Провокация седьмого уровня

Глава вторая

Будущее туманно и неопределённо, и в нём, изредка, случаются такие штуки, как поворотные моменты. Кажется, в жизни немного непутёвой Светочки настал такой момент. И в этот момент она оценила весь масштаб своей глупости. Ведь ёжику было понятно, что заказ для «олигарха» это розыгрыш, особенно когда этот богатенький Буратинка сидит на означенной в заказе лавочке в замызганном донельзя халате, олигарх мля. Впечатление такое, будто мужика долго мяли, когда он очнулся от зимней спячки или вышел из коматоза.

— Баста, карапузики, кончились танцы, — буркнула Светочка себе под нос и стала озираться, чтобы как-то технично смыться с этого места. Ей совсем не улыбалось, чтобы у неё отняли дорогие шмотки, а ей насовали больно по физиономии. Щас выскочат друзья этого оборванца, скорее всего обыкновенного нарика и нищеброда, и отнимут у неё товар. Почему он наркоман? Так видно же по глазам: у него они пустые и ничего не выражающие, хотя сам по себе парень крепкий и высокий. Обидно, что такой паренёк сторчался. Вот и спрашивается, где честной девушке найти себе хорошего парня. А в ответ тишина. Половина местных парней торчки, дураки, алканавты, а вторая половина геи противные, или, как Николаша, толстых девок уважают, что даже хуже открытого гейства. Будем считать, что Николаша неудачный научный эксперимент и дерьмовый результат второсортных биотехнологий. Гандон, короче. И не буду я никуда улучшаться, я уже и так хорошая.

Что-то никто из кустов и подворотен пока не выскакивал и Светочку по почкам не колотил, руки ей не выкручивал. Зато парень обратил на неё внимание. Сём посмотрел на довольно милое лицо девчонки, на каштановые волосы, отметил её большие, излучающие тревогу, зеленые глаза. Потом перевёл взгляд на ладную фигурку и небольшую упругую грудь. Он, продолжая сидеть и повернув в её сторону голову, заметил, что у неё в руках куча пакетов, уставился, не мигая, на неё своими рыбьими глазами и произнёс:

— Добрый день драгоценная и в высшей степени великолепная представительница уважаемой торговой организации «Шарм», с нежной улыбкой сияющая, всех восхищающая, красоту и покой воплощающая….

Римский-Корсаков вместе с Захер Мазохом: это что за чучело говорящее, скорее всего сбежавшее из узкопрофильного медицинского заведения? Такое обращение несколько сбило Светочку с толку, даже больше, чем, если бы выскочили из кустов лихие люди.

— Ну….ээээ, — протянула она, оглядываясь. Но всё было тихо: это к ней так обращались. Никого больше рядом не наблюдалось. Может зубы заговаривает?

— ….. смысл желаниям придающая! — продолжил парень.

Сём спокойно проговаривал текст приветствия, подготовленный ему помощником, который почему-то решил, что так будет наиболее правильно общаться с местным представителем торговой организации. Если бы это был мужчина, то текст был бы несколько иным, но таким же цветистым и максимально вычурным. У них тут так принято.

Светочке, конечно, было приятно получать неожиданные комплименты, особенно, про смысл желаний и нежную улыбку, но дело, прежде всего, а оно, в смысле дело, пока ещё было крайне мутным. Теперь поздно делать испуганный вид и исчезать, надо что-то говорить.

— Ты, Сеня, то есть Семён? — несколько волнуясь, уточнила девушка. — Ты заказывал вещи в «Шарме»? — добавила она и включила строгую работницу прилавка:

— Надеюсь, у тебя есть деньги, чтобы так себя вести? — Светочка строго посмотрела на парня: ужасный халат, дурацкая панамка, на ногах страшные шлёпки, рядом с ним простая картонная коробка. Вид ещё тот. Кроме того изъясняется как-то странно.

— Ну, молодой человек, таки вы будете покупать заказанные вещи, или мне забыть вас навсегда, и будем считать ваш заказ дурной выходкой? — Светочке было жалко себя и того, что она протаскалась по раскалённым улицам, вместо того, чтобы сидеть себе в прохладной тени.

Парень указал ей на коробку:

— Вот, возьми, сколько там причитается, милая девушка, за свою работу, — указал парень на коробку. Потом, видя, что милая девушка не очень понимает, вздохнув, сам открыл коробку и подтолкнул её ближе к девушке.

Уп-с. Светочка увидела на треть заполненную купюрами внутреннюю часть коробки. Каких только там купюр не было: и пятитысячные, и тысячные, и пятисотки, вперемешку с сотками.

Присев на лавочку рядом с коробкой Светочка деловито отсчитала 65 тысяч рублей и определила их в свою сумочку. Деньги, они счёт любят и помогают переступить через все законы. Она была рада, что, вроде, всё разрешается хорошо и без скандала, поэтому уже по-новому взглянула на парня. Надо бы ему помочь, что ли — подумала она. Но как ему поможешь? Улица, лавочка, примерочной кабинки нет, правда, здесь и людей практически не наблюдается: дурных нет ходить под жарким южным солнцем.

Но, парню помощь не потребовалась. Он повертел в руках пакеты, вытащил из них вещи, глянул на Светочку, и ничуть не смущаясь, сбросил с себя дурацкий халат и страшную панамку, оставшись на городской улице в одних семейных труселях.

А он ничего так, мелькнула у девушки мысль, когда она рассматривала цветочки на его единственной одежде. Симпатичный, только немного странный, вполне себе высокий и крепкий, без наколок по телу и без шрамов. Его русский язык филигранен, грамотность виртуозна, а речь изобилует красочными оборотами. С таким бы можно и… Ох, вечно я смотрю не туда и это проблема всей моей нелёгкой жизни. Стыдно-то как. Какие нехорошие мысли в голову приходят.

Сём быстро разобрался с предназначением предметов своего одеяния и уверенно приступил к облачению, ограничившись штанами, лёгкой футболкой, носками и туфлями. На голову он пристроил новенькую кепку, а свою панамку отложил в сторону. Совсем другое дело, совсем другой вид. Одежда меняет человека и его самооценку, самооценка аккумулирует энергию, а энергия влияет на всю цивилизацию. В комплекте оставалась рубашка и шорты, но эти вещи он оденет в другой раз.

Светочка даже с тревогой подумала, что парень отдаст эти вещи ей обратно и потребует вернуть за них деньги, но парень рубашку и шорты даже не доставал из цветастых пакетов. В один из освободившихся фирменных пакетов этот Семён равнодушно ссыпал деньги из коробки, зато свой грязный халат аккуратно сложил в коробку. Туда же отправились стоптанные шлёпки и панамка.

Вот как, отметила девушка: деньги он перекладывал равнодушно, а грязные вещи складывал аккуратно. Точно деньги для него ничего не значат. Интересно получается и любопытно.

— Как так получилось, что ты не соизволил подойти к нам в магазин, а заказ сделал по телефону? — с любопытством стала спрашивать девушка: она как-то незаметно перешла с парнем на «ты». — В магазине прохладно и можно было сделать примерку.

— Меня утром оставили без одежды плохие люди, — сообщил чистую правду Сём, которого девушка перекрестила в Семёна. — Всё, что я мог — только возмущаться. Только прибыл сюда — здравствуй, трагедия!

— А деньги где взял? — уточнила ошарашенная таким сообщением Светочка.

— В банкоматах, — кивнул Семён и сделал какой-то непонятный жест рукой. — Там их много. Все там их берут, кому сколько надо.

— Аааа, — протянула девушка, стараясь переварить данную информацию и понять логику. Но с логикой как-то было не всё ясно: если у него сперли всё, оставив Семёна в одних трусах, то где-то же он взял банковскую карточку. Или он её умудрился спрятать где-то в своих труселях. Ловкий парень, однако. И каким образом он познакомился с их начальницей, что та решила его приодеть?

— А где ты живёшь? — поинтересовалась Светочка. Конечно, не её это дело. Просто спросила автоматически, чисто из любопытства. Вроде бы уже надо разворачиваться и идти обратно в «Шарм», но и поговорить немного хотелось, надо же проявить участие пострадавшему человеку, который к тому же считает её смыслом каким-то и желаниям предающей, ага. Красиво говорит зараза.

— Пока нигде, — честно ответил парень, разведя руки. — Утром только сюда прибыл: пока ещё не вырыл себе нору и не свил гнезда. Ох, беда-огорчение, негде голову преклонить!

Светочка сделала стойку на слова о норе и гнезде, вернее на отсутствие оных. Дело в том, что в южных городах практически всё местное население ведёт нешуточную борьбу друг с другом за туристов, стараясь всеми правдами и неправдами затащить их в свои частные гостиницы или даже просто в свою квартиру. От щедрот туристов жило большинство местного населения, но туристический сезон не резиновый. Вот и родители Светочки соорудили пристройку к своему дому, в котором организовали номера для приезжих. Семь номеров было в их распоряжении, но сейчас два номера пустовали, поэтому у Светочки, естественно, мелькнула мысль помочь родителям с денежным постояльцем: вдруг он клюнет и снимет у них номер. Деньги у этого Семёна есть, да разговаривая с ним, Светочка всё больше убеждалась, что никакой это не наркоман, а вполне нормальный человек, немного странный только. Но скорее всего это от шока: всё-таки ограбили бедолагу.

— Тогда я знаю, где ты можешь остановиться, — безапелляционно произнесла она и быстро добавила, — здесь недалеко, номер: все условия, место тихое. Две тысячи за сутки, тебя устроит? Почти даром.

— Если желаешь, — Светочка бойко и с напором стала рекламировать гостиницу своих родителей, — то и завтраки тебе будем готовить. Сама приготовлю. Кухня там есть, ага. Сколько дней ты планируешь пробыть в нашем городе?

Светочка знала, что в таких делах, касающихся постояльцев, клювом не надо щёлкать, а то соседи быстро уведут туриста к себе. Поэтому надо как можно больше выпячивать все достоинства гостиницы, и не акцентировать внимание на недостатках, например, что гостиница находится далековато от моря, а туристу подавай, чуть ли не на берегу моря.

Опешивший от такого напора Семён не заметил, как оказался крепко схвачен под руку настырной девицей, которая начала энергично тащить его по направлению будущего жилья.

— Погоди, — опомнился он. — Один важный момент. Надо старые вещи отнести в сакральное место.

С этими словами Семён прихватил коробку со сложенной в ней бомжовской одеждой и полностью отдался в цепкие пальчики напористой девицы. Дальше всё было просто: по тротуару, стараясь попадать в тень, Светочка тащила за руку парня, а тот тащил пакеты и грязную коробку. Светочка, своим щебетанием старалась отвлечь парня от ненужных мыслей. По её мнению, у того сейчас должна быть только одна мысль: поселиться в прекрасных апартаментах, оплатить их и….а дальше его дело. Что он там говорил про сакральные места? Он, что, хочет отнести коробку в церковь? Или он в туалет хочет?

— У нас в апартаментах есть туалет и душ, — заверила она парня. — Вот увидишь. Тебе обязательно понравится. И телевизор есть, и холодильник.

Раз Семён кивает, значит, пока его всё устраивает, решила Светочка. Вот только, когда они проходили мимо помойки, то Семён с каким-то блаженным видом торжественно отправил туда свою коробку.

— От себя отрываю, — объявил он и вздохнул. — Но обстоятельства зависят он Высших сил.

— Ага, — прокомментировала Светочка. Вот шутник: возле помойки о Высших силах вспомнил. Точно, с этим типом скучать не будешь. С таким и замутить можно было бы, вот только плохо, что он приезжий.

— А чем ты занимаешься в жизни? — стала она допытываться. Не, ну, интересно же, чем занимается богатенький мажорчик, а вдруг замутить с ним получится. — Работаешь, или как?

— Я изучаю, — не стал скрывать Семён. — Изучаю отношения между абстрактными объектами, как некими структурами, о которых ничего неизвестно, или известны некоторые их свойства.

— А, так ты студент, — обрадовалась Светочка, услышав знакомые определения. — Физмат, да? Я тоже в Краснодаре учусь на физмате, на третий курс перешла, — похвалилась она. Но разговаривать с молодым человеком о математике ей совершенно не хотелось. Ей хотелось другого, совсем другого. Сейчас об её тело можно было спичку зажечь или обжечься, сейчас на неё давили сильные чувства. Очень уж Светочка была зависимой, эмоциональной и сексуальной, хотя она прекрасно знала, что сопливые истории про великую любовь сочинялись скучными авторами, чтобы дети быстрее засыпали. В жизни всё по-другому, всё иначе и наперекосяк. Светочка сама состояла из контрастов и жила на земле контрастов, где сама природа бросается из одной крайности в другую: то в жару, то в сильные дожди, то в пронизывающий злой ветер. Она уже забыла, что ещё недавно косилась на Семёна, как на говорящее чучело. То так, но говорят, что не важно, как всё было раньше. Важно, как всё выглядит сейчас. Нет вещей правильных и неправильных. Есть только правда, которая сейчас. Теперь она с восторгом заглядывала в лицо парня снизу вверх, щебетала о пустяках, но её пальчики очень крепко вцепились в руку Семёна. У Светочки был один маленький недостаток: она верила чувствам, а не тому, что в реальности. Такая у неё была философия жизни и женская логика: без предела и морали. Был у неё ещё и ум, но ум, это ещё не всё. Что дал ей ум?

Семён же, со своей стороны, решил пока не сопротивляться решительному напору девицы, ведь она представитель местного народа, а народ, это та твердыня, которую не обойти и на которую обязательно наткнёшься. Выходит, что есть только одна возможность, а именно: интегрироваться в их общество, липнуть к ним, как кварки липнут друг к другу в протоне, переманивать представителей этого народа на свою сторону, обзаводиться союзниками, устранять врагов. Только действуя и держа всё под контролем, можно изменить свой предначертанный путь. Плохо только, что местные люди дикари по своей природе, что не скроешь и не приукрасишь. Дикарям хорошо, у них всё просто: не нравится им человеческая особь, они её убивают, нравится — съедают. Что ж, решил Семён: если у этой молодой человеческой самки только гастрономический интерес к его персоне, то он будет предельно осторожен. Попадать в её желудок Семёну не хотелось.

— Надо держать с ней ухо востро, — поддакнул ИИ. — Здесь так говорят: держать ухо востро, держать язык за зубами, держать нос по ветру и смотреть в оба. Тогда ты будешь стреляный воробей и тёртый калач семи пядей во лбу.

Семён так и объявил весело щебетавшей девице, что он с ней полностью согласен, но будет тёртым воробьём и стреляным калачом, а как же ещё, раз здесь так принято.

Девушка шутку оценила и залилась весёлым смехом: интересно говорит этот Семён.

ИИ продолжал бурчать и наводить напраслину на Светочку. По его мнению, эта человеческая самка была, как здесь говорят, мелкой сошкой и засланным казачком. Точно тебе говорю: она продувная бестия, тёмная лошадка и ведёт двойную игру. Вот заморочит она нам голову, нарвёмся мы с ней на неприятности, тогда пиши пропало.

— Пишу, — согласился Семён со своим помощником, который капитально его загрузил местными фразеологизмами, смысл которых плохо доходил да Семёна. — Выясни, как надо острить уши.

ИИ обещал выяснить детали по этой проблеме и заверил шефа, что скоро он будет знать и понимать местных, как облупленных. Свежевать он их будет, что ли? — подумал Семён. Ему как-то не очень хотелось участвовать в мероприятиях по препарированию аборигенов, однако, если для дела надо, то парочку аборигенов можно и освежевать, куда денешься, если так надо. Вот только вникать в местный религиозный бред резидента совсем не вдохновляло.

— Скажи ей, что она похудела, — рекомендовал ИИ. — Местным самкам нравятся комплименты такого рода.

— Ты здорово похудела, подруга, — сказал Семён, последовав совету мудрого ИИ.

У-пс! Новодворскую мне в родственники… Светочка чуть не споткнулась от такого комплимента. На что он намекает? Что она слишком худая? Что, и этому подавай толстых баб!? Да не худая она, а стройная и спортивная.

В семье у Светочки всей экономической политикой заправляла мама — Екатерина Андреевна Клочко, а папа был большой специалист по пиву. Так как поиск постояльцев был на плечах мамы, то Светочка притащила особо и не упиравшегося Семёна под её светлые очи. Мама с одобрением кивнула головой и благословила Семёна на заселение в один из пустующих номеров. Растёт дочка, с удовольствием констатировала мама, предприимчивая — вся в меня, а не в папашу своего. Ну, что ж, посмотрим, как она обиходит гостя и сколько денежек с него снимет. Светочке был выдан карт-бланш по этому поводу.

Частная мини гостиница представляла собой пристройку к основному двухэтажному дому, где обитали папа и мама. Светочка, как уже взрослая девица, старалась от них обитать в сторонке, то есть в одном из номеров для постояльцев. А если был аншлаг на номера, то она была вынуждена перебираться в хозяйский дом, но там крутились родители, чей пригляд уже смущал молодую, и как она считала, полностью самостоятельную девушку.

Впихнув Семёна в его будущее жилище, Светочка сделала рукой взмах, показывая достоинства номера. Действительно, Семён увидел помещение с большой кроватью и тумбочками. В этом помещении находились и бытовые приборы, как оказалось, в белом сооружении хранилась охлаждённая пища, а по другому прибору можно было узнавать местные новости и наслаждаться фильмами. Светочка потянула постояльца в санузел и продемонстрировала душ и унитаз. Всё компактно и рационально. И за всё это надо было заплатить всего 14 тысяч рублей, это если Семён останется на одну неделю. Правда, здорово: Светочкины глаза лучились от счастья. Это она радовалась, что уломала этого Семёна остаться у них на одну неделю. Она видела, что вроде парень был совсем не против, а значит, пусть платит денежки. Она протянула левую ладонь к нему и намекнула, что готова получить 14 тысяч.

Семён протянул ей пакет с деньгами:

— Возьми, сколько надо, — равнодушно сказал он. Его больше интересовала обстановка гнезда, в котором гнездились люди. Гнездились они не на деревьях, а на поверхности земли. Нор, тоже не рыли, а сооружали для себя каменные здания. Ну, так, значит, так. Семёну не очень хотелось гнездиться на ветках деревьев, ему комфортнее жилось бы в воде.

— Возьму ещё пару тысяч, — сообщила девушка, уже привычно роясь в куче денег Семёна. — Это для твоих завтраков. Сама буду тебе готовить, ага. Пальчики оближешь.

Семён с сомнением покосился на свои пальцы: странный какой-то ритуал — лизать свои пальцы. Впрочем, существа на помойке лизали свою шерсть. Может и люди здесь должны что-то лизать? Лучше уж свои пальцы лизать, чем шерсть. Может надо лизнуть девушку?

— Положа руку на сердце, скажи, — радостно повела рукой девушка, — правда же, что у нас уютно и тихо. Тебе понравится.

Ещё один ритуал: класть руку на сердце — подумал резидент. Где же у неё сердце? ИИ, хорошо изучивший анатомию аборигенов, быстро подсказал, где оно должно находиться у девушки: где-то под её левой грудью. Удобнее всего было класть левую ладонь на её сердце, а не выворачивать правую, что Семён и сделал, заодно прихватив в свою ладонь и левую девичью сиську. А когда пальцы надо начинать лизать?

Светочка вдруг с удивлением ощутила, что её левая сиська оказалась в ладони парня. Её глаза расширились от такой пикантной ситуации, а рот издал какой-то придушённый писк.

— Ээкхсс, — только и смогла произнести девушка. Она хотела смахнуть его шаловливую ручку со своей девичьей красы, но что-то её от этого действия удержало. Но в жар её кинуло знатно. С другой стороны Светочке вдруг стало необыкновенно приятно и спокойно. Вот только скорость проявления интимных отношений её несколько настораживала, но продолжения хотелось, поэтому она тихо, с придыханием, произнесла:

— И что? Всё нормально? Всё на месте?

— Наблюдаю нормальный синусовый ритм работы твоего, полого фиброзно-мышечного органа, функционирующего как насос и обеспечивающего движение крови в системе кровообращения, — уверенно кивнул парень.

ИИ быстро снял кардиограмму и представил шефу информацию, как это делают местные лекари, строго в понятных им обозначениях:

— Основные показатели: QRS = 0,1с; P = 0,1с; Q = 0,03с; T = 0,2с; PQ =0,2с; частота сердечных сокращений = 80 ударов в минуту, — кивнул Семён. — Это говорит о нормальном функционировании данного органа.

— Значит, буду жить. Ты, что учишься на доктора? — Светочка, кажется, стала догадываться, что это была чисто профессиональная реакция парня, будущего врача, на её слова «положить руку на сердце». Вот он и положил. Кстати, он, как вцепился в сиську, так и продолжал держать её в своей ладони. Не, ну, каков охальник.

Как же Светочке не хотелось, что бы он отстранил свою руку, но надо было уже бежать. Во-первых, отдать маме деньги, во-вторых, отнести выручку в магазин. Сами дела не сделаются. А Семён, этот…этот…весьма шустрый парнишка, никуда не убежит. Вечерком он со Светочкой обязательно встретится. Вечерком его ждёт хорошая новость и эта хорошая новость — я. Куда он, охальник, денется с подводной лодки. Конечно, молодец не очень скромный человек — это ему минус. Ведь скромность должна украшать мужчину, хотя… настоящий мужчина украшения не носит.

Двумя пальчиками девушка аккуратно сняла чужую руку со своей прелести и немного шатающейся походкой вышла из помещения, направляясь к маме с отчётом. Семёну она успела томно сказать, чтобы тот располагался, как у себя дома, и ни в чём себе не отказывал, а вечером она его обязательно увидит. Пусть знает и готовится к встрече, ага. Светочка, обольстительно вильнув попкой, усвистала по своим делам, оставив Семёна одного в новом для него помещении. Она бы здорово удивилась, если бы смогла наблюдать за его дальнейшими действиями. Нового постояльца в помещении ничего не заинтересовало, кроме зеркала в санузле, в которое он некоторое время смотрел, запоминая свою новую внешность. Новая внешность иномирному существу явно не нравилась, но, что есть, то и имеем: совсем убогая внешность — всего два глаза. Затем Семён почему-то закрыл глаза и застыл столбом. Так показалось бы наблюдателю, случись он рядом, но никого рядом не было, а резидент, таким образом, общался со своим ИИ. Помощник же в это время сканировал окружающее пространство. Очень внимательно сканировал, не пропуская ни одну мелочь. Находясь на постоянной связи с околосистемной группировкой спутников, ИИ использовал всю мощь этих аппаратов и для него на этой планете тайн не существовало. Другое дело, что 98 процентов того, что делалось на этой планете, он не понимал, но для этого шеф есть, вот пусть и принимает решения. Обязанность ИИ было вовремя информировать шефа обо всех, сколь-нибудь значимых событиях. Вот и сейчас ИИ исследовал все предметы, в которых присутствовала энергия. В основном в этом мире присутствовала электрическая энергия. Этого следовало ожидать — ведь мир был очень отсталым. ИИ доложил застывшему в ожидании шефу, что все электрические приборы, находящиеся в этом помещении опасности не представляют: нет прослушки и видеоконтроля. Постепенно расширяя зону сканирования, ИИ обнаружил систему видеонаблюдения в помещении, где проживала молодая самка, называемая «Светочка». В её помещении были установлены два видеорегистратора. Что это значит, Семёна не интересовало, его интересовал сам факт наличия специального оборудования, но те видеорегистраторы, что обнаружил ИИ в жилье Светочки были, по мнению Семёна, допотопными и были установлены аборигенами для каких-то своих целей. Впрочем, он сделал зарубку в памяти, прояснить наличие спецоборудования в жилище Светочки.

Пока ИИ так и не обнаружил следы работы оборудования цивилизаций большего уровня, чем местная. Вот это была приоритетная задача — найти следы чужих, поэтому на её решение тратился основной ресурс спутников поддержки. На остальные задачи ресурсов тратилось намного порядков скромнее, но и этого хватало для работы резидента. Например, ИИ мимоходом сообщил ему, что мобильные коммуникаторы объектов «Солома» и «Кент» находятся в разных местах города, но из помещений эти устройства пока не перемещались. Вывод: объекты «Солома» и «Кент» пока сидят у себя дома и отдыхают от ночных неправедных трудов. Тепловые сигнатуры их организмов также находились под контролем умных машин. Так что объектам «Солома» и «Кент» скрыться незамеченными было практически невозможно. Что ж, вот и пришло время их навестить и задать пару вопросов. Сначала надо посетить более возрастного Кента, к тому же, по сообщениям ИИ, тот обитал один. Это следовало из того, что не было замечено активности иных мобильных устройств вблизи объекта «Кент», да и визуальное наблюдение показывало, что объект находится у себя в гнезде один, чего не скажешь про Солому, у которого в его жилом логове крутилось множество особей, что говорило, что его стая многочисленная. Семён равнодушно выслушал все эти сообщения и решил не откладывать дело в долгий ящик, как здесь говорят. Дело будет отложено в короткий ящик. В очень короткий. Поэтому он открыл глаза и пошёл на встречу с Кентом, ведомый ИИ. Семён не забыл закрыть дверь своего номера на ключ, а ключ, хмыкнув, отправить в карман штанов. Зачем запирать двери на ключ он понять не мог, но раз тут так принято, то будем соответствовать.

Бандит с погонялом «Кент», а в миру гражданин Корнилов Александр, сорока семи лет от роду, спал в этот день долго, и вставать с дивана не собирался до вечера. Вчера он с Соломой всю ночь топил в море одного залётного фраера, поэтому ему теперь хотелось как следует выспаться. Нервное это дело — топить в море фраеров. Кроме этого он вчера, точнее уже сегодня ранним утром обмыл красивое утопление фраерка коньячком. Употребил почти целую бутылку, что тоже не бодрило, а, наоборот, бросало в сон. Надо бы прекращать уже по ночам квасить, возраст не тот. Но повод выпить был, и вполне существенный: замочили залётного в солёной воде. Теперь пришла в Большие Бодуны великая жажда.

Нервная и неправедная работа была у Кента: ненормированная, с повышенной вредностью и без защиты его труда со стороны профсоюза, как у других людей. Вместо профсоюзного босса у него был свой начальник, вернее бригадир, имеющий погоняло Велосипедист. Вот этот Велосипедист и распорядился утопить парня, потому как тот сам напросился. А как иначе понять тот факт, что залётный парнишка из золотой молодёжи, вместо того, чтобы уладить полюбовно свой косяк стал оскорблять самого Велосипедиста. И, спрашивается, за что? Сам же долбанул своей машиной автомобиль наших правильных патсанов, зад им весь помял. Не патсанам зад помял, а их машине. Плёвое дело: отстегнул бы бабок на ремонт и немного для уважухи и дело с концом, так нет же, стал выёживаться и слова нехорошие говорить. Совсем плохие слова он говорил: самыми мягкими словами было, что Велосипедист заядлый скотоложец и петух на насесте. Ага, два в одном. На кого шуршишь, пакетик? Рамсы попутал? Жить хочешь: тогда заройся в мох и плюйся клюквой. Но парень упорно стоял на позиции «моя твоя не понимай» и продолжал говорить плохие слова, которые и вспоминать не хочется. И всё это прямо в лицо самому Велосипедисту, назначив того скотоложцем со стажем. Короче говоря, обложил самого бригадира по алфавиту, потом по матери вдоль и поперёк и добавил сложные заковыристые лингвистические конструкции. Такое прощать в среде, где вращался Кент, было западло. Велосипедист и не стерпел. Вместо того, чтобы культурно разойтись краями, получив с парня отступные деньги и ключи от его машины, которая приглянулась Велосипедисту, стороны устроили матерную конфронтацию, переходящую в мордобой. Парня, по приказу бригадира группировки немного помяли, засунули в багажник и отвезли на хату, а ночью его связанного по рукам и ногам, с мешком на голове, перетащили на катер. Палачами бригадир назначил Кента и Солому, причём Кент должен был быть наставником Соломы в их неблагодарном ремесле. Солома молодой ещё и это дело было для него проверкой, а Кент должен был преподать ему мастер-класс. Если молодой Солома справится, то получит уважуху от братвы и доверие бригадира. Не замазанных кровью в бригаде не держали. У самого Велосипедиста руки были по колено в крови. После дела Кент доложил Велосипедисту, что Солома проверку прошёл, топил залётного матершинника достойно, без соплей и с огоньком. Короче, правильный патсан. Вот только у более опытного Кента в голове крутилась мыслишка, что что-то не так. Эту мыслишку даже коньяк не отогнал, так и ела, подлая, она мозг Кента, так и ела. Когда в голове вьются отвратительные мысли, то обязательно что-нибудь да случится. Срабатывает тот неведомый закон Вселенской подлости, о котором известно всем, но никто не может его обойти стороной или перепрыгнуть. Даже матёрые колдуны и, прости господи, экстрасеКсы и всякие магистры бело-чёрной магии. Дела у Кента всегда, вроде как, шли ровно. До этого времени. А сегодня его жгла крамольная мысль, что что-то случится. Поэтому он, продрав глаза и натянув штаны, засунул в карман штанов, заряженный потёртый пистолет Макарова, верно служивший ему уже долгое время.

Кент, может быть, и не поднялся бы с уютного дивана, но его мочевой пузырь намекнул, что он тоже живая и весьма настырная часть организма. Мужик пытался оставаться спокойным, но внутри него клокотал целый коктейль из тревожных мыслей и негативных эмоций, которые грозили выплеснуться наружу. Не помогли даже сто грамм оставшегося коньяка. Хотелось ещё догнаться.

Кент, угрюмо оглядел помещение и бардак, творившийся в нём. «Пейзаж» был откровенно унылый и несколько грустный. На столе и под столом куча бутылок и мятой одежды, везде валялась обёртка от закуски, крошки и объедки украшали стол. Часть бутылок было откупорено, но здесь же и неоткрытые бутылки ждали своего часа, когда их содержимое употребят. Например, бутылка хорошей водки гордо возвышалась посреди захламлённого стола. Но зачем пить вульгарную водяру, если есть коньяк? Мы чё, пролетарии какие?

Зато всё в доступной близости и это плюс — подумал Кент и протянул руку к открытой бутылке с минеральной водой. Выпив чуть ли не литр живительной, но уже тёплой влаги, он с мутным взором осмотрелся и перевёл дух.

— Кто бы ещё этот бардак прибрал, чёрт его дери, вдоль и поперёк, — сам себе сказал Кент, но даже пальцем не пошевелил, что бы навести порядок, да и противный мочевой пузырь намекал, что вначале надо заняться им.

— Может тётку Люду позвать прибраться здесь, — пробурчал Кент, выходя из своей уборной. — Хотя, нет. Ещё срача мало. Вот заведутся крокодилы, тогда и сделаем уборку.

Уборка странный и парадоксальный процесс: зачем убирать старую грязь, чтобы освободить место для новой грязи. Да что вы знаете за настоящий срач? Настоящий срач, это когда стыдно пригласить к себе домой даже профессионального мусорщика.

Тётка Люда и её муж дядька Федя были соседями Александра Корнилова, так как их дом был поделен на два хозяйства: в одной части обитал Корнилов, в другой части обитала семья Приходько, сейчас состоящая из двух человек. Их оболтус сынуля в настоящее время тянул срочную службу в рядах российской армии в Майкопской бригаде. Чета Приходько: тётка Люда и дядька Федя были людьми тихими, но крепко пьющими. Они никогда не мешались Корнилову под ногами, своим затрапезным видом не утомляли солидную публику, ментам на Корнилова не стучали, денег на бухло не просили, сами бухали тихо и пристойно. Хоть стрельбу устрой здесь Кент, соседи не почешутся, за что он и ценил их, изредка даря на праздники пару бутылок водки или приглашая тётку Люду помочь прибраться по хозяйству за 500 полновесных рублей. Для них и 500 рублей были деньги, ведь дядька Федя работая в строительстве в должности шабашника особо не преуспевал в зашибании деньги, а тётка Люда дурью маялась, работая дежурным вахтёром в общаге. Такая у них жизнь: ну, кто на что учился.

Решено, доставая из открытой консервной банки большую чёрную маслину, подумал Кент: тётку Люду пока не зову. Маслина выскочила из пальцев и бодро укатилась по полу под диван.

— Вот сука, — обозвал удравшую ягоду Кент, и стал двумя пальцами вылавливать новую маслину из банки. Уважал он маслины, особенно крупные. Хорошая была закуска: шла под любой напиток. Сейчас в банке ловко уворачивались от его пальцев три оставшиеся маслины, суки настоящие и притом скользкие.

Строго говоря, маслина это не ягода и не фрукт, но Кенту такие тонкости были ни к чему. Не ботаник он был ни разу.

С новыми ста граммами коньяка две из них пошли на ура. Кент поискал глазами: что бы ещё ему съесть. Нашёл кусок хлеба и открытую банку с килькой в томате. Грязной вилкой подцепил пару рыбок и положил их на хлеб. Кент полюбовался на получившийся бутерброд и понюхал его:

— Мля, говорят, что это килька в томате, — скривившись, покачал недовольно он головой. — Дурят нашего брата: не томат это, а говно. Кошка есть не будет. Она не дура.

С этими словами он закусил очередные сто грамм коньяка получившимся бутербродом из кильки. Невкусно пахнувший томат попал на пальцы, и Кенту пришлось, подавляя недовольство облизывать их. Не идти же мыть руки в самом-то деле?

Действительно, смысла мыть свои руки гражданину Корнилову уже не было, так как к жилищу Кента подходил Семён. Парень шёл уверенной походкой и даже не оборачивался. А чего суетиться? ИИ ему и так подробно описывал всю обстановку. А обстановка была спокойной, даже соседей объекта дома не было. Резидент не суетился и не притворялся, просто потому, что не умел в этом мире притворяться. Сначала он должен будет здесь многому научиться и понять местные реалии, только потом он сможет притворяться. Парень чуть приостановился и дал команду своему помощнику действовать по плану. Операция началась.

Сколько надо лить коньяка в кофе, чтобы утро стало добрым? В случае с Кентом хоть ведро коньяка выпей — будущее добрым не будет. Да и не утро уже, а вечер. После коньяка шарики в голове крутились спокойнее, наступило умиротворение. Тем сильнее и контрастнее с наступившим благодушием подал громкий сигнал смартфон Кента, заставив того даже вздрогнуть от неожиданности.

— Вот же, мля! И кого это нелёгкая заставляет мне названивать, — раздражённо выругался Кент. — Суки, отдохнуть не дают честному человеку. У кого там в мудях свербит?

Сукой, которая не давала отдохнуть, судя по номеру, был его бригадир Велосипедист, а это значило, что надо отвечать на звонок, хочешь или не хочешь. Подождав ещё пару треньканий, Кент, нехотя поднёс аппарат левой рукой к левому уху и нажал кнопку соединения.

— Аллё, — проговорил он, думая, что приветствует своего бригадира. — Что нового-хренового?

К своему удивлению вызываемый абонент не услышал голос своего начальника, зато вдруг почувствовал рукой и щекой, что его верный аппарат вдруг катастрофически нагрелся до огромной температуры. Новое-хреновое произошло. Кент соображал туго, особенно, накачавшись коньяком, поэтому он быстро не отбросил аппарат от себя, а стал поворачивать в его сторону взгляд. Тут и произошёл взрыв. Руку, щеку и висок обдало сполохом огня, и множество осколков впилось в кожу щеки и шеи. Взрывом Кента слегка оглушило, и он только через несколько секунд почувствовал боль. Как только ему не вышибло взрывом глаза, зато крови было прилично, и стоял звон в ушах. От взрыва остатки корпуса аппарата сами выскочили из руки и упали на пол, испуская из себя зловонный дым и подозрительно потрескивая. Кент встрепенулся и кинулся в ванную, где у него было зеркало, около которого он периодически брился. Ну, красавец! Левая сторона морды была вся в крови, осколки даже шею поразили, но крупные сосуды вроде не пострадали. Левая рука тоже вся была в крови. И тут Кента накрыло болью. Что туплю — встрепенулся он — надо звонить в скорую, пусть лепилы быстрее приезжают, а то кровью истеку. Где тут телефон? Кент начал судорожно метаться по комнате в поисках телефона, но тут его осенило, что телефона-то уже и нет. Взорвался гад. Вот он лежит и потихоньку дымит. Сплюнув на пол, Корнилов решил бежать к соседям. У них телефон точно был, он помнил. Вот это и будет спасением. Он не подумал, что соседей может и не быть сейчас дома. Но, надо было что-то делать, не истекать же кровью. Корнилов бодро ломанулся к входной двери, открыл её и попытался выйти в общий двор, как вдруг перед его носом оказался какой-то человек, взмахнувший рукой. Дальше Корнилов ощутил жуткую боль в горле, от которой он почти потерял сознание. Сильный удар отбросил тело Корнилова обратно в комнату и приземлил его на диване. Вскоре он ощутил себя сидящим на своём любимом диване и силящимся схватить хоть немного воздуха. Этот гад, натуральный маньяк, здорово его ударил. Хрипя, задыхаясь и обливаясь кровью Корнилов, наконец, понял, кто перед ним находится. Перед ним нарисовался утопленник собственной персоной, которого они с Соломой сегодня ночью благополучно утопили в море. Ожил, значит. Или не очень ожил, а это и есть покойник. Судя по совершенно ничего не выражающим глазам так и было. Ну, не бывает у живых людей таких глаз. Это или мертвец, или маньяк, или всё вместе.

— Мир есть совокупность фактов, а не вещей, поэтому бытие — это ускользающая иллюзия, — с угрожающими нотками в голосе произнёс утопленник. Потом добавил: «Всё существует, даже если его нет. И меня нет. Плохая для тебя новость: я не существую».

— Че…чего? — не понял Кент. Он, как заворожённый следил, как незваный гость, не разводя церемонии и ничего Кенту не предъявляя, вдруг схватил недопитую бутылку коньяка и шарахнул ею по бутылке водки. Обе бутылки разбились вдребезги. Теперь в руках у маньяка была так называемая «розочка», получившаяся от разбившейся бутылки коньяка. Ничего не говоря, практически без замаха, маньяк этим монструозным инструментом всадил Кенту по уже поражённой стороне морды. Острое, страшной формы стекло, превратило в лохмотья кожу на подбородке и щеке. Досталось опять окровавленной руке. Вот это боль! Дикая! Как можно человеку причинять такую боль?

— Где? — заорал маньяк прямо в лицо Кенту и для убедительности сунул окровавленную розочку к его носу.

Кент выл на одной ноте, тряся головой, разбрызгивая кровь, которая даже на маньяка попадала, но тот совершенно на это не обращал внимания. Он хотел переспросить: «Что, где?», но вовремя понял, что лучше не злить обезумевшего садиста. Скорее всего, этот урод имеет в виду его, в смысле свои, документы и личные вещи. Да, точно! Сумку с его вещами Кент достал из машины фраера, который оказался непотопляемым маньяком, а машину, по распоряжению Велосипедиста, Кент пригнал в свой гараж. Там она сейчас и стоит. Эту сумку он затащил в дом, в неё же он сунул и документы этого фраера. Был ещё большой кожаный лопатник, в котором имелось много отделений с находившимися в них карточками, какими-то жетонами, листочками с накарябанными на них номерами телефонов. Были там и деньги: немного, тысяч сорок, но бабки забрал себе Велосипедист. В их бригаде с этим делом было строго. Все неправедно добытые богатства сначала отдавались шефу, который потом их делил строго поровну: половину себе, а половину всем остальным членам банды. Справедливый был бригадир.

— Там, — Кент махнул здоровой правой рукой в сторону валявшейся на полу сумке. У него была только одна мысль, чтобы этот дикий фраер повернулся к нему спиной. Тогда можно будет вытащить пистолет и всадить пару маслин в это восставшее из моря тело. Может, хоть пули его упокоят?

Кент видел, как парень перебросил розочку в левую руку и стал поворачиваться к валяющейся на полу сумке. Вот он уже полностью повернулся спиной и сделал шаг к сумке. Пора, решил Кент, и медленно и осторожно сунул руку в карман, нащупав холодную рукоять пистолета. Он думал, что этот фокус у него получится. Только сейчас он сражался не с человеком, и даже не с Семёном, а с существом, которое было полностью под управлением совершенного ИИ. Кент не успел достать пистолет, как не успел он понять, каким образом этот фраер, повернувшись спиной, осознал опасность. А дальше опять пришла жуткая боль. Как-то получилось так, что маньяк слишком резво оказался перед Кентом и уже левой рукой с, зажатой в ней розочкой, нанёс мощный удар по правой руке, сжимавшей рукоятку пистолета, превратив кожу на пальцах в окровавленные лохмотья. Потом последовал удар по ноге, а потом по правой стороне морды Кента. Эта жуткая розочка, когда кромсала тело Кента, издавала противный треск и приносила боль, много боли и много крови, и с каждой вытекающей каплей крови он освобождался от заблуждения, что находится на вершине местного общества, на вершине пищевой цепочки. Оказалось, что здесь водятся и более сильные хищники, которые таких Кентов употребляют по две штуки на завтрак.

Естественно, Кент, будучи полностью деморализованным, даже не делал повторной попытки вытащить пистолет. К его удивлению, садист не стал лишать его огнестрельного оружия. Издевается, гад! Маньяк вроде как предлагал Кенту сделать ещё попытку достать оружие, за которою он больно накажет Кента. Нравится ему уродовать человека. Однако, окровавленный и трясущийся от боли бандит понял, что лучше не злить этого выродка. Он видел, как это исчадье ада поставило сумку на диван рядом с трясущимся Кентом. Потом садюга открыл сумку и вытащил документы и лопатник.

Кент видел, что зверь в образе человека, равнодушно посмотрел на свой паспорт, мельком глянул на права на машину. Шмотки, находящиеся в сумке, его совершенно не заинтересовали. Совсем немного его привлёк лопатник. Маньяк сунул в него свой нос и с дебильным видом спросил:

— А где?

Это что он имеет в виду? Кент сообразил, что гад, которого в детстве родители неоднократно роняли головой о пол, интересуется: «Где мои денежки? Вот тут они были? А теперь их нет». Вот же крохобор какой. За несчастные 40 тысяч готов человека убить. Точно маньяк.

— Деньги? — промычал Кент. — Их Велосипедист забрал, — сдал он своего шефа с потрохами. — Я отдам, точно тебе говорю, отдам. Всё отдам.

Кент пытался фокусировать свой взгляд на незваном собеседнике, но от боли видел только часть картинки: по периферии его взора растекалась жёлтая муть. Сейчас, чтобы остаться в живых, надо этому чёрту что-то пообещать, денег ему дать. Может тогда он отцепится. А потом мы его поймаем. Но то будет потом, а сейчас надо стелиться перед ним.

— В сейфе бабки лежат, возьми всё, что есть, — начал диалог Кент. — Чё ты, в натуре, братское сердце. Давай краями разойдёмся и всё забудем? Понятно, что ошибка вышла. Наш косяк, признаю.

— В натуре, кум в прокуратуре, — выдал маньяк. ИИ Семёна уже благополучно освоил блатной жаргон и пользовался им. Маньяк сейчас устроился на стуле и без спросу вылавливал своими окровавленными пальцами последнюю маслину из банки. Всё-таки он этот чёрный плод успешно выловил и отправил в свой рот. Прожевав чужую маслину, он произнёс:

— Скользкая, сволочь, — отметил очевидное маньячило.

Кент, морщась от боли, кивнул в сторону шкафа, в котором у него был вмонтирован маленький сейф. В этом сейфе Кент держал часть своих капиталов, не много, миллиона два всего в отечественной валюте. Остальные деньги он спрятал в более капитальные тайники. Прежде всего, он прятал накопления от своих же друзей. Сейчас никому нельзя верить. Все гады. А что делать? Такая вот бандитская судьба: в банк деньги тоже не понесёшь.

— Ключ в шкафу, в хрустальной вазочке, — объяснил Кент дикому чёрту. Он надеялся, что таким образом откупится и останется живым, хоть и не очень здоровым.

Когда маньяк вытаскивал из сейфа пачки денег и бросал их в пластиковый пакет, найденный им здесь же в бардаке, то он опять демонстративно стоял к Кенту спиной, как бы намекая: «Ну, ты давай, рискни повторить свой подвиг с пистолетом». Но, Кент не провокацию не поддавался, да и силы у него уже иссякали с каждой выливающейся каплей крови, которой под ним уже набралось на целую лужу.

— Это что? — нахмурился маньяк и поднёс к носу Кента пакет с деньгами.

— Деньги. Забери. Типа компенсация, — промямлил Кент.

— Это называется деньги? — как-то презрительно произнёс гадский гость. — А где настоящие бобосы?

Вот же облом — проскочила мысль у Кента — этот гад два миллиона за деньги не считает. Да, сколько же ему, гаду надо. Придётся ему выдавать остальные заначки. А что он настоящими бобосами именует — может, валюту хочет.

Но выдавать Кенту свои заначки этому маньяку не пришлось по одной простой причине: ИИ Семёна пришёл к выводу, что они уже своего добились: свидетель его появления в этом мире сейчас будет уничтожен, личность носителя предварительно установили, а такой параметр, как местные деньги, или бобосы им с Семёном не нужен. Уничтожив разумное существо, Семён тем самым привлечёт к себе внимание не только местных властей, но, надеялся ИИ, и других мировых игроков. Здесь хитромудрый ИИ ошибался: жизнь мелкого земного преступного элемента совершенно не интересовала представителей других цивилизованных систем. Их интересовало совсем другое. Но, то стало ясно только через некоторое время. А сейчас ИИ, руководя телом Семёна, быстро убил местного аборигена, просто вернув ему шею. Не получилось у Кента как-то задобрить нехорошего гостя, зато, он свои валютные заначки сохранил в целости и сохранности. Вот только что они теперь ему, когда он смирно и бездыханно лежит на своём любимом диване в виде неупокоенного кадавра, а жуткий гость спокойно умывается в ванной комнате. С поверхности кожи Семён кровь аборигена смыл, а вот футболку и штаны придётся менять. Запасная одежда, как он уже знал, была в сумке. Вот в эту одежду: спортивные штаны и майку он и переоделся, а окровавленную одежду пристроил в пакет с удобными ручками. Семён теперь действовал сам: ИИ вернул ему управление телом. Возник вопрос с переноской трёх вещей: сумки и двух пакетов. Резидент поступил рационально: так как сумка немного освободилась от вещей, то в неё он запихал пакет с деньгами, только отобрал три пачки каких-то денег и бросил их в пакет с окровавленной одеждой. Этот пакет, по местным нормам надо отнести в сакральное место и там оставить. Здесь, всё, что отрываешь от себя, надо нести в сакральное место. Но около этого места подвизался лохматый, вонючий, грязный и засаленный жрец культа, поэтому три пачки денег были предназначены ему, типа как компенсация за уничтожение местного разумного существа. Хоть существо и было нехорошим, но по местным меркам его надо было поминать, раз оно прекратило своё существование. А поминают местных умерших, как сообщил ИИ, жрецы различных культов, причём за деньги, то есть, за бобосы. Это Семён уже знал, как знал где ему найти местного жреца уважаемого культа.

Уходя из дома Кента, Семён даже не подумал взять себе огнестрельное оружие в качестве трофея и совсем не озаботился судьбой своего автомобиля. Он так и остался в неведении, что его движимая собственность стояла в гараже убитого аборигена. Огорчало Семёна то, что он среди вещей так и не нашёл принадлежащее его физическому носителю мобильное переговорное устройство. Должно же оно у него быть, раз здесь все пользуются такими устройствами. Но, это не беда, ИИ скоро найдёт, где спрятано это устройство. ИИ, получив данные из паспорта, а это главный документ в этом мире, взломает все базы данных, и скоро мы будем знать, кто является нашим носителем, и с чем, как здесь говорят, его едят.

Он так и вышел из дома, даже не посмотрев напоследок на убитого, дверь в помещение он также не стал закрывать. Выйдя из стальной калитки, устроенной в воротах он направился в сакральное место, а чего откладывать — любое дело надо доделывать, а не оставлять на потом.

Профессиональный бомж, звавшийся Тройником, имел и другое имя, и даже фамилию, но то было давно, он уже и не помнил, как давно. У него в укромном месте даже паспорт был припрятан на имя Залесского Эдуарда. Но сейчас он привычно откликался на Тройника. Хотя ему было всего 45 лет, но для бомжа это очень приличный возраст. Считай, Тройник был патриархом бомжей.

Дело шло к ночи, поэтому Тройник присматривал себе место для ночлега, выбирая к какой помойки ему пойти. Выбор был сделан в пользу его любимой помойки, так как около неё всегда с соседнего магазина складывали хорошие картонные коробки, а картонная коробка, это, кто понимает, отличный теплоизолятор. Из коробок можно соорудить великолепный домик, в котором можно замечательно провести ночь, а если под бок завалится какая кошка, то ещё и тепло будет: кошка — она, как печка. А что: тепло и сухо, если дождь не пойдёт. Если будет дождь, то беда. Дождь это один из главных врагов честного бомжа. Вот с чем любому бомжу «везёт», так это с врагами. Их у него не счесть: для него всё в этом мире враждебно и опасно. Но такова судьба: надо как-то изворачиваться и приспосабливаться, но это получается трудно. Хорошо отвлекают от трудностей окружающего мира спиртные напитки и вещества. Вот только у Тройника с ними беда. Он так много в своё время бухал, что всё здоровье на это дело потратил, и теперь бухло у него вызывало не кайф, а дурноту и боль. И зачем тогда пить? Чтобы лишний раз помучиться? Везёт же коллегам по образу жизни, особенно молодым: бухай — не хочу, хоть залейся. Раньше Тройник особенно уважал коктейль, называемый в узких кругах «Александр Третий», это одеколон «Саша», смешанный с тройным одеколоном. Напиток богов. Теперь Тройник смотрел с завистью на других алкашей: ведь как повезло людям, что могут в себя влить спиртное или дурь покурить. А ему приходилось на этот гнусный мир смотреть трезвыми глазами. Когда-то он был, вроде бы, хорошим человеком. У него были мечты и желания, но время разрушает всё. Теперь у него каждый день было только одно желание: найти подходящее место для ночлега. Это главное. Ещё было желание выпросить у прохожих хоть немного денег на приобретение приличного питания, а то, что он находил на помойках, или отбирал у кошек, назвать приличной пищей язык не поворачивался. Кормился он в основном просроченной пищей или объедками, представлявшими для него сокровище. Такая жизнь: что сокровище для одних, не всегда сокровище для других. Люди подавали Тройнику плохо: очень уж он был вонючим и страшным. Людям почему-то не нравился его затрапезный вид, взлохмаченные волосы и густая борода, как у латиноамериканского партизана. Особенно прохожих раздражал его запах и невнятное бормотание. Вместо того, чтобы дать ему пару рубликов, народ от него шарахался и старался не дышать. Граждане не понимают, что он существо безобидное и с тонкой душевной конституцией, ага. Он угрозы не представляет. Если, конечно, его не злить. Когда-то Тройник даже о чём-то мечтал, но потом понял, что мечты доведут до беды. Сейчас мир надо воспринимать таким, каков он есть, и бояться всего, даже своей тени.

Тройник, бурча что-то себе под нос, почти соорудил из коробок себе домик, когда вдруг увидел, что рядом с ним появился молодой человек. Оборванец вспомнил, что этого молодца он видел сегодня утром, только тогда тот сам выглядел как простой работяга. А сейчас этот фрукт забурел: одет в приличные шмотки, в руке дорогая сумка, в другой руке пакет. Вот что этому фрукту-овощу надо? Чего он уставился на Тройника, как на мишень?

— Бобосы тебе ещё нужны? — ошарашил парень бомжа.

На такой дурацкий вопрос Тройник не знал, что и сказать в ответ. Он насторожился. Кругом враги, даже кошки и те враги, когда его пищу тырят. Может и это враг: ведь ходят слухи, что некоторые мажоры любят издеваться над бомжами, бывает, до смерти забивая бездомных или сжигая живьём. Развлекаются так некоторые молодцы. Может и этот из таких? Этот здоровяк запросто может устроить Кенту грустную историю прямо на помойке.

Бомж неопределённо покрутил рукой и стал исподволь оглядываться по сторонам, определяя в какую сторону ему ловчее будет сдрыснуть, если начнётся что-то нехорошее.

Дальше начался сюр. Тройник, как в замедленной съёмке видел, как парень, порывшись в пакете достал из него три пачки денег. Когда он пачки выудил из пакета, то стал совать их в руки бомжу. Бродяга даже вначале тупил, не понимая, чего этот чувак хочет. Только, когда пачки денег очутились в руках Тройника, он, наконец, сообразил, что это деньги, что их дали ему, что бобосы надо срочно прятать, пока парень не передумал и не отнял их у него. Пока Тройник суетливо рассовывал деньги по своим карманам, молодой парень скорчил блаженную морду, и со словами: «От себя отрываю» отправил в бак пластиковый пакет, тот, из которого он доставал деньги. Потом он уже холодным и пронизывающим взглядом посмотрел на бомжа и произнёс:

— Помяни Кента, ушедшего в вечность.

Глядя в след удаляющемуся парню, ошарашенный Тройник соображал, о чём это его просил парень. Надо, вроде как, кого-то помянуть. Не, это какой-то сумасшедший парень, точно говорю. Но, деньги? Может это фальшивые бобосы? Всё равно как-то непонятно, зачем бомжу давать фальшивки.

Эта ночь для Тройника была самая муторная и волнительная: он, лёжа в своём картонном домике, устроенном за помоечными баками, трясся и переживал, реагируя на каждый шорох и кошачий мяв. Ему всё казалось, что по его душу пришли парни с битами, что вот-вот они сейчас развалят его домик вместе с Тройником, или обольют его коробки бензином и подожгут. Страшно действительно было: мозг, накаченный непонятными мыслями, усиленными мнительностью, рисовал какие-то паскудные вещи. Затылок бомжа усердно грызла паранойя и блохи, твердя ему, что до утра он не протянет. Казалось, словно кто-то омерзительный и рогатый внимательно смотрел на его логово и жадно облизывался в предвкушении. В общем, жуть, как в фильмах ужасов.

Ночь проходила крайне нервозно: практически всё время Тройник не спал, а прислушивался и много думал, мысли так и лезли в голову со всех сторон. Поэтому очень рано утром из коробок вылез несколько иной человек, чем был ещё вчера. Этот человек выбросил в практически родную помойку почти все свои богатства, если о них можно так сказать и быстрой походкой отправился к морю. Несмотря на холодную утреннюю воду, Тройник с помощью куска хозяйственного мыла отмывался от грязи и дурного запаха. Свои патлы он мыл, наверное, раз десять, чтобы выгнать из них всех насекомых, на которых он раньше не обращал внимания и не лечил. Впрочем, чего этих мелких квартирантов лечить: они у него не болели. Засаленные и дурно пахнувшие штаны и рубаху он также прополоскал в море, выжал и стал сушить на камнях под солнцем. Море, наверное, почернело от грязи с тела Тройника, но он купался в месте, куда обычные отдыхающие практически не забредали. Пока шмотки сохли на камнях, Тройник украдкой изучал банкноты: к его удивлению они были настоящими, ну, или очень хорошей фальшивкой. Чем больше Тройник изучал деньги, тем больше в его голове образовывалась пустота, а действовал он на автомате по плану, выстраданному ночью. Старыми ножницами бомж кое-как срезал свои патлы и подровнял бороду, теперь, когда он оделся в чистые штаны и рубаху, Тройник стал походить на крестьянина, приехавшего в город по своим крестьянским делам. Зачем крестьянину хорошо одеваться: он купит в магазине какой-нибудь сельхозинвентарь, и опять пойдёт возиться со скотиной или копаться в земле. Сейчас особо Тройник уже не привлекал внимание прохожих своим видом. Да, никто и не интересовался, куда он направляется, у народа были свои заботы, кроме как следить за какими-то крестьянами. Шёл он уверенной походкой на местный рынок, чтобы приобрести новую чистую одежду: какие-нибудь спортивного кроя штаны и футболку.

Новая одежда подняла Тройника ещё на одну ступеньку в местном социуме. Теперь никто не мог бы сказать, что это бывший бомжара. Вот только этот человек слишком зарос и имел нездоровый загар. Чтобы исправить этот недостаток Тройник нашёл маленькую парикмахерскую со скучающей женщиной парикмахером. Та скривилась при виде бывшего бомжика, но когда тот положил на столешницу банкноту в тысячу рублей и сказал, что сдачи не надо, смилостивилась. Тройник попросил сделать ему очень короткую стрижку: миллиметров пять хватит, ну, и побрить его, а то у них в посёлке мужики забывают следить за собой. Ага, поддакнула парикмахерша, всё заботы и заботы, но следить за собой обязательно надо, включая маникюр и педикюр. И не говорите, сокрушался Тройник: работаю, как папа Карло, семья-то большая, все кушать хотят. А в деревне у них никто педикюром не занимается: все правильной ориентации. Он на ходу придумывал себе новую биографию и заливался соловьём. Парикмахерша осталась довольной гонорару за свою работу и подивилась трансформации, произошедшей с её клиентом. Сейчас перед ней был совсем другой человек. Теперь Тройник походил на обычного работягу, с чуть беспокойным взором и не очень гордой осанкой. Понятно, что человек думает, как ловчее прокормить свою семью. Заботы об этом у него прямо на лбу написаны. Впрочем, таких большинство. Это только отдыхающие ходят беззаботно, но, на то они и отдыхающие. Вот когда они уедут к себе домой, то тоже будут такие же, как этот мужик, озабоченные добыванием пищи насущной.

Парикмахерша вздохнула, глядя вслед удаляющемуся мужику: можно бы и замутить с таким, но у этого мужичка большая семья, да и росточком он не очень. Но, скорее всего справный и хозяйственный. А «хозяйственный мужик», проходя мимо лотка с солнцезащитными очками, остановился, выбрал себе очки и посмотрел на себя в зеркало. Вид, отражающий зеркалом, поразил даже самого Тройника. Теперь в зеркале отражался кто угодно, но не Тройник. Действительно — подумал преобразившийся бродяга — надо уже забывать погремуху «Тройник». Он теперь стал опять Эдуардом, Эдуардом Залесским, так у него в спрятанном паспорте написано.

Прохаживаясь по городу Тройник, вернее теперь Эдуард Залесский, забрёл в универмаг, а там ноги его привели в магазин «Шарм», где он попал в цепкие ручки старшей продавщицы по имени Виолетта Михайловна. Ей помогала полусонная девушка, которая передвигалась с черепашьей скоростью.

— Светочка не спи, — даже прикрикнула на неё старший продавец, ведь клиенты любят, чтобы вокруг них все продавцы быстро бегали, а не засыпали на ходу.

Виолетта Михайловна впарила не очень искушённому в современной моде Эдуарду дорогие брюки, отличные кожаные туфли, фирменную кепку, и замечательную кожаную сумку, носимую через плечо. Клиент безропотно оплатил покупку. Вот что значит опыт. И самое главное клиент доволен, что приобрёл фирменные вещи. У нас продаётся строго Европа.

— Светочка, чеши-ка ты домой и отсыпайся, — посоветовала своей помощнице Виолетта Михайловна. — Я же с понятием. Дело молодое, ты хоть скажи, как он из себя, горячий?

Светочка зарумянилась, но комментировать свои отношения с новым знакомым не стала, уведя разговор в сторону, отметив, что точно такую же кепочку мы продали её парню, как и этому мужчине.

А покупатель, в новой фирменной кепке и солнцезащитных очках отправился искать себе жильё. Эдик хотел открыть в банке счёт или несколько счетов, чтобы не таскать деньги с собой, но загвоздка была в его паспорте, чудом уцелевшем. Паспорт был просрочен, и когда Эдику исполнилось 40 лет он, естественно, уже давно бомжевал и не удосужился поменять паспорт. В паспорте Эдика даже имелся штамп о прописке, но этот штамп был ни о чём, недвижимости Эдик давно лишился. Но всё равно этот паспорт Эдик, по какому-то наитию свыше, всегда прятал в тайниках и не предъявлял полицейским, боялся, что тогда они его отнимут, дадут другой, в котором уже не будет штампика о прописке. А так он мог бы снять себе жильё, были бы деньги. И вот деньги упали с неба, что явно говорит о том, что где-то есть Высший разум или ангел-хранитель с белыми крылышками, который побеспокоился об Эдике. Эдик рассчитал, что если он будет тратить в день по три тысячи рублей на жильё и еду, то сможет прожить в комфорте три месяца, что радовало. А потом? А потом опять крутое пике вниз, на самое дно, на теплотрассу и помойку ближе к кошкам. Так было всегда: зачастую чтобы понять, кто ты, что для тебя действительно ценно, нужно оказаться по уши в дерьме.

Сейчас Эдику, в куче негативных вариантов попался один реальный шанс выкарабкаться со дна жизни. Он уже забыл, когда дышал воздухом свободы, как сейчас. Повезло? Везёт только дуракам, считал Эдик, даже когда он был Тройником. Однако судьба ему подкинула шанс, но с ограничением по времени: надо в течение трёх месяцев найти свою нишу в этой жизни. Или опять дно и кошки. А на дне и шоколад не радует. Тройник был фаталистом уже давно и считал, что всё, что ни случится, надо обращать себе в пользу и поучение. У меня есть Я и куча денег, мы как-нибудь справимся — решил бывший бомж. Главное надо порубить на мелкие кусочки свою слабость и свои сомнения.