Пурпурные грозы

— Там безопасней всего. Стены толстые… — сказала девушка.

— Интересно, и как же эти стены защищают от призраков? — усмехнулся Дэр.

— Эм… Я… не знаю… — забормотал Дикрин.

— Ладно, пойдемте, — сказал Магици и многозначительно поглядел на меня. Взгляд был мной не понят, но я знала, что Дэр все объяснит после.

Мы побежали вниз, но уже на втором этаже, в самом коридоре, столкнулись с первым гостем.

Это был паук, залезший в окно. Кто поднял задвижку?

— Оставайтесь на местах, — скомандовал Дэр, а сам перекрыл монстру проход. — Пойдем, друг. Ты ведь хочешь кушать.

Паук ответил дробным клацающим звуком, поднял мохнатые лапки и принялся любовно поглаживать ими стены. Существо выглядело мерзко и уже успело залить красноватыми слюнями ковер.

— Мэй, держись позади.

В следующую секунду монстр атаковал, но не успел подобраться к Дэру даже на несколько шагов. Мужчина метнул в него кинжал, и попал точно в толстое брюхо. Дергаясь, тварь поползла к нам, и Дэр добил паука ногой, просто расплющил его голову ботинком. Он вел себя также, как тогда с двуличными — не проявляя жалости к врагу.

— Ты будто каждый день монстров убиваешь, — прошептала я, но он не ответил, только крепко взял меня за руку и потащил вниз по лестнице. Следом побежали слуги.

Когда мы спустилась в подвал, Дэр первым делом проверил вторую дверь, ведущую на улицу.

— Хорошо.

Из холла слышался топот и постанывания.

— Они не тронут спящих? — прошептала я.

— Нет, — сказал Дикрин. — Никогда не трогали. Приход случается раз в месяц, порой реже. Мы привыкли, что кто-то пропадает…

— Получается, вы об этом знаете, но молчите. Гостиница как ловушка! — сказала я.

Парень виновато развел руками:

— Я и сам живу в страхе, леди! Таков наш край.

— В Среднем Королевстве, говорят, спокойно, — подала голос девушка.

— Там тоже хватает магии, просто она иного рода, не такая агрессивная, — сказал Дэр.

— А мне Денис и Карви не верили! Да и Смайл сомневается! — воскликнула я. — Всё правда, оказывается!

— Братья твои потому и уснули, что не верят. Зло притягивает именно вера, милая. И ещё свет.

— Но ведь они его боятся… — недоуменно пробормотал парень. — Как же так?..

— Страшное зачастую притягательно, — сказал Дэр, и я поглядела на его красивый профиль. Как же он был прав! Я и сама считала его пугающим, когда впервые увидела, и именно это чувство опасности влекло.

— Так вот что случилось с леди Езиной! — прошептала я. — Отнюдь не разбойники на неё напали! Почему же, живя относительно близко, мы не знаем этих циклов?

— Золотые луга — не место для нечисти, — ответил Дэр. — Тихо!

Все тотчас застыли на своих местах, а я прижалась к Дэру всем телом. И хотя не время было размышлять об этом, мне вспомнились его слова той ночью. Все его слова. Наши общие желания. Обещание, что он дал. Узнавая этого мужчину, я как будто узнавала саму себя. И хотелось идти вперед, а лучше бежать к новой цели, и чтобы рядом мчался он — бесстрашный, уверенный в себе, готовый встретить прямым взором любую опасность.

Нечто грохнуло в дверь и донеслось следом злорадное хихиканье.

— Сохрани нас предки! — всхлипнула Рида, и Дикрин обнял её. Объятия были совсем не такими, как у нас с Дэром. Парень утешал её нежно, осторожно сжимая худые плечики. Дэр же держал меня крепко, плотно притиснув к себе, и словно создавал кругом нас некий едва заметный заслон. Руки его не были нежными, это точно, но и грубыми не были.

В дверь заскреблись, потом начали тарабанить.

— Скоро появятся призраки, тогда нам даже светлячки не помогут, — сказал парень. — В бочке есть амулеты… Их хватит на от силы на полчаса.

— Говоришь так, будто мы уже покойники, — произнес Дэр насмешливо. — Какой бы нечисть ни была, а и ей есть чего бояться помимо амулетов…

Он не закончил — из стены высунулась бледная человеческая голова. Глаза были приоткрыты, рот сложен «трубочкой».

— О-о-о! — тянул призрак.

— А! — отозвалась служанка и рухнула на пол.

— Нашла время! — воскликнул Дэр. — Бери её и тащи в угол! — приказал он Дикрину, и тот беспрекословно подчинился.

Амулет на груди Магици потрескивал, и призрак остановился в нерешительности.

— У-у-у… — запел он и уселся на пол.

— Ждет, — прошептал парень, прижимая к груди служанку.

— Подкрепления, — кивнул Дэр. — Мэй, вытащи-ка эти амулеты и повесь на ребят.

Я послушалась, не задавая вопросов.

— Если мой свет привлекает их, может, сесть верхом и удирать?

— Предложение смелое, но бесполезное, — улыбнулся Дэр. — Ты далеко не уедешь, милая. Да и ни к чему это. Мы продержимся до утра, будь уверена.

Я повесила на толстую шею парня последнюю звезду и покосилась на призрака. Он наблюдал за нами безразличным серым взглядом. Я не боялась духов, но этот был жутким, и нельзя было терять бдительность.

— Мы можем просто отразить их атаки?

Дэр покачал головой.

— Такие больше всего боятся кошек. И вообще — хочешь спать спокойно — заведи кошку. От мурчащих созданий воротит нос почти любая нечисть.

— Почему? — спросила я, снова прижимаясь к нему.

— Потому что кошка — владелица удачи, истинная царица ночи. Она…

Он резко отшагнул в сторону, и я, споткнувшись, метнулась за ним. Из потолка выпало белое тело ещё одного призрака.

— Если их будет больше десяти, они смогут дотянуться до ваших рассудков.

— Наших? — прошептала я, и Дэр горячо поцеловал меня в щеку.

— Монстры не трогают монстров, — сказал он. — Ты должна знать это.

— Что?..

— Знаю, что не похож.

— Дэр, ты пугаешь меня!

— Тебе нечего бояться, пока мы не в постели, милая.

— Дэр!!!

Он тихо рассмеялся.

— Не бойся, — повторил он.

— Не боюсь! — заявила я, рассерженная его насмешками, но тут же вскрикнула — это просочились в дверь ещё два призрака. Оба были черными и подергивались.

— Кыш, — сказал им Дэр, и существа отпрянули в угол. — Вот там и сидите.

— Ты умеешь приказывать темным силам? — прошептала я.

— Нет. Я лишь предостерег их.

— Чего мы ждем? — спросил Дикрин. У него на руках зашевелилась девушка, и он поднес палец ко рту: — Тихо!

— Когда их станет больше, придется уносить ноги, — отозвался Дэр. — Но пока мы в относительной безопасности. Здесь нет щелей, значит, змеи и красные черви не проникнут. Окон тоже нет, пауков можно не бояться. А для коряг дверь слишком узкая.

— Остались призраки, — сказала Рида шепотом. — О, предки! Сохраните нас! Не дайте раньше времени уйти во мрак…

Она продолжила шептать молитву, а я поглядела на Дэра. Он то и дело косился на призраков, словно сдерживал их взглядом.

— Как долго мы сможем сидеть здесь?

— Пару часов, милая. Главное, пережить пик. Возможно, даже не придется удирать, но на это я не надеюсь.

Я кивнула. Надежда таяла вместе с зеленым туманом, сделавшим свое дело и теперь отступавшим обратно в лес.

Вряд ли прошло два часа. Я встрепенулась, когда Дэр сжал мои плечи.

— Милая, очнись. Нам пора.

— Боги, не оставьте, — шептала Рида. — Спасите нас светом!..

Я открыла глаза и перестала дышать. Оказывается, с потолка свисало уже с десяток призраков. Еще трое застряло в двери, один валялся на лестнице в несуразной поломанной позе, и, как изваяния, четверо застыли по углам…

— Медленно к двери, — приказал Дэр. — Побежим — они нападут.

Один из призраков отделился от общей массы, и, шлепнувшись лицом вниз, пополз за нами. Я старалась не смотреть, как бледные руки цепляются за дощатый пол.

Дикрин открыл дверь, и поначалу мне показалось, что на улице будет лучше. Свежий воздух отрезвлял, ветер немного затих, и квакали в пруду лягушки. Ничего страшного…

Но наваждение вернулось вместе с черными тучами, которые затеяли на небе медленный танец. Тела их раздувались и сталкивались, а головы вращались вокруг своей оси, словно доказывая прекрасную осведомленность. Вам не скрыться, — зашептал камыш . Мы смотрим во все стороны света, — отозвались черные облака.

— Туда! — сказал Дэр, и мы побежали. Сапожки на толстом меху имели низкий каблук, и я неслась стремительно и бодро. Пока он рядом — всё будет хорошо. Пока мы вместе — ночь не прикажет сдаться.

Следом донесся разочарованный хор голосов.

— Они привязаны к дому, — сказал Дикрин. — Не могут выйти, пока властелин не позовет.

— Кто это — властелин? — всхлипнула Рида.

— Главный над нечистыми, — ответил парень. — Говорят, порой он ходит вместе с ними по долинам и выбирает себе рабов из людей.

— Расчетливый товарищ, — сказал Дэр.

Мы остановились у озера перевести дух. Место оказалось ещё более жутким, чем глухой подвал, полный призраков. Сухие деревья скрипели на ветру, и на стволах проступали горестные лица, а вода покрылась ослепительной белой рябью. Луна все видела и была довольна результатом своих усилий. Её улыбка стала торжествующей.

Я ощущала какой-то гул, шедший из-под земли.

— Если что — вы побежите в сторону леса, — сказал Дэр слугам. — Видите там светлое дерево? Заберетесь на него и будете тихо сидеть. На березу нечисть не полезет.

— Может, тогда сразу туда? — хрипло спросил Дикрин.

— Уже не успеем, — отозвался Дэр, и рука его напряглась. — Но если появится возможность — удирайте.

Теперь земля сотрясалась, будто в сторону гостиницы неспешным шагом брел великан, и вскоре стало ясно, что у нечисти действительно есть предводитель.

Тяжело топая, к нам шло нечто несуразное, похожее одновременно на медведя и на бревно. Я знала, что такие существа появляются, если возле дерева в мучениях умер зверь, и душа его, мечась, скользнула в поисках укрытия внутрь древесины. Казалось, перед ним сейчас расступятся засохшие деревья, но чудище само обошло их. Оно превосходило Дэра и шириной плеч, и ростом, было огромным и темным. Крошечные розовые глаза бегали туда-сюда, словно никак не могли осознать окружающий мир. Кругом него порхали огромные комары, от вида которых хотелось плакать. Неужели они ещё и садились на людей?.. Почему всего за несколько дней я увидела столько жутких существ? Неужели то была расплата за обретенное счастье?

Чудище остановилось в нескольких шагах от нас и каждого по очереди рассмотрело. Я слышала, как тоненько всхлипывает Рида, и сама была на грани истерики. Сколько до рассвета? Небо оставалось темным и злым.

— Странные нынче люди пошли, — вдруг сказало существо сухим голосом. — Ни вопят, ни убегают.

Я прижалась к Дэру, не зная, что на такое ответить.

— Тебе от нас что-то конкретное нужно? — спросил Магици так, словно разговаривал с обычным собеседником, попросившем об услуге.

— Носитель дара, — хмыкнул монстр. — Не ожидал тебя здесь встретить. Да, мы вообще-то пришли за страхом.

— От меня вы его точно не получите.

Монстр загоготал. Если бы не его желание всех нас погубить, он бы показался мне забавным…

— Красивая у тебя женщина, — между тем сказал он. — Разве что мелковата и пахнет от неё странно. Вторая так вообще крошечная, с неё и крови много не выпьешь. Я люблю покрупней.

— О вкусах не спорят, — усмехнулся Дэр.

Чудище поскребло корявой шестерней замшелый затылок.

— Что-то непохоже, что это твоя женщина. Вы, люди, так всё усложняете…

— Ваша жизнь действительно проще, — согласился Дэр. — Но едва ли интересней. Шляетесь, народ пугаете. Единственная забава — кого-нибудь сожрать или покалечить. То ли дело человеческие создания — у них и хитрость, и коварство, и нежность с трепетностью. Ненависть и любовь, такие четкие деления, а между ними — целая бездна чувств.

Монстр уставился на меня, потом весело хмыкнул.

— Давай так, человек. Сразимся здесь, не используя свои дары. Голыми, как вы, люди, говорите, руками. Если ты победишь — я уйду и своих заберу. Если я — твоя женщина пойдет со мной. Остальных — сожру.

Дэр расхохотался.

— Ты мне нравишься.

— Ты мне тоже, человек, но я расколю твою голову как орех. Так мы договорились?

— Да.

Монстр повернулся к пням, что-то говоря на непонятном бубнящем наречии.

— Дэр! — взмолилась я. — Что ты делаешь? Он же страшно сильный, погляди только на эти его сучья!.. Мы можем убежать в дом, снова закрыться в подвале…

— К призракам? Нет, Мэй. Это не вариант. Каким бы страшным он ни выглядел, у меня существенное преимущество. Я сражаюсь за тебя.

И, поймав меня за растрепанную косу, заставил запрокинуть голову.

— Мы, люди, так все усложняем. А могли бы просто следовать за страстью.

И поцеловал в губы — крепко, яростно и больно. Несмотря на ситуацию я поняла, что хочу узнать того монстра, что сидел в Дэре. Узнать всё о Магици — хорошее и плохое, раскрыть, наконец, множество тайн. А ещё лучше — оказаться с ним где-нибудь далеко ото всех, в месте, не имеющем названия — сокрытом, мирном. И там предаваться наслаждению — разговорам, любви, чувству друг друга…

— Человек, тебе придется раздеться, — сказало чудище.

— Прости, но только до пояса, — отозвался Дэр. — Раньше времени светить перед невестой голой задницей я не хочу.

Пни одобрительно раскашлялись, а чудище, запрокинув голову, снова загоготало.

— Несколько минут — и она станет моей.

— Обойдешься! — громко сказала я.

— Верно, — улыбнулся Дэр, но тотчас стал серьезным: — Слушай, милая, тебе придется это подержать.

И мигом стянул рубашку, а потом и медальон. Когда камень коснулся моей руки, показалось, будто я схватилась за раскаленное железо, но ощущение было мгновенным.

— Повесь на шею. Вот так. — Теперь он снова улыбался. — У тебя не найдется, чем завязать волосы?

Я сорвала ленту с косы и крепко связала его пряди.

— Отлично. Спасибо, милая. Пожелай мне удачи.

— Ты победишь, — прошептала я ему в ухо, и нежно тронула губами колючую щеку. — Всё будет хорошо.

— Да, — кивнул Магици, но глаза уже глядели сквозь меня.

Дэр шагнул к монстру. Луна светила вовсю, и я смотрела на его светлое тело. На плече виднелись свежие раны, оставленные клыками двуличных. Будь они прокляты, эти охранники земли Тартов! Будь проклят этот «хозяин», что стоял перед нами! Наверняка он хотел нанести Дэру как можно более серьезные повреждения. Если бы умела — я бы уничтожила корявое существо, не раздумывая.

Камень на груди шевелился, будто пытался залезть мне под кожу… Я так устала бояться, что просто накрыла его ладонью.

— Начнем, человек, — сказало чудище.

— Начнем, — кивнул Дэр, и тотчас принял удар такой силы, что его унесло в воду.

Я закричала, слуги завопили, коряги закашляли, а монстр гаркнул на всю округу:

— Вылезай, не хочу, чтобы всё так быстро закончилось!!!

Из воды донесся хохот.

— Ишь ты! — сказал Дэр, выходя на берег. — Какой ты нетерпеливый!

По его подбородку текла кровь, и я изо всех сил сжала амулет. Если ты хранишь род Магици, не дай Дэру погибнуть!

Монстр между тем снова взметнул длинную руку, но Дэр с легкостью ушел от удара. Вторая клешня полетела мужчине в голову, но он увернулся и кувырком оказался у чудища между ног. Несколько секунд мы видели только мельтешение — это Дэр молотил дерево по корням. Кажется, он бил ребром ладони, но я не могла сказать наверняка.

Вскоре всем стало ясно, что этим ничего не добиться.

— Эй, человек! Ты чего там? — усмехнулся монстр. — Корни у меня толстые, их не пробьешь руками.

Дэр не ответил и, подпрыгнув, уселся ему на руку, чтобы за мгновение отломать тонкий палец.

— Моя молодая ветка! — взревел монстр. — Ах ты, негодяй!

Дэр не ответил. Глаза его выбирали новую цель, ноги прочно стояли на земле, но стоило чудищу шагнуть вперед, как мужчина легко взмыл вверх и сел ему на шею. Хрясть! — и труха полетела во все стороны, а на костяшках пальцев показалась кровь. И снова удар, и снова разлетелись алые капли. Я закусила губы, видя как Дэр беспощадно калечит самого себя, надеясь добраться до сердца монстра. В одной книге я читала, что у подобных существ оно находится в голове и представляет собой средоточие соков. Ну же!

Чудище извернулось и схватило Дэра за шею. Дикрин, Рида и я закричали одновременно. Что мешало монстру раздавить мужчину клешней? Но Дэр, оказавшись перед его «лицом», внезапно обхватил ногами толстую шею, и, вместо того, чтобы попытаться освободиться, резко выломал противнику ещё два пальца.

— Рааа!!! — отозвалось чудище, ослабляя хватку, и получило несколько ударов по голове. На сей раз Дэр бил лбом. Я не знала, возможно ли пробить дерево, но кора определенно поддавалась, хотя и неохотно.

Встряхнув мужчину, как тряпку, монстр отшвырнул его прямо в дерево.

— Дэр! — разрыдалась я, но тотчас отерла щеки и двинулась на чудище: — Я тебя убью, гадина!

Упасть вышло на заднюю точку — это меня мягко оттолкнул прочь Магици. Он ничего не сказал, только повел плечами — так, что внутри что-то хрустнуло — и снова пошел на чудище.

— Давай! — фыркнул монстр.

Ветка хлестнула наотмашь, но амплитуда движения была большой, и Дэр успел в прыжке нанести ещё один удар. Прыгал он как рысь — длинно и стремительно.

Пни заволновались. Битва шла на равных, обе стороны получали ранения, но готовы были выстоять. Я не знала, на сколько ещё хватит дыхания, но не имела права отвлекать Дэра. А потому так и осталась сидеть на земле, не мигая глядя на поединщиков.

Они ещё несколько раз били друг друга с переменным успехом, и я глотала горячие слезы — Дэр истекал кровью. А потом он упал на землю, прокатился под ногами монстра, и залез ему на спину, чтобы странным ударом воткнуть кулак в затылок.

— Стой, человек! — взревел деревянный. — Подожди! Ты победил!..

Дэр остановился, но с шеи монстра не слез.

— Отзови своих, — сказал он. По лицу текла кровь, и он небрежно вытер её рукой.

— Урра, тура, гу! — сказало чудище. — Аыых!

— Аыых! — отозвались пни и медленно двинулись в сторону леса. Следом за ними из дома начали вылетать призраки, поползи черви и пауки. Господи, только бы они никого там не тронули!

Дэр спрыгнул на землю и обошел дерево.

— Полагаю, тебе можно верить.

Монстр оглядел свою «руку».

— Откуда ты знал?

— Цахтал не оставляет ни одну бурю без присмотра, даже такую, которая хочет быть свободна от его власти. — Он стряхнул с пальцев кровь и поморщился. — Вы тоже подвержены сомнению.

— Ты прав, человек, — усмехнулось чудище. — Я все ещё хочу тебя убить.

— Не стоит. Через несколько минут луна начнет терять силу.

— Мне хватит этих минут, — сказало чудище и взметнуло ногу, едва не попав Дэру по голове. Но это было сделано зря, потому как страшный грохот повалил монстров на землю, и яркая вспышка резанула по глазам, мешая мне рассмотреть происходящее. Когда зрение вернулось, я увидела тяжело ковыляющего прочь хозяина. Он лишился одной ноги и теперь поддерживался снизу верными пнями. Следом тащились пауки и парочка призраков.

У горизонта показалась тонкая серая полоса.

— Ну вот, — повернулся ко мне Дэр. — Вынудил-таки! В следующий раз будет держать слово.

Дикрин и Рида шли впереди, то и дело с благоговейным восторгом оглядываясь на нас. Я пыталась подставить Дэру плечо, но он хмуро качал головой и шел сам, прижав к разбитой голове рубашку.

— Господин Мнина! — принялась тарабанить в дверь Рида. — Открой!

Не стоило будить всех подряд, но девушка была так взволнована произошедшим, что ни о чем не думала. Зато Дикрин оказался умней и провел нас через подвал. И, пока слышались внизу возбужденные крики проснувшихся, мы благополучно добрались до комнаты.

— Смайл! Вставай! — и я дернула брата за ногу.

— А?.. — тотчас вскинулся он. — О! Что случилось? — вытаращил глаза Младший. Дэр был весь в крови, я, испачкавшаяся о него, тоже являла собой ужасное зрелище. — Ты ранена? Что с тобой, Дэр⁈ Вы вообще откуда тут появились?

— У тебя дурная привычка задавать вопросы, когда надо дело делать, — проворчала я. — Расскажем все потом, а сейчас Дэру нужна помощь. Ты хорошо с ранами справляешься.

— Конечно. Простите. — И Смайл кинулся к своей дорожной сумке.

— Садись, Дэр, — сказала я, стараясь подавить всхлипы. Его раны пугали, и мне хотелось стать ураганом и разорвать в клочья уродливое существо, что причинило их. Прежде подобной кровожадности я в себе не находила.

— А как же простыни? — усмехнулся мужчина.

Я слабо улыбнулась и принялась безжалостно драть снятый пододеяльник на куски.

— По сравнению со мной ты сейчас в гораздо худшем состоянии.

— Иначе и быть не могло, — сказал он, садясь на край кровати.

— Ты знал, что победишь! — прошептала я, нежно проводя рукой по его волосам.

— Нет, Мэй. Я знал, что в случае моего поражения он тебя не тронет. Это и была моя заранее спланированная победа.

Я сжала его ладони, глядя в темные усталые глаза.

— Так ты знал, что можешь погибнуть, и все равно связался с этим пнем!.. Дурень! И почему же он не стал бы меня трогать?

— Цахтал бы не позволил. У тебя на шее висит его глаз.

Я коснулась амулета.

— Он обладает великой силой, Мэй, но не стреляет ей по многу раз. Ты спросишь, почему я пока не забрал его… Опасаюсь, что некто куда хуже этого корявого господина можешь причинить тебе вред.

— Кто? — хрипло спросила я. — Он и для тебя опасен?

— Для меня тоже, но ты в б о льшей беде. Это наш небесноглазый Марк Сварт, милая. Злобная солнечная тварь. Он здесь. Вчера приехал.

— Марк Сварт опасен? Ладно, сейчас не до него. И тебя я после отругаю.

— Очень жду, — сказал он, прикрывая веки. — Вопросов, кстати, тоже.

Я вздохнула, не зная, с какой стороны подступиться к ранам, но тут подоспел Смайл.

— Так. Мне нужна будет твоя помощь, сестра.

Карви бы выгнал меня, но Смайл прекрасно понимал мои чувства, и думать не думал о благопристойности подобной помощи. Младший всегда был мне лучшим другом.

Мы взялись за Дэра в четыре руки, и вид крови уже не пугал. Сосредоточившись, я порой ловила себя на мысли, что готова ради Магици на что угодно. Даже защищать его от странного противника — такого, казалось бы, безобидного, красивого обликом Марка Сварта.

Глава 7

Глава 7

На сей раз Дэр ехал со мной в карете. Я едва не накинулась на Среднего, собиравшегося усадить мужчину в седло.

— Ну ты и дубина, Карви! Ещё хуже того пня, с которым Дэр сражался! У тебя совсем совести нет? — и добавила тише: — Если будешь настаивать на своем, я поведаю отцу всю правду о твоих похождениях.

— И пострадает Смайл, — злорадно отозвался Средний.

— Ты всё же хочешь со мной поссориться, — процедила я сквозь зубы. — Хорошо. Забирай свою карету, и езжайте на Золотые луга вдвоем. А мы вернемся в город на попутном экипаже.

Карви поспешно схватил меня за руку:

— Не надо. Ты права. Он заслужил отдых.

Теперь мы с Дэром сидели бок о бок, и я то и дело бросала на него взгляд. Он дремал и выглядел мирным, не то что ночью… В скольких еще битвах ему придется участвовать из-за меня? Я заметила, что раны на Дэре удивительным образом быстро исчезают, та же ссадина на лбу превратилась в едва заметное пятнышко. Словно невидимые существа врачевали Магици, хотя, судя по его виду, он все-таки сильно устал. В дороге в любом случае толком не отдохнешь… Поскорее бы добраться до дома! Там я могла как следует за ним ухаживать, хотя Дэр и сказал, что столь заботливое отношение излишне.

— Эти раны я принял сам. Теперь главное, чтобы Сварт свалил на развилке в другую сторону.

— Неужели он хуже чудища?

— О, куда хуже, милая, — улыбнулся Дэр. — Те самые страсти, о которых говорил монстр.

— Ты боишься его?

— Нет, но то, что он способен вытворить, радости точно не принесет.

— Мне кажется, или ты все обо всех знаешь?

— Кажется, — улыбнулся он.

Я осторожно коснулась его пальцев, скрытых повязкой.

— Больно?

— Немного. Не переживай, такую боль легко терпеть. Тем более что ты рядом.

— Я во второй раз ставлю тебя под удар.

— Они пришли не из-за тебя, милая.

— Но ты сказал, что их влечет свет.

— Рида тоже светится, хотя и слабо. И Сварт. Его сияние сыграло роль.

— И все-таки ты пострадал из-за меня. Прости, пожалуйста… Не хотела, чтобы так вышло. — И я поцеловала его пальцы.

Дэр вздохнул.

— Ты чудесная, Мэй. Не бежишь от ответственности, не потакаешь страхам. Не представляю никого другого на месте моей супруги, кроме тебя.

— А мое любопытство?

— Оправдано. О чем ты хочешь спросить?

— Твои раны…

— А, это… Все дело в Атре. Рожденные на красной земле немного иначе впитывают энергии. В бою идет взаимодействие сил, и, несмотря на внешние повреждения, я не допускаю внутренних, которые вредят токам духа. Если бы каждый умел это, процесс заживления ран занимал бы мало времени. Но здесь, на чужой земле, я сильно отстаю от собственных ритмов. Дома уже через час на мне бы и следа от боя не осталось.

— Ничего себе! — воскликнула я. — И чудище об этом знало? Потому просило не пользоваться даром?

— Пень знал только о том, кто я, милая. О моей сущности и принадлежности к роду Цахтала. Знаешь, почему я согласился сражаться с ним, рискуя быть поломанным? Он встретил сына страшного монстра, но не побежал, не отступил, предложил мне поединок. Он — чудовище, но храброе. Хотя, как ты могла видеть, коварное. Решил под конец все же убить меня. За что и поплатился ногой.

— Это была молния? — тихо спросила я.

— Она самая.

— Почему же он не вспыхнул?

— Видишь ли, молнии не всегда поджигают. Порой они просто ударяют со страшной силой.

— Значит, ты их вызываешь? Грозы?

— Нет. Они приходят сами, когда считают, что я достоин. Ты должна и ещё кое-что знать обо мне, милая.

Я напряглась.

— Разве я знаю недостаточно?

— Для любви, но не для создания семьи. На Атре существует две стороны: темная и светлая. Два клана, издревле не ладящих между собой, но теперь кое-как уживающихся на одной земле. Это Грозовой и Солнечный кланы. Ты можешь догадаться, к какому принадлежу я.

Я нахмурилась.

— И что в этих сведениях страшного? Почему ты думаешь, что меня оттолкнет твоя принадлежность к грозам?

Дэр усмехнулся.

— Поверь, милая, знай ты все подробности, давно бы сбежала от меня. А если бы я рассказал, какие планы относительно тебя строю — наверняка напугалась бы.

— Планы? — сощурилась я. — Не делай такое лицо, Дэр. Ты слишком замечательный, чтобы я тебя страшилась, и нахмуренные брови не придают лицу жути.

Он радостно рассмеялся.

— Я — носитель цикла гроз, милая. Приношу с собой дождь или сухую грозу. Не только молнии, которые бьют по врагам, или ветра, что способны выдрать с корнем деревья. Как на земле сменяются времена года, так и внутри меня, через меня текут времена бурь.

— Гроза… — пробормотала я. — Но…

— Да, Мэй. Ты правильно думаешь. В том пожаре виноват я.

Я несколько мгновений пыталась принять сказанное.

— Значит, Гримси погибла из-за тебя? — тихо спросила я. — То есть только потому, что ты был в городе?

— Да.

— Ты мог остановить пожар?

— Нет.

— И не контролируешь эти циклы?

— Нет. Хотя пытался много раз воспротивиться им.

— Если бы ты не приехал в город — мы бы не встретились… И не погибли бы люди. Ох, Дэр!.. — Я крепко обняла его, чувствуя, как по щекам потекло. Он жил в ловушке собственной сущности и ничего не мог с этим поделать. — Поэтому ты редко покидал Атру?

Мужчина кивнул.

— И поэтому вы с Марком Свартом враждуете?

— Отчасти. Целиком эту историю я сейчас рассказывать не хочу.

Мысли в голове неслись галопом, но чувства опережали их. Значит, так судьба сложилась. Мой избранник был опасен. Но насколько?

— Как часто это происходит, Дэр?

— Всегда по-разному. Иногда бури идут подряд — и все сухие. Они наиболее опасны. Порой дождь льет неделями, а иногда грозы мирные. Я знаю, о чем ты думаешь, Мэй. Что я не виноват, раз не контролирую цикл. Но это неправда. Все те смерти — на моей совести. Твоя няня погибла из-за меня. Если бы я не приехал, ничего бы этого не случилось.

— Но почему ты приехал, Дэр? — шепотом спросила я.

— За тобой, — ответил он, поворачиваясь и беря меня за плечи. — Помимо разрушений, грозы могут предсказывать судьбу. Я рискнул, чтобы обрести любовь. — Он усмехнулся виновато, лицо стало юным и печальным. — Прости. Сварт всегда считал меня эгоистом, и он прав. Хотя бы в чем-то, потому как с остальными его претензиями я категорически не согласен.

— Не знаю, что сказать, Дэр… Но точно уверена в одном: я такая же эгоистка, как ты. Однако послушай: в прошлом месяце в грязевых дождях погибло множество людей. Года три назад было наводнение, оно затронуло и наши луга. И тоже много жертв. Никто не винит погоду, даже магию, когда она отнимает жизни. Почему тогда ты, не умеющий контролировать циклы, должен быть виноватым? Не думаю, что эти грозы случаются спонтанно. Так было предрешено.

Он вдохнул и поднял брови, внимательно разглядывая меня.

— Ты — моя единственная, Мэй. Второй такой нет — и не будет. Я отгрызу башку любому, кто попробует причинить тебе вред.

— Что мне сделать, Дэр? — прошептала я, прижимаясь щекой к его плечу. — Карви и Смайл ни на шаг от кареты не отъезжают. Неужели они про нас так плохо думают! Братья, называется…

— Правильно думают, — усмехнулся Дэр. — Я, как видишь, тот ещё злодей. Ты можешь поцеловать меня. Этому они точно не помешают.

Желание пересилило робость. Я облизнула губы и подвинулась ближе.

— Прости, я не очень хорошо умею это делать…

— Не надо, — отозвался он и коснулся пальцами моих губ. — Тебе ни к чему извиняться. Я жаден до ласк, а потому счастлив знать, что ты будешь целовать одного меня и никого больше.

Темные глаза смотрели с пламенной нежностью. Нужно было помочь ему отбросить тревоги и вернуть энергию жизни с помощью чувств. В эту магию я верила свято.

Я склонилась и мягко коснулась его губ. Они были сухими и горячими, и окружающий мир перестал меня волновать. Целовать его — то было залогом моего дыхания. Как я могла терпеть так долго? Тревоги исчезли, сомнения попрятались под сиденьями, а неуверенность выбросилась из окна, погибнув под колесами кареты. Дэр дал мне несколько секунд власти, а потом, обхватив за плечи, снова установил патриархат.

— Господи, Мэй, какая же ты восхитительная… — пробормотал он и прижал меня к сиденью. Я боялась, что карета трясется от наших движений и с трудом сдерживала стоны. Если бы ни братья, скакавшие неподалеку, я бы сорвала с Дэра одежду, покрыла поцелуями его сильное тело…

— Мэйди! — донеслось снаружи.

Стремительно вернулось смущение, и я попыталась вылезти из-под Дэра, рука которого, оказывается, лежала на лифе моего платья.

— Ответь, — прошептал он, лаская мою грудь через плотную ткань.

— Д-да, Карви. Что тебе?

— У вас все в порядке?

— Ещё как, — тихо рассмеялся Дэр.

— Да. Я задремала. Можно в следующий раз не орать так громко? Эм-м-м…

Это рука Дэра пускала по телу наслаждение, а его губы нежно щекотали мои щеки.

— Ты точно в порядке? — спросил Карви.

— Говорю же, тише! Дэр спит!..

Мужчина хмыкнул мне в ухо.

— Скажи, что я ворочаюсь.

— Он ворочается.

— И сейчас проснусь, если они не замолчат.

— Он сейчас проснется!.. — воскликнула я. — Отстань, что ли!

Мы вели себя глупо и весело, и мне это безумно нравилось.

— Прости, — сказал Смайл. — Отдыхайте.

Дэр затрясся от беззвучного смеха, помогая мне привести в порядок одежду. Я сдерживала хохот, и щекам было больно.

— С тобой так хорошо, Мэй, — прошептал он. — Но давай отложим наслаждение на потом и подремлем. Нам есть, что обдумать в стране грез.

— Вместе, — отозвалась я и обхватила его руками, удобно устраиваясь на широкой груди. — Так не больно?

— Нет, милая. Спи.

Я уснула с мыслью о том, что с его появлением красный дом почти перестал мне видеться.

На дорогу ушло чуть больше времени, чем планировалось, и Золотые луга открылись перед нами на третьих сутки, к полудню. Дэр был категорически против сразу ехать в поместье Миратовых.

— Я и так нарушаю традиции, милая. Хотя бы одну соблюсти надо. Поселюсь в гостинице.

Меня сильно огорчило его решение, но он был прав.

— Можно я побуду с тобой, Дэр?

— Мэй, — рассмеялся он, сжимая мою руку, — ты была такая веселая, и вмиг погрустнела. Не расстраивайся, моя волшебница. У нас впереди много счастливых минут.

— Хотя бы пообедаем вместе. — Я беспомощно оглянулась на Смайла, и Младший, отрада глаз моих, с улыбкой кивнул.

— Вы обедайте, — сказал Карви, — а я поеду домой. Там и увидимся, Мэйди.

Они с Дэром пожали друг другу руки, и Средний поспешно ушел. Тогда я не придала значения этой спешке, была поглощена Дэром. Ночью мы спали в разных комнатах, и гостиница попалась уютная. Он снился мне радостным и веселым, а потому я излучала свет на полную мощность. Оставшуюся дорогу мы провели в разговорах о будущем, хотя и не касались темы Сварта. Дэр много рассказывал об Атре, упомянул разные магические места и зверей, которых не водилось в наших краях. Я уже представляла, как совершу это длительное и полное приключений путешествие.

— Я видел следы возле озера, — сказал за обедом Смайл. — Если ты действительно победил подобное страшилище — моя благодарность, Дэр. Мэй повезло обрести такого человека. Я бы струсил и убежал.

— Не думаю, что ты бы бросил девушку, которую любишь, — сказал Дэр.

Смайл покраснел. Делал он это в точности как я.

— Я стараюсь не думать о браке. Мне бы хотелось поехать в Среднее королевство учиться.

— А что отец? — спросил Дэр.

— Уже два года думает, пускать или нет.

— Ты совершеннолетний мужчина и можешь сам принимать решения.

— И поссориться с ним? Это незавидная участь, — рассмеялся Младший.

Дэр подхватил с блюда яблоко.

— У нас растут совсем другие. Они зеленые и сахарные, но меньше этого в два раза. Тебе бы понравилось на Атре, Смайл, хотя у нас и нет академий. Но сама красная земля учит отваге, верности и справедливости. А это, как по мне, главный урок, что человек должен в жизни получить.

— А как же урок любви? — улыбнулась я.

— Отвага и верность — её составляющие, — сказал Дэр. Он ухмылялся задорно и ласково. Наверняка вспомнил, как мы целовались в карете.

— Я был бы рад путешествовать, — сказал Смайл. — Но не по Западному королевству, а дальше — на Север или на Восток. Там все иначе. И я с радостью бы посетил Атру, но… Не могу. — Он повернулся ко мне: — Как же мы будем переписываться, Мэй?

— Найдем способ.

— Мы раз в полгода посылаем людей с письмами, — сказал Дэр. — Мэй не единственная, кто уехал в Атру. У нас живут люди и с Юга, и из Среднего королевства, и даже Араты.

— Ого! — воскликнула я. — Они-то как к вам попали?

— Ты не очень хорошо знаешь мир, милая, — сказал Дэр. — От нашего Розового моря до одного из Аратских островов рукой подать.

— Как это интересно! — воскликнул Смайл. — Вы не против, я карту принесу?

Дэр кивнул, и Младший побежал к своей сумке. Последующие полчаса мы изучали обширный лист и то и дело спорили о том, что находится за большой водой. Оказывается, спорить с Дэром было забавно. Он не повышал голос, не приводил убойных аргументов в пользу своего мнения, вообще не поддавался эмоциям. Даже Смайл не выдержал его спокойного нажима и беспомощно расхохотался, сворачивая полотно.

— Хорошо, хорошо… Я согласен. Там, верно, и правда спрятана неведомая земля. Но тогда почему никто её до сих пор не открыл? Почему оттуда к нам не приплыли люди?

— Почему же, приплывали, — усмехнулся Дэр. — Да только кто бы им поверил?

— Я бы поверил, — сказал брат, но Дэр покачал головой.

— Правители не ищут приключений, Смайл. Им нужны доказательства.

— А ты знаком с кем-нибудь из них?

Дэр кивнул.

— С Биаром и Адамеей Лесной. Встречался и с Деверо.

— С самим Верховным Правителем! — восхитилась я. — И какой он?

— Честно? Скучный. Вот его сын, Питер — птица вольная. Со временем из него выйдет толк. Сейчас он шалопай и гуляка. Молодость не ставит точки, сплошные запятые и тире.

— Ты так говоришь, будто не молод, Дэр, — рассмеялся Смайл.

— Я — созревший фрукт, — хмыкнул мужчина. — Меня уже можно вовсю обкусывать.

Я опустила глаза. Господи, только бы Смайл не подумал лишнего! Но Младший был занят мечтами о будущем, и не обратил внимания на то, как мы с Дэром переглянулись. Хорошо, что мой румянец так и остался едва заметным.

Я настояла на том, чтобы прогуляться по городу. Это была невинная просьба, но Дэр, конечно, разгадал мой замысел.

— Тебе придется показаться отцу, — тихо сказал он, склоняясь к моему уху. — Рано или поздно. Полчаса ничего не изменят, Мэй.

— Лишние полчаса рядом с тобой даруют мне счастье, — сказала я. Смайл услышал это и широко улыбнулся. Он знал. Он видел истину.

— Простите, но я, пожалуй, навещу Вепровых. Мои давние приятели, — пояснил он Дэру. — Встретимся через час возле гостиницы.

И, склонив голову на прощание, легким шагом пошел в сторону центра, оставив нас наедине.

Мы дошли до торговой площади, потом прогулялись вдоль фонтанов, миновали озеро. И, наконец, добрались до парка. То было одно из самых моих любимых мест.

Заложили его ещё до основания города, когда здесь было процветающее конное хозяйство. Со временем конюшни подвинулись далеко на юг, а былые поля покрывали пушистые кусты сирени и старые палисандры. Правда, меж стволов вместо обычной зеленой травы все равно росла солнечно-желтая, и сквозь светлые сияющие стебли проглядывали темно-синие щеточки цветов. Они казались невесомыми, словно кто-то собрал охапки угасших звезд и сплел их с туманом. Папа говорил, что именно здесь он познакомился с мамой.

На лужайках отдыхали пары с детьми и старые леди с собачками, несколько лавочек было занято девичьими коллективами — щебечущими, словно птичьи стайки.

Мы с Дэром пошли по узкой тропке меж золотых стеблей и синих небесных соцветий, и солнце ныряло под лиловые кроны, а когда пряталось, через ветви любопытно заглядывали пухлые облака.

Я обернулась: Дэр выглядел странно, ладони его касались высокой травы, лицо было задумчивым.

— Хотела спросить…

Он поднял голову и кивнул, но против обыкновения не улыбнулся.

— Если ты враждуешь со Свартом, значит ли это, что не любишь солнце?

Слава предкам, улыбнулся. Правда, отнюдь не так весело.

— Я люблю солнце, Мэй. Оно дарует жизнь. Но Сварт вообразил себя богом и научился использовать свет во зло. Я вот, хотя и сын Цахтала, а все-таки не управляю грозами. Возможно, дрянной из меня ученик, или я не заслужил доверия великого предка, или есть иные причины — но у меня нет столь огромной силы. Он же способен сжигать одним прикосновением, когда того захочет.

— И часто вы сходились в поединках? Я не видела у тебя ожогов.

— Цахтал не даровал мне контроль над бурями, но он хранит меня и мой род. Мы сталкивались со Свартом трижды, и шрамы у меня есть. Ты просто не заметила, милая. Один на затылке, другой под коленом. Есть ещё два… там.

И он многозначительно опустил глаза.

— Два шрама сзади, — сказала я, пряча смущение. — Он бил в спину, исподтишка?

— Или я удирал, как трус, — усмехнулся Дэр. — Что думаешь, какой вариант верный?

— Ни один из них.

Дэр остановился и повернулся ко мне. Мы ушли достаточно далеко, чтобы позволить себе прикосновение, и он сжал мои руки в своих теплых ладонях.

— Сварт — коварен и хитер, но он не станет нападать со спины. И я не столь пуглив, чтобы удирать от его света. Мы сражались, как обычные воины, на мечах или голыми руками. Конечно, порой Сварт выходил из себя и начинал жульничать несмотря на договоренность. Всякий раз он вынуждал меня занимать наименее выгодную позицию. Шрам на затылке — от его ножа. То наш первый поединок. Тогда он чуть не убил меня. Шрам под коленом — это его дар. Оба разошлись и, хотя молнии мне не помогали, он-то жарил вовсю. Хорошо, что шел дождь, остужая его ярость, так бы одним ожогом я не отделался. То, что внизу — это последняя стычка. Мы не поделили растения. Порой на красной земле кто-то заболевает, Мэй, и так вышло, что мы оба пытались спасти близких. Редкие лекарства — на вес золота. К тому же если они выросли у корней мартрана. То была не битва — бойня. Сварт старался вовсю, колошматил своими раскаленными ручищами почем зря. Ожогов было много, но меня спасли, даже уродом не остался. Зато вернулся домой с добычей. А, точнее, приполз.

Меня передернуло. Я видела, как горят люди, и представлять, что Дэр испытывал похожую боль, было тяжело. Мне не хотелось, чтобы он страдал.

— Ты сказал «договоренность».

— Между кланами. Не пользоваться дарами.

— Не понимаю, как это возможно, ведь ты не контролируешь бури.

— Я — нет. Мой отец — да. Да и не верят Солнечные в то, что я не управляюсь с даром. Только Сварт правду знает, и, гад, пользуется этим всякий раз.

— Там, в оранжерее… О чем вы говорили?

Дэр вздохнул и потянул меня в сторону, поближе к широкому стволу палисандра.

— Он смеялся над моим выбором. Говорил, что ты мне не подходишь, и мой отец никогда тебя не примет. Это в его духе — подвергать сомнению всякое чувство.

— Откуда ему знать, какая я!

— Правильно. Ты имеешь право сердиться. Я тоже разозлился. Вне красной земли мы редко схлестываемся, Мэй. Только если причина серьезная. Он не оскорблял тебя, он высмеял мое решение. Поэтому дом Тарта остался цел. Посмей он сказать что-то гадостное о тебе — я бы наплевал на запреты.

— Что же родило такую злобу? — пробормотала я. — Ведь должно было случиться нечто судьбоносное, положившее начало этой вражде!

Дэр стиснул зубы и молча прижал меня к себе.

— Прошу, только не здесь. Не хочу вспоминать об этом сейчас, Мэй. Мы среди истиной красоты, купаемся в ветре, вдыхаем ароматы трав и цветов. Знаешь, какой цвет главный у Магици?

— Синий?

— Пурпурный, милая. Потому-то, когда назревает нечто эпохальное — война, стихийное бедствие или нашествие нечисти, Магици говорят: пришло время пурпурных гроз.

— Сейчас у кланов перемирие?

— Да. Надеюсь, все станет лучше, когда мы с тобой вернемся. Грозовой клан не стремится верховодить, мы за баланс. Но Солнечные, если их не сдерживать, готовы править миром. Понимаешь, почему? Они считают себя великими. «Только звезды прочнее держатся за небо!» — любит повторять Сварт. А мы со своими дождями — лишь завеса истинного величия.

— Но это глупо, — тихо сказала я, чувствуя, как его волосы щекочут щеку. — Вечный зной, что может быть страшнее?

— Сварт полагает, что нас нужно выпускать, как псов из конуры: побежал, принес добычу, получил свою порцию — и сиди на цепи до следующего раза. Буря, заключенная в тюрьму. Дождь в оковах порядка. Молния, бьющая по приказу в условленное место.

— Он не смеет приказывать стихиям! — воскликнула я. — Тем более таким, которые рождены свободными! А если океан заточить в кружку? Заставить дерево расти без воды? Он предпочитает величие великодушию. Солнце не рождает избранных, мы все — его дети. Также как тучи, подчиняясь ветру, стремятся орошать землю живительной влагой.

— А кто приказывает ветру, милая? — прошептал Дэр, и его губы накрыли мои.

Я забыла обо всем, что ещё хотела сказать. Провести остаток жизни в его объятьях, целовать его, просто быть рядом — это казалось самым важным.

И оберегать, хранить собой от любого зла. Теперь я знала, на что способен Марк Сварт, и боялась его куда больше. Но внутри меня пульсировало чувство, что всегда превыше боли. Так, заговорами, лечат страшные раны. Так любящий выхаживает смертельно больного любимого. Так одним словом можно остановить целую армию… И то была не выдумка — часть истории нашего мира. Атория видела множество доказательств настоящей верности, по землям королевства ходили удивительные люди, разносящие весть о воскресших чувствах. И я знала, что эту правду не выжечь дотла, не разрубить мечом предательства, как ничто не могло погубить бессмертную душу.

Мы вернулись к гостинице чуть позже положенного срока. В вестибюле нас уже поджидал Младший. Впервые я не хотела возвращаться домой, но Дэр настоял.

— Вы должны ехать, милая. Здесь, конечно, нет слизней, и двуличные не бегают по ночам, но лучше выехать засветло.

Смайл, ухмыльнувшись, отвернулся, делая вид, что изучает картину на стене. Я постановила непременно расцеловать его за понятливость и доброту.

— Он у тебя хороший, — тихо сказал Дэр, притягивая меня к груди. — Карви уже вовсю летает, а Смайл ещё только пробует крылья. Он не разбит землями, не стиснул клюв, боясь проглотить неведомого червяка… Он узнаёт, и пока что идет правильным путем.

— А Средний?

— Заблудился, — сказал Дэр, беря в ладони мое лицо. — Но ещё может найти верный путь.

— А мы? — прошептала я. — Если заблудимся? Как мне звать тебя?

— Просто по имени, милая. Я приду. Может быть, не собой, но ветром или дождем, неведомым голосом и звездным светом. Но приду обязательно.

Он склонился и сказал мне в самые губы:

— К тебе я вернусь даже из смерти.

Я вздрогнула — он крепко поцеловал меня.

— Дэр, пожалуйста! — взмолилась я, уловив лишь жалкое мгновение сладости. — Ещё!

Ласки в роще не утолили мой голод, и каждое новое прикосновение мукой отзывалось в теле.

— Нельзя.

Осторожно покашлял Смайл. Он был на нашей стороне, но не мог пренебрегать долгом перед отцом.

— Ладно! — отозвалась я громко. — У меня будет повод приехать в гостиницу завтра в пять утра! Я так и скажу всем, что хочу поцеловать жениха!

Дэр рассмеялся, а следом, через мгновение — и Смайл. Я вышла наружу, сопровождаемая обоими, и счастливо улыбнулась ветру: мир был прекрасен рядом с ними, и не хотелось думать о плохом.

— Точно не поедете с нами, Дэр? — спросил Смайл.

— Не будет лишним проявить скромность, — усмехнулся Магици. — Которой у меня нет.

Младший рассмеялся.

— Тогда увидимся завтра.

И они пожали друг другу руки. Я вздохнула и двинулась к карете. Целый вечер и долгая ночь без него… Как я справлюсь? Дэр, конечно, помог мне залезть внутрь.

— Помни, что я всегда тебя услышу, милая. — И поцеловал мою руку.

— Я тебя люблю, Дэр, — отозвалась я.

Мы почти сразу тронулись, и я до последнего глядела на мужчину. Облака разрезал яркий солнечный луч, вынуждая меня прикрыть веки, и фигура Дэра исчезла за домами.

Глава 8

Глава 8

Нет. Это слово душило меня. Он сказал «нет». Я не могла поверить, что прекрасная реальность превратилась в дурной сон благодаря моему отцу. Минувшее счастье казалось утраченным навсегда. Столь опасного холода я не ощущала со дня последнего кошмара, и вот красный дом снова предстал передо мной. Кто же мог знать, что им окажется наш особняк на Золотых лугах?

Целый час я пыталась переубедить отца, но всё было бесполезно. Слова разбивались о стены непонимания, его нежелания принять мои чувства.

Он сказал «нет».

— Но я люблю Дэра и не хочу ни за кого другого! — как можно тверже произнесла я.

Этот аргумент казался ему самым смешным из всех.

— Много ты понимаешь в любви, дочь! — резко сказал отец.

Теперь я не осмеливалась назвать его «папой». Дэр тоже бывал резок, но иначе. Когда он повышал голос, это не ранило. Возможно, потому, что он не кричал и не злился. Но мой отец был зол, и я впервые видела его таким.

— Столько же, сколько и ты, — отозвалась я. — А решишь выдать меня за кого-то другого — всё равно найду способ вернуться к Дэру!

Последние слова отец пропустил мимо ушей.

— Дурни! — повернулся он к братьям. — Говорил искать ближе? Для кого список писал, а? Дэр Магици! В Атру собрали наше золото!

— Что?.. — возмутилась я. — Какой еще список?

— Помолчи! — приказал он. — Не вмешивайся.

— Нет уж! — я повысила голос. Ему, значит, можно, а мне нельзя? — Магици для тебя недостаточно хорош? Или ты сердишься, что я сама сделала выбор? Или, может, не хочешь отпускать меня, потому что наконец решил проводить вместе больше времени? Что не так?

— Мэйди Орния Миратова! — рявкнул он. — Ты сейчас же отправишься в свою комнату, и будешь там сидеть, пока я не приму решения. Поняла⁈

— Не поняла! — заорала я. — И никуда не пойду! Выдавать замуж насильно — прошлый век! Сейчас так никто не делает. Вальди говорила, что есть закон, согласно которому…

— Азорская⁈ — рявкнул отец. — Ты ещё и с ней связалась, значит?

— Что значит «связалась»? Она — моя подруга!

— Никаких друзей больше! Никаких визитов и балов! Немедленно покинь эту комнату, или я прикажу тебя увести!

— И кто же меня потащит? — тяжело дыша от ярости, спросила я. — Слуги, может быть? Или братья? Первому, кто сунется, выцарапаю глаза!..

— Вон отсюда, — сухо, неожиданно спокойно приказал отец.

Я крутанулась на месте и стремглав выбежала за дверь. В голове крутилось только одно: как бы смотаться из дома и попасть к Дэру. Нужно было только выбраться с черного хода, потеплее одеться и взять самую быструю лошадь… Но отец знал меня как облупленную. Не успела я выйти из гардеробной, как меня перехватил Смайл.

— Идем. Поговорить надо.

Я послушно пошла, про себя нетерпеливо считая: раз, два, три… Когда мы дошли до гостевой комнаты, счет перевалил за сто.

— Слушай, Кнопка, не сердись, ладно? — виновато сказал Смайл.

Я кивнула, но что-то в голосе брата настораживало.

— На что? — на всякий случай спросила я.

— На это. — И, затолкнув меня внутрь, с грохотом захлопнул дверь. Донесшийся звук закрывающегося замка поставил жирную точку в диалоге о моем замужестве.

Я пыталась выбраться всеми возможными способами: орала, тарабанила, пробовала вскрыть замок на двери и на окне. Без толку. Отец знал, куда посадить меня. Это была домашняя тюрьма, комната с решетками на окнах. Раньше я даже не задумывалась, для чего они здесь? Неужели так он «ломал» Смайла?..

О, предки… Как я могла жить в неведении? Вот куда пропадал порой Младший после очередного проступка. Отнюдь не к тёте он уезжал «проветриться»! А что, если внизу, в подвальных помещениях, которых я всегда боялась, была и настоящая тюрьма?..

Я то плакала, то успокаивалась и бродила по комнате, нарочно разбивая красивую посуду и ломая мебель: отец терпеть не мог беспорядка. В мои руки попали и шторы, а следом за ними я разбила окно. Хотели получить покорного зверя — они его не получат. Я знала, что если не выплесну отчаяние, то накинусь с кулаками на первого, кто войдет в комнату, даже на Младшего.

Что теперь делал Дэр? Что ему сказали? Пытался ли он попасть ко мне вопреки запретам? Или просто ждал, надеясь, как и я, на чудо?

Но чуда не произошло. На второй день к вечеру отец пришел ко мне и остановился на пороге. Он окинул комнату быстрым взглядом и недовольно поморщился.

— Я дал Магици ответ. Скоро он навсегда покинет эти края.

Боль перекрыла дыхание.

— Почему, отец? — я утерлась и гневно протопала те несколько шагов, что нас разделяли. — Мои чувства для тебя — пыль?

— Ты не знаешь чувств. Я имею право заключить твой брак и хочу, чтобы ты жила поблизости.

— Только поэтому ты делаешь мне больно?

— Твоя боль пройдет. Я знаю это.

— Потому что мы потеряли маму? Но у нас не было выбора! Сейчас он есть, и ты жестоко ошибаешься в Дэре! Ради меня он не раз рисковал жизнью!

— Ни один из описанных тобой случаев не подтвержден, дочь.

Впервые мы были настолько далеки друг от друга. Я вдруг поняла, что отец не хочет видеть меня женщиной, не хочет верить, что я умею любить.

— Ты причиняешь мне боль.

— Благодаря ей ты, наконец, повзрослеешь. Ты не знала страданий прежде.

— Я уже испытала их, когда потеряла Гримси. Ты не ведаешь моей жизни!

— Служанку? — фыркнул он. — Не глупи!

На глазах вскипели злые слезы. Как он мог так говорить после всего, что Гримси сделала для нашей семьи? Хорошо, что мы хотя бы успели предать её прах земле на кладбище для слуг.

— Это мое окончательное решение. И ни закон о браке, ни даже сам Цахтал его не изменят!

— Конечно, — вдруг спокойно сказала я, и слезы застыли на глазах. — Ничто не изменит твоего решения. Ты так боишься проиграть, что позволяешь дочери мерзнуть в комнате с разбитым окном.

— Ты сама его разбила!

— И могу взять осколок и перерезать себе вены, — заключила я мрачно. — Или повеситься на шторах. А, может, отравиться? Кажется, на туалетном столике есть снотворное, никто не позаботился его убрать. Скушаю весь пузырек — и прощай! Возможно, я всего лишь пешка в крупной игре⁈ — Я швырнула в него тяжелыми часами, и отец попятился.

— Ты никогда не решишься лишить себя жизни, Мэйди!

— Отчего же? Назло тебе — решусь! Не знала, что мой отец — такая холодная, бесчувственная гадина!

— Как ты говоришь со мной? — зарычал он и схватил меня за плечи. — Что этот Магици с тобой сделал? Прежде ты была послушной и скромной, бережливой! А теперь ведешь себя как демонами охваченная, ломаешь дорогие вещи, угрожаешь собственному отцу! Я — твое все! Я растил тебя, лелеял, баловал!

— Ты не заменишь маму! — выкрикнула я и получила крепкую пощечину, после чего дверь захлопнулась прямо у меня перед носом. Однако через несколько секунд он вернулся с Карви и тот, схватив меня за руку, поволок в другую комнату. Жаль, что я не успела обучиться у Дэра мало-мальски годным для обороны приемам. Все, что я могла, это цапнуть брата за руку, на что он ответил мне подзатыльником. Боже, почему они были так грубы? Что я сделала неправильно?

— Теперь будешь сидеть здесь, — сказал отец. — И даже не думай о самоубийстве, иначе твой возлюбленный отправится следом.

Это был последний и самый жестокий удар. Я упала на диван и разрыдалась, и плакала несколько часов кряду. Потом, успокоившись, попыталась найти выход. Но ставни были заперты, отчего в комнате царил густой полумрак, и только маленький светлячок, принесенный Карви, создавал круг бледного света.

Отчаяние растягивало минуты на часы. Я думала обо всем, в том числе о том, что могу предложить Дэру кроме самой себя. Не будет ли этого мало? Почему столь могущественный человек обратил внимание на такую, как я? Я верила в любовь как в основу существования, но лишь теперь поняла, о какой верности говорил Дэр.

Отец предал меня. Он говорил, что хочет как лучше, но не понимал, что творит для меня ад. Смел ли он угрожать семейству Магици? Я сомневалась, что голубь — покровитель нашего рода — сможет победить Цахтала. Отец был глупцом, он не понимал, с кем связывается, не видел, на что Дэр способен.

В дверь постучали, и я узнала голос Младшего.

— Как ты там, Кнопка? — тихо спросил он.

Я вскочила и подбежала к двери.

— Пожалуйста, Смайл, помоги! — взмолилась я, прижимаясь к холодному дереву. — Выпусти меня!

— Прости, Кнопка, — пробормотал он. — Мне жаль. Дэр — хороший парень, но я не могу идти против воли отца.

— Я совсем его не знала… — прошептала я.

— Магици?

— Нет. Нашего отца. Оказывается, ему безразличны мои чувства, и видеть меня послушной важнее, чем счастливой.

— Он любит тебя, потому не хочет отпускать в Атру. Это не место для юности.

— Там, по-твоему, девушек нет? Дети не рождаются? — возмутилась я и вспомнила реакцию Дэра на мои слова о дочери. А что, если? — Даже если так, если мне не быть матерью — я готова. Возможно, спустя время осознаю собственную глупость и передумаю, но сейчас мне трудно дышать без него. Он — мое новое сердце, Смайл. Мое всё. Не знала, что способна так любить!

— Напиши ему, если хочешь, а я передам, — едва слышно сказал он. — Так вы, по крайней мере, сможете попрощаться.

— Я не буду с ним прощаться! — шепотом закричала я. — Найду способ убежать!

— Зам о к вскрыть невозможно, ключ есть только у отца. Окна надежно заперты, даже если я залезу на третий этаж, едва ли справлюсь с задвижками и выломаю решетки… Да и шуму будет.

— Что же делать, Смайл? — слизывая с губ соленые капли, пробормотала я. — О, предки! Что же мне делать?..

— Не плач. Пожалуйста. Иначе я тоже заплачу. Напиши Дэру, возможно, он что-то придумает…

В коридоре послышались шаги, и Смайл пробормотал в скважину:

— Мне пора.

Так я снова осталась одна.

Ночь была пасмурной и темной. Почему-то так и не вернулся Смайл, и никто не принес мне поесть. Я была им благодарна: голодной, мне легче думалось.

Написать письмо. Но что это даст? Дэр наверняка не поверил, что я так просто от него отказалась. Он понял всё, что должен был понять, и не уехал, не мог уехать! Знать бы ещё, что наговорил ему отец… Я порылась в единственном шкафу, но не нашла канцелярских принадлежностей. Ни бумаги, ни перышка, ни чернил. Наверное, Младший хотел принести их, но не смог. Отец, как и мне, не доверял ему. Хорошо. У меня был союзник.

Но потом я подумала, что лучше бы Младшему не соваться в это дело. Если отец так наказал меня, что бы он сделал с парнем? Нет, если Смайл придет, я отошлю его. Рисковать благополучием брата ради любви я не могла.

За глухими ставнями стучал дождь, и я вспомнила слова Дэра. Он сказал, что всегда услышит меня и найдет способ прийти. Как можно было забыть? Сердце возликовало, пуская по замерзшему телу жаркие волны надежды. Мне удалось чуть приоткрыть ставни и высунуть наружу палец. Прохладные капли тотчас коснулись его, погладили…

— Пожалуйста, скажи Дэру, что я жду его. Меня заперли здесь, и выбраться нет возможности. Единственный ключ у отца, он наверняка носит его с собой. Приезжай за мной! — всхлипнула я, но взяла себя в руки и решительно продолжила: — Я принадлежу тебе, Дэр. Мне одной не справиться. Я люблю тебя…

Вдалеке, словно отзываясь, пророкотал гром, и мне стало спокойно. Хотя бы так, но он был со мной — хмурым небом и режущим светом узловатых молний, быстрой влагой бесстрашных капель. Дождю некогда было размышлять, он нес жизнь и в собственной погибели находил перерождение. Каково это — становиться травами и деревьями, грибами и ягодами? И кем со временем стану я?

Прошло два часа, часы в холле пробили двенадцать. Я сидела на постели, не раздеваясь. Не кормят — так я и спать не буду! Хотели получить кроткую и слабую — получат монстра с кругами под глазами. Пусть только кто-то, кроме Смайла, сунется. Я приготовила отличную деревянную колотушку для ковров. До крови не ударю, но тресну от души!..

В глубине дома открылась и закрылась дверь, потом послышались шаги. Неужели кто-то решил наведаться ко мне средь ночи? Я обулась в домашние туфли и поправила волосы, удобнее устраиваясь на краю кровати.

Шаги стихли, словно кто-то остановился в нерешительности, потом возобновились, вот только не было похоже, что этот кто-то боится быть обнаруженным. Нет, он не топал, но и не таился, просто шел. Я с ужасом поняла, что походка эта не мужская…

А потом тихо щелкнул замок, и дверь медленно отворилась.

Кровь прилила к щекам, голова закружилась: в проеме стояла Гримси. И была она светлой и сияющей, словно звезда, а глядела по-доброму, голубыми глазами в окружении темных ресниц. Молодая, непривычно стройная Гримси. Наверное, такой она была во времена моего младенчества… Я забыла про страх, пришедший в первое мгновение. Это был добрый призрак.

На глаза навернулись слезы, и я бросилась к ней, но обнять не смогла — рука прошла сквозь бледное тело.

— Гримс!

— Привет, родная, — ласково отозвалась она. — Не плачь. Я пришла помочь.

Почему я не могла тронуть её, но она спокойно прикрыла дверь бледной рукой? Как она издавала звук, будучи призраком? Чудеса!

— Ты пришла вызволить меня? Но как? — вытирая слезы, спросила я. — Ты такая красивая, Гримси! Прости меня…

— Знаю твою боль. Ты думаешь, что виновата, но это не так. Пойдем, — и она поманила меня за собой.

Быстро завязав волосы, я выскользнула следом за ней в коридор, и няня деловито закрыла дверь на ключ.

— Вот так. Пусть-ка поломают голову, как тебе удалось улизнуть!

Прежде не подозревала за ней такого задорного лукавства… Я улыбнулась, продолжая вытирать тихие слезы. Мне так хотелось сказать ей всё самое важное! Но Гримси приложила палец к губам, и мы окольными путями двинулись вниз.

— Я бы принесла тебе хорошую одежду, но не знаю, где ключ от гардеробной. Поэтому надевай пальто Смайла и его ботинки.

— Гримси! Я так люблю тебя! Прости, что порой не слушалась!

— Ничего, — сказала она. — И ты прости, что я бывала жесткой и не давала тебе достаточно свободы.

Мы оказались у черного хода, и я порадовалась, что умею ступать почти бесшумно.

— У тебя вся ночь впереди. Там сильный дождь, но он не причинит вреда.

— Знаю, — сказала я. — Ведь это его дождь. Гримси, он…

— Не говори ничего. Я видела твоего избранника и одобряю этот выбор. Но и ты знай: жизнь с ним не будет легкой.

Я несколько мгновений глядела ей в глаза.

— Я справлюсь.

— Да. Иначе ты бы не выбрала его. А теперь ступай!

Я склонилась к ней и попыталась коснуться бледной щеки губами.

— Знаю, ты не ощутишь этого телом… Но сердце мое с тобой.

— А мое — с тобой.

Я неслась во весь опор через пелену дождя, встречая щеками ледяные иголки. Коня звали Пострел, и он знал меня хозяйкой вот уже шесть лет. Не подведет, если только я не свалюсь в спешке с седла и не сломаю ногу. Тогда уж точно придется забыть о встрече…

Дэр остановился в самой большой гостинице города. Она называлась Лунной и представляла собой белый высокий терем с резными арками и огромными витражами. То было мое любимое здание в городе, маленькой я часто бегала по коридорам, придумывая о стеклянных людях разные истории.

Мне не было страшно, дух Гримси всё ещё витал поблизости. А потому я только дрожала, не пытаясь смахнуть с ресниц примерзшие капли. Пришлось бы остановиться, чтобы снять перчатки, а пальцы и так едва двигались. Я удирала в мужском пальто на два размера больше, под которое задувал ветер и попадала настойчивая влага. К тому же один сапог остался валяться где-то на дороге, а второй то и дело тер пятку. Снова мозоли, но я была им рада.

Дэр. Я ехала к нему посреди ночи. Хотела броситься в жаркие объятья, поцеловать, прижаться… Сказать, как сильно он мне нужен, и о своей готовности следовать за ним куда угодно, невзирая на запреты. А что, если он уже отбыл?..

Ветер сорвал с головы капюшон, но я не стала поправлять его. Впереди показались огни города, наплевать на мокроту! Сотни солнечных светляков и этот дождь… Казалось, я попала в волшебный край бликов и отражений, теней, что ищут дорогу домой, и света, который жил в некоторых окнах.

— Я к Дэру… Лорду Магици… — прокашляла я, пытаясь вытащить руки из перчаток.

Слуга поспешно открыл дверь и впустил меня. Тепло! От него мне стало ещё холодней.

— Госпожа Миратова, — удивился управляющий. Мы с ним, конечно, знали друг друга. — Как вы здесь оказались? Что-то случилось в поместье?

— Мне нужно к лорду Магици. Срочное дело, — ответила я, не чувствуя собственных губ.

Мужчина поднял брови, но кивнул и сам проводил меня к лестнице, а затем наверх.

— Последний этаж, последний номер. У вас нет вещей?

— Нет.

— Приготовить комнаты? — взволнованно спросил он. Наверняка прикидывал, чем ему грозит такое великодушие. Пустить незамужнюю девушку в комнату к неженатому мужчине! Среди ночи!

— Он мой жених, — сказала я. — Не бойтесь, Тиботи. Все хорошо. Мы должны были встретиться раньше, но я задержалась в дороге.

— Нужен врач? — спросил он, встревожено меня оглядывая.

— Нет. Ничего не нужно. Спасибо вам.

И я красноречиво поглядела на мужчину. Он понял намек и быстро удалился по коридору прочь. Что бы его ни беспокоило, он все же помог мне.

Я подняла руку и постучала в дверь. Лучше сразу, чем стоять и решаться, думая, правильно ли это. Целую минуту ничего не происходило, и я кусала губы от волнения. Пожалуйста, открой!

Дверь медленно отворилась, и в полумраке, освещенном единственной свечой, возникло лицо Дэра. Он был лохматым и с короткой бородкой, которая почему-то шла ему больше, чем гладковыбритое лицо. Глаза его сверкнули и погасли.

— Мэй, — прошептал он. В следующий миг я оказалась внутри. — И снова ты промерзшая до костей, — произнес мужчина мне в ухо. — Честное слово, я тебя прямо сейчас накажу.

С моих плеч упало пальто, одинокий сапог распластался на ковре возле двери. Не помню, как мы очутились возле камина. Горячие губы накрыли мои, жадные руки обхватили талию, и я обняла Дэра в ответ. Мы целовались громко, поспешно и страстно, и с каждым новым прикосновением его рта я узнавала все больше. Вкусно. Глубоко. Прекрасно… Дэр оторвался от меня, но я только крепче обхватила его плечи.

— Ты пахнешь грозой. Я люблю твой дождь.

— А я — влагу твоих губ, милая, — хрипло сказал он. — Тебе нужно раздеться и вытереться. Садись!

Я нехотя отстранилась от него и устроилась на диване, дрожащими пальцами распутывая узел шарфа.

— Дэр, мой отец…

— Знаю, Мэй. Он хотел подрезать твои крылья. И я понимаю его, ведь Атра — беспокойный край. Отдать свое дитя за Атровца — сумасшествие. Но ещё большее безумие — тот жених, которого он тебе подобрал.

— Кто? — сглотнула я.

Дэр опустился передо мной на колени и принялся сам развязывать шарф.

— Кирс Зорский. Первый богатей Золотых холмов.

— Так все дело в деньгах?.. Из-за них он собирается выдать меня за неказистого, туповатого коротышку, который на званых ужинах ковыряет вилкой в зубах? — я вскочила, и Дэр рассмеялся мне в юбки. — Ой, прости…

Возмущение тотчас отошло на второй план: мужчина мягко подтолкнул меня вперед и оказался ближе, положив ладони мне на колени. Между нами были слои ткани, но я прекрасно чувствовала его пальцы. О, боже! Тело оттаивало стремительно, и капли с моих волос падали Дэру на лицо. Он усмехнулся уголком рта.

— Когда ты мокрая, ты ещё более красивая, Мэй. И волосы вьются, как озорные волны. Знаешь, реки на Атре холодные.

— Ну и что, — прошептала я. — Я купалась в проруби со Смайлом, и ничего.

Дэр приподнял юбку и начал медленно снимать чулок. Казалось, что звук дыхания слишком громок, и я всех в гостинице перебужу. Да и сердце стучало барабаном, будто создавало особую музыку, известную лишь нам двоим.

— В проруби, — повторил он. Глаза стали ярче, амулет на его шее потрескивал. — Неужели голышом?

Я покачала головой и ощутила, что щеки залила краска.

— Ясно, — сказал Дэр, продолжая меня раздевать. — Я снова не при параде, милая. Стесняешься?

— Немного, — прошептала я.

— Боишься меня? — спросил он, расправившись со вторым чулком и лаская мои ступни.

— Нет. Я тебя хочу.

— Как ты хочешь меня, Мэй? — едва слышно пробормотал он.

— Очень сильно. Сейчас. Всегда. Пусть Кирс Зорский ищет себе другую невесту.

Дэр порылся в кармане штанов и вытащил кольцо — серебряное, с крупным звездным камнем. Почти таким же, что висел у него на шее. Самоцвет держал в пасти Цахтал, а туловище служило ободком. Я протянула руку, и он надел мне его на палец. Зверь словно устроился поудобнее, нежной щекоткой разлилось по телу волшебство…

— Теперь я твой. Понимаю, ты желаешь другого. Я и сам хочу тебя иначе. Но ещё не время, милая. Оно придет. Скоро. А пока что нужно тебя раздеть.

— Хорошо, — выговорила я, поворачиваясь к нему спиной, чтобы мог расшнуровать корсет.

— Ох уж эти завязки, — сказал Дэр. — Испытание для мужской сдержанности.

Он неспешно ослабил шнуровку и обхватил меня сзади, один за другим расстегивая крючки.

— Так легче? — и губы его коснулись мочки уха.

— Да. Я его не снимала уже двое суток.

— Твоему телу нужна свобода, Мэй.

Его пальцы скользнули к завязкам моей сорочки.

— Дэр! — задохнулась я. — У меня под ней совсем ничего нет…

— Хорошо. У меня под штанами тоже.

Он всегда знал, как рассмешить меня.

— И что мы будем делать голышом?

— Танцевать, — сказал он. Непредсказуемость его переходила все границы.

— Прямо здесь?

— Уж точно не возле окна.

— Ты смешишь меня, потому что знаешь, что я смущена?

— И поэтому, и потому, что едва сдерживаюсь, чтобы не накинуться на тебя. Ты слишком хороша, Мэй. Ты пришла сюда, сказала, что желаешь меня. О, Боги! Где мне взять силы, чтобы не натворить дел?..

— А разве мы не должны их натворить? — прошептала я. — Это единственное, что свяжет нас столь прочно, что никому не разорвать эту нить.

— Не здесь, милая. По крайней мере, не сейчас. Подними руки.

Я зажмурилась и исполнила его приказ. Дэр не привык просить, и, хотя я всегда сердилась, будучи ведомой, с ним не хотелось играть первую скрипку. Тихий шорох ткани пустил мурашки по телу, а руки Дэра довершили остальное. Он медленно повернул меня лицом к себе, и пришлось развести ноги, чтобы было удобно сидеть. Рот его был приоткрыт, брови опущены, глаза превратились в грозовое небо — стали почти черными и глубокими. Не выдержав, я прянула вперед, прижимаясь обнаженной грудью к его широкой груди. Как горячо! Сладость была столь восхитительной, что я тихонько застонала.

— Мэй… — тяжело дыша, сказал он. — Прошу тебя, остановись! Нет. Не останавливайся. Иди сюда! — и подмял меня под себя, роняя на покрывало.

— Штаны, — сказала я.

— Обожаю твою наблюдательность, — сказал он, чувствительно кусая меня за ухо.

— Ты их оставишь?

— Милая, если я их сниму, мы до утра не заснем.

— Теперь мне не страшно.

— Зря.

— По сравнению с остальными, ты красивый монстр, Дэр.

— Но я самый безжалостный из них, Мэй.

— Пожалуйста!

— Нет, — сказал он, губами прокладывая путь вниз, к моей шее.

— Но мы уже начали, — прошептала я, взволнованная обширностью чувств и той тягучей болью, что доставляли его поцелуи. — Я поймаю тебя и не отпущу! — и, наплевав на все, обхватила его ногами. Я понятия не имела, как себя вести в таких ситуациях, ничего не знала о близости. Литературы на данную тему мне читать не давали, и единственные знания я почерпнула у Вальди. Но их было крайне мало.

— У нас на Атре любовь скрепляют тремя печатями: первое прикосновение, первый поцелуй и первая близость, — сказал Дэр. — Последнее — самое важное таинство.

Его ладони легли на мои бедра, он слегка приподнял меня, и я ощутила между ног горячую твердость.

— Не здесь, Мэй. Не в гостинице. Это должно случиться в другом месте.

Я не знала, как сказать ему о голодной боли, что разрывает тело, и сжалась, пытаясь прогнать её. Но она не проходила. Более того, чем дольше мы так лежали, чем более пристальным становился его взгляд — тем сильнее и безжалостней она была.

— Знаю, — вдруг сказал он, — как это трудно, милая. Чувствую. Но тебе я могу помочь, мне же придется терпеть.

Я не успела задать вопросов: он приложил палец к губам и медленно завел обе мои руки наверх. Длинные пальцы обхватили запястья, прижали к меховой полости. А потом он склонился и коснулся моих губ едва ощутимо. Молясь, чтобы это не было окончанием, я потянулась за его ртом, и Дэр поцеловал меня во всю силу. Я все еще не знала, как именно надо целоваться, но каждый раз забывала о собственной неумелости. Наверное, потому, что Дэр не придавал ей значения. Он просто целовал меня как хотел. Губы его были то мягкие и ласковые, то твердые, настойчивые, и тогда я послушно открывала рот, подчиняясь яростным движениям его языка. Дэр отпустил мои руки, чтобы начать поглаживать окончательно согревшееся тело. Сначала он коснулся груди, потом живота, и, наконец, опустил пальцы ниже. Я застонала ему в губы — никогда бы не подумала, что могу потерять контроль над собственным телом. Я извивалась и ерзала по его руками, ощущая, как накапливается внизу живота сладостное напряжение.

Внезапно Дэр отпустил мой рот и стремительно скользнул вниз, крепко взял меня под колени, заставляя развести ноги, и склонился, касаясь губами в том месте, которого я сама прежде никогда не касалась.

— Боже… Боже… — повторяла я, не смея опустить глаз и посмотреть, что он вытворяет… языком?..

— Дэр! — вскрикнула я, чувствуя, что он не щадит меня. Странное чувство разрывало, ещё чуть — и я бы умерла от таких ласк. — П-пожалуйста, остановись!

Но он продолжил, кладя руки мне на грудь и прижимая к дивану. Прошло всего несколько секунд — и меня всколыхнуло такой безумной дрожью, что я испуганно закричала, пытаясь вырваться из его рук и свести колени. Но Дэр не отпустил меня, наоборот, он продолжал ласки, и я жалобно застонала, впиваясь пальцами в его плечи.

И только когда я обессилено замерла, не в состоянии даже выгнуться или коснуться его тела, он отпустил меня и рассмеялся приятным, чуть хриплым смехом.

— Так гораздо лучше, милая.

Глава 9

Глава 9

Когда Дэр вернулся из ванной, я дремала возле огня. Мокрый, он с улыбкой оглядел меня, распластавшуюся на полу.

— Красиво. Мне легко представить, как ты будет лежать в нашей комнате, на коврах мягких, словно снег. Только не станешь прикрываться.

— Прежде не чувствовала такой легкости в теле. Я как будто полна воздуха и сейчас взлечу, — тихо ответила я. Взгляд то и дело упирался ему между бедер, и я, не выдержав, уткнулась лицом в подушку.

Воспоминания о том, что он со мной сделал, вызывали внутреннюю дрожь. Было ли это то самое, что происходило между мужчиной и женщиной? Нет. Вальди упоминала кое о чем гораздо более сокровенном. И снова я терялась в догадках, не зная подробностей.

Дэр отжал волосы и присел возле меня. Своей наготы он не стеснялся совсем.

— Ты купался в холодной ванной?

— Вода была вполне терпима, Мэй. По сравнению с прорубью.

И вдруг у меня заурчало в животе, причем переливчато и громко. Я покраснела и смущенно рассмеялась, а Дэр нахмурился.

— Ты ужинала?

— Нет. И не обедала.

— Объявила голодовку, что ли?

— Нет. Просто меня не кормили. Забыли, наверное.

— Тебе не приносили еды? — тихо, сквозь зубы произнес он. Я поспешно приподнялась и сжала его плечи.

— Ничего страшного. Я бы и не стала есть!

— Эх, милая! Будь я помоложе, так бы вдарил твоему отцу! Истязать собственное дитя!.. Мало того, что он был груб, орал и ругался, так ещё и морил тебя голодом.

— Откуда ты знаешь, что он кричал? — удивилась я.

— Гримси рассказала.

Я открыла рот, но слова не шли на ум.

— Я попросил её пойти к тебе и помочь сбежать.

— А?

— Ага! — рассмеялся он. — Ты забавная, когда поражена. Они приходят ко мне, — сказал Дэр, и улыбка тотчас покинула его губы. — Люди, погибшие из-за бурь и гроз, и пожаров, вызванных ими.

— Чтобы винить в произошедшем?

— Нет, милая. Они просят о помощи. Смерть мудра и незлопамятна, и по-настоящему злых духов очень мало. Порой кто-то очень хочет проститься с родными, не сказал главного при жизни, но боится напугать своим появлением, и я выступаю посредником. Такие призраки понимают, что для живых их возвращение будет страшно в любом случае. Тем более для тех, кого они любили… Поэтому я дал слово помогать им. Это моя обязанность как будущего главы клана Гроз.

— А мне можно будет помогать вместе с тобой? — спросила я, чувствуя поднимающуюся к горлу, словно тесто, нежность.

Дэр обернулся от столика с закусками. Пока мы говорили, он натянул штаны и рубашку, и теперь стоял с тарелкой в руке.

— Ты — чудо. Конечно, можно, если хочешь этого.

Он вздохнул и присел рядом со мной, подавая блюдо.

— У меня была невеста, Мэй. Несколько лет назад. С ней я был совсем другим, мы даже ни разу не целовались. Приличные отношения, холодное взаимодействие. Она была дочерью влиятельных людей… Приятная, умная девушка. Но в ней было два изъяна: полное отсутствие страсти и нежелание принять мою сущность. Она собиралась стать женой шторма, хотя сама ненавидела бури… Но покорилась воле отца и готова была полюбить меня в обмен на обещание никогда не опутывать ее молниями, образно выражаясь.

— Она отрицала тебя, — прошептала я. — А ты ее?

— Не любил. Хорошо, что в двадцать четыре года я был не так покорен и безволен, чтобы послушаться отца. Странно, но он понял. Обычно родители куда более категоричны.

— У тебя хороший папа.

— Он разный в разное время года, — усмехнулся Дэр. — Я что-то не увидел ревности, Мэй.

Я хитро прищурилась.

— К отцу?

Дэр положил ладонь мне на бедро.

— К моей прежней невесте.

— Ты не любил её и не был с ней близок. У меня нет повода.

— А если я скажу, что через год после неудавшегося брака подался на Север, к девам-воительницам, и там развлекался напропалую?

Я сглотнула.

— Ты дразнишься или это правда?

— Это правда, Мэй, — спокойно сказал он. — Северянки многое знают об удовлетворении телесных потребностей.

Я опустила глаза. Представить его с другой или другими значило впустить в сердце нечто больное.

— Зачем ты сказал мне это? — прошептала я и отвернулась. Голод отступил, и вместе с ним тело покинула замечательная легкость.

Дэр тихо вздохнул и осторожно коснулся моей щеки пальцами.

— Прости, Мэй. Но я не хочу ничего скрывать от тебя. Знаю, порой ложь вынести легче, а что-то и вовсе лучше спрятать под семью замками… Но так я уже делал, и это не привело ни к чему хорошему.

Он нагнулся, не отрывая пальцев от моей щеки, и положил блюдо на пол. Ещё мгновение — и Дэр спустил одеяло с моих плеч. Успев запастись новой порцией смущения, я рванула его обратно. Хотелось злиться. Кричать. Плакать.

Дэр потянул меня к себе, и, так как я сопротивлялась неумело, усадил на колени.

— Считай меня болваном, но я рад твоей реакции.

Я молчала, замерев у него на руках.

— Это нельзя назвать наслаждением, лишь удовольствием. Мне было двадцать пять, я жаждал знаний. Не заниматься любовью, милая. Узнавать. В этом вся разница.

— Ты не ранил их чувства? — пробормотала я.

Дэр невесело хмыкнул.

— Нет. Как и они мои. Да и не было там чувств, Мэй. Довольствоваться можно малым, наслаждаться малым — нельзя. По крайней мере, не в любви. Если любишь — хочешь человека целиком. Когда впервые увидел, я захотел тебя украсть, утащить в чащобы, в тайное горное логово. Знал, что ты станешь моей, и был твердо уверен, что всегда буду с тобой честен. — Он тронул пальцами мои губы — ласковое, бережное прикосновение. — Прости. Я должен был сказать.

Я подняла глаза и выдохнула ему в щеку накопившиеся чувства. Гнев медленно отступал.

— Теперь это в прошлом. Пусть там и остается. Ты не жалеешь о содеянном — и это правильно. Оно — часть твоего пути. Как часть моего — прочные страхи. Но, встретив тебя, я избавилась от большинства из них.

Дэр дотянулся до халата и накинул его мне на плечи.

— Какие остались, Мэй? — спросил он, подавая мне еду. Я схватила первое, на что упал глаз — крупный, фаршированный овощами и рыбой перец — и отправила его в рот. Дэр облизнулся.

— Ты такая аппетитная, когда жадно ешь. Вот, возьми хлеба.

Я впилась в ломоть, и, причмокивая от удовольствия, умудрилась запить это дело нежнейшим ананасовым соком. Говорят, эти фрукты привозили с юга, и стоили они баснословно дорого.

Дэр всё смотрел на меня, улыбаясь, а я всё ела, не могла насытиться. Столь зверского голода не испытывала прежде.

— Какое-то время назад я смогла заглянуть в дымку предсказаний. Ты знаешь, их нелегко поймать, — выхлебав кружку до дна, сказала я. — А если и поймаешь — она может просто-напросто лопнуть. Но эта оказалась крепкой. Я провалилась туда по своей воле, и увидела не грезу, а кошмар…

— Расскажи, — попросил Дэр, подаваясь ко мне.

И я поведала о красном доме, о собственной смерти, о двуличном, что теперь сидел возле гроба.

— Когда отец запер меня, я подумала, что наш особняк — тот самый дом, а смерть — образ, мое испытание. Я ведь и правда умерла бы без тебя…

— Но сейчас ты понимаешь, что это не так.

— Да. Красный дом по-прежнему ждет меня в будущем.

Дэр резко притянул меня в груди и судорожно вздохнул.

— Мэй, милая моя! Дымки не предсказывают образы, они лишь слегка искажают действительное будущее. Господи… Неужели все будет именно так?

— Ты думаешь, я погибну? — спросила я шепотом. — В каком-то неведомом здании? Но мы все умираем рано или поздно!

— Но не в столь юном возрасте! — воскликнул Дэр, и я вздрогнула. — Прости, милая. Прости. Я кричу, только когда сильно взволнован. Пожалуйста, вспомни подробности!

Я сморщила лоб, изо всех сил пытаясь вернуться в мрачное жилище кошмара, хотя никогда прежде туда добровольно не совалась.

…Я шла по лесу, по узкой тропинке, и деревья — черные и блестящие от дождя — толпились вокруг. Они не были злыми. А вот свет, что окутывал сиянием чащу, определенно причинял мне боль. Еще больней. Куда-то в грудь давило это ослепительное сияние, и я опустила глаза. В груди торчал кинжал Дэра…

Я содрогнулась и рванула прочь из его рук. Не потому, что боялась мужчину, я инстинктивно попыталась встать на ноги, убежать от неминуемого…

— Дэр! — и заплакала навзрыд. Он поспешно обхватил меня, принялся целовать в щеки, мило тыкаться носом в мокрые ресницы, пальцами цепляясь за длинные пряди. Сбиваясь, я рассказала ему об увиденном, и Дэр тихо, сдавленно зарычал.

— Знаешь, что это за оружие, Мэй?

Я подняла заплаканные глаза и увидела, как изменилось его лицо. Оно стало серым, застыло, будто вырезанное из камня, а глаза почернели.

— Этим кинжалом Марк Сварт убил мою сестру.

Мы лежали возле огня. Я так и не услышала его рассказ о сестре, только узнала, что её звали Агна. Дэр не хотел отвечать на вопросы, он так сильно сжимал меня в объятьях, что дышать было трудно. Несмотря на неудобство подобных напряженных объятий, пришлось смириться и уснуть у него на груди, чтобы разлепить веки серым пасмурным утром следующего дня.

— Здравствуй, милая, — сказал он, чувствуя, как я лениво ерзаю под одеялом. Мы спали возле потухшего очага, но холодно не было. Может, Дэр и нес дождь, но сейчас отдавал лишь сухой жар.

— Доброе утро. Как ты? — спросила я, не в силах прогнать воспоминания о наших общих утратах.

— Хорошо. Когда встает солнце, всегда кажется, что день подвластен. Не вспоминай, Мэй. Только не сейчас.

— Тогда пусть грядущее будет радостным, — отозвалась я, поуютнее устраиваясь у него под боком. Спать вот так, словно добрые супруги, было восхитительно приятно. Я была ещё сонной и думать не думала о том, что может произойти между нами.

Дэр хмыкнул.

— Если уже больше семи утра, твои наверняка подняли переполох.

Я рассмеялась во весь голос, представляя лицо отца.

— Будем лгать? Мы же не… Ну, ты понимаешь… Не сделали… Того… Этого…

Он едва не оглушил меня диким хохотом.

— Скажи ещё что-нибудь в этом духе, — сквозь смех попросил он.

— Специально — не выйдет, — улыбнулась я. — Пожалуйста, отпусти мою ногу. Сейчас слишком светло, и я хочу одеться.

— Так светло, что ты прекрасно разглядишь мою небритую рожу.

Я была рада слышать из его уст эти не приправленные вежливостью слова. Дэр был настоящим со мной, не пытался выглядеть лучше или преувеличить собственные достоинства. Я выскользнула из его объятий и поспешно укуталась в плед. И только потом повернулась поглядеть.

Он и правда оброс. Не слишком сильно, и щетина не выглядела неаккуратной. Волосы спутались и торчали в разные стороны. Дэр подмигнул мне, и я рассмеялась.

— Красавец! — сказал он. — То ли ещё будет!

— А я? Как тебе моя прическа?

— Ох, милая… Ты настоящая лесная карга!

Я подхватила с дивана подушку и запустила него, стараясь попасть по голове.

— Боюсь, если ты выйдешь к ним в таком виде, ничего объяснять не придется, — смеясь, сказал он. — Надо позвать служанку, чтобы набрали теплой воды. Ты ведь хочешь искупаться?

— С тобой? — мигом растерялась я, и Дэр хитро ухмыльнулся.

— Нет, Мэй. С тобой мы будем купаться в наших лазурных водопадах. Это отличное место для влюбленных, которые хотят предаться страсти. А здесь не развернешься, и время не то. Я, знаешь ли, предпочитаю целиком сосредоточиться на деле.

— А вчера?

— Вчера я так увлекся тобой, что, боюсь, не услышал бы зов самого Цахтала. — И он вылез из-под одеяла, потягиваясь.

Я тотчас отвернулась, подхватывая платье, нижнюю юбку и корсет. Вчерашний галоп весь низ наряда покрыл коричневыми пятнами. Хороша буду!

— Мэй, — тихо сказал Дэр, и я ощутила на плечах его тяжелые руки. — Отложи это. Я дам тебе другой наряд.

— Откуда он у тебя? — удивилась я, боясь повернуться. При свете дня целовать его, полуобнаженного, было бы пыткой для моей решимости.

— Купил, конечно. Подарить хотел. Сейчас принесу.

Он ушел, а я поспешно осмотрела свои вещи. Да, они требовали стирки и чистки, хотя прекрасный синий корсет почти не пострадал. Однако я забыла про него, предвкушая, что на сей раз придумал Дэр. Он умел подобрать вещи так, что они несли в себе образы.

— Здесь небогатый выбор, но я честно старался, — улыбнулся он.

Я удивленно уставилась на светло-зеленое, нежного оттенка, платье.

— Но…

— Говорил, что тебе идет темное. Я ошибался. Правда, здесь мне придется тебе помочь, корсет без застежек. Купаться?

— И завтракать.

— Будем встречать разгневанных родных во всеоружии, — хмыкнул Дэр. — Я позову служанку.

Приятная девушка не обратила внимания на царящий в комнате кавардак и помогла мне вымыть голову. Правда, находясь за плотной ширмой, я ощущала устремленный в сторону ванны взгляд Дэра. Он попивал вкусно пахнущий чай, сидя за столом возле окна. Мы были словно одна семья, уже муж и жена, разве что я бы предпочла проводить утро вдвоем.

После я долго стояла, завернувшись в полотенце и просушивая волосы. Служанка бережно распутала мои пряди и подала какое-то пахучее масло для волос.

— Спасибо, вы можете идти, — сказал Дэр девушке, как только она вышла из-за ширмы. — Я сам помогу леди Мэй одеться.

— Если что-то понадобится, просто позовите, господин, — отозвалась девушка.

Я услышала, как открылась и закрылась за ней дверь. Снова наедине с ним. Я старалась тише дышать, зная, что рано или поздно Дэр заглянет ко мне.

— Мэй, — позвал он. — Ты там, часом, не задремала? Я готовлю новую порцию смущения для тебя.

Я рассмеялась.

— Длинные волосы, Дэр. За ними непросто ухаживать. Они почти высохли, теперь надо надеть нижнюю сорочку, юбки и причесаться.

— Эти процедуры, — усмехнулся он, — тебе нравятся?

Я пожала плечами.

— Они скорее привычны, чем радостны.

До меня донесся странный звук, и я высунула нос: Дэр чему-то довольно ухмылялся. Он уже успел перекусить пирогом, и теперь облизывал пальцы. Настоящий сластена! Было приятно наблюдать за ним, таким раскованным и милым. Дома за подобное поведение меня бы выставили из-за стола, но рядом с Магици этикетом можно было пренебречь.

— Что? — спросила я, разглядывая его. В халате он выглядел закоренелым домоседом.

— Не скажу. Сюрпризом будет.

Я прикусила губы. Вот уж что он умел делать, так это удивлять. Оставалось ждать, когда Дэр откроет мне новый секрет.

Я надела нижние одежды, влезла в платье. Сзади у него был длинный ряд крючков. Дэр отлично определял на глаз мои размеры. Интересно, где он находил такие прекрасные наряды? Или я, нечасто посещающая магазины, просто не имела возможности выбрать?

— Дэр, — позвала я. — Помоги, пожалуйста. Мне никак не совладать с застежками.

Я вышла к нему и, улыбнувшись, повернулась спиной. Дэр как раз протянул руку за плюшкой, но тотчас поднялся из-за стола.

— Я сомневался, но цвет тебе идет.

Он быстро застегнул платье, и я подала корсет.

— Странная все-таки штука, — сказал он, просовывая шнурок в отверстия. — Скажи, как туго его затягивать.

— Сильнее, — командовала я, привычная к плотной шнуровке. — Не бойся.

— Пыточное приспособление, — закончив, вынес вердикт Дэр. Я повернулась и поглядела на него, сытого и выспавшегося. — Тем более что у тебя и так есть талия.

И он, обхватив меня за пояс, неожиданно поднял высоко вверх. Рассмеявшись, я попыталась убрать волосы — они свисали Дэру прямо в лицо. И тут в дверь громко постучали.

— Лорд Магици, леди Миратова! — это был Тиботи. — Там внизу ваши братья и отец… Я предупредить пришел. Они собираются подняться прямо сейчас.

— Вот ты и позавтракала, — хмыкнул Дэр. — Пусть приходят, — громко сказал он.

Я ахнула и спряталась в его руках. Волосы ещё не были собраны, а Дэр и вовсе стоял в халате! Хуже вида не придумаешь… Меня трясло от волнения, появился запоздалый стыд. Что мы творили? Нельзя же ни с чем не считаться!

— Не бойся, — прошептал мужчина. — Они тебя не обидят.

— Ты не оденешься?

— Уже не успею, Мэй. Халат — не самая ужасная одежда.

Я задыхалась, вслушиваясь в шаги.

— Знаешь, как называл меня отец, когда был крайне недоволен? — вдруг сказал Дэр.

— А?

— Дыр. Сокращенно от «Дырень».

Я рассмеялась, глядя на него, взъерошенного и щетинистого. Напряжение немного отступило, но сердце продолжало барабанить.

— Ты его часто сердил?

— О, да. Я не пример послушного сына, Мэй. Всё делаю по-своему. Конечно, ему это не нравится.

— Но вы в нормальных отношениях?

— В хороших. Порой орем друг на друга, но до серьезных ссор пока не доходило. — Он накрутил на палец мою непослушную прядь. — Он полюбит тебя.

— Не знаю, Дэр… Разве я подхожу на роль супруги главы Грозового клана?

— Ты — моя золотая молния, милая, и подходишь идеально.

Дверь распахнулась без стука. На пороге стояли отец, Карви, Смайл и Старший — Денис. Странно, что они не притащили ещё и дядю Брава вместе с сыновьями. Так земледельцы, собираясь группами, идут отгонять волков от овец.

Рука Дэра сжала мою талию, ибо взгляд отца резал бритвой.

— Ясно, — произнес лорд Миратов. Я не могла глядеть на него, потому встретилась взглядом со Смайлом. Тот едва заметно мне кивнул. Он был, как и прежде, на нашей стороне.

— Сегодняшнюю ночь Мэй провела со мной, лорд Миратов, — без предисловий сказал Дэр. — И тому есть свидетели. Господин Тиботи впустил её и проводил в мой номер, который она не покидала до рассвета.

Отец поглядел на меня с презрением. Почти такой же взгляд достался и управляющему, который стоял, опустив глаза, и, наверное, считал себя главным звеном в порочной цепи.

— Значит, так ты решила поступить со мной, дочь? — он выделил голосом последнее слово. Неужели это был мой добрый папа? Перед глазами поплыло, но я смогла побороть слезы и выпрямилась.

— Так решило мое сердце, мой разум и моя душа. Я принадлежу лорду Магици по закону. Ты не посмеешь оспаривать то, что завещал нам сам Правитель Запада.

Отец побагровел.

— Против закона я не пойду. Но что окажусь от тебя — это точно.

Я чуть не вскрикнула — Дэр сжал мою ладонь, едва ли осознавая, как крепко.

— Лучше бы вам не делать этого, лорд Миратов, — сказал он.

— Не смейте мне приказывать! Вы каким-то образом выкрали её, проникли в наш дом, как вор!

— Неправда! — громко сказала я. — Мне помогла Гримси. Она сняла ключ с твоей шеи легко и незаметно, потому что вернулась в родной дом призраком. Или ты так крепко спишь, что не ощутил человеческого прикосновения? Даже потусторонние силы благословили наш союз! — выдала я неуместное.

— Не приплетай сюда магию, — сказал отец. — Ты всегда преувеличиваешь, Мэйди. Ты преувеличила свои чувства, а этот негодяй воспользовался!.. Как ты могла так опозорить нашу семью? Пришла к мужчине посреди ночи и отдалась ему!

Я ощущала покалывание в пальцах и щеки горели.

— Не стоит кричать на дочь, лорд, — повторил Дэр. — И не смейте никогда больше оскорблять её словом. Клянусь, если вы не перестанете орать, то сильно пожалеете об этом.

— Я делаю то, что считаю нужным, Магици! И буду делать это всегда! Моя воля — закон для нее! Она не смела так поступать. Покладистая дурочка!..

Вспышка озарила комнату, и отца с Карви и Денисом уронило на пол.

— Боже! — кинулась к ним я, но Дэр перехватил меня.

— Нет. Всё правильно.

— Но они…

— Не пострадали. Какова сила ненависти, такова и отдача.

Господин Тиботи стоял, прижавшись лопатками к двери, и мелко трясся. Да уж, эту встречу он не скоро позабудет…

— Что случилось? — спросил Денис, потирая ушибленную голову. — Как вы смеете применять здесь магию?

Ага, тотчас поверили! Меня распирало от торжествующего гнева.

— Это обручальное кольцо Цахтала, — отозвался Дэр. — Покровитель рода будет защищать Мэй от любой угрозы. Даже от меня, если понадобиться.

Отец поднял на него глаза. Теперь в них не было презрения, лишь яростное недоумение.

— Вы знаете, о чем я, лорд Миратов. Воздух чист после грозы. Ничто не скроется от взора бури, ведь она не солнце, чтобы засыпать ночью. Грозе подвластен любой час.

Отец стал бледен, как погребальное полотно.

— Идемте, — сказал он братьям. — Уходим, немедленно!

— Я хочу попрощаться с Мэй, — отозвался Смайл, которого взрыв не тронул.

— Нет, — твердо сказал отец.

— Я попрощаюсь с сестрой, — медленно повторил Младший. — В любом случае. Хочешь ты этого или нет.

Он шагнул ко мне, и Дэр ослабил хватку, но руку мою не отпустил.

— Благослови вас небо, — прошептал он с улыбкой. — Надеюсь, мы видимся не в последний раз.

— Я был бы рад такому брату, как ты, — сказал Дэр, пожимая его ладонь. — Подумай, Смайл. О том, чтобы отправиться с нами.

— Что?.. — начал было отец, но тотчас умолк, опасливо озираясь. — Идем. Сейчас же.

Смайл кивнул нам и через минуту дверь закрылась. Мои родные бесславно покинули поле боя.

После обеда к нам снова постучался Тиботи: привезли какие-то коробки и чемоданы.

— Неужели приданое? — удивилась я. — Быть такого не может!

К тому времени я немного пришла в себя и сидела возле Дэра, пробуя новое блюдо по рецепту его родины.

— Самое время для неожиданностей. Моя очередь, — сказал он.

— Что ты имеешь в виду?

— Вопросы задавать, — улыбнулся Дэр. — А то ты про меня уже почти всё знаешь, а я только братьев твоих считаю…

Я рассмеялась.

— Если учитывать двоюродных, их всего-навсего семь.

— Ох ты! А сестры? Хотя бы одна имеется?

— Нет. Я росла среди мальчишек. И, кстати, отлично езжу верхом, стреляю из лука и играю в карты. Только о последних двух умениях лучше не говори отцу…

— Моему или твоему? — рассмеялся он. — Значит, мало того что эмоциональная и решительная, так ещё и азартная.

— Если тебе больше по душе шахматы — ни в коем случае не откажусь.

— Мэй, — и он положил ладонь мне на щеку, нежно погладил. — Я не откажусь ни от чего рядом с тобой. Но карты ненавижу. Вот Роланд — любитель.

— А как насчет других настольных игр? Мы с братьями часто играли в «Путешественника». Знаешь эту игру?

— Впервые слышу.

— О! Надо купить. Тебе понравится. Конечно, реальные странствия сильно отличаются от вымышленных, однако если у человека есть воображение…

— У меня его нет, — отозвался Дэр. — Я бесталанный.

В его голосе не было печали, но я поспешила не согласиться:

— А как же одежда? У тебя прекрасный вкус и отличный глазомер. И ещё ты замечательный рассказчик.

— Это не таланты, милая. Просто приобретенные навыки.

— Когда же ты научился элегантно одеваться? — не сдавалась я. — И выбирать женские платья?

Дэр пожал плечами.

— Это не сложно. Просто смотрю, что нравится, и решаю, понравится ли тебе.

— Ещё как сложно! Ты бы видел, что покупал мне Смайл!

Мы рассмеялись, и Дэр поднял брови.

— Но бархатное платье весьма красиво.

— Жаль его, — вздохнула я. — Один из тех нарядов, которые обладают душой.

— Ты сама его выбрала?

— Его шили по моим эскизам.

— Ага! — торжествующе сказал Дэр. — Ты умеешь рисовать!

— А вот и нет, — отозвалась я. — То были лишь наброски.

— Но сделанные качественно, раз получилось столь прекрасное платье.

— Ну, хорошо. Они были сносны. Но больше я ничего не умею.

— Прочее рукоделие? — ухмыльнулся Дэр.

— Нет.

— Танцы не в счет?

— Я танцую посредственно.

— Но ты говоришь, что умеешь обращаться с луком.

— Знаю, как держать его и целиться, но в мишень попадаю через раз.

— А лошади?

— Обычное дело — уметь ездить верхом. Это умеют все.

— Ты пару минут назад хвалилась, а теперь скромничаешь, — рассмеялся он.

— Потому что я хотела доказать тебе, что ты не бездарен! — сказала я, собираясь продолжить баталию, но в дверь снова постучали.

Дэр вздохнул и нахмурился.

— Поскорее бы отправиться на Атру. Там можно спокойно болтать хоть весь день.

— Простите, лорд Магици. Нам оставить вещи внизу или занести? — спросил слуга, переминавшийся у порога.

Дэр оглянулся на меня, и я кивнула.

— Несите сюда.

Пока слуг не было, я решила попробовать изобразить что-нибудь, дабы показать, что едва ли умею обращаться с карандашом. Мне казалось, Дэру это важно.

— Лист нашла, карандаш… Ага! — воскликнула я, и мужчина улыбнулся. Глядел он заинтересованно и немного странно.

— Сейчас нарисую лошадь, — предупредила я.

Дэр встал за спиной и склонил голову, подбородком касаясь моего плеча. Я начала с головы, потом перешла к туловищу, но когда поняла, что они не сочетаются и ноги не поместятся на листе — было поздно. Мы хохотали во весь голос, когда Дэр помог мне нарисовать гриву и хвост, а также кривые глаза.

— О! — сказал он. — Демоническая кобыла!

И снова стук прервал нас. Дэр распахнул дверь, и внутрь занесли два больших чемодана, сундук и ещё несколько коробок.

— Хм, — сказал Магици.

Я обошла вещи и увидела на одной из коробок листок с красной лентой.

— Дэр, здесь письмо!

— Интересно, — улыбнулся мужчина, и мы вместе склонились над конвертом.

Почерк отца я узнала сразу.

— «Дорогая Мэйди», — прочла я вслух. — Ничего себе! Уже дорогая!

— Ты читай дальше, — сказал Дэр. — Мало ли к чему он ведет.

— «Прошу простить меня за грубость, что проявил по отношению к тебе. Теперь я понимаю, что ошибался, ибо твой будущий супруг защищал тебя от меня самого, и это — правильно. Я как отец не оправдал твоих надежд, нарушил слово, данное твоей маме — всегда заботиться о счастье наших детей». — Я поглядела на Дэра снизу вверх и поняла, что, слушая, он глядит на мои губы. — «Дабы исправить эту ошибку, приглашаю тебя и лорда Магици в наш дом, где вы сможете жить до свадебной церемонии, которую, полагаю, стоит провести согласно нашим традициям, в доме невесты. Уже потом, по приезде в Атру, можно будет осуществить обряд, принятый у народа твоего супруга…»

— Обряд, — усмехнулся Дэр. — Звучит пугающе, словно я стану перед толпой соплеменников танцевать в шкуре и трясти магическим посохом с черепушкой…

Я рассмеялась. Представить его в шкуре было трудно.

— «Ты всегда была мне дорога, и я не хотел потерять тебя, Мэйди. Потому разгневался, узнав, что придется отпустить тебя в далекий край. Но теперь я не сомневаюсь в Дэре Магици, и принимаю его в сердце как твоего единственного избранника. Если вы согласны — отправьте ответ со слугой. Если нет — я приеду проститься, как только узнаю дату вашего отбытия. Любящий тебя отец». Хм. Кажется, он и правда передумал.

— Или это ловушка, и меня, словно Пиреха, заключат в кандалы и запытают до смерти, схватив прямо из постели.

Оказывается, Дэр тоже знал легенды. Пирех был воином, который презрел вражду между семьями и доверился роду своей возлюбленной. Однако он был предан и казнен как изменник, а девушка вскоре покончила с собой.

— Не хочу быть Емейдой. Если чувствуешь подвох — я дам отказ.

— Ты побледнела, милая. Боишься отца?

— Теперь боюсь. Между нами уже никогда не будет той теплоты, что прежде. Но он сам разорвал эту связь, когда кричал на меня.

— Он был не прав и признал это. Кажется, он говорит правду.

Я облегченно выдохнула и села писать ответ.

— Когда?

— Как скажешь, — отозвался он. — Можно сегодня вечером.

— Ты хочешь свадьбу?

— Мне абсолютно всё равно, — и Дэр скользнул глазами по моим плечам. — Если для тебя это важно — давай устроим торжество.

— Ой! Так ведь твои родные не смогут приехать!

— Младший брат, Бэйт, в Морозной Долине. Думаю, он успеет. Остальные подождут до церемонии с черепами.

Я хмыкнула. Некоторые и правда верили, что на Атре до сих пор приносят жертвы.

— Тогда решено. Вечером едем в поместье. — И вызвала слугу, отдавая ему письмо. — А пока давай глянем, что нам тут привезли.

Глава 10

Глава 10

Подобного приема не ожидала ни я, ни тем более Дэр. Окна светились приветливым светом, двери были распахнуты. Отец и Карви встречали нас у порога, разодетые как на коронацию.

Дэр помог мне выбраться и так и не отпустил руку. Я и сама с подозрением относилась ко всему, что должно было произойти. А вдруг отец всё тщательно взвесил и решил, что пригретая у сердца змея имеет большое преимущество? Она может ужалить в любой момент в отличие от той, которую все избегают. Возможно, нам вообще не стоило приезжать, оставались бы в гостинице и спали спокойно… Вместе, в одной комнате. В одной постели… Я подумала про это и расстроилась.

— Приветствуем, — поклонился отец. — Рады видеть вас в поместье, лорд Магици. Мэйди… — несколько замялся он. — Хорошо, что ты дома.

— Добрый вечер, лорд Миратов, — отозвался Дэр. — Здравствуй, Карви.

— Привет, — сказала я, не зная, что добавить. Как звать их после всего, что случилось? Я помнила злые руки Среднего и бешенство в глазах отца. Кажется, Дэр ощутил мое настроение, и обнял за пояс, что опять-таки не приветствовалось между женихом и невестой до свадьбы.

Но в этом был весь Магици. Он делал, что хотел и как хотел — порой жестко, грубо или чересчур настойчиво, зато не боясь быть собой настоящим. И только со мной был таким веселым, сердечным и улыбчивым. Я не хотела пенять его за изменчивость, тем более что мои родные сами выставили себя в дурном свете. Дэр не надевал маски, он реагировал на человека, которого видел перед собой, отвечал добрым чувством на доброе, а злобу встречал ударом. И это было честно.

— Прошу вас, — поспешно сказал отец. — Проходите.

И мы прошли. Никто не посмел мешать Дэру, когда он помог мне снять пальто и размотать шарф. Отец не бросил на нас ни единого недовольного взгляда, отчитывая за раскованное поведение. И даже когда я радостно взвизгнула (чего он терпеть не мог) и кинулась на шею Смайлу — встретил сей порыв улыбкой.

— Привет, Кнопка! — показал все сорок зубов Младший. — Привет, Дэр!

— Привет, — с прежней теплотой отозвался мужчина. — Рад тебя видеть.

Увидев Смайла, я поняла, что подставы можно не опасаться. Если бы готовилось что-то нехорошее, брат бы предупредил меня взглядом.

— А я вас. Как дела? Говорят, к Золотым лугам направляется целое стадо шуршакалов.

— Ого! — сказала я. — Откуда они взялись?

— В Заречный магов позвали, весь город, говорят, вычистили. Теперь шуршакалы новый дом ищут. Злые, наверное, и голодные.

— Будем надеяться, что поместье обойдут стороной, — сказал Карви. — Денис обещал привезти амулет, но решил, пока Кадра носит дитя, оставить его дома.

— Это супруга моего Старшего, — пояснила я Дэру, и он кивнул.

— Прошу в гостиную, — позвал отец. — Я распорядился приготовить вам комнаты поблизости.

Я удивленно посмотрела на него и не удержалась от вопроса:

— Ты так скоро забыл свои недовольства? Всеми силами пытаясь удержать меня от брака, теперь всячески потакаешь нашим чувствам?

Отец жестом указал на роскошные кресла, и ответил, когда мы все расселись:

— Я сожалею о случившемся, Мэйди. Говорю это вам обоим. Простите, что был груб. Мне казалось, я поступаю правильно.

— Отчасти я был с вами согласен, — вдруг сказал Дэр. — Но поверьте, никто лучше меня не будет заботиться о Мэй.

— Надеюсь, что это так, лорд Магици, — неуверенно улыбнулся отец. Неужели он и правда сдался?

— Если можно, просто Дэр.

— Да. Дэр, — кивнул отец и поглядел на старушку Тильту, ответственную за еду. — Стол накрыт? Мы сейчас придем.

Та кивнула и ушла. Несколько секунд царило молчание, и я чувствовала, как Дэр тихонько гладит мои дрожащие пальцы. Первым решился спугнуть неловкость Смайл.

— А знаете ли вы, — обратился он к нам, — что в городе проездом два арата? И на своих знаменитых конях, между прочим.

— О! — заинтересовалась я. — Красивые, да?

— Огромные! — воскликнул Смайл. — Мой Яблоко их как увидел — уши пригнул и давай из себя первого воина строить. Хорошо, что не полез, выпендрежник!

— Это верно. Кусаются они будь здоров, — усмехнулся Дэр.

— А твой Шторм? — спросила я. — Он тоже боевой?

— Нет, милая. Он выведен для другого.

— Какая порода? — спросил Карви. Мне показалось, больше из вежливости.

— Южный варб, — ответил Дэр. — Их выводили для того, чтобы гонца никто не мог поймать.

— Я слышал, такие носятся даже быстрее аратов, — сказал отец.

— Я не участвую в скачках, лорд Миратов, — сказал Дэр. — Поэтому не могу знать, кто и кого обгонит.

Отец поощрял подобные увлечения, но только на своих условиях. Он любил говорить, что мужчине нужно спускать пар. Мне стало интересно, что по этому поводу думает мой избранник. Хорошо, что Карви и отец вступили в занудный диалог о ценах на разные породы, а Смайл, улыбаясь, о чем-то мечтал.

— Дэр, — тихо спросила я, склоняясь к нему, — а что для тебя разрядка? Как ты пар спускаешь?

И снова меня пробрало от его взгляда: темные глаза сверкнули, тонкие губы медленно, по-доброму усмехнулись.

— Хочешь угадать? — сказал он, и я нарочно начала перечислять самые нелепые варианты:

— Теннис? Прогулки на лодке? Чтение? Огородничество?

— Боже, Мэй! — тихо рассмеялся он. — Чтобы я лопатой орудовал?

— А что, не знаешь, каким концом луковички втыкать?

— Знаю, — посерьезнел Дэр. — Сажал в свое время и цветы, и овощи. Прежде чем удостоиться чести стать главой клана, нужно показать себя достойным красной земли. Она любит, когда её ласкают умелые руки, так что в случае чего я прокормлю нас, милая. Мы даже можем разделить обязанности в голодную зиму: я стану картошку копать, а ты возьмешь лук и стелы и пойдешь охотиться.

— Что? Жена должна приносить дичь?

— Приносить дичь будет пес, а ты станешь её бить.

— В то время как ты будешь собирать урожай.

— Именно. А ещё варить суп и штопать твои чулки. Это я тоже умею. Но вот шить и вязать не проси — для меня это пытка.

— Хорошо, — кивнула я. — Значит, это просто труд. Тогда, наверное, ты выпускаешь эмоции в танце. Нет? Тогда сбривание бороды. Когда ты, её, кстати, успел сбрить? Неужели пока я ванную принимала?

— Она сама выпала, — рассмеялся Дэр. — Но догадки твои всё ближе к действительности. Ты двигаешься в нужном направлении.

— Наверное, сон, — сказала я, невинно хлопая ресницами.

— С тобой, милая. Быть в постели рядом с тобой, — сказал он и склонился, мягко коснувшись моей щеки. Я перехватила взгляд отца, однако он не хмурился. Наоборот, в его глазах светилась надежда. Ситуация становилась всё более странной…

Но когда Дэр дотянулся губами до моего уха, я отбросила размышления и покраснела, устремляясь за обещанием прекрасного будущего.

— Не сон. Предпочту в нашу следующую ночь заниматься чем-нибудь куда более интересным.

Я порадовалась, что сижу одетая с ног до головы. Это была моя броня, но взгляд Дэра как будто проникал сквозь одежды…

— Какое ты хочешь видеть на мне платье? — спросила я, меняя тему от греха подальше. — Свадебная мода разнообразна. В среднем королевстве предпочитают очень пышные и непременно белые. Южане носят облегающие. У нас на лугах одеваются более цветасто.

— То, что понравится тебе — услада и моим глазам, — сказал Дэр, но в его блестящих очах читалось другое. Он явно представлял меня вовсе без платья. — А ты, милая? Что надеть мне?

— Пурпур, — ответила я. — Темный пурпур.

Он довольно рассмеялся и поцеловал мою руку, и тут подали ужин. За столом я думала только о том, что жду не дождусь, когда минует неделя, и мы сможем по закону коснуться друг друга в супружеской постели. Сделать это раньше уже не было возможности.

Дерево стучалось в окно моей спальни: это снова поднялся ветер. Я лежала, разглядывая тени на потолке, и думала о Дэре. Я не могла не думать о нем, ведь он спал совсем близко, в комнате напротив. К тому же я всё ещё ждала подвоха. Именно ночью совершаются подлости, под покровом темноты творят самые гнусные дела. Но покамест ничего не происходило, и я, размышляя о поведении отца, совсем перебила сон.

Что подразумевал Дэр, говоря о всевидящей буре? Что он узнал о моем отце? Какие-то тайны, столь страшные, что не хотел открывать их мне? Я поймала себя на мысли, что и сама предпочту не знать правды.

Отец редко говорил о маме. Основные сведения я получила от Смайла. Младший помнил её, хотя и смутно. Именно он каждый раз ходил со мной на могилу и носил огромные букеты. И мне всегда казалось странным, почему кроме нас это место никто не посещает…

Часы внизу пробили два. Я водила пальцем по воздуху, выискивая в сплетении ветвей птиц и невиданных зверей.

— Мэй, — вдруг позвал незнакомый голосок. — Мэй, Мэй!..

Я вздрогнула и огляделась. Темно, комнату видно плохо. Вроде бы все на месте. Ох, предки! У меня чуть не остановилось сердце. На туалетном столике, положив ножку на ножку, сидел шуршакал. Сморщенный и глазастый, в светлом костюме, непонятно кем сшитом для него, и треугольной шапочке. Он держал мою расческу и рассматривал её, а потом стремительно сунул в заплечную сумку.

Как я не увидела маленького проныру раньше?

— Ты чего здесь делаешь? А ну положи на место! — строго сказала я, хотя страха было хоть отбавляй.

— Моё, — сказал человечек и открыл шкатулку, нагло перебирая бусы. — Хочу — беру. Хочу — тащу.

Я нащупала неверными пальцами вазу и подхватила её прямо с цветами.

— Чужие вещи брать нехорошо. Уходи.

— Жадная? — поинтересовался он.

— Оставь расческу себе, — быстро сообразила я.

— А это? — спросил он, выхватив затейливый серебряный браслет.

— Это тоже. Но больше ничего не бери.

— Хороший дом, — улыбнулся он, спрыгивая и направляясь прямиком ко мне. Напуганная, я занесла вазу, чтобы в случае чего сразу бросить.

— У нас живут пять кошек, — произнесла я.

Он хотел было схватить меня за ногу, но передумал, глядя на пальцы. Кольцо Цахтала!