Провальное дело мальчика-детектива

Один

Спустя ровно месяц. На улице дождь. И очень хорошо, что дождь. Теперь — хорошо. Потому что у мальчика-детектива и Пенни есть уважительная причина сесть поближе — но все-таки не прикасаясь друг к другу. На углу, на автобусной остановке, под выцветшим красным навесом Пенни и Билли стоят бок о бок и улыбаются друг другу, молча и счастливо. Почти соприкасаясь руками — но только почти. Они практически не разговаривают. Когда они вместе, каждый старается придумать что-нибудь смешное и остроумное, но оба слишком волнуются и боятся сказать что-то не то. Хотя им и не надо ничего говорить. Их молчание совершенно — это молчание волнующего предвкушения. Предвкушения поцелуя — самого лучшего за всю историю вселенной.

Целый месяц, сложенный из таких волшебных мгновений: вечерние поездки в автобусе, вместе, когда Пенни заканчивает работу, и Билли ждет ее на остановке. Его оранжевый галстук с совой завязан на шее небрежным узлом. Билли ждет и придумывает кучу шуток, очень смешных, замечательных шуток, но они все забываются, как только Пенни выходит, и они вместе садятся в автобус, и сидят рядышком всю дорогу до их любимого кафе, где они неизменно пьют кофе — много кофе — и сидят, опустив глаза, и с носов у обоих стекают крупные капли дождя. Однажды Билли удается подхватить кончиком пальца каплю, готовую сорваться с мягких пушистых ресниц Пенни, и от этого мимолетного прикосновения они оба — и он, и она — обмирают от страха, любви и восторга.

В автобусе, по дороге домой. Дождь так и идет — потому что теперь дождь идет непрестанно, всегда, — но теперь они этого не замечают. Они сидят рядом, Билли и Пенни, молча улыбаясь друг другу и почти соприкасаясь коленями. Их колени так близко — так близко к тому, чтобы соприкоснуться. Билли и Пенни нервно смеются, и когда оно все же случается — когда наконец их колени касаются друг друга, — у обоих вдруг перехватывает дыхание, и они просто вынуждены смеяться, чтобы не броситься целоваться, исступленно, безумно и самозабвенно.

Это их первое прикосновение, и дальше все происходит так: Билли пытается взять ее за руку, в порыве внезапной смелости — мысль о том, что их руки так близко, убивает обоих, — но Пенни отодвигает руку. Билли случайно задевает пальцем ее обручальное кольцо, и Пенни отдергивает руку, словно обжегшись.

— Прости, пожалуйста. Я какая-то дерганная, так нельзя, — шепчет она.

— Нет, это ты меня прости. Просто… твоя рука… такая маленькая… Мне показалось, что ей одиноко.

— Ха, ха, — Пенни тихо смеется. — Ты пытаешься меня соблазнить.

— Нет, — Билли смущенно краснеет. — Я никогда…

— Прости, пожалуйста. Я не знаю, почему так сказала.

— Нет, это ты меня прости.

Мальчик-детектив и Пенни сидят рядом, ужасно расстроенные и ужасно испуганные. Дальше так продолжаться не может — они это знают. Уже нужно что-то решать. Пенни встает, дергает за шнурок остановки по требованию.

— Спокойной ночи, Билли.

Она пожимает ему руку и поспешно выходит. Билли смотрит на нее в окно. Потом опускает глаза и смотрит на свою пустую ладонь. Смотрит так, словно она его обманула.

Два

В «Тенистом доле» мальчик-детектив проходит мимо комнаты мистера Ланта. Профессор фон Голум и мистер Плуто стоят над кроватью старика и пытаются загипнотизировать его при помощи золотых карманных часов: раскачивают их, наподобие маятника, перед носом у мистера Ланта и шепчут:

— Тебе сонно, друг мой, очень сонно… Ты уже спишь. А теперь скажи нам, где ты спрятал сокровища. Да, друг мой, сними с себя этот груз, облегчи душу…

Билли качает головой и идет к себе.

Он лежит на кровати и улыбается, глядя в потолок.

— Спокойной ночи, Пенни.

Он зачем-то целует подушку. Смущается и снова целует.

— Спокойной ночи, Пенни.

Мальчик-детектив смеется — неудержимо — и прыгает на кровати. Он так счастлив, что просто не сможет заснуть. Он теперь никогда не заснет, никогда в жизни. Наверное, надо принять лекарство, чтобы слегка успокоиться. Ативан или сероквель. Но нет, лучше не надо. Билли включает свет, и с потолка валит снег. Билли лежит на кровати и машет руками, как крыльями, изображая летящего ангела. Он чувствует, как у него на лице тают мягкие хлопья снега. Он считает до ста, чтобы заснуть, и досчитывает до миллиона. Этой ночью, впервые за многие месяцы, ему не снятся кошмары.

Три

На школьном дворе, сразу после уроков, девочка с каштановыми волосами, собранными в хвост на затылке, и глазами, накрашенными голубыми тенями, забирается в микроавтобус. Учителя разбредаются по стоянке, стоят у своих машин, курят и не обращают внимания на то, что творится вокруг. Девочка на мгновение замирает и смотрит на микроавтобус. Он полностью черный, колеса и крылья забрызганы грязью, но в общем и целом он выглядит вполне нормально. Обычный микроавтобус. За рулем — человек в черном. Его лицо скрыто в тени. Он что-то тихонько насвистывает. Манит девочку пальцем, и та улыбается. Девочка забирается внутрь, закрывает дверцу, и микроавтобус медленно отъезжает. И кто-то вдруг начинает кричать. Кто-то, где-то.

Четыре

Мальчик-детектив забирается под крыльцо дома Мамфордов, где Эффи с Гасом собирают материалы для своего нового эксперимента. Пока не пришел школьный автобус, Эффи Мамфорд записывает на серебряный диктофон звуки утра: шорохи их движений и шелест дыхания. Гас Мамфорд зачем-то разглядывает маленький компас, магнитная стрелка которого вполне предсказуемо указывает на север.

— Что вы тут делаете? — интересуется Билли.

— Билли, ты веришь в привидения? — шепчет Эффи.

— Прошу прощения?

— Ты веришь в жизнь после смерти? Веришь в существование загробного мира? Или там нет вообще ничего — одна чернота?

— Я не знаю. Я как-то об этом не думал. А почему ты спросила?

— Я решила, что мне надо знать, как оно на самом деле.

— Понятно. А что конкретно ты хочешь узнать?

— Просто мне кажется очень сомнительным, что мы после смерти попадаем в какой-то другой мир, — объясняет Эффи. — Мне трудно поверить в существование загробного мира, но при этом, насколько я знаю, нет никаких убедительных доказательств, что этого мира не существует.

— Может быть, ты и права.

— А ты как считаешь?

Билли на мгновение задумывается.

— Боюсь, что, когда мы умираем, мы просто перестаем быть. Как пламя свечи, когда оно гаснет. Вот оно было, а вот его уже нет. И нас тоже не будет. Просто не будет — и все.

— А куда девается пламя, когда оно гаснет?

— Никуда. Просто становится очень темно.

Гас Мамфорд передает Билли записку: «А привидения?»

— Может быть, мы выдумываем их сами, — говорит Билли. — Потому что нам хочется, чтобы там что-то было, после смерти.

— Потому что нам хочется, чтобы там что-то было, — вздыхает Эффи. — Да. На самом деле мне очень не нравится мысль о том, что, когда я умру, от меня вообще ничего не останется. Как-то это нерадостно. Очень нерадостно.

— Да, согласен.

— Мне хотелось бы верить, что существует такое место, куда попадают все люди, которые умерли, и где мы встречаемся с теми, кого любили… ну, и со всякими знаменитостями, президентами, известными учеными… Но мне кажется, это противоречит здравому смыслу.

— Да, — соглашается Билли. — И как ты думаешь это выяснить?

— Я хочу записать разные звуки, в разных местах, по всему городу, и проанализировать эти записи. Я уверена, что сумею найти доказательства. Либо за, либо против.

— Понятно. А что ты записываешь у себя под крыльцом? Почему именно здесь?

Эффи Мамфорд молча указывает на холмик земли, где похоронен ее бедный кролик, мистер Пуговка.

— А, ну да, — понимающе кивает Билли.

— А еще Гас говорит, что вчера вечером он слышал шаги на крыльце.

Гас Мамфорд передает Билли записку: «Это были определенно шаги»

— Уже есть какие-нибудь результаты? — интересуется Билли.

— Нет, по сегодняшней записи — нет. Но мы обнаружили какие-то странные звуки на пленке, которую записали у заброшенной пещеры с той стороны заводских кварталов.

— Какие странные звуки?

Гас Мамфорд передает Билли записку: «Девчоночий голос».

Билли щурится, читая записку.

— Девчоночий голос?

Гас кивает и передает ему еще один листок, на котором написано: «Она как будто пела колыбельную. Это было так страшно».

— Представляю себе, — говорит Билли.

— Есть места с явно повышенной сверхъестественной активностью, — объясняет Эффи. — Например, старые заброшенные дома, места, где недавно было совершено преступление, тот же Бермудский треугольник. У нас есть гипотеза, что это — воздействие магнитных полей. Мы ее проверяем при помощи компаса.

Гас Мамфорд демонстрирует маленький компас, стрелка которого всегда указывает на север, и передает Билли записку: «Здесь никаких отклонений от нормы».

— А с чего вдруг такой интерес к загробной жизни? — интересуется Билли.

Детишки Мамфорды молчат, а потом Эффи хмурится и говорит:

— Вчера похитили девочку из нашей школы. Паркер Лейн.

— Похитили?

— Затащили в микроавтобус и увезли.

— И у вас есть причины предполагать, что ее уже нет в живых?

— Она ужасно противная. Я вообще удивляюсь, как ее не убили раньше.

— Понятно.

— Я имею в виду, что если кто-то ее убил, я бы не стала его осуждать.

— Да, я понял. Но я все же надеюсь, что она вернется домой живой и невредимой, — говорит Билли. — Если будут какие-то интересные факты по вашему эксперименту, обязательно дайте мне знать, хорошо?

— Да, конечно, — говорит Эффи и снова включает свой диктофон.

Пять

На работе, у себя за столом, мальчик-детектив говорит по телефону. На листах сценария стандартной беседы с потенциальным клиентом он пишет имя Пенни. Пенни, Пенни, Пенни — вновь и вновь. Ларри заглядывает в его закуток поверх серой перегородки и улыбается.

— Да, сэр, все правильно. Это чудо, — бубнит Билли в трубку. — Настоящее чудо современных продвинутых технологий. Замена волос хирургическим путем — это дорого и опасно. И зачем рисковать? Мы предлагаем вам полностью безопасный способ замены волос, качественный, результативный и безо всяких побочных эффектов.

— О, нет. Бедный мальчик. Ты, что ли, влюбился?

Билли краснеет. Ларри по-отечески похлопывает его по плечу.

— Могу дать только один совет: сохраняй ауру тайны. Женщины это любят. Высокий, печальный, загадочный — это я. Пусть она теряется в догадках. Я всегда говорил: в мужчине должна быть загадка.

Билли кивает и снова краснеет. Берет телефонную трубку и начинает очередной разговор с потенциальным клиентом, но тут в его закуток заглядывает Мелинда и улыбается как-то неловко, словно через силу.

— Билли, нам надо поговорить.

— Хорошо.

— О твоих успехах в нашей компании.

— Хорошо.

— Ты работаешь тут уже сколько? Два месяца, да?

— Да.

— Мы считаем, что ты отлично справляешься. Но мы подумали и решили перевести тебя на вечерние смены.

— На вечерние?

— Ну, да. На ночные.

— Ночные, — вздыхает Билли.

— На самом деле ночная смена — это самое доходное время в смысле роста продаж. И так было всегда. По ночам обостряются болезни, а скорбящие и одинокие люди особенно остро ощущают свою потерю и сильнее страдают от одиночества, и поэтому беседа — душевная беседа — может творить чудеса. У людей повышается самооценка, пробуждается самолюбие. Ты отлично справляешься с работой в дневную смену, и мы подумали, что надо дать тебе шанс продвинуться на более высокую ступень в нашей организации. Работа в ночную смену налагает еще больше ответственности: ты будешь работать один, безо всякого контроля, никто не будет стоять над тобой и подсказывать, что надо делать. Только ты и твои потенциальные клиенты — всю ночь. Как тебе перспектива?

— А если я откажусь?

— На самом деле никто не спрашивает твоего согласия. Тебя переводят в ночную смену в директивном порядке. Я задала этот вопрос исключительно для того, чтобы у тебя создалось ощущение сопричастности к принятию решений, от которых зависит успех компании. Это необходимый элемент командной работы, потому что мы все — потрясающая команда. Просто отличная команда.

— Отлично.

— Вот и отлично, с завтрашнего вечера — приступай.

— Хорошо. Потрясающе.

Мелинда опять улыбается вымученной улыбкой и поспешно уходит. Ларри смотрит на Билли поверх серой перегородки, хмурится и качает головой.

— Вот скорбный вид человека, приговоренного к смертной казни. Тебя поставили в ночную смену?

— Да.

— В общем, оно не так страшно. Если тебя не тревожит, что придется беседовать с призраками.

— С призраками?

— Ну, да. Половина из тех, с кем придется вести беседу, пребывают в морфийном полузабытьи, и при этом тебе почти слышно, как на заднем плане бибикает кардиомонитор. Бип-бип-бип. А вторая половина, безутешные вдовы и уцелевшие жертвы аварий, они думают лишь об одном: «Почему так получилось?» Почему они все еще живы, а их мужья-жены ушли из жизни. Они сами как мертвые. Они все попались в ловушку этой вселенской загадки, не поддающейся осмыслению, они все задают себе один и тот же вопрос, все пытаются разгадать ту же самую великую тайну жизни и смерти. Но продажи идут хорошо в любом случае.

— Я не уверен, что мне хочется разговаривать с призраками.

— Удачи, дружище.

Билли достает пузырек с ативаном и принимает одну таблетку. Он сидит, смотрит на телефон и хочет, чтобы аппарат взорвался — вот прямо сейчас.

Следующим вечером, ближе к ночи. В совершенно пустом темном офисе. В глухой тишине. После того как уборщица в тускло-голубом форменном платье пропылесосила все помещения и ушла и на всем этаже не осталось вообще никого, ни единой живой души. Билли садится в свое черное кресло на колесиках и катается по проходам. Туда и обратно, туда и обратно. Каждый раз засекает время — за сколько он проезжает все три прохода. Его рекорд? Четыре минуты и восемь секунд. Потом он чистит зубы импровизированной «зубной нитью» из кусочка бумаги. Сидит, положив ноги на стол. Смотрит на телефон, потом — на часы на стене, снова — на телефон, и ждет, ждет, ждет, ждет.

На работе, уже совсем поздно ночью, мальчик-детектив беседует по телефону с потенциальным клиентом. У клиента, по-видимому, не осталось лица.

— Нет, сэр, я не знаю, как это крепится на бинтах. Но я уверен, что должен быть способ.

Клиент — жертва страшной автомобильной аварии.

— Как я уже говорил, приятель, самое страшное — это полное одиночество. Когда ты так выглядишь, ты остаешься совсем один. Понимаешь? Совсем один. Вот — настоящая боль. Пересадка кожи — это ничто по сравнению с тем, как на тебя смотрят люди. А они смотрят. И когда ты приходишь поесть в ресторан, тебе приходится есть одному, за отдельным столом в самом дальнем углу. «Столик на одного», вот где истинное повреждение мозга. Понимаешь, о чем я? Я даже не помню, когда я в последний раз разговаривал с девушкой, не говоря уж о том, чтобы… ну, ты понимаешь… взять ее за руку и все такое. Думаю, ты понимаешь. Кажется, ты говорил, что у вас есть борода в комплекте с усами?

— Да, сэр. У нас много таких моделей.

— Так. Мне нужно бороду и усы.

— Хотите, мы организуем экспресс-доставку по минимальной цене?

— Нет, никакой спешки нет. Время у меня есть, много времени. Собственно, только время теперь и есть.

— Давайте я запишу адрес, куда доставить заказ…

— Ненавижу ночь. Когда на улице темно, а ты сидишь совершенно один. Вот что самое страшное. Если ты понимаешь, о чем я.

— Да, — шепчет Билли, закрыв глаза.

— Мне сказали, что мои шансы — не больше десяти процентов. Вот я и думаю…

— Прошу прощения?

— Врачи. Они сказали, что мои шансы — не больше десяти процентов. Ну, что все получится так, как надо. Что вообще что-то получится. И мне это не нравится. Десять процентов. Я сижу здесь один и стараюсь не засыпать, потому что боюсь не проснуться. Пойми меня правильно. Смерти я не боюсь. Да, не боюсь. Просто я не хочу умирать в одиночестве.

— Сэр, позвольте мне организовать вам экспресс-доставку за счет фирмы. Пожалуйста.

— Хорошо, если вам так угодно.

— Это самое малое, что я могу для вас сделать.

— Может быть, поговорите со мной еще пару минут? А я куплю у вас что-то еще. Парик, может быть. Или что-нибудь для сестры. У меня есть сестра.

— Да, — шепчет Билли. — Я могу с вами поговорить.

— Я плохо сплю. У меня бессонница.

Билли согласно кивает. Он словно сам превратился в призрака, который почти исчез, растворившись в ночной тишине, и только далекий голос мужчины в телефонной трубке — как одинокая печальная ниточка, которая держит Билли, связывая его с собственным телом через ухо, воспринимающее этот голос. Он кладет голову на стол. И засыпает на пару секунд, убаюканный мягким и ласковым шелестом этого голоса.

И вдруг, краем глаза, он замечает какую-то странную тень, крадущуюся в темноте. Тень с очертаниями человеческой фигуры. Она беззвучно скользит от кабинки к кабинке, перемещаясь в направлении вестибюля. А потом Билли слышит, как хлопает дверь. Он тихонько кладет телефонную трубку на место, идет в вестибюль, стены которого увешены большими плакатами с рекламой продукции в сфере замены волос, и видит, что дверь на лестницу распахнута настежь.

— Кто здесь? — испугано шепчет Билли.

Ответа нет. Билли глядит на открытую дверь и вдруг замечает на дверной коробке маленькие отпечатки пальцев: очень четкие черные отпечатки. Набор для снятия отпечатков пальцев. Дрожь проходит сквозь сердце и разбегается по всему телу. Отпечатки бледнеют прямо на глазах и исчезают совсем.

— Кэролайн, — шепчет Билли, сам не зная почему. У него кружится голова. Он хватает степлер со стола секретарши в приемной и поднимает его над головой — как будто замахивается для удара. Потом подходит к двери на лестницу и кричит в темноту: ждет, что загадочная фигура выскочит и набросится на него. Разумеется, никто на него не набрасывается. Там, в темноте, нет никого. По крайней мере мы так считаем. Затаив дыхание, Билли прислушивается и слышит едва уловимый шелест чужого дыхания, затихающий в отдалении — где-то в глубинах офисного помещения.

~~~

Шесть

Утром, в автобусе, по дороге с работы, мальчик-детектив грезит наяву.

Они сидят под крыльцом дома Арго. Все вместе, втроем. Билли, Кэролайн и Фентон. Сидят, склонившись над открытой коробкой с набором «Юный детектив».

— Ты неправильно делаешь, — говорит Кэролайн, отбирая у Фентона набор для снятия отпечатков пальцев.

— Но там на коробке написано, что надо так, — возражает ей Фентон.

— Нет, смотри. У тебя все вокруг черное. Билли рассердится.

— Да нет, все нормально. Просто в следующий раз будь осторожнее, — говорит Билли, здесь и сейчас, по дороге с работы, в автобусе.

— Видишь, Билли не сердится. Он вообще никогда на меня не сердится. Потому что мы лучшие друзья, — говорит Фентон.

— А мы — брат и сестра. И он был моим братом еще до того, как стал твоим другом.

— Это еще ничего не значит. Он не выбирал тебя в сестры. Просто так получилось. А я стал его другом, потому что он так захотел.

Кэролайн расправляет юбку и сидит, скрестив руки на груди.

— Все, Фентон, я с тобой больше не играю. Ты разлил все чернила.

— Я больше не буду.

— Нет, Фентон. Я теперь буду играть одна.

— Не уходи. Ну, пожалуйста, — шепчет Фентон.

— Не уходи. Ну, пожалуйста, — шепчет Билли.

— Нет, мне одной будет лучше, — Кэролайн надувает губы.

— Пожалуйста, не уходи, — просит Фентон.

— Тогда спой мне песенку.

— Не заставляй его петь, — просит Билли.

— Пожалуйста, не заставляй меня петь.

Фентон хмурится и хватает Кэролайн за руку.

— Тогда я ухожу.

— Ну, хорошо. Ладно. — Фентон сидит по-турецки, упершись одной рукой в бок и подняв другую над головой. — Я пузатый и толстый заварочный чайник. Вот моя ручка, а вот мой носик… Можно я снова попробую снять отпечатки пальцев? Ты мне дашь свой набор?

— Ну, ладно. Бери.

Билли качает головой и улыбается.

— Хотите, скажу вам один секрет? — спрашивает Фентон.

— Хотим.

Да.

— Мне бы очень хотелось, чтобы Билли был моим братом. Чтобы я тоже был в вашей семье.

— Но ты не из нашей семьи, — шепчет Кэролайн, высокомерно тряхнув головой.

— Да, я знаю. Но мне бы очень хотелось. Правда.

Билли улыбается и говорит: «Если это для тебя так важно, мы будем всем говорить, что ты — наш брат».

— Спасибо, Билли.

— Никакой он не брат, если по правде.

Теперь он наш брат.

— Правда?

Да. Мы всегда будем друзьями, все трое. И мы всегда будем вместе.

Билли поднимает глаза и вдруг понимает, что он разговаривает с рядами пустых сидений. Он растерянно смотрит по сторонам и хмурится. Автобус резко тормозит. Двери открываются, и салон наполняется энергичными, до неприличия бодрыми, свежевыбритыми офисными работниками. Сон наяву обрывается и исчезает. Все, его уже нет.

Семь

В тот день, в школе. Гас Мамфорд сидит на уроке и рисует свою училку, мисс Гейл: как ее едят заживо ядовитые змеи. Кобра впилась ей в яремную вену. Гремучая змея обгладывает ее левую ногу. Гас Мамфорд ненавидит противный скрипучий голос своей училки. Ненавидит, как она наклоняет набок квадратную голову на длинной шее, когда задает классу вопрос, на который Гас Мамфорд, конечно же, знает ответ. Он уже почти смирился с мыслью, что его никогда не вызовут отвечать. Он уже даже и не пытается тянуть руку. Гас Мамфорд разглядывает рисунок у себя в тетрадке и думает, надо ли пририсовывать большого зеленого удава — или это испортит всю композицию?

На переменке Гас замечает, что Мисси Блэкворт — девочка с рыжими волосами, горящими на ярком солнце, — пытается незаметно раздать одноклассникам крошечные листочки. Гас Мамфорд сидит на верхней перекладине лесенки-лазилки, и ему хорошо видно сверху, как Мисси передает записку Джуди Александр, самой высокой девчонке в классе, Патрику Арингтону, самому мелкому мальчику в классе, и Сесилу Макэйби, может быть, самому круглолицему и толстощекому мальчику в мире. Прищурившись, Гас Мамфорд наблюдает, как Мисси Блэкворт передает записки почти всем ребятам из класса, в том числе — и Портии Орр, девчонке, которая часто писается на уроках. Гас Мамфорд быстро слезает с лестницы, бежит через двор, сбивает с ног Портию Орр и вырывает записку у нее из рук. Разворачивает листок и читает:

Внизу стоит подпись: «Мисси». Гас Мамфорд разъяренно рычит, мнет записку, бросает ее на землю и направляется к тройке ничего не подозревающих первоклашек. Они видят, что он идет к ним, и начинают истошно визжать.

Опять на уроке, после большой перемены. Мисс Гейл решила устроить контрольный опрос по словарному запасу. Словарный запас — это, вне всяких сомнений, самый любимый предмет Гаса Мамфорда, который он знает лучше всего. Отказавшись от устной речи, мальчик буквально влюбился в слова, написанные на бумаге, и у него очень богатый словарный запас. Он решает, что, если он будет знать, как ответить правильно — а он будет знать, потому что мисс Гейл всегда задает дебильные вопросы для отстающих в развитии недоумков, — то можно хотя бы попробовать поднять руку. Мисс Гейл открывает учебник и улыбается, загадочно и жеманно.

— Итак, дети, кто мне скажет значение слова «задиристый»?

Рука Гаса Мамфорда взлетает вверх реактивной ракетой. Да, он поднял руку первым. Перед самым носом мисс Гейл. Однако она его не замечает. Как будто он — человек-невидимка. Или упрямый и вздорный призрак, которого никто не видит, а он все равно лезет к живым — с упорством, явно достойным лучшего применения. Мисс Гейл не видит его в упор. Она вызывает Вальтера Скотта, который бормочет:

— Э… дурной?

— Нет, Вальтер. Не совсем.

Потом мисс Гейл вызывает Алишу Белл. Алиша носит очки, и поэтому ее часто — причем совершенно ошибочно — принимают за умную. Гас Мамфорд считает, что это несправедливо: очки дают ей незаслуженное преимущество.

— Да, Алиша. Ты знаешь ответ?

— Это… э… очень противный?

— Нет, неправильно.

Арнольд Рейс поднимает руку — медленно и неуверенно.

— Да, Арнольд.

— Это такой цвет?

— Нет. Нет, Арнольд, неправильно. Кто еще хочет ответить?

У Гаса Мамфорда уже разболелось плечо — так отчаянно он машет рукой перед носом училки.

— «Задиристый» значит «драчливый». Кто-то, кто любит спорить. Или всегда лезет в драку, — говорит мисс Гейл.

Ребята молча кивают.

Гас Мамфорд разъяренно шипит и бьется лбом о парту.

— Хорошо, дети. Кто-нибудь знает, что означает слово «агрессивный»?

Гас Мамфорд — единственный, кто поднял руку. Все остальные сидят, тупо таращатся на мисс Гейл. Гас ждет, что училка сейчас уступит и наконец-то вызовет его.

— Что, неужели никто не знает? «Агрессивный» тоже означает «драчливый». Человек, который всегда лезет в драку и которому нравится драться.

Рука Гаса Мамфорда падает вниз, словно отрубленная топором.

— Хорошо, а теперь очень легкий вопрос. Кто мне скажет значение слова «гневливый»?

Теперь руки подняли все. Гас Мамфорд смотрит на этих дебилов, тянущих руки, печально качает головой и решает, что больше не будет пытаться. Вообще никогда. Он старается запомнить всех, кто хочет ответить. Но их слишком много, так что репрессии будут массовыми. Его взгляд натыкается на руку Джуди Александр. Вся рука от запястья до локтя покрыта красными воспаленными пятнами. Это явно какая-то сыпь. Гас Мамфорд смотрит по сторонам: у всех одноклассников на руках — те же красные пятна. Он утыкается носом себе в плечо и дышит сквозь воротник рубашки, стараясь вдыхать по возможности реже.

Восемь

На улице дождь. Мальчик-детектив и Пенни улыбаются и молчат, по-прежнему не прикасаясь друг к другу. Билли в синем свитере и Пенни в розовой шляпке и светло-коричневом платье. Они улыбаются, глядя в пол, не в силах посмотреть друг на друга и даже заговорить. Вновь сидя в автобусе рядом с Пенни, Билли пытается собраться с духом, чтобы совершить отважный и дерзкий шаг — взять Пенни за руку, — но почему-то не может.

Билли и Пенни сидят за маленьким желтым столиком в маленьком желтом кафе и молчат, улыбаясь друг другу. Столик заставлен кофейными чашками и пустыми пластмассовыми лоточками из-под сливок и усыпан разорванными пакетиками из-под сахара. Билли осторожно сдвигает в сторону все это нагромождение, освобождая себе дорогу. Рука Пенни лежит на столе, и Билли тянется к ней — медленно и осторожно — и накрывает ее ладонью. И на этот раз Пенни не убирает руку.

Они сидят, держась за руки: все-таки это свершилось.

Они долго молчат, очень долго. А потом Пенни моргает, снимает очки и говорит:

— Наверное, мне бы хотелось, чтобы ты сегодня поехал ко мне.

— Правда?

Сердце Билли колотится так, что его стук отдается в ушах.

— Да. Мне так трудно сосредоточиться. Вчера меня чуть не уволили. За то, что я где-то витаю вместо того, чтобы нормально работать. На работе мечтать не положено. А я замечталась и провела шваброй по туфлям одной из сотрудниц. Старшего менеджера. Мне сделали выговор. Так что, мне кажется… нам надо ехать ко мне прямо сейчас.

Мальчик-детектив смотрит на руку Пенни, такую маленькую под его ладонью, и кивает, взволнованный и счастливый.

— Хорошо. Да.

В автобусе Билли и Пенни сидят, держась за руки. Крепко-крепко. Билли боится вдохнуть, чтобы не спугнуть это дивное ощущение. Это так восхитительно, так волшебно — такое громадное счастье, такое неописуемое удовольствие — наверное, самая большая радость за всю его взрослую жизнь.

Идет дождь. Билли и Пенни поднимаются по узким кирпичным ступенькам, ведущим к двери ее подъезда. Пенни нервно роется в сумке — в той самой розовой сумке — никак не может найти ключи. Сердце Билли бьется так громко, что его стук отдается в ушах. Он похож на тиканье часов: тик-так, тик-так. Они стоят на лестнице, Пенни — на пару ступенек выше, и смотрят друг на друга, притихшие и очень серьезные. Пенни опускает глаза, как будто ей вдруг стало стыдно.

— Прости, Билли, прости. Мне показалось, что я готова… Но я еще не готова.

Пенни плачет, а потом вдруг подается вперед и нервно чмокает Билли в щеку. Поворачивается к двери, отпирает замок и бежит вверх по лестнице. Дверь закрывается, но Билли еще успевает заметить ускользающий промельк белой лодыжки и розовой туфельки. Он сидит на ступеньках и хмурится, глядя через плечо на закрытую дверь подъезда. Потом смотрит на свою руку, которая снова пуста.

Возвращаясь домой на автобусе в это утро, мальчик-детектив чуть не плачет. Ему очень плохо, по-настоящему плохо. Вот что он чувствует:

Девять

Пора сыграть с мальчиком-детективом в словесные ассоциации. Психотерапевт называет слова и записывает ассоциации, которые выдает ему Билли.

— Хорошо, Билли. А теперь давай «остров».

— Перстень с фальшивым бриллиантом.

— Э… интересно. Ну, ладно. «Гора»?

— Контрабандисты.

— Хорошо. «Океан»?

— Океан?

— Да. «Океан».

— Э… подводная лодка-разведчик.

— Так-так, хорошо. «Картина».

— Отсутствует.

— Ну, допустим. А теперь «счастье».

Мальчик-детектив хмурится и стучит себя пальцем по лбу. Психотерапевт повторяет еще раз:

— «Счастье».

— Я уже говорил «первая полоса»?

— Нет, не говорил.

— Хорошо, тогда первая полоса.

— В каком смысле первая полоса?

— Когда твою фотографию печатают на первой странице в газете.

— А, да. Понятно. И последнее: «страх».

— Страх?

— Да, Билли. «Страх».

— Страх… — Мальчик-детектив на мгновение умолкает, а потом выдает, не задумываясь: — Смерть.

Психотерапевт кивает и говорит:

— Билли, я хочу, чтобы ты очень серьезно подумал о том, что это значит.

— Я думаю, — говорит Билли. — Я постоянно об этом думаю.

— Я хочу, чтобы ты подумал о том, почему ты боишься смерти. Мне кажется, ты боишься ее потому, что считаешь ее своего рода провалом, неудачей, ошибкой, чем-то таким, чего следует избегать. И при этом она остается единственной тайной, которая объединяет нас всех: богатых и бедных, старых и молодых — когда-нибудь мы все умрем.

— Я не буду об этом думать.

— Почему?

— Не хочу.

— Почему?

— Потому что мне неприятно.

— Почему? — снова спрашивает психотерапевт.

— Потому, — шепчет Билли, — потому что эту загадку нельзя разгадать. Нам никогда не раскрыть эту тайну.

— Вот потому нам и надо задуматься над этим вопросом. Смерть — великая тайна, и не будь этой тайны, мы бы давно разучились мечтать.

— Сэр, мне надо идти, — говорит Билли. — Мое время закончилось.

— Как продвигается твое расследование?

— Какое расследование?

— По делу смерти сестры. Удалось что-нибудь выяснить?

— Спасибо, доктор, что вы уделили мне время. Увидимся на следующей неделе.

Десять

На работе мальчик-детектив не исполняет свои непосредственные обязанности. Обнаружив маленький переносной телевизор на тележке уборщицы — ее зовут Люпе, и она иностранка, — он весь вечер смотрит с ней фильмы.

Поначалу Люпе смотрит только свои непонятные иностранные сериалы, сентиментальные мыльные оперы «Amor con Sangre» и «Las Muchachas Son Enfermas», но потом Билли все-таки удается уговорить свою новую подругу переключиться на «Полицейского-стажера». Эту серию он уже видел. Причем эта серия — одна из его любимых. Она называется «Убийцы на спиритических сеансах». В ней рассказывается о мерзких негодяях, которые бессовестно грабят состоятельных бабушек и дедушек, интересующихся спиритизмом и всякими оккультными штуками. Это старая серия, ее снимали в конце пятидесятых, когда было модно бояться сатанистов и прочих апологетов вселенского зла, и там есть один эпизод, который особенно нравится Билли. В этой сцене черноволосая красавица в черной обтягивающей водолазке, с серебряной пентаграммой на шее, с глазами, густо подведенными тушью на зловещий, почти древнеегипетский манер, проводит сеанс спиритической связи с духами мертвых — в огромном, безвкусно обставленном зале в имении какого-то там престарелого светского льва. За большим круглым столом сидят импозантные старики в моноклях и нарядно одетые старушки в маленьких круглых очках. Они держатся за руки и тихонько бубнят заклинания. Стол таинственным образом начинает вращаться по кругу и поднимается в воздух. Откуда-то сверху доносятся пронзительные звуки скрипки. Смена кадра: двое мужчин в черных масках бегут по длинному коридору особняка, по пути собирая в мешок серебряные подсвечники и прочие ценности. Как только грабители благополучно выходят из дома, скрипка умолкает, стол прекращает вращаться и опускается на пол, а престарелые вдовцы и вдовы радостно хлопают в ладоши, довольные и счастливые.

Далее по сюжету: бандиты пытаются установить местонахождение бриллиантового ожерелья стоимостью несколько тысяч фунтов, принадлежащего одной богатой немолодой даме, которая, впечатлившись первым сеансом, хочет устроить еще один. Во время сеанса случается вот что: ожерелье украдено, а одна из старинных подружек владелицы ожерелья, миллионерша миссис Дабни, убита. Полицейский-стажер блестяще проводит расследование, обнаруживает под столешницей спиритического стола миниатюрный магнитофон, на котором записаны странные «потусторонние» звуки, и хитроумное электрическое устройство, поднимавшее стол над полом, и следы призраков на ковре — разумеется, это была самая обыкновенная мука.

И что самое классное в этой серии: после того как обман был раскрыт, а убийцы — разоблачены, полицейский-стажер обнаруживает, что одна из гостей на сеансе, худенькая светловолосая девушка, сидевшая рядом со своей чопорной тетушкой высокомерного вида, была мертва уже десять лет как. Серия заканчивается на том, что полицейский-стажер видит бледное отражение этой девушки в одном из огромных зеркал в парадной прихожей особняка. Да, эту серию Билли видел, но он опять цепенеет от страха, глядя на грустное потерянное существо, печально бредущее по сумрачному коридору. Оторвав взгляд от экрана, он вдруг понимает, что держит Люпе за руку и сжимает ее крепко-крепко. Извинившись, Билли поспешно идет в закуток, где стоит его стол.

После полуночи, когда уборщица ушла домой и почти весь мир погрузился в сон, Билли тоже засыпает, уронив голову на руки, сложенные на столе, и что-то тихонько бормочет во сне. В офисе пусто и очень темно. И вдруг в темноте раздается шепот. Билли испуганно вздрагивает, поднимает голову и смотрит туда — в темноту. У него странное чувство: как будто он смотрит в сумрак и сумрак тоже глядит на него тысячью невидимых глаз. Билли оборачивается, обмирая от ужаса. Ему страшно даже представить, кто может стоять в темноте у него за спиной. А потом из ближайшего прохода снова доносится странный шепот — может быть, из одного из отсеков, разграниченных серыми перегородками. Или даже из кабинета директора. Голос очень высокий и как будто нездешний — от него явственно веет некоей потусторонней жутью. Слова на миг замирают в воздухе, а потом исчезают. Билли встает, стараясь не скрипнуть креслом, и вдруг понимает, что держит в руке телефонную трубку. Он кладет трубку на место и осторожно крадется в ту сторону, откуда доносится шепот. Ему все-таки хочется выяснить, что это может быть.

Билли выходит в темный коридор и идет к кабинету директора. Приложив ухо к двери, он закрывает глаза и прислушивается. И опять слышит таинственный голос. Теперь он уже различает некоторые слова. Вернее, одно слово. Неясные звуки складываются в осмысленную последовательность, и там, за дверью, явственно слышится: «Привет».

— Привет? — озадаченно хмурится Билли.

Привет…

Билли срывается с места, несется к лифтам и нажимает на кнопку вызова. Раз, другой, третий.

Уже на улице, у газетного киоска рядом с автобусной остановкой. Билли стоит, ждет автобуса и читает утренние газеты, выставленные в витрине. Билли читает газеты и раздраженно топает ногами. Новости во всех газетах одни и те же: прошлой ночью таинственным образом испарились еще два офисных центра, а пропавшую девочку, Паркер Лейн, до сих пор не нашли. Мальчик-детектив рассматривает черно-белые фотографии Паркер Лейн — той самой похищенной девочки, которой, по предположению Эффи, скорее всего, уже нет в живых.

Одиннадцать

В то же утро, в «Тенистом доле». Мальчик-детектив идет к себе в комнату. Великан, мистер Плуто, в синей больничной пижаме, стоит посреди коридора на страже и не дает Билли пройти. Не пропускает — и хоть ты тресни. Билли пытается как-то его обойти, делает быстрый шаг влево, потом — быстрый шаг вправо, но мистер Плуто — слишком большой, и он не дает Билли пройти. Билли качает головой, отступает на пару шагов и улыбается. Быстренько достает из портфеля украденный на работе длинный черный парик-образец и вручает его мистеру Плуто в качестве приза. Мистер Плуто смотрит на бирку, на которой написано: «Новая императрица: образец, не для продажи. Исключительно для коммерческого использования», — радостно хлопает в ладоши и бежит к себе в комнату, к зеркалу, наконец освобождая проход.

Проходя мимо комнаты мистера Ланта, Билли видит профессора фон Голума в белой пижаме. Навалившись на мистера Ланта, профессор сосредоточенно душит беспомощного старика. Билли стоит и смотрит, неодобрительно качая головой. Профессор фон Голум поднимает глаза, видит Билли, застывшего на пороге, смущается и пытается объясниться.

— Он тут подавился, начал задыхаться… мог умереть от удушья. Да, дружище?

— Да, мог. Ты меня и душил.

Профессор фон Голум глухо рычит и бежит к себе в комнату.

Мальчик-детектив лежит на кровати. Раздается стук в дверь. Странный стук, незнакомый. Билли садится, свесив ноги с кровати, и встревожено спрашивает:

— Кто там?

Дверь открывается, и в комнату входит мистер Лант, печальный и старый. С длинной всклокоченной бородой, похожей на белое облако, уныло зависшее над коричневой пижамной курткой. Он идет, опираясь на две деревянные палки, и кривится от боли при каждом шаге.

— Я пришел, чтобы сказать вам спасибо за вашу доброжелательность и доброту. Редкое качество в наше время, когда кругом одни варвары и дикари. Я не особенно вежливый человек, не обученный всяческим политесам, так что я долго раздумывал, пока не понял, что мне надо поблагодарить вас как должно, — говорит он.

— Ну что вы, — смущается Билли.

— Я не умею говорить красивые слова. Я вообще не люблю говорить много слов. И вы тоже такой же, мне кажется.

— Да, сэр.

— Знаете, я вдруг обнаружил, что я совершенно один. У меня нет никого, вообще никого. Но у меня есть сокровища. А раз нет никого, кому я мог бы оставить свои сокровища, я решил дать вам шанс. Вы были очень добры, и я хочу, чтобы сокровища достались вам. Но не за просто так. Вы должны потрудиться, чтобы их добыть. В свое время мне тоже пришлось потрудиться.

— Да, сэр.

— Поэтому я загадаю загадку.

— Хорошо.

— Я загадаю загадку, и если вы — сообразительный человек, вы сумеете ее разгадать и найдете зарытые сокровища.

— Хорошо.

— Значит, так: «В начале серебряной линии, в конце другой линии, замкнутой кругом, найдешь старые меха — и обрящешь сокровища».

— Хорошо. Э… спасибо.

Мистер Лант кивает, выходит из комнаты и ковыляет по сумрачному коридору. Билли снова ложится в постель. Но тут же садится и смотрит на фотографию Кэролайн на стене — черно-белую фотографию, вырезанную из газеты.

Мальчик-детектив думает: «Боюсь, у меня тоже не будет вообще никого, кому можно было бы оставить сокровища. Но если он хочет, чтобы я их нашел, я найду».

Он берет карандаш и записывает загадку на первом попавшемся листочке. Потом принимает две таблетки кломипрамина, тяжко вздыхает, ложится, закрывает глаза и через пару минут засыпает. Ему опять снится сон. Там, во сне, он идет вглубь пещеры, мимо уже знакомых деревянных щитов, на которых написано, что вход запрещен. Освещая дорогу фонариком, он идет вглубь пещеры, откуда доносится чей-то плач. В самом дальнем углу, в темноте, Билли видит какую-то девочку. Девочка плачет. Но теперь это уже не его сестра. Это Дейзи Холлиз, пропавшая без вести жертва таинственного похитителя, красивая девочка с золотистыми волосами, в когда-то белом бальном платье. Ее руки связаны за спиной. У нее такой вид, как будто ее долго били. На ней — белый свитер с вышитой на груди золотой монограммой: ДХ.

— Помогите, пожалуйста, кто-нибудь! Помогите!

— Где Кэролайн? Ты — не она. Где Кэролайн?

— Не знаю. Пожалуйста, помогите мне.

Билли развязывает ей руки. Дейзи по-прежнему плачет. По пещере разносится эхо зловещего рыка — как будто рычит взбешенный ягуар. Билли испуганно оборачивается.

— Что это было?

— Это… не знаю… оно притащило меня сюда…

— Нам надо поторопиться.

— Нет, теперь поздно, — плачет Дейзи Холлиз. — Меня уже ничто не спасет.

Из темноты вырывается воющий демон с рогами, закрученными в спираль, и острыми длинными когтями.

Мальчик-детектив просыпается, разбуженный собственным криком. Весь в холодном поту. Он слезает с кровати, идет к комоду, открывает нижний ящик и достает коробку с набором «Юный детектив». Углы коробки давно обтрепались и смялись. Сердце бешено бьется в груди, все никак не успокоится. Нарисованный мальчик на крышке кажется незнакомым и очень несчастным. Билли закрывает глаза и вслепую ощупывает коробку, слушая грохот собственного сердца, отдающийся звоном в ушах. По краям крышки собралась пыль — пыль и что-то еще. Что-то вроде магнитного поля: сбывшиеся мечты детства — отголоски далекого шепота, проникающего сквозь время. Билли открывает глаза и решает не открывать коробку. Убирает ее обратно в нижний ящик комода и включает свет. Потом открывает другой ящик, достает дневник Кэролайн и набор для снятия отпечатков пальцев. Опять забирается на кровать и открывает дневник на последней странице, где последняя запись:

На крышке набора для снятия отпечатков пальцев приклеена этикетка, на которой написано: «Собственность Билли Арго», — только «Билли» зачеркнуто и сверху надписано «Кэролайн».

— Что случилось? — шепчет Билли вслух. — Что случилось, Кэролайн? Почему ты так сделала? Почему?

Он еще раз просматривает дневник и замечает одну странность: маленький беленький уголок за последней страницей — все, что осталось от вырванного листа. Билли хмурится и рассеяно проводит пальцем вдоль линии отрыва.

Из коридора доносится какой-то шум. Билли открывает дверь и видит двух фельдшеров в белых халатах с больничной каталкой. На каталке лежит мистер Лант. Вполне очевидно, что мистер Лант — мертвый. У него очень спокойное и очень счастливое лицо. В дальнем конце коридора стоят профессор фон Голум в белой пижаме и мистер Плуто — в синей. Наблюдают за тем, как увозят тело старика.

— Посмотри на него. Вот скотина, — бормочет профессор. — Всех обманул, отошел в мир иной. Весь такой из себя довольный. И унес свою тайну в могилу. Кинул старых друзей. Это подло, в конце концов. И вообще некрасиво. Теперь никто не узнает правды!

Мистер Плуто молча кивает.

— Похоже, он все-таки нас обставил. Наш главный враг и соперник, единственное существо во вселенной, которое хитрее и коварнее человека. Существо, непостижимое для разума смертных, наш пожизненный добрый товарищ и спутник, имя которому — Смерть.

Билли закрывает дверь и возвращается на кровать. Он лежит на кровати и смотрит в окно, на вечерние сумерки. А когда за окном темнеет, он поднимает руки и делает театр теней — на стене над кроватью.

Он делает кролика.

И собаку.

Лошадь.

И крокодила.

И еще — привидение.

Двенадцать

В школе, на следующий день, Гас Мамфорд — единственный из всего класса, кто пришел на уроки. Он сидит на своей второй парте в среднем ряду, прямо напротив учительского стола. Кроме него и мисс Гейл в классе нет никого. Окна открыты, и ветер гоняет пыль по углам. Бьют часы, звенит звонок на урок. Гас сидит, сложив руки на парте, и вопросительно смотрит на бледную и напряженную мисс Гейл.

— Похоже, сегодня мы будем одни, — шепчет она. — У всех твоих одноклассников, Гас, появилась какая-то странная сыпь. Видимо, это заразно. И все началось с дня рождения Мисси Блэкворт, на который, как я понимаю, тебя не пригласили.

Гас Мамфорд печально качает головой.

— Но мы все равно проведем урок, как запланировано по программе.

Гас Мамфорд кивает, и только теперь до него доходит, что он действительно единственный на уроке и кроме него в классе нет других учеников, и никто не будет тянуть руку, и не будет пытаться ответить на идиотские вопросы мисс Гейл. Он улыбается, глаза горят радостью и восторгом. Гас Мамфорд сидит, сложив руки на парте, готовясь к тому, что вот сейчас он поднимет руку, и его — наконец-то — заметят. Он так счастлив, что если бы мы были рядом, мы бы, наверное, услышали, как он тихонько смеется — пусть даже и про себя.

Мисс Гейл открывает учебник и начинает урок географии.

— Так, дети, кто мне скажет: столица США?

Гас Мамфорд уже предвкушает мгновение, когда этой женщине за учительским столом все же придется признать свое поражение. И это мгновение наступит уже сейчас. Кроме него, в классе нет никого, и она просто не сможет вызвать кого-то другого. Гас решил насладиться моментом и чуть-чуть потянуть время. Он оглядывает пустой класс, зевает, потягивается, а потом медленно, как бы нехотя поднимает руку.

— Неужели никто не знает?

Гас Мамфорд улыбается и размахивает рукой перед носом мисс Гейл, легонько постукивая по парте другой рукой.

— Никто не знает? Столица США — Вашингтон.

Рука Гаса Мамфорда падает, словно метеорит.

— А кто-нибудь знает, в честь кого Вашингтон получил свое название?

На этот раз Гас решает не медлить и тут же поднимает руку, чуть ли не подпрыгивая на стуле.

— Никто не знает? Этот человек был первым президентом нашей страны. Он говорил: «Я всегда говорю только правду. Я не умею обманывать». Кто-нибудь помнит, кто это был?

Гас Мамфорд тянет руку и едва не рычит от злости.

— Так, дети. Ответ: Джордж Вашингтон. Мы все его помним?

Гас Мамфорд опускает руку. Он пристально смотрит на свою ладонь и не может понять, она вообще существует в реальности или нет.

— А теперь, дети, кто скажет, через какую реку переправился Джордж Вашингтон перед битвой с британцами, в которой он одержал окончательную победу?

Гас закрывает глаза и роняет голову на руки, сложенные на столе. Он так зол, что даже не может заплакать.

В школьном автобусе, по дороге домой, Гас Мамфорд забивается в уголок на заднем сиденье и сидит тихо-тихо, а потом вдруг начинает кричать, подняв руки над головой. Радостный гул разговоров в автобусе тут же смолкает, дети оборачиваются назад и смотрят на мальчика, который кричит и не может — не хочет — остановиться. Этот крик напоминает им самый кошмарный из всех страшных снов: воплощение смертельного падения в пропасть с отвесной скалы.

В тот же день Гас Мамфорд делает еще одно страшное открытие: все обитатели муравьиного города мертвы. Все, кроме одного. Этот единственный уцелевший, ярко-рыжий мужественный представитель семейства членистоногих, собирает тела своих мертвых сограждан и хоронит их, сооружая могилы — одну за другой. Обстоятельно, неторопливо. Гас Мамфорд смотрит на это и вновь начинает кричать.

Тринадцать

На работе, мальчик-детектив и уборщица сидят в темноте на полу, застеленном мягким зеленым ковром, и смотрят телепередачу о нераскрытых преступлениях.

Там, на экране, ведущий, пожилой, явно второразрядный актер в черном костюме и галстуке читает текст прямо в камеру, покуривая сигарету и поглядывая через плечо на панораму Нового Орлеана. Он говорит:

— Среди нераскрытых поныне давних дел о серийных убийствах стоит упомянуть, в частности, дело маньяка из Нового Орлеана, расчленителя по прозвищу Топор. В 1919 году в Новом Орлеане произошла целая серия зверских убийств. Все жертвы были зарублены топором. Собственно, поэтому убийца и получил свое зловещее прозвище. Нередко случалось, что двери в домах убитых были расколоты в щепки тем же самым орудием. Маньяка так и не поймали, хотя убийства прекратились так же внезапно и странно, как и начались. Личность таинственного убийцы и по сей день остается загадкой.

Билли с уборщицей переглядываются и озираются по сторонам.

Им не то что бы страшно, но как-то не очень уютно — в темном пустом помещении.

Ведущий продолжает рассказ:

— Похоже, Топор из Нового Орлеана черпал вдохновение из статей желтой прессы, публиковавших «сочные» истории про Джека-потрошителя. Как и знаменитый лондонский маньяк, Топор рассылал в городские газеты письма устрашающего содержания, в которых иногда называл себя демоном, восставшим из ада. 13 марта 1919 года в городских газетах было опубликовано одно из писем Топора, в котором он сообщал, что собирается совершить очередное убийство в ночь на 19 марта, после полуночи, но не будет ломиться в дома, где играет джаз. В ту странную ночь с 18 на 19 марта все дансинги Нового Орлеана были переполнены народом. Люди собирались большими компаниями и приглашали джаз-банды к себе домой. Во всем городе, в каждом доме, музыканты играли джаз. И что самое удивительное, убийца сдержал обещание и в ту ночь никого не убил.

Досмотрев передачу, Билли возвращается в свой закуток и садится за стол. Смотрит на телефон и вдруг понимает, что ему страшно. Ему страшно взять трубку и с кем-то заговорить. Надо на что-то отвлечься. Он решает подумать над загадкой мистера Ланта. Всю ночь, при свете маленькой мигающей лампы, Билли пытается разгадать эту загадку — найти решение по подсказкам, данным ему стариком, которого он едва знал. И уже никогда не узнает получше. Отложив в сторону карандаш, Билли думает: «Если бы не было смерти — самой главной угрозы для жизни, — наверное, мы не ценили бы жизнь так, как ценим ее сейчас». Он думает: «Вот я живой, но при этом как будто мертвый — я боюсь жить. Не живу, а жду жизни. Все откладываю на потом, всего боюсь, никогда не рискую. Но ведь это не жизнь».

Билли принимает ативан. Таблетка действует быстро. Билли крутится в кресле. Крутится, крутится, крутится и уже ничего не помнит, а когда снова приходит в себя, он…

Четырнадцать

В «Тенистом доле» снова какая-то непонятная суета. Профессор фон Голум не пришел на завтрак. Как потом выясняется, он пропал. Вернее, сбежал — предположительно посреди ночи, — забрав все свои вещи. Он никому ничего не сказал накануне, и только записка, приколотая к двери в комнату Билли, дает единственный ключ к разгадке.

Билли внимательно изучает записку, потом сминает листок и швыряет его на пол, стараясь отбросить как можно дальше. Ударившись о пол, смятый листок взрывается вспышкой зеленого пламени в сопровождении едкого фосфористого дыма.

Мистер Плуто тихонько плачет, глядя на опустевшую комнату профессора. Великан печально склоняет голову и говорит:

— Наши миры — это доли секунды в масштабах вечности. Мы всю жизнь одиноки и так же уходим из жизни.

Мальчик-детектив ведет мистера Плуто, держа его за руку, в маленький парк. Туда, где памятник безрукому генералу. Они садятся на лавочку и молчат. Сегодня очень хороший день — день, когда солнце вернулось, — бледная белая точка на небе, за просвечивающей пеленой облаков. Сумрак унылого дня поздней осени отступает, разбавленный мягким прохладным светом. Два человека сидят на скамейке и наблюдают за тем, как детишки, одетые в зимние куртки, гоняют голубей. Просто сидят и молчат. А потом Билли говорит:

— Я никогда не был сильным. И никогда не был особенно храбрым. Мне всегда очень хотелось дружить с кем-нибудь по-настоящему сильным и храбрым.

Мистер Плуто молча кивает.

— Мне бы очень хотелось с вами подружиться. Потому что мне хочется, чтобы меня кто-то помнил. Кто-то, кто меня знал. И чтобы он вспоминал обо мне с любовью.

Мистер Плуто кивает.

— Вы хотите со мной дружить? — спрашивает Билли.

Мистер Плуто снова кивает и говорит, похлопав мальчика-детектива по плечу:

— Пока ты не появился в «Тенистом доле», я уже начал бояться, что у меня никогда больше не будет друзей.

— Я рад, что все так хорошо получилось.

— Я тоже рад, да. Очень рад.

Любознательный голубь подходит к скамейке и что-то клюет на земле под ногами у Билли и мистера Плуто. Мистер Плуто запускает огромную руку в карман своего необъятного комбинезона и, улыбаясь, бросает воркующей птице три хлебные крошки.

— Может быть, сходим куда-нибудь, — говорит Билли. — Я свободен до вечера. Куда вы хотите пойти?

— Я никогда не был в музее. Всегда боялся, что надо мной будут смеяться. Сходишь со мной в музей?

Билли кивает, и они с мистером Плуто идут в музей изобразительного искусства: белое здание странного вида, всего в паре кварталов от парка.

Вернувшись к себе, ближе к вечеру, мальчик-детектив находит еще одну зашифрованную записку. Как и две предыдущие, она лежит в белом конверте без адреса, на котором написано только: «Мальчику-детективу». Шифр тот же самый:

У Билли подергивается щека. Что-то в этой записке — в отличие от двух предыдущих — может быть, странная симметрия зашифрованных слов, похожих на удивительную маленькую пирамиду, — заставляет Билли сесть на кровать, взять карандаш и заняться расшифровкой. Поначалу у него ничего не выходит. Но потом, когда он понимает систему, все получается легко и быстро. Билли смотрит на расшифрованные слова, и ему очень не нравится то, что он видит, — совершенно не нравится. Смяв листок, Билли прячет его под матрас.

Он лежит на кровати и думает, кто мог передать ему эту записку. Зачем? Почему? Что это значит? Какой в этом смысл? Он достает пузырек с таблетками и принимает последний кломипрамин. Уныло глядит на пустой пузырек и решает принять еще и ативан. Но ативан тоже закончился. Можно, конечно, сходить к сестре Элоизе, и она даст ему все таблетки, но Билли решает, что лучше не надо. Он попробует справиться сам. Он больше не будет бежать от жизни, полной тайн и загадок. Билли думает о расшифрованном сообщении на смятом листе, спрятанном под матрасом. Переворачивается на бок и смотрит на стену, на газетные вырезки с фотографиями Кэролайн и Фентона. Смотрит и думает.

Пятнадцать

В предвечерних сумерках, на Готэмском городском кладбище, мальчик-детектив с удивлением узнает в двух фигурках, застывших среди могил, Эффи и Гаса Мамфордов. Эффи Мамфорд в своей неизменной красно-белой зимней куртке, с черными наушниками под капюшоном, держит в руках микрофон и направляет его на большой серый надгробный камень.

— Как продвигается эксперимент? — спрашивает Билли вполголоса.

— Сегодня мертвые ведут себя тихо, — отвечает Эффи. — Пока что нам удалось записать только какие-то странные звуки рядом с тем мавзолеем. Нам показалось, там кто-то поет. Но потом звук поплыл, и мы поняли, что это запись.

— Понятно. Может быть, кто-то потребовал в завещании, чтобы у него на могиле все время играла какая-то определенная песня.

— Вначале Гас испугался и убежал.

Гас Мамфорд, в теплом шарфе и вязаной шапке, с маленьким серебристым компасом в руках, смущенно кивает и передает Билли записку: «Было очень похоже, что это поет привидение».

Билли улыбается и говорит:

— Все понятно.

— А что ты здесь делаешь? — спрашивает Эффи Мамфорд.

— На самом деле не знаю. Шел мимо, увидел ворота, решил зайти. Я давно не был на кладбище.

— У тебя здесь похоронен кто-то из знакомых, да, Билли?

Билли смотрит на бескрайнюю гладь серых надгробий и хмурится.

— Да.

Не говоря больше ни слова, он поднимается на невысокий зеленый холм, спускается с той стороны, по дорожке, вымощенной серым камнем, и идет к большому надгробному камню, который сразу бросается в глаза. Эффи с Гасом подходят к Билли с двух сторон и молча берут его за руки. На камне выбита надпись: «ДЕЙЗИ ХОЛИЗ, любимой дочке». Склонив голову, Билли шепчет:

— Если вы ищете привидения, это место — не хуже любого другого.

— А кто она?

— Одна девочка. Но ее здесь нет.

— То есть как — нет? — удивляется Эффи.

— Тело так и не нашли.

— Ужас какой, — шепчет Эффи. — А вдруг она стала призраком и ждет, чтобы ее кто-то увидел?

Ветер колышет голые ветви деревьев, и кажется, что деревья — живые.

— Может быть, — говорит Билли. — Может быть, все это время она терпеливо ждала.

Начинается снегопад. Снежинки кружатся в воздухе, и от их мельтешения кажется, будто надгробные камни сердито хмурятся.

Шестнадцать

Уже вечером, на работе, мальчик-детектив сидит за столом и смотрит на маленькую золотую тетрадку — дневник Кэролайн. Он рассеянно листает страницы, потом пододвигает к себе телефон и звонит родителям.

Когда на том конце линии берут трубку, Билли сразу же понимает, что это отец. Хотя тот еще ничего не сказал. Билли знает, что это отец, по характерным звукам на заднем плане. Судя по частому, затрудненному дыханию, отец сейчас тренируется. Отрабатывает каратэшные приемы и разбивает деревянные доски голыми руками.

— Папа… это я, Билли.

— Билли, мой мальчик, как жизнь? Как вообще?

— Я… я хотел бы задать тебе пару вопросов, папа.

— Конечно-конечно. А в чем дело, сынок?

— Ну… я тут перечитывал дневник Кэролайн. И там, в самом конце, не хватает страницы.

— Разве мы с тобой не говорили, что тебе это вредно? Все эти воспоминания о прошлом, пустые домыслы…

— Да, но я… я не знаю… мне…

— Мое мнение ты знаешь. Нельзя жить только прошлым. Надо преодолеть свое прошлое и двигаться дальше. Кстати, я тоже хотел спросить: ты выполнял упражнения, которые я тебе посоветовал в прошлый раз?

— Нет, то есть я… я много думал… о Кэролайн. Перед тем как она умерла.

— Нет, Билли, не надо. Сколько можно зацикливаться на прошлом?! Ты прочел ту последнюю книгу, которую мы с мамой тебе прислали, «Скорбь — это нормально»?

— Нет, я уже не могу их читать, эти книги. Я просто хочу с тобой поговорить. Мне нужно знать, как все было на самом деле.

— Сейчас не самое подходящее время. Мы с твоей мамой… э-э… в общем…

В трубке слышится треск электричества. Билли сразу же представляется шипение горелок и бульканье химических реактивов. Это миссис Арго берет трубку на втором телефоне.

— Билли, это мама. Сейчас не самое удачное время, правда.

— Но я…

— Мы с твоим папой… в общем, у нас все плохо. Мы собираемся разводиться. Сам понимаешь, обстановка сейчас напряженная. Он целыми днями торчит во дворе и ломает доски.

— Ну… если бы меня пускали в дом, но ведь это не мой дом, да, милая? Всю жизнь я работал как проклятый…

— Пожалуйста, — перебивает Билли, — я вас очень прошу, послушайте меня. Мне нужно поговорить с вами обоими. О Кэролайн. Это важно.

— Билли, пойми. Сейчас с ней вообще бесполезно о чем-либо говорить. Твоя мама, она… она подумывает о том, чтобы оставить науку и посвятить себя исключительно живописи. И бросает меня ради посла из Заира.

— Но мне надо знать…

— Билли, ты уже взрослый мужчина, — говорит мама. — Быть взрослым, помимо прочего, означает, что ты умеешь справляться со страхом, что ты уже взрослый. Никто не знает, что будет с ним завтра. Но взрослые люди этого не боятся. Может быть, врачи ошиблись. Переоценили твои силы. Мы с папой были не очень уверены, что ты готов…

— Мама, папа.

— Нет, Билли. Не надо. Ты справишься, мальчик. Я в тебя верю. Расправь паруса и держи штурвал крепче. Вперед и только вперед!

— Но, папа…

— Ладно, сынок, ты звони.

— До свидания, Билли.

Билли кладет трубку на место и смотрит на дневник Кэролайн. Он рассеянно листает тетрадку и натыкается на страницу с фотографией из газетной вырезки. Это они, все вместе, втроем — Билли, Кэролайн и Фентон — такие юные и счастливые, так хорошо улыбаются…

Билли кладет палец на лицо Фентона на фотографии и легонько стучит по нему — медленно и печально. Потом поднимается из-за стола, убирает дневник в карман и идет к лифтам.

Семнадцать

В автобусе, по дороге с работы, мальчик-детектив открывает портфель и смотрит на дневник Кэролайн и ее набор для снятия отпечатков пальцев.

На крышке набора приклеена этикетка, на которой написано: «Собственность Билли Арго», — только «Билли» зачеркнуто, и сверху надписано «Кэролайн». Рядом с этикеткой — маленький отпечаток большого пальца Кэролайн. Билли смотрит на черный узор из тонких бороздок и вспоминает их нежную мягкость.

Мальчик-детектив стоит на крыльце, перед входом в маленький желтый домик, и звонит в дверь. Крыльцо скрипит у него под ногами. Дверь открывает необъятных размеров толстуха в желтом халате и синих пушистых тапочках. Она застывает с отвисшей челюстью и смотрит на Билли во все глаза. Ее губы дрожат.

— Это ты, Билли Арго? Правда, ты?!

— Здравствуйте, миссис Миллз.

— Он… он будет рад тебя видеть.

В данный момент — впрочем, как и в любое другое время — Фентон Миллз лежит в постели. Он явно страдает избыточным весом, причем в совершенно невообразимых масштабах. Его спальня похожа на комнату восьмилетнего мальчика: по стенам развешаны вымпелы и флаги футбольных команд, по полу разбросаны книжки комиксов. Одна стена сплошь покрыта газетными вырезками с репортажами о делах мальчика-детектива. Мама Фентона кричит из соседней комнаты, с волнением в голосе:

— Фентон, к тебе пришел Билли Арго!

Билли входит в комнату Фентона — медленно, словно с опаской. Смотрит на своего старого друга и улыбается нервной дрожащей улыбкой.

— Фентон, — говорит Билли. Фентон не отвечает, молчит. Он такой толстый, просто огромный, в белой с синем пижаме. В маленькой белой кроватке. Он ужасно смущается своей необъятной комплекции. Его взгляд нервно мечется из стороны в сторону, маленькие голубые глаза совершенно теряются на круглом, заплывшем жиром лице. Он боится смотреть в глаза своего старого друга.

— Билли, — говорит он наконец.

— Как я понимаю, это ты посылал мне шифровки.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ты не посылал мне зашифрованные сообщения?

— Нет, не посылал.

— По поводу «абракадабры»?

Глаза Фентона блекнут, как будто подернувшись мутной пленкой. Он весь обмякает и тихо кивает.

— Мне надо было, чтобы ты ответил. И я не знал никакого другого способа, — говорит он. — Я пытался с тобой связаться. Я все время пытался… Почему ты ни разу не перезвонил мне, Билли? Я звонил тебе в больницу! Однажды я даже пришел туда, но мне сказали, что ты не хочешь меня видеть. Почему?

— Я… я вообще никого не хотел видеть. Вообще никого. Извини.

— Билли, ты хоть понимаешь, что со мной стало? Посмотри на меня, ради Бога. Посмотри на меня.

— Я… мне очень жаль.

— И на похоронах… Ты даже не стал со мной разговаривать. Я пытался с тобой поговорить, но ты не стал со мной разговаривать. А потом наорал на меня, что это я во всем виноват. Билли, ты обвинил меня. Я вообще офигел.

— Фентон, пожалуйста. Прости меня.

— А почему я должен тебя прощать? Ты хоть понимаешь, какой ты гад?! Из-за тебя я себя чувствовал последним дерьмом, потому что мне стало казаться, что я сделал что-то не то… или повел себя как-то не так. Ты сказал… ты сказал, что это я во всем виноват.

Билли морщится. Сердце бешено бьется в груди. Слова обвинения отдаются в ушах оглушительным звоном.

— Мне нужно было кого-нибудь обвинить. Я тогда был не в себе.

— Просто она не хотела взрослеть. Никто из нас не хотел взрослеть, Билли. Ну, может быть, кроме тебя.

— Посмотри, я тут принес… — Билли садится на краешек кровати, достает из кармана дневник и передает его Фентону. — Я подумал, что нам надо вместе его просмотреть.

Фентон смотрит на маленькую золотую тетрадку, а потом прижимает ее к груди. Его глаза загораются — они больше не мутные. Они живые.

— Это ее дневник, да? Спасибо, Билли. Я так по тебе скучал. Мне вас так не хватало, обоих.

Двое старых друзей берутся за руки, а потом обнимаются.

Билли закрывает глаза, чуть не плачет.

— И еще я принес… — он открывает портфель, достает набор для снятия отпечатков пальцев и вручает его Фентону. — Вот, это тебе. Я знаю, она бы хотела, чтобы он был у тебя.

— Это ее набор, Билли. Это был ее набор.

— Да. Она отобрала его у меня. Я уверен, она бы хотела, чтобы он был у тебя.

— Посмотри, — Фентон показывает на отпечаток пальца на крышке. Чернила по-прежнему влажно блестят, как будто они совсем свежие. — Это ее отпечаток. Я хорошо помню тот день, когда она его поставила.

— Я тоже помню. Я все помню, все. Как будто все было вчера.

— Я тоже, Билли. Я тоже.

Какое-то время они сидят молча.

— Знаешь, однажды я ее поцеловал, — говорит Фентон.

— Правда?

— Вернее, наверное, это она меня поцеловала. В первый год, когда мы перешли в старшую школу. Она сказала, что она уже старшеклассница, а у нее до сих пор не было первого поцелуя, вот и…

— Она мне не рассказывала.

— Она взяла с меня слово, что я никому не скажу. Это было одно из условий. Перед тем, как она меня поцеловала.

— Одно из условий?

— Их было два.

— А какое второе?

— Что я не буду пытаться поцеловать ее снова.

— И ты не пытался?

— Пытался. — Фентон поднимает глаза, полные слез. — Каждый день. — Он тяжко вздыхает. — Почему ты оставил меня одного?

Билли сидит, смотрит в пол.

— Почему, Билли?

— Наверное, мне трудно смотреть на тебя и не думать о ней.

— Мне тоже, Билли. Мне тоже трудно.

— Я знаю. — Билли сидит, смотрит в пол. В голове вихрем проносятся мысли. Вернее, одна мысль — безысходная и безнадежная. «О чем нам еще говорить?» Он отчаянно пытается придумать хоть что-нибудь, но у него ничего не выходит. Наконец он говорит: — Ну, рассказывай, Фентон, как жизнь. Чем ты сейчас занимаешься?

— Да ничем. Сижу дома, читаю комиксы. Так что жизнь у меня «никак». Я какое-то время работал. В копировальной конторе. Но как-то оно не сложилось. Потом обращался в бюро по трудоустройству. Заполнил анкету, встал в очередь на должность клерка, и мне даже звонили, предлагали работу. Но я отказался. Не хотел… не хотел никуда выходить. Не хотел, чтобы люди видели меня такого. Ну, ты понимаешь.

Билли кивает.

— Может, все-таки стоит хотя бы иногда выходить из дома. Тебе это будет полезно.

— Да, наверное. Не знаю. Там снаружи так страшно, Билли.

— А сидеть взаперти одному — не страшнее?

— Да, наверное. То есть, ты думаешь, мы могли бы… то есть я мог бы тебя навещать? Иногда?

— Я думаю, это будет полезно для нас обоих. Мне важно знать, что в мире еще остаются такие люди — такие, как ты.

— Да… э… спасибо. За все, — говорит Фентон, прижимая к груди набор для снятия отпечатков пальцев. — В смысле, спасибо, что заглянул ко мне в гости.

— Не за что, — Билли встает и идет к двери. И уже на пороге оглядывается и смотрит на золотистый дневник. — Фентон?

— Да?

— Мне надо знать, что случилось. Что произошло с Кэролайн перед тем, как… перед тем, как она умерла? Что ее так удручало?

Фентон печально кивает.

— Она пыталась самостоятельно раскрыть дело. Но, как я понимаю, у нее ничего не вышло. Она… мы… мы ведь не были такими умными, сообразительными и проницательными, как ты.

— Это неправда.

— Нет, правда. Но нас это не огорчало. Мы, в общем-то, и не стремились быть слишком умными. Мы были довольны и счастливы уже тем, что мы рядом с тобой, что мы — все вместе. А потом ты уехал — так было нужно, я все понимаю, ты не хотел нас бросать, — но она не смогла с этим смириться. Она не хотела смириться с тем, что все кончилось: детство кончилось. Понимаешь? Она хотела остаться ребенком. Если тебе так нужна причина, вот причина…

— Нет, не надо. Я знаю. Я просто подумал, что было что-то еще… я не знаю… какая-то тайна. Спасибо, Фентон. Спасибо за все. Что ты был рядом с ней. И вообще. Спасибо.

Билли опять обнимает Фентона, и тот улыбается. Его щеки горят.

— Наверное, у нее были какие-то тайны. Но я знаю только одну. Которую ты тоже знаешь.

— Какую?

— Про ваше секретное слово. Абракадабра. Про мертвую голубку. Как потом оказалось, это был наш последний разговор. И она рассказала мне эту историю. Как вы хоронили голубку у вас под крыльцом.

— Спасибо, Фентон. В ближайшее время увидимся.

Билли выходит из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.

В автобусе, по дороге домой, мальчик-детектив сидит, опустив глаза, и хмуро рассматривает свои руки. Дома и деревья проносятся за окном как обрывки забытого давнего сна.

Восемнадцать

Мальчик-детектив и Пенни сидят в кафе и смотрят друг на друга не отрываясь. У Билли такие усталые глаза. Пенни прикасается к его руке, и он улыбается — но как-то грустно, страдальчески — и смотрит вдаль. За соседним столиком, за низенькой перегородкой, две шумные женщины шумно обмениваются подарками.

— Ой, дорогая. Какая прелесть!

— Я как увидела, сразу подумала, что тебе понравится. С днем рождения!

На ладони у женщины — маленькая розовая стеклянная птичка.

Пенни с завистью смотрит на эту вещь. Поворачивается к Билли, который весь погружен в свои мысли, и хмурится.

— Хочешь уйти? Билли?

— А? Нет. Извини. Я сегодня — плохой собеседник. Дело не в тебе, дело во мне. Я во всем виноват, только я. Я пытаюсь об этом не думать, но все равно думаю… все равно думаю… и это не самые приятные мысли.

— Это связано с твоей сестрой?

— Да.

— Тебе очень сильно ее не хватает. Ты скучаешь по ней… Это нормально.

— Да, наверное. Но я никак не могу понять… почему все случилось вот так? Просто не понимаю… Наверное, я уже никогда не узнаю, почему она сделала то, что сделала. Для меня это так и остается тайной. Неразрешимой загадкой.

— Тогда, может быть, стоит начать с малого?

— Начать с малого?

— С какой-нибудь тайны, которую ты точно знаешь, что сможешь раскрыть.

— Например?

— Например… ну, с чего-нибудь легкого и простого. Например, почему идет дождь?

— Ну, вода испаряется, водяные пары скапливаются в атмосфере…

— Вот видишь как просто. А вот еще: почему небо синее?

— Солнечный свет и облака отражаются от воды по всей поверхности планеты, в результате чего…

— Хорошо, хорошо. А теперь очень сложный вопрос, по-настоящему сложный: ты поедешь сегодня ко мне?

Билли поднимает глаза — растерянный и несчастный.

Он боится поверить тому, что услышал.

Мальчик-детектив и Пенни бегут по улице держась за руки. Подлетают к подъезду, стоят, нервно поглядывая друг на друга и пытаясь отдышаться. Пенни вдруг подается вперед и целует Билли в губы. Он испуганно вздрагивает и отвечает на поцелуй, а потом они вместе бегут вверх по лестнице, вновь держась за руки.

В коридоре, перед дверью в квартиру, Билли с Пенни целуются — взахлеб, отчаянно, яростно — как будто они оказались в открытом космосе и борются за последний глоток воздуха. Пенни на миг отрывается от губ Билли, улыбается и говорит:

— Подожди. Пожалуйста, подожди. У меня так долго не было… нет… пожалуйста, Билли… пожалуйста, не смейся надо мной.

— Не буду. Никогда не буду.

— Спасибо.

Они снова целуются. Пенни открывает дверь, и они входят в квартиру.

Пенни включает свет. Комната просто набита розовой одеждой: розовые туфли в открытых коробках, розовые платья на вешалках, розовые шляпки, розовые пиджаки в прозрачных полиэтиленовых чехлах — их там несколько сотен: вещей, украденных из магазинов, разбросанных по всей квартире. Пенни тянет Билли за руку и усаживает на диван, заваленный розовой обувью и одеждой. Билли открывает глаза и ошалело оглядывает помещение. Да, он слегка потрясен. И все-таки он улыбается.

— Ты все это украла?!

— Пожалуйста… ты обещал, что не будешь смеяться.

Они снова целуются. Не отрываясь от Билли, Пенни начинает расстегивать на себе блузку. Билли слегка отстраняется, держа Пенни за плечи.

— Но здесь столько всего! И ты все это украла?!

Пенни запахивает блузку и сидит, склонив голову и страдальчески морщась.

— Ты обещал…

— Но зачем? Для чего? Почему ты так делаешь?

— В основном это вещи каких-то женщин. Совсем незнакомых. В автобусах и поездах. Что-то из магазинов, но мало. Я это делаю не потому, что мне нравится воровать. Но я ничего не могу с собой сделать…

— Но зачем? Зачем вообще воровать?

— Все началось, когда умер мой муж. Он был военным, служил во флоте. Уходил в дальние рейсы. Не бывал дома неделями, иногда — месяцами. Он умер не здесь. Это случилось в другой стране. Погиб в автоаварии. Ему отрезало голову. Он сидел за рулем. А рядом с ним, на переднем сиденье, сидела другая женщина — какая-то женщина, которую я не знала, — и когда это случилось, она держала его за руку. Она тоже погибла, та женщина. Но он… он был с другой женщиной… в последние мгновения жизни, в те мгновения, когда он должен был думать о… — Пенни смотрит в сторону, ее щеки горят от стыда. — У меня их украли, эти мгновения. Я не знаю, как получилось, что я начала воровать. Но я начала. Сумки, пакеты и вещи… у незнакомых мне женщин.

— Кажется, я понимаю, — говорит Билли и утирает ей слезы.

— Прости, — шепчет она. — Прости меня.

Они снова целуются. А потом Пенни вдруг отстраняется, закрывает лицо руками и плачет.

— Мне так себя жалко. И тебя тоже жалко, Билли.

Билли и Пенни сидят на диване, держатся за руки и боятся посмотреть друг на друга, чтобы не разрыдаться.

— Нам обоим нужно начать с малого, — говорит Пенни. — Мне — воровать только самую дешевую мелочевку. Тебе — разгадывать самые легкие, самые простые загадки. А потом, постепенно…

Билли кивает. Пенни нежно целует его в щеку. А потом разжимает кулак, и у нее на ладони лежит розовая стеклянная птичка, украденная у женщин в кафе. У тех, которые сидели за соседним столиком. Билли смотрит на птичку и улыбается. Они с Пенни сидят на диване, держатся за руки и смотрят друг другу в глаза, долго-долго.

А потом они снова целуются, но теперь уже — медленно.

Девятнадцать

Мальчик-детектив сидит за столом, тупо таращится в стену и вдруг понимает, что пришел на работу на два часа раньше. В руке у него — телефонная трубка, в которую он что-то бормочет. Наверное, беседует с потенциальным клиентом. Ларри заглядывает в его закуток поверх серой перегородки, смотрит на Билли и улыбается.

— Да, «Принц северного королевства» пользуется большим спросом, — шепчет Билли в трубку.

— Посмотрим, малыш, как ты справишься с такой задачкой, — говорит Ларри. — Что я делал вчера? Вечером после работы?

— Мы предлагаем вам полностью безопасный способ замены волос, без хирургического вмешательства.

— Ну, давай. Догадайся. Что я делал вчера?

— Не знаю, Ларри. Не знаю.

— Я вообще человек-загадка. Думаешь, ты меня знаешь? Знать меня — невозможно. Я — как черная дыра. Ко мне неприменимы стандартные научные методы.

Ларри возвращается за свой стол. Билли смотрит ему вслед и кивает.

— Хорошо, — шепчет он себе под нос. — Начнем с малого.

Мальчик-детектив наблюдает за Ларри. Тот встает с места, подмигивает ему и идет в сторону туалета. Выждав пару секунд, Билли тоже встает и идет следом за ним. Уже в туалете: Ларри стоит перед зеркалом, где умывальники, и умывает лицо. Мальчик-детектив наблюдает за ним, улыбаясь. Ларри выключает воду, лезет в карман, достает фляжку, отпивает глоток и протягивает фляжку Билли.

— Ну что, Билли, мой мальчик, глотнешь волшебной огненной воды, прогоняющей горести и печали? Лично мне просто необходимо поднять настроение. Сегодня я продал парик одной женщине, которая осталась без рук и ног и все равно полагает, что парик — это правильный выбор, если ты понимаешь, о чем я. Эти бедные, несчастные, одинокие люди… у меня сердце кровью обливается. Слава богу, у них есть мы. Чтобы хоть как-то их поддержать… Ну что, Билли, выпьешь?

Билли молча качает головой. Потом подходит поближе к Ларри и указывает на ремень у него на брюках, думая про себя: «Сверкающая золотая пряжка на поясе Ларри».

— Ларри?

— Да?

— Я тут подумал…

— Да?

— Вы правша или левша?

— Правша или левша? Конечно, правша. Посмотри на меня. Я очень жалею, что я не левша. Я работаю в этом дурдоме двенадцать лет, пытаясь привыкнуть ко всем этим хреновинам, заточенным под левшей: ножницам, телефонам, степлерам, дверным ручкам…

Билли кивает и указывает на пряжку на поясе Ларри.

— Душевно рад нашему с вами знакомству, мистер Мамонт.

Круглое лицо Ларри становится мертвенно-бледным.

— На этот раз ты ошибся, малыш. Да если бы я был этим богатеньким лодырем… Но не всем так везет…

— Ваш ремень, мистер Мамонт. У вас пряжка как для левшей. Теперь лицо Ларри становится красным.

— Нет, — шепчет он.

— Да.

— Да, малыш, ты меня раскусил. Господи, боже мой. Ты меня разоблачил.

Ларри снимает парик, и сразу становится ясно, что это действительно мистер Мамонт. Билли улыбается, а мистер Мамонт радостно пожимает ему руку.

— Двенадцать лет я скрывался. Двенадцать лет… Но теперь игры закончены, да? Ты откуда, малыш? Из ФБР? Или ты детектив, нанятый страховой компанией? Или ты из Бюро пресечения бесчестного бизнеса?

— Нет, — отвечает Билли. — Я простой продавец. Продаю бороды и парики.

— Ты кому-нибудь говорил? Ну, обо мне… В ФБР уже знают?

— Нет.

— То есть ты будешь меня шантажировать? Очень умно, малыш. Очень умно. Ты, я смотрю, человек сообразительный и практичный. Может быть, мы с тобой сможем как-то договориться.

— Мне ничего не нужно. Если вы как-то нарушили закон, с вами должны разбираться те, кто следит за соблюдением законов. В данном случае я ничего не решаю.

— Ладно, малыш. Но позволь мне хотя бы объяснить тебе мою позицию. А потом ты решишь, выдавать меня полиции или нет. Может быть, ты передумаешь. Может быть, мне удастся тебя убедить. Да, наверное. Когда ты узнаешь, о каких суммах идет речь, ты, вероятно, захочешь присоединиться к моим проектам.

— Это вряд ли.

— Хорошо, ладно. Но я все-таки расскажу… Все началось перед самой налоговой проверкой, затеянной ФБР. Меня бы наверняка посадили за неуплату налогов. Но я сейчас не об этом. Буквально за несколько дней до начала проверки мне пришла в голову гениальная мысль. Моя вторая Великая Идея. Да, именно так, с большой буквы. А первая Великая Идея была… — Он машет своим париком перед носом у Билли. — Да, она самая. Но я снова отвлекся. Так вот, перед самым началом проверки я предпринял массированный мозговой штурм, записал все мои гениальные идеи на пленку и сфальсифицировал свою смерть, и все получилось как нельзя лучше. Первым делом я уволил всех старых сотрудников и нанял новых, которые не знали меня в лицо. Я проникал в здание по ночам — или работал в ночную смену — записывал инструкции и указания, и никто ничего даже не заподозрил.

— Так это вы ходите тут по ночам?

— Да, это я. Закрываюсь в своем кабинете, записываю очередную бобину и потихонечку ухожу, пока никто ничего не заметил. Потому что теперь я — простой скромный служащий огромной компании, до которого никому нет дела. Двенадцать лет я притворяюсь никем. Двенадцать лет маскарада! Представляешь?!

— Не представляю.

— Но истинный мозговой штурм случился, когда я работал в ночную смену. Я сидел тут один, ночь за ночью, и разговаривал по телефону, и никто ничего не хотел покупать, и, в конце концов, я пришел к выводу: все люди несчастны по одной и той же причине. Где-то в их мелких, засохших мозгах сидит знание, что они уже мертвые. Они где-то работают, надрываются за гроши, женятся или выходят замуж — и эти браки потом непременно становятся горьким разочарованием; они копят счета, по которым не в состоянии расплатиться, — и я подумал, что им всем надо начать все с начала. Перечеркнуть все, что было, и начать заново. Собственно, именно это мы и продаем, Билли: дешевый вариант надежды. Надежду начать жизнь с начала, понимаешь? Они носят эти дурацкие парики — и получают ту жизнь, о которой всегда мечтали. Именно это и нужно людям. Им нужно что-то, что даст им надежду на лучшее. Им нужно верить, что завтра все будет лучше, чем было вчера. — Мистер Мамонт потрясает своим париком. — И это дает им надежду и веру. Это прибыльный бизнес, поверь мне. Прибыльный и перспективный. Если хочешь, мы можем устроить, чтобы и ты получил свою долю. Как-то договориться…

— Спасибо, мистер Мамонт, мне ничего не надо.

— Вот за что я тебя и люблю, малыш: у тебя золотое сердце, то есть действительно золотое сердце. Твоя честность поистине поражает. Если бы я нашел способ, как покупать и продавать вот такое… Но, увы… в этом я не силен, да?

— Да, похоже на то.

— Ты все правильно сделал, малыш, очень правильно. Сказать по правде, я уже устал прятаться. Это здание — для меня оно как тюрьма. Эти несчастные на телефоне, все эти душераздирающие истории — они меня убивают. Ты у нас стажируешься, да? С сегодняшнего дня мы берем тебя на полную ставку. Плюс еще премии и оплачиваемый отпуск. Как тебе такой вариант? У этого мальчика поистине золотое сердце. Да, ни много ни мало, двенадцать лет. Двенадцать лет горьких страданий над рассказами о чужих бедах, и никто, кроме этого мальчика, не догадался, как можно спасти меня.

Они выходят из туалета и проходят через вестибюль. Им навстречу выходит Мелинда. Она замирает на месте и смотрит на них.

— Что здесь происходит?

— За все эти годы она так и не догадалась, малыш. Вот что меня убивает.

— Мелинда, наверное, вам надо с ним поговорить, — шепчет Билли. — Ему есть что сказать.

Мистер Мамонт улыбается и кладет руку на плечо Мелинды.

— Принимайте управление. Теперь вы здесь главная. Ваша идея об учреждении отдела протезов — это весьма перспективное направление. Точно вам говорю. В общем, работайте, развивайтесь…

— Подождите минуточку. Что происходит? — не понимает Мелинда.

— Билли раскрыл одну тайну. Великую тайну.

— Подождите, какую тайну?

— Тайну жизни и смерти: куда мы уходим, когда умираем — ха-ха. Давай, Билли, скажи ей.

— Прошу прощения?

— Куда мы уходим, когда умираем? Ха-ха. Скажи ей, Билли.

Билли улыбается.

— Мы превращаемся в тихий голос в чьем-нибудь ухе и шепчем ему, что все будет хорошо.

Двадцать

Мальчик-детектив вырезает статью из газеты с фотографией и заголовком большими буквами: «МОШЕННИК МАМОНТ». На фотографии — Ларри в момент ареста. Билли вешает ее на стену — рядом с другими газетными вырезками. Потом садится на кровать, берет блокнот и ручку и пытается разгадать загадку мистера Ланта.

Он пишет в блокноте: «Серебряная линия, круглая линия, старые меха. Серебряная линия, круглая линия, старые меха». Билли вздыхает. Потом улыбается, что-то бормочет себе под нос. Пытается разгадать загадку. Стучит по лбу кончиком карандаша, замирает на миг, откладывает карандаш и трет щеки ладонями. А потом с удивлением осознает, что улыбается. Улыбается по-настоящему.

~~~

Двадцать один

В автобусе Пенни разглядывает незнакомую женщину. Вернее, не женщину, а ее сумочку. Подобравшись поближе, Пенни крадет из сумки темные очки в ярко-розовой оправе. Улыбаясь, прячет очки в карман, очень довольная собой. Потом отходит в дальний конец салона и видит там женщину с целой кучей коробочек и бумажных пакетов — розовых с белым. Пенни стоит рядом с женщиной и разглядывает содержимое самого большого пакета.

Там, внутри, совершенно прелестная шляпка-таблетка нежно-розового цвета.

Пенни смотрит на шляпку, дрожа от волнения. Она тянет руку, но женщина переставляет пакет подальше. Пенни опять тянет руку — медленно и осторожно. Дородный мужчина с пышными усами наблюдает за ней через проход. Пенни видит, что на нее смотрят, и делает вид, что поправляет чулок. Дородный мужчина вновь утыкается в свою газету. Пенни быстро хватает шляпку, прячет ее к себе в сумку и направляется к выходу. Она выпрыгивает и автобуса — с безумно счастливой улыбкой.

На улице — дождь. «О, нет», — думает Пенни и бежит вдоль по улице. Она заворачивает за угол, прячется под козырьком подъезда, открывает сумку и смотрит на шляпку, такая довольная и счастливая. И вдруг кто-то хватает ее за руку. Она испуганно поднимает глаза — и все внутри обрывается. Это Билли. У него очень расстроенный вид. Он отпускает ее руку и хмурится. Пенни нервно переминается с ноги на ногу.

— Я… я нашла ее здесь, у подъезда… я… я ее не украла.

— И почему я тебе не верю?

— Я нашла ее, правда.

— Я все видел. Я был там, в автобусе.

— Вот как, — говорит Пенни упавшим голосом и опускает глаза. Ее губы дрожат.

— Я… может, мне стоит…

— Я не знаю, что делать, — шепчет Пенни. — Не знаю, что сделать, чтобы перестать. Наверное, так не бывает, чтобы все были хорошими, как ты думаешь, Билли?

— Что?

— Наверное, так не бывает, чтобы все были хорошими. В этом жестоком и злобном мире.

Билли молча разворачивается и уходит.

— Билли, пожалуйста, не уходи… не бросай меня, Билли…

Она догоняет его и целует в губы. Он тоже целует ее, но как-то рассеянно и печально.

— Пожалуйста… — шепчет Пенни.

— Я поверил тебе. Начал с малого, и у меня стало получаться…

— И ты продолжай. Не бросай то, что начал. Я не хочу, чтобы ты сдался из-за меня. Ты сумеешь найти ответ. У тебя все получится, непременно получится. Потому что ты сильный, я знаю. Только, пожалуйста, не потеряй уверенности в себе из-за того, что я оказалась слабой. Не бросай то, что начал. Да, я украла эту дурацкую шляпку…

Мальчик-детектив качает головой.

— Самое главное, ты украла мое сердце… — говорит он.

Они снова целуются под дождем. Но поцелуй завершается быстро, и вот его уже нет — остается лишь грустное воспоминание.

Билли уходит. Его руки дрожат, зубы стучат, словно его бьет озноб. Пенни — одна, в темноте, — опускает голову и тихо плачет.

Двадцать два

Мальчик-детектив едет в автобусе и плачет. Люди, сидящие рядом, старательно этого не замечают.

Двадцать три

На работе мальчик-детектив, обезумевший от тоски, сидит за столом, обхватив голову руками. Каталоги и бумаги у него на столе залиты слезами. В данный момент он рыдает в телефонную трубку и рассказывает клиентке о том, как потерял Пенни.

— Я никогда больше не встречу такую девушку, никогда. Как теперь жить?! — шепчет он.

— Знаете, я была замужем трижды и теперь вот подумываю выйти замуж в четвертый раз, — отвечает клиентка. — Главное, нужно понять, что это еще не конец. Может быть, даже наоборот. Это возможность начать все с начала.

— Да, наверное. Спасибо, что вы меня выслушали.

— А вам спасибо за скидку на парик «Симпатичная вампирша». Мой парень буквально вчера говорил о том, что мне стоит попробовать новый имидж.

— Это самое малое, что я мог для вас сделать. Спокойной ночи.

Билли вешает трубку. Компьютер набирает номер, и как только следующий клиент берет трубку, Билли вновь начинает рыдать. Он проверяет портфель, все карманы и ящики стола, а потом вспоминает, что все таблетки закончились. А новых он брать не стал. Почему? Зачем эти эксперименты над собой? Да, он хотел справиться сам. Хотел быть сильным и храбрым. Но, похоже, выбрал не самое удачное время. Билли бьется головой о стол, пока звуки офиса не затихают в ушах. Перед глазами плывут расплывчатые пятна, похожие на мягкие облака.

Серое хмурое утро. Билли печально бредет по улице и видит Гаса Мамфорда, который сидит на крыльце и ждет школьный автобус. Билли подходит, садится рядом. Гас Мамфорд прижимает к груди коробку с мертвым муравьиным городом, мегаполисом из земли и песка, превратившимся в большую братскую могилу. Его единственный уцелевший обитатель, одинокий рыжий муравей, по-прежнему занят работой по обустройству могил своих мертвых сограждан.

Гас передает Билли записку: «Что-то случилось: все муравьи умерли».

— Это ужасно, — говорит Билли.

Гас кивает и передает Билли еще одну записку: «Они все умерли. Все, кроме него».

— Да. Ему, наверное, очень одиноко.

Гас кивает и приподнимает коробку. Там сбоку есть маленькая крышка, которая отодвигается, если сдвинуть защелку. Гас Мамфорд открывает коробку и ставит ее на землю. Они с Билли наблюдают за тем, как одинокий рыжий муравей выбирается из коробки и исчезает в высокой траве.

Мальчик-детектив возвращается в «Тенистый дол». Сестра Элоиза печет торт на кухне и горько плачет. Она улыбается Билли, но улыбается как-то невесело. У нее на носу — белое пятнышко от муки. Она спрашивает у Билли, не хочет ли он размешать тесто. Билли молча кивает. Они стоят рядом — Билли держит в руке деревянную ложку, сестра Элоиза по-прежнему плачет, и слезы капают в миску с тестом — а потом она шепчет:

— У меня нехорошие новости.

— Какие новости? — спрашивает Билли.

— Мой парень, который фокусник… с ним приключился несчастный случай. Это ужасно. Его нечаянно распилили пополам.

— Он… он остался в живых?

— Врачи говорят, его верхняя половина скончалась еще по дороге в больницу. А вот нижняя половина жива и здорова… ну, относительно здорова.

— Понятно.

— Что мне теперь делать, Билли? Он был единственным. Понимаешь, единственным! Теперь я это поняла. Никто другой мне не нужен. У меня такое чувство, как будто и меня тоже разрезали пополам.

Билли смотрит на тесто, которое уже перемешано так, как надо. Отдает миску обратно сестре Элоизе и легонько касается ее руки. Она улыбается, вытирает слезы и снова плачет.

Через час Билли выходит из комнаты — на запах сладкой глазури, — заходит в гостиную, где телевизор, и видит, что торт готов: торт в виде белого черепа с печально оскаленным ртом. Билли отколупывает кусочек сахарной глазури, но она вовсе не сладкая — она горькая и невкусная. Он возвращается к себе в комнату, но потом поворачивает обратно и несется в медпункт. Сестра Элоиза с красными, воспаленными от слез и растекшейся туши глазами стоит перед распахнутым шкафом с лекарствами и смотрит на свои руки. В руках — две горстки таблеток, белых и синих — вперемешку. Билли невесело улыбается, и сестра Элоиза кивает и улыбается ему в ответ.

Билли подставляет ладони, и сестра Элоиза ссыпает туда таблетки, а потом снова плачет.

— Я не знаю, что делать, Билли. Я не знаю, что делать… И мне так стыдно…

Билли молча берет ее за руку и показывает белые шрамы у себя на запястьях.

— Билли, Билли. На самом деле я не хотела умереть. Просто мне показалось, что я не смогу с этим справиться и жить дальше.

— Мне тоже, — говорит Билли. — Мне тоже.

Они возвращаются в гостиную, где телевизор, и там сидит мистер Плуто, и они все вместе играют в карты — пока не кончаются слезы и во тьме безысходности не настает просветление. Сестра Элоиза целует обоих в щеку, мистера Плуто и Билли, и говорит:

— Спасибо, вы очень мне помогли. Завтра я испеку вам торт. Мой фирменный воздушный бисквит. Специально для вас.

Билли лежит на кровати и улыбается, глядя на вихрь серебристых снежинок. Он засыпает, и вместо мрачных зловещих пещер ему снятся белые голуби, облака и вообще все хорошее. Ему снится так:

Двадцать четыре

Эффи и Гас Мамфорды бродят по темному лесу вдоль мутной реки. Отголоски потерянных тайн шелестят среди застывших деревьев и исчезают далеким эхом в зарослях ежевики. Эффи Мамфорд, в своей неизменной красной с белым зимней куртке, с черными наушниками под капюшоном, приседает на карточки и подносит диктофон поближе к земле — пытается записать шепоты давних, забытых голосов. Гас Мамфорд наблюдает за мечущейся стрелкой компаса. Перебираясь через поваленные деревья, через полузатопленные овраги, под бледнеющим пологом ночи, дети бродят по темному лесу — и вдруг замирают на месте. Эффи Мамфорд первой заметила эту штуку. Посреди влажных листьев и грязи лежит одинокая черная туфелька.

Дети смотрят на туфельку на земле. Эффи садится на корточки и подносит к ней диктофон, потом поднимается и трогает туфельку носком ботинка.

— Странно, — шепчет она. — Детская туфля, в лесу…

Гас Мамфорд кивает и подносит серебряный компас к этой странной находке. Стрелка почти не шевелится.

— Совсем новая, — говорит Эффи. — Почти и не ношенная. Гас Мамфорд снова кивает и передает Эффи записку: «Это девчоночья туфля».

— Да, девчоночья. Для девочки с крошечной ножкой. — Эффи берет туфлю и держит ее на раскрытой ладони. Потом возвращает на место. Дети внимательно смотрят по сторонам. Гас Мамфорд замечает вторую туфлю: буквально в паре шагов от первой, рядом с лежащим на земле бревном. Он передает сестре записку: «Точно такая же».

Эффи Мамфорд смотрит на туфлю, а потом поднимает глаза и замечает еще одну странность. Проблеск яркого цвета среди черных деревьев у самой воды.

— Смотри!

Дети срываются с места, бегут туда, и — да — там, на ветке, болтается красная лента. Эффи тянется, чтобы снять ленту, и тут ее взгляд натыкается на что-то еще: там, у самого берега, в сплетении камышей и рогоза, на мокрых серых камнях белеет размытым пятном почти обнаженное тело молоденькой девушки. Ее голые ноги, и руки, и белый живот — все заляпано черной грязью. Стрелка компаса в руках у Гаса начинает метаться из стороны в сторону. Дети бегут что есть мочи — не разбирая дороги, — и Эффи кричит на бегу:

— Помогите!

В школе, на следующий день, все смотрят на Эффи Мамфорд. В столовой, в классе для самостоятельных занятий, в коридоре, когда Эффи идет одна, прижимая к груди связку тяжелых учебников — закрываясь учебниками, как щитом, — на большой перемене на школьном дворе все смотрят на Эффи Мамфорд. Смотрят без злобы и без издевки. Нет — просто смотрят и думают про себя: «Что она там увидела?»

Перед уроком истории к Эффи подходит Лорен Маркс — голубоглазая блондинка, первая красавица в классе, — и спрашивает:

— А как это было? Жутко и страшно, да?

Эффи Мамфорд хмурится и кивает. Ей очень приятно, что к ней проявляют такое внимание.

— А она что-нибудь говорила? — спрашивает кто-то еще из девчонок.

Эффи качает головой, а потом говорит:

— Я дала ей свою куртку Она спросила: «Я умерла?» А я сказала, что нет. Потому что она ведь была живая… наверное…

В тот же день, после школы, в доме Мамфордов звонит телефон.

Эффи Мамфорд берет трубку:

— Алло?

— Привет, — говорит незнакомый голос, такой тонкий и слабый, что его едва слышно.

— Алло? — повторяет Эффи, слушая свист прерывистого дыхания на том конце линии. Еще в трубке явственно слышится гул каких-то машин, звуки работающих насосов, медленный непрерывный ритм приглушенного сердцебиения. Сперва Эффи не понимает, что это такое, а потом до нее вдруг доходит: это звуки медицинских приборов в больничной палате Паркер Лейн. Девочка, еле живая, пытается говорить.

— Спасибо, — шепчет голос в трубке. — Спасибо, спасибо, спасибо.

Двадцать пять

В школе, на следующий день, Гас Мамфорд — снова единственный ученик во всем классе. Ему некому похвастаться и рассказать о своем приключении, даже если бы он захотел с кем-то заговорить. Он сидит за своей партой и беспокойно ерзает на месте, потому что мисс Гейл тоже нет. Гас Мамфорд кладет голову на руки, сложенные на столе, и смотрит на часы. Наблюдает за тем, как маленькая стрелка догоняет большую на пустом круге белого циферблата. Проходит час. Ничего не происходит. Гас поднимает голову и обводит взглядом пустой белый класс. «Наверное, так выглядит смерть, — думает мальчик. — Когда ты умираешь, ты попадаешь в такую же белую пустоту». Он моргает глазами. Раз, второй, третий. Быстро-быстро моргает глазами, так что ему даже слышно, какой при этом получается звук — звук, похожий на мягкую вибрацию. Гас Мамфорд топает ногой. Звук разносится эхом по пустому пространству. Гас еще раз топает ногой. Потом — другой ногой, потом — обеими сразу. Ему нравится этот гремящий ритм. Он стучит кулаком по парте. Сначала — одной рукой, а потом — сразу двумя. Левой, правой, обеими сразу. Он напевает без слов. Ему самому странно слышать свой собственный голос. Такой незнакомый, и странный, и немного визгливый — похожий на звук циркулярной пилы. Он продолжает стучать кулаками по парте и поет песню, на ходу придумывая слова. Песню про динозавра, который ест танки:

Гас Мамфорд даже не осознает, что он не просто произносит слова, а поет. Он произносит их вслух — много слов. Он поет и кричит во весь голос, хлопает в ладоши, стучит кулаками по парте, и только потом, по прошествии многих часов, дверь открывается, и в класс входит мисс Ван Винкль, учительница четвертого класса, очень молоденькая, с пушистыми каштановыми волосами и большими карими глазами, подведенными искристыми синими тенями для век.

— Гас Мамфорд?

Гас Мамфорд кивает.

— Ты все время сидел здесь один, мой хороший?

Гас Мамфорд снова кивает.

— Произошла досадная ошибка. Мисс Гейл была уверена, что сегодня уроков не будет, потому что никто из ее учеников не придет.

Гас качает головой.

— Хочешь сегодня ко мне на уроки? Сейчас будет естествознание. Научные эксперименты с глиной. А потом я буду рассказывать о динозаврах. Хочешь к нам?

Мальчик не помнит себя от восторга. Он настолько забылся, что открывает рот и шепчет:

— Да.

И только потом понимает, что сделал. Это — первое слово, которое он произнес, обращаясь к кому-то еще, за последние почти три месяца. Но он не жалеет об этом. Он встает из-за парты, и мисс Ван Винкль берет его за руку, и они вместе идут в ее класс.

И уже потом, оказавшись совсем в другом мире — в ярком, красочном и незнакомом мире четвертого класса, — где мисс Ван Винкль задает вопросы о динозаврах и Гас Мамфорд радостно отвечает, потому что он знает ответы на эти вопросы, мальчик вдруг понимает: самые счастливые и радостные события в твоей жизни всегда случаются непредсказуемо, когда ты их не ждешь.

В тот день, по дороге домой, Гас Мамфорд замечает одинокого рыжего муравья. Мальчик замирает на месте и с улыбкой наблюдает за тем, как муравей переходит ему дорогу. А рядом с тропинкой, в траве, весело марширует целая процессия таких же рыжих муравьишек. Гас Мамфорд улыбается, глядя на муравья, который деловито пристраивается к рыжей колонне.

Двадцать шесть

Мальчик-детектив сидит на крыльце дома Мамфордов, вместе с Эффи и Гасом, и рассматривает первую полосу сегодняшней вечерней газеты. На нечетком зернистом снимке, под заголовком «ПРОПАВШАЯ ДЕВОЧКА НАЙДЕНА», Эффи и Гас Мамфорды стоят посреди леса и показывают на какое-то место за кадром. На фотографии оба ребенка выглядят очень серьезными, умными и обаятельными.

Билли рассматривает фотографию, потом поднимает глаза и смотрит на радостные лица детей, сидящих рядом.

— А теперь, как и все гениальные сыщики, вы должны рассказать, как вы распутали это дело, — говорит он с улыбкой.

— Очень просто, — отвечает Эффи.

— Ну так поделитесь своим секретом.

Эффи Мамфорд глядит на вечернее небо, на котором уже появляются первые звезды.

— Буквально на долю секунды мы разрешили себе поверить в то, чего не существует. Вернее, оно существует, просто мы его не видим.

Снова в автобусе. Мальчик-детектив сидит у окна и смотрит на тусклые городские огни. Ему так не хочется на работу. При одной только мысли об этом ему становится страшно. Чтобы как-то отвлечься, он вспоминает дело Дейзи Холлиз.

Разумеется, к старому особняку на холме их привело удивительное чутье Билли — его поразительная проницательность. Дейзи Холлиз, наследница огромного семейного состояния «Вакуумных пылесосов Холлиз», жила со своими родителями в огромном роскошном доме в квартале таких же роскошных особняков на холмах в самом богатом предместье Готэма. Поначалу в полиции были уверены, что исчезновение Дейзи — это работа так называемого похитителя из ломбарда, который к тому времени похитил уже пятерых девочек. Он отбирал у них дорогие украшения и прочие ценные вещи, а самих девочек отпускал, не дожидаясь выкупа. И было бы логично предположить, что похититель из ломбарда должен был обратить внимание на Дейзи Холлиз, поскольку всем было известно, что один только огромный рубин у нее на заколке стоит несколько тысяч долларов. Однако, в отличие от всех остальных девочек, которые вскоре вернулись домой, Дейзи домой не вернулась, и начальник полиции забеспокоился.

Девочки не было четыре дня. На пятый день полиция вновь обыскала особняк Холлизов, но снова не обнаружила никаких улик. Билли, который придерживался убеждения, что улики есть всегда, просто надо их лучше искать, провел тщательное расследование.

Вместе с Кэролайн и Фентоном Билли внимательно осмотрел сад вокруг особняка Холлизов — огромного дома, похожего на музей. Там был гигантский аквариум с разноцветными рыбками, оранжерея с настоящими кокосовыми пальмами, музыкальный салон с механическим пианино и плавательный бассейн — Билли в жизни не видел такого большого бассейна. Там было все — кроме следов злоумышленника. Вооружившись увеличительным стеклом, Билли облазил весь сад с деревьями, подстриженными в форме танцующих слонов и жирафов. Кэролайн проверила конюшни на предмет отпечатков пальцев. Дрожа от волнения, Фентон допросил горничных и поваров. Близился вечер. Дети включили фонарики и обошли лабиринт, который родители Дейзи построили для своей дочери, и маленький зоопарк, где олененок и детеныш антилопы уже собирались ложиться спать.

Небо сделалось совсем черным. Взошла луна, отмечая окончание пятого дня после исчезновения Дейзи Холлиз, и тут Билли сделал решающее открытие: старый заброшенный особняк на вершине самой высокой скалистой горы, возвышающейся над городом, — особняк, где, по слухам, водились привидения, — мерцает таинственным нездешним светом. В одном из окон светился маленький огонек. Его тусклый свет отражался в ночном тумане, и поэтому казалось, что особняк объят алым пылающим маревом.

Мальчик-детектив и его верные помощники немедленно направились туда: поднялись по крутому склону, прошли сквозь ржавые кованые ворота — и остановились перед тяжелой дубовой дверью на входе в старый заброшенный дом. Дверь была не заперта, и они вошли внутрь. Стараясь не шуметь, дети пробирались по темному дому — искали комнату, где мерцал таинственный красный свет. Вверх по скрипучей лестнице с обвалившимися перилами. По коридору, затянутому паутиной. Источник странного света обнаружился быстро: в одной из комнат, на полу перед огромным зеркалом, лежал гигантский рубин. Лунный свет, отражавшийся в зеркале, падал прямо на камень, и от этого вся комната искрилась переливчатым красным светом.

— Смотрите! — воскликнул Билли. — Рубин. Точно такой же, какой был в заколке Дейзи Холлиз. — Он встал на колени перед огромным рубином и оглядел комнату. — Мне кажется, его оставили здесь специально. Как подсказку.

Билли убрал камень в карман, встал и принялся внимательно изучать зеркало. Это было большое зеркало, не слишком широкое, но зато очень высокое: от пола до потолка. Билли надавил на стекло, и зеркало провернулось наподобие вращающейся двери, открыв узкий проход.

— Смотрите! — воскликнула Кэролайн. — Потайной ход.

— Только там как-то темно, — добавил Фентон.

— Да, — согласился Билли.

Дети включили фонарики и вошли в узкий маленький коридор. Он оказался извилистым и вообще очень странным. Вскоре дети сообразили, что это никакой не коридор, а тоннель в скале, соединяющий несколько небольших пещер. По дороге им попадались еще и другие украшения: колечко с бриллиантом, жемчужное ожерелье, сережки с аметистами — явно старинные. Наконец тоннель привел их в большую пещеру, в дальнем конце которой был выход на реку. Там стояла моторная лодка, привязанная к кольцу, вбитому в камень, а рядом с ней обнаружились любопытные вещи: несколько чемоданов — судя по всему, упакованных и подготовленных к отъезду, — складной стул, веревка и черный шарф, чтобы завязывать глаза.

— Смотрите! Улики! — воскликнул Билли.

Кэролайн тут же открыла набор и принялась снимать отпечатки пальцев.

— Смотрите, — прошептал Фентон, открывая первый чемодан. — Здесь одни драгоценности.

— Похоже, похититель из ломбарда потрудился на славу, — заметил Билли.

Он открыл второй чемодан, и там оказалась детская одежда. Одежда и обувь. Третий чемодан был набит всевозможными париками: короткими, длинными, светлыми, темными, рыжими.

— Вот как он их похищает! — выдохнула Кэролайн.

— Да, — кивнул Билли. — Заставляет переодеваться и надевает на них парики, чтобы их не узнали и он смог увести их подальше и где-нибудь спрятать, всех этих девочек. А потом он продает их вещи.

— Наверное, нужно позвать полицию, — сказала Кэролайн. — А то как-то не хочется встретиться с похитителем из ломбарда, когда рядом нет никого из взрослых.

— Да, хорошая мысль. Я пойду приведу полицейских, — вызвался Фентон и, не дожидаясь ответа друзей, помчался обратно по узкому тоннелю, освещая себе путь фонариком.

— Может, тут есть еще какие-то улики, которые помогут найти Дейзи Холлиз, — сказала Кэролайн. — Давай поищем. Все равно надо чем-то заняться, пока мы ждем.

— Давай, — согласился Билли.

Они еще раз осмотрели содержимое всех трех чемоданов, но ничего нового не нашли. Убедившись, что все чемоданы закрыты и все стоит на своих местах — так, как было, — брат с сестрой спрятались в темноте за большим камнем рядом с импровизированным причалом и попытались придумать, что делать дальше. И тут из тоннеля выбился бледный луч света.

— Кто-то идет, — прошептал Билли.

— Может быть, Фентон? — спросила Кэролайн.

— Нет, он бы вряд ли успел так быстро, — ответил Билли. Дети затаили дыхание, стараясь не выдать своего присутствия. В пещеру вошел человек, одетый в костюм привидения, и принялся грузить чемоданы в лодку.

— Стоять! — крикнул Билли, выпрямившись в полный рост и направив луч своего фонарика злодею в глаза.

— Кто здесь? — сердито отозвалось привидение.

— Быстрее, бежим, — испуганно прошептала Кэролайн. Билли кивнул и еще раз направил фонарик в лицо белого призрака. Дети рванулись ко входу в тоннель и скрылись в темноте. Злодей чертыхнулся и бросился в погоню. Билли с Кэролайн неслись во весь дух и громко кричали — звали на помощь. Они протиснулись в узкий проем, открывшийся, когда повернулось зеркало, пробежали по коридору, затянутому паутиной, скатились вниз по скрипучей лестнице, подлетели к двери наружу… но оказалось, что дверь заперта. Злодей был уже совсем рядом, и его торжествующий смех разносился по дому зловещим эхом.

— Сейчас кто-то узнает, что обычно бывает с теми, кто лезет не в свое дело, — объявил негодяй, одетый в костюм привидения.

— А мы не боимся, — ответил Билли.

— Как это, вы не боитесь?! Вы же такие смышленые, умные детки. Вы должны понимать, что вам просто нельзя не бояться.

Кэролайн молча взяла Билли за руку. Ей было страшно, еще как страшно! Призрак медленно спускался по лестнице — ему было незачем торопиться. Он подошел к детям вплотную и встал перед ними, смеясь.

— У тебя появилась возможность раскрыть самую страшную тайну, мальчик-детектив: что бывает с чересчур любознательными детьми, которые лезут куда не надо.

Злодей протянул к ним огромные волосатые руки, и Кэролайн закричала.

И тут дубовая дверь распахнулась, и в дом ворвался отряд полиции. Фентон тоже был с ними, но он держался за спинами служителей закона. Злодея окружили и надели на него наручники — все это произошло за какую-то долю секунды. Пойманный преступник — похититель из ломбарда — понуро склонил голову, и Билли снял с него маску призрака. Оказалось, что это не кто иной, как Убивец Ковальцевич, закоренелый преступник и негодяй, с которым Билли уже доводилось сталкиваться в ходе расследования нескольких дел.

— Теперь, когда вас поймали, Убивец Ковальцевич, вам, наверное, стоит сознаться в содеянном, — сказал Билли. — Чистосердечное признание облегчит вашу участь. Скажите нам, где Дейзи Холлиз, и тогда, может быть, вам смягчат приговор.

— Дейзи Холлиз? Да, я собирался ее похитить. Но мне не представился удобный случай. Я все распланировал, причем очень тщательно, но меня кто-то опередил. Всех остальных — да, сознаюсь, — я их похитил и забрал их драгоценности и дорогие игрушки. Но с Дейзи Холлиз меня опередили. Я, честное слово, не знаю, где она.

— А как же рубин? — спросил Билли.

— Какой рубин?

— Этот, — Билли достал из кармана камень.

— Это камушек Хейзл Мэривезер, дочери горнопромышленного магната. Рубин из ее ожерелья.

— Интересная история, а главное, правдивая, — Билли покачал головой. — Может быть, вы придумаете другую концовку, когда будете рассказывать эту сказку на допросе в полиции.

Преступника вывели из дома, посадили в машину и увезли.

Дети вышли на улицу и встали рядом с ржавой чашей «волшебного» колодца — куда бросают монетки и загадывают желания, — глядя на свои отражения в темной воде.

— Как ты думаешь, он не врет? Ты ему веришь, Билли? — спросил Фентон.

— Конечно, не верю, — ответил Билли. — У нас есть улики. Неопровержимые улики. Помяни мое слово, не пройдет и часа, как Убивец Ковальцевич расскажет им все, что знает, и Дейзи Холлиз вернется домой, целая и невредимая.

Но Кэролайн покачала головой.

— Знаешь, Билли, у меня странное чувство… Я почему-то уверена, что ей по-прежнему угрожает опасность. — Она открыла свою сумку, достала из кошелька сверкающую монетку и бросила ее в колодец.

— А это зачем? — спросил Билли.

— Я загадала желание, чтобы Дейзи Холлиз вернулась домой целая и невредимая. И чтобы это случилось совсем-совсем скоро.

— Одним желанием ее не вернешь, — усмехнулся Билли. — Но мы уже знаем правду.

— А если мы ошибаемся? — спросила Кэролайн. — Что тогда, Билли?

Билли ничего не ответил. Он стоял и смотрел, как сверкающая серебристая монетка погружается в холодную темную воду и исчезает из виду.

— Мы не ошибаемся, — прошептал Билли. — У нас есть улики.

— Билли прав, — сказал Фентон. — И вообще, уже поздно. Первый час ночи. Родители, наверное, волнуются.

— А если мы все же ошиблись? — не унималась Кэролайн. — Что тогда, Билли?

Билли опять не ответил. Он просто стоял и молчал, глядя на черную воду, — и думал.

В автобусе Билли поднимает глаза, рассеянно смотрит в окно и вдруг понимает, что проехал свою остановку. Мальчик-детектив думает: «Я ошибся». Он думает: «Я ошибся и боялся признаться в этом». Он поднимается с места и сигналит водителю, чтобы тот остановил автобус на следующей остановке. Билли выходит и смотрит на темные скалистые горы, подступающие к городской окраине. Горы действительно подступают. Билли кажется, что они пододвинулись ближе к городу. Вроде бы раньше они были дальше — но он боится припомнить точнее. Билли бежит по улице. Солнце быстро спускается за горизонт, словно падает с неба. Темные тени холмов наливаются тяжестью — почти такие же плотные, как отпечаток руки на спине у Билли.

Двадцать семь

Мальчик-детектив сидит на работе, опустив голову на руки, сложенные на столе. Его сон — беспокоен и сбивчив. Ему опять снится пещера. На этот раз все происходит гораздо быстрее: там, во сне, он бежит в темноте и слышит знакомые крики, и несется в ту сторону, и там, в самом дальнем конце пещеры — его сестра Кэролайн и Дейзи Холлиз. Они сидят на большом плоском камне и собирают картинку-пазл из крошечных красных кусочков. Дейзи — мертвенно-бледная, похожая на привидение, — определенно мертва. Ее белая кожа слегка тронута разложением. Билли не нравится, что Кэролайн играет с мертвой девочкой. Он хватает сестру за локоть.

— Пойдем отсюда быстрее. Тебе нельзя с ней играть!

Кэролайн не хочет никуда идти. Она вырывает руку и сидит, упрямо глядя в темноту. Она не сдвинется с места.

— Что с тобой?! Что случилось? Почему ты молчишь? Не молчи! Скажи что-нибудь! Подскажи, что мне делать. Пожалуйста.

Кэролайн качает головой и молча указывает на Дейзи. Дейзи кивает и открывает рот. Изо рта сыплются сверкающие монетки. По двадцать пять, десять и пять центов. Сотни блестящих монеток. Билли кричит…

Поднимает голову, срывается из-за стола и бежит к лифтам.

В «Тенистом доле», в первом часу ночи, мальчик-детектив тихонько стучится в дверь мистера Плуто. Великан открывает дверь.

— Пожалуйста, мне нужна помощь, — говорит ему Билли. Мистер Плуто моргает — раз, второй, третий, — а потом улыбается и кивает.

Они садятся в такси — мистер Плуто даже не переоделся, он так и вышел на улицу в своей синей больничной пижаме, — и едут к дому родителей Билли в тихом предместье Готэма. Они стоят, смотрят на тихий печальный дом в темноте и не совсем понимают, что они делают в этом печальном месте. Мальчик-детектив забирается под крыльцо и роет землю голыми руками — быстрее, быстрее, — вот один уголок, вот второй, третий, четвертый. Билли достает из земли жестяную коробку с останками мертвой голубки Маргарет Тэтчер.

— Абракадабра, — шепчет он, подставляя коробку под белый луч лунного света, пробивающийся под крыльцо. Потом выбирается наружу и передает жестяную коробку мистеру Плуто. — Вот. Ее надо открыть.

Мистер Плуто кивает, смотрит на крошечный серебристый замок, на котором написано «сломать невозможно», потом сжимает его двумя пальцами, и замок рассыпается хлопьями серебряной пыли. Великан улыбается и отдает коробку обратно Билли.

— Спасибо, сэр. — Билли открывает коробку.

Странно, но мертвой голубки там нет. Зато есть какой-то листок — та самая недостающая страница, вырванная из дневника Кэролайн. Затаив дыхание, Билли читает:

Мальчик-детектив смотрит на страницу, вырванную из дневника, и видит секретное сообщение, которое оставила ему сестра. Аккуратные буквы распарываются, как швы, приподнимаясь над ровной линией строк. Крошечные петельки распускаются и открывают секрет, спрятанный в их кружевном узоре. Секрет, десять лет дожидавшийся, что его все же раскроют. Билли смотрит на лист, вырванный из дневника, и видит лишь несколько букв, которые выступают так ясно, словно их обвели в кружок. Все очень просто: МЕЛЬНИЧЬЯ ПЕЩЕРА. Билли улыбается, складывает листок пополам, убирает его в карман, берет за руку мистера Плуто и ведет его к такси, которое ждет на углу.

Двадцать восемь

У себя в комнате, в «Тенистом доле», мальчик-детектив снимает со стены газетную вырезку с заголовком: «СТРАХ И УЖАС ЗАБРОШЕННОЙ ШАХТЫ, ГДЕ ВОДЯТСЯ ПРИЗРАКИ. ЧТО СКРЫВАЕТ МЕЛЬНИЧЬЯ ПЕЩЕРА?» Потом надевает чистый синий свитер, открывает комод и достает набор «Юный детектив».

Билли кладет коробку на кровать и пару минут просто смотрит. Потом — очень медленно и осторожно, как будто с опаской — снимает крышку. Все содержимое коробки укрыто тонким призрачным полотном серой пыли. Увеличительное стекло треснуло. Карандаш сломан. Ключ от наручников потерялся. Бинокль разломился пополам — в том месте, где соединяются окуляры. Борода и усы ссохлись от старости и рассыпаются прямо в руках у Билли. Единственная целая вещь: серебристый фонарик. Как ни странно, он до сих пор работает. Билли включает фонарик, кивает, встает и подходит к зеркалу.

Мальчик-детектив смотрит на себя в зеркало и вдруг хмурит брови. Сердце бунтует, сердце идет на попятный. Мальчик-детектив думает: «Я уже ошибался, причем не раз». Он думает: «А вдруг я снова ошибся? И что тогда?» Он мечется по комнате — в темноте, не включая свет, — ищет антидепрессанты, и только потом вспоминает, что у него нет никаких таблеток. Он тихонько скулит и хнычет. У него подгибаются ноги, коленки дрожат.

Мальчик-детектив думает: «Единственное, что есть общего между всеми людьми: мы все совершаем ошибки. Это наше врожденное свойство». Он рассуждает так: «Но у нас есть другое чудесное свойство: мы можем хотя бы попробовать что-то сделать, зная при этом, что, скорее всего, не достигнем цели — что все наши попытки заранее обречены на провал, — но мы не слушаем голоса разума, преодолеваем свой страх и все-таки делаем то, что задумано. Мы сознательно идем на риск. Вновь и вновь. Несмотря ни на что». Он делает глубокий вдох, берет свой верный фонарик и снова выходит на улицу, в ночь.

Двадцать девять

Мальчик-детектив едет в такси и смотрит на темный осенний лес, мелькающий за окном. У него на лице лежат тени, похожие на тонкие руки мертвых. Таксист, полный дяденька с рыжей бородой и сверкающими глазам, обращается к Билли:

— Как-то оно подозрительно: ехать в лес посреди ночи. Да, весьма подозрительно, я бы сказал.

Билли молчит, не отвечает.

Опять пошел дождь. Мальчик-детектив выбирается из машины. Не говоря больше ни слова, таксист срывается с места и уезжает. Красные габаритные огни растворяются в темноте. Билли стоит, обмирая от страха. Его очки затуманились. Рука, сжимающая фонарик, побелела от напряжения. Билли перебирается через дощатую баррикаду, проходит мимо щитов, на которых написано «Мельничья пещера» и «Проход запрещен», и входит в пещеру.

Странные звуки, крики животных, стук капель о камни, непонятные стоны разносятся эхом в кромешной тьме. Билли поскуливает от страха, но все равно упрямо идет вперед. Крики становятся громче, они приближаются. Билли испуганно замирает на месте, потом разворачивается и хочет бежать, но поскальзывается на влажной земле, падает и видит, как над ним пролетает сова. Он и не знал, что совы умеют кричать — он всегда думал, что совы ухают. Мальчик-детектив тихонько смеется и качает головой. «Все в порядке, Билли, — уговаривает он себя. — Все хорошо». Он встает и идет дальше. Проход — узкий и низкий. Билли приходится пригибаться, чтобы не задевать головой потолок, влажный и склизкий. Под ногами течет вода. Билли выходит в небольшую пещеру, останавливается, растирает онемевшие пальцы, смотрит вверх — и там, наверху, сотни и сотни летучих мышей. Только они совсем мелкие. Наверное, детеныши. Они разом срываются с потолка и проносятся черным взвихренным потоком прямо над головой Билли, который кричит дурным голосом. Потом, слегка успокоившись, идет дальше. В следующем тоннеле он набредает на целый выводок тонущих слепых крысят, которые пищат и визжат, сражаясь с потоком воды. Билли хватает какую-то размокшую прогнившую деревяшку, перетаскивает на нее крысят и пускает «плот» по воде. Тоннель кончается очень быстро. Это последняя, самая дальняя пещера. Билли вжимает ладонь в мокрый камень. Он не может поверить, что это — конец. Дальше дороги нет. Только — тьма. Только — ничто.

— Ничего, — шепчет он. — Ничего. Никакого ответа.

Он уже собирается уходить и тут замечает, что поток воды у него под ногами слегка отклоняется в сторону и течет дальше. Светя фонариком себе под ноги, Билли идет вдоль подземного ручья и видит, что тот утекает в какое-то маленькое отверстие в стене пещеры — в дыру, заваленную камнями. Билли яростно разгребает завал. Из отверстия пробивается свет. Какой-то странный, нездешний, серебристо-синий свет. Билли продолжает ворочать камни и наконец освобождает проход. Тоннель очень узкий, но пролезть можно. Билли ползет на четвереньках сквозь сумрак, подсвеченный странным серебристым сиянием, и все равно светит себе фонариком. Потому что серебряный свет очень тусклый и его не хватает. Билли ползет вперед — и вдруг замирает на месте и ошеломленно глядит наверх. Там, на плоском участке гладкой скалы — маленький отпечаток руки. Билли направляет туда луч фонарика. Рядом с отпечатком руки явственно проступает слово, написанное грязью: «Абракадабра».

Билли смотрит по сторонам и видит, что здесь не один отпечаток. Они здесь — повсюду. Сотни маленьких черных ладошек. Очередная загадка.

Билли кричит:

— Кэролайн?

Он прикасается к надписи на потоке.

— Кэролайн?

Тоннель сужается. Теперь Билли приходится ползти по-пластунски. Еще несколько ярдов — и надо снять куртку, чтобы протиснуться дальше. Еще пару ярдов — и надо снять свитер. Билли бросает куртку и свитер в тоннеле — он их заберет на обратном пути — и ползет дальше. Теперь проход расширяется. Уже можно встать на четвереньки, уже можно выбраться из ручья на узенькую каменную дорожку. Вся дорожка завалена женской одеждой: туфли на высоких каблуках, изящные сумочки, ленты, чулки, платья, белье, свитера. Билли берет одну сумочку, открывает. Сумка набита деньгами. Он ползет дальше — по следу из разноцветной одежды. Ослепительно-белый свитер выделяется ярким пятном в полумраке. На свитере вышита монограмма: ДХ. Билли берет свитер в руки, рассматривает. Он такой мягкий и легкий и рассыпается пылью в его руках. Тут же, рядом, лежит серебряная заколка. Рубин в заколке мерцает под лучом фонарика, словно алое сердце, которое бьется искрящимся светом. Билли рассматривает заколку. Сзади, на серебряной скобочке, выгравирована надпись: «Дейзи от папы».

— Дейзи Холлиз… все-таки, это был не Убивец Ковальцевич. — Билли светит фонариком на серебряную заколку. — Он бы точно снес ее в ломбард.

Билли кладет заколку на камень и ползет дальше. Серебристо-синий свет становится все ярче и ярче, и наконец мальчик-детектив выходит к большому подземному озеру с маленькими водопадами среди сверкающих серебристых и темно-коричневых камней. Билли светит фонариком на воду и видит обнаженное тело молоденькой девушки. Ее длинные волосы колышутся, словно водоросли. На глазах лежат серебристые монетки по десять центов. Вся усыпанная мелочью — по двадцать пять, десять и пять центов, — она лежит на искрящемся ложе из тех же мелких монеток. Билли кричит и зажимает себе рот ладонью.

— О, нет… нет.

Билли отводит фонарик от мертвой девочки… и видит еще одно тело — еще одну девочку, тоже полностью обнаженную. Она тоже усыпана серебряными монетками, сверкающими в ярком свете фонарика. Билли склоняется над водой. Ему страшно, он весь дрожит. Он закрывает глаза рукой, но все равно смотрит сквозь пальцы и видит… Это действительно страшно: на дне потаенного озера, скрытого в глубинах Мельничьей пещеры, лежит несколько дюжин тел. Все — молодые девчонки. Все — обнажены, как русалки. Их длинные волосы колышутся под водой. Их распахнутые глаза — неживые, как будто стеклянные. И повсюду — искрящиеся монетки. На телах, под телами — везде.

Билли направляет луч фонарика вверх и видит отверстие в потолке тайной пещеры, на высоте в сотню футов над озером. Билли смотрит туда, в темноту.

Сквозь отверстие в потолке — прямо в черное ночное небо. Небо слегка прояснилось, и на нем видны звезды. Колючие белые осенние звезды. Билли смотрит туда и вдруг слышит смех. Чей-то смех — там, наверху. Кажется, смеются двое. А через пару секунд сверху падают две монетки по десять центов — падают прямо в воду.

— «Волшебный» колодец… — шепчет Билли.

Мертвые девочки смотрят на Билли остекленевшими глазами, запорошенными серебром.

Билли в ужасе пятится прочь от озера, но потом замирает на месте и смотрит на воду.

— Кто? Кто это сделал? Почему? Кто мог такое придумать?!

Билли смотрит на озеро и видит Кэролайн. Она плывет там, под водой, в своем белом гробу — и тоже смотрит на Билли. Глаза в глаза. Фонарик мигает и гаснет на долю секунды, а потом снова включается, но Кэролайн уже нет. Билли смотрит на озеро и наконец понимает, что случилось с его сестрой.

Он улыбается, смотрит на воду и шепчет:

— Ты все же нашла путь сюда, да? Тебе хватило ума и смелости…

Билли склоняется над водой.

— Ты пришла сюда и… увидела это. Все это… Но ты не сумела найти разгадку. Ты не сумела найти разгадку, потому что ее просто нет, да?

Билли касается серебристой воды и тут же убирает руку.

— Простите меня… простите.

Он просит прощения у Кэролайн — и у всех этих девочек, которых он не сумел спасти.

Билли кивает, разворачивается и ползет обратно. Он останавливается только раз — чтобы еще раз взглянуть на сообщение от Кэролайн. Проводит пальцем по посеревшим буквам и улыбается. Глаза щиплет от слез. Он ползет дальше. Теперь уже можно встать и идти. Выбравшись наружу, Билли садится на землю перед входом в пещеру и плачет. Он устал, у него просто нет сил, чтобы сдерживать слезы.

Тридцать

Первыми к пещере прибыли полицейские. «Скорая» подъехала позже минуты на три. Полицейские — очень серьезные, очень сосредоточенные — задают мальчику-детективу вопросы. Много вопросов. Билли кивает и молча показывает, куда надо идти. Он стоит грустный и опустошенный. Идет дождь, вечный дождь. Начальник полиции, представительный дяденька с острой седой бородкой — взволнованный и возбужденный — поздравляет мальчика-детектива, хлопает его по плечу. А Билли просто стоит под дождем, весь промокший до нитки, и смотрит на сумрачный вход в пещеру.

~~~