сейчас кроме шапки такой посмотреть, если что — не в брезентухе же в люди идти, мало ли непогода какая. А вот действительно без головных уборов немного — все так или иначе в шапках.

Женщин, кстати сказать, видел только в платьях. Ну или в юбках, в общем, не в штанах. Не принято это тут — женщин в штаны рядить. Правда, юбки не очень длинные, чуть ниже колен. И всякие косынки и платки, да чепцы или как там еще эти головные уборы зовут? Но все одно это как-то так, старомодно выглядит, конечно. Однако не сказать чтоб мне так не нравилось — вполне ничего так, очень даже симпатично выглядят барышни, а иные и больше сказать, да.

Вот местные «синие воротнички» идут, похоже. Наособицу держатся — и одеты несколько иначе, кожа, цепочки от часов видны, шляпы фасонистые, башмаки начищены, и разговаривают промеж себя. Трудовая интеллигенция штоле? Такие в кабак не ходят… ну, или не в здешние кабаки, наверное.

В общем, выглядело все, эдак… ожидаемо, да. Хотя и удивлял несколько этот самый утилитаризм — больно уж проглядывает иногда. Мало всякого украшательства, вышивка иногда мелькнет разве, у женщин бисер, еще что-то такое, незначительное, и то немного. Ну, работяги, чего взять. Сумки еще как-то царапнули глаз — много кто идет с эдакими котомками через плечо, что само по себе и ничего необычного. Да только сумки вызывали стойкую ассоциацию с противогазными — один в один вид. И смотрю такие же как у меня подсумки на поясе у многих. Кстати сказать в подсумок вполне влез и револьвер, практически незаметно. Бульдог-коротышка, он хоть и крупного калибра, в ствол мизинец мой поди влезет, а сам не широкий, барабанчик диаметра небольшого, и всего пять патронов, да стенки не толстые — патроны не шибко мощные. Что в общем и хорошо — человеку того патрона хватит, а револьвер потому компактный. Вот и помещается удобно. Словно под него это отделение и сшито… хотя… может и не «словно», а именно под него. Я пока примерял, засунул, да и не выложил, а как увидел, что Бэзо свой берет — так и не стал выкладывать. Бэзо сказал — тут полиция появляется редко, обычно только если облава или волнения какие среди рабочих. Ну, понятно — где пролетариат, там и волнения. Главное, не попасть под раздачу — а так пусть себе волнуются и усмиряют, мне до того дела нету. Хотя Бэзо говорит — бунтуют в основном по пьяни да если кто разорится и уволит рабочих, а сейчас не до того, фабрики работают — в воздухе давно войной попахивает вовсю.

Прошли весь здешний Бродвей, и купили таки берет — Бэзо помог выбрать, подсказав, какой идет к костюму — как я уже понял, цыган был весьма неравнодушен к всяческим таким вещам, вроде моды и имиджа. Он просветил меня, что в Союзе местами модно носить не только береты, но и кепки — а вот тут эта мода не прижилась. Ну и ладно, а то понимаешь… адидас, семки, кепка… это мы всегда успеем. Хотя — у кого тут просить сотовый на поговорить? Нету тут сотовых, нету. И никакого «А если найду?» Не найдешь, да… Тут и часов-то у многих нету, «скока время» спросить не выйдет. Только «покурить», да… А зачем мне его покурить если я некурящий…

Это я уже думал, потягивая дрянное вино из глиняного стакана — мы с Бэзо на обратном пути завернули в какую-то тошниловку, и я обменял пару медяков на стакан вот этого пойла. Зря. Невкусное здесь вино. Не нравится. И вот эти шалопаи, глядя на которых я и вспомнил юность золотую — тоже мне не нравятся. Мутные ребятки. И на нас косяка давят конкретно. Точнее говоря — на Бэзо больше, меня как-то не особо замечая — что в общем тоже напрягает — мы же вместе пришли, разговариваем — а им так, словно и нет меня. А Бэзо, раскрасневшись после уже второго стакана (а он и днем еще вполне себе подрасслабился) знай заливается как он в каком-то Римме очаровывал местное население. М-да… Интересно, а как тут драки начинаются?

Но драки таки не случилось — Бэзо пошел было за добавить, я его нагнал, вроде как тоже заказать, и шепнул мол — вон те парни мутные. Цыган, надо отдать должное, как заправский шпиен из книжки, глазом не моргнул, но уронил медяк, и долго пьяно его ловил по полу, естественно ухитрившись посмотреть куда надо. А потом мы заказали еще вина — и пошли в уборную. Уборные тут, надо сказать, сколько пришлось видеть — вполне себе цивилизованно устроенны, и вообще отношение к гигиене — как-то серьезнее, чем мне казалось бы, должно быть. От Кэрра немного узнал, что и медицина тут — на высоком уровне. Не везде, конечно, есть врачи, но в более-менее приличной деревне фельдшер найдется, а уж в городе госпиталь всяко есть — и лечат серьезно. Хотя и не дешево. Ну и армейская медицина на высоте. Опять же — противоядий всяких много. В общем, пошли мы посетить санузел — а глиняные стаканы с вином оставили на прилавке — мол, сейчас заберем. Как и рассчитал Бэзо — это притупило внимание мутных ребят — ну а мы, как и положено — через кухню, быстренько, килечкой — и на улицу, а там деру.

Через полминуты где-то сзади услыхали свист и ор — спохватились, болезные. Да мы уж далеко. Правда, заплутали малость, влезли в какую-то речку, или один из тех каналов оборонительных, а может еще какое гидросооружение — промочили ноги и перемазались в тине. Потом вылезли на огороды — забрехали собаки, я даж револьвер нащупал — еще не хватало. Но, видно, собаки здесь правильные, ученые — лают громко, но лезть под пинок али дрын не торопятся. Тутошний пролетарьят завтра по воскресенью поди нажрется, и попрет ходить напролом, а псины привыкши. А то может кто и сегодня начнет, чуть попозже. Нам в след пару раз летели ругательства, с пожеланиями всякого нехорошего, а разок наоборот кто-то поприветствовал — тоже видать уже гулеванил. Потом вылезли на пустырь, спугнули кучку каких-то темных личностей — Безо шепнул, что поди воры, что белье тянут с веревок. Ну, как говорится — почувствуй себя Малышом и Карлссоном. Кругом, кругом — да и вышли в «чистый» квартал, где была наша гостиница. У одного фонаря встали, почистились, привели себя в порядок — да и айда к Кэрру.

Кэрр, выслушав, остался сильно недоволен. Мутные ребята оказались личностями непростыми — вроде как, местные бунтовщики, радетели за блага для рабочего класса.

Точнее говоря, не местные — тут, в Валаше, с рабочим классом не особо — даже в этом городе не сильно развита промышленность. А вот в Союзе, там да — там бывает всякое — рабочие там квалифицированные, потому и начинается всякое. А эти мутные — как всегда в таких делах бывает — сами нифига не пролетарии, но за рабочих болеют… ну и с финансовым интересом. Как же без этого — без этого никакая классовая борьба невозможна, это даже мне понятно. А уж в местных реалиях — и совсем невозможно.

Ну, вот, в общем — эти самые интересы им цыган и оттоптал. Вульгарно кинув одну из ячеек, или как оне там у них зовутся. Да и слинял подалее, тем более что в Союзе на него и у властей розыскной лист есть — он человек аполитичный, и кидал без классовой розни. Всех подряд. Чем просить и унижаться…

Да только и тут земля, сцуко, круглая. И ужасно тесная. И главное — очень не вовремя.

Кэрр еще подумал, и велел собираться. Собрались быстро, но поехали недалеко — через две улицы в почти такую же маленькую гостиницу — а то и сказать — просто очень аккуратный постоялый двор. Бэзо при этом переезде было не узнать — обзавелся шикарной седой бородой, сгорбился и кашлял. Ну да — так оно и бывает, когда старые хвосты вылезают. Он и вообще старался не мелькать, сразу юркнул в клетушку и затихарился.

Вечером я продолжил обучение.

Разбирался со здешней системой мер и весов. Надо сказать, не особенно сложно. В целом система — дюймовая. Дюйм — ну, рулеточку я «изоттуда» не прихватил — но на глаз — двадцать пять миллиметров и есть. Только никто тут конечно, тех миллиметров не знает. Это я для себя прикинул. Линия — десятая дюйма. Винтовки, как глянул в взятом у Кэрра справочнике-каталоге оружия — трехлинейные, армейские револьверы — четырехлинейные, гражданские бульдоги — обычно в четыре с половиной линии. Метр здешний (или ярд?) — сорок дюймов. Правда, полно и старых единиц — и пядь, если перевести на русский — семь дюймов, и фут — двенадцать, и шаг — четыре пяди, около семидесяти сантиметров. Кстати сказать — оружие по-разному сделано — кто прицелы под шаги, кто под метры. Это только пушки тут все почти под метры. Дальше идет здешняя верста — восемьсот метров. На море, правда, меряют иначе — там, если перевести, мили и кабельтовы — ну и понятное дело — от длины дуги градуса долготы, так и есть — тыщавосемьсотскокатотам метров. Моряки — они везде такие моряки.

С мерами веса мне бы разобраться было сложнее — если размер я еще могу прикинуть на глаз — то вес эдак — уже сложнее. Но — тутошняя система оказалась не сложной. Фунт — приравняли к кружке чистой воды. Если так прикинуть — выходило наверное четыреста грамм. Плюс-минус мне не важно. Сотая фунта — золотник, что ли, если так прикинуть, или как там правильно назвать? — грамма четыре. Вот винтовочная пуля — два золотника, револьверная — три, три с половиной. Совсем мелкая, в основном для ювелирки и драгмета мера — гран, что ли — одна восьмидесятая золотника. Полистал еще справочник оружейный — удивился. Выходило, патрон к винтовкам тут — можно сказать «промежуточный». По навеске пороха, весу да скорости пули — саму малость помощнее нашего к калашникову старому. Ну, с другой стороны — отчего нет? У нас-то такие появились еще в девятнадцатом веке, как охотничьи.

Ну а крупнее фунтов — пуды. Как и положено — сорок фунтов — шашнаццать кило. Тонны тут тоже свои — пятьдесят пудов, восемьсот кило. Да и ладно — просто запомню, мне такие значения вряд ли понадобятся. Артиллерия тут, надо заметить, меряется не по калибру — а «двухфунтовая, однопудовая» — по весу снаряда. И оттого в калибрах и снарядах — разброд и шатания. С удивлением узрел в справочнике минометы. Ну или точнее по-местному — «бомбометы». Впрочем, у нас миномет бомбометом тоже долго называли. А эти и есть натурально те самые бомбометы — как легкие пушки, на колесах, с лафетом, хотя и коротким и с мощной плитой. Да еще зачастую и со щитом. Заряжаются не со ствола, а с казны — навроде как наши тяжелые минометы, эдак переломкой. Только стреляют они и навесом, и настильно — правда, нарисована картинка — наводчик целится, а остальной расчет сидит на опорной плите, вцепившись как коты в чемодан, все шесть человек. А вот мины — вполне приличного вида, обычные. Калибра, кстати сказать, невеликого эти бомбометы — три-четыре дюйма, больше редко, пятидюймовые только в крепостях, стационарно. Но вот чего нет — так привычных минометов «треногой». Не додумались, выходит. До ракет додумались — а до такого — нет.

Ракеты надо сказать, тоже специфические. Тоже лафет с колесами, навроде обычной пушки — а на нем ствол-пусковая. Вроде как и не поймешь — то ли ракетница, то ли безоткатка. Есть и залповые, но калибра малого, три дюйма — на том же лафете пакет из двенадцати трубок

Иттитска сила! А вот натуральный гранатомет! Типа американского, как его там — здоровенное ружье, переломка, с коротким стволом. Полтора дюйма, фунтовая граната, или четверть фунта картечи. ВнушаетЬ. Да, что-то тут местами совсем не так как у нас…

Ну, на последок, разобрался с мерами объема. А то ведь — если не знать например, в питие меры — то плохо. Можно ж выпить меньше. Ну, в технических всяких расчетах конечно пользовали дюйм-куб и метр-куб, оно понятно. А в быту — система тоже оказалась простой и утилитарной. Кружка — фунт воды — выходит, около четыреста миллилитров. Четверть кружки — ну, как перевести — чарка, стопка? Сто грамм, оно и в Африке сто грамм… тока где та Африка. Больше кружки — ведро. Полпуда воды, восемь литров. Пять ведер — бочонок. Малая бочка — пять пудов воды — восемьдесят литров, большая — вдвое больше.

Заучил, благо не сложное все — да и задумался. Мир тут какой-то… неравномерный. Непонятный местами, и неправильный. Какой-то диссонанс. То ли слишком развитый местами — для здешнего малолюдства. То ли слишком малолюдный для уровня развития. Может, это просто здесь, в Валаше так? Аграрная, отсталая страна… а в том же Союзе все иначе? Посмотрим…

Утром Кэрр сказал, что раз Бэзо попалился, то в город с ним пойду я. Какие-то у него интересы тут были серьезные, раз сразу не уехали. Связываться с этими бунтарями отчего-то Кэрр не хотел, но и дела доделать надо. Старательно подобрали мне прикид — Кэрр объяснил, что играть я буду роль его охраны, да собственно и не роль вовсе — просто дело будет сидеть в уголке и приглядывать, как бы чего не случилось. Нацепил я на себя кобуру с коротким военным револьвером, Керр выдал мне короткий черный плащ — тут у купеческих охранников такая плащ-накидка — вроде профодежды. Новый берет на голову — ну, вполне брутальный видок. Рожа-то небрита, решил пока что отрастить усы аль бороду.

Кэрр же оделся «с претензией», эдак с шиком и напоказ — правда, наряд пребывал в некоторой художественной растрепанности. Что в сочетании с моей небритой мордой и красными с некоторого недосыпу глазами — вполне рисовало картину «мы бухали» То есть босс бухал, а трезорка хмуро наблюдал. И сейчас требуем «продолжения банкета».

Что, в общем, и случилось. Счет кабакам я потерял уже к обеду — благо на обед мы завернули в непримечательную харчевню в подвале — и там хмурая девка подала нам отличное жаркое с лепешками и крепкий чай. Кэрр старательно наворачивал мясо, выбирая самые жирные куски — ясно, что захмелеть в его планы не входило. После обеда передохнули — и понеслось по новой. Кэрр старательно посещал кабаки, угощая там за свой счет всякий люд, собирая компании и ведя задушевные беседы. Я же сидел в сторонке, присматривал, и на выходе с заведения — отсекал упавших на хвост халявщиков — когда просто хмурым взглядом, когда парой слов, а пару раз и кулаком да увесистой деревянной дубинкой — благо, дело это тут привычное, и питухи беззлобно ворча насчет «хозяйский пес и сам не ест. ь, и другим не дасть» отваливали восвоясьи. Не впервой расторговавшийся купчина загулял, да и служба у охраны тоже известная.

Поил Кэрр самых разных людей, системы я не увидел — а может просто не старался видеть. И гуляющие «чистые работяги», и солдаты, и какие-то мелкие чинуши да такие же торговцы, вполне понимающе взиравшие на «отмечающего хороший контракт» колегу. Несколько раз Кэрр даже подсаживался к компаниям обычных работяг или мужиков — те малость с опаской притихали, но видючи «веселого барина» — довольно быстро размякали. Халявное пиво — оно вообще размягчает. Чорт его поймет, зачем Кэрр гробит день и переводит деньги — да видать не зря. Вон в обед сидел и в свою книжицу закорючки какие-то писал. Наверное, прикидывает рынок и прочее — спрашивал поди крестьян про урожай, работяг — про то как какая фабрика работает, и прочее. Информация в бизнесе — она дорого стоит, дороже одного дня и горсти серебряков. Это даже я понимаю.

Где-то уже под ужин завершили. Зашли передохнуть в тихий… даже не назвать кабаком — ресторанчик, пожалуй. Тут снова перекусили, и еще отведали крепкого, ароматного кофе. Ну, то есть, конечно, не кофе — но больше всего похоже на кофе. Как если бы в кофе добавить какой-то пряной отдушки. Имбиря, что ли. Но — вкусно и бодрит. Кэрр снова что-то чирикал в свою книжицу, потом вышел в санузел и приводил себя в порядок — а когда вернулся — и следа не осталось от «гуляющего купчины». Одежда стала именно «с претензией», да и весь вид был не «купеческий», а скорее «деловой человек». И вскоре стало и мне ясно, отчего так — пошли мы уже можно сказать, почти в центр города.

Тут все сильно отличалось от окраины. Горели фонари — не у трактиров и гостиниц, а вдоль улиц, проезжали экипажи, чинно гулял народ. Ну, прям кино. И наряды такие… как и должны быть. Дамы в кокетливых шляпках, немного кружев, платья. Мужчины в костюмах. Ну, вот если по киношным и прочим штампам — как раз что-то из эпохи начала века двадцатого. Освещенные большие рестораны, с открытыми площадками, заплетенными зеленью. Музыка — натурально, скрипка, и поют что-то дуэтом, по цыгански. Должно, «Очи чОрные». Или «Чйьорные глаза», не знаю. А вот тут судя по звуку — что-то навроде гитары — и поют понятно, пралубофф. Ну да, они еще думают, что это — шансон. Не знают, что надо — хрипло, не в ноты, и про Магадан. И это хорошо.

Посетили пару мест — скорее эдакие клубы, в одном билльард, в другом дискотЭка — танцы, значит. Клубы «для людей» — я оба раза оставался ждать у входа, в компании таких же охранников и денщиков — в оба клуба приходило много офицеров. Охрана вяло трепалась между собой, но кто хотел — дремал стоя в сторонке. Как я например. Один усатый веселый солдатик пытался было меня зацепить на разговор — мол, откуда сам, куда к кому? Я вежливо ответствовал, местным аналогом «С какой целью интересуетесь?» — и солдатик, весело кивнув, отвалил. И сам стал кому-то рассказывать — а я слушал. Солдатик оказался ветераном той самой Северной войны, о которой рассказывал как-то Кэрр. Долгая, кровопролитная и в целом бессмысленная война — ибо в итоге Северная марка, за которую дрались — наполовину обезлюдела и лежала в руинах, так что победитель довольствовался больше моральными лаврами, чем звонкой прибылью. А солдатик все вспоминал, как в Юргетской пуще их взвод почти полностью перебили егеря, и они с оставшимися товарищами метались от одного трупа к другому, отыскивая гранаты — в болотном лесу, с толстыми голыми стволами редко стоящих деревьев, да против ловких и метких егерей — ручные гранаты да гранатометы оказались лучше всего прочего. Вспоминал, как выжигали из подземелий Штральфасского форта остатки гарнизона — а потом их самих загнали туда же подоспевшие вражеские саперы-штурмовики. Отсиживались в сточных ямах, по уши в нечистотах, пряча оружие и патроны под телами товарищей — а потом встречали чистильщиков огнем. Так продолжалось двое суток, пока один отчаянный сержант не вылез по колодцу наверх, перерезал часовых и устроил там маленький Сталинград — и всем остальным удалось под шумок выбраться и уйти. Рассказывал, как с его нонешним командиром, тогда еще кадетом-юнцом неделю пробирались через Ледяной Хребет, а за ними шел озлобленный горец — кадет застрелил его брата. Горец их почти настиг, обессилевших от голода — но на их счастье забывшего осторожность горца застрелил случайный патруль. В общем, было о чем послушать.

Вернулись в гостиницу поздно, Кэрр весьма довольный, да и я тоже — за день увидел едва ли не больше чем за все время до того. На сон взял у Кэрра почитать те самые листки что сам ему и отдал. Он мне их протянул с усмешкой — чего я не понял. Прочел внимательно, пару раз. Ничего смешного. Слог типичный пропагандистский.

Какие-то «вольные» — что-то вроде местных казаков, стали творить «противоправные действия», провоцируя мирные степные племена, плюс пользуясь незаслуженно серьезными льготами в налогообложении, расплодили коррупцию и экономическую преступность в сопредельных регионах. Так же незаконно хранили незарегистрированное оружие, создавали незаконные вооруженные формирования, разжигали межэтническую рознь и рознь по прочим мотивам. В том числе религиозным, что выражалось в притеснении традиционной церкви, вплоть до замещения ее различными полуэкстремистскими сектами. Так же ими проводилась подрывная деятельность, препятствующая развитию экономики и осуществлению крупных экопроектов в горных районах, а равно и создавались организации, направленные на свержение действующей власти насильственным путем. Ввиду всего вышеизложенного, для восстановления законности и укрепления вертикали власти, та самая власть считала необходимым введение режима КТО на территории поселений «вольных», а равно прилегающих. Для чего должны быть задействованы армейские части, МВД и ВВ, а так же соответствующие спецслужбы. Так же к ликвидации бандформирований и бандподполья активно привлекаются формирования из местных граждан, в основном — жителей степных районов.

Ну, это если в общем. Привычным языком. Написано-то проще.

А дальше шли частности — правда, частности были интереснее. Без суда и следствия, уничтожение поселений, расстрел сочувствующих и укрывающих, конфискация имущества и прочие радости.

Вкратце — местные казачки чем-то помешали князю, при том сами они ему доверяли — чем князь воспользовался, и казачков извел. Под корень, судя по тому, что я видел.

Эвон оно как.

Завтра уточню у Кэрра — что сей факт в здешней политике значит.

.

Покинули Фульрих по утру понедельника, без всяческой помпы и шума. Застава на выезде, сонная но сурово-бдительная, проверила документы — я расслышал, что Кэрр им представился приказчиком какого-то там торгового дома — шлагбаум взлетел вверх — и мы снова оказались «в свободном плавании». Почти сразу по выезде Бэзо избавился от маскарада, повеселел, и то и дело подсаживаясь ко мне — благо ехали неспешно — живописал, как ловко и красиво он тогда кинул этих бунтарей, и какой он вообще ловкий. Мне надоело, и я ответил:

— Ага, позавчера видел. По канавам прыгать у нас обоих кстати неплохо получается.

Цыган обиделся и более не приставал. Правда, видя, что я тему не продолжаю — вскоре отошел и снова зажизнераростнел.

К вечеру добрались до очередного городка. Тут Кэрр в местной… в гимназии, чтоль, на церковно-приходскую не очень похоже, посолидней, провел лекции по биологии. Я тоже присоседился к ученикам, что в общем не вызвало особого шока ни у кого. Даже Бэзо на одном занятии посидел, послушал — про лошадей. Профессиональный интерес… И кстати, как выяснилось на другой день — вовсе не праздный — по пути заехали в одну деревню и там Кэрр с Бэзо по случаю вылечили лошадь… Тут уж Бэзо ничуть не скрывался — и к нему крестьяне со всем уважением относились — даже помощник ветеринара тут — очень уважаемый человек. Да и в целом — нас там напоили и накормили, ночлег бесплатно, в общем — очень неплохо получилось.

Еще пару дней ехали по «сельской местности», а потом на берегу весьма живописного озерка разбили лагерь — Кэрр собирался ждать тут какой-то не то караван, не то обоз.

Вот тут-то за меня и принялись. К немалому неудовольствию цыгана, на которого взвалили все хозяйственные функции — мной дни напролет занимались Кэрр и Лами. По учебникам, справочникам, каталогам, всяким прочим иллюстрированным книжкам. Кстати, книжкам явно очень недешевым — картинки в одной, что-то вроде «Энциклопедии живой природы» — даже цветные. Дело продвигалось очень быстро — ибо Кэрр был заинтересован, чтобы я мог поскорее более-менее общаться, я естественно тоже — а Лами просто нравилось учить меня — ну как же, такой большой, а знает меньшее ее! То ее все учат — а сейчас она учитель! Игр-то у нее не так много, не всегда с ребятней на остановках подружиться успевает — она все же совсем другая, нежели даже городские дети, не говоря о крестьянских. А играть хочется — ребенок же. Тут я очень кстати пришелся. Ну а Кэрр учил меня стрелять. Для обучения естественно пошел мой бульдог — патронов-то к нему купили много. Однако, вскрыв ящик, я немало удивился, а то и сказать — огорчился. Патроны были столь же отвратные, сколь и дешевые. Конечно, стоило ожидать, но…

Гильза — как у охотничьих патронов, папковая, только жопка металлическая. Капсюль малюсенький — экономят чтоль? И капсюль-то — навроде пистона детского. Пуля свинцовая, по виду — как колпачок, явно штампом из листа выбитая. Порох — как говаривали раньше «полудымный» — по запаху бездымный вроде, и конечно таких шикарных клубов, как от дымного нет, но при выстреле сизое облако весьма солидное, правда и рассеивается быстро. Видал что-то похожее на дешевых охотничьих патронах Стреляли с осечками, чуть ли не каждый пятый патрон, некоторые и по второму разу осекались, правда уж на третий — все срабатывали. Кучность боя, ввиду малой дистанции, еще как-то устраивала, а вот мощность… Пули насилу пробивали две дюймовых доски, половина пуль вторую толком и не пробивала, торчала на выходе в щепках.

— Тьфу, гадость — сплюнул я с досады, перезаряжая в очередной раз револьвер. Занятие это, кстати сказать, хлопотное — я себе оставил самый простенький бульдог, правда и самый маленький. У него для перезарядки надо шомпол вытащить, барабан снять и гильзы по одной выколотить, потом патроны в барабан напихать — и обратно все поставить.

Кэрр, усмехнувшись, ответил

— Да-да. А кто-то покупает такое, и надеется, что это спасет его. Глупо экономить на оружии и патронах.

— Нет уж, у меня для этого хорошие патроны есть — улыбнулся я в ответ — а эти — для учебы сойдут, пожалуй.

Ну, в общем — так оно и было — для учебы вполне годились и эти — через три дня вполне стабильно попадал в ящик из-под патронов метров с семи, навскидку. А прицелившись, взведя курок — мог попасть и метров с двадцати. Вообще, стрелять из револьвера оказалось не так сложно, как я думал — конечно, самовзвод мешает, но если курок взвести — то очень неплохо.

Дни так и проходили в занятиях, по вечерам правда отвлекался на рыбалку — клевали тут какие-то вродекрасноперки и какбыокушки — некрупные, но и не сказать мелочь — а уха и вяленка — не помешает. Попутно слушал «политинформацию». По рассказам Кэра выходило, что сейчас в княжестве Валашском «трудный период». С деньгами князь что-то напортачил, церковники оборзели, соседи… тоже не любят. А тут еще эти казачки, Вольные… Очень не по нраву многим, как князь с ними обошелся — они сидели уже не первую сотню лет на границе, прикрывая страну от кочевников из Степи. Имели, конечно, льготы всякие, да еще «без выдачи» — принимали к себе люд, желавший вольной жизнью жить. Так что и власть князя там была… относительная. Да только Вольные были известны своей честной службой — они держали границу, а во внутренние распри не лезли никогда. Правда, и усмирять внутри страны их не привлекали — за что и простой народ Вольных любил. Да вот зато кто побогаче — не жаловал. Ну и огребли конечно — нельзя сидеть и ни во что не вмешиваться, надеясь, что «не зацепит». Зацепило — да вишь как — начисто…

Но — и внутри страны, и за пределами, таковое решение вызвало осуждение. Внутри-то понятно — простым людям Вольные Земли — всегда были как «крайний вариант» — там конечно перманентная малая война — да все ж и Воля. А тем, кто и без того хорошо жил — Вольные прикрытием от Степи были. Князь правда возгласил, что договор есть с самыми крупными племенами… да только кто поумнее — понимают — какой с кочевниками может быть договор? А держать на границе войска — так оно князю выйдет куда как дороже, чем обходились все послабления Вольным. Вот и думаю я теперь — хорош ли правитель этот Орбель Второй? Что-то он косяк на косяке лепит… а такое рано или поздно кончится плохо. Или свои зарежут… хотя Кэрр говорит — своих он сам режет почем зря — да вот те же Вольные… ну так значит — чужие придут. Свято пусто — местом не бывает.

— Да, верно думаешь, Йохан — ответил на мои предположения Кэрр — так оно и есть. Соседи не любят Орбеля. Вот Рисс куда мы едем — очень не любит. Союз… Союзу наплевать… хотя свои интересы имеет. Союз не воюет, хотя армию может выставить мощную. Но — купцы они не штыком а золотом побеждают…

— Ага. Знаю. Или купят за золото чужой штык.

— Да-да. Из них всех воюет только остров-город Бреген, ну да они далеко, и воюют не здесь. А так Союз в войну не полезет… но результат от него зависит. Другие соседи — кроме Рисса — сразу так не ввяжутся — Северные Княжества слабы, мелкие еще он Войны не оправились, а самое крупное — армии Орбеля на пол дня боя. Ну и степняки — тут князь сам себе стекла в перину подсыпал…

Я как раз изучал «политический атлас мира». Посмотрел на соседей Валаша — и в Рисс мне совсем расхотелось. Армии тут на случай такой войны — призывные, загребут за здорово живешь — а как тут бывает — давеча солдатик рассказывал. Ну его к чорту, пожалуй. В Союз Кэрр не едет, одному туда добираться — пока не тянет, да и там обустроиться надо суметь… может, осесть где потише? Надо будет еще подумать. Расхотелось мне что-то в Рисс. А вот из Валаша свалить — захотелось. Тут мне точно — «этастрана», и попасть под раздачу за чужие косяки — мне нафиг не сдалось.

Вечерком пересчитал нажитое неправедным образом золотишко — выходило, как я ориентировался в местных ценах, на маленький домек-ф-диревне. Только, допустим, куплю я этот домик — а дальше что? Чем пропитание добывать — земледелием и бандитизмом? Так я вроде в обоих ремеслах пока не очень… хотя никогда не поздно научиться, было бы желание.

Наконец спустя неделю с лишком пришел караван, сразу стало людно — хоть они и стали поодаль, но все равно шум и ощущение многолюдства. Кэрр крутил какие-то свои дела, Безо играл в нарды, Лами подружилась с двумя мальчишками, помогавшим отцам в пути. Два дня прошло в такой суматохе, а на утро третьего дня мы снялись, и отправились дальше.