Провокация седьмого уровня

Глава шестая

Компания из двух человек бодро крутила педали велосипедов. Впереди двух друзей ждали приключения в виде тайников, которые надо будет освободить от своего содержимого. Рудик к поездке подготовился основательно: взял рюкзак, куда будет складывать добро, подумав, взял тяжёлый молоток и старую стамеску, не забыл даже фонарик и фляжку с водой. Все эти вещи он сложил в багажник своего тяжёлого велосипеда. Паша же совершенно ничем не заморачивался. На его двухколёсном транспортном средстве даже багажника не было, поэтому Паша закинул за спину рюкзачок, сейчас, естественно, пустой. Рудик был весь из себя серьёзный, зато Паша был весел и говорлив. Павлик пребывал в отменно хорошем настроении, поэтому ему требовались чьи-то уши, которые выдержали бы его словесное недержание. А кто мог выдержать словеса Паши? Правильно, только друг Рудик. Поэтому крути ушами в мою сторону, дружище — щас я тебе за самое главное расскажу.

— Вот прикинь Рудик. Прихожу я вчера такой весь из себя домой, — радостно описывал вчерашние события Паша. — Злой был я вчера ужасно на своих котов, да и вообще злой. Думаю, уже ж я вас засранцы блохастые повоспитываю: может даже больно отбуцкаю тапком, а то и веником. Котов дружище Рудик надо держать в строгости, чтобы они трепетали перед хозяином. Прекрасные коты, доложу я тебе, это идеал, далекий и недостижимый, как Полярная звезда. Поэтому их надо воспитывать. А мои коты……ну, тупые, капец как.

— Они съели то пойло, что ты вчера так тщательно готовил? — поинтересовался Рудик.

— Да куда бы они делись, — радостно сообщил Паша. — Если бы не стали есть, я бы им эту сметану на голову высыпал, пусть тогда бы облизывали себя весь день. Я с ними в этом плане строго, — Паша вдохновенно заливал.

— Значит, рецепт подействовал, — констатировал Рудик.

— Причём здесь какой-то рецепт, — возмутился Паша, энергично крутя педали. — Главное боевой дух хозяина и его несгибаемая воля. Я вчера им так и сказал: или ведите себя хорошо, или сдам вас на шаурму.

— И что коты?

— Стали как шёлковые, — честно признался Паша. — Кому же хочется в шаурму попасть?

Рудик видел разительную перемену в поведении Паши. Ещё вчера его трясло от упоминания своих котов, а сегодня он весёлый и беззаботный. Значит, этот дьявольский рецепт помог, другой версии нет. Рудику было тревожно: кому мы продали душу за шапку сухарей, какому дьяволу. Это Паша жил в своём мистическом мире, а Рудик в чудеса не очень верил, но сейчас он был уже почти на сто процентов уверен, что и тайники, куда они катили, окажутся полные добра. И это обстоятельство его напрягало. Судя по схеме, тайники располагались в горах. Надо было только не пропускать ориентиры, но пока всё было нормально, и друзья катили от одного ориентира к другому. Таким образом, до тайника они доберутся часа за полтора. Рудик не знал, что координаты этих тайников ИИ резидента оторвал от себя с великим сожалением, но раз резидент приказал, то пришлось приказ выполнять. Он выдал Рудику и Павлику два тайника, устроенных небезызвестным покойным Велосипедистом. Покойный, когда был ещё не очень покойным, в своё время припрятал немного денег так, на всякий случай. Что называется на чёрный день. Чёрный день внезапно наступил, но резервным богатством Велосипедист не успел попользоваться, как и другие члены его бригады. О тайниках знал только сам босс и его подручный Кент, но и Кент уже пребывал в ином мире: для него чёрный день наступил даже раньше плохого дня босса, теперь, скорее всего, фото Кента в аду висело на доске «Почётный обитатель преисподней». Так что тайники оказались совершенно бесхозными. Не совсем бесхозными: ИИ резидента почему-то считал их своей собственностью. Наверное, потому что имя хозяина клада было вписано в бесконечный перечень имён цивилизации, в особую Книгу Жизни. Но имена забываются. Как забываются целые культуры, а не то, что отдельные существа. Остаются лишь следы и шрамы на теле истории, оставленные в качестве напоминания будущим поколениям. Впрочем, клады устроенные Велосипедистом и Кентом особых артефактов не хранили: в них находилась только цветная бумага, которую местные аборигены очень уважали.

Болтовня неугомонного Павлика стала доставать даже флегматичного Рудика. Ему хотелось сказать говорливому Пашке, что жизнь, может быть, станет к нему добрее и выглядеть он будет умнее, если будет просто молчать и заткнёт ту лунку, из которой льются слова. Не говори, если это не изменит тишину к лучшему. Но, наверное, Паша пребывал в эйфории, что вчера его не растерзали блохастики, и рот у него не закрывался. Судя по Пашкиному виду, в его душе сейчас царил мир и покой, как будто он вышел из церкви.

Перемещались друзья на своих великах по улице Луначарского до выезда на М4. По этой федеральной трассе им надлежало проехать всего два с половиной километра, минуя поселение, называемое Светлый а также мост через речку-переплюйку Адербу. Далее им надлежало съехать с федеральной трассы, совершив мужской поворот, то есть двинуться «налево». Здесь дорога была уже по-настоящему горной. Вот так, сверяясь со схемой, двигаясь от одного ориентира до другого, друзья углублялись в горы. Горы представляли собой слоистые напластования, поэтому тайники в них было устраивать легко и замечательно. Просто бери и аккуратно вытаскивай каменный пласт из горы. В появившуюся щель клади свои богатства, а потом вытащенный пласт помещай обратно, желательно смазав его цементным раствором, но так, чтобы раствор видно не было. Вот и весь тайник. Потом, главное, найти место, где сделал закладку.

Паша был безрассудно храбр, а Рудик постоянно оглядывался, испытывая дискомфорт. Ему казалось, что кто-то за ним постоянно наблюдает. Но в пределах видимости никаких людей он не видел. Вроде всё было тихо. Тайник был там, где и должен был быть. Только замурован был тайник плитой, посаженной не на цемент, а на монтажную пену, которую потом замазали грязью. Зато, используя прихваченную из дома стамеску, получилось легко вытащить плиту, скрывающую содержимое клада. Тайник был не очень объёмным, и вынимать из него содержимое было легко: протяни в него руку и тащи брикеты, тщательно обёрнутые в целлофановые пакеты и перевязанные скотчем. Вытаскивать содержимое клада Павлик доверил Рудику: у того руки длиннее. Всего Рудик вытащил из полости шестьдесят брикетов, которые надо было скорее назвать пачками с банкнотами. Сквозь целлофан эти самые банкноты очень даже просвечивались, поэтому друзья поняли, что им досталось сорок пачек тысячных купюр и двадцать пачек пятитысячных. Вскоре всё найденное богатство перекочевало в рюкзаки друзей. Рудик даже поставил плиту на своё место. Теперь ничто не нарушало пейзаж. Гора, как гора. Друзья быстро отправились восвояси, испытывая каждый свои эмоции. Паша и так пребывал в эйфории, поэтому он раскраснелся. Рудик, пребывающий в меланхолии ещё больше побледнел. Ему казалось, что вдруг появятся владельцы этого клада. Понятно, что это криминал. Значит, владельцы будут вооружены ножами, пистолетами, пулемётами и гранатомётами. И что им мешает закопать друзей вместе с их велосипедами где-то в этих горах? Да хоть вот под этими кустами. Хреновый расколбас может получиться.

Но, ничего страшного не происходило, и друзья вскоре были дома у Рудика. Если Паша от переизбытка чувств готов был повыть на Луну, то Рудика начало уносить на вьетнамских вертолётах. Когда они на пробу вскрыли один пакет и обнаружили в нём настоящие банкноты, то поняли, что теперь они настоящие миллионеры. А ведь был ещё один клад. Но сил у них на сегодня не было посетить ещё один клад с целью его расхищения. Да и зачем. Этих денег, что они нашли, им вполне хватит на безбедное существование. Наивные чукотские парни. Они думали, что денег бывает достаточно. Увы, любой человек, даже имеющий миллиарды, скажет, что у него денег маловато будет. Надо бы ещё больше.

Хотя, есть вещи куда более важные, чем деньги, но не каждый это понимает. В жизни есть много интересных вещей, кроме денег. Вот только без денег разве что-нибудь имеет смысл?

Друзья разделили богатство поровну, только осторожный Рудик советовал Паше никому не показывать свои миллионы. Паша вроде понял. Затем они сидели за парой бутылок сухого вина и мечтали. Когда люди мечтают, они настоящие и их мечты, это семена последующих поступков. Пьянку надо было организовать обязательно: ведь надо же радость вспрыснуть, по пять капель, типа для запаха.

Немного захмелевший Рудик объяснял Паше, что теперь он не может говорить о вечном.

— Это как? — удивлялся Павлик.

— Теперь я не скажу: «Вечно я без денег», — пьяно шутил Рудик. — Раньше у меня доход был только от приработок и стипендия. Стипендия часто говорила мне: «Давай завеемся куда-нибудь». Но я ей отвечал: «Сидим дома, ты у меня ещё маленькая». Зато теперь я куплю себе самый навороченный компьютер. Или даже два.

— А я куплю себе телескоп, — объявил Павлик.

— За девками голыми смотреть, — одобрил выбор друга Рудик. — Хорошее дело, правильное.

— Буду на Луну смотреть, — выдал Паша. — И не надо всяких инсинуаций.

— Нет, — заявил Рудик. — Тебя дружище пора женить на приличной барышне. А то будешь как тот Билли из песни, который женщин сторонился, не встречался, не женился. Из-за жадности ни разу не влюбился. Заработал язву, астму. Над бобосами дрожал, а затем концы отдал. Я тебя близко познакомлю со Светочкой Клочко. Ты со своими семью миллионами произведёшь на неё неизгладимое впечатление.

— Дык, у Светочки твоей, здоровенный парень есть, мажор, — вспомнил Паша. — Зачем я ей такой?

— Да, не, — сообщил другу Рудик. — Недавно я встретил Светика. — У неё с этим мажором ничего не вытанцовывается. Говорит, что как ни старается, но не может затащить его в свою кровать. Тот только плавать любит, да мороженное десятками пачек поедает. Странный он какой-то. Так что Светочка по сути свободная. Ну, что? Берём Светочку?

— Да как-то ссыкотно, — включил заднюю Павлик. Он был осторожным в амурных делах, и опыта у него было до безобразия мало. Он знал, что одно неосторожное решение может перевернуть всю жизнь. Женщины, это мистика, причём, мутная. Нужно хорошенько подумать, свериться с расположением звёзд, прежде чем выбрать, каким путём идти дальше по тропе жизни, потому что неверный выбор может стать началом больших неприятностей.

— Дружище, не ссы в песок, не делай пыли, — поучал друга Рудик. — Она такая же, как и все бабы. Поверь мне: у неё как у них всех вдоль, а не поперёк и без золотой каёмки. Точно тебе говорю. Сводишь её пару раз в дорогой ресторан, купишь ей хорошие шмотки. Или купи ей новый смартфон. И она твоя навеки. А она девка красивая и умная. Чего выкобениваешься? Лишь совокупность событий и храбрых поступков делает нас теми, кто мы есть. Китайцы говорят, что человек — это мост между раем и адом, поле битвы между инь и янь. Усекаешь? Надо разнообразно радоваться жизни, как утверждал великий Фрейд. А он круче Маркса будет. А то твой тестостерон последние мозги тебе выест. Точно говорю, Светочка будет розовым бутончиком в твоей никчемной жизни, не всегда же тебе спать с плюшевой обезьянкой Чичи.

Рудик видел, что Паша сидит и что-то подсчитывает в уме. Наверное, соображает, как ему повезёт со Светочкой. Но Павлик вдруг выдал, что на Светочку семи миллионов будет мало, а значит, надо непременно разграбить второй клад.

Рудик, почесав пятернёй свои лохмы, согласился, что маловато будет, поэтому на завтра у них опять поход за сокровищами. Друзья уже забыли, что ещё совсем недавно им даже сто тысяч казались огромными деньгами, а теперь уже и миллионы это так, мелочь. Что ж, это вполне логично. Может быть из-за того, что друзья пребывали в эйфории, или от выпитого вина, но Рудика вдруг осенило, что надо спросить у потусторонних сущностей, что они имели ввиду, когда сообщали, что на Апшеронском полигоне проводят испытания источников энергии большой мощности. Эта тема его заинтересовала по причине того, что и ему такое устройство в хозяйстве крайне необходимо: ведь тогда он будет платить меньше за электроэнергию. Пьяненький Паша поддержал идею:

— Непременно надо спросить, — ударил кулаком по столу Паша. — Пусть ответят в натуре. Наливай ещё по одной.

Вскоре аппарат был подключён к сети и начал издавать привычные слуху друзей вопли. Немного заплетающимся языком Рудик кое-как объяснил представителям иных реальностей, что он желает мощный источник электроэнергии. А то, понимаешь, большие тарифы на электричество скоро его миллионера разорят: будет без штанов ходить и с помоек питаться.

— Меня помойками не запугаешь, я там вырос, — внезапно влез с пьяными разъяснениями Паша. — Я тоже хочу эту вашу….чтоб за свет не платить.

Офигевшие от таких заявок потусторонние сущности были совершенно не в восторге от того, что новоиспечённые миллионеры будут без штанов питаться с сакральных помоек, поэтому голос с иных слоёв реальности пообещал их просьбу удовлетворить. Как всегда, заработал не подключённый к сети принтер и выдал друзьям с десяток листов бумаги формата А4. Рудик уже не удивлялся такому поведению своей аппаратуры: оказывается, она может работать и без электроэнергии. Кто бы мог подумать. Последние события приучили его, что правда похлеще выдумки.

Вышедшие из принтера листы изучал только Рудик. Пашу чтение описания технологического процесса совершенно не вдохновляло. Если бы там писалось о каких-либо магических заклинаниях, тогда да, тогда он бы возбудился. А всякая физия и химика его ни разу не вдохновляла, впрочем, как и всякая алгебра с геометрией. В этом вопросе пусть умник Рудик берёт в руки флаг и впереди колонны нах. Плохо только, что друг совершенно ушёл с головой в эти листки и не слушает Пашины умные сентенции. Пойду тогда из этого дома, где меня сегодня не слушают. Пойду воспитывать котов. Да и вино уже всё выпито. Чего тогда здесь сидеть и слушать всякую лабуду про электромагнитные поля. Это Рудик знает электромагнитные поля, как свои пять пальцев. Это для Рудика электромагнитное поле, как родное, а для Паши оно китайская грамота. Он всегда чувствовал отвращение каждый раз, при упоминании о гравитационных пертурбациях, проделок тёмной материи, потенциальных полях и смысле существования Вселенной. Какой такой у неё смысл? Она обретает смысл лишь в том случае, если есть с кем поделиться своими мыслями и эмоциями.

Прихватив свой рюкзачок и семью миллионами денег, Паша поехал домой воспитывать своих котов, которые совсем обнаглели до безобразия. Блохастики опрометчиво думали, что это они самые буйные в психушке, пока не нарвались. Если раньше они всячески чморили хозяина, то сейчас от них было совершенно не отделаться: настырно лезли к нему, как зрители в театральный буфет. Коты требовали хоть какого-то внимания со стороны хозяина, хоть капельку внимания, хоть взгляда. Они преданно заглядывали в глаза, тёрлись об ноги и даже, прости Господи, огромный Убийца Грёз попросился на колени. Угнездившись на коленях у Паши, кот громко урчал и ревностно поглядывал на своих коллег по банде, чтобы те не лезли со своими грязными лапами к хозяину. Нет к ХОЗЯИНУ. Теперь этот двуногий стал для них не просто авторитетом, а божеством, с рук которого взять даже корочку хлеба это огромное счастье. От Его взгляда сердце дрожит, как работающий холодильник. А волнующий запах, издаваемый божеством? Особенно запах от носков Великого.

Вчера Паша даже выгнал котов со своей комнаты во двор, так как коты вознамерились спать вместе со своим божеством. Паша даже замахнулся носком на Сокрушителя, который от его замаха поджал уши, а не кинулся в драку. Всю ночь коты просидели под дверью своего Великого властелина, оберегая его сон, а утром встретили Пашу весёлым помахиванием хвостов. У этих животных явно что-то в голове перемкнуло. Но хозяин был не склонен к сантиментам, ведь сантименты, это, как считал Паша, химический дефект сознания, ведущий не туда, куда надо. Увы, но мы всего лишь химия.

— Балую я вас блохастики, как панду в зоопарке, — наставительно сказал Паша котам, внимающим каждому Его слову. Он не ошибается. А кто такая панда? Да мы лучше всякой панды. Хочешь, хозяин, мы за тебя всех соседских собачонок порвём вместе с их хозяйками?

Рудик особо не заметил, что его друг уже слинял, а он остался один в своей лаборатории. Парень весь погрузился в поэзию научных изысканий, описанных в пачке листов. Как всё подробно и внятно описывается. Это же феноменально. Странно, как до такого ещё никто не додумался. Ведь это очевидно. Это же гениально, как неведомый разработчик применил для изготовления фотоэлементов плёночную технологию. Теперь фотоэлемент состоял не из одного слоя, а из тысяч слоёв. Соответственно, и тока такое устройство давало в тысячу раз больше. Есть, конечно, тонкости в технологии, но как они оригинально решаются. Технология довольно сложна, но она как классическая симфония — величественна и эротична.

Будучи под градусом и пребывая в эйфории от полученной технологии, Рудика осенило, что надо бы с кем-то поделиться радостью. Зачем одному радоваться? А с кем поделиться? В этом вопросе он проблемы не видел. Надо срочно обрадовать своего научного руководителя доцента Сорокина Захара Елизаровича. Елизарыч хоть несколько и старше, но такой же задрот от науки: сам увлекающийся, и студентов увлекает заниматься наукой. Поэтому решено: сканируем эти листочки, подаренные неведомой силой, и посылаем по электронной почте Елизарычу. Пусть мужик радуется.

Быстро отсканировав документы, Рудик отправил файл по электронной почте на адрес Сорокина. Скажу, что это меня самого осенило. Как Менделева во сне или Ньютона, которому на башку сверзилось яблоко, и он, вместо вопля «Твою мать» сформулировал закон всемирного тяготения. А я чем хуже? Главное в физике, это любознательность и идеи. Вот я и выдвинул идею. Теперь пусть Елизарыч думает, как эту хню доказывать научному обществу. Пусть теперь умные мужики, доценты с профессорами думают.

Управившись с отправкой послания своему научному руководителю, Рудик решил, что надо на практике заняться изготовлением такого мощного источника энергии: сделать маленькое устройство, типа модель небольшую. Молодого физика распирало любопытство, которое вроде бы не считают пороком. Вообще-то любопытство, это страшная вещь. Когда эта вещь начинает просыпаться, тогда ещё можно успеть любопытство как-то приструнить. Если же этого не сделать сразу, придется идти у него на поводу и терпеть его произвол.

Для изготовления рабочей модели Рудику не хватало нескольких химических веществ, добычей которых он и озаботился, вспомнив, где их можно добыть в городе. Впереди его ждала работа по претворению в жизнь потусторонней технологии. Вот в эту работу Рудик и окунулся с головой. Он хотел успеть до начала занятий в универе сделать рабочую модель.

Таким образом, все были при деле и все довольны жизнью. Относительно, конечно, довольны, ибо нет полностью довольных своей судьбой существ. Рудик был при своём любимом деле и что-то постоянно паял; следователь прокуратуры Надеждин перебирал гору бумажек и был доволен этой горой: ведь это же хорошо когда имеешь компромат на всех людей; бывший бомж Тройник считал себя агентом круче Бонда; Светочка разрывалась между работой в магазине и попытками воспитать Семёна в духе преданности к её персоне и к её прелестям; Павел Ковальский был поглощён теориями заговоров, своими котами и работой в домашней винокурне. Вот только ИИ резидента мог считать себя несколько неудовлетворённым. Это если бы у него был хорошо развит контур эмоций. Но эмоциональную сферу ему разработчики искусственно понизили до минимума. С одной стороны он считал, что события находятся под контролем, но с другой стороны пока основная задача, поставленная командованием, решена не была. Ну, не хотели высшие цивилизации клевать на провокации: Высших не заинтересовало, что кто-то поставил местное информационное поле под свой контроль; они проглотили даже вмешательство во внутреннюю жизнь местного социума. Вывод: надо отчебучить огромную провокацию, чтобы Высшие, наконец, зашевелились. Вот только провокация должна быть весьма тонкой, чтобы следы не вели к резиденту. Вот над этой проблемой ИИ и думал. Кое- что у него уже намечалось провернуть с помощью двух местных олухов Рудика и Павлика. Эти два недоделанных организма должны послужить катализаторами огромных изменений, но так, чтобы Высшие на них не вышли, а соответственно на нас. Как только Рудик и Павлик свою миссию выполнят их можно легко зачистить и, как тут говорят, концы в воду вместе с рыльцем в пушку. Здесь вообще очень образно говорят. Вот и мы должны всё сделать шито-крыто, без шума и пыли, а потом конкретно замести следы, смотав удочки. Пусть тогда кто хочет тот и ищет ветер в поле и подтачивает комару нос. Чтобы как можно больше затруднить будущее расследование Высших о возможном негативном влиянии цивилизации седьмого уровня на местную цивилизацию, ИИ разработал длинную цепочку такого воздействия, действуя по принципу «Моя хата с краю, ничего не знаю». Резидент в целом одобрительно относился к изыскам своего ИИ, но всё чаще выражал порицание его увлекающейся натуре. Семёну не нравилось увлечение ИИ некоторыми аспектами местной культуры: одно дело спокойно эти аспекты изучать, составлять классификацию, но другое дело увлечённо зацикливаться на некоторых вопросах. Например, ИИ опять увлёкся, теперь уже местной наукой. Какая тут в бездну наука, сокрушался Семён по поводу очередного увлечения ИИ. Это не наука, это младшая группа детского сада «Ромашка». Но ИИ не очень слушал своего резидента в этом вопросе, за что и поплатился. Впрочем, это должно было произойти обязательно. Естественно и произошло, когда ИИ вознамерился произвести анализ научных текстов по случайной выборке от древних времён до наших дней. Ага, мудрости хотел набраться. Ну, и набрался. Может выборка была неудачная, но ИИ стал зависать. Особенно долго он пребывал в оцепенении после прочтения и анализа древних текстов и передовой современной мысли. Обычно на анализ текста ИИ требовались доли секунды, но тут он завис на целых тридцать минут. Когда ИИ чего-то не понимал и заходил в тупик — в нём просыпался безжалостный монстр. Это произошло, когда он пытался понять научные изыскания одного из умнейших людей современности, некого Кристофера Лангана, у которого индекс интеллекта равнялся 210 баллам. ИИ начал анализировать несколько отрывков из его произведений и вдруг понял, что смысла он не улавливает: «Целенаправленная рекурсия есть фундаментальный процесс, который стремится максимизировать космический параметр самовыбора, обобщенную полезность по набору возможных отношений синтаксиса и состояния в свете самоконфигурационной свободы Вселенной. Бытие — это соотношение, а каждое соотношение синдиффеонно, то есть проявляет синдиффеонизацию, или «различие в тождественности». Следовательно, бытие — это синдиффеонное соотношение. Синдиффеонезис подразумевает, что любое утверждение о различиях двух вещей подразумевает, что редуктивно они суть одно и то же. Если же их различие реально, то они оба сводятся к общему бытию и в этом отношении схожи. Синдиффеонезис, наиболее общий из всех редуктивных принципов, формирует основу нового взгляда на реляционную структуру бытия».

— Как-то это не по-пацански на такое залипать, — объявил Семён своему обескураженному ИИ. — Произведения в таком заумном виде здесь просто называют порнографией, точно тебе говорю. Потому что идеи местных умников не имеют никакого отношения ни к их бытию, ни к их Вселенной. Сплошная псевдонаучная профанация. Общаясь с умниками ещё в нашей Вселенной, я понял одну вещь: ни хрена эти умники не рубят, простите за мой турецкий. Лучше растрачивай свои ресурсы на числа и графики. От чисел и графиков мне становится спокойней. Они надёжные.

Обескураженный ИИ понуро молчал: он ждал конкретных директив. И они последовали.

— Слушай наш план. Будем искать, и брать на заметку людей любопытных, мышление которых способно к полёту мысли, а не к софистике. Нам нужны новые прогрессивные идеи, а не старые мысли.

— Это как? — уточнил ИИ.

— Как говорил Ленин, нет пользы в рыбе, оставшейся с прошлой недели, вот как. Теперь понятно?

— Про рыбу понятно, — заверил ИИ. Вот только выходило, что у резидента несколько поменялись вкусы: до сих пор он очень был увлечён местным мороженным, а тут заговорил о рыбе. Хотя это понятно. Резидент любит воду. Рыба водится в воде. Ещё в воде есть и другие существа. Следуя такой логической цепочке надо всё разузнать о морской флоре и фауне.

ИИ уже увлечённо выделял ресурсы на новую задачу о морских обитателях, но самостоятельно решил расширить границы поиска. Зачем останавливаться на морских, ведь существуют и земные. ИИ опять понесло в сторону с космической скоростью.

Научный руководитель Рудика доцент Сорокин Захар Елизарович всё-таки удосужился проверить свою электронную почту. В это время он находился в изнывающем от летнего зноя Краснодаре и подумывал рвануть на черноморское побережье, поближе к морской прохладе, вкусным и полезным чебуреками и пиву, ибо «Жизнь мы краткую живем, призрачны границы…» Я заслуживаю ласковых волн, горячего песочка между пёрышек и вкусных чебуреков. А тут, на тебе, послание от студента. Правда, неплохого студента, не проблемного, как большинство молодых людей. Но всё равно, как-то некузяво отвлекать учёного мужа своими дурацкими изысканиями, когда жара и зной, а хочется пива с чебуреками и компании из пары молодых и весёлых студенток. Можно и одну, но с пониманием к некоторым потребностям учёного мужа. Захар Елизарович обожал хорошо и обильно покушать, особенно в весёлой компании. Несмотря на то, что жизнь заставляла доцента выслушивать бредятину студентов, от которой терялся даже аппетит, она остаётся единственным местом, где можно нормально поесть и попить. Вздохнув, Сорокин взялся-таки максимально бегло просмотреть послание студента, чем приговорил себя к тяжкому труду очистки зёрен истины от плевел студенческого горячечного бреда:

— Нутес, нутес. На что вы, батенька, потратите моё драгоценное время сегодня, чем удивите? — поправив очки и почесав переносицу, промолвил уважаемый доцент себе под нос. — Чего это там эпохального сочинила прогрессивная форма существования белковых тел, сформировавшаяся в виде Рудика Широкова? Ну, что ж, поржём с него. Смех вещь полезная, знаете ли: минута смеха заменяет стакан сметаны или ведро помоев.

Захар Елизарович был опытный педагог: он легко отличал идеи студентов, с дуру пришедшие в их светлые головы после пива, от идей, когда они обкурятся. В смысле студенты обкурятся, а не идеи. Студенты — они бывают разных видов, подвидов и типов. Одни, прочитав «Войну и мир» графа Толстого, делают вывод, что это приключенческий роман, а другие, читая инструкцию к смартфону, постигают тайны Вселенной.

Захар Елизарович нехотя углубился в текст. Бред сивой кобылы, конечно, прислал этот Широков, но, гад, убедительно пишет. Всё-то у него складно получается. Глупость страшная, как повестка из военкомата. Ишь ты, как здорово завернул! С помощью плёночной технологии делать солнечные панели мощностью в тысячу раз больше, чем существующие сейчас. Вот только с физической точки зрения вроде хорошо получается.

Сорокин, чем больше читал научный труд Широкова, тем больше погружался в тупик: он никак не мог понять, где здесь подвох. Как-то складно у него всё выходит. Ну, ведь бред голимый. Полнейшая утопия. Может в химии подвох. Но, что-то говорило Сорокину, что и с химией в этом случае порядок. Так, где же ошибки и противоречия? Захар Елизарович не заметил, как уже битый час пытался найти противоречия и ошибки в расчётах.

— Вот же сволочь какая, этот Широков-Глубоков, — бурчал Сорокин. И вдруг учёного осенило. — Может засранец просто издевается: скачал с интернета чьи-то исследования и послал мне, выдав за свои.

Зайдя в интернет, Сорокин долго искал какие-нибудь материалы по теме, но так ничего толкового и не нашёл. Вернее, он нашёл, но статьи с описанием изделий с довольно низким КПД, не выше двадцати процентов. Нигде не было ничего подобного прорывной технологии, предложенной Широковым. А по Широковской технологии выходило, что КПД у его изделия будет чуть ли не сто процентов при огромной мощности. Это же переворот в энергетике, что само по себе бред.

Чем больше Захар Елизарович вчитывался по десятому разу в документ, тем больше раздражался, хотя он всегда старался принимать решения, абстрагировавшись от своих эмоций, искал себе поддержку в аргументах, а не в чувствах.

Он всегда просчитывал, какую реакцию вызовет у окружающих его поведение и суждения, старался заботиться о чувствах других, реагируя не так, как будет проще или как ждут окружающие, а так, как ему казалось наиболее разумным и осмысленным. Сейчас же он напряг все извилины своего мозга, чтобы найти подвох, но не находил, поэтому почти был готов смириться с неизбежным, то есть признать своё интеллектуальное поражение. Всё происходило строго, как в классической схеме, а именно, пять стадий принятия неизбежного: отрицание, гнев, торг, депрессия и, наконец, смирение с неизбежным. Возможно, Широковский бред — совсем и не бред. Конечно, бред, но, предположим……

Выбрать путь наименьшего сопротивления — это не значит прогадать. Высказав эту мысль и произнеся по поводу гада Широкова ряд нехороших слов, Сорокин решил передохнуть от анализа документа и принял решение. Нет, он всё-таки не стал делать скоропалительный вывод о научных достижениях Широкова и о достоинствах проделанной работы. Он поступил проще: отправил файл своему родному дяде по материнской линии. Дядя слыл чрезвычайно умным мужиком. Он в настоящее время был целым членом-корреспондентом Академии наук России и трудился в Новосибирском отделении Академии наук. Большая величина и светило в физике. Вот пусть этот член и посмотрит на потуги Широкова в науке. Представлю дяде Широковскую писанину, как курьёз, пусть старый немного попотеет, выискивая блох противоречий. Как говорил Ленин: «Ну, ведь хуже то не будет!». Так что, если загнали в угол, надо из него выбираться достойно. А если Широков-Глубоков прав? От этой мысли Сорокин даже смутился. Да, нет. Такого не может быть: чтобы обычный студентишко придумал такую вещь. Так что, пусть дядя Давид Исаевич голову поломает.

Дядю Сорокина звали Давид Исаевич Кушнарёв. Давидом его назвали, по версии его родителей, в честь знаменитого математика Давида Гильберта. Может и не в честь Гильберта, а в честь царя Давида. Кто знает этих выходцев из семитских племён? Особых признаков семитских корней у дяди Давида внешне не наблюдалось, за исключением внушительного носа, который он отлично держал по ветру, дующему в современной науке, но который норовил влезть в различные истории. У некоторых людей пятая точка норовит найти приключения, а у дяди Давида за приключения отвечал нос. Зная дядину натуру, Сорокин наверняка был уверен, что тот залезет своим носом в подкинутую ему проблему, и вскоре оказался прав: дядя таки обнаружил послание и его внушительный нос почуял жареное.

Больше всех в этой истории радовался ИИ резидента, если он мог радоваться. Радость он выражал тем, что отмечал в своих протоколах событие, как выполненное на сто процентов. Так что хидромудрый ИИ продолжал плести свои хитрые схемы.

Будучи уже на берегу Чёрного моря, где Сорокин предался пороку поедания чебуреков и злоупотреблением пива, его настиг звонок из Новосибирска. Телефон показывал, что беспокоит любимый дядюшка, а раз так, то можно и отложить немного в сторону недоеденный жирный чебурек, вытереть руку салфеткой и поднести телефон к уху. Дядя — это святое, дядя в чём-то даже лучше чебурека, который, без сомнения, друг человека. Глядя на недоеденный чебурек, истекающий жиром, и распространяющий одуряющий аромат свежей выпечки, Сорокин стал беседовать с Новосибирским дядюшкой. Этот волнующий аромат надкусанного чебурека пробуждал ярчайшую гамму чувств, заставляющих сердце трепетать в предчувствии романтических отношений, сопровождаемых бурей необузданных страстей. Несмотря на эти запахи, Сорокин всё-таки нажал кнопку соединения. Он считал, что будет общаться с дядей, но, на самом деле, с ним разговаривал ИИ характерным голосом Давида Исаевича.

— Добрый день Захар. Что делаешь? — раздалось из трубки.

— Чебуреком балуюсь, — признался Захар Елизарович. — К планетам далёким устремлён человек, но помнит, как вкусен земной чебурек!

— Внемли племянник народную мудрость: если чебурек воет на Луну, значит, он еще свежий.

Перекинувшись между собой парой шуток, Новосибирский житель перешёл к сути звонка племяннику. А суть заключалась в научном анализе, присланного в Новосибирск документа, касающегося плёночных технологий.

— Доложу тебе, что эта идея уже не нова. Конечно, парочка положений отличается новизной, но в целом, предложение тупиковое. Слишком много потребуется для изготовления модели редкоземельных металлов. Как говорится: овчинка не стоит выделки. Но исследование, выполненное в учебных целях, замечательное.

Через пару минут дядя и племянник завершили разговор к общему удовлетворению. Отправив телефон в карман своих спортивных штанов, Захар Елизарович продолжил процесс поедания недоеденного чебурека. Этот процесс сбил его с внезапно прилетевшей мысли. Позвольте, о каких редкоземельных металлах дядя вёл речь, ведь в работе Широкова были предложены довольно простые и дешёвые соединения? Но чебурек своё дело знал. Он мог запинать и другие здравые мысли, чтобы направить мышление человека в правильное русло, а именно, на поедание новых вкусных чебуреков и запивание этого процесса пивом. Вот пиво можно выбрать на своё усмотрение. Это уже кто, как хочет, как желает его душа. Кто желает тёмное пиво, кто светлое, кто крепкое, кто слабоалкогольное. И не думай человек о своих делах, думай только о пиве и закуске. Можно ещё думать о девушках. Смотри, какие здесь попадаются экземплярчики среди аборигенок и приезжих. Не отвлекайся человек от поэзии повседневной жизни. Тебе, человек, насыщающийся жирными чебуреками, совсем не надо знать, что те файлы, что ты посылал своему дяди, ИИ немного откорректировал. И совсем не надо знать Захару Елизаровичу, что в его компьютере уже нет файлов, присланных ему студентом Широковым: они почему-то не сохранились в памяти компьютера. Да и что на это электронно-механическое устройство пенять: оно в этом мире ещё несовершенно, данные теряются и искажаются только так.

Давай человек, доходи до кондиции, а ещё лучше залейся пивом в хлам, чтобы отвлечься от забот этого мира, от призрачного мира математических моделей и физических парадоксов. Забудь о многоступенчатых преобразований сущности, таких бесконечно абстрактных, как само время, которое никому не служит и ни перед кем не отчитывается, а течёт себе потихоньку, изредка прорывая ткань воображаемой реальности.

Даже если бы хотел Захар Елизарович докопаться до истины, у него бы ничего не получилось: ИИ умел запутывать следы и загонять любопытствующих в логические тупики, или доводить ситуацию до абсурда.

Сейчас ИИ сделал так, что часть информации благополучно просочилась туда, куда ему было надо, чтобы она просочилась, а именно, чтобы горячая информация попала в руки лихих, но недалёких людей. ИИ преследовал только одну цель — чтобы началась движуха, на которую обратят внимание представители Высших цивилизаций, тем самым обнаружив себя. Причём надо было дело организовать таким образом, чтобы эти Высшие не подумали на резидента Империи. Резидент должен быть чист, как алмаз и не запятнать себя деструктивным прогрессорством. Резидент должен быть вне подозрений: если что, то вина ложится на ИИ, а что взять с сумасшедшего, криво установленного ИИ?

Сегодня ИИ мог гордиться тем, что движуха началась, и началась она на другом конце Земли, на огромном расстоянии от Краснодара — в городе Сантьяго, что является столицей гордой республики Чили.

Сегодня, ясным зимним, в южном полушарии, утром, семидесятилетний сеньор Хосе Сабатини внезапно пришёл к крамольной мысли, что несколько переоценил свою значимость в глазах местного чилийского социума. Эта мысль ввергла уважаемого сеньора в грех уныния, что даже на минуту отразилось на его лице. Хорошо, что никого при этом рядом с сеньором не оказалось. Поэтому никто из подчинённых не мог сказать, что босс впал в уныние, от которого только один шаг к следующему греху — отчаянию. Подчинённые привыкли видеть своего босса всегда уверенным в себе, жестоким, но справедливым, всезнающим и чуть ли не всемогущим. Ибо сеньор Сабатини был влиятельным бизнесменом. Так думали многие люди. Однако, находились злые языки, которые утверждали, что этот сеньор никакой не почтенный сеньор и бизнесмен, а самый, что ни на есть, папа одной из мафиозных семей, что паразитирует на славной земле республики Чили. Типа, что он обыкновенный мафиозный дон и наркос (narcotroficante). Такие опрометчивые заявления длинных языков сильно обижали сеньора Сабатини. Какой же он обычный наркос? Совсем не обычный, а даже совсем наоборот. Очень даже не обычный: ведь 40 % всего оборота великолепного колумбийского кокаина в Чили контролирует его семья. Причём, заметьте, его семья принципиально не занимается обычными бандитскими делами, такими как богомерзкая проституция, лихим разбоем на большой дороге или торговлей всякими психоделическими синтетическими веществами, даже себе в убыток. У нас самый лучший кокаин. Ручная сборка листочков коки. Сделан с душою. Экологически чистый продукт. Совершенно не разбодяженный крахмалом. У кого хотите, спросите, и он ответит. А с длинными языками, порочащими его холдинг, можно сказать семейное предприятие, Сабатини боролся как того требовали понятия чести. То есть его люди, технично принимали в свои объятья то тело, которое имело несуразно длинный язык. Это тело отвозилось в порт и грузилось на одно из судов принадлежащих холдингу. Судно отплывало миль на двадцать в океан и отправляло поздно раскаявшееся болтливое тело на абиссаль, предварительно прицепив к нему тяжёлую железяку. И все были довольны, в том числе и морские рыбы. Мнением же болтливого организма никто не интересовался. А ты не предавай честь своей семьи и не болтай лишнего, тогда не будешь радовать обитателей морского дна. Море хорошо хранит свои тайны.

Такие воспоминания чуть улучшили настроение дона Хосе. Но реальность брала своё. Дон Хосе чувствовал, что вокруг него витает какая-то неопределённость. Машет, можно сказать, своими мерзкими крылышками: бяк-бяк-бяк… А такую птичку он не жаловал. Эта птичка совершенно не несла счастье и достаток в семью, а несла убытки и уныние. А уныние — это грех.

Глубоко вздохнув и досчитав до десяти, сеньор Хосе направился по коридорам в специальную совещательную комнату, находящуюся на третьем этаже семейного дома. Первый закон бизнеса: никогда не проявляй эмоций.

Дом был весьма вместителен и помпезен, и находился он в престижном районе Лас Кондеса столицы Чили. Сабатини мог, конечно, построить или купить дом хоть на холме Ло Курро, средств хватило бы, но его консильери, и по совместительству лучший и единственный друг Игнасио Фонт настоял на более скромном варианте главной семейной ставки. А с Игнасио дон считался, тот плохого не насоветует.

Игнасио как раз был в совещательной комнате и дожидался своего босса в компании со стаканом моте кон уэсийо. Пользуясь особым к себе расположением босса, Игнасио мог бы позволить себе и боле крепкий напиток, но он предпочитал иметь трезвый ум на работе. С консильери дону Сабатини повезло. Хосе и Игнасио были друзьями с самого раннего детства: буквально сидели на одном горшке. Шальные школьные годы и бурная молодость только укрепили их дружбу. Единственно кому полностью доверял дон Сабатини, так только Игнасио, который хоть и был гораздо умнее самого Сабатини, потому что умудрился получить диплом о высшем образовании, но ещё он два раза спасал жизнь своему другу в различных переделках, приключавшихся от их образа жизни, далеко не всегда праведного. Сабатини всегда помнил об этом. И сейчас он левой рукой потрогал жуткий шрам на шее, оставшийся от ножа обкурившегося гопника (flaite) в одном из мрачных переулков Ла-Пинтана. Там бы и лёг Сабатини на заплёванную и загаженную мостовую, но Игнасио успел пристрелить гопника. Другой раз Игнасио пришлось закрыть своим телом тушку Сабатини от потока пуль направленных рукой обиженных на их банду потомков немцев-колонистов. Эти внуки скрывавшихся от правосудия немецких фашистов возомнили, что уже могут поднимать голову и задирать хвост на уважаемых чилийских бизнесменов. Тогда Сабатини отделался испугом, а Игнасио словил три пули и чудом выжил. Целый год Игнасио провёл по госпиталям и санаториям, а когда здоровье пошло на поправку дон Сабатини уговорил своего друга стать его правой рукой в бизнесе, то есть официально стать консильери. Игнасио дал себя уговорить, но при одном условии, а именно, что дон не будет вмешиваться в дела своего консильери. С тех пор Игнасио в мафиозной семье руководил всей разведкой и контрразведкой. Сабатини только знал, что на них, оказывается, работает человек двести невидимок, которые были раскиданы по территории Чили, в соседних странах и даже на других континентах. Затраты на эту кучу секретных агентов были колоссальные, но дело того стоило. Очень уж эффективно построил свою работу этот умник Игнасио.

Сейчас консильери сидел в мягком кресле и перебирал какие-то бумажки. Точно, что-то коварное замышлял. Был он, как всегда сухощав и подтянут, что было странно для среднестатистического чилийца, который любит плотно поесть и наплевательски относится к своей талии. Одет Игнасио был в строгий дорогой костюм с тщательно подобранным галстуком. Франт прямо. Обут он был в дорогие туфли, а на лице носил стильные очки в тонкой стальной оправе.

В этой совещательной комнате не было ни одного электронного прибора, даже электричества не было. Из неё нельзя было выносить бумаги: рабочие заметки уничтожались сразу же по окончании совещания. Игнасио устроил параноидальную секретность. Впрочем, Сабатини это дело поддерживал. Если бы стены этой комнаты могли говорить, какие кровавые истории они бы рассказали!

Ого, — подумал Игнасио, когда шеф открыл тумбочку и набулькал себе полстакана Pesco Reservado. Сорок три градуса, однако. В воздухе запахло спиртом и нехорошими предчувствиями. За одно мгновение Игнасио понял, что шеф находится совсем не в лирическом настроении. Однако, друзья понимали друг друга с полуслова и полувзгляда, и прекрасно чувствовали настроение друг друга. Сейчас от Хосе последует какая-нибудь сентенция, и чем дальше она будет от их рода деятельности, тем, значит, серьёзнее обстоит дело.

— Вот такие дела, Игнасио, — глубокомысленно произнёс босс мафии. — Представляешь, я всегда считал, что птичка, размахивая своими крыльями, делает это молча. Ан, нет, они издают, понимаешь, звуки, вот же сволочи. Я думал, что это типа бяк-бяк-бяк, но, оказывается, всё сложнее. Вот я и интересуюсь у тебя, как самого умного в Чили человека, какие ещё звуки издают птички своими крыльями?

Игнасио невозмутимо поправил свои очки на переносице. Вступление босса не внушало оптимизма. Понятно, что раз шеф внезапно почувствовал себя орнитологом, то, наверняка, он влез в какую-нибудь очередную авантюру чреватую потрясениями.

— Очень тонкое наблюдение над южноамериканской природой, — произнёс Игнасио. — А ещё птички в полёте издают звуки ву-ву-ву, ага. Бывает что тэ-ка, тэ-ка….или….прь-прь. А боливийский манакин, вот же мелкая бестия, своими крылышками издаёт звук похожий на играющую скрипку. Я так понимаю, Хосе, что у нас намечается очередное изменение планов?

— Правильно понимаешь, — ворчливо произнёс Сабатини. — Все предыдущие планы засунь себе в…..архив.

— И против кого мы теперь дружим? — осведомился верный консильери. — Кто это такой бессмертный, что дерзает нам дрогу переходить?

— Это мы перешли кое-кому дорогу, — скривившись, признался Сабатини.

— Я чего-то не знаю, — насторожился Игнасио.

— Это всё произошло очень быстро, по-дурацки, буквально вчера. Сам в шоке. Теперь мы числимся во врагах, ты загибай пальчики, загибай….во-первых, у русской мафии, во-вторых, у американской разведки, в-третьих, у нас грядут непонятки с нашими индейцами мапуче.

Честно говоря, такое сообщение ошеломило Игнасио. Ему уже доложили, что ночью была сильная активность русских мафиози. Они буквально озверели. Зачем-то носились по всему городу, что-то искали, выглядели очень сердитыми. Кто попал им под горячую руку, теперь были совсем не рады. А, оказывается, русская мафия возбудилась из-за нашей организации. А причём здесь американская разведка и индейцы мапуче?

— Как же это получилось? — стараясь не показаться растерянным, спросил Игнасио. Он даже поправил галстук от того, что ему внезапно стало душно. — И каким боком здесь наши индейцы и американцы?

— Знаешь такого Пепе Куаблиери, который у нас значится в солдатах? — осведомился босс.

— Пепе? Знаю. Отморозок и полный дебил, — кивнул головой консильери.

— Не. Пепе не дебил, — махнул рукой босс. — Он дебил в кубе. По научному — имбецил. Но кулаки у него чугунные. Так вот. Этот Пепе, имбецил который, и ещё трое таких же, как и он организмов, сидели в ресторанчике и накачивались фанчопом и эскудо. Где-то в полночь в ресторанчик заскочили русские «bratki». Их было трое. Ребята никого не трогали, хотели просто поесть. Но у Пепе вдруг разыгрался патриотизм, и он стал их цеплять, перейдя грань, отделяющую относительно трезвый рассудок от пьяного удальства. Дебил, что с него взять. Слово за слово, членом по столу. Завязалась драка. Наших было четверо, но один Пепе стоит троих, поэтому русских вскоре нокаутировали. Нет бы, после этого смыться. Так нет. Пепе в качестве трофея забрал барсетку одного из «братков». Потом эти наши организмы ещё несколько часов куролесили по Сантьяго, пока не встретили случайно Камило Риверо, который пригласил всю эту гоп-компанию к себе на свежую кукурузную чичу. Предложил, так сказать, продолжить культурную вечеринку и позвал кентов отвиснуть у него на хате. Знаешь такого организма, как Риверо?

— Камило я знаю. Перспективный молодой человек. И умный, по сравнению с Пепе, но такой же оболтус, как и Пепе. Он у нас специализируется на несложных ликвидациях, где не надо особо напрягать извилины.

— Да, — скривился Сабатини. — Этот оказался умный, даже слишком. И любопытный. Он засунул свой нос в трофей Пепе, в барсетку, которую Пепе увёл у русских. В барсетке была флэшка, которую Камило не побоялся вставить в свой ноутбук. Подумаешь вирус можно поймать! На флэшке был запароленный файл, но в барсетке была бумажка с паролем. Наверно, «братки» были такого же интеллектуального уровня, как и наш Пепе.

Хосе порылся в кармане и достал флэшку и клочок бумажки, на которой было коряво написано «saryin_na_kichku», что должно было означать пароль. Эти предметы он положил перед носом Игнасио.

— Вот эту самую флэшку Камило и вставил в ноутбук. Файл открылся. Текст был на русском языке.

— И как же они его читали? — поинтересовался Игнасио.

— Да очень просто, — воскликнул Сабатини. — Оказывается, у Камило мать была русская, и он прилично знает этот язык.

— Точно, — спохватился Игнасио. — В досье этого Риверо такой факт был отмечен. Странно как-то всё складывается, ты не находишь, Хосе? Как-то всё больно гладко выходит.

— Да в этой истории всё странно, — невесело сказал Сабатини. — Придётся тебе поставить эту задачу в приоритет. Не спрашиваешь, как ко мне попала эта флэшка?

— Скорее всего, тебе её передал умник Риверо?

— Точно! — кивнул Сабатини. — Как только он прочитал, что там было написано, то понял, что вляпался в дерьмо от которого не отмоешься. Поэтому решил этим дерьмом щедро поделиться с боссом. Он позвонил мне по красной линии, хватило ума. А в шесть утра вся эта гоп-компания уже была у нас в резиденции. Сидят теперь все пятеро в комнате на втором этаже в правом крыле, в себя приходят после загула.

— И что на флэшке? — с любопытством поинтересовался Игнасио. — Надеюсь не рецепт рождественского пирога, или что-то про инопланетян.

— Лучше там было бы про зелёных человечков или про твой пирог, — ворчливо произнёс босс. — Всё гораздо хуже и непонятней. Даже хуже, чем рецепт изготовления атомной бомбы. Впрочем, теперь это и твоя головная боль. Так вот, слушай, что уже рассказал мне Риверо. На флэшке была техническая документация с технологией и переписка каких-то русских учёных со своими властями. «Братки» спёрли эту документацию в какой-то секретной лаборатории, находящейся в дебрях русской Сибири, это какой-то городишко, Краснодар называется. Это где бегает много-много диких медведей, если ты не знаешь. Вот там, среди медведей, какие-то странные русские учёные с перепоя самогонкой придумали, как увеличить мощность фотоэлементов в десять тысяч раз. Это их изобретение не нашло понимания в местном руководстве, ибо это крах всей местной нефтегазовой экономики и кровавый передел собственности. А кому это надо? Злосчастное изобретение засекретили, но тут подсуетились «братки», которые клали с прибором на секретность. Кого-то из «братков» осенило, что на этом можно погреть руки, но не в России, а где подальше. Выбрали Чили, куда уже дальше. Дальше только Антарктида. Даже уже нашли какую-то занюханную фабрику, которую контролируют наши индейцы мапуче, ага, те ещё бизнесмены, под стать русским. После реконструкции, естественно, за счёт русских, эта фабрика начнёт клепать солнечные батареи огромной мощности. А это уже грандиозная перестройка всей мировой экономики. Думаю, поэтому в эту тему вписались и американцы. Этим гринго до всего есть дело. Ну, а мы, такие красивые, оказались в центре движухи, за информацию, о которой и не таким как мы головы отрывали. Поэтому я уже распорядился поднять всех наших солдат, даже снял их с других тем. Двадцать солдат я распорядился направить к нам из филиала в Вальпарасио. Теперь твой черёд ломать голову. Озадачивай всех своих суперагентов, но узнай истину: что, собственно, происходит?

На этой тревожной ноте и закончилось совещание высших чинов мафии. Нет, с одной стороны, конечно, тревожно, но с другой стороны: русские и мапуче. Странный тандем, вызывающий оторопь. И то так: русские известные раздолбаи, что они не делают, получается только автомат Калашникова или новый сорт самогона. А наши мапуче вообще прелесть: народ с полностью незамутнённым сознанием, совершенно неприспособленные к бизнесу. И что у такого консорциума может получиться? Дьявол его знает!

Консильери не стал спешить с допросом лихой пятёрки, а вызвал, сначала, своего личного шифровальщика, с которым и заперся в секретной комнате. Игнасио написал несколько десятков текстов, которые после обработки шифровальщиком отправятся во все стороны света. Специалисту по шифрам сегодня придётся много потрудиться и долго посидеть под замком. А как же, секретность, прежде всего. Трое сохранят секрет, если двое из них уже мертвы. Жестокая правда жизни в этой, не самой совершенной Вселенной. Затем консильери спустился в подвал резиденции. Здание резиденции было большое, подвалы тоже были большие, но в некоторые части подвалов ход был закрыт даже для службы охраны семьи, здесь охрану несли люди консильери. В одном из таких помещений Игнасио встретился со своим помощником, которому передал флэшку с приказом найти хорошего переводчика и сделать несколько печатных копий с этого электронного носителя. Игнасио недовольно скривился — всё больше и больше народа становится причастным к тайне, а всем рот пулей не заткнёшь. Когда помощнику был нарезан алгоритм текущих дел, только тогда Игнасио направился наверх, чтобы допросить виновников переполоха.

Виновники выглядели как грешники злоупотребляющие чревоугодием, чреслобесием и крепкими спиртными напитками. Весьма нездорово они выглядели. Сейчас они приводили себя в норму попивая кока-колу, минералку и моте. Игнасио оглядел злосчастную пятёрку. Трое из пяти организмов подобострастно улыбались зловещему консильери, но с ними Игнасио говорить не собирался, ибо на троих у них была только одна извилина. Что с таких возьмёшь? Ну и рожи у них, там даже таблица умножения не удержится. Четвёртый из этой компашки — Пепе, впрочем, тоже не доктор наук. Пепе широко зевал и тёр глаза, сказалась бессонная ночь и злоупотребление алкоголем. Но в его голове всё равно, постоянно крутились пошлые и дурные мыслишки, связанные с бухлом и доступными сеньорами, независимо от ситуации. Эти мысли можно было легко прочитать на его недовольной физиономии. Риверо вежливо таращился на начальника, этот выглядел чуть получше, не такой помятый жизнью, как остальные. Но в его взгляде читался испуг и готовность услужить консильери. Консильери специально включил режим злого начальника, пригвоздив лихую пятёрку своим стальным взглядом. В этом взгляде для рядовых мафиози не было ничего хорошего. Они внезапно поняли, что висят на волоске, и их грешная жизнь может в любую секунду оборваться совершенно бесславно.

— Ну, что, Пепе? — с шипящими нотками поинтересовался Игнасио. — Что сидишь в прострации как после кастрации? Что? Голова болит? А я знаю, дружище Пепе, один хороший способ отлично чувствовать себя по утрам, но подходит он далеко не всем: надо по ночам не бухать, как последняя мразь, а спать в кровати. Покайся, болезный Пепе, мне, как на духу, ибо вижу, что ты очень грешен. Самое время посвятить нас в делишки ваши скорбные.

— А что, Пепе, чуть что, сразу Пепе… — заворчал гигант-мафиозо.

— Восхитительная у тебя способность отрицать очевидное. И это та самая чудо-команда, ради которой, видит Бог, я ночей не сплю? Зачем русских «братков» обидел, лишенец?

— А чего они…, - обиженно забасил Пепе. — Они первые начали….ещё и дразнятся, — он вытер губы рукавом рубашки, — понаехали….Сантьяго не резиновый….

— Как это?

— Да, консильери, они первые меня назвали гондурасцем. Ни за что, ни про что. Вот. И ещё скалятся…наверное им зубы жмут…

— И что? — удивился консильери. — Что плохого, если тебя сравнили с жителем солнечного Гондураса? Красивая страна. Там живут правильные наши коллеги. Какие претензии? Обоснуй.

— Я задницей почувствовал, что так они меня чморить вздумали, — прогудел Пепе. — Ну и в ответ назвал их румынами.

— А зачем румынами? — удивился Игнасио.

— А чтоб им тоже было обидно, — злорадно сообщил Пепе. — Жалкие и наглые личности. Чтоб им кобыла за невесту была…

— И что дальше? — стал сердиться консильери. — Был ещё какой-нибудь содержательный диалог или дискуссия между уважаемыми сторонами?

— А то, — радостно оскалился Пепе. — Диалог был, и самый содержательный…Я ему хорошо врезал с правой…копыта он так и засветил…

Три организма, сидящие рядом радостно закивали головами, мол, диалог точно был. Правильно всё Пепе говорит. На языке жестов уважаемые стороны начали объясняться. Они наперебой стали рассказывать, как умело били этих зазнавшихся в корягу русских «братков». Так что диалог, наверняка был. Три — ноль в нашу пользу. А вот дискуссии не было. Точно не было. Добивать «братков» не стали. Мы же эти…как их…гурманы…нет гуманисты мы, ага. Мы без дискуссии. Если бы с нами был Камило, то могла получиться и дискуссия. Это точно. Камило метко стреляет.

Ну и как с этими недоумками беседовать? Больше ничего толкового консильери от этой братии не узнал. Никто не помнил, пересекался ли когда с этими русскими, зато хорошо помнили, как красиво били их. Поэтому консильери обратил свой пронизывающий взор на Риверо, который тихо сидел, как мышь под веником:

— А ты, что можешь сказать по теме?

— Я возвращался из Ранкагуа, где успешно порешал дела семьи. Вот там дискуссии были, даже две. Отзвонился своему лейтенанту и получил два дня выходных. Думал где бы красиво оттопыриться после дел…Или к тёлкам поехать или кукурузную чичу заценить. Мне родственники с провинции шесть литров подарили, вот. Тут, к счастью, встретил Пепе с коллегами. Ну, и погрузил всех в свой «Фольксваген» и погнали ко мне домой, чтобы разобраться с чичей.

— И дальше что? — поторопил Игнасио.

— С чичей разобрались, больше её у меня нет, — Камило немного скривился. — Вкусная, но, зараза, крепкая. И что теперь, мои выходные пропадут?

— Забудь, — резко сказал Игнасио. — И про выходные забудь и про чичу. Сейчас из-за вас весь синдикат в напряжении.

Камило, Пепе и три организма шумно вздохнули с сожалением. И ничего не сделаешь: кто держит за яйца, тот и заказывает музыку.

— Меня качество вашей чичи не очень интересует. Меня интересует флэшка, и ещё интересует, как тебя угораздило прочитать, что там написано, да ещё и на русском языке, — слегка надавил на рядовых мафиозо Игнасио.

— Я увидел у Пепе трофейную барсетку. А что в бою взято, то свято, так какой-то умный китаец сказал….Ну, и поинтересовался добычей. Заметил флэшку. Ну, и решил посмотреть, что там. Может порнуха. Но там была не порнуха, а гораздо хуже: письма и документация, как сделать мощные солнечные батареи. Вот тут я понял, что мы попали, что надо срочно сообщать боссу. Русский язык я неплохо знаю, читать и писать умею, говорю, правда, плохо. Ещё я там прочёл инфу, что этой темой интересуются гринго. Поэтому сразу позвонил боссу по красной линии. Босс приказал срочно привезти эту барсетку к нему, и нам всем приехать. Вот и всё, — Риверо развёл руками.

Действительно всё. По логике этих недоумков выходило, что перед ними стоял нелегкий выбор — ограбить этих русских братков или ограбить и убить. Они, по их мнению, поступили чисто по-христиански: только ограбили и немножко побили.

Большей информации от этой лихой пятёрки консильери так и не добился, даже с помощью всяческих запугиваний и угроз отправить коллег плавать в море.

— Ладно, — закончил он допрос. — Теперь Камило ты будешь старший над этими четырьмя сеньорами, но не умри от энтузиазма. Спрос за них с тебя. Ты имей в виду, что с криворуким персоналом бывают несчастные случаи. Так что не делайте больше ошибок и помни, что твой несчастный случай может приключиться в любой момент. Пока ваша компания на особом положении и будете подчиняться только мне и дону Сабатини, уяснили.

Все пятеро закивали головами, что поняли и прониклись.

— Обитать будете здесь. Сидите в комнате и ни куда не рыпайтесь. Все ваши текущие дела отменяются. Ждите дальнейших распоряжений. Да, и ещё, Камило…Никаких отмечаний твоего резкого повышения по службе, сухой закон. А если кто из твоих подчинённых согрешит в чём-либо, то можешь смело провести с ним…дискуссию, естественно, в вашем понимании этого слова. Что? Оружие у вас отобрали? Не беда, если тебе срочно потребуется пушка для дружеской критики, то её тебе обязательно выдадут.

Сообщив эту новость, консильери удалился, оставив компанию обтекать и уныло переваривать услышанное.

Сам консильери был не очень доволен беседой с этими балбесами. Идя по коридорам, он качал головой: нет, это не мафия, это какая-то банда головорезов и хулиганов. Надо будет вплотную озаботиться кадровым вопросом. Вот хорошо бы было внедрить такой критерий отбора в мафию, чтобы кандидат имел на руках научную степень не ниже бакалавра, а ещё лучше доктора наук. Да, так будет замечательно. Надо принимать в мафию строго по результатам ЕГЭ. Но, увы, это всё личные мысли и влажные мечтания. Хотя старик Мао Дзедун сказал, что мысль материальна. А если мысль материальна, то материя, соответственно, абстрактное понятие и мы живём в мире иллюзий, где правит тёмная энергия бытия. В общем, жизнь заставляет нас самообманываться в этом океане абстракций. А мы и рады плыть по течению. Плывём, плывём, как вдруг в наше светлое течение заносит мутным потоком русскую мафию. Теперь голова болит, как с этим всем разобраться.

Шагая по резиденции, Игнасио не заметил, как стал напевать, внезапно сочинённый им шлягер в стиле блатняка из подворотни:

Он даже остановился: вот же из-за этих русских, какая дрянь в голову лезет.

Но весёлый мотивчик не хотел уходить из головы, особенно припев:

Игнасио даже решительно помотал головой, отгоняя пошлый мотивчик. Он даже покосился по сторонам на предмет того, не видит ли кто зловещего консильери, тихо напевающего песню, место которой в подворотне. Но вокруг не было праздношатающихся мафиози, а если кто и пробегал, так, тот был весь в мыле от свалившихся на него задач по нейтрализации опасности. Игнасио решительно зашёл в техническую лабораторию, сотрудники которой занимались очень интересным делом на пользу семьи, а именно, проявляли нездоровое любопытство о деятельности противников, короче говоря, они занимались прослушкой переговоров врагов. Как раз был перехвачен разговор русских гангстеров, но пока понять, что они там наговорили между собой, было решительно невозможно: эти гангстеры не удосужились говорить на испанском, а бодро общались на своём, на русском. Об этой проблеме Игнасио доложил дежурный сотрудник лаборатории.

— Разрешаю для перевода на испанский привлечь Камило Риверо, — распорядился консильери. — Камило у нас большой знаток русского языка, пусть поработает.

Через несколько минут Камило выдернули из заточения работники радиотехнического отдела. Со всем почтением выдернули, ведь сам консильери сказал, что Камило большой знаток этого трудного языка. Впрочем, под рукой вообще никаких знатоков не оказалось. А результат надо было срочно выдать.

Мафиозного радиотехника и по совместительству хакера звали Густаво Габино, он имел в мафии чин лейтенанта, поэтому Камило не стал выражать недовольство, что ему не дали отдохнуть после попойки, а поплёлся работать.

— Вот послушай, что говорят русские бандиты, — дал наушники Игнасио мафиозный хакер. — Консильери срочно нужен перевод, вкурил?

Габино включил аппарат и Риверо весь обратился в слух. Он не ожидал, что современный русский язык окажется таким сложным. Когда он читал документы с флэшки, то понимал почти всё, а тут….Камило честно пытался понять, о чём собственно говорят бандиты, но с первого раза понял плохо, со второго, впрочем, то же. Но не признаваться же в своей профнепригодности. Габино пришлось ещё несколько раз включать запись, а Камило, с умным видом слушал. Он не хотел признаться Габино, что слова-то он понимает, а смысл не очень. Поэтому обосновал несколько прослушек для качества перевода. Вздохнув, Камило решил, что есть вещи, которые лучше предоставить воображению.

Габино, пожав плечами, включал запись: пусть разрекламированный спец слушает хоть сто раз, лишь бы перевод сделал.

…. в наушниках слышалось следующее: «…пик….пик….пик….алло….ага, это я…и тебе не хворать, брателло…да, кое-что слышал за наших фруктов…фрукты берега потеряли, и рамсы попутали с местными перцами…в кабаке сорили капустой и получили по тыкве….наш Михась, баклажан тупой, местных перцев гондурасами назвал, хорошо хоть не габонами….говорят сейчас он грозится найти местных перцев и взять их за хрен….грозится, что он бабушку того бугая, что его вырубил, лохматил….грозится бугая поймать и засадить ему по самые помидоры и репу начистить….точно…хрен редьки не слаще…ага….можно и на орехи от перцев получить…ага… Зря он пиз***, совсем всех зае**, блин. Ну, всех благ и капусты горкой….пик….пик….пик….».

Видя, что Густаво Габино начинает на него подозрительно посматривать, Камило с невозмутимым видом заявил:

— Ну, теперь всё ясно, — кивнул он Габино. — Можете записывать, я надиктую. Конечно, некоторые слова слегка непонятны, но нам повезло, что бандиты оказались братьями, поэтому выболтали все свои секреты.

Габино взял лист бумаги, карандаш и принялся быстро писать перевод под диктовку специалиста:

«…пик….пик….пик….алло….да, это я…и тебе не болеть, брат… я что-то слышал о наших фруктах… прибрежные фрукты были потеряны, а рапс смешался с местным перцем… в таверне съели капусту и положили тыкву… наш Михась, предпочитает баклажаны, а местные перцы называет гондурасскими, ну, хоть не габонскими… говорят, он грозится найти местный перец и обнаружить местный хрен (?)… он говорит, что бабушка того бугая, который сбил его с ног очень лохматая…..он угрожает поймать бугая и посадить его (в смысле кормить) исключительно помидорами и репой…..а хрен здесь не сладкий… Да… вы можете получить орехи из перца… Зря он об этом издаёт звуки женским половым органом, совсем всех утомил сексом, плоское изделие из муки. Да… Надеюсь, у вас будут преимущества и урожай капусты….пик….пик….пик».

Габино, записав эту ахинею, с уважением посмотрел на скромно улыбающегося специалиста. Да, сразу видно, талантливый молодой человек. Только вот некоторые моменты этого перевода были непонятны:

— И чего это значит? — недоумённо спросил Габино. — Шифр, что ли, или эти сеньоры заговариваются….

— Поясню, — с воодушевлением начал Риверо. — Это же русский язык, великий и могучий. Они так говорят. Вы, не поверите: они сами себя не понимают, особенно когда выпьют, да его сам чёрт не поймёт. А здесь разговаривают два брата, у которых со здоровьем непорядок, ага. Допились, наверное. Впрочем, они обсудили и ночное происшествие с гангстером по имени Михась, а затем принялись говорить о сельском хозяйстве. Только из этих сеньоров будут плохие фермеры: они явно путают фрукты и овощи, а туда же, намылились сельским хозяйством заниматься. И ещё у них случилась неприятность: рапс с перцем перемешался, как теперь его сеять? И часть фруктов, наверное, при транспортировке испортилось, переживают они по этому поводу. Явно не смогли правильную логистику создать. Их очень заинтересовал местный сорт перца, но, почему-то они считают, что гондурасский перец значительно лучше, даже лучше габонского. С чего они это взяли непонятно.

— А про бабушку, которая лохматая, что скажешь? — уточнил любопытный Габино.

— Кхм…, - поперхнулся Риверо. — Это, понимаешь какое тонкое дело, такой оборот речи. Бабушка, это совсем не бабушка, в смысле пожилая сеньора, это бабушка бугая, а бугай это здоровенный бык. В России плохо с тракторами и другой сельхозтехникой, там землю пашут на быках. К быку прицепляют соху, так и пашут. Горе у них с этим делом. А бугаи прожорливые твари: им надо много помидоров и репы. Где они собрались здесь искать репу совершенно непонятно, ведь она растёт только в России.

— А орехи из перца, это как? — продолжал допытываться дотошный Габино. Про лохматую бабушку он так и не понял.

— Что ж тут непонятного? — сделал удивлённое лицо Камило. — Это такое образное понятие. Это один брат так иронизирует над другим братом, но при этом говорит, что выращивание капусты будет значительно прибыльнее.

Габино с восхищением посмотрел на специалиста. Вот человек, умеет же всё разложить по полочкам, так что всё стало понятно. Полиглот, однако.

Отпустив Камило, хакер сел писать отчёт начальству. Всю информацию он излагал в сжатой, но, достаточно, информативной форме. Что касается перевода Камило, то в отчёт вошло и пару строк с этим эпизодом. Теперь расшифрованный перехват был трансформирован в следующие строчки: «Перехватом установлено имя русского бандита, участвовавшего в инциденте, а именно, «Михась». Прозвучали и два георгафических названия, такие как «Гондурас» и «Габон», причём Гондурас упоминался в положительном смысле, так как там, по мнению русских, самый лучший перец, а Габон в резко негативном смысле. Всякие дурацкие планы русских в отношении сельского хозяйства в отчёте даже не упоминались. Надо же, эти ботаники от мафии умудрились даже семена рапса с перцем смешать. Тоже мне, Тимирязевы в законе.

Габино сформировал текущий отчёт боссам мафии в двух экземплярах: для самого Хосе Сабатини и для Игнасио Фонта. Теперь пусть боссы изучают информацию и принимают решения. Габино продолжал работать, переключаясь с темы на тему, однако, у него в голове продолжа крутиться мысль о лохматой бабушке здоровенного бугая. Габино воочию представлял бедную маленькую лохматую коровку, а рядом огромного быка, её внука. Крупнорогатые животные жалобно мычали и давились помидорами и репкой, которыми злые и нетолерантные русские их откармливали.

Боссы мафии, ежедневно получая гигабайты информации, пытались из неё сложить целостную картину. Изучив полученную информацию, Хосе Сабатини предпочитал действовать решительно и жестоко, а его консильери считал, что надо предварительно поиграть в шпионские игры. Вот и сейчас взгляд Игнасио зацепился за крохотную информацию, что русская мафия завела какие-то шашни с гондурасскими ОПГ. Этот преступный тандем следовало попытаться разрушить, рассорив компаньонов. А то взяли моду за спиной у Сабатини затевать какие-то делишки, связанные с сельским хозяйством. Знаем мы это гондурасское сельское хозяйство: у них, что бы ни выросло, всё будет сырьём для приготовления героина. А зачем нам героин? У нас самый лучший кокаин. И полетела вскоре в центральную Америку шифровка об организации утечки информации о крамольном поведении русских гангстеров в Чили. Дескать, русские ни в грош не ставят уважаемых сеньоров из Гондураса. Насмехаются над ними и иронизируют. Конечно, местный синдикат не стерпел такого вызывающего поведения и встал на защиту чести гондурасцев. Можно сказать физически проучил нахальных русских. Теперь Игнасио ждал реакции от резких гондурасских сеньоров. А куда присобачить горячую информацию о мощных фотоэлементах Игнасио пока не знал, пока по этой теме приходилось ломать голову.

Ещё несколько дней назад Камило Риверо жилось хорошо и практически беззаботно. За него было кому думать, его дело только метко стрелять. Сегодняшнее назначение начальником над кучкой раздолбаев его совершенно не радовало. Если бы это было в другое время и не при таких дурацких обстоятельствах. Но, увы, старший сказал, теперь надо соответствовать крутому мафиозному боссу низшего пошиба.

Как хорошо было несколько дней назад. Тогда дни казались прекрасными, когда почти начинаешь верить, что жизнь красива и весела. Тогда Камило поручили уладить дела семьи в Ранкагуа. Городишко так себе, даже днём смотрится не очень, а по вечерам здесь даже оптимистично настроенным сеньорам хочется повеситься.

Как говорит Пепе Куаблиери, ему надо было провести дискуссию с одним сеньором и одной сеньорой, которые жили в этом занюханном Ранкагуа и дерзали писать в местной задрипанной прессе всякую клевету на семью Сабатини. Клеветали по всякому, даже объявили папу боссом мафии и narcotroficante. Ну, и Бог им теперь судья, а задача Камило быстрее организовать им тёплую встречу с Всевышним. Для проведения «дискуссии» с этими матёрыми клеветниками Камило получил от своего лейтенанта русский пистолет системы Стечкина, оборудованный прибором бесшумной стрельбы. Камило нравилось тяжёлое оружие, а русские всегда славились умением делать хорошее и надёжное оружие, больше они ничего не умели делать, только оружие и детей. Риверо уселся в свой «Фольксваген» и погнал в Ранкагуа.

Вот загадка: что такое красивое и чёрное мчится со скоростью 70 километров в час? Нет, это не пингвин в блендере, это Камило едет мстить, одетый во всё чёрное. Он зловеще улыбается и выпячивает подбородок, ему казалось, что именно так должны выглядеть настоящие мафиозо. Ему предстояло ликвидировать семью продажных писак по фамилии Фабело. Плёвое дело: как два пальца облизать. Ага, клеветника звали Маурико, а его помощницу в этом грязном деле — Паулой. Лейтенант даже показал на фото эту странную чету писак. Оба плотненькие, ниже среднего роста. Что такое талия они уже давно забыли, а туда же. Лезут, понимаешь, туда, куда их не просят. Объедались бы себе «Касуэла де аве» и «Ломо а ля побрэ», и горя бы не знали. Все любят касуэлу, но не все пишут пасквили на дона Сабатини. Ничего, в этих двух колобков, зато, целиться из пистолета будет легче. Сеньор Фабело был, прямо скажем, толстоват и розовощёк. Имел чёрные волосы с залысиной. Одевался он по последней молодёжной моде и производил впечатление общительного человека. Сеньора Фабело была вся какая-то серенькая и незаметная, но, видно было, что в пище насущной она себе не отказывала. Не сеньора, а слой целлюлита и холестериновых бляшек.

Чета продажных писак Фабело всё же немного испортила настроение Риверо своей гостеприимностью. Когда он нашёл их дом по известному адресу, то заметил, что в этом доме происходит вечеринка. Нет, вот как так-то? Вместо того, чтобы свой последний вечер провести в думах о душе и вечном, эти писаки наприводили в свой дом, естественно, таких же писак, и весело что-то отмечают, как будто на дворе «День Независимости», «Колумбов День» или «День Труда». Это совершенное свинство с их стороны так себя вести, ведь у Камило тоже есть ещё дела, например, он наметил встретиться с семнадцатилетней Сарой, дочкой его соседа Шиманского Арона. Ах, Сара: её лицо веселое и белое, в сжатых губках видно нетерпение, в глазах горят бесенята. Её бледная кожа выглядит бархатной, а светлые волосы кажутся шёлковыми до самых корней, а не как у чернявых девушек города Сантьяго, волосы у которых, как щётка. Он подойдёт к Саре и со всем уважением к её прелестям пригласит девушку на обед в какое-нибудь фантастическое место в Сантьяго. Потом непременно скажет ей пару комплиментов, нет — две пары, и объявит ей, что именно она, прекрасная Сара, созвучна его настроению в этот вечер. Сара, вот меню и карта вин, можешь выбрать всё, от чего мгновенно станешь счастливой и упитанной девушкой, а не теми косточками, обтянутыми кожей, что ты сейчас носишь. Хотя Камило, положа руку на сердце, любил стройных белых девушек, а не борцов сумо с сиськами. Девушки негритянки и девушки местных индейцев его не интересовали именно по этой причине. Если чёрные были откровенно жирные, то индейские девушки были какие-то коренастенькие и жопастенькие. Не было в них той стройности, что есть у европейских девушек. Тогда надо познакомиться с азиаточкой, они почти все стройняшки. Камило скривился: как-то и азиаточки были не в его вкусе, но секс нельзя игнорировать. От сравнения достоинств девушек разных народов его отвлекло окончание бурной вечеринки в доме писак. Гости, наконец, поняли, что им уже надоели хозяин с хозяйкой, и решили разойтись по своим домам, благо на часах уже был первый час ночи, а веселье началось ещё в пять часов дня. Камило думал о прелестях Сары и о достоинствах других девушек всё время, пока длилась вечеринка в доме Фабело, а потом, как только засёк намерение гостей покинуть хозяев, выбросил все эти мысли из головы: надо было работать.

Убийца стал действовать под видом того, что какой-то гость что-то забыл и решил вернуться в дом к писакам. Он просто вышел из машины и надавил кнопку звонка на двери дома, как только гости скрылись из глаз. Дверь открыл сеньор Фабело, которому и достались две первые пули. Потом Камило застрелил сеньору Фабелу и спокойно уехал в Сантьяго, до которого ехать было 75 километров. Ну, а дальше известно. Ночью в Сантьяго он никакую Сару не встретил, а встретил Пепе Куаблиеро и его банду. Потом было много чичи.

Ситуация для Камило Риверо была несколько аховая: вдруг босс решит, что Камило, Пепе Куаблиеро и вся их банда виноваты в сложившемся кризисе. Тогда боссу может прийти мысль о ликвидации всей лихой пятёрки.

— Вот и встретился с прекрасной Сарой, дочкой Шиманского Арона, которая является лучшим событием моей жизни, — с сожалением произнёс Риверо.

— Не переживай так, бро, — прогудел Пепе, — никуда твоя Сара не убежит. Зато у тебя хорошая чича. Была. Но мы её успешно осилили.

Сказав это, Пепе стал выглядеть не просто капитаном-очевидность, а целым майором-ясен х@й.

Вздохнув, Камило задумался о вечном. Вот почему так, что у некоторых людей мировоззрение и их Вселенная настолько малы, что успешно помещаются между ног или в стакане с чичей? Камило осенила мысль, чисто философская, наверное, от паров чичи, что всё в этом мире взаимосвязано. Но кто мы по сравнению со всей Вселенной? Пыль. Поскольку пространство Вселенной бесконечно, область, которую мы воспринимаем как часть мира, является исчезающе малым фрагментом этого пространства. Все изменения в этом фрагменте Вселенной определяются не временем, которое является лишь инструментом наблюдения изменений, а самим пространством. Точно! Даже смысл понятия времени исчезает. Поэтому, несмотря на то, что в нашей Вселенной постоянно происходят какие-либо изменения, на просторах бесконечного пространства этот фрагмент, где происходят эти изменения, бесконечно мал, можно сказать, ничтожно мал, достигая понятия «абсолютного нуля». Выходит, решил Камило, что мы можем с полной уверенностью утверждать, что пространство это место, где ничего и никогда не происходит. Это мне только кажется, что я существую. На самом деле меня нет, и прекрасной Сары нет, и чичи нет, вот только чича сама себя всю не выпьет.

Камило очень бы удивился, если бы вдруг узнал, что на просторах Вселенной, где-то в необозримой дали, кто-то вдруг заинтересовался событиями на Земле. И этот интерес повлёк соответствующие последствия, как для некоторых цивилизаций, так и для самого Камило. Он был прав, когда подумал, что в этом мире всё взаимосвязано.