Путешествие на запад

Глава 4

* * *

Джел плохо осмысливал, что дальше с ним происходило. Он весь день провел на солнце, а здешнее солнце его не любило, и он никак не мог к нему привыкнуть. Оказавшись снова под палящими лучами, он впал в безразличное состояние и уже мало на что обращал внимание.

Сначала его, словно животное, таскали на веревке по закоулкам портовых трущоб за киром, который, подобрав полы кафтана, расшитый подол длинной рубахи и края фальшивых рукавов, летел вперед так быстро, словно за спиной у него росли крылья.

Это было последней каплей. У Джела не доставало ни сил, ни желания за ним спешить, и, когда его привязали в тени, за руки, лицом к каменному столбу под окнами приемной коменданта порта, он испытал огромное облегчение, что не надо больше никуда бежать. Зевак, которые тут же собрались поглазеть на него, он просто не видел.

Ему показалось, что медноголовые возвратились очень быстро. Hа самом же деле, насколько можно было судить по положению солнца, прошло не меньше двух часов.

Медноголовые пришли вдвоем, без кира. Отвязали Джела от столба, затянули ему петлю на шее и поволокли в обратном направлении. Опять кружили по нечистым переулкам, прыгали через горы отбросов и вонючие маслянистые лужи на задних дворах.

Погода портилась. Небо на юго-западе заволокло сначала серой пеленой, подсвеченной по краям солнцем. Потом оно потемнело, налилось тяжестью. Ветер гнал влажную духоту воздуха с побережья в долину. Чайки с тревожными криками стали садиться на мол, волноломы и крыши портовых контор.

Море волновалось. Приближалось время прилива. Огромное, оранжево-красное, приплюснутое снизу солнце садилось за маяк, на край его наползали фиолетовые языки туч, и Джел, случайно обернувшись, увидел многократную, расплывчатую радугу, которой отливала стена дождя, идущая в сторону берега.

Это было последнее, что он запомнил, потому что тут ему на голову надели вонючий, пропитанный какой-то тошнотворной, оглушающей сознание гадостью мешок.

* * *

Сон, в котором призраки бродили по темным подземельям, с потолка лилась вода, велись непонятные разговоры о скверной погоде, опасности штормовых приливов, ненадежном лоцмане, которого следовало бы заменить, и было холодно, мокро и мерзко, прервался от толчка.

Джел приоткрыл глаза.

Стояла глубокая ночь. Светила луна. Или это был фонарь. Или огонь маяка. Hа расстоянии перекликались сиплые голоса. Мимо плыли клочья тумана, между которыми мелькала лаково-блестящая черная поверхность.

Земля качалась. Джел не сразу понял, что сидит в луже воды, спиной прислонившись к чему-то неудобно-деревянному. Вода текла по волосам, лицу, спине.

- Хорош, - сказал чей-то голос. - Действует.

Джел с трудом поднял руку и потрогал свою голову с грязными свалявшимися, теперь еще и мокрыми волосами. Он чувствовал себя как со зверского похмелья. Хотел повернуться, чтобы увидеть, кто там, за спиной, ударился локтем.

- Тихо сиди, - сказали ему. - Перевернешь лодку.

Он послушно затих и прикрыл глаза. Подвижная черная поверхность была морем. Куда его везут? В Тадефест? Но не на лодке же...

Один из тех, что сидели у него за спиной, положил ему руку на плечо, наклонился и спросил полушепотом:

- Замерз?

Джел шевельнул одеревенелой шеей, ответил, сам не понял, на каком языке:

- Не знаю.

- Ну, не страшно, - сказал человек. - Уже .

Лодка сильно качнулась, ударившись бортом обо что-то твердое, и зачерпнула воды. Сквозь сомкнутые веки Джел различил свет. Что-то загремело над самым ухом.

Джела подняли из лужи на дне лодки. Двое подсадили его наверх, несколько пар рук подхватили, повлекли его выше, и выше, и он был втащен на борт корабля, показавшегося ему огромным.

Его попробовали поставить на ноги, но соблюдать равновесие на меняющей наклон палубе оказалось для него делом слишком сложным. Он едва что-то видел, хотя при свете факелов и больших корабельных фонарей было светло как днем. Он попробовал пройтись, после трех шагов споткнулся на какой-то решетке, ухватился за фальшборт чтобы не упасть, и потряс головой, потому что все плыло перед глазами.

Hа плечи ему накинули что-то вроде шерстяного одеяла.

- Куда его, кир Агиллер? - услышал Джел вопрос. - В трюм? Hа гребную палубу?

- В мою каюту, - ответил смутно знакомый голос.

Джела взяли за плечи и, тщательно обводя вокруг натянутых канатов, распахнутых люков, бочек и сваленных на палубе тюков повели в сторону кормовой надстройки. Несколько человек шли вслед за ним. Джел узнавал голос кира.

- Делать вам все равно нечего, - говорил он. - Чем даром сидеть, лучше даром трудиться.

- А до утра отложить никак нельзя? - спрашивал другой голос.

- А зачем ждать до утра?.. Где господин Пифером?

- Спит.

- Давно?

- Только что лег. Разбудить?

- Не нужно. Грейте побольше воды и возьмите у меня хорошее мыло. Что понадобится - ничего не жалейте.

- Воду в этот раз где набирали? - вступил в разговор третий голос.

- Hа Каменном Дворе, как обычно. Что-нибудь не так?

- Улиток дохлых много плавает...

В небольшой каюте было тепло и чуть пахло дымом. Человек странного облика, который привел туда Джела, сверкнул на него рубиновым глазом вурдалака, поправил фитиль в лампе, и вышел, не говоря ни слова и бесшумно притворив за собой дверь.

Джел огляделся. Пол, стены каюты, низкий столик и постель были застланы мягкими желто-коричневыми коврами с замысловатым узором. Возле двери стоял большой, черного дерева, резной сундук. Под темным полированным потолком, расправив крылья, покачивалось на короткой цепочке чучело птицы. Маленькая закрытая жаровня, стоявшая посередине каюты на большом медном блюде, распространяла вокруг себя тепло и слабый запах смолы.

Джел опустился на пол около жаровни, обхватил себя руками, и замер, лишь иногда на секунду прижимая правую бровь и веки, чтобы прекратился вдруг привязавшийся к нему нервный тик.

Глаза, губы и ободранную шею жгло от соли. Hа дорогие ковры с него текла грязная морская вода.

Мало-помалу он приходил в себя. К нему вернулась способность анализировать поступающую информацию и делать хотя бы элементарные выводы.

Судя по убранству каюты и некоторым другим признакам, корабль, на котором он оказался, был купеческим. Среди тех, кто тащил его на борт и тех, кто стоял рядом с ними, он не заметил ни одного солдата или офицера. Может, он попал к перекупщикам рабов? Или это невозможно? Ведь продажа каторжников в частные руки запрещена законом. Что еще предположить, он не знал.

Однако совершенно ясно, что все было спланировано заранее. Среди закрытых в пакгаузе рабов искали именно его. Значит кого-то он настолько заинтересовал, что в пренебрежении было оставлено даже уголовное законодательство. Известных Джелу причин, по которым это могло бы быть сделано, не существовало. Хапа-то догадался, что за новое приключение на него свалилось, жаль только, не успел ничего объяснить.

От оставшегося внутреннего холода Джела передернуло. Подавив зевок, он плотнее запахнулся в пахнущее псиной одеяло и опустил в него лицо. Настроение у него было гнусное, состояние тоже. Он не мог успокоиться, потому что ничего не знал. Болела голова и мутило от наркотика, которого он нанюхался по пути из порта. Руки и ноги слушались условно, он мог повернуться и придержать одеяло, мог шагнуть, но вдруг его клонило в сторону, он начинал падать, а рука не поднималась выше уровня плеча, словно в контроле над телом что-то разладилось, отключилось, и сделать с этим ничего нельзя.

Через некоторое время растворилась дверь. Вошли давешний кир и коренастый мужчина ростом пониже. У второго было плоское лицо незнатного арданца, а волосы, вьющиеся на висках и на лбу, за спиной жесткими волнами спускались до пояса. Темно-красный кафтан был небрежно наброшен на его плечи. Оба они остановились над Джелом.

- Вам всегда везло на дураков, - ни с того ни с сего вдруг негромко сказал плосколицый.

Очевидно, это было продолжением разговора, начатого в другой каюте.

Кир бросил косой взгляд в его сторону и ничего не ответил.

Джел, не высовывая нос за край одеяла, какое-то время изучал их сапоги с металлическими шиповидными бляшками и вызолоченными каблуками и золотое с мелким крашеным жемчугом шитье на шелке одежды. Похожи ли они на перекупщиков рабов? Кир, если он настоящий кир, не самозванец, пожалуй, нет. Этот второй - скорее, да. Кто они? Что они собираются с ним делать? Он мало знал об этом мире и терялся во множестве возможных ответов на эти вопросы.

Кир наклонился, взял лицо Джела за подбородок и повернул к свету. Джел зажмурился и стиснул зубы.

- Сколько вы заплатили за это сокровище? - спросил арданец.

- Две тысячи золотом, если брать все расходы в сумме.

Арданец присвистнул.

- Кого-нибудь почище за те же деньги нельзя было найти?

Кир пожал плечами и протянул Джелу небольшую фляжку, которую принес с собой.

- Пей, - сказал он.

Непослушными пальцами и не с первой попытки Джел свинтил крышку. Фляжка была пуста более, чем наполовину, и оттуда крепко пахло спиртом. Он взболтнул ее содержимое, решился, и сделал хороший глоток. Hа минуту у него перехватило дыхание. По груди и животу пошла горячая волна, и как-то сразу притупились ощущения холода и реальности происходящего.

Кир полез за пазуху, вытащил скрученные в свиток бумаги и сунул их в нос арданцу.

- Сопроводительные документы, - сказал он. - Имя не названо, надо будет выбрать свидетелей и какое-нибудь вписать. Сказано, что куплен в Ардане у Бар Селимбера.

Арданец осторожно высвободил бумаги из пальцев кира, проверил печати на длинных шнурах, развернул свиток, прочел, шевеля губами, несколько слов, и снова свернул в трубку.

- Почерк похож на селимберовский, - подтвердил он. - Только... дело ваше, конечно, кир Агиллер, но покупать неизвестно кого, каторжника, немного зная о нем с чужих слов, - огромная авантюра. Как-то посмотрит на это ваш уважаемый Совет?

Кир Агиллер заложил руки за спину и на каблуках повернулся в сторону арданца.

- Здесь вам на Арденна, господин Пифером, - высокомерно заявил он. - Никто не вправе требовать с меня отчет в делах, не связанных прямо с моими служебными обязанностями. Позвольте узнать, удовлетворено ли ваше любопытство? Если да, то не пора ли вам уйти? Мое терпение не безгранично.

Плосколицый Пифером сделал небольшой шаг к двери.

- О, я ничего не хотел сказать плохого, - быстро проговорил он, - я лишь имею смелость напомнить, что этот парень - все-таки, убийца, и - если это вам не страшно - его на корабле может однажды обнаружить таможенная инспекция. Тогда это сильно повредит вашей репутации...

- Нашей репутации, господин Пифером, - поправил арданца кир. - Внимательнее читайте купчую. Она составлена на имя господина советника Ирмакора. Так что, будьте любезны, не заботьтесь о том, чтобы таможенная инспекция нас беспокоила.

Джел, ничего не понимая, переводил взгляд с одного на другого. Смысла идущего между ними разговора он не улавливал.

Пифером отступил еще на шаг.

- А советнику зачем каторжник? - спросил он.

- Нужен подарок киру Тимесиферу на юбилей наместничества, вы же знаете, - издевательски-любезным тоном объяснил кир. - Если не подойдет - выставим его на аукцион в Дартаикте.

- Что ж, если вы хотите, чтобы иктского наместника нашли с ножом в спине, то подарок подходит как нельзя лучше. Впрочем, вам виднее. - Пифером еще на секунду задержался на пороге и добавил: - Но тогда учтите - я к этому делу не касался и ничего хорошего от него не жду. Если у вас будут неприятности от этого парня, я ничем не смогу вам помочь. Спокойной ночи, кир Агиллер.

- Вставай-ка, - сказал кир, дождавшись, когда за Пиферомом закрылась дверь, и протянул Джелу руку.

Джел поднялся по стенке, не касаясь его ладони, едва не зацепив, правда, при этом жаровню, что на просмоленном деревянном корабле могло бы стать катастрофой - плавание закончилось бы, не начавшись. Ростом он был Агиллеру не выше плеча. Тот снова взял его за подбородок и какое-то время рассматривал. Джелу подобная практика очень не нравилась, он предпочел бы, чтобы его лицо оставили в покое, но протестовать не получалось, тело не слушалось и сознание плыло.

- Как тебя зовут, детка? - спросил кир.

- Александр Джел, - как можно тверже проговорил Джел. Сказал и испугался: слова прозвучали невнятно, словно он говорил с набитым ртом.

Кир Агиллер склонил голову набок.

- Хорошее имя. Как ты оказался в Диамире?

- Путешествовал.

- Один?

Джел вдруг громко икнул и ужасно смутился.

- Бедный ребенок, - сочувственным тоном сказал кир. - Там и был-то глоток разведенного спирта, а ты уже совсем пьяный.

Джел нахмурился и плотнее запахнулся в одеяло. Кир провел рукой по его щеке.

- Не бойся, - сказал он. - Все здесь - хорошие, добрые люди, никто не причинит тебе зла...

В следующий момент кир, придержав Джелу голову, наклонился и дотронулся губами сначала до его лба, а потом до рта. Тут-то Джел и запаниковал от собственной беспомощности по-настоящему. Сквозь морок той одури, которой нанюхался в порту, и которая никак не хотела его отпускать, его прошибло понимание, что его купили за деньги, одурманили так, что он не рыпнется, и делай с ним, что хочешь. Иначе зачем его мыть хорошим мылом и уговаривать, будто все хорошо? В диамирской тюрьме Джел такое видел. И еще не такое видел. К счастью, со стороны. Себе подобной участи не желал.

От жалкой попытки отвернуться и невозможности что-нибудь сделать - вырваться, убежать, ударить - у него свело шею и плечи, но кир этого даже не заметил. Джел и плюнуть не сумел бы, во рту пересохло, не было слюны.

Оставалось лишь дотянуться и перевернуть ногой жаровню, если получится, и пусть все эти ковры, весь этот корабль вместе с его хозяевами ко всем чертям сгорит. Джел почти собрался так сделать, если его не отпустят и снова полезут с насильным добросердечием и фальшивой жалостью, но мягко скрипнула дверь. Уже занесший над порогом ногу господин Пифером резко остановился и произнес:

- А замечательно у вас получается. Прямо влез бы третьим, если б было можно.

Кир отпустил Джела, но не сразу. В светло-ледяных глазах проступила злость.

- Какое у вас еще ко мне дело? - металлическим голосом осведомился он, медленно поворачиваясь.

Пифером с порога продемонстрировал документы Джела, потом перебросил их на постель.

- Прошу прощения, кир, нечаянно прихватил с собой, - с усмешкой пояснил он свои действия.

Агиллер вдруг шагнул на Пиферома. Пифером - от него. Их скрыла переборка. В темноте за дверью что-то упало, кто-то (Пифером?..) издал полу придушенный хрип, и Джел услышал глухой голос Агиллера, зло роняющий слова:

- Ни одно полицейское подлипало... любопытство... за гранью профессионального долга... еще... не довело до добра...

Джелу было противно и страшно, мозги от перехлеста плохих переживаний и дикой ситуации, с которой он не имел возможности справиться - ни как подобает представителю развитой, высшей цивилизации, ни хотя бы по-местному и по-дикому - накрывала дымная муть. Здесь нет добрых и мягких просто от широты души, здесь живут по праву сильного. Примитивное общество. Право на личное пространство и проявление личной воли есть только у высшей аристократии, а в остальном любой бьет любого. Джел видел это в пустыне, в тюрьме, на солдатском плацу у охраны. Сильный унижает слабого, высший по рангу - низшего. Дохояки бьют женщин, солдат бьет арестанта, сам получает в зубы или плетей от офицера, офицер от начальника тюрьмы. Возможно, и выше всё так же, просто не было возможности наблюдать.

В тюрьме среди других заключенных ты можешь отстоять себя, если есть силы, там ты еще обладаешь внутренней свободой при внешних ограничениях, справился - молодец, не справился и не согласен так жить - убей себя сам или заставь других. Нельзя давать слабину, нельзя верить в добрые побуждения и простодушные манеры. Можно торговаться, можно защищаться, можно бить первым или в ответ - как пойдет. Иначе тебя либо сломают, раздавят и подчинят, либо убьют.

В тюрьме Джел кое-как справлялся. Сейчас свободы не предполагалось никакой. Его купили как раба и хотят подарить. А чего хотят от него до того, как подарят?.. Раб не человек, он глазастая кукла или скотина. Если кукла не встает, где поставят или не ложится, где положат, ее принуждают силой. Когда скотина не слушается, ее связывают, бьют, убивают. Или она сама душит себя теми веревками, которыми ее связали, чтобы не допустить издевательств. Неужели так и придется сделать?.. Нет. Пожалуйста, нет. Люди, одумайтесь, жизнь, не проси невозможного, наркотическая дрянь, скорее выветрись из головы...

Стены поплыли в сторону, птица под потолком заскребла крылом деревянную обшивку. Джел оступился на подвернувшейся под ногу пустой фляжке, повалился назад, ударился спиной в гулкое, покрытое ковром дерево, и плавно съехал по ковру на пол, а одеяло накрыло его с головой. До жаровни ему теперь было не достать.