Unknown

На улице никого не было; дождь не давал пешеходам выходить из дома. Я простоял на парковке почти двадцать минут и не видел ни одного человека мимо своего офиса. Несколько машин проехали слишком быстро, чтобы осматривать помещение. Я сам несколько раз проехал туда-сюда, просто чтобы проверить, не сидит ли кто-нибудь в машине, ожидая моего возвращения в офис. Насколько я мог судить, улица была свободна. Я не был экспертом по слежке и смирился с тем, что буду ждать Кеннеди. Насколько я знал, Джерри Синтон мог уже загнать половину своей охраны в мой кабинет с оружием наперевес, ожидая моего возвращения в темноте.

Я опаздывал, а Кеннеди не появлялся. Я собирался позвонить ему, когда увидел, как мимо меня проехал тёмный седан и припарковался в пятидесяти ярдах от меня, прямо напротив моего дома.

Я подождал и увидел, как из машины выходит высокая, худощавая фигура Билла Кеннеди, зажатого под правой рукой в синей пластиковой папке. Гудок «Хонды» прозвучал, как взвизг больного осла. Этого было достаточно, чтобы Кеннеди обернулся. Я помигал фарами, вышел из машины и запер её ключом зажигания. К тому времени, как я присоединился к нему, я промок насквозь, и с папками, которые я нес в куртке, дела обстояли не лучше. Дождь был слишком сильным, чтобы мы могли остановиться и поговорить, и мы побежали к входу в мой дом.

Я не был в офисе с раннего утра, и, учитывая обычный поток людей через парадную дверь, принимать обычные меры предосторожности не имело смысла. Не было ни монетки в десять центов, ни зубочистки, чтобы предупредить меня, не ждут ли меня наверху незваные гости. Мы шумно вошли, и я слишком быстро закрыл дверь, слишком торопясь уйти от бури. Если кто-то и был наверху, он, вероятно, услышал, как мы вошли.

Мы отряхнули одежду, я вытерла дождь с лица и откинула назад волосы, которые начали прилипать ко лбу. В холодном вестибюле дыхание было облачным, а у ног уже образовались лужи дождевой воды. Я махнула рукой в сторону своего кабинета. Кеннеди кивнул, протянул мне пластиковую папку, вытащил табельное оружие и осторожно поднялся по лестнице. Я последовала за ним на расстоянии.

В моем кабинете горела лампа для чтения.

Кеннеди вытянул ладонь, приказывая мне оставаться наверху лестницы. Он грациозно и бесшумно подпрыгнул к двери, держа пистолет обеими руками наготове. Я последовал за ним, и мы заняли позиции по обе стороны от двери. Кеннеди покачал головой и одними губами прошептал, чтобы я оставался на месте. Одним плавным движением он щёлкнул дверной ручкой одной рукой, затем коленом полностью распахнул дверь и толкнул её внутрь, держа пистолет перед собой.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ

Дождь стекал по моей спине, и я сильнее прижался к стене.

Я ничего не слышал.

Ни звука.

«Кеннеди?» — спросил я.

«Ясно», — сказал он.

Я выдохнула, вошла в дом и включила свет. Должно быть, сегодня утром я оставила включенной настольную лампу. Это на меня не похоже. Я была осторожна. Если бы Dell не предложила мне деньги за представление интересов Чайлда, я бы планировала оплатить счёт за электричество за этот месяц своей кредитной картой. Мы снова отряхнули одежду от дождя. Затем я сняла куртку и села читать содержимое папки, которую мне дал Кеннеди.

Документы, принесенные Кеннеди, содержали не так уж много того, что я уже видел. Только несколько страниц списков вещественных доказательств и более чёткую, увеличенную версию плана квартиры Дэвида.

«Вы все еще считаете, что ваш клиент невиновен?» — спросил Кеннеди.

Я кивнул.

«Мне не нравится, как все обернулось с Деллом, поэтому я сделаю все, что смогу, но мне нужно знать, почему вы так уверены в Чайлде», — сказал он.

«Я знаю, как это выглядит. Но я посмотрел ему в глаза. В нём нет ничего такого. Это выглядит плохо для Дэвида, потому что так и должно выглядеть. Тот, кто его подставил, хотел, чтобы его посадили за убийство Клары. Кстати, вы так и не показали мне, что у вас есть на жертву».

Сотрудник ФБР засунул обе руки в карманы, вытащил их и раскрыл пустые ладони.

«Ничего?» — спросил я.

«Никаких налоговых деклараций, номера социального страхования, никаких медицинских карт в этом штате. То же самое и со стоматологией. Нет свидетельства о рождении, нет зарегистрированного на её имя мобильного телефона. Единственное, что у меня есть, — это водительские права, читательский билет и карта для банкомата, выданные Кларе Риз примерно полгода назад».

«С тобой такое когда-нибудь случалось?»

«Нет. Если подумать, мне всегда удавалось найти больше одного следа, даже если это всего лишь свидетельство о рождении. Её мобильный был дорогой одноразовой вещью. У неё в сумочке были наличные — никаких кредитных карт, только расчётный счёт. Похоже, полиция отправила машину по адресу, который Дэвид дал Кларе. Я знаю, что она только что переехала к Дэвиду, но квартира была пуста. Ни мебели, ни писем, ни даже телевизора. Там не было ни клочка бумаги. Ах да, ещё этот запах: похоже, всю квартиру вычистили паром и обработали химикатами за несколько дней до убийства. Она сказала своему управляющему, что переезжает к Дэвиду, но он говорит, что не убирался в квартире. Кто-то всё-таки убрал, и они были тщательны. Копы не смогли даже волоска из квартиры вытащить».

«Как будто ее стерли из памяти», — сказал я.

Кивнув головой, Кеннеди сказал: «Должен признать, это меня озадачило. Окружной прокурор представил это как дикое преступление в порыве страсти. Почему-то мне так не кажется. Похоже, Клара Риз бежала от чего-то или от кого-то и сорвала куш, встретив твоего клиента. Это ничего не доказывает, Эдди. Но это можно добавить в общую картину. Я просто не знаю, насколько далеко всё это заведёт».

«Если я прав, это была подстава», — сказал я.

Он подавил смех. «Что ж, если его подставили, то это лучшая схема, которую я когда-либо видел. Ваш клиент утверждает, что вышел из квартиры в двадцать два, только что поцеловав Клару на прощание. По его словам, она была жива и здорова, когда он уходил. Однако Гершбаум слышит выстрелы, выходит на балкон, видит, как шальная пуля разбивает окно, и звонит в службу безопасности – его вызов зафиксирован в двадцать два. Камера видеонаблюдения не показывает, чтобы кто-то приближался к квартире, пока охрана не прибыла четыре минуты спустя. Единственный человек в квартире – наша мёртвая жертва. Если есть ещё один убийца, ну, он, должно быть, улетел. Чайлд застрелил её, Эдди. Почему вы этого не видите? Итак, какова защита вашего клиента? Либо он лжёт, либо Клара Риз выстрелила себе в затылок двенадцать раз. Я не…Думаю, она могла бы это сделать, и никто другой не мог, потому что никого там не было. Гершбаум не видел, чтобы кто-то выбегал на его балкон, и никто не выходил из его квартиры в это время — на записях с камер видеонаблюдения видна его входная дверь. И, как будто этого мало, орудие убийства находится в его машине. Посмотри правде в глаза: этот человек убил её. Нужно перестать видеть то, что хочешь видеть, и взглянуть на голые факты.

Что-то в словах Кеннеди меня зацепило, но я не был уверен, что именно. Как будто мне только что показали колоду карт, и дилер задержал одну карту на микросекунду дольше остальных, перебирая их. Дилер показывал мне карту, которую хотел запомнить, — по сути, это была единственная карта, которую я мог видеть. Остальные проносились мимо, словно в тумане. Я мысленно повторял слова Кеннеди, ища свою карту.

Я нашел это.

«Ты сказал, что я вижу то, что хочу видеть. И я хочу, чтобы он был невиновен», — сказал я.

«Я не хотел, чтобы это прозвучало слишком резко, но вам нужно было это услышать», — ответил он.

«Но это всё. Это ключ».

Всё было просто. Это был краеугольный камень любого дела: люди верят тому, что видят.

Кеннеди потянулся, и в этот момент папка с его колена соскользнула на пол. Я встал, размял шею, а затем обошёл стол, чтобы привести в порядок ноги.

«Мне нужна ещё одна услуга. И меня нужно подвезти», — сказал я.

«Куда?» — спросил Кеннеди, взглянув на часы.

Это было около часа ночи.

«Централ Парк Вест. Мне нужно осмотреть место преступления».

«Это может быть сложно».

«Это здание работает круглосуточно. Мы можем туда попасть. Мы что-нибудь придумаем. Если всё сложится так, как я думаю, то мне нужно, чтобы вы рассмотрели другого подозреваемого в убийстве Клары. Этого парня зовут Бернард Лангимер».

«Никогда о нем не слышал».

«Он что-то скрывает. У Дэвида и Лэнгимера есть история. Я разговаривала с ним сегодня, и он…» Слова застряли у меня в горле. Я стояла у окна, глядя сквозь жалюзи на улицу внизу. Синий «Шевроле» припарковался в девяти метрах от моего офиса. Окно водителя, должно быть, было открыто. Я видела струйки дыма, медленно поднимающиеся над крышей машины.

«У нас гости», — сказал я.

«Кто?» — спросил Кеннеди.

«Отсюда ничего не видно», — сказал я. Свет от настольной лампы отражался в окно, скрывая водителя от обзора.

Я услышал, как Кеннеди встал со своего места, чтобы подойти посмотреть. Я обернулся и увидел, что он заметил отражение лампы на стекле. Он сделал два шага к столу. Он собирался выключить лампу, чтобы нам было лучше видно.

Что-то в глубине моего сознания начало расти. Это была не теория или мысль; это было нечто более глубокое. Чувство тревоги, которое теперь перерастало в панику.

«Не двигайся. Подожди!» — сказал я.

Кеннеди замер на месте, положив руку на мой стол.

«До того, как вчера Dell предложил мне деньги, я беспокоился о том, как я буду платить за электричество».

Он выглядел озадаченным.

«Разве ты не понимаешь? Я почти уверен, что не оставлял лампу включённой. Кто-то здесь был».

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТЬ

Кеннеди медленно отодвинул разбросанные страницы на моём столе, чтобы лучше рассмотреть кабельный выключатель лампы. Он поднял кабель со стола и осторожно положил его обратно. Мне было достаточно понять, что кто-то потрогал выключатель. Красный провод вёл прямо из-под выключателя к свежепросверленному отверстию в моём столе.

Мы с Кеннеди обменялись взглядами. Никто из нас не мог дышать. Пот выступил на наших лицах.

Когда кабель лежал на столе, а выключатель был направлен вверх, провод был невидим. Отверстие в моём столе было шириной всего пару миллиметров. Как раз подходящего размера для провода. Отодвинув одной рукой мой стул, Кеннеди встал на колени и достал из кармана небольшой фонарик. Перевернувшись на спину, он протиснулся под мой стол, словно механик, подлезающий под автомобиль.

«Эдди, пойди посмотри. Ради бога, двигайся медленно и ничего не трогай».

Я осторожно лег рядом с ним и заглянул под него. К обратной стороне моего стола скотчем были приклеены шесть двухлитровых пластиковых бутылок из-под колы. Они стояли далеко позади, чтобы мои колени не касались их, если я сяду в офисное кресло. Красный провод проходил через отверстие и был приклеен скотчем к основанию каждой бутылки. Каждая бутылка была наполнена мутной жидкостью, а дно было покрыто чем-то, похожим на фольгу.

«Что бы вы ни делали, не трогайте лампу. Мы очень медленно поднимемся, заберём ваши документы и уйдём».

Так мы и сделали. Закрывая дверь моего кабинета, Кеннеди выдохнул и вытер блестящий пот со лба о волосы.

«Это кислотная бомба. Бутылки наполнены соляной кислотой. Он добавил ещё и нажатие на кабельный выключатель на лампе. Если бы мы выключили лампу, ток бы попал на красный провод и нагрел алюминиевое основание каждой бутылки. Через пять, может быть, десять секунд этот стол взлетел бы на потолок, и весь ваш офис превратился бы в кислотный душ. Видели когда-нибудь, как кто-то бросает пищевую соду в бутылку колы? Она взлетает на пятнадцать метров в воздух. Кислота в этих бутылках была бы перегрета и имела бы гораздо большую силу».

«Это тот парень, о котором я тебе рассказывал».

«Понял. У меня возникли подозрения насчёт этого парня, как только вы о нём упомянули. Это подтверждает их. Мы должны его устранить», — сказал он, набирая номер на мобильном телефоне.

Пока он ждал, когда кто-нибудь ответит на его звонок, он сказал: «Официально мне здесь не положено быть. Я могу позвонить Феррару и Вайнштейну, может быть. Они пойдут на риск ради меня. Мужчина в той машине ждёт, когда вы выключите свет. Он ждёт, когда вы закричите».

Мы сидели в тёмном вестибюле моего дома. Кеннеди держал «Глок» в одной руке, а мобильный телефон — в другой. Он ждал звонка от Феррара с сообщением о том, что они на месте.

«Человек с татуировкой на горле, ты знаешь, кто он, и не говоришь мне», — сказал я.

Никто не знает его настоящего имени. Люди зовут его Эль Грито — Крик. Он следователь и наёмный убийца картеля «Роза»: одного из крупнейших в Мексике. Они воюют с другими картелями, но им удаётся удерживать «Белую линию» — путь от Бока-дель-Рио через всю страну до самой Тихуаны. Эль Грито — один из самых грозных людей в Центральной Америке. В мексиканских нарковойнах этим парням нужна репутация. Они строят своё имя на жестокости и страхе. Эль Грито любит использовать кислоту и никогда не затыкает рты жертвам — ему нравится слышать их крики. Кислотная бомба — его метод.

«Мне это не нравится, Кеннеди».

«У картеля большие деньги, связанные с Harland and Sinton. Полагаю, они здесь, чтобы помочь фирме решить её маленькую проблему».

«Становится все лучше и лучше», — сказал я.

«Эдди, я понятия не имел, что картель вмешается напрямую. СМИ уже все время обсуждают это дело, и этого должно быть достаточно, чтобы держать их подальше от него».

«Тот парень, который пытался ударить Дэвида ножом, прежде чем Попо успел помешать, был мексиканцем. А информатор Делла, Фарук, разве его не обжёг кислотой?»

Кеннеди посмотрел на пол и сказал: «Тонкий, но влезает. Этот парень защищает фирму».

Его мобильный телефон зажужжал. Он прислушался и сказал тому, кто был на другом конце провода, быть наготове.

«Мы готовы ехать. Феррар и Вайнштейн проехали мимо. Это он, хотя на пассажирском сиденье у него кто-то сидит. Вероятно, стрелок. Мои люди на парковке в ста метрах дальше по улице. Когда он побежит, они его заблокируют. Оставайтесь здесь», — сказал Кеннеди.

Он вытащил свой «Глок», распахнул входную дверь и бросился налево, держа пистолет наготове, крича Эль Грито, чтобы тот вылезал из машины.

В тот же миг я услышал звук заведённого двигателя, затем выстрелы. Два разных выстрела. Громкий треск «глока» Кеннеди и громовой ответ дробовика. Я выглянул из парадной двери. Кеннеди был прижат к земле своей машиной, а Эль Грито выезжал, чтобы обогнать его. Я видел, как опускается пассажирское стекло машины Эль Грито. Он собирался остановиться и по дороге прикончить Кеннеди.

Я открыл почтовый ящик, вытащил кастет и выскочил на улицу. Тёмный седан Эль Грито навёл его на машину Кеннеди, и я увидел обрез в его руке, направленный в пассажирское окно. Ружьё нависало над головой человека, прячущегося на пассажирском сиденье седана. Я швырнул кастет со всей силы. Я был всего в шести метрах, так что выстрел был лёгким. Костяшки кастета отскочили от лобового стекла, оставив огромную трещину.

Эль Грито нажал на газ, его машина пронеслась мимо Кеннеди, а я уже взбирался по ступенькам к входной двери. Я вбежал внутрь и захлопнул дверь, но прежде чем она закрылась, она с резким лязгом отскочила назад и ударила меня по лбу, сбив меня с ног. Стальная пластина на входной двери погнулась и деформировалась там, где остановила выстрел из дробовика. Я распахнул дверь и увидел Кеннеди, стоящего посреди улицы и стреляющего в заднюю часть седана, когда тот уезжал. Заднее стекло взорвалось, но седан только ускорился, мчась к внедорожнику с Феррар за рулем. Они ждали на парковке у ресторанов, и теперь оказались прямо через узкую улицу с односторонним движением. Седан заехал на бордюр и собирался проскользнуть мимо.

Я сорвался с места и догнал Кеннеди, когда мы оба помчались по улице.

«Он не выживет», — сказал Кеннеди.

Седан, должно быть, разогнался до пятидесяти миль в час, прорвавшись сквозь щель между внедорожником слева и чёрными ограждениями справа, снеся передний бампер автомобиля федералов. С правой стороны седана в воздух вылетел сноп искр, а пассажирская дверь упала на тротуар.

Когда внедорожник дал задний ход, чтобы преследовать свою добычу, мы с Кеннеди её догнали. Мы запрыгнули на заднее сиденье, и Кеннеди заорал: «Погнали, погнали, погнали!»

Феррар нажал на газ, и Вайнштейн высунулся из пассажирского окна передо мной с оружием наготове.

Седан почти подъехал к перекрёстку с Восьмой авеню. Он не сбавил скорость. Вместо этого он ускорился, и я увидел, как Эль Грито наклонился вправо, к пассажирскому сидению.

Перед самым перекрёстком из пассажирского сиденья выпало тело. Оно ударилось о припаркованную машину и, отскочив назад, покатилось к внедорожнику. Этот квартал Западной Сорок шестой улицы был узким, и, поскольку по обеим сторонам были припаркованы машины, единственным способом продолжить погоню было переехать человека, выброшенного из машины Эль Грито.

Я ударился головой о переднее пассажирское сиденье, когда Феррар резко затормозил. Мы выскочили из машины и смотрели, как Эль Грито уезжает. Феррар включил рацию, но мы все понимали, что это бесполезно. Мы его потеряли.

Тело на дороге остановилось. Я присоединился к Кеннеди, когда он стоял над ним. По тому, как тело безвольно перекатилось через дорогу, было понятно, что оно мертво.

Кеннеди стоял над беспорядком. Зелёная куртка-стёганый пиджак. Светло-рыжие волосы. Я присоединился к федералам и уставился на мёртвого. Это был начальник службы безопасности Гилла, Харланда и Синтона.

Его одежда была разорвана, вероятно, из-за падения с движущейся машины. Но это не стало причиной его смерти. На правой руке у него не было кожи. Я видел белые участки костей и сухожилий, но плоти не было. Горло и большая часть нижней челюсти отсутствовали.

Кеннеди все еще переводил дыхание, когда говорил.

«Его пытали. Потом заставили выпить кислоту, которая растворила его руку. В одном мы можем быть уверены: всё, что хотел узнать Эль Грито, он ему рассказал».

Он повернулся к Вайнштейну и сказал: «Вызови. Нам ещё и сапёры для офиса понадобятся. Я скоро вернусь. Мне нужно подвезти Эдди».

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

Кеннеди припарковал машину у дома Дэвида. Он позвонил Деллу, рассказал ему об Эль Грито и Гилле. Он умолчал о том, что поможет мне. Сказал, что зайдёт, когда я найду бомбу под столом. По словам Делла, картель Роза был, безусловно, крупнейшим клиентом фирмы. Почти шесть из восьми миллиардов долларов на счетах принадлежали картелю. Они хотели убедиться в их безопасности, а это означало предупредить Синтона о том, что произойдёт, если они пропадут. Это не изменило плана Делла; он просто велел Кеннеди быть осторожнее.

Мы вышли из машины Кеннеди и вошли в мир Дэвида.

Вестибюль отеля Central Park Eleven выглядел как холл из сладких снов миллиардера. Мраморные полы, антикварная мебель, частная библиотека с дубовыми панелями слева от стойки регистрации, экзотические растения, источающие столь же необычные ароматы, дирижёры классической музыки – Шопена. Секретарша, наверное, за неделю заработала больше чаевых, чем я за год. Высокая блондинка с тёплым лицом цвета медового молока. Её ногти были безумно красными, как и губы, которые смотрелись на её лице, словно два «Феррари» на пляже Золотого берега.

Слева от стойки регистрации лифт охраняли четверо охранников. Все они выглядели знакомыми, словно я уже видел их на записях с камер видеонаблюдения. Каждый весил от двух до двух с половиной фунтов, с очень небольшим количеством жира. Они были загорелыми, с баскетбольными плечами и без шеи. Головы были коротко выбриты, форма была идеально выглажена светло-голубого цвета. «Глоки» висели на поясе вместе с рациями и мобильными телефонами. Я предположил, что они были либо бывшими полицейскими, либо бывшими военными. Они…определенно все они выглядели так, будто могли бы простоять целый день, уперев руки в бока, словно монолиты безопасности.

Я проигнорировал взгляды охранника справа и снова обратил внимание на администратора.

«Привет. Я здесь со специальным агентом ФБР Уильямом Кеннеди. Нам нужно осмотреть место преступления».

«Уже очень поздно для проверки. Полиция дала нам указание никого не подпускать к этому этажу. У вас есть удостоверение личности и ордер, агент Кеннеди?» — спросила девушка на ресепшене.

Прежде чем он успел ответить, я вмешался. Я не хотел раскрывать, что мы на самом деле не на одной стороне с полицией.

«Мы не думали, что нам нужен ордер, мэм. Квартира всё ещё остаётся местом преступления».

Она задумалась на секунду, а затем медленно покачала головой. Из лифта вышел латиноамериканец в сером костюме и рубашке того же светло-голубого цвета, что и охранники, и направился за стойку регистрации. Он узнал новости от администратора.

«Можем ли мы увидеть какие-нибудь документы, джентльмены?» — спросил парень в костюме.

Кеннеди показал мне свое удостоверение, и я сунул руки в карманы.

«Я Алекс Медрано. Я здесь начальник службы безопасности», — сказал мужчина, читая значок и удостоверение личности Кеннеди.

«Вы адвокат мистера Чайлда?» — спросил он.

Что-то в том, как он задал этот вопрос, заставило меня подумать, что если бы я ему солгал, он бы это сразу понял.

«Я представляю интересы мистера Чайлда», — сказал я.

«Я сам провожу вас, джентльмены. Мистера Чайлда здесь очень уважают. Если мы можем чем-то помочь, просто скажите».

Стена мускулов и лосьона после бритья расступилась, и мы с Кеннеди последовали за Медрано к лифтам. С брелка на поясе он вытащил полированный кусочек пластика и поднёс его к считывателю на панели управления. Внезапно загорелись кнопки, и Медрано смог вызвать лифт. Двери открылись, и мы вошли в пахнущую лимоном кабину лифта. Зеркала на каждой стене, кафельный пол, полированный дуб на потолке. Медрано снова приложил брелок к лазерному считывателю и выбрал этаж.

«Если у вас есть свой брелок, вы сможете попасть на любой этаж?» — спросил я.

«Конечно. У нас здесь хорошее сообщество. Мы любим поддерживать соседей.отношение к работе чопорное, поэтому на разных этажах проходят совещания, создаются социальные группы, и, конечно же, тренажерный зал находится на тридцать пятом этаже, спа-салон чуть выше, а винный погреб находится в подвале».

Лифт играл ту же симфонию, что и в вестибюле, и я догадался, что она разносилась по всему зданию.

Мы прибыли на этаж Дэвида с приятным звонком, и я проверил камеру видеонаблюдения, спрятанную в верхнем северо-восточном углу лифта.

Двери открылись.

Музыка продолжалась.

Мы оказались на прямоугольной лестничной площадке, чуть шире лифтовой, футов пятьдесят шириной. Дверь в северо-восточном углу принадлежала Гершбауму, дверь в северо-западном углу вела в квартиру Дэвида, а справа от лифта была единственная дверь, которая, несомненно, вела на лестницу. Рядом с входными дверями каждой квартиры стоял антикварный столик, на котором лежали носовые платки в серебряной шкатулке, ваза со свежими фруктами и флакон фирменного крема для рук. На подставке для зонтов красовалось несколько зонтов с фирменными логотипами C ENTRAL P ARK E LEVEN , а рядом с каждым столиком стояло красивое зеркало в раме из красного дерева. У меня сложилось впечатление, что, прежде чем покинуть свой этаж, жильцы наслаждались возможностью ещё раз проверить свой внешний вид перед тем, как предстать перед публикой.

Медрано направился к двери в северо-западном углу, которая была заклеена сине-белой лентой полиции, и снова достал из кармана брюк цепочку ключей и брелок.

«Это квартира мистера Чайлда», — сказал он, выискивая нужный ключ среди пятидесяти или шестидесяти ключей. Кеннеди достал из кармана пиджака пачку латексных перчаток и протянул одну мне, а другую — Медрано. Кеннеди и Медрано без труда надели перчатки. Мне было трудно держать папки и надевать эти чёртовы штуки.

В конце концов Медрано нашёл нужный ключ, сначала провёл брелком, затем вставил ключ в замок и открыл дверь. Квартира была именно такой, какой я её себе представляла от манхэттенской элиты. Белая и бежевая мебель гармонировала с толстым ковром нейтрального оттенка. Вероятно, это был дизайн от Dior; Кристина бы сразу это поняла. Гостиная представляла собой огромное пространство открытой планировки с двадцатифутовыми диванами, змеящимися по центру комнаты. В комнате витал затхлый, металлический, слегка неприятный запах. Запах оставался почти как напоминание о насильственной смерти, произошедшей в этих стенах. Даже несмотря на ветер, пронизывающий квартиру через разбитое окно, этот запах сохранялся. В одном концеВ гостиной я увидел начало белой плитки и направился туда. На кухне я увидел место убийства. Одна плитка раскололась, и тёмное шоколадно-красное пятно покрывало осколки, которые лежали в небольшом углублении на полу. Капли воды от удара разлетались веером от центра пятна. Казалось, на некоторых поверхностях оставалась кровь – след, который невозможно полностью удалить.

Примерно в семнадцати дюймах от сломанной напольной плитки я отчетливо увидел пятно от одной-единственной капли крови.

Пока место преступления не будет освобождено, уборка невозможна. Полиция обычно держит место преступления под стражей от нескольких дней до нескольких недель, в зависимости от хода расследования. Если инцидент произошёл в доме обвиняемого, полиция обычно держит место преступления под стражей гораздо дольше, чтобы обвиняемый не мог подать заявление на освобождение под залог по этому адресу. Это значительно усложняет процедуру освобождения под залог, поскольку обвиняемому приходится не только платить поручителю, но и искать деньги на проживание в другом месте, если семья не захочет или не сможет его принять.

В большинстве случаев эта тактика срабатывает, и обвиняемый даже не удосуживается подать заявление об освобождении под залог.

Я опустился на колени, чтобы получше рассмотреть небольшое пятнышко крови. Капля была около двух-трёх миллиметров в диаметре, тёмная и идеальной формы. Насколько я мог судить, её не трогали, не размазывали и не трогали с тех пор, как она покинула тело Клары.

Отступив, я не спеша оглядел место происшествия, убеждаясь, что на кухне нет других пятен крови. Их не было. Примерно в шести футах от места, где было найдено тело, ветер дул через щель размером с панель в стеклянной стене, образовавшуюся от разбитого от выстрела оконного стекла. Защитное стекло взорвалось от удара, и мелкие осколки разлетелись с балкона в сторону того места, где лежало тело. Осколки остановились, не долетев до разбитой, запятнанной плитки. Большая часть стекла осталась на балконе. Я шагнул в щель, образовавшуюся после разбитого стекла, и встал на балкон. Я порадовался, что на мне пальто, и запахнул отвороты. Ливень прекратился, но балкон оставался скользким от осколков стекла, залитых дождём. Я посмотрел вверх и вниз. Никто не мог забраться в квартиру или спрыгнуть на этот балкон сверху. Балкон был слишком высоким, а кирпичная кладка была заштукатурена. Нигде не было опоры для ног или рук. Подо мной, сквозь деревья, тускло светили уличные фонари Центрального парка. Мы были так близко, что я чувствовал запах травы. Двухполосная улицаЭта сторона улицы отделяла парк, и мне казалось, что я могу высунуться и коснуться листьев дубов, растущих прямо на территории парка. С балкона открывался вид на тихий участок лужайки, размером чуть меньше поля детской бейсбольной лиги. От парковой дорожки его отделял ряд высоких живых изгородей. В правом углу рос дуб. Вокруг ствола валялась куча пустых пивных банок. Платишь тридцать миллионов за вид на парк, а получаешь подростков и пьяниц.

Мы с Кеннеди потратили по пять минут, чтобы разделиться и проверить каждую комнату в квартире на наличие пятен крови. Ничего не нашли.

Из принесённых с собой файлов я достал отчёт судмедэксперта и пролистал рисунок тела. В большинстве отчётов судмедэксперта есть стандартная, заранее напечатанная женская форма; затем судмедэксперт указывает место пулевых ранений и, на рисунке профиля, угол проникновения пули. Помимо выстрелов в голову, Кларе дважды выстрелили в спину. Первая пуля застряла в позвоночнике, вероятно, мгновенно парализовав её. Второе входное отверстие располагалось близко к позвоночнику, но эта пуля прошла сквозь тело и вышла через нижнюю часть грудной клетки. Выходное отверстие было отмечено чуть левее груди.

Я передал рисунок Кеннеди.

Он еще раз изучил отчет и осмотрел место происшествия.

«Угол представляет собой очень небольшую нисходящую траекторию», — сказал он.

Но я не слушал ни слова Кеннеди. Вместо этого я смотрел на архитектурный план в рамке на стене кухни. Он был нарисован белым цветом на синем фоне, с подписью в левом нижнем углу, но, несмотря на это, показался мне знакомым. Я пролистал материалы обвинения, пока не нашёл схему места преступления, на которой было обозначено местонахождение тела жертвы в квартире.

Медрано всё ещё ждал меня у входной двери. Я поманил его.

«Это то, о чём я думаю?» — спросил я.

«Да, это Клаудио. Они есть в каждой квартире в доме. Владельцы были хорошими друзьями Клаудио, и он спроектировал ремонт в 1981 году. Жильцы получают рамку с изображением, когда въезжают в дом».

«Нет, дизайнер мне не интересен. Это точный план квартиры?»

«Так и есть. Жильцам не разрешается вносить структурные изменения».

Я позвал Кеннеди. Он пришёл на кухню и встал рядом с нами. Затем…Осознав, насколько он устал, он потянулся за табуреткой и сел на неё. Было уже больше двух часов ночи, и он выглядел совершенно измотанным.

«Медрано, если мне удастся уговорить Кеннеди прислать сюда агента в ближайшие несколько часов с камерой и бутылкой люминола, вы сможете гарантировать, что они получат доступ в эту квартиру?»

«Мне нужно закончить через час. Я… Ты же знаешь, что полиция Нью-Йорка дала нам строгие указания никого сюда не пускать, верно?»

Кеннеди собирался заговорить. Я дёрнул его за пиджак, чтобы заставить замолчать. Мне хотелось, чтобы Медрано заговорил.

«Думаю, это может быть очень полезно для моего клиента. Вы сказали, что у Дэвида в здании хорошая репутация?»

«Да, можно сказать и так. У одного из моих начальников, Кори, шестилетний сын заболел редкой формой лейкемии около года назад. Страховка не покрывала лечение. Администрация здания разрешила Кори разместить в вестибюле плакат для сбора средств и ящик для пожертвований. Ему нужно было собрать четыреста тысяч долларов на лечение. За неделю он собрал двадцать пять тысяч; люди в этом здании получают много денег, и они довольно щедры. В общем, мистер Чайлд какое-то время был в командировке. Вернувшись, он увидел плакат. Он позвонил в администрацию здания и встретился с Кори, спросил, сколько ему нужно и какое лечение потребуется ребёнку. Кори сказал, что лечение может продлить жизнь его ребёнка — может быть, на пять лет. Но это всё».

Медрано поправил позу и вытер рот.

«Ну, мистер Чайлд немного поискал в интернете и нашёл этого эксперта. И тут он, как говорится, перевёз всю семью Кори в Женеву, заплатив больше миллиона долларов за экспериментальное лечение. Полтора месяца назад ребёнок Кори получил справку о полном выздоровлении».

Мы с Кеннеди обменялись взглядами.

«Я хочу сказать, поможет ли это ему?»

«Думаю, что да», — сказал я.

«Если это касается только нас», — сказал он.

Я улыбнулся и повернулся к Кеннеди. «Ладно, вот что ищет твой парень. Мы просто взглянем, прежде чем уйдём», — сказал я, снимая со стены рамку с изображением Клаудио.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

Наше расследование пока не дало мне ответов, которые я искал, но я был уверен, что эксперт-криминалист ФБР подтвердит мою теорию. На тот момент у меня была только теория. Но она совпадала.

«Знаете, на что нужно обратить внимание криминалистам?» — спросил я.

«Да, все хорошо», — сказал Кеннеди.

«Отлично. Мне нужна ещё одна услуга».

«Ты слишком расточителен с одолжениями», — сказал Кеннеди, но не стал развивать эту тему. Я понимал, что перегибаю палку, но считал, что он у меня в долгу. Мешки под глазами, казалось, стали больше и темнее, но в нём чувствовалась настороженность. Он начал сомневаться в виновности Чайлда и хотел посмотреть, к чему это приведёт.

«Есть ли в полиции Нью-Йорка кто-нибудь, кто мог бы оказать вам услугу и не бежать по этому поводу к Задеру?»

«Я знаю одного парня, но почему именно полиция Нью-Йорка?» — сказал он.

Я передал Кеннеди одну страницу из дела.

«Мне нужен отчёт с трекера этого автомобиля. У ФБР ведь нет доступа к этой системе, верно?»

«Нет, не знаем. Если подумать, я не знаю, есть ли у моего человека в полиции Нью-Йорка доступ к этой системе. Но я могу попробовать», — сказал он.

«Это важно, я начинаю собирать всё по кусочкам. Я рассчитываю на тебя. Предварительный этап начнётся чуть больше чем через семь часов, и нам осталось проверить ещё кое-что».

"Что это такое?"

«Кадры с камер видеонаблюдения, на которых запечатлены полицейские, работающие на месте преступления».

«Пойдем ко мне в кабинет. Там и посмотришь», — сказал Медрано.

Мы вышли из квартиры Дэвида. Кеннеди нажал кнопку вызова лифта и задержался, ожидая, пока Медрано закроет дверь. Я посмотрел на камеру видеонаблюдения, расположенную прямо над лифтами, немного отступил назад и остановился.

«Что ты делаешь?» — спросил Кеннеди.

«На записи с камеры, которую я смотрел, видно, как Дэвид колеблется сразу после того, как в последний раз вышел из квартиры. Он уже собирался уходить, а потом остановился и повернулся к двери».

Я осмотрел дверь, но мало что мог разглядеть, потому что Медрано загораживал обзор. Опустившись на колени, я проверил ковёр; возможно, Дэвид что-то уронил и оно закатилось под стол, но я ничего не увидел.

«Ищете что-нибудь?» — спросил Медрано.

«Не совсем. Дэвид остановился и обернулся сразу после того, как вышел из квартиры. Я видел это сегодня, когда смотрел запись. Думал, что он что-то уронил или… не знаю».

«Если он что-то уронил, скорее всего, уборщики это подобрали. Мы всегда можем проверить камеру», — сказал Медрано.

«На записи этого не видно. Дэвид загораживает обзор», — сказал я, указывая на камеру.

«Ну, мы всегда можем посмотреть в другую камеру», — сказал Медрано.

«Какая камера?»

«Скрытая камера, которая ведет наблюдение за лестничной клеткой», — сказал Медрано, указывая на вентиляционное отверстие на западной стене.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ

Кабинет Медрано, расположенный в подвале здания, больше напоминал телестудию. На одной стене располагался ряд из пятнадцати плоских экранов, каждый из которых показывал прямую трансляцию с системы безопасности здания. За этой комнатой находилась зона хранения для охранников, а за мониторами располагалось около полудюжины столов, каждый с компьютером и телефоном.

«Итак, когда сосед Дэвида, мистер Гершбаум, сделал экстренный звонок, этот звонок дошел до кого-то в этой комнате, верно?»

«Правильно», сказал Медрано.

«А система безопасности регистрирует дату и время звонка?»

«Да, и сотрудник службы безопасности занимается полицейскими тревогами», — сказал Медрано.

«Что вы имеете в виду?» — спросил Кеннеди.

«Когда житель звонит нам в экстренном порядке, наша система отправляет SMS-сообщение на номер 911 о поступлении вызова. Если наш оператор не свяжется с 911 в течение пяти минут и не сообщит, что всё в порядке, полиция Нью-Йорка отправит патрульную машину на проверку. Это своего рода подстраховка. В этом здании около двадцати супербогачей Манхэттена. Если банда попытается нас ограбить, первым делом они отключат пульт управления охраной. Таким образом, если житель или сотрудник успеет добраться до телефона экстренной связи, даже если мы будем недееспособны, кто-то из 911 узнает о чрезвычайной ситуации, и если мы не дадим им отпор, прибудет полиция».

«Я этого не знал. У меня есть только запись звонка службы безопасности на номер 911, когда нашли тело. Кеннеди, как думаешь, сможешь достать мне запись сообщения?»

«Я сделаю все возможное».

«Могу ли я посмотреть всю запись с камеры, которую сняла полиция Нью-Йорка? Я хочу убедиться, что её не редактировали», — сказал я.

Медрано сменил охранника у ряда мониторов и начал просматривать видео с жёсткого диска. Через несколько мгновений экран прямо перед нами погас, а затем появилось изображение охранников, стучащих в дверь Гершбаума, прежде чем войти.

«Подожди. Я перемотаю назад», — сказал Медрано.

«Нет, всё в порядке. Просто пускай играет», — сказал я.

Из квартиры Чайлда вышел охранник и позвонил. Несколько минут ничего не происходило, поэтому Медрано прокручивал цифровую запись, пока не прибыла первая пара полицейских. Медрано появился на экране и пропустил полицейских в квартиру Чайлда. Он перемотал запись, и мы наблюдали, как Медрано быстро расхаживал взад и вперед по коридору, пока не прибыли детективы, за которыми следовала группа криминалистов в белых комбинезонах для работы с уликами. Я следил за каждой фигурой и просил Медрано замедлить движение, чтобы я мог хорошо разглядеть всех полицейских. Были периоды, когда на экране никого не было, и Медрано мог перематывать запись так, что минута реального времени проигрывалась на экране менее чем за три секунды. Примерно через двадцать минут перемотки Медрано я крикнул: «Стоп!»

Медрано тут же остановил видео. Тогда я понял, что у меня есть шанс сыграть свою роль в суде утром.

«На что я смотрю?» — сказал Кеннеди.

«Не уверен», — сказал я. «Но я собираюсь это выяснить. Мне нужно посмотреть запись за весь день. Можно мне копию?»

Начальник охраны потёр подбородок. «Не понимаю, почему бы и нет. Копы тоже сняли весь день. О, а вам нужна копия записи с вентиляционной камеры?»

«Дай мне сначала взглянуть», — сказал я.

«Почему копы не сделали копию этой записи с вентиляционной камеры?» — спросил Кеннеди.

Медрано прочистил горло, посмотрел на эти туфли, а затем поднял голову и обратился к Кеннеди.

«Послушайте, в этом здании живёт много богатых и знаменитых людей. Мы за всем следим, но, по сути, ничего не видим. Понимаете, о чём я? Папарацци пытались купить кого-нибудь, кого угодно, в этом здании, кто будет сообщать им, когда проститутка, дилер или другая знаменитость посещает квартиру в…Это здание. Нам хорошо платят за наше молчание и за то, что мы отворачиваемся. До недавнего времени там не было камер. У нас было своего рода негласное правило, что лестница была вне зоны действия камер. Произошла кража со взломом. Мы поймали этого парня и в качестве компромисса установили скрытые камеры на каждом этаже. Полиция не просила показать нам эту запись, и мы никогда её им не показывали. Это единственная камера, которая снимает дверь на лестницу. Это баланс. Многие жильцы не хотят жить под камерами видеонаблюдения, учитывая их образ жизни. Поэтому мы должны постараться, чтобы они чувствовали себя одновременно в безопасности и анонимно.

После того, как Медрано пролистал меню и ввёл дату и время поиска, на экране над панелью управления появилась запись. Это был вид сбоку. Мы наблюдали, как Дэвид и Клара входят в квартиру. Медрано ускорял запись, пока мы снова не увидели Дэвида с рюкзаком на плече и в капюшоне. Он замедлил запись, перемотал её назад и воспроизвёл. Дэвид ничего не ронял на пол. Я отчётливо видел его руки. Он повернулся спиной к двери и скрылся из виду, направляясь к лифту.

«Стой», — сказал Кеннеди. «Ты это видел?» — спросил он.

«Нет», — сказал я.

Медрано отступил назад и снова воспроизвел отснятый материал.

«Вот именно», — сказал Кеннеди.

«Что?» — спросил я.

«Можно ли увеличить масштаб?» — спросил Кеннеди.

«Конечно. Где?» — спросил Медрано.

Сотрудник ФБР указал на зеркало в коридоре. В ответ Медрано сфокусировался на зеркале двумя большими дисками по обе стороны клавиатуры. Изображение крупным планом стало зернистым, но гораздо крупнее.

«Воспроизведите это еще раз», — сказал Кеннеди.

Когда я увидел отснятый материал, я не мог сдержать вздоха.

«Вот это да», — сказал Медрано.

Мы втроем некоторое время молчали, не отрывая глаз от изображения, застывшего на экране.

«Вы уверены, что копы не смотрели эту запись?» — спросил я.

«Да. У них было всё необходимое от основной камеры», — сказал Медрано.

«Итак, вы собираетесь передать это окружному прокурору?» — спросил Кеннеди.

Я на секунду задумался. Покачал головой. Не хотел, чтобы Задер узнал об этих уликах. Они не доказывали невиновность Дэвида, но при правильном подходе могли дать ему шанс.

«Нет. Лучше, чтобы это вынесли на открытый суд. Публичный и грязный», — сказал я.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТА

Дэвид Чайлд, должно быть, услышал, как я пытаюсь припарковать «Хонду» на подъездной дорожке к дому Ящерицы. Он стоял у открытой входной двери, засунув руки в карманы, его правая нога дрожала.

«Я ясно выразился?» — спросил он, когда я вылез из тесного водительского сиденья.

"Еще нет."

Я рассказал ему всё, что произошло в аэропорту, за двумя энергетиками и половиной чашки кофе. Неудивительно, что Дэвид не спал. Напитки отдавали бензином и апельсиновым соком. Я не стал рассказывать ему про «Эль Грито». Ему не нужно было ещё больше давления.

«Срок – двадцать лет, иначе придётся бороться с делом и рисковать пожизненным. Окружной прокурор уже получил результаты баллистической экспертизы, которая подтвердила, что пистолет, найденный в вашей машине, был тем же оружием, из которого была произведена стрельба, убившая Клару. Я читал отчёт доктора Пиблза, эксперта по баллистике. Отчёт довольно прямолинейный. Единственное, что бросается в глаза, – это то, что Пиблз не смог найти серийный номер на орудии убийства. Но это не даст нам никаких поблажек».

Он пытался заговорить. Я видел, как паника нарастает у него в животе, сжимая каждую жилу, натягивая каждую жилу, перехватывая дыхание. Он уронил голову на стол.

И тут он снова меня удивил.

«По крайней мере, твоя жена свободна от ответственности, я имею в виду, от закона. По крайней мере, это хоть один хороший результат. Я понял это по тому, как окружной прокурор вёл себя в суде ранее. Я просто знал. Он никогда не пойдёт со мной на сделку. Я знал это», — сказал он, стуча кулаками по столу.

Долгий вздох, он вытянул пальцы. Затем его тело, казалось, расслабилось. Словно наблюдал, как кто-то ослабляет натяжение сжатой пружины.

«Я просто благодарен, что твоя семья в безопасности», — сказал он. И он был искренен.

«Кристине угрожает опасность со стороны фирмы. Она не прекратится, пока это обвинение не будет снято. У вас есть средства навредить фирме, и они не успокоятся, пока эта угроза не будет устранена окончательно. Ваш единственный шанс — завтра же снять это обвинение и молиться, чтобы спецгруппа разобралась с фирмой до того, как они доберутся до вас».

«Но твоя жена теперь свободна. Она в безопасности. Ты можешь просто уйти. Возвращайся к своей семье, я бы… я бы понял».

Даже глядя на перспективу пожизненного заключения, Дэвид думал о других.

"Нет."

«Почему?» — спросил он.

«Потому что вам нужна помощь, потому что я вас уже достаточно подвёл. Думаю, вам стоит послать окружного прокурора к чёрту. Это плохой юридический совет, но, честно говоря, я не очень-то разбираюсь в юристах».

«Серьёзно, а в чём ты хорош?» — спросил Дэвид.

«Аферы. Мошенничество. Аферы. И благодаря этому я почти понял, как тебя подставили. Но доказать это — совсем другое дело. У нас есть одно новое доказательство, которое может быть полезным, но мне нужно всё сделать правильно».

Я рассказал ему о кадрах, которые я видел на скрытой вентиляционной камере.

«Я... я... этого не помню».

«Судя по ракурсу, вы этого не заметили. Вы, должно быть, каким-то образом это заметили, потому что обернулись и остановились».

«Тогда я не понимал, что это такое. Клара пыталась помочь мне справиться с этой стороной моей личности. С компульсивностью. Полагаю, иногда это работало».

«Теперь нам нужна остальная часть истории. Это не сработает, если мы не сможем объяснить всю схему».

После визита в дом Дэвида у меня зародилась теория о том, как его могли подставить. Но оставалось слишком много неясностей и вопросов без ответов. Я не знал всего. Пока нет. И я не видел смысла рассказывать ему, как, по моему мнению, всё произошло. Во-первых, всё было так сложно, так рискованно — чудо, что всё получилось. Пока что мы нашли одну ошибку. Я был уверен, что будут и другие.

«Вы встречались с Лангимером?» — спросил он.

Я показал Дэвиду фотографию, которую сделал на свой телефон.

«Он выглядит злым на тебя», — сказал Дэвид.

«Да, там что-то происходит. У него есть девушка?»

«Не знаю, наверное».

«Я не могу исключить его, но не понимаю, какое отношение он имеет к этому на данный момент».

Внезапная боль пронзила мой череп, ослепляя меня. Я не спал больше суток, и, похоже, этой ночью мне не удастся нормально заснуть. Я закрыл один глаз, чтобы не болеть, сел и допил остатки кофе из одной из кружек «Ящерицы» с надписью «ЯЩЕРИЦЫ, ДЕЛАЙТЕ ГОЛЫМИ » . Было почти три ночи, и небо вот-вот должно было смениться с дымчато - чёрного на растущее предвкушение утра.

«Он единственный, у кого есть деньги и власть, чтобы сделать это», — сказал Дэвид.

«Но почему? Корпоративная война — это одно, а убийство — совсем другое. Ты правда думаешь, что он такой безжалостный? Он убьёт невинную девушку, чтобы подставить тебя?»

Дэвид потер подбородок, но потом передумал, вытащил из упаковки три влажные салфетки и начал вытирать пальцы.

Я позвонил Кристине на сотовый примерно раз двадцатый. Всё безрезультатно. Я убеждал себя, что с ними всё в порядке, они едут в открытую местность, в глушь, так что там может не быть сигнала.

«И что же будет завтра?» — спросил Дэвид.

Сложив папки, я поднялся на ноги, готовый найти диван Ящерицы и хотя бы попытаться немного поспать.

Мы боремся. Сейчас у нас недостаточно сил для победы. Надеюсь, Кеннеди справится. На самом деле, я уверен в этом. Я оставил его у вашего здания — он просматривает записи с камер, пытаясь прояснить некоторые моменты. Он также пытается найти информацию, которая поможет нам. Её будет непросто получить, но он справится.

«Итак, он решительный тип».

«Я бы так не сказал. Он, скорее, упрямый сукин сын».

Ребенок оглядел меня с ног до головы и покачал головой.

«Я знаю, что вы сделаете всё возможное, но я не думаю, что это слушание пройдёт в мою пользу. Тот, кто меня подставил, позаботился об этом».

Положив файлы на журнальный столик, я снова села и потерла виски.

«Дэвид, шанс есть всегда», — сказал я.

«Потому что я говорю правду?»

«Нет, потому что я представляю ваши интересы и не верю, что вы кого-то убили. Уверен, это правда, но одной правды недостаточно. Дело не в правде. Ни один суд не имеет отношения к правде. Дело в том, что можно доказать, а что нельзя. Это игра. И завтра мы будем играть на победу».

Дэвид встал и протянул руку – это был смелый жест с его стороны. Я пожал её.

Я устроился на диване Ящерицы, но не мог заснуть. Я обдумывал всё, что произошло сегодня, перебирал в уме различные варианты того, как могла бы быть реализована схема убийства Клары. Я позвонил Кеннеди.

«Ты еще не спишь?» — спросил я.

«Я не сплю. Жду, когда со мной свяжутся. Думаю, я смогу достать тебе всё необходимое».

«Отлично. Не возражаете, если я вам кое-что расскажу?»

"Стрелять."

«Автомобильная авария. Машину Дэвида сбили намеренно. Тот, кто организовал аварию, знал, что следы от подушки безопасности можно легко принять за следы пороха».

«Вполне справедливо», — сказал Кеннеди.

«Итак, вы займетесь этим?»

«Рассмотреть что?»

Я вздохнул. «Мне пришлось купить эту статью онлайн прямо в университете. Возможно, тот, кто подставил Дэвида, получил информацию из того же источника».

«Хорошо, я разберусь. Вы также просили меня проверить кого-то ещё, возможно, причастного к убийству. Как звали этого парня?»

Я рассказал Кеннеди все, что знал о Бернарде Лангимере.

«Я никогда о нем не слышал, но…» Он сделал паузу.

"Что?"

«Вы сказали, что Лангимер расправился с некоторыми недоброжелательными блогерами, загрузив в их компьютеры изображения, демонстрирующие эксплуатацию детей?»

«Да, это больной человек», — сказал я.

«Может быть, ничего, а может быть, и что-то. Я видел видеозапись прошлогодних интервью Делла с информатором Фаруком. В основном они говорят о фирме, её истории, о том, как Бен Харланд был подкуплен Джерри Синтоном, и тому подобном. Но в какой-то момент Делл предлагает Фаруку сделку за дачу показаний. Фарук сказал, что, если ему не будет предоставлен иммунитет, он будет бороться с предъявленными ему обвинениями».

"Так…"

«Фарук заявил, что никогда раньше не видел этих изображений. Он сказал, что его подставили».

«Посмотри-ка на Лангимера, может, еще что-нибудь накопаешь», — сказал я.

Кеннеди подавил зевок и спросил: «Что-нибудь еще?»

«Неужели ты станешь звонить мне в семь утра?»

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ИСТОРИЯ С ОБЛОЖКИ

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

16 часов до выстрела

В 4:05 утра меня разбудил звонок.

Я проспал меньше часа. Подняв верхнюю часть тела с дивана, я свесил ноги на пол, опрокинул стакан с водой и едва успел схватить телефон, прежде чем он упал в лужу жидкости на полу.

«Да? Эдди Флинн здесь».

Звонивший уже повесил трубку. Это была Кристина. Я набрала ещё раз — голосовая почта.

Следующие полчаса я набирал номер — связи не было. Я знал, что она в Вирджинии, в малонаселённой местности, в пятидесяти милях от ближайшего города. Проклиная себя за то, что не поехал с ней, я представлял, как они жмутся друг к другу. Кристин и Кармель сделают вид, что не сдаются Эми — это обострит Кристину и поможет ей сосредоточиться.

Я не мог снова заснуть, голова лихорадочно перебирала варианты. В доме было тихо и спокойно. Передо мной лежал остывший кофе и досье Дэвида. Я отложил телефон, открыл бумаги и перечитал их.

Через несколько часов мы уже были в пути.

«Холли, если мы все выберемся отсюда живыми, я хочу, чтобы ты сделала для меня одну вещь», — сказала я.

"Что это такое?"

«Я хочу, чтобы вы отвезли эту машину на свалку металлолома и разбили ее».

Мои ноги были настолько напряжены на переднем пассажирском сиденье «Хонды», что я подумал, что мне, возможно, придется ампутировать их.

В зеркало заднего вида я увидел фургон Ящерицы, который ехал нам навстречу. Мы проехалиМы провели там час, прежде чем двинулись к зданию суда, чтобы убедиться, что за нами не следят. Холли нашла парковку и поехала на самый верх. Ящер присоединился к нам.

Мы вышли из машины и спустились на лифте на улицу. В поднятом капюшоне Дэвид выглядел довольно неприметно: мешковатый капюшон хорошо скрывал его лицо. Под свободной одеждой он носил костюм.

«И как же мы попадем в суд?» — спросила Холли.

«Я же говорил, нас подвезет друг», — сказал я.

Сильный дождь, заливавший город ночью, наконец-то прекратился. Солнце грозило металлическому небу, словно спичка, пролитая сквозь бумагу.

Мы были в шести кварталах от здания суда, когда я зашёл в магазинчик. Только когда Ящерица велел Дэвиду и Холли следовать за мной, они вошли в небольшое, тесное помещение. Половину магазина занимал гастроном. Владелец, Ленни Зиглер, складывал у входа стопки газет, шоколадных батончиков, завёрнутых в фольгу сэндвичей на завтрак и журналов. Тридцать лет Ленни развозил газеты в местный суд. Пять лет назад бюджетное сокращение привело к тому, что Ленни пришлось свернуть работу, пока не был назначен новый судья Верховного суда — Гарри Форд. Гарри питал слабость к горячим нью-йоркским сэндвичам с большим количеством халапеньо , особенно после обильного ночного отдыха на «Джеке». Утренняя доставка газет возобновилась вскоре после того, как Гарри занял эту должность — по двойной цене и с бесплатным сэндвичем.

«Паршивое утро, правда, Эдди? Как там судья Гарри? Он ведь не присылал тебя сюда по этому поводу на прошлой неделе? Я ему уже сказал: он хочет, чтобы его сэндвич был погорячее, так что придётся воспользоваться микроволновкой», — сказал он.

«Ничего подобного. Честно говоря, мне нужно подвезти до здания суда».

«Кто-то сломал тебе ноги? Это всего лишь…»

Слова Ленни замерли, едва я открыла рот. Он посмотрел на фотографию Дэвида на обложке каждой газеты у своих ног, а затем на молодого человека позади меня, откинувшего капюшон.

Мы с Ящеркой помогли Ленни загрузить фургон, припаркованный у заднего входа в его магазин. Когда мы закончили, Дэвид и Холли запрыгнули внутрь и уселись на стопки газет. Я сел на арку колеса, а Ящерка сел спереди рядом с Ленни. Запах типографской краски от газет и горячего мяса в сэндвичах смешивался с остаточным запахом бензина и масла.

Разговора не было; Дэвид потирал руки и ковырял ногти.

«Все будет хорошо, Дэвид», — сказала Холли.

Дэвид ответил на это с полуулыбкой. Дело крутилось у меня в голове, пока я пытался его осмыслить. Ленни не получал от Ящерицы много пустых разговоров; он был слишком занят, осматривая машины и тротуары, предупреждая любую потенциальную угрозу. Чтобы прервать неловкое молчание, Ленни включил радио. Было чуть больше восьми утра, и ежечасный выпуск новостей начинался с истории Дэвида. Он не хотел её слушать, но и не хотел быть грубым с Ленни, поэтому он заткнул уши капюшоном и подключил наушники к своему iPod.

«Другие новости: полиция Харбора опознала тело мужчины, выловленного вчера в Ист-Ривер. Бенджамин Харланд, 68 лет…»

«Эй, Ленни, сделай погромче», — сказал я, чувствуя, как по моему позвоночнику разливается холодок.

…партнёр успешной юридической фирмы Harland and Sinton на Манхэттене. Предполагается, что погибший мог попасть в аварию во время прогулки на яхте по заливу в минувшие выходные. Лодка до сих пор не найдена, а двадцатитрёхлетняя дочь погибшего, Саманта Харланд, до сих пор числится пропавшей без вести.

Повернувшись на своем месте, Ящер посмотрел на меня, ожидая моей реакции.

Холли рассказала Дэвиду то, что мы все только что услышали по радио.

«Что это значит? Что происходит?» — спросил он.

Я покачал головой, пытаясь осмыслить все это.

«Что ж, учитывая, что Харланд и Синтон вот-вот попадутся за крупнейшую схему отмывания денег в истории США, я не думаю, что Бен Харланд попал в беду. Либо его достал Эль Грито, либо Джерри Синтон. Харланд был партнёром, который обеспечил фирме легитимность; конечно, он забрал деньги, которые Джерри отмыл, но это была схема Джерри, и он использовал Харланда. Теперь всё вот-вот раскроется, и Джерри напуган. Он убирает свидетелей. Расчищает палубу и готовится скрыться с деньгами, как только они поступят на счёт. Это конец игры. Такую операцию можно проводить только ограниченное время. Скоро всех поймают. Джерри теперь в отчаянии. Фирма рушится, и они хотят спрятаться. Они будут ещё более решительно пытаться убрать тебя, прежде чем они сбегут. Мы должны снять с тебя все обвинения, чтобы ты мог уехать. Чем дольше ты остаёшься в городе, тем опаснее становится».

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ДВА

Подвальный лифт поднял нас на восьмой этаж здания муниципального суда. Я проверил списки дел и обнаружил, что дело Дэвида назначено к рассмотрению в суде номер двенадцать.

Зал суда был небольшим, вмещал не больше сотни зрителей. Когда мы вошли, все места были заняты либо тележурналистом, либо журналистом, либо блогером. Они болтали друг с другом, пока мы не вошли. Я словно нажал на какую-то кнопку отключения звука, потому что шум толпы мгновенно стих, а затем сменился потоком вопросов, пока я вёл Дэвида к столу защиты. Мы это уже обсудили; он не должен был ничего говорить.

Холли и Ящерица последовали за нами и сели позади нас, на места, отведённые для адвокатов защиты. Я бросила документы на стол и оглядела зал суда, пока Дэвид устраивался поудобнее. Стол обвинения был пуст; Задер хотел эффектно появиться. Секретарь, Патти, сидела перед поднятой скамьёй судьи. Кроме Патти, охраны и половины представителей СМИ Нью-Йорка, зал суда был пуст.

По крайней мере я так думал.

Выйдя из-под стола Пэтти, Куч встал, поправил штаны, а затем указал на компьютер Пэтти под столом, шёпотом отдавая указания. Пэтти кивнула.

Куч вытащил из кармана пиджака листок бумаги, достал из футляра очки для чтения и надел их, а затем принялся читать то, что было написано на листке бумаги, пока Пэтти печатала что-то на компьютере.

Патти улыбнулась и кивнула Кучу. Он подмигнул ей в ответ, положил руку ей на плечо и что-то прошептал ей на ухо. Она рассмеялась. Он увидел меня за столом защиты, обошел длинную скамью клерка, миновал стол обвинения и сел справа от меня.

«Все готово?» — спросил я.

Он поднял большой палец.

«Дэвид, я хотел бы представить тебе Куча. Он новый член твоей команды защиты».

Дэвид встал со своего места и тепло пожал руку Кучу. При этом Дэвид невольно окинул взглядом своего нового адвоката. Галстук, который носил Куч, был слишком широким для пошива до 1974 года, рубашка слегка пожелтела у воротника, но костюм сидел на нём хорошо и был куплен, по крайней мере, не раньше десяти лет назад.

«Спасибо за помощь», — сказал Дэвид.

«С удовольствием», — сказал Куч. «Эдди, можно нас на минутку?»

«Конечно», — сказал я.

Мы прогулялись до места дачи свидетельских показаний, подальше от слышимости.

«Сегодня тебе не выиграть предварительный этап», — сказал Куч.

«Я на это не рассчитываю. У меня есть кое-какие боеприпасы, но всё может обернуться как угодно…» Я замолчал. Куч покачал головой. Он не имел в виду улики.

«Ты ведь знаешь, кто наш новый судья, не так ли?» — спросил я.

Он кивнул.

«Скажите мне, что это не Роллинс», — сказал я.

Его лицо сморщилось, и он снова кивнул, извиняясь. Единственное, на чём я сосредоточился в первый год практики, — это изучение характера судей. Некоторые судьи выносят более суровые приговоры за определённые преступления. Некоторые не рассматривают дела о самообороне. Некоторые требуют больших компенсаций, некоторые — низких. Некоторые не слушают ни единого слова из уст адвоката.

Хуже всех был судья Роллинз, человек, только что назначенный на должность судьи, который ещё ни разу не отпустил подсудимого под залог меньше пятизначной суммы. За два месяца своего пребывания у власти он не закрыл ни одного иска обвинения и назначил девяносто процентов от максимального срока каждому, кому не повезло выступить в его защиту.

Он создавал себе грозную репутацию, и слухи о нём быстро распространились среди адвокатов. В результате, в последние недели, новый судья…Намерения были предприняты. Сделки о признании вины были в порядке вещей. Обвинения не оспаривались. Все обвиняемые признали себя виновными, и список дел у судьи уже казался пустым. На прошлой неделе он каждый день приходил домой пораньше, выполнив свою дневную норму.

Мне нужно было придумать, как справиться с Роллинсом. Если я не смогу, дело будет закрыто ещё до начала.

«Я вернусь через секунду. Куч, забери меня, если появится судья», — сказал я.

Расстегнув куртку, я вытащил телефон из внутреннего кармана и начал набирать номер, прежде чем покинуть зал суда.

Они должны были приземлиться несколько часов назад. Дэвид пытался дозвониться до компании, предоставляющей вертолётные услуги, которая должна была встретить Кристин, Эми и Кармель по прибытии на борт самолёта, но никто в офисе не ответил. Я подняла взгляд, осматривая коридор. Никто не смотрел в мою сторону. Ударив кулаком в стену, я снова и снова ругалась себе под нос. У меня было ощущение, что я падаю, мои внутренности подкатывали к горлу, и непреодолимое желание ухватиться за что-нибудь, чтобы остановить мир. Упершись ладонью в дверь, я вдохнула и выдохнула. Дэвиду нужна была моя холодная голова.

Я убеждала себя, что с ними всё в порядке. Оставалось лишь молиться, чтобы на этом пути их ждала какая-нибудь ловушка — не было сигнала, или, может быть, они потеряли свои телефоны? При этой мысли у меня перехватило горло, и я зажмурилась, пытаясь отогнать эти мысли.

Кто-то похлопал меня по плечу.

Я обернулся, немного ошеломленный.

Лестер Делл протянул мобильный телефон. С безразличным выражением лица он сказал: «Вам звонят. У вас серьёзная проблема».

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

В уголке глаза Делла я заметил тень улыбки.

Я взял телефон.

«Эдди», — сказала Кристина. У меня было такое ощущение, будто я всю ночь была подключена к электросети, и, услышав её голос, я просто выдернула вилку из розетки, отключила электричество и позволила каждой мышце расслабиться.

Облегчение длилось всего две секунды.

«Господи Иисусе, что происходит? Нас арестовали», — сказала Кристина.

"Что?"

«Они следовали за нами от взлётно-посадочной полосы в Ремо. Два федеральных агента забрали нас несколько часов назад. Вертолёт доставил нас в Грейс-Пойнт. Должно быть, они следили за ним. Они ждали нас на дороге, чуть не столкнули с шоссе. Это чушь. Я думал, это была сделка».

«Подожди. Ты в порядке? С Эми всё в порядке?»

«Она очень шокирована, и я тоже. Они оставили её с Кармель, когда схватили меня. Я в машине для задержанных, куда-то еду. Не знаю куда. Окна не видно, но, кажется, мы едем…»

Звонок оборвался. Я повернулся спиной к Деллу, переложил телефон в левую руку и сказал: «Подожди секунду. Оставайся на линии, Крисси. Скажи, если…»

Развернувшись на пятке, я врезал Деллу локтем в лицо, позволил инерции пройти полный круг и продолжил правым кроссом, который сбил его с ног. Прежде чем он успел среагировать, я оказался на нём, прижав его плечи к земле.Я уперся коленями в землю. Я наклонился над ним и впился пальцами ему в лицо. Он брыкался и брыкался, но я крепко держал его.

«Ты, кусок дерьма. Ты приказал забрать мою жену. Моя дочь была в той машине. Её могли убить. У нас был...»

Коленом Делл ударил меня в спину. Он схватил меня за запястье, перекинул ногу через плечо и толкнул. Извиваясь, я пытался ухватиться за лодыжку Делла, мои руки быстро двигались, царапая его.

Но у меня была идея получше, чем просто схватить его за лодыжку.

Я позволил ему сбросить меня с себя. Для парня, который был почти вдвое старше меня, скорость Делла меня удивила: он вскочил и набросился на меня за секунду.

Два быстрых выстрела в почки, прежде чем я услышал крик охранника, и вес Делла упал с моей груди.

«Лестер Делл, командир федеральной оперативной группы», — сказал он, потянувшись за значком. Он протянул охраннику удостоверение. Я поднял голову и увидел Большого Томми Биггса.

«Этот человек напал на федерального офицера при исполнении служебных обязанностей. Вы его видели. Арестуйте его немедленно», — сказал Делл, пытаясь отдышаться.

Я потянулся, медленно поднялся на ноги и посмотрел Большому Томми в живот. Его голова была в нескольких футах от меня. У меня закружилась голова, и я наполовину опустился, наполовину упал на пол. Я сидел, вытянув ноги перед собой, тяжело дыша. Вытянув шею, я почувствовал острую, жгучую боль и увидел, как Томми кивнул мне.

«Я ни черта не видел», — сказал Томми, уходя.

Делл проводил его взглядом, выругался и сел на скамейку возле здания суда номер двенадцать.

«Чего ты хочешь?» — спросил я.

Он рассмеялся, прикоснулся к губе и сплюнул немного крови на пол. Дверь в зал суда открылась, и оттуда высунулась голова репортёра. Я угрожающе отмахнулся от него. Он закрыл дверь.

«Соглашение о неприкосновенности вашей жены заключается в обмен на её показания против Джерри Синтона и Бена Харланда на суде. Если вы ещё не слышали, Бен Харланд мёртв. Его нашли в Ист-Ривер сегодня утром. Он купил себе билет на неприкосновенность. Синтон наводит порядок в доме. Полиция Нью-Йорка разговаривала с ним сегодня утром, и у него есть алиби на то же время, когда, как мы знаем, Харланд покинул порт. К сожалению, Синтон — это лишь половина выигрыша. Деньги должны поступить на счёт в Манхэттене сегодня в четыре часа дня на имя Бена Харланда. Понятия не имею, как Синтон получит доступ к деньгам, но если мы не поймаем его на краже или переводе…Если судить по его имени, у нас на него ничего нет. Возможно, он вообще не гонится за деньгами. Возможно, у него где-то достаточно денег припрятано. Думаю, именно поэтому окончательный счёт всегда был на имя Бена Харланда; это надёжная позиция. Если что-то пойдёт не так, Синтон может свалить всю вину за отмывание денег на покойника. У нас нет буквально ничего, что связывало бы эти деньги с Джерри Синтоном. Поэтому у нас нет другого выбора, кроме как заняться сообщниками, которых подставил Бен Харланд. Ваша жена — одна из этих сообщников.

Он кашлянул, сплюнул еще немного, взял себя в руки и наклонился вперед.

«Соглашение об иммунитете умерло вместе с Беном Харландом. Но я дам Кристине последний шанс. Всё зависит от тебя, Эдди. Дэвид Чайлд солгал тебе. Он замешан гораздо глубже, чем ты думаешь. Он не разрабатывал этот алгоритм для предотвращения кибератак — он разработал его, чтобы скрыть деньги от ФБР и Министерства финансов. Он не идеален, но этого может быть достаточно, чтобы добиться обвинительного приговора. Дай мне моё признание вины. Он получает десять лет за убийство, даёт показания, что Джерри Синтон приказал ему разработать программу для отмывания денег, и кто знает? Может быть, Дэвид выйдет через пять. Это твой единственный выход сейчас. Это единственный выход для Кристины. Ты должен заставить этого парня признать себя виновным, а не отпустить его. Ты кинул меня, я кинул тебя».

«А как насчёт телефона, который я тебе дал? Не можешь ли ты найти в телефоне Джилл что-нибудь, что связало бы покушение на Кристину с Джерри Синтоном?»

«Телефон был удалённо удалён примерно через час после того, как вы его мне дали. Мы даже не знаем, как это было сделано. Специалисты ФБР ломают голову».

Я подумал о Лангимере. Если бы он смог отследить мой телефон меньше чем за минуту, он мог бы стереть память мобильника.

Кто-то подставляет Дэвида и помогает фирме. Чем больше я об этом думаю, тем яснее вижу, что этот парень замешан. Не знаю, какое отношение он имеет к фирме, но он в центре всего этого. Его зовут Бернард Лангимер.

«Кто, чёрт возьми, такой Бернард Лангимер? Слушай, Эдди, это чушь собачья. Дэвид убил свою девушку. Джерри Синтон заведует прачечной фирмы — вот и всё. Не отвлекайся. Это твой последний шанс».

И вот так всё и случилось. Полностью.

Дэвид или Кристина?

Я не смог спасти их обоих. Если бы я не согласился на эту сделку, скорее всего, Дэвид и Кристин провели бы остаток жизни в тюрьме. Сделка была разумной. Мне оставалось лишь убедить своего клиента признать себя виновным.

Я медленно поднялся на ноги, разгладил костюм и поправил галстук.

«Никакой сделки. Я сказал себе, что, вернувшись к практике, поступлю правильно. Дэвид Чайлд не убивал эту девушку, и я собираюсь это доказать».

«С каких это пор тебя волнует, что правильно? Ты же адвокат. Мне плевать, что ты обвиняешь свою жену или других соучастников — мне нужны партнёры. Бен Харланд мне сейчас не нужен, поэтому мне нужен Джерри Синтон для всей операции».

У Делла зазвонил телефон.

Он ответил на звонок, а затем повесил трубку.

«Джерри Синтон только что вошёл в лифт. Он не может видеть нас вместе. Подумай о том, что ты делаешь. Подумай о своей жене».

У меня затуманились глаза. Я протёр их и откашлялся.

«Это все, что я делаю, Делл».

«Обязательно скажите ей об этом. Мои люди оставили Кармел и Эми там, где мы их нашли. Они уже вне игры. Кристина уже едет сюда. Максимум через час её доставят в изолятор. Если к тому времени мы не заключим соглашение о признании вины, ей предъявят обвинения в отмывании денег, сговоре, мошенничестве – во всём том, чего избежал Бен Харланд, когда купался в реке. Перестань тянуть чушь и принеси мне признание вины. Делай свою чёртову работу и заботься о жене», – сказал он. Затем он встал и вернулся в зал суда.

Большой Томми стоял в шести метрах от меня. Он убедился, что Делл ушёл, и отвернулся. В коридоре больше никого не было.

Я достал из кармана куртки пистолет Делла, висевший на лодыжке, проверил, заряжен ли первый патрон, заправил Ruger LCP за пояс брюк и последовал за ним в суд.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

Высокая, широкая фигура Джерри Синтона обрамляла вход. Я стоял в центральном проходе, спиной к всё ещё пустому судейскому месту, засунув руки в карманы, и ждал его.

Джерри, сопровождаемый той же группой помощников юристов, направился ко мне. Его лицо блестело от пота. Он был похож на гладиатора в костюме за три тысячи долларов.

Прежде чем занять своё место на галерее, он сказал: «Надеюсь, мы скоро снова увидим Кристину. Уверен, нам будет что обсудить».

Он сел и скрестил руки на груди. Я повернулся и пошёл обратно к столу защиты, кровь шумела в ушах. Мне хотелось свернуть Синтону шею.

Вместо этого я сел и открыл материалы дела.

«Дэвид, Dell сделал мне предложение. Он говорит, что тебя наняла компания Harland and Sinton для разработки алгоритма с конкретной целью: отмыть их деньги под видом протокола безопасности. Я знаю, что всё было не так».

«Я не знал, что деньги фирмы грязные. Вся схема основана на предпосылке, что они легальны. Если деньги, которые они принесли, были грязными, то да, алгоритм, защищающий эти деньги, тоже их отмыл бы. Но я не знал. Клянусь. Я не буду давать показания о том, что создал программу для отмывания денег — я этого не делал».

«Dell предлагает десять лет, если вы признаете себя виновным в этом убийстве и дадите показания о том, что фирма попросила вас разработать цифровую прачечную. Должен сказать, у нас есть несколько шагов, чтобы…сегодня, но у обвинения отличная версия, а нам достался очень плохой судья».

Я опустила часть про Кристину. Не хотела затуманивать разум девчонки. В общем, это было отличное предложение.

«Я никого не убивал. Я никогда ничего не проектировал с преступной целью. Я этого делать не буду».

Если и оставались какие-то сомнения, то они исчезли. Виновные не бросают сделку всей своей жизни. Они хватаются за неё обеими руками. Иногда, даже если сделка неправильная, невиновные тоже соглашаются на сделку: идут в суд и рискуют получить пятнадцать лет, или признают себя виновными и выходят на свободу через три; правосудие — холодный дом для невиновных. Я поймал себя на том, что восхищаюсь Дэвидом; как ни крути, парень был храбрым.

Делл хотел справедливости для убийцы Софи. У меня не было в этом никаких сомнений. Люди, пережившие такую травму, уже не те. Они либо набрасываются на других, либо, как Делл, не хотят, чтобы кто-то ещё страдал от их боли. Он не мог позволить ещё одной жертве лежать в грязи, а убийца остался безнаказанным. К тому же, Делл знал, что Чайлд никогда не признает преступный умысел при разработке алгоритма – вероятно, потому что это была правда. Деллу было всё равно – с его точки зрения, Чайлд был убийцей, и именно он предоставил фирме средства для управления прачечной. Он хотел использовать Дэвида, а для этого ему нужно было взять под контроль его жизнь. Признание вины и сделка дали Деллу все необходимые полномочия, чтобы использовать Дэвида как оружие против фирмы. Чтобы получить своё оружие, он рисковал жизнью моей жены.

Мне нужно было действовать честно, по одному делу за раз. Освободить Дэвида, найти способ похоронить фирму и спасти Кристину.

«Я верю тебе, Дэвид», — сказал я.

Задние двери зала суда открылись в нескольких сотнях футов позади нас. Я услышал, как вошли ещё несколько человек.

«Я ощущаю возмущение силы», — сказал Куч.

Задер плелся в хвосте группы помощников окружного прокурора, которые тащили в суд коробки с уликами и папки. Задер выглядел решительным. На этот раз у него в руках не было телефона. Он пока закончил с игрой со СМИ. Ему нужно было решение, которое устроит его. Тогда он разместит эту победу на всех каналах, в газетах, блогах и журналах.

«Не думаю, что у него есть чувство юмора по поводу всей этой истории со «Звездными войнами », — сказал я.

«Хорошо», сказал Куч.

Куч встал и протянул руку окружному прокурору.

«Кажется, мы не знакомы. Меня зовут Макс Кушерон, зовите меня Куч».

«Майкл Задер», — сказал он, пожимая руку Куч.

«О, я знаю , кто ты. Я просто не узнал тебя без шлема».

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЯТАЯ

В зале суда воцарилась тишина, когда судья Роллинз вышел из своего кабинета и поправил мантию, прежде чем занять место. Объявления о начале заседания не было. Роллинз сказал секретарю, что не хочет, чтобы его призывали к тишине, когда он входил, потому что «моё присутствие создаёт тишину». Эта история быстро распространилась, и многие из старших адвокатов защиты сочли необходимым громко продолжать свои разговоры, когда Роллинз входил в зал, просто чтобы позлить его.

Не то чтобы ему нужно было злиться больше обычного.

«А теперь дело «Государство против Ребёнка », — сказал он, оглядывая зал суда и упиваясь массовым вниманием СМИ.

Он посмотрел на стол обвинения и кивнул. «Окружной прокурор Задер, рад видеть вас в моём зале суда».

«Всегда рад оказаться на стороне правосудия», — сказал Задер.

Я услышал, как некоторые репортёры имитируют рвоту, и по залу прокатился нервный, приглушённый смех. Роллинз полностью проигнорировал его и переключил своё внимание на меня.

Ему было около пятидесяти, но он проигрывал. Мне показалось, что он тоже проигрывает битву со своей талией. Несмотря на лишний вес, лицо его не смягчалось — под светло-каштановыми волосами скрывалось сердитое выражение. У него была кожа цвета слабого чая и сухие, пухлые губы. Роллинз был налоговым юристом, прежде чем подал заявление на должность судьи. До того, как стать судьёй, он был ближе всего к уголовному суду, чем проезжая мимо здания суда по пути в свой кабинет.

«Г-н... э-э...», — сказал он, держа перед собой объявление о продаже, словно оно было чем-то ядовитым.

«Флинн», — сказал я, убедившись, что встал, прежде чем обратиться к нему.

«Флинн? Я думал, что Харланд и Синтон — известные адвокаты».

«Я адвокат, действующий в суде, и произошла смена второго председателя. Сейчас выступает господин Кушерон», — сказал я.

Куч встал и поклонился с улыбкой.

По выражению отвращения на лице Роллинса я понял, что он уже встречал Куча в своем суде.

«Прежде чем мы начнём, я хотел бы спросить, готов ли ответчик отказаться от слушания. Конечно же, это всего лишь формальность, мистер Флинн. Ваш клиент должен понимать, что полиция не арестовала бы его и не предъявила бы ему обвинение, если бы у неё не было достаточных доказательств для этого».

«Мы не согласны. Именно поэтому мы здесь, Ваша честь. Именно поэтому мы проводим предварительные слушания, чтобы ответчик мог оспорить слабые и необоснованные доказательства…»

«Я знаю основы уголовного судопроизводства, мистер Флинн. Мне не нужны ваши лекции», — сказал он. Его цвет лица уже приобрел ярко-красный оттенок, словно выдержанный на солнце.

«Обвинение вызовет своего первого свидетеля».

Держа в руке тонкую пачку бумаг, Задер встал из-за стола обвинения и передал бумаги клерку.

«Ваша честь, могу ли я сделать краткое вступительное заявление, чтобы сформулировать доказательства и помочь суду?»

«Конечно, господин Задер».

«Благодарю вас, Ваша честь. Это будет краткое, но подробное изложение имеющихся на сегодняшний день доказательств по этому убийству. Штат твёрдо убеждён, что эти доказательства создают веские, косвенные и криминалистически обоснованные доказательства против обвиняемого, г-на Дэвида Чайлда».

Задер говорил медленно, не отрывая глаз от ручки судьи, скользившей по страницам его блокнота. Роллинз записывал каждое слово как мог. Задер это знал и сдерживал темп речи, чтобы судья всё записал. Это также означало, что репортёры и любой помощник юриста, которого он привёл из своего отдела, могли получить дословную запись его речи. Он стоял, широко расставив ноги и слегка сжав руки, чтобы жестикулировать естественно во время речи. Задер был опытным адвокатом и точно знал, как продемонстрировать в суде свою уверенность и авторитет.

Ваша честь, мы вызовем свидетелей, чтобы доказать наличие в данном случае достаточного количества достаточных оснований. В данном случае будет доказано, что Дэвид Чайлд был наедине с жертвой в момент её убийства. При этом не присутствовал никто другой, и никто, кроме обвиняемого, не мог совершить это преступление. Эти доказательства будут представлены двумя свидетелями: г-ном Гершбаумом, который слышал выстрелы, и сотрудником службы безопасности здания, г-ном Ричардом Форестом, который обнаружил тело жертвы.

Следователь Руди Нобл, проводивший расследование на месте преступления, установит причину смерти и расскажет, что насилие, применённое к жертве, можно описать только как преступление, совершённое в порыве страсти. Убийство любовника.

Далее, в связи с задержанием подсудимого, мистер Вудроу даст показания о том, что попал в автомобильную аварию по своей вине, в которой его автомобиль врезался в Bugatti Veyron подсудимого стоимостью два миллиона долларов. Мистер Вудроу увидел в этом суперкаре оружие. Он вызвал полицию, и офицер Фил Джонс извлёк из ниши для ног автомобиля подсудимого то же самое оружие – небольшой пистолет.

Ваша честь, мы недавно получили результаты баллистической экспертизы, подтверждающие, что оружие, найденное в машине обвиняемого, действительно является орудием убийства. Мистер Пиблз, наш эксперт по баллистике, подтвердит, что следы на пулях, изъятых у жертвы, совпадают с отметинами на оружии, найденном у обвиняемого через несколько минут после совершения преступления. Мы оставляем за собой право представить это заключение без вызова мистера Пиблза.

Окружной прокурор извлёк урок из фиаско с Портером. Эти доказательства будут представлены судье, не дав мне ни единого шанса на перекрёстный допрос Пиблза. Роллинз примет эти доказательства дословно; пистолет в машине Дэвида был орудием убийства, и я не мог оспорить ни слова из этого. Была одна вещь, которая не давала мне покоя в отчёте Пиблза: он не смог найти серийный номер на орудии убийства, даже используя их металлургическую технологию извлечения. По сути, каждое оружие в Америке имеет серийный номер производителя; если этот номер сохранить, эксперты всё равно смогут поместить оружие в кислоту, которая позволит им отследить на микроскопическом уровне отпечатки, сделанные при нанесении номера на оружие. Пиблз сказал, что даже после попытки использования этого метода серийный номер так и не был получен.

«Наконец, — продолжил Задер, — детектив Морган даст показания относительно записей с камер видеонаблюдения из квартиры обвиняемого, которые без всяких сомнений подтверждают, что он является убийцей.

«Если нет ничего другого, люди называют свой первый...»

Роллинс с озадаченным выражением лица обратил на меня внимание.

«Господин Флинн, прошу вас ещё раз рассмотреть, учитывая вступительное заявление обвинения, вопрос о том, желает ли ваш клиент отказаться от этого слушания. Время суда дорого. Моё время дорого».

Нога Дэвида подпрыгивала под столом, тревога разносилась по его телу, словно кофеин. Я посмотрел на Куча. Он читал утреннюю газету, не послушав ни слова из того, что сказал окружной прокурор. Задер выглядел победителем. Я вдруг осознал, что на мне тот же костюм, рубашка и галстук, что и вчера, я до сих пор не побрился, нервы на пределе, жене вот-вот предъявят обвинение в федеральных преступлениях, а я спал в костюме.

Все эти мысли пронеслись у меня в голове, когда я сказал: «Ваша честь, мы продолжаем слушание».

Судья Роллинз вздохнул и покачал головой. Из галереи донеслось море невнятного бормотания, но Роллинз проигнорировал его. Казалось, он был слишком зол на меня, чтобы это заметить.

«Я не впечатлён, мистер Флинн. Конечно, это дело должно быть передано на рассмотрение присяжных», — сказал Роллинз.

У меня было два варианта: проигнорировать этого придурка и настаивать на слушании, или послать Роллинсу сообщение и рискнуть ещё больше отдалить Дэвида. Безопаснее было проигнорировать его замечание и вызвать на слушание первого свидетеля.

Но я был готов рискнуть. Если бы это окупилось, я бы смог справиться с Роллинсом.

«Ваша честь, могу ли я подойти к скамье?»

«Нет, не можете. Я не вижу необходимости в боковой панели. Это публичные слушания. Если вам есть что сказать, говорите».

Я знал, что он не предоставит мне боковой панели. Его не интересовало ничего из того, что я говорил. Ну и ладно, подумал я.

«Хорошо, Ваша честь. Защита хотела бы подать ходатайство о вашем отводе».

Настала очередь Задера усмехнуться от удивления.

Роллинз положил ручку на стол, скрестил руки и, казалось, немного приподнялся на стуле.

«На каком основании вы добиваетесь моего отвода, адвокат?»

«За предвзятость, Ваша честь. Мой клиент не может рассчитывать на справедливое слушание. Вы выслушали господина Задера, и из ваших слов ясно, что вы уже приняли решение по этому делу. Вы предвзяты в пользу обвинения».

«Сейчас я в своем кабинете», — сказал Роллинз.

Поднявшись, я почувствовал вибрацию телефона. Я позволил Роллинсу отвернуться, прежде чем проверить телефон. Это было сообщение от Кеннеди.

У МЕНЯ ЕСТЬ ИНТЕРЕСНОЕ ЧТЕНИЕ. Я СКОРО ТАМ БУДУ.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ

«Меня никогда в жизни так не оскорбляли», — сказал Роллинз, расхаживая взад-вперёд за столом. «Я бы обвинил вас в неуважении к суду», — сказал он.

Задер покачал головой. «Понимаю, как вы, должно быть, расстроены, ваша честь, но разве это не было бы слишком? Это также может подлить масла в огонь аргументации мистера Флинна».

Я вынул руки из карманов и внимательно посмотрел на Задера. Он меня раскусил. Мне нужно было быть гораздо осторожнее. Это был опасный противник.

Постукивая указательным пальцем по столу, Роллинз старался сдержать свой гнев, воротник натягивал вздувшиеся вены на шее.

«Как вы смеете выдвигать подобные обвинения в моём зале суда? Речь идёт об уважении, Флинн…» — сказал Роллинз. Он опустил формальное обращение. «Вы отзовёте это гнусное обвинение прямо сейчас, в открытом судебном заседании, и лично передо мной извинитесь. Если вы это сделаете, я подумаю, нужно ли мне направлять жалобу в Коллегию адвокатов. Вы меня понимаете?»

«Понимаю, прекрасно. Какого судью вы предлагаете себе на замену?»

"Прошу прощения?"

«Что ж, очевидно, если вы собираетесь подать на меня жалобу в Коллегию адвокатов, вы не сможете продолжать слушание дела моего клиента, пока эта жалоба не будет рассмотрена. Вам придётся взять самоотвод. Так кто же ваш преемник?»

Он вовремя прикусил язык. Я видел, что Роллинз подумал, что недооценил меня. Он был далеко не первым, кто так сделал.

«Не могу поверить, что у тебя хватает наглости стоять там...»

Ваша честь, при всём уважении, вы дважды просили меня в открытом судебном заседании склонить моего клиента к отказу от предварительного слушания. Вы даже заявили, что это дело должно быть передано на рассмотрение присяжных, хотя до сих пор не услышали ни слова доказательств. Всё, что у вас есть, — это вступительное слово окружного прокурора. По моему мнению, вы уже решили это дело в пользу обвинения.

«Конечно, я еще не решил».

«Но теперь вы понимаете, откуда у меня сложилось такое впечатление».

Он подошёл к своему стулу и осторожно сел за стол. Его лишний подбородок свесился на воротник, пальцы сложены на животе, и он обдумывал своё положение. Гнев угас, уступив место сомнениям.

«Мои комментарии были исключительно мимоходными, мистер Флинн. Ничего более. Я просто рассматривал возможность переноса судебного разбирательства. Ваш клиент имеет право на безотлагательное судебное разбирательство».

Я не ответил. Вместо этого я склонил голову и не отрывал взгляда от судьи, который не мог встретиться со мной взглядом дольше секунды.

«У вас, честно говоря, нет причин для предвзятости», — сказал Роллинз, разжимая ладони и растопырив пальцы. Он спрашивал меня, а не говорил. Остыв, он снова и снова прокручивал в голове свою просьбу отказаться от предварительного экзамена, спрашивая себя, не перешёл ли он черту.

Я промолчал и позволил ему волноваться.

Роллинз посмотрел на Задера, приглашая его к сотрудничеству. Задер не хотел вмешиваться, опасаясь, что это будет выглядеть так, будто он поддерживает своего приятеля-судью. Он избегал взгляда судьи, листая материалы дела.

«Я не отношусь предвзято к вашему клиенту, мистер Флинн. Вы можете это принять?»

Уперев руки в бока, я кивнул и сказал: «Ваша честь, вашего слова мне достаточно, но я помню о своём долге перед клиентом. Я не буду сейчас добиваться отвода, Ваша честь, но оставлю за собой право поднять этот вопрос снова, если возникнет такая необходимость. Уверен, что не возникнет».

Судья поднялся со своего места, кивнул и жестом пригласил нас вернуться в зал. Стоя спиной к судье, Задер стиснул зубы и покачал головой, когда мы вышли из зала суда. Он понимал, что потерял преимущество перед Роллинсом.

Теперь у меня был рычаг давления. Будучи новым судьёй, Роллинз не хотел выносить решение об отводе, потому что боялся, что я подам апелляцию на его решение не брать самоотвод. Последнее, что нужно начинающему судье, — это чтобы высокопоставленный член судебной системы анализировал его поведение, когда он проработал всего пять минут. Вместо этого Роллинз теперь позаботится о том, чтобы у меня не было возможности снова поднять вопрос о предвзятости, предоставив мне…Небольшая свобода действий, чуть более дружелюбное отношение к защите. И Задер предположил то же самое. Я не мог удержаться от желания натравить на Задера.

«В игру «Предвзятость» могут играть двое», — сказал я.

В ответ он выдавил из себя лишь фальшивую улыбку.

Шум в толпе стих, когда мы с Задером вернулись в зал суда, а Роллинз последовал за ними. Я занял место за столом защиты. Задер вернулся за кафедру.

«Ваша честь, мы вызываем для дачи показаний первого свидетеля обвинения, г-на Гершбаума».

Куч показал мне одобрение.

Мы были на месте.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

9 часов до выстрела

После принесения присяги мистер Леопольд Максимилиан Гершбаум произнёс своё полное имя для протокола с акцентом, чистокровным жителем Боро-Парка. Голос дребезжал в груди, словно избыток смазки в старом, хриплом двигателе. Он расстёгнул твидовый пиджак и сел. По моим подсчётам, ему было под шестьдесят. Его седоватый парик выглядел лет на двадцать с небольшим. Рыжевато-коричневые усы делали плохо сидящий парик ещё более нелепым. Похоже, ему было всё равно. С тридцатью миллионами на банковском счёте, четырьмя разводами за плечами и будущей бывшей миссис Гершбаум, платиновой блондинкой, бывшей «Подружкой месяца», сидевшей в зале для моральной поддержки, Лео Гершбаум мог позволить себе расслабиться в плане внешности.

Я слышала звук перелистываемых страниц в деле Задера, приглушенное постукивание встревоженных ног Гершбаума и шуршание ручки, перекатывающейся по моим пальцам; это был момент спокойствия перед тем, как Задер заполнил пустые страницы слушания версией обвинения.

«Господин Гершбаум, какова ваша профессия?» — спросил Задер.

Он был к этому готов: Гершбаум повернулся и, отвечая, уделил судье все свое внимание.

«Я крупный кинорежиссер».

Глаза судьи расширились, а на его обычно кислом лице появилась улыбка.

«Смотрел бы я какой-нибудь из ваших фильмов?» — спросил судья Роллинз.

«Возможно, Ваша честь», — сказал Гершбаум, слегка приподнявшись. «Несколько лет назад я снял фильм под названием « Скаут из ручья Литл-Крик » .

Отложив ручку, Роллинз откинулся на спинку стула.

«Что ж, мистер Гершбаум, могу я сказать, что это одна из моих любимых историй. Прекрасная американская история. Ну-ну. Можете продолжать, мистер Задер».

И этим отвратительным зрелищем Задер сделал Гершбаума практически неуязвимым. Если бы я вступил в драку с режиссёром любимого фильма судьи, меня бы разнесло в пух и прах.

Куч наклонился и прошептал несколько советов: «Не перегибай палку с Гершбаумом. Роллинз — большой киноман, и он обожает этого парня».

«Не волнуйся. Я его переверну», — сказал я.

Пара непослушных, но выразительных бровей взлетела вверх, почти до самой макушки Куча. Когда у тебя есть свидетель обвинения, которого обожают судья или присяжные, ты не можешь нападать на него, не нанося ущерба своей позиции. Есть только один вариант — перевернуть его показания; показания, которые понравились судье, в которые он поверил, ну, ты просто заставляешь их говорить в вашу пользу, а не в пользу обвинения. Весь фокус был в том, чтобы перевернуть показания свидетеля так, чтобы ни прокурор, ни судья этого даже не заметили.

«Благодарю вас, ваша честь», — сказал Задер. «Теперь я хочу обсудить события вечера четырнадцатого марта. Где вы были в ту ночь, мистер Гершбаум?»

«Я был в своей квартире в Сентрал-Парк-Уэст и смотрел ежедневные репортажи».

«На каком этаже находится ваша квартира?»

Двадцать пятый. Башня «Централ Парк Одиннадцать». На каждом этаже башни всего по две квартиры. На нижних этажах по три квартиры на каждом этаже.

«А что такое ежедневные газеты?»

«Ой, простите. Ежедневные съёмки — это отснятый материал со стрельбы, произошедшей накануне. Мы снимали перестрелку в переулке. Я просматривал отснятый материал и делал заметки для редактора».

«Был ли с вами в квартире еще кто-нибудь?»

«Нет. Я был один».

«А в какое время вы начали смотреть ежедневные новости?»

«Около семи тридцати. Сразу после ужина».

«А что-нибудь необычное произошло в тот вечер?»

«Да. Незадолго до восьми часов я услышал серию громких хлопков. Похоже на выстрелы. Сначала я не понял, что именно услышал. Был слышен небольшой шум от оружия, использованного в дубле. Но потом я убавил звук телевизора и услышал серию тресков. Они были громкими и очень частыми».

«Сколько вы слышали?»

«Не уверен. Выстрелы были частыми. Может, пять? Может, больше».

«Что вы сделали после того, как услышали эти выстрелы?»

«Ну, я всё ещё не был уверен, что это было. Квартира довольно хорошо шумоизолирована, поэтому я не думал, что это с улицы, но про себя подумал, что это могло быть только снизу. Поэтому я открыл балконные двери и вышел посмотреть».

«И что вы увидели?»

«Я выглянул с балкона, возможно, ожидая увидеть дым от выхлопной трубы. Или, может быть, кого-то в парке с фейерверком. Дело было близко к Дню Святого Патрика, так что для некоторых людей необычно начинать праздновать немного раньше. Вы же знаете, какие ирландцы…»

«Вы видели что-нибудь из этого?»

«Нет, сэр. Я внимательно посмотрел, а потом произошёл взрыв. Стекла просто разлетелись во все стороны. Взрывы были из окон соседней квартиры. Я взглянул на них, когда вбегал обратно в дом».

«Продолжайте, пожалуйста».

«Ну, я был очень шокирован. Я не понимал, что произошло. Я подумал, что кто-то стреляет по зданию из винтовки, а может, кто-то стреляет в соседней квартире. Я схватил телефон и побежал в убежище.

«Я пытался позвонить 911, но оттуда не было связи. Мне не хотелось выходить из номера, чтобы не пришлось быстро закрывать дверь. Поэтому я воспользовался телефоном в номере, позвонил прямо в охрану и рассказал им, что произошло».

«Ты заперся в своей комнате страха?»

«Нет. У меня лёгкая клаустрофобия. Я собирался закрыть эту дверь только в том случае, если бы у меня действительно не было другого выбора».

«Следующий вопрос очень важен, мистер Гершбаум. Сколько времени прошло с того момента, как вы увидели, как взорвалось окно, до того, как вы позвонили в службу безопасности?»

Как и все хорошие, честные свидетели, он немного подумал.

«Я сразу же позвонил в службу безопасности. Я был напуган. Так что, наверное, секунд через десять я уже был на связи».

Ярко изъяв документ из своего дела, Задер подошел к судье с копией.

«Ваша честь, в настоящее время мы хотели бы обратиться к вещественному доказательству обвинения TM-One. Детектив Морган официально представит это вещественное доказательство в установленном порядке. С разрешения обвиняемого, возможно, будет уместно обратиться к нему сейчас?»

«Никаких возражений», — сказал я.

Кивнув в знак согласия, Роллинз взял копию документа и попросил клерка зарегистрировать ее.

«Господин Гершбаум, это журнал безопасности вашего дома. В нём в электронном виде зафиксировано время экстренных вызовов от жильцов. Как вы видите, в журнале зафиксирован экстренный вызов из вашей квартиры в двадцать два часа ночи четырнадцатого марта. Всё верно?»

"Да."

«Внизу страницы вы увидите, что сотрудник службы безопасности Ричард Форест связался по рации с постом охраны, когда подошел к двери вашей квартиры. В журнале это время зафиксировано как двадцать шесть. Опять же, соответствует ли это вашим воспоминаниям?»

«Я так думаю».

«Как служба безопасности проникла в вашу квартиру?»

«Я могу вызвать их через панель управления в комнате безопасности. Именно так я и сделал, как только увидел их на камере видеонаблюдения у входной двери».

«Что произошло дальше?»

«Я рассказал им, что произошло. Один из охранников вышел на балкон. Тогда, я думаю, они её и нашли».

«Кроме входной двери вашей квартиры, есть ли другой выход?»

"Нет."

«Не знаете ли вы, аналогичная ситуация наблюдается в квартире мистера Чайлда?»

«Полагаю, что да. Когда я сдавал квартиру в аренду, я подразумевал, что никаких структурных изменений не будет. Полагаю, у мистера Чайлда был такой же договор аренды, как и у меня. Думаю, всем жильцам сказали то же самое. Так что нет, единственный выход — через входную дверь».

«Можно ли выйти из квартиры мистера Чайлда через ваш балкон?»

Задер замкнул все концы, пригвоздив Чайлда к месту преступления и времени убийства без каких-либо сомнений.

«Нет, если только вы не спуститесь вниз из здания, как Человек-паук или что-то в этом роде».

«Когда вы вошли в свою комнату страха, вы сказали, что держали дверь открытой, потому что у вас лёгкая клаустрофобия. А был бы у вас всё равно вид на балкон?»

"Да."

«Итак, в промежутке между выстрелами и прибытием команды безопасности вы видели, как кто-то выходил из квартиры мистера Чайлда и выходил на ваш балкон?»

«Нет. Я следил за балконом на случай, если кто-то перепрыгнет через разделительную перегородку и попытается проникнуть в мою квартиру. Тогда мне пришлось бы закрыть дверь в комнату страха. Я не хотел этого делать без крайней необходимости. Я плохо себя чувствую в замкнутых пространствах, особенно после шестинедельных ночных съёмок в туннеле студии Pinewood».

«Больше ничего», — сказал Задер, садясь на свое место.

Я встал, застегнул куртку и улыбнулся Гершбауму.

У меня был всего один вопрос. Простой. Я бросал снежок на холм в надежде, что этот вопрос покатится вниз по склону, становясь всё больше и больше, пока не достигнет дна и не раздавит дело Задера, словно шаровая молния, разбивающая бревенчатую избу.

Прочистив горло, я уже собирался заговорить, когда задние двери зала суда с грохотом распахнулись. Вошли двое мужчин, федеральных агентов, стоявших по обе стороны от моей жены.

Даже с такого расстояния я видел ее слезы, дрожащие руки и яркие серебряные браслеты на ее тонких запястьях.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

Места, прикрученные к задней стене зала суда, были зарезервированы для службы безопасности, правоохранительных органов и поручителей. Один из агентов накинул пальто на запястья Кристины и повёл её к этим местам. Они хотели, чтобы я увидел наручники. Теперь же они решили действовать осторожно.

В толпе я разглядел бородатое улыбающееся лицо Делла. Он подмигнул.

Давление. Делл был помешан на давлении. И он использовал все рычаги, чтобы добиться сделки. Я видел, как Синтон поднялся с галереи и покинул зал. Он кивнул Кристине, проходя мимо.

Я почувствовал холод в спине, который распространился к шее. Словно пистолет за поясом звал меня. Глаза защипало, и я подумал о том, чтобы выхватить оружие, схватить Кристину и бежать. Если мы выберемся из здания суда, мы сможем спрятаться. Но Кристин и Эми не смогли бы жить так.

«Мистер Флинн?»

Роллинз зовёт меня. Ледяной холодок в моей спине растаял, когда я повернулся к свидетелю, отвернувшись от жены, от её покрасневших, умоляющих глаз.

Спасти её можно было только одним способом. Её судьба и судьба Дэвида Чайлда были связаны, связаны так же прочно, как я был связан с ней. Я не доверял Деллу, но на горьком опыте научился доверять собственным инстинктам. Тогда это казалось мне бессмысленным. Я просто знал. Убрать этого ребёнка — вот всё, что мне нужно было сделать, и для Кристины всё сложится удачно.

«Прошу прощения, Ваша честь».

Как я и ожидал, Роллинз закатил глаза. Я был уверен, что он всё ещё считает это слушание пустой тратой времени.

«Мистер Гершбаум, вы услышали выстрелы и вышли на балкон, чтобы выяснить, в чём дело. Затем вы увидели, как разлетается стекло в соседней квартире. Значит, вы не слышали выстрелов после того, как пуля прошла через балконное окно мистера Чайлда?»

Он опустил взгляд, моргнул и начал качать головой.

«Нет. Я бы это услышал. После того, как окно взорвалось, стрельбы больше не было».

«Вопросов больше нет», — сказал я, взглянув на Задера. Его ручка замерла на странице. Затем он посмотрел на своих помощников, раскинув руки, словно спрашивая: « Это всё?»

Я был рад. Задер этого не видел, но если бы всё остальное в деле пошло так, как я надеялся, то Лео Гершбаум стал бы главным свидетелем защиты.

«Перенаправить?» — спросил Роллинс. Задер покачал головой.

«Вызовите следующего свидетеля. Давайте продолжим, господа советники», — сказал Роллинз.

«Люди зовут Ричарда Форестом».

Пока он говорил, Задер с подозрением посмотрел на меня. Он уже начал подозревать, что что-то упустил.

Шаги в проходе. Я даже не услышал, как открылись двери. Это был Кеннеди, с пачкой документов в руках. Он чуть не столкнулся со следующим свидетелем, так ему не терпелось показать мне свою находку.

Четыре листа бумаги. Пять копий каждого из четырёх документов. Копия для меня, по одной для судьи, прокурора и свидетеля, а также оригинал, который должен был быть приобщён к делу.

Я зачитывал документы, пока офицер безопасности Форест принимал присягу.

«Что это?» — спросил Дэвид.

«Снежки», — сказал я. «Огромные, чёрт возьми, снежки».

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

Кеннеди рассказал мне, что ему позвонил по поводу Кристины один из его приятелей из ФБР, работавших в оперативной группе.

«Прости, Эдди. Это неправильно. Мой человек сказал мне, что с Кармель и Эми всё в порядке. Они всё ещё в Грейс-Пойнт. По крайней мере, Эми в безопасности», — сказал он.

«Она слишком мала, чтобы всё это видеть. Видеть, как её мать забирают после всего, что она пережила…» Я стиснула зубы и больше ничего не сказала. Что бы ни случилось, Делл заплатит за то, что заставила мою семью пройти через это.

Задеру потребовалось около пяти минут, чтобы провести сотрудника службы безопасности по большей части его показаний. Они рассказали о первом экстренном вызове от Гершбаума, времени реагирования, о том, как он проник в квартиру Гершбаума и перелез через небольшой проём между балконами. Он был хорошим свидетелем; давал чёткие ответы, и по его ответам было очевидно, что он когда-то был полицейским. Медрано рассказал мне, что Форест ушёл из полиции из-за сержанта-ворчуна. Он не очень хорошо относился к такому авторитету, но нашёл пристанище и лучшую зарплату в Central Park Eleven Security. Высокий, поджарый офицер с накрахмаленным воротничком и красным платком в пиджаке, Форест производил впечатление точного и добросовестного свидетеля.

«Что вы увидели, когда попали на балкон мистера Чайлда?» — спросил Задер.

«Сначала я увидел стекло на полу балкона. Я вытащил оружие, присел и заглянул в комнату. И тут я увидел тело молодой светловолосой женщины, лежащей лицом вниз на полу кухни. Я мог сказать, что она получила обширные черепно-мозговые травмы и, по всей вероятности, уже была мертва».

«Что вы сделали дальше?»

«Я перелез через балкон и вошел в комнату, стараясь не слишком сильно наступать на стекло, и сообщил по рации своему начальнику, чтобы он зашел в квартиру мистера Чайлда, так как у нас на руках тело, и преступник может все еще находиться там».

«Ваш руководитель не заходил в квартиру до вашего звонка?»

«Нет. Обычно мы не можем войти в жилище жильца без разрешения. Только если у нас есть доказательства, что его безопасность или безопасность других людей находится под угрозой. Мы не полиция. Там живёт много влиятельных людей, и они ценят свою частную жизнь больше, чем большинство людей».

«Пожалуйста, продолжайте», — сказал Задер.

Мой руководитель позвонил в 911 и сообщил, что мы входим в квартиру для экстренного обыска. Он получил разрешение оператора и вошёл через главный вход вместе с группой быстрого реагирования. Мы обыскали квартиру, но больше никого не нашли. Вскоре после окончания обыска наконец-то появились сотрудники полиции Нью-Йорка. Мы осмотрели место происшествия, и я дал показания детективу Моргану.

«Спасибо», — сказал Задер, беря свои бумаги с кафедры.

«Мистер Флинн, у вас есть вопросы к мистеру Форесту?» — спросил Роллинз.

«Да, Ваша честь. Мистер Форест, вы вошли в квартиру и обнаружили тело. Затем вы утверждаете, что вызвали по рации подкрепление, и ваша группа провела осмотр квартиры. Это верно?»

"Это верно."

«Опишите этот обыск квартиры».

«Мы обыскали кухню, гостиную, комнату с телевизором, ванную комнату на первом этаже, а потом мы обыскали спальни, ванную комнату, кабинет».

«Еще где-нибудь?»

«Нет, ну… искать больше было негде. Кроме жертвы, квартира была пуста».

Теплое дыхание моего отца у моего уха: Люди верят тому, что видят.

Следующий вопрос был рискованным. Я не знал ответа наверняка. У меня пересохло во рту, пока я говорил.

«Вы не обыскали комнату страха?»

Перед ним появились предупреждающие знаки, огромные, как дорожные, и мигающие красным, сигнализирующие об опасности. Он искал ответ.

К моменту прибытия службы безопасности им уже сообщили, что мистер Чайлд покинул квартиру, поэтому обыскивать убежище не имело смысла. Доступ туда есть только у него, и он уже ушёл.

Это было достаточно хорошо. Пора двигаться дальше.

«Мистер Форест, вы бывший полицейский, поэтому у вас есть определенная подготовка и опыт обращения с огнестрельным оружием?»

"Правильный."

«Учитывая вашу подготовку и опыт, сколько времени вам потребуется, чтобы прицелиться и выстрелить из пистолета из всего магазина, перезарядить его, а затем израсходовать новый патрон?»

Он надул щеки и сказал: «Не знаю, может быть, полминуты?»

«Полминуты. Не могли бы вы сделать это быстрее? Можно ли сделать это, скажем, за пятнадцать или двадцать секунд?»

«Пятнадцать — это было бы очень быстро, может быть, двадцать секунд».

«Двадцать секунд, ладно. Вижу, вы носите часы, мистер Форест».

Он был немного ошеломлён. Он прищурился, губы его скривились. «Да, жена подарила мне его на годовщину».

«У тебя есть с собой мобильный телефон?»

«Да, он выключен».

«С разрешения Его чести, я бы хотел, чтобы вы на минутку включили свой мобильный телефон».

«Ваша честь, возражение, уместность?» — спросил Задер.

«Я буду краток, Ваша честь. Это важно, и я скоро перейду к сути».

«Двигайтесь быстрее, мистер Флинн», — сказал Роллинз.

Мы подождали, пока Форест включил телефон. Эта задержка дала мне достаточно времени, чтобы усомниться в правильности следующих вопросов. Я решил, что риск того стоит.

«Пока мы ждем включения, не могли бы вы сказать мне, который час, мистер Форест?»

Задер вскинул руки к судье. Роллинз кивнул, посмотрел на меня. Я пристально посмотрел на него, стиснув зубы. Я слегка покачал головой, переводя взгляд с Роллинза на Задера. Как будто ждал, что судья поддержит Задера, и тогда я буду готов вмешаться и заявить о предвзятости.

«Давайте пока предоставим мистеру Флинну презумпцию невиновности, мистер Задер».

«Благодарю вас, Ваша честь. Мистер Форест, который час по вашим часам?»

«Одиннадцать ноль два».

«Можете ли вы сказать мне, который час, по настенным часам прямо за вашей спиной?»

Он обернулся, посмотрел и сказал: «Одиннадцать ноль пять».

«А который час на твоем мобильном телефоне?»

Нажав кнопку, он вздохнул и сказал: «Десять пятьдесят девять».

«То есть это три разных момента времени, на трех разных устройствах только в этой комнате.Господин Форест, журнал безопасности в Central Park Eleven работает по другой системе, нежели система камер видеонаблюдения, не так ли?

«Да. Они работают на двух разных программах, на разных системах».

«Господин Форест, вы ни разу после этого убийства не проверяли, был ли временной код на записях камер видеонаблюдения синхронизирован с временным кодом в вашем журнале безопасности, не так ли?»

Он поджал губы и выпрямился в кресле.

«Нет, не знал».

Я взял первый документ из стопки, которую мне дал Кеннеди, и раздал копии судье Роллинсу, Задеру и свидетелю.

«Мистер Форест, это копия журнала экстренных вызовов службы 911 за ту ночь. Полагаю, вы в курсе, что когда житель звонит в службу экстренной помощи, одновременно на службу 911 отправляется SMS-сообщение с регистрацией этого вызова?»

«Я знал это», — сказал он.

«А из этого документа вы можете узнать время получения текста?»

Глаза его вспыхнули, и он прочитал: «Двадцать ноль четыре».

«Спасибо», — сказал я.

Я сел, и Задер тут же вскочил на ноги.

Внезапно я осознала всю весомость улик против Дэвида. А защита была не толще льда. Мне нужно было действовать осторожно, медленно, иначе Дэвид, Кристина и я провалимся в холодную, тёмную пучину.

Задер был близок к тому, чтобы создать огромную трещину на льду.

«Мистер Форест, если бы существовала разница в размерах, мог ли бы обвиняемый покинуть свою квартиру до того, как произошло убийство?»

Судья Роллинз с энтузиазмом кивнул — он думал о том же.

Свидетель покачал головой.

Нет. Убийство не могло произойти после того, как подсудимый покинул квартиру. Вход и выход только через парадную дверь. На записи с камеры видеонаблюдения видно, как мистер Чайлд и жертва входят в квартиру, а затем мистер Чайлд уходит. Я лично разговаривал с мистером Гершбаумом. Никто не входил в его квартиру через балкон, а это двадцать пятый этаж. Когда я обыскал квартиру, она была пуста. Это невозможно, поскольку у жертвы были травмы, которые она не могла нанести себе сама, и никто, кроме подсудимого, не выходил из квартиры. Единственным человеком, который мог убить Клару Риз, был Дэвид Чайлд.

ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТА

Каждый нерв, каждая мышца, каждая капля крови в моём теле хотели, чтобы я обернулся и посмотрел на Кристину, но я знал, что если сделаю это, то рискую окончательно проиграть. Битва шла в этом испытании.

Я сказал себе сосредоточиться.

Я прошептала Дэвиду: «Не волнуйся. Всё в порядке». Мы были очень далеки от нормального состояния.

Подавив страх, Дэвид похлопал меня по руке. Он всё ещё верил в меня.

По крайней мере, кто-то это сделал.

«Офицер Нобл», — сказал Задер.

Худой мужчина в очках, синих джинсах, красно-синей клетчатой рубашке и совершенно неподходящем белом галстуке вышел вперёд и занял место свидетеля. На нём были ковбойские сапоги, которые, по непонятной причине, придавали всему ансамблю целостность.

После приведения к присяге офицер Руди Нобл начал протирать очки кончиком галстука. Первые же вопросы окружного прокурора показали, что Нобл — опытный криминалист, осмотревший и жертву, и место преступления, а также задокументировавший результаты своего расследования фотографиями.

«Офицер Нобл, учитывая ваш тщательный осмотр места преступления и выводы судмедэксперта, каковы были ваши выводы относительно того, как произошло убийство?» — сказал Задер.

«Учитывая раны на теле жертвы и пули, застрявшие в черепе жертвы и в бетоне под кафельным полом, выстрелы в голову были произведены, когда жертва лежала лицом вниз на полу. Это приводит меня к выводу, что…Полагаю, что изначально её застрелили сзади. В поясничной области жертвы имеются два входных пулевых отверстия. Одна пуля застряла в позвоночнике. Вторая пуля была сквозной. Это…

«Извините, можно вас на минутку прервать? Что такое сквозная проверка?» — спросил Роллинз. Налоговым юристам нечасто приходилось сталкиваться с жертвами огнестрельных ранений.

«Это термин, используемый для описания пули, которая входит в жертву и проходит сквозь тело полностью».

«Понимаю. Пожалуйста, продолжайте», — сказал Роллинз.

«Основываясь на имеющихся доказательствах, я полагаю, что вторая пуля прошла через спину жертвы, оставив большую выходную рану в груди, и именно эта пуля затем вылетела в окно».

«Как вы пришли к выводу, что именно эта пуля разбила окно?»

Мы обнаружили пустую обойму на месте преступления и ещё одну пустую обойму в орудии убийства, найденном в машине обвиняемого. В магазине этого оружия содержится семь патронов. Четырнадцать гильз были найдены на полу кухни. Всего в теле жертвы или на полу под её головой было обнаружено тринадцать патронов. Одна выпущенная пуля не установлена. Можно сделать обоснованный вывод, что эта пуля прошла сквозь жертву, разбила стекло и впоследствии была потеряна для нас.

«Что находится за окном балкона?»

«Из окна открывается вид на Центральный парк. Мы обыскали часть парка, но не смогли найти отстреленную пулю».

В отчёте судмедэксперта указано, что пуля, застрявшая в позвоночнике жертвы, могла убить её мгновенно или, безусловно, парализовать. Учитывая вашу экспертизу, какую точку зрения можно обоснованно дать относительно выстрелов в голову после того, как жертва уже получила почти смертельное ранение?

«Страсть. На мой взгляд, выстрелы в голову были излишними. Это не дело рук профессионального убийцы — это было убийство в порыве ярости».

«Почему вы в этом уверены?»

«Убийца перезарядил. А затем расстрелял весь магазин».

«Есть ли официальная статистика относительно убийств с такой степенью насилия?»

«Да. В случаях, когда убийство произошло дома, и жертве был причинён значительный ущерб посмертно, статистика показывает, что в девяноста четырёх случаяхВ восьмидесяти девяти процентах случаев жертва была убита супругом или партнером».

И с этими словами Задер сел. Мой свидетель.

Я молча стоял, ожидая, когда Роллинз поднимет голову от своих записей и выслушает мой вопрос. Прошло целых десять секунд, прежде чем судья соизволил обратить на меня внимание. Казалось, что прошло десять минут. Нобл успел сделать глоток воды, поправить галстук и проверить очки. У меня было время подумать, поволноваться. Как раз перед тем, как судья Роллинз бросил на меня презрительный взгляд, Куч встал, положил руку мне на плечо и прошептал: «Отвяжись, Эдди».