Путешествие Хамфри Клинкера

Волнения и беспокойство Лидди значительно улеглись благодаря обществу некой мисс Уиллис, закадычной ее подруги по пансиону. Родители ее просили разрешить ей дружеское посещение по столь чрезвычайному поводу, и два дня назад она приехала с матерью, которая не решилась ее отпустить без должного присмотра. Юная леди весьма миловидна, бойка, приятна в обхождении, а мать ее весьма добросердечна, так что их прибытие усугубило нашу радость.

Но, видно, придется нам заковать и третью пару в брачные цепи!

Мистер Клинкер Ллойд смиренно объявил через моего племянника о том, что его и мисс Уинифред Дженкицс связывает взаимная искренняя любовь, и потому он испрашивает моего разрешения соединиться с ней на всю жизнь. Хотел бы я, чтобы сия беда миновала мистера Клинкера, но поскольку счастье упомянутой девицы поставлено на карту и с ней уже приключались припадки, ибо она в отчаянии, мне пришлось во избежание трагической катастрофы позволить ему в подражание другим свалять дурака. Со временем, стало быть, у нас в Брамблтон-Холле появится целый выводок его потомков. Парень сей здоров, крепок, крайне благонравен и совестлив, а девица, кажется, столь же неугомонна в любви, как и в религии.

Придумайте средство пристроить его на место, чтобы на приход не легло непосильное бремя. Как вам известно, он воспитывался у коновала и, можно сказать, не чужд медицинской науке, и поскольку он понятлив, я не сомневаюсь, что, находясь на вашем добром попечении, он через короткое время станет валлийским аптекарем.

Табби, никому не угождавшая с охотой, согласилась на сей брак с великим недовольством. Может быть, ее гордость уязвлена, ибо ныне она почитает Клинкера как бы родственником, но, верней всего, ее несогласие происходило только от корыстолюбия. Она объявила, что теперь ей и в голову не придет держать у себя служанкой жену Мэтью Ллойда, а значит, она предвидит, что по сему случаю девица имеет право ожидать вознаграждения за прошлую свою службу. Что же касается до Клинкера, то, не говоря уже о других соображениях, сей парень так верен, смел, привязчив, сметлив, и я столь многим обязан ему, что он вполне заслуживает любых милостей, которые только может ему оказать ваш М. Брамбл.

26 октября

Сэру Уоткину Филипсу, баронету, Оксфорд, колледж Иисуса

Любезный баронет!

Роковые узлы ныне завязаны. Комедия приближается к концу, и скоро опустят занавес, но последние сцены сего акта я опишу по порядку.

Недели две назад дядюшка совершил небольшое путешествие и привез сюда близкого своего друга, некоего мистера Байнарда, который недавно лишился жены и сначала был безутешен, хотя, судя по всему, у него было больше причин радоваться, чем сетовать о ее смерти. Однако теперь лицо его понемногу проясняется, и видно, что он человек весьма достойный. Но к обществу нашему присоединилась другая особа, еще более приятная: приехала из Глостера мисс Уиллис. Это закадычная подруга Лидди по пансиону, которую усиленно просили прибыть на свадьбу, и мать ее была столь любезна, что не только исполнила желание моей сестры, но и сама приехала вместе с дочерью. Лидди в сопровождении Джорджа Деннисона и меня встретила их на полпути, а на следующий день мы все вполне благополучно возвратились с ними сюда.

Мисс Уиллис очаровательная девушка и по характеру своему представляет приятную противоположность моей сестре, которая на мой вкус слишком серьезна и чувствительна; подруга же ее резва, откровенна, немного ветрена и всегда весела. Сверх того, она богата, из хорошей семьи и чудо как красива. Ах, Филипс! Если бы достоинства эти не были преходящи, если бы не мог измениться ее нрав и неувядаемы были ее прелести, чего бы только я не предпринял! Но все это праздные размышления — настанет день, когда и меня настигнет моя судьба!

Теперь мы приятнейшим образом проводим время. Разыграли мы несколько комедийных пьес и весьма веселились, глядя, какое действие производят они на поселян, которых мы допускаем на все наши театральные представления. Третьего дня вечером Джек Уилсон заслужил громкие похвалы в «Арлекине-скелете», а Лисмахаго удивил нас всех в роли Пьеро. Его длинные тощие ляжки и резкие черты лица чудесно подходили к этой роли. Появился он с нелепо вытаращенными глазами, лишенными всякого выражения. Страх и изумление он изображал столь натурально, что заразил ими многих зрителей; когда же скелет погнался за ним, он изобразил ужас столь забавно и живо и показал такое сверхъестественное проворство, что все были поражены. Сама Смерть преследовала Чахотку, и это зрелище возымело такое действие на простолюдинов, что некоторые громко завопили, а другие, обезумев от страха, бросились вон из залы.

Но это не единственный пример того, как изумлял нас за последнее время лейтенант. От напастей и разочарований он стал едким и как бы ссохся, но теперь смягчился подобно тому, как изюминка в пудинге делается мягкой и разбухает. Необщительный и педантический, он стал покладистым и услужливым. Он сыплет остроты, смеется и подшучивает с пресмешной развязностью, словом, принимает участие во всех наших забавах.

На днях привезли из Лондона в фургоне его скарб в двух сундуках и длинном сосновом ящике, похожем на гроб. В сундуках лежало его платье, которое он извлек для увеселения общества, и откровенно признался, что все это большей частый opima spolia 70, захваченные в боях. Для свадебного своего наряда он выбрал поблекший мундир из белого сукна, отделанный синим бархатом и расшитый серебром; но больше всего ценил он свой парик с косичкой, в котором лет тридцать назад впервые выступил как адвокат. С той поры парик так и лежал, завитый буклями, и теперь все слуги в доме принялись развивать его к свадебной церемонии, которая и была совершена вчера в приходской церкви.

Наряд Джорджа Деннисона и его невесты ничем особенным не отличался. Глаза жениха блистали радостью и страстью, а она дрожала от робости и смущения. Дядюшка был ее посаженым отцом, а ее товарка Уиллис — подружкой при совершении обряда.

Но тетушка моя и ее возлюбленный красовались на первом месте, и, мне кажется, второй такой пары чудаков во всей Англии не сыщешь. Она была одета по моде 1739 года, а так как день выдался холодный, то и набросила на себя зеленую бархатную мантилью с золотым позументом, но ее отобрал у нее жених, который накинул ей на плечи меховой плащ из американских соболей, стоивший добрых восемьдесят гиней — подарок равно приятный и неожиданный.

В таком наряде повел ее к алтарю мистер Деннисон, исполнявший обязанности посаженого отца. Лисмахаго выступал воинским шагом в своем французском мундире, едва доходившем ему до половины ляжек, в походном парике, не поддающемся описанию, и чуть-чуть подмигивал с видом лукавым и ироническим. Кольцо, которое он надел ей на палец, он доселе прятал. Теперь он вынул его не без самодовольства. Это был затейливый старинный перстень, усыпанный брильянтовыми розочками; позднее Лисмахаго поведал нам, что перстень этот принадлежит его роду вот уже двести лет и что получил он его в подарок от своей бабушки. Обстоятельство сие было весьма лестно для тщеславия тетушки Табиты, которая еще ранее была чрезвычайно обрадована щедростью лейтенанта, ибо утром он преподнес дядюшке превосходную медвежью шкуру и испанское охотничье ружье, а мне — ящик с пистолетами, искусно оправленными в серебро. Тогда же подарил он мисс Дженкинс индейский кошелек, сплетенный из шелковистой травы, с двадцатью кронами в нем.

Должен вам сказать, что эта молодая леди с помощью мистера Ллойда составила третью пару, которая и принесла вчера жертву Гименею. В последнем моем письме я писал вам, что Клинкер прибег к моему посредничеству, и я не без успеха ходатайствовал ба него перед дядюшкой. Но мисс Табита крепилась до тех пор, пока с томившейся от любви Дженкинс не приключилось двух истерических припадков; тогда тетушка смягчилась, и эти два воркующих голубка посажены на всю жизнь в клетку.

Тетушка наша постаралась расщедриться и отдала невесте лишние свои платья и белье, а ее примеру последовала моя сестра; по сему случаю не оставили ее без внимания мистер Брамбл и я. Поистине это был день подношений. Мистер Деннисон настоял на том, чтобы Лидди приняла от него на мелкие расходы два банкнота по сто фунтов каждый, а его супруга подарила ей брильянтовое ожерелье, стоившее вдвое больше. К слову сказать, все члены обеих фамилий, столь счастливо соединившихся, обменялись подарками.

Поскольку сочтено было неуместным подшутить над Джорджем Деннисоном и его молодой женой, то Джек Уилсон решил потешиться над Лисмахаго и после ужина, когда леди удалились, стал усердно угощать его вином; но лейтенант, смекнув, к чему клонится сия затея, попросил пощады, говоря, что подвиг, на который он пошел, дело весьма нешуточное и что доброму христианину следовало бы молиться о ниспослании ему сил, а не ставить препоны его попыткам достигнуть благополучного завершения. Тогда его оставили в покое и позволили взойти на брачное ложе в здравом уме и полной памяти. Тут и восседал он торжественно со своею супругой, подобно Сатурну с Кибелою, покуда осушали благословенную чашу поссета, а над головою миссис Табиты Лисмахаго разломили пирог, куски которого были розданы присутствующим, по обычаю древних бриттов, полагавших, что каждый отведавший сего священного пирога увидит ночью во сне суженого или суженую.

Каверзы Уилсона обрушились всей своей тяжестью на славного Хамфри и его супругу, которых по совершении обычного обряда с бросаньем чулка отвели наверх и уложили в постель. Когда все удалились, раздалось мяуканье — это Джек ухитрился впустить в комнату кошку, надев ей на лапки ореховую скорлупу; бегая по полу, она производила такой оглушительный шум, что перепугала молодых.

Уинифред громко завизжала и съежилась под одеялом, а мистер Ллойд, уверенный, что сатана in propria persona пришел отколотить его, отложил все плотские помышления и с жаром начал молиться вслух. Наконец бедное животное, испуганное больше, чем они оба, прыгнуло на постель и жалобно замяукало. Ллойд, узнав таким образом виновника сего неприятного происшествия, встал и распахнул дверь настежь, а непрошеный гость проворно удрал. Тогда, оградив себя двойным запором от нового вторжения, он уже без всяких помех мог вкушать блаженство.

Если можно судить по лицам, то все молодые наши весьма довольны своею участью. Джордж Деннисон и его жена слишком чувствительны, чтобы явно выражать радость, но взоры их достаточно красноречивы. Миссис Табита Лисмахаго чересчур уж непристойно выражает удовлетворение любовью лейтенанта, а его обхождение — образец галантности; он целует ей руку, бормочет страстные слова, напевает нежные песенки и в то же время, без сомнения, смеется про себя над тем, что она по глупости своей верит в его искренность. Дабы доказать, сколь мало истощил его силы прошедший день, он плясал шотландскую сарабанду с обнаженной шпагой и прыгал столь высоко, что был бы, кажется, недурным канатным плясуном в «Сэдлерс Уэльс».

Когда же спрашивают мистера Мэтью Ллойда, доволен ли он своей покупкой, он, возведя очи горе, восклицает:

— За ниспосланное нам возблагодарим господа, аминь!

Его спутница жизни хихикает и прикрывает глаза рукой, притворяясь, будто ей стыдно, что она лежала в постели с мужчиной.

Итак, все наши птички довольны новым своим положением, но, может быть, они запоют другую песню, когда получше разглядят, на какую приманку они попались.

Так как не удалось уговорить миссис Уиллис, чтобы она осталась, а Лидди обещала проводить ее дочь в Глостер, то, вероятно, предстоит всеобщее переселение, и большинство из нас проведет святки в Бате; буде это случится, я, конечно, не упущу возможности побывать в ваших краях. Полагаю, к тому времени вы будете по горло сыты alma mater и готовы привести во исполнение план путешествия, о котором условились в прошлом году с преданным вам Дж. Мелфордом.

Доктору Льюису

Любезный доктор!

Племянница моя Лидди уже осчастливлена на всю жизнь, и лейтенант Лисмахаго избавил меня от Табби, так что мне ничего не остается, как утешать друга моего Байнарда и пристроить сына моего Ллойда, который также женился на мисс Уинифред Дженкинс. Только гений умеет так надоумить, как вы! В этом отношении доктор Арбетнот есть первообраз доктора Льюиса.

Ваша мысль о должности приходского клерка заслуживает внимания. Не сомневаюсь, что Мэтью Ллойд весьма подходит для занятия сей должности, но теперь вы должны подумать, куда его в доме приткнуть. Его неподкупная честность и неустанное рвение послужат мне на пользу при надзоре над моим имением, хотя я не думаю, что он станет поперек дороги Барнсу, на которого у меня нет оснований жаловаться.

Я только что воротился с Байнардом из второй поездки в его имение, где все устроено к полному его удовольствию. Однако он не может войти в дом без слез и сетований, так что его еще нельзя оставлять одного. Стало быть, я не расстанусь с ним до весны, когда он намеревается погрузиться в занятия сельским хозяйством, которое доставит ему немало хлопот, но вместе с тем рассеет мрачные его мысли. Чарльз Деннисон обещал приехать к нему недели на две, чтобы помочь в повседневных его трудах, да и Джек Уилсон время от времени будет его посещать, а по соседству есть у него несколько приятелей, коих его новый образ жизни не заставит отказаться от встреч с ним. Не сомневаюсь, что менее чем через год он почувствует душевное и телесное успокоение, ибо душа его и тело взаимно друг друга изнуряли; а я возрадуюсь от всего сердца, видя, как мой друг спасен от нищеты и срама.

Миссис Уиллис порешила вернуться через несколько дней с дочерью в Глостер, и наш план претерпел некоторые изменения. Джерри уговорил своего зятя повезти жену в Бат; кажется, родители его поедут с ним. Что касается до меня, то я не намерен избрать сию дорогу. Только какие-нибудь чрезвычайные обстоятельства заставили бы меня снова посетить Бат или Лондон. Сестра моя с мужем, Байнард и я распростятся с ними в Глостере, на полпути от Брамблтон-Холла, где прошу вас приготовить для нашего рождественского обеда доброе седло барашка и индейку.

Вы должны также употребить все ваши медицинские знания для защиты меня от приступов подагры, чтобы я мог в добром здравии встретить гостей, обещавших на обратном пути из Бата нас навестить. А так как я запасся здоровьем, то, уповаю, вашей медицине не много будет со мной хлопот, но вам придется потрудиться, участвуя в моих прогулках.

Мистер Лисмахаго, будучи сам неутомимым охотником, презентовал мне отменное охотничье ружье, и мы с вами будем бродить в любую погоду. Дабы сей план нашей будущей жизни был исполнен точнее, я намереваюсь отказаться от развлечений, требующих сидячей жизни, и паче всего не писать длинных писем — решение, которое, ежели бы я раньше его принял, избавило бы вас в последнее время от трудов читать скучные послания

М. Брамбла, 14 ноября

Миссис Гуиллим, Брамблтон-Холл

Добрейшая миссис Гуиллим!

Провидению для премудрых целей его угодно было, чтобы я переменила свое имя и положение в жизни, а потому больше нечего почитать меня хозяйкой в семействе моего брата. Но как не могу я бросить управлять, покуда не рассчитаюсь с вами и Уильямсом, то и приготовьте все счеты для проверки, потому что мы без промедления возвращаемся домой.

Лейтенант, мой супруг, повержен реуматизмам, а потому хорошенько протопите для его приема синюю комнату в третьем этаже. Пускай починят оконные рамы, законопатят все щели, пол застелят коврами, а перины взобьют.

Миссис Ллойд, в девичестве Дженкинс, сочеталась браком с родственником нашей фамилии и потому уже не может оставаться в служанках; я хочу, чтобы вы подыскали для меня на ее место какую-нибудь надежную горничную. Если она умеет прясть и хоть малость шить, тем лучше, но пускай не надеется на какое-нибудь особенное жалованье; у меня есть теперь собственная семья, и я должна икономничать больше, чем раньше. Писать более нечево, и с тем остаюсь к вам расположенной приятельницей Таб. Лисмахаго.

20 ноября

Мисс Мэри Джонс, Брамблтон-Холл

Мисс Джонс!

Провидение надумало сотворить в делах наших превеликую перемену. Вчера по милости божьей мы, три парочки, соединились святыми узами брака, и нонче я подписуюсь вашей покорной слугой Ллойд. Весь приход порешил на том, что молодой сквайр Доллисон и его невеста — распрекрасная парачка. А что до мадам Лишмахаги, так вы ее фокусы знаете — верно, что голову она себе убрала префантазически, а супруг закутал ее в длинный мериканский меховой плащ из дикарской страны, хоть и говорят, что он ужасти как дорого стоит. У самого летенанта был преогромный пук волос с тремя косицами, а одет он был в дурацкий кафтан с серебром. Сказывают, он был скоморох. А я ничево про него не скажу, потому как летенант сделал мне хороший подарочик.

Мистер Ллойд нарядился в короткий кафтан и камзул с золотым галуном и хоть не лезет он в знать, а все ж таки в жилах у него течет кровь не хуже, чем у всякого сквайра в графстве. А на вашей покорной слуге было простое муваровое платье горохового цвета и мой рэнлагский чепец, и взбитый тупей с пуклями по бокам. Сказывают, была я вылитая леди Рикманстон, но только не такая бледная — оно и верно, потому как миледи будет постарше меня лет на семь, если не более.

А теперь, мисс Мэри, кумпания наша разежается в разные стороны. Мистер Милфорт едет в Бат вместе с Доллисонами, а мы все ворочаемся домой, чтобы провести святки в БрамблтонХолле. Как апартаминты наши будут в четвертом етаже, в комнате, обклееной желтой бумагой, перенесите пожалста туда мои вещи. Передайте мои поклоны миссис Гуиллим, и, надеюсь, мы вперед будем жить с нею вежливо да по-хорошему. Теперь, как я по божьей милости поднялась в высшую сфиру, так уж вы меня извините, коли я не буду ровня с домашней прислугой, но, как верю я, что вы будете соблюдать вежливость и дистанкцию, то и можете положиться на распалажение и защиту вашей

У. Ллойд.

20 ноября