Путешествия в Святую Землю. Записки русских паломников и путешественников XII-XX вв.

Василий Григорьевич Григорович-Барский, которого именовали еще и Василием Киевским, родился в семье купца. Учился он в Киево-Могилянской академии, куда поступил тайком от отца при поддержке ректора (в ту пору им был Феофан Прокопович). В 1723 г. из-за болезни Григорович оставил Киев и отправился в Львов, где под вымышленной фамилией Барского поступил в класс риторики иезуитской академии. Обман открылся, из академии пришлось уйти. С детства мечтая о дальних странствиях, в апреле 1724 г. он пускается в путь и его странствия продолжаются до конца жизни.

Пешком Григорович-Барский отправляется в Рим, посетив Кашау, Пешт, Вену, Бари (где находились мощи Николая Мирликийского), Венецию, затем с острова Корфа добирается до острова Хиос, посещает Солунь и гору Афон. Из Солуни он 10 сентября 1726 г. отплывает в Палестину, где находится до 5 декабря, потом попадает в Египет, где живет восемь месяцев в Каире (1727–1728), и снова едет на Синай и в Палестину (1729). В 1729 — 1731 гг. Григорович-Барский живет в Триполи, изучая греческий язык под руководством иеромонаха Иакова. В 1734 г. в Дамаске он пострижен в монахи под именем Василия антиохийским патриархом Сильвестром, и шесть лет живет на острове Патмос, продолжая изучать греческий язык и литературу. В 1743–1744 гг. живет в Константинополе, а в мае 1744 г. отправляется на Афон, но к середине 1746 г. он вновь в Константинополе, откуда через Болгарию, Румынию и Польшу возвращается 2 сентября 1747 г. в Киев.

На родине Григорович-Барский тяжело заболел и в том же году умер. В стихотворной эпитафии на его надгробии говорилось, что он «...чрез перо свое уверил // О маловедомых в подсолнечной вещах...»

В своих странствиях В. Г. Григорович-Барский делал зарисовки, снимал планы, вел путевые записи, которые сам подготовить к печати не успел. Впервые, правда со многими вольностями публикатора, они были изданы В. Г. Рубаном по указанию Г. А. Потемкина под заглавием: «Пешеходца Василия Григоровича-Барского Плаки Албова, уроженца киевского, монаха антиохийского, путешествие к святым местам в Европе, Азии и Африке находящимся, предпринятое в 1723 и оконченное в 1747 г., им самим писанное» (СПб., 1778).

В первое свое посещение Святой Земли Григорович приплыл в Яффу и 30 сентября 1726 г. прибыл в Иерусалим, где встретил Новый год. Он обошел окрестности Иерусалима, был на Иордане и на Мертвом море, посетил Вифлием, несколько раз побывал в лавре св. Саввы и в Фомин понедельник 1727 г. опять отбыл в Яффу. Во второй раз в Иерусалим он попал 23 марта 1729 г., провел в нем Пасху, затем, осмотрев окрестности Вифлеема, отправился в Яффу, откуда 15 мая в Птоломиду, вновь посетил Назарет, прошел всю Галилею до источников Иордана, был на Фаворе и Кармиле, осмотрел останки Каны Галилейской и закончил путешествие по Святой Земле 31 июля.

Записки В. Г. Григоровича-Барского как бы продолжают еще не забытую в начале XVIII века традицию древнерусских «хожений» и представляют собой содержательный литературный памятник, о котором писали Н. И. Новиков, Н. И. Надеждин, митрополит Евгений и др.

Из книги «Странствования Василия Григоровича-Барского по Святым местам Востока с 1723 по 1747 г.»

По многотрудном и жестоком морском же и горном прешествии, сподобил мя есть преблагий Бог, купно с прочими христианскими поклонниками, доспети святаго града Иерусалима месяца Септеврия последнего числа, в день пятка, в самый час полудня. Бисть же (яко же прежде рех), егда взийдохом на последнюю велику гору, тогда шествовахом равным путем, мало ниспущаючимся, помежду красними маслинними садами, яко три поприща, и устретаху нас издалече, исходяще за град, многие христиане, от духовного и мирского стана, и даяху всякому целование любезное, с многим приветствием и осязанием рук, глаголюще: «добре пришли есте братия» и елика таковая; и елико приближахомся, толико вящие нас устретаху и провождаху. Егда же аз узрех стены града, возрадовался зело и забых телесной немощи, дадох же абие Славу Богу, яко сподоби мя по желанию моему достигнути тамо. Видех же крепкое и лепое каменное здание ограды, искусным художеством строенное и немноголетное, и от всякаго похвалы достойное, и почудихся отчасти. Та же вси внийдохом врати Давидовыми, никим же воспящаемы, ниже бо стражие бяху, ни воины, но токмо многие граждане, изшедшии в сретение. Тогда иноки тамошние, по обычаю своему, всех нас, не токмо мужей, но и жен, отведеша в первоначальный монастырь Патриярший, идеже в то время патриарха не бисть, но отшел бе в страну Греческую, прошения ради милостыни на откупление Гроба Христова. Архиепископ же, именуемый питроп, вместо его тогда обладающий, повсле всем дати гостинные келии к упокоению, и бисть тако. Препочившим же нам яко час един, званны бехом в трапезу иноческую, идеже представиша нам два варения постна и маслинные плоды, бе бо тогда пяток, напояху же и вином, от рук своих подавающе всякому, хотящому пити, и наситихомься доволно и благодарихомь Бога. По трапезе поведоша нас иноки високо по степенех верху келий, созирати многая здания и полати, и видехомь строение монастыря того зело лепое и расположение премудрое. Многие бо келии и входи, и исходи имать, и покрови верху зданий низкие и утаенные, иже от земли не зрятся; суть же сотворение от пепела, с водою растворенна, сице же искусным художеством, яко злившися в составление едино держатся крепко и твердые суть, аки камень, и гладкие аки ток, от них же вода стекающи дождевная в время зими и собирается в студенцы, пития ради. Здание монастыря оного есть высокое и сице тесное, яко нигде же праздна места имать, но все келия. Устроен же есть чудесно на две части: первая убо часть стоит от единия страни улицы и присовокуплена есть к великой церкви, идеже Гроб Господень, вторая же на другой странне улицы; обе же части мостом каменним крепкимь совокупленны суть высоко прехождения ради, а под мостом низу по вся дни ходят людие семо и овам и торжище собирается, или, яснее рекше, монастырь стоит сюду и сюду, посреде же путь к торжищу, или улица. Оттуду ведоми бехом еще выши по каменных ступенех на покров церкви великой Воскресения Христова, идеже созирахом внутрь окнами и видехом строение и украшение ее зело прекрасное, и желаше же душа моя крепко, да мя сподобит Бог дойти внутрь. Тогда показоваху нам иноки главы церковные, кая над каковым пределом стоит. От них вси суть от самого камени здание гладким и лепим делом, едина же паче всех болша, от древа составленна и вне цению покровенна, а сверхи дыру имуща велику, и сия есть над Гробом Христовым. Но о сем последи чти в описанию великия церкви. Еще же и инная здания многа далече и близу стояща, показоваху нам перстами, яко то церковь Соломонову, дом Давидов, гору Елеонскую и проча, о чесом последи изявити потщуся. Последи идохом в церковь монастыря того, именуемую святого Константина и Елены, и слушахом тамо вечерни, идеже иноки поют чинно и лепо, с всяким благоговением и страхом Божиим. Храм того ради в имя святого Константина есть созданий, понеже он бяше ктитор и великой церкви и монастырю Патриаршему и вся он созда. Стоить же присовокупленный к стене великия церкви Воскресения Господня, от онюдуже на стране левой есть окно, и зрится Гроб Христов и прочие места внутрь. Церковь она, аще и мала есть, но строением гладким и лепотнимь зиждема и внутрь побеленна варом чисто, без всякого иконописания. По стенах же суть многоразличны повешенны иконы, украшения ради, а намесние образы, обоюду царских врат стоящие, вси суть сребром позлащенным покровенны, кроме лиц. Столп тохмо един имат внутрь, им же поддержится, не может бо вместити больше, малости ради своей. Подножие зело гладким, искусным делом сочиненно от таблиц мраморных троякого вида: бела, черни, и червленна. Что же реку о седалищи, или троне патриаршем и о прочих столцах и налойцах? Воистинну многия похвалы достойна суть, понеже вся дробным и избранным художеством, бисерным чреповнокожием, или, просте рекше, перловою матицею и иными драгими костьми от рыб морских насажденна и украшенна суть. Егда же, по выслушании вечерни, изыйдохом от церкви, абие биша в било и званны бахом в трапезу вечеряти и представиша нам подобные снеди, якоже и в час обеда, служаще и частующе вином. Тогда насытившеся, благодарихом Бога и разийдохомся вси по келиях своих. Заутра же в субботу, месяца Октоврия 1 дня, в тойжде вишшереченной церкви бихом на утрени и слушахом правила даже до «Бог Господь». Наченшужеся чтению Псалтири, по повелению намесника патриаршего, дадоша нам всякому свещи, поведоша нас неколико иноков вниз многими степенми каменными, даже до земля, и изведоша нас вне монастыря пред врата Великия церкви, именуемая по греческу Αγια Πόρτα, еже есть святие врата, и сотворише вси по три поклонения до земля, лобызахомся. Святая же порта имат обоюду по три столпы мраморные, белые, от них же одесную посреде стояй между двема просядеся до полу тако, яко персту человечу влазити, и сотворше поклония, лобизахом его по повелению предъвожающего нас инока, иже именуется мерхадзи, еже есть имий свое послушание, повеленное от питропа, водити по всех местах поклонников. Оттуду прешедше неколико степеней, ошуюю стоит столп светло-червленный, наподобие порфира, не в стене церковной, но на уединении при едином притворе, иже вне церкви стоит. Тамо такожде поклоняющеся, лобизахом его, и абие предводяй нас рече вину почитания столпов тех сице. Бисть не пред многими леты, егда Армене закупиша бяху от Турчина Гроб Господень в самообладание и обладаша лет неколико, последи же оклеветанны бяху, яко не снисхождаше к ним огнь от небес в великую субботу, якоже обиче Греком молящимся снисходити. И приспевшу празднику Воскресения Христова, снийдошася властелины Турецкие с прочими многими Махомедани созирати и увести истинну. Бяху убо Армене внутрь при Гробе Господнем молящи, а патриарх со Христиани своими вне церкве изыйде и ста при оном вишшереченном уединенном столпе, плача и моляся Господеви, да прославит веру их православную, а Армен проклятых да обличит лжу и ненависть. Бисть же егда Армене моляхуся, кричаще над Гробом Христовым и ничтоже ползоваху, ее, Божиею волею, от столпа онаго изыйде огнь, иже есть при святых вратах, и прескочивши к другому столпу, при нем же стояше патриарх, и зажде его пламенем зелним, и абие патриарх зазже свеща свои, и огнь невидим бысть. Такожде и вси людие зажигоша свещи и прославиша Бога, показавшего им таковое чудо. Армени же посрамишася. Видев же сие един от знаменитых Турчин, велия (рече) вера есть христианская, и верова в Христа. Абие же от иных Махометан похищен бисть испален, в очесех всего народа, пред церковию. Арменам же оттоле болш не попустиша владети, но паки в руце Греком дадоша. Виждь, любимый читателю, вери православния силу! виждь чудеса Божия, прославляющаяся в ней, враждующим на обличие! Оттуда, мало поступивше, внийдохом в едину тесну келию, идеже Мария Египетская плакашеся зело, того ради, яко сила Божия возбрани ей внийти в врата церковные и поклонитися Гробу Господню. Оттуду пойдохом в монастырь святаго Авраама, идеже вшедши в врата, идохом помежду зданиями на гору многими степенми, и прийдохом в едину церковь невелику, но лепу, яже при стене великия церкви стоит. Тамо стоит место пред царскими враты, сребром окрест, в подобие блюда, окованно, идеже баше иногда Савеков сад и Авраам хотяше сина своего заклати Богу на жертву, но Бог, видя усердие его, не попусти ему сего сотворити, но яви ему овна, и лобизахом место оное с благоговением и честию. Оттуду возвращающи в великий монастырь Патриарший, поведоша нас на место оное, идеже явися Христос Марии Магдалине, яко вертоградарь с копаницею, идеже такожде поклоняхомся и лобизахом место святое. Таможде абие поидохом в церковь святого Иякова, Брата Господня, иже первый епископ в Иерусалиме бысть, и тамо в оной церкви первый и ветхий трон его бяше. Оттуду повратихомся в монастырь темжде путем, имже и первее изыйдохом, и идохом паки в церковь и слушахом до конца утрени и по окончании разийдохомся в своя келии. Просветившужеся дню солнечным сиянием, паки в томьжде храме святаго Константина слушахом святой литургии, последи же творяху коливо за усопших, и по отпетии церковном, таможде неотходно седшим всем раздаяху и вина по чаши всякому. Таже абие всех путников и новопришельцев, духовных же и мирских, еще же и жен, отведоша в умивалницу и молыша всех свести чинно, и бысть тако. Начать же пети певец некую стихиру лепим и умиленным гласом, стоящи посреди умивалницы, изийдоша же шесть иноци, два носяще медницу шероку и сосуд с теплой водою и лентие, третий же препоясан завесою, такожди от другия странни, и наченше от перваго даже последнего всем умиша нози. Чин же сицевь бисть: един держаще готово лентие бело к отиранию ног, вторий нося сосуд с теплою водою, с неким благоуханным зелием уваренную, и поливаше подставивши медницу под ноги путника, третий же преклонь колени на землю, вземши первее десную ногу, потираше мылом и омываше согреянною водою и отерши лентием лобизаше, аще бяше инок, он омивающаго главу, мирянина же сице без лобзания оставляше, такожде и шуюю ногу омиваше подобие, токмо не лобзаше, довлеет бо и единожды. Седящу же и мне тогда в чину прочиих путешественников, аще и на последнем месте, приступивше, умыша и мои грешные нозе с облобызанием. Тогда аз, не терпящи толь великаго смирения их и добродетели, испустих от очес моих слезы, бяху бо и иные прослезившийся, и сего ради не можах удержати тока зениц моих. Егда уже умыша всем нози, тогда носиша пред всякаго хадзея воду чисту и умыша вси, един по единому, руце сами себе, абие един поеледоваше некую воду, благоуханиями растворенну, носяй и кропляше коемуждо на руце, и потиряху ею лица своя. Последи же дадоша по чаши кафе, и бисть пиющим приветствоваше краткою беседою намесник патриярший всех поклонников, похвалющи благое произволение путешествия их на места свята и желающи, даби Бог сподобил вся та с страхом, благоговением и верою посетити и лобызати и елика такова. По мале же времени званны бехом в трапезу, и представиша нам ядь лучшую, нежели вчера, бе бо день суботний, и честоваху довольно вином. Насытихомжеся в славу Божию и благодарихом. Последи, изшедши оттуду, поведе нас паки верху церкви великия, якоже и вчера, войжде инок, мерхадзий, или предитеча поклоническ, многая нам перстом показоваше здания внутрь и вне града места святые и довольно с нами беседова, что изявитися имать послежде. Последи приспевшу времени, обичне идохом и слушахом вечерни в предреченном святаго Константина храме; таже последовательне званни бехом в трапезу и разыйдохомся. За утра же в день недельний. Октоврия второго числа, по выслушании нощного правила, егда просветися день солнечным сиянием, повелением намесника патриаршего созванны бяху вси хадзее в газофилакию, еже есть в скарбницу монастырскую, и дадоша милостыну в корван Гроба Христова всяк противу силе своей, елико кого Дух Святый наставил бе. Тогда же и Махометане прийдоша в монастирь, по обичаю своему, взятия ради мзды за отверзение врат великия церкви, они бо в руце своей держат и никого же от пришелец попустят внийти тамо, дондеже установленну дань от него не возмут; взимают же токмо от мирских, от иноков же ничтоже, не токмо от иерусалимских, но и от чуждых, понеже многу дань дает в год монастырь Патриарший на царя Турецкаго за монастыри, иноки и всякие потребы, и сего ради волен вход им есть на вси святые места без всякаго поплащения. Тогда убо мирстии поклонники вси дадоша по седмь талярей и взяша Турецкие печати, по обыкновению тамошнему, да в время вхождения в церковь покажет в врате оную и без воспящения впущен будет, уготовляхуся бо того вечера хадзее внийти внутрь, бисть бо уже день третий гощения в монастыре и к тому больше держати не обикоша их тамо иноци. Приближившуся убо вечеру, прийдоша бесурмане с ключами и отверзоша святые врата, идеже егда впустиша нас, оставиша вратам отверзтым быти яко полчаса, поклонения ради народа Иерусалимского, последоваша бо тогда по нас людие многы от жителей тамошних, ибо Иерусалимнян ради никогда же не отверзают церкви, но егда наймут хадзее, тогда и им вольно нийти. Обаче стоят Агаране во вратах и стерегут, и никого же от чуждых попускают внийти, аще кто прежде им не дал мзды и не имат от них знамения печати, и не может никто же тамо внийти хитростно, без поплащения. Тогда, егда внийдохом во святые врата, абие мерхадзий, предводяй, показа место, идеже Пресвятое Тело Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, снемши Иосиф с Никодимом с Креста, обвиша плащеницею. Последи поведе нас к Гробу Господню и покланяхуся вси хадзее с верою и страхом, коего поклонения и аз недостойный сподобихся. Оттуду не хотяше повести к прочиим святым местом, но поведе нас в храм Воскресения Господня пред начальный престол, посреди церкви стоящ, и тамо показа нам на подножии церковном пуп, или посредствие земли, о нем же воспоминается в Писании Божественном, яко спасение содея посреде Земля Христос Бог роду человеческому, еже место с любовию и поклонением лобизахом вси. Тогда абие начаша Греческие иноки пети вечерню и к тому, не исходяще оттуду, слушахом. По вечерни ведомы бехом степенми каменними на гору Голгофу и поклоняхомся месту, идеже Крест водружен стояше с распятым на нем Господом нашим Иисусом Христом. Таможде видехом гору проседшуюся каменную в время Страстей Христовых, о чесом пишется в Евангелии, яко земля потрясеся и камения распадошася. Таможде лобизахом место оное, идеже положивши Крест на земли и распростерши на нем Христа Спасителя нашего, прибиша железными гвоздиями. Оттуду изведше ни на низ, показаху нам пещеру под горою, идеже Адам погребен бисть и кровию Христовою освятишася кости его. Оттуду водимы бехом к прочиим местам святым и лобизахом я вси с многим поклонением и любовию, а именно сии суть: Камень, на нем же посадивши Христа, тернов венец возложиша нань; яма, идеже святая Елена Животворящий Крест Господень обрете; место, на нем же о одежде Христовой метаху воины жребия; темница, идеже Христос затворен бяше; камень с днемя дирама, идеже Христови нози провлечени беху и заключении; столп, к нему же Евреи привязавши Христа, бияху розгами, и прочие места, о них же последи подробну известитися имаши. По обхождении же мест святых, звании бехом от начальствующего в церкви инока на трапезу, идеже введши нас в едину гостинннцу, представи вечеру честну, якоже и в монастыре Патриаршем бысть, и учреди ни ястием и питием довольно. Последиже, по обычаю их всегдашнему изнесен блюд велик, среброкован, позлащен и на нем книгу лежащую и хартию, и чернило, и моляше милостыни на потребы церкови, и даяху вси по силе своей, елико кого Бог наставил, и вписоваху имена свои в книги церковные, поминания ради. Таже, по окончании всего, в той же гостиннице дадоша постели к спанию, и яже хотяху спаша, прочии же хождаху по церкви и расмотреваху строение ея и места святые, с ними же и аз, и чудихомся лепотному, премудрому и пространному зданию ея, и последи спахом вси. О полунощи же, по всегдашному обычаю своему, иноки, тамо пребывающие, биша в било древяное и возбудиша всех на пение церковное, и наченше от полунощницы вся по ряду, даже конца утрени с всяким благолепием и благочинием, таможде при великом олтаре совершаху набоженство. Тогда бившу славословию великому, якоже подобает в день недельний, священник служащий изнесе от олтаря на сребном, позлащенном блюде крест, яко полторы пяди величеством, такожде среброкован, в нем же бяше посреди часть честнаго древа от Креста Христова, величеством яко два пальцы человечии в широту, и лобизахом вси с достодолжною честию и поклонением. Последи же слушахом службы Божой на горе Голгофе, отправованной при оной дири, идеже Крест с Христом стояше. Таже наставшу дню и воссиявшу солнцу, приидоша Турки и отверзоша врата святые, и поклонившиеся паки Гробу Господню и прочиим святым местам, изыйдохом, давши славу Богу. Тогда аз славях и благодарях Бога Вседержителя о всех, яже видах и слышах, и всегда благодарю Его, яко сподоби ме толь пресвятие и преславние посетити и лобизати места. Оттуду паки в монастырь Патриярший возвратихомся и приспевшу времени трапезою угощении бехом; по трапези же, по повелению наместника патриаршего, разведоша иноци хадзеев по монастырях на временное пребывание. Обычай бе там странным, не токмо духовным, но и мирским по монастырях жити, донележе обходят вси места святые и совершат поклонение. И изыйдоша того дне от Патриаршего манастыря вси на иные места, идеже кому возлюбися, обычай бо и постановление от давних лет есть тамо, яко не угощевают странних, токмо три дни, последи же сами кормляться в монастырех седяще, гостинниц бо кромешних их ради несть, а в монастырех келий суть много праздных, а иноков мало обитающих. Расшедшим же ся тогда всем, мне повеленно бисть удержати еще тамо чрез неколико дней, имех бо себе теплая заступника и ходатая она вишшеписанна два протосингела Иерусалимска, с ними же вкупе еще от моря творих шествие к Иерусалиму, от них же с единым еще путешествуяй в земли Венецкой, познахся в граде Киркере, идеже суть мощи Святителя Христова и Чудотворца Спиридона, с другим же в Македонии в Солуню. Тии убо ведоющи мя убога и немогуща от своего мешца кормитися, имеяху о мне попечение, Господы их спаси. И тако за их ходотайством и милостию питропа, или намесника Патриаршего, преселиша мя в монастырь святаго Архистратига Христова Михаила, идеже совокупивши мя в дружество с другим, такожде оскудне имущимся хадзеем, или поклонником, иже бяше от странни Сербския, от града Сегедина, именем Стоян Савин, дадоша обем едину келию, временнаго ради пребытия, и повелеша на всяк день пищу взимати от великаго монастыря. Прейдохом убо в монастырь Архангельский Октоврия 5 числа, в среду, и хождах аз на всяк день дважды, в полудни и вечер, к монастырю Патриаршему по пищу, отонюдуже хлеб, варения и вино и вся яже братия ядяху, то и нам даяшеся. За что, глаголю? Да умножает щедр и милостив Господь всяких благ изобилием обитель ону и живущих в ней до скончания века. Ми же пребивающе с прочими тамо многими хадзеями, творяхом, на неже прийдохом в Иерусалим, хваляще и благодаряще Бога и благодетелей своих.