Глава 5

Остановившись в кемпинге на автомагистрали к востоку от Мэдисон-Сити, Дорис Кейн, борясь со сном, ожидала сообщения от шерифа. Но утомительная ночь за рулем и удобное кресло взяли свое, и вскоре она задремала. Явь так тесно переплелась со сновидением, что Дорис не могла их различить. Притупленные дремотой ощущения превращали реальность в фантазии.

Будто Паулу убили… будто Паула убила Джима…

Из состояния тревожного забытья ее вывел стук в дверь. За ней сквозь стеклянную панель в сумеречном лунном свете смутно вырисовывались очертания мужской фигуры. Вот человек нашарил дверную ручку…

Дорис с трудом сдержала крик… и в следующее мгновение узнала мужчину.

Она подбежала к двери, распахнула ее и очутилась в дружеских объятиях Джима. Его мускулистые руки вселили в нее уверенность, заразительный смех вызвал ответную улыбку на губах, а родственный поцелуй в щеку и исходящий от Джима запах табака подействовали так успокаивающе, что все ее страхи и сомнения вмиг рассеялись. Она была искренне рада встрече, и он, без сомнения, тоже.

Не успел он раскрыть рта, как Дорис засыпала его вопросами:

— Боже мой, Джим, как ты меня нашел? Где Паула? Где…

— Погодите, погодите, — рассмеялся он. — Все по порядку. О том, где вы, мне сказал шериф. Он же посоветовал мне заехать за вами.

— О, Джим, я так виновата, — смущенно пробормотала она, коря себя за то, что невольно спровоцировала начало расследования. — Я вошла в дом…

Дорис Кейн осеклась, догадавшись, что Джим не знает, чему она оказалась свидетельницей. Шериф, по-видимому, был вынужден сообщить зятю о ее визите в полицию и дальнейших событиях, но все ли без утайки? Судя по выражению лица Джима и его отношению к ней, Брэндон поведал ему не так уж много.

— Знаю, знаю, вы нашли кучу газет, — со смехом прервал он ее, — да к тому же еще записку от молочника и бросились в полицию, опасаясь, что я попал в аварию. Это положило начало расследованию. Впрочем, нет худа без добра. Рано или поздно эта история все равно выплыла бы наружу. Излишне любопытные соседи постарались сделать из мухи слона. Видите ли, Дорис, дней десять назад у нас была вечеринка, и один из гостей выпил лишнего. Он вышел проветриться, но его почему-то занесло в гараж, там он залез в мою машину, стал шарить в бардачке и обнаружил револьвер, который я накануне положил туда, поскольку перевозил крупную сумму денег.

— И чем это кончилось? — испуганно спросила Дорис.

— Успокойтесь, самого страшного не произошло. — Джим ободряюще погладил ее по плечу. — Он прострелил себе руку, но сумел остановить кровотечение, мгновенно протрезвел и самостоятельно уехал на машине домой.

— Кто это был, Джим?

— Вы его не знаете. Да и я, по существу, тоже. Один из тех, кто является без приглашения туда, где можно выпить на дармовщинку. Так, знакомый знакомого. Хоть убей, не могу вспомнить его имя… Запомнил только, как он вливал в себя стакан за стаканом, словно внутри у него бушевал пожар. Этого парня никто не представлял, хотя, кажется, его фамилия Мертон… или Мартин… что-то вроде этого. По-моему, он из Голливуда. Все важничал и напускал на себя таинственность. Излюбленный прием таких типов, как он.

— Но Джим, этот человек был действительно ранен?

— Пустяковая царапина.

— И он сам в себя стрелял?

— Типичный случай, когда в пьяном виде совершают непростительные глупости. Как бы там ни было, инцидент исчерпан, я дал показания в полиции и не желаю больше слышать об этой истории. Поговорим лучше о другом. Мы очень рады вас видеть, Дорис. Дело в том, что мне срочно нужно было съездить в Лас-Алидас. Я рассчитывал пробыть там всего несколько дней, но заключение сделки, которой я сейчас занимаюсь, затянулось, и мы там застряли. К счастью, удалось заполучить дом, где можно достойно принять людей. Для того дела, которое я сейчас раскручиваю, отель никак не подошел бы. Черт, а вы выглядите просто отлично!

У Дорис словно гора с плеч упала. Господи, оказывается все так просто, и Джим здоров и невредим.

— Я позвонил Пауле, — продолжал Джим. — Непонятно, что случилось с телеграммой, которую мы послали вам в день рождения. Должно быть, попала не по адресу… А теперь собирайте-ка вещи. У нас в Лас-Алидасе полно места. Домище преогромный, прямо караван-сарай.

Джим отверг ее не очень убедительные возражения, что она-де не хочет их стеснять и может остановиться в кемпинге или отеле. Он принялся шутливо подгонять тещу со сборами и через несколько минут уже погрузил багаж в ее пикап.

— Поезжайте за мной. Я буду поглядывать в зеркало заднего вида, не отстали ли вы. Если захотите остановиться, помигайте мне фарами. Пора в путь, Паула мечтает повидаться с вами. Она ужасно соскучилась. Да и я, признаться, жду не дождусь, когда доведется отведать вашего знаменитого хлебного пудинга. Обещайте приготовить один.

— Ладно, — улыбнулась она. — Испеку целых два.

— Договорились. Пошли.

Он открыл перед ней дверцу, дождался, когда она включит двигатель, и направился к своей машине.

Путь до Лас-Алидаса показался ей бесконечно длинным. Но вот они пересекли деловой квартал, и, въехав в престижный район, Джим вскоре посигналил ей фарами. Дорис свернула за ним налево и через полквартала уже катила по подъездной аллее в просторный гараж.

Только выключив зажигание, она почувствовала, что боится встречи с дочерью. Шериф в разговоре с Джимом, очевидно, не стал останавливаться на деталях, а Джим не из тех, кто будет в них вдаваться. Не то что Паула. Больше всего Дорис тревожил адвокат, который видел, как она выходила из дома дочери. Надо изыскать новое объяснение, встретиться с ним и сделать так, чтобы он не распространялся об этом. Она с трудом вспомнила, что его зовут А.Б. Карр. Не забыть бы это имя, подумала она.

Джим помог теще вынуть из машины дорожную сумку и чемодан, закрыл дверь гаража, а свою машину оставил на подъездной дорожке.

— Я чуть жива от усталости, — пожаловалась она.

— Еще бы, — посочувствовал он. — Все разговоры откладываются на завтра, а сейчас только поздороваемся с Паулой, и я провожу вас в вашу комнату.

Где-то в глубине сознания у миссис Кейн мелькнула мысль, что зять почему-то с облегчением произнес последнюю фразу, но она слишком устала, чтобы вникать в это.

Паула ждала ее, и для Дорис Кейн оказалось приятной неожиданностью, что она напрасно опасалась выговора со стороны дочери. Паула стала менее строптивой и уверенной в себе. Такой мать ее еще не видела.

Дочь похорошела и повзрослела, превратившись в прелестную молодую женщину. Ее всегда отличала исключительная выдержка, которая порой казалась наигранной, но теперь это внешнее спокойствие как нельзя лучше соответствовало новому качеству Паулы.

Последовали радостные восклицания и объятия. Когда восторги улеглись, Джим прервал несколько затянувшееся молчание словами:

— Бедняжка Дорис совсем без сил: всю ночь вела машину и днем не прилегла отдохнуть ни на минуту. Она конечно же мечтает о сне, так что наговоритесь завтра утром.

— Поселим маму в комнату справа, Джим, — распорядилась Паула.

Джим подхватил вещи Дорис Кейн и направился к лестнице, но, остановившись перед первой ступенькой, обернулся и вопросительно посмотрел на жену:

— У нас еще одна гостья, мама, — проговорила Паула. — Утром я познакомлю тебя, это очень милая девушка. У вас будет одна ванная на двоих. Постарайся не особенно шуметь у себя в комнате и в ванной, когда будешь принимать душ. У нее плохой сон.

Дорис Кейн бездумно кивнула и, только дойдя до середины лестницы, поняла, что в резком тоне дочери прозвучала нотка фальши. Так торопливо и с таким убедительным видом Паула говорила, когда… впрочем, это может подождать до утра.

Постель в отведенной ей комнате манила к себе свежими простынями, и Дорис успокоила себя мыслью, что, как бы там ни было, у дочери все в порядке.

Она потянулась, зевнула и сказала:

— Большое спасибо, Джим. Ты такой милый.

В ответ он улыбнулся по-мальчишески застенчиво.

Неожиданно для самой себя она спросила:

— Да, Джим, а что это за гостья у вас?

Улыбка медленно сползла с лица зятя, и он неохотно ответил:

— Она вам понравится. Знаете, Дорис, по-моему, вам надо срочно лечь и хорошенько выспаться после бессонной ночи и всех треволнений дня.

— Да, конечно. Спокойной ночи, Джим.

— Спокойной ночи.

Дорис Кейн принялась медленно раздеваться, но смутное чувство тревоги не оставляло ее. Определенно что-то неладно с этой гостьей в доме Джима Мелвина. Тон, каким Паула наставляла мать, и то, каким жестким стал взгляд зятя, когда речь зашла об этой девушке…

Дорис легла в постель, но усталость, одолевавшая ее весь день, теперь сменилась нервным напряжением.

Она лежала без сна, морально и физически разбитая, а нервное напряжение не спадало. В памяти бесконечной чередой всплывали события минувшего дня.

Целый час Дорис ворочалась в постели, пока наконец не пришло желанное расслабление и появилась надежда заснуть, как вдруг она услышала шаги в ванной.

Ручка двери, ведущей в ее комнату, повернулась, дверь приоткрылась, и полоска света, расширяясь, поползла по полу.

Миссис Кейн порывисто села в постели и, пересилив страх, спросила:

— Кто там?

— О, простите, если я вас разбудила, — раздался из-за двери женский голос.

— Кто вы?

— Я Ева Даусон. Я все о вас знаю. Вы Дорис Кейн, мать Паулы Мелвин. Я… у меня так тошно на душе, что я не могу никак заснуть. Мне послышалось, что вы тоже все время ворочаетесь, и я подумала, что, может быть…

— Я стараюсь заснуть, — сухо сказала Дорис.

Дверь открылась еще шире.

— Разрешите поговорить с вами? Я только на минутку. Честное слово, я не буду вам надоедать.

Ева Даусон вошла в спальню, кутаясь в пушистый халат. Вероятно, она так нуждалась в возможности излить кому-то душу, что не побоялась нарваться на резкость.

В узкой полоске света, падавшего из ванной, Дорис успела увидеть точеный профиль в обрамлении светлых волос. Одного взгляда на него было достаточно Дорис, чтобы оценить яркую красоту девушки.

Ева подошла к кровати и присела на край.

— Я здесь живу уже давно в полном одиночестве, — вздохнула она. — С Мелвинами совсем не вижусь. Сижу целыми днями в своей комнате и думаю, думаю, думаю. Иногда мне кажется, еще немного — и я сойду с ума.

— Вы не пробовали читать?

— Я не хочу читать. Я хочу общаться с людьми. Заниматься каким-то делом. Я была тяжело больна. Думали даже, что не выживу.

— Мне все же кажется, что вы пристраститесь к чтению, и это пойдет вам на пользу.

— Я никогда не любила читать и не хочу этому учиться. Поскольку вы мать Паулы, вы, конечно, все знаете обо мне. Ваш неожиданный приезд вынудил их посвятить вас в мою тайну. Меня здесь держат вдали от посторонних глаз, и я страшно устала от этого.

Дорис Кейн невольно вся сжалась. С какой стати эту молодую женщину тайно удерживают в доме ее дочери? — подумала она.

— Вы давно знаете Паулу?

— О Господи, нет! Я впервые увидела ее в тот вечер… ну, когда все случилось. Ваша дочь и ее муж относятся ко мне прекрасно, но они для меня малознакомые люди, я оказалась здесь совсем без друзей.

Миссис Кейн понимающе кивнула.

— Вы член их семьи, — продолжала Ева Даусон, — и мне незачем лгать вам и изворачиваться. Я могу быть совершенно откровенна с вами.

— Вы серьезно болели?

Девушка горько рассмеялась:

— Зачем вам говорить со мной обиняками? Давайте я покажу вам, как серьезно я была больна.

С этими словами Ева Даусон распахнула халат, и, к своему ужасу, Дорис Кейн увидела на боку девушки ярко-красный круглый след. Его происхождение не оставляло сомнений.

— Вы… в вас стреляли! — ахнула Дорис.

Девушка бросила на нее недоверчивый взгляд.

— Ну да. Почему же иначе меня упрятали сюда, как вы думаете? Погодите, вас что же, во все это не посвятили?

— Я, право же, не знаю.

— Послушайте, а вы не лукавите? Вы действительно не знаете?

— Дочь с мужем не рассказывали мне подробностей. Решили отложить разговор на утро.

Ева поспешно запахнула халат и резко встала:

— Видимо, я опять что-то ляпнула невпопад. Но вы меня не выдадите, правда?

Миссис Кейн улыбнулась.

— Вы мне нравитесь, — призналась девушка. — Я подумала, вам известна моя история, и обрадовалась, что можно будет поговорить с умудренной жизнью женщиной и попросить у нее совета, как мне поступить. Сегодня ночью я должна принять решение. Ваша дочь моложе меня и недостаточно опытна… О, я не это хотела сказать! Одним словом, мне надо было посоветоваться с женщиной постарше, которой можно все откровенно рассказать. Ладно, забудем про это, хорошо?

Миссис Кейн рассеянно кивнула.

— Наверное, мне здорово попадет, — вздохнула Ева Даусон. — Ну да ладно, через неделю меня здесь не будет. А пока надо набираться сил. Признаться, я чудом осталась в живых.

— Вы хотите сказать, что к вам не вызвали врача, когда доставили сюда в тяжелейшем состоянии с огнестрельной раной? — ужаснулась Дорис Кейн.

— Ну что вы, — возразила девушка, — ко мне, конечно, пригласили врача. Задала бы я им задачу, если бы умерла! О нет, так рисковать они не могли! Уверена, ко мне приставили лучшего врача, какого только можно раздобыть. Но я не знаю, ни откуда он, ни как его зовут, и никогда не узнаю, даю голову на отсечение.

Но только не из этого захолустного городишка. Однажды я попыталась в окно разглядеть номерные знаки его машины, но мне помешали это сделать, а второй такой возможности у меня уже не было. Уж они позаботились об этом. Нет, что ни говорите, они очень беспокоились и о том, чтобы я поправилась, но только это их и тревожило. О, я, кажется, слишком много болтаю!

— Это неудивительно, наверное, вам хотелось выговориться.

— Боюсь, — помолчав, сказала девушка с горечью, — я наговорила лишнего. Извините за то, что я помешала вам спать… А случалось вам не спать много ночей подряд?

Дорис Кейн покачала головой.

— Вам повезло. Это ужасное состояние. Приходится принимать массу таблеток, хотя я дала себе слово отказаться от них — не хочу, чтобы это вошло в привычку. Стремлюсь не иметь ни к чему привычки… Но сегодня у меня совсем расходились нервы, дурное предчувствие не дает покоя. Да… в ближайший час я должна принять решение. Если бы знать, как мне следует поступить!.. Но для начала приму успокоительное.

— Только не превысьте дозу, — предупредила ее на всякий случай Дорис Кейн.

— Не беспокойтесь, — рассмеялась Ева, и в голосе ее послышалась издевка. — У меня слишком выгодная позиция в этой игре, чтобы сводить счеты с жизнью… Вот только жаль, не знаю, с какой карты пойти.

Она вышла из комнаты, и через секунду свет в ванной погас.

Несколько минут Дорис Кейн лежала, размышляя над словами странной ночной посетительницы. Но постепенно изнеможение возобладало над всеми мыслями и тревогами. По телу разлилась блаженная истома, глаза сомкнулись, дыхание сделалось ровным и ритмичным.

Загрузка...