Прощальная гастроль

Глава пятнадцатая

Не знаю, что конкретно подмешали в вино, но опьянение прошло так же быстро и неожиданно, как и наступило. Мы находились в небольшом помещении, переделанном из обычной каюты в комнату с диваном, парой кресел и столом по центру.

– Сена, что происходит? – дрожащим голосом произнесла подруга. От страха ее глаза блестели, почти светились, как у нервного оборотня. – Что творится такое, дружочек?

Судя по тому, что наши сумки валялись на полу у двери, происходило что-то не очень хорошее и вряд ли нас доставили сюда из гуманных соображений. Поморщившись от быстро закипающей в мозгах боли, я подошла к двери и подергала за ручку. Заперто, однако…

– Сена, – продолжала испуганно лопотать подруга, – Сена, что происходит, а?

– Я знаю столько же, сколько и ты, – подойдя к окошку, кстати, нормальному, не круглому иллюминатору, я отдернула занавеску. Затем попробовала открыть окно и это получилось. Высунувшись из окна почти по пояс, я подставила раскалывающуюся черепушку ветру. Окно соседствующей каюты так же было приоткрыто и оттуда доносились голоса, вернее крики, можно даже сказать – истерические вопли. Заинтересованно прислушавшись, я поняла, что в конвульсиях бился наш хлебосольный Малхаз Мамедович. С ним еще кто-то находился на одном жизненном пространстве, но этого мужчину невозможно было расслышать за истерикой Мамедыча. Стоит заметить, что нам с Таей на нашем творческом пути всякие неадекватные личности попадались, но такой вот псих впервые встретился. В данный момент посредством воплей, визга и нецензурной брани псих пытался выяснить у своего собеседника, кто мы такие, кто нас подослал и с какой целью? И какие же враги-конкуренты решили доконать его на этот раз? И долго ли будут еще продолжать эти происки империалистов и на кой хрен он всем тут платит деньги, если никто ничего не делает и проблемы устранять ни в какую не желает?

– Что там? – Тая попыталась высунуться в окно рядом со мной. – Что происходит?

– Там черт знает что происходит. Слушай, этот Малхаз реально больной, какой-то параноик, ей богу! Сначала вино нам отравленное прислал, а теперь… слышишь, какую дичь несет?

А дичь и вправду неслась славная: Малхаз требовал, чтобы из нас немедленно вытрясли, выбили, выжали всю правду, а там он сам решит, что с нами делать. От таких перспектив у Таи задрожали губы, она явно собиралась удариться в панику.

– Спокойствие, только спокойствие, – по возможности бодро сказала я, хотя сама прилично испугалась, – мы можем просто рассказать все, как есть…

– Рассказать, что мы из детективного агентства? Я даже думать не хочу, что тогда начнется. Похоже, мы влипли в историю с этим шизоидом. Что будем делать?

Вариантов было не так уж и много.

– Похоже, нам придется искупаться.

– В каком смысле?

– В самом прямом.

Тая немного поразмыслила и, когда до нее дошел смысл моих слов, завопила:

– Да ты совсем с ума сошла! Мы разобьемся! Мы утонем! Мы замерзнем насмерть, как спасшиеся на свою голову пассажиры "Титаника"!

– Тише, успокойся, – я высунулась из окна настолько, насколько это было возможно и посмотрела вниз. – Смотри, окно располагается над водой, а не над палубой, значит, не разобьемся. Вон берег, – я указала на линию огней, – он совсем близко, а на улице не декабрь месяц, а невероятно жаркий месяц май, так что мы не утонем и не замерзнем, а без проблем доплывем до берега.

– Нет, нет, нет, – затрясла челкой подруга, – я ни за что не решусь на такое!

– По-моему, немного искупаться гораздо лучше, чем иметь дело с психопатом! Бери вещи и вперед! Они припрутся сюда с минуты на минуту! И начнут из нас вытрясать, выбивать и выжимать всю правду! Давай, давай, пошевеливайся!

Таиска метнулась за сумками, которые мы не могли бросить даже под страхом смертной казни. Перебросив ремни так, чтобы имущество не свалилось в воду, мы приступили к самой сложной части плана: обсуждению, кто же будет прыгать первым?

– Хорошо, давай я, – пришлось продемонстрировать пример невиданного мужества, – но только ты сразу же прыгай следом.

– Ха-ха-харашо, – трясясь и заикаясь от ужаса, пробормотала она.

Лететь вниз головой как-то не очень хотелось, поэтому я изловчилась, уселась на край, перебросила ноги наружу, мысленно попросила боженьку обратить в этот момент на меня внимание и… прыгнула вниз. Не успев толком испугаться, я плюхнулась и ушла с головой в мутные речные воды. Активно барахтаясь, я вынырнула и, как оказалось, очень во время – как раз хватило пары секунд, чтобы отгрести чуть в сторону и не получить Тайкиной задницей по голове, она приземлялась, а вернее приводнялась прямо на меня. В воду любимая подруга врезалась с шумом и брызгами авиабомбы, я чуть в волнах не захлебнулась! Вынырнув на поверхность, она, плюясь и фыркая, выдала цветистую нецензурную тираду и зачем-то поплыла обратно к теплоходу. Видать на нервной почве.

– Тая! Куда ты погребла?! Греби ко мне!

Подруга развернулась и усиленно погребла в правильном направлении, фыркая, как тюлень и ругаясь, как пьяный матрос. К сожалению, водичка оказалась не такой теплой, как хотелось, откровенно говоря, она была очень даже холодной. Конечно, не настолько, как в фильме "Титаник", где граждане обморозились и инеем покрылись, но бодрило так, что аж глаза на лоб лезли! Благо, до берега и впрямь было не так уж далеко и, в крайнем случае, нам грозила хорошая, качественная простуда без летального исхода.

– Ой, Сена, я не доплыву! – сопела и плескалась Тайка где-то рядом в темноте. – Ой, сумка позорная на дно тянет!

– Брось ее!

– Ни за что! Туфли любимые уже потопила, еще и сумку бросить?!

– Тогда плыви молча! Уже немного осталось!

– Ага, еще каких-то пять-десять километров!

– Блин! Разворачивайся и греби обратно на корабль!

Господи, Москва-река еще не видывала таких чудовищных зануд! Затопить ее, что ли потихоньку? А то когда еще такой удачный шанс выпадет!

Из трепетной девичьей груди вырвался надрывный стон счастья, когда ноги коснулись мерзкого скользкого дна.

– Тая! Дно! Берег!

Мы вылезли на какой-то дикий пляжик, поросший кустарником, дальше в потемках угадывались деревья. Насквозь мокрые с головы до ног, босиком, трясясь от холода, мы пошли вдоль берега, не рискуя углубляться в древесную чащобу, опасаясь заблудиться и через недельку околеть где-нибудь под Петербургом.

– Может, мы это… того… зря все это? – Клацая зубами, пробормотала Тайка. – Может, все и обошлось бы? И никто не стал бы нас пытать?

– Я не знаю, чего можно ожидать от психов и знать не хочу. Слушай, давай хотя бы одежду выжмем, а то невыносимо!

– Д-д-д-давай!

Отжав вещи, вылив воду из сумок и оплакав испорченный мобильник, мы, завывая от отвращения, натянули на себя мокрые тряпки и поплелись дальше в темноту и неизвестность. Затрудняюсь определить, сколько по времени длился наш скорбный путь, полный невзгод и лишений, как вдруг из темноты донеслась песня "Черные глаза".

– О, боже! – воскликнула подруга срывающимся от радости голосом. – Там люди! Мы спасены!

– Погоди, – я успела поймать ее за плечо, – неизвестно, еще что там за люди! Вдруг компания каких-нибудь пьяных отморозков гуляет, а мы в таком виде, да еще и одни!

– Люди, люди! – скорбно завывала Тая, пытаясь вырваться. – Хочу к лю-ю-ю-юдям!

– Тише, кому сказала! Сейчас тихонечко подойдем и аккуратненько поглядим, что там за люди! Только не шуми!

Короткими перебежками, прячась за кустами и деревьями, как заправские партизаны пошуршали мы на звуки музыки. На наше счастье трели доносилась не из чье-нибудь машины или магнитофона на траве, а из кафе на расчищенной и облагороженной части берега: лавочки, пара пляжных кабинок, два покосившихся навеса типа "грибок"… да здравствует цивилизация! Ура! Привести себя хоть в мало-мальски товарный вид мы никак не могли, идти к людям так, как есть, смущались, но нам жизненно необходимо было разжиться мобильным телефоном и сделать один единственный звонок. Не долго думая, направились в обход кафе к "черному" входу, намереваясь подолбиться в дверь и пообщаться с барменом, на ходу сочинив какую-нибудь слезливую историю. Дверь открыла как ни странно девушка. Увидав, какие монстры пожаловали в ее питейное заведение, девушка сильно растерялась и хотела, было, дверь поскорее закрыть обратно, но мы этого, конечно же, не допустили.

– Ой, девушка, извините, пожалуйста! – хором завели мы жалостливую песню из оперы "Сами мы не местные". – С нами такое несчастье приключилось! Мы упали и утонули! То есть, не совсем утонули, кое-как спаслись… короче, позвольте от вас позвонить! Один звоночек! Нам очень-очень-очень нужен один единственный звоночечек!

Девушка немного помялась, потопталась, но все-таки вынесла нам мобильник. Утаптывая босыми ножками грязь, Таюнчик набрала номер Владика и заорала страшным голосом:

– Влад! Немедленно приезжай за нами! Мы попали в беду… то есть, в реку… В какую-какую! В Москву-реку! Что тут непонятного?! Мы мокрые, босые, нам холодно, мы умираем! Приезжай за нами немедленно!

Что там пытался отвечать Влад, я не знаю – подруга не давала ему и слово вставить в свой бурный монолог, затем она отодвинула трубку от уха и крикнула, маячившей в дверном проеме девушке, которая и кафе не могла без присмотра оставить и нас держала в поле зрения, чтобы не убежали с мобильником. Девушка попыталась объяснить наше местонахождение, но Тае показалось это слишком долгим и тяжким трудом – передавать ее слова Владу, поэтому она весьма бесцеремонно сунула аппарат ей в руки и попросила "все ему объяснить".

Дожидаясь нашего верного, безотказного Владика (истерзанного и измученного долгими годами дружбы с такими вот редчайшими экземплярами хомосапиенсов) мы сидели на самой дальней, темной лавочке и сушили деньги. Сохли деньги плохо, а разложенные на скамейке вещи, извлеченные из сумок, сохли еще хуже.

– Может, она мокрые возьмет? – Таисия с тоской посмотрела в сторону кафе.

– Да они сразу порвутся в руках, пускай хоть немного подсохнут-подвялятся.

– Я, наверное, в жизни еще никогда так мучительно не хотела хотя бы глоточек чего-нибудь горячего и сигаретку, – надрывно вздохнула Тая.

– Горячего или горячительного? – усмехнулась я.

– И того и другого.

Наш золотой… нет, наш платиновый, усыпанный бриллиантами и изумрудами Владик примчался в рекордно короткие сроки на машине, вместе с со своим незнакомым нам другом. Увидав в каком мы виде, он нешуточно разволновался:

– Что случилось? Как вы так умудрились?

– Долго рассказывать, – сначала Тая прикурила сигарету, затем посмотрела на свое лицо в автомобильное зеркальце. – Ну конечно, так и есть, вся косметика растеклась! Черт, тут есть у кого-нибудь салфетки или платок?

В бардачке нашлись бумажные платочки.

Всю дорогу Владик пытал нас вопросами, но мы наотрез отказывались просвещать его на тему, что же такого с нами случилось.

– Потом, Владик, все потом расскажем, – томно вздыхала Таисия, – если завтра в простудных соплях не захлебнемся.

Добравшись домой, резво посетили горячий душ и задумались над профилактикой простудных заболеваний.

– Давай заварим по кружище чая с лимоном и добавим туда какой-нибудь спиртозной настойки. У тебя есть спиртозная настойка?

– Есть немного коньяка.

– Коньяк тоже сойдет.

С кружками горячего чая с лимоном и коньяком мы забрались на диван под самый теплый плед, который нашелся в доме и, включив телевизор, стали отогреваться.

– Интересно, что подумал припадочный Малхаз, не обнаружив нас не только в каюте, но и вообще на борту корабля? – Тая шумно отхлебнула чай.

– Вот уж не знаю, но припадки у него наверняка после этого усилятся. Как думаешь, он станет нас искать?

– Без понятия, но в любом случае, сделать это будет не просто, ведь там никто понятия не имеет, кто мы и откуда. Знаешь что, сдается, мы движемся не в том направлении. Как говорят нормальные, психически здоровые следователи: идем по ложному следу.

– В смысле? – заинтересованно посмотрела меня подруга.

– Не думаю, что Малхаз имеет какое-то отношение к смерти Серебряковой, у него своих проблем, которые доводят его до умопомрачения хватает. Из его визга я поняла, что он подозревает нас в провокациях на какие угодно темы, кроме смерти актрисы. Об этом он ни разу даже не упомнил, а уж убийство человека вряд ли такая уж мелочь, не заслуживающая внимания, тем более, первый и последний вопрос я задала именно о съемках, на которых погибла актриса. Имей он к этому хоть какое-то отношение, визжал бы исключительно на данную тему. Но ведь ни разу не взвизгнул!

– Да, похоже, ты права. – Таиска смачно допила чай и полезла пальцем в чашку за лимоном. – Но если Анастасия не имела никакого отношения к темным делишкам обеих киностудий, не знала страшных и ужасных секретов величайшего бизнесмена всех времен и народов Малхаза (допускаю мысль, что она вообще была с ним незнакома), то откуда тогда подул "ветер похорон"? Кому она могла так круто дорогу перейти?

Этот вопрос нам и предстояло выяснить.