Пути истории

Восьмая фаза(посткапиталистическая)

Итак, капиталистическое общество породило несколько альтернативных идеологий, в том числе коммунизм и нацизм. В основе нацизма лежала, однако, идея всемирного завоевания и милитаризации, на что ее сторонникам не хватило сил. Более стойким оказался коммунизм, но сама его прочность привела к бюрократическому застою и, закономерно, к экономическому оскудению. В Восточной Европе пришлось препятствовать его распаду вооруженной силой (Венгрия, 1956 г.; Чехословакия, 1968 г.). Старания распространить коммунистическую идею за пределы «страны победившего коммунизма» — СССР приводили к дорогостоящим, но бесполезным попыткам поддержать тоталитарные режимы в странах Африки (бывших колониях), в Латинской Америке. Они и не могли не оказаться бесплодными, потому что африканские диктатуры, якобы находившиеся в поисках «пути некапиталистического развития», на самом деле олицетворяли не седьмую и даже не шестую, а в лучшем случае пятую фазу исторического процесса. Отсюда непрерывные войны, неустойчивые границы владений и отсутствие каких бы то ни было гарантированных прав человека.

«Коммунистическая» система экономики и идеологии имела два центра, с 1961 г. соперничавшие: СССР и Китай.

Заметим, однако, что обе названные альтернативные идеологии седьмой, капиталистической фазы — нацизм и коммунизм — были тупиковыми и не выводили общество в какую-либо новую фазу[263]. Это смогла сделать третья альтернативная идеология — учение о правах личности, ставшее теперь мощным социально-психологическим побуждением.

Подобно тому как проповедь Иисуса происходила в I в. н.э., в четвертой фазе, а христианство возобладало как универсальная идеология лишь в начале пятой фазы, так и учение о правах человека как социально-психологическое побуждение было выражено в работах Беккариа, Монтескье, во французской «Декларации прав человека и гражданина», в американском «Билле о правах»[264], появившихся еще в XVIII в., на пороге седьмой фазы, но это учение до середины XX в. не стало господствующим.

За первыми декларациями последовало развитие классического капитализма с его безудержной эксплуатацией рабочего класса. Действительно, альтернативная идеология оказывает влияние на общество лишь тогда, когда в силу вступают и другие два признака новой фазы — изменения в структуре производства и сверхоружие. Изменения в структуре производства происходили исподволь с начала XX в. — очень важную роль здесь сыграли социал-демократы, фабианцы и лейбористы, сумевшие добиться изменения расстановки сил в производстве. Учение о правах человека получило дальнейшее развитие в выступлении Вильсона в 1918 г., в Уставе Лиги Наций в 1920 г., т. е. в конце седьмой фазы. Универсально оформившейся идеологией оно стало лишь на пороге восьмой фазы — в Уставе Организации Объединенных Наций, разработанном в 1942—1946 гг., и в других ее декретах. Но окончательный предел капиталистической фазе положило изобретение ядерной бомбы. Ядерная война означала бы гибель всего человечества, а чтобы запретить ядерные бомбы и прекратить их производство, нужно было перестроить все отношение общества к военным конфликтам вообще, снять максимальное количество дискомфортов. Это еще не окончательно достигнуто: некоторые тоталитарные (да и другие) режимы не теряют надежду создать собственную ядерную бомбу и тем самым под угрозой уничтожения человечества укрепить или установить свою власть. Но мне кажется, мировому сообществу удастся избавить себя от этой опасности.

Первые зачатки движения в сторону новой, восьмой фазы исторического процесса относятся к 30-м годам XX в. и связаны с проблемой периодических кризисов перепроизводства в капиталистической экономике. Еще Маркс, как и некоторые другие экономисты, заметил, что в стремлении к увеличению прибыли капиталистическая индустрия периодически начинает производить больше товаров, чем может приобрести население, и это приводит к сокращению производства, росту безработицы и другим кризисным явлениям; что при этом такие кризисы перепроизводства возникают регулярно — каждые десять-одиннадцать лет, становясь все более глубокими и болезненными. Такие кризисы отмечены в 1857, 1866, 1873—1878, 1892, 1900—1903, 1907, 1920, 1929— 1933 гг., причем последний кризис был наиболее болезненным и, казалось, ставил под сомнение дальнейшее существование самого капиталистического строя.

В то время как марксистские экономисты предлагали радикально решить проблемы кризисов путем уничтожения капитализма, со стороны буржуазии тоже была сделана попытка подключить, как это делал Маркс, гуманитарную науку политической экономии к решению производственных вопросов — но с учетом новых открытий в этой научной области, сделанные в послемарксову эпоху. Новое решение проблемы капиталистического производства было дано Дж. М. Кейнсом в 1936 г. Оно заключалось, между прочим, в том, что в критические периоды роста безработицы и сокращения спроса правительству и центральным банкам нужно не сокращать инвестиции, как довольно естественно делалось раньше, а, напротив, увеличивать инвестиции на общественные нужды и удерживать инфляцию. Государственное оформление эти же идеи получили в политике NewDeal («Нового курса», точнее, «Новой раздачи карт») президента Франклина Д. Рузвельта в Соединенных Штатах (1933 — 1937). Новые идеи прививались не сразу, и кризисы еще продолжались, но имели уже более локальный и непериодический характер. Большой кризис 1975 г. был связан уже с трудностями перехода к восьмой фазе и имел далеко не столь тяжелые для населения результаты, как кризис 1929 г.

Существенно, что социальная обеспеченность трудящихся, а в какой-то мере и безработных с наступлением восьмой фазы становится важнейшей частью государственной экономической политики. Наиболее важными на этом этапе были, пожалуй, прежде всего работы американского экономиста Василия Леонтьева в области экономического программирования и прогнозирования.

Но еще в 1930-х годах было математически доказано, что наибольшая производительность труда достигается при восьмичасовом рабочем дне и регулярных выходных днях и сокращается при увеличении рабочего дня. Освоение этой истины привело к прекращению преследования рабочих профсоюзов и к поощряемой властями политике удовлетворения все большего числа человеческих нужд и потребностей, порой даже прихотей. Стремление устранить дискомфорты распространяется затем и на женщин, все большее количество которых участвует в производстве, в науке и администрации; оно распространяется даже на сексуальные меньшинства, ранее подлежавшие уголовному преследованию.

Настоятельная необходимость перехода к новой системе экономики ощущалась в Западной Европе не только в связи с проблемой периодических кризисов перепроизводства, но и (в еще большей степени) в связи с уроками Октябрьской революции в России. Грозный характер ситуации подчеркивался грандиозными забастовками рабочих (такова была, например, стачка горняков в 1926 г. в Англии, поддержанная Коминтерном). Политику ведущих держав с конца 20-х годов XX в. можно сформулировать так: «Лучше самые большие уступки рабочему классу, чем самая маленькая коммунистическая революция». Профессиональные союзы рабочих теперь становятся органической частью действующего общественного строя («истеблишмента»); вводятся в действие кейнсианское и посткейнсианское законодательство. Все это происходит на фоне бурного развития промышленности, основанного на включении науки в число производительных сил.

Важную роль в становлении нового общества играет антимонопольное и налоговое законодательство. Введение прогрессивных налогов направлено против сверхприбылей, так как стало ясно, что они никакой пользы для общества дать не могут. Если прибыли какого-то лица составляют, скажем, 100 млн., то 85% налога не лишат его стимула инвестировать средства в производство, ибо 15 млн. тоже хватит детишкам на молочишко. Зато налог снижается для капиталиста, если часть капитала тратится на общественно необходимые расходы — на просвещение, лечение и благотворительность. Далее, прогрессивный налог на очень большие наследства поднят до 90%, что обеспечивает обществу невозможность создания династий миллиардеров. Правильное функционирование налоговой системы обеспечивается жестким контролем, вплоть до уголовных санкций за нарушение налоговых законов[265]. Практически управление производством перешло в руки служащих — менеджеров, очень высоко оплачиваемых и к тому же обычно имеющих немалое число акций, но все-таки сильно отличных от держателей капиталов. Сам капитал приобрел форму акционерного, и хотя рабочие — рядовые держатели акций, конечно, не могут определять планы акционерного общества, так как не обладают контрольным пакетом акций, однако они становятся, во всяком случае, заинтересованными в производительности собственного труда. «Капиталистическую» форму могут принимать и благотворительные организации; например, пенсионный фонд работников той или иной отрасли производства или предприятия может купить акции и из доходов на них уплачивать или увеличивать пенсию.

Социально-экономический строй, возобладавший с конца 1940-х — начала 1950-х годов, в западной науке нередко терминологически не отличается от капитализма (для него же предпочитается термин «индустриальное общество», чтобы избежать марксистской терминологии). Такое отождествление неверно, так как структурные отличия от классического капитализма времени до Первой мировой войны разительны.

Посткапиталистическая фаза охватила не весь Земной шар, что наряду с «постиндустриальным» обществом существует так называемый «третий мир», не приспособившийся еще даже к седьмой фазе. Для обществ «третьего мира» типично сохранение и усиление социального и национального дискомфорта, вызывавшего в Европе тоталитарные идеологии. И для современного «третьего мира» характерно стремление к особого рода тоталитаризму, где лозунги берутся из буквального истолкования традиционных религий, а политическая стратегия дублирует нацизм и коммунизм. Это явление обычно носит название «фундаментализм». Очаги фундаментализма существуют и внутри стран посткапиталистического мира.

Возникает вопрос, что произойдет дальше. «Коммунизм» держался за счет использования Советским Союзом ресурсов вассальных госдарств Восточной Европы и фактически безудержной колониальной эксплуатации частей самого Советского Союза. Таков был удел Сибири, Казахстана и особенно ярко — Узбекистана, который был превращен в хлопковую колонию за счет уничтожения садов и в котором нерациональное развитие оросительной системы привело не только к загрязнению арыков всяческими отходами,но и к гибели целого гигантского озера — Аральского моря; вокруг него образовалась зона заражения ядовитыми отходами пестицидов, вносившихся на хлопковые поля. Еще одним результатом тоталитарной «коммунистической» экономики было, например, запустение нечерноземной части Европейской России, где непомерность планов и невыгодность сельскохозяйственного труда привели к бегству населения, как только Хрущев отменил сталинское крепостное право — прикрепление крестьян к отдельным колхозам. Между тем «коммунизм» держался, потому что был выгоден засекреченному господствующему классу — номенклатуре. Все это могло только задержать, но не предотвратить неизбежный коллапс. Заметим, что с переходом к восьмой фазе исторического процесса все капиталистические империи распались, и «коммунистическая» империя не может быть исключением.

Буйно развивающийся сейчас фундаментализм «третьего мира» может ждать такой же конец: на базе фундаменталистской идеологии нельзя снять мучительные противоречия предыдущей фазы (или перехода к ней) и нельзя выйти вследущую, которая непременно наступит.

Вряд ли странам «реального социализма» придется избывать еще и конечную стадию классического капитализма седьмой фазы, но переход не от вершин капитализма к посткапитализму, а из хаоса, созданного бюрократическим управлением в течение многих десятилетий, к посткапитализму обещает быть долгим и мучительным.

Диагностическим признаком новой фазы является становящееся всеобщим учение о минимизации личностного дискомфорта при отсутствии какой-либо религиозной или философской идеологии. Это учение и служит социально-психологическим обоснованием существования данного общественного строя; оно предполагает плюрализм не только мнений, но и религий[266]. Другими диагностическими признаками являются: ядерное и другое вооружение такой разрушительной силы, что его применение грозит уничтожением не только людей в стране противника, но и человечества вообще; машинизация и электронизация всей научной и технической информации а также повседневного быта; все большее вытеснение книги телевизором и компьютером; развитие микротехнологии.

Важнейшая общественная задача — выживание человечества; признаки — изменение его производственной структуры, на которой я не буду останавливаться.

Отсчет времени существования новой фазы надо производить с того момента, когда все три главнейших диагностических признака наступления новой фазы были уже налицо, а именно со времени испытания первых водородных бомб в США (1952 г.) и СССР (1953 г.).

Отчасти сохраняются и поныне три типа обществ: посткапиталистические, «коммунистические», т. е. государственно-капиталистические, и общества «третьего мира», не вышедшие, из предшествующих фаз исторического процесса — именно это обстоятельство влекло здесь местных лидеров к попыткам «выпрыгнуть» из фазы («поиски некапиталистического пути развития»), что, естественно, приводило к созданию государств примитивного тоталитарного типа. Наблюдалось противостояние государств ведущего, посткапиталистического типа, с одной стороны, и государств второго, «коммунистического» типа — с другой (с их сателлитами третьего типа). Заметим, что интернационализм, проповедовавшийся более ранними коммунистами, в поздних «коммунистических» государствах отнюдь не господствовал, хотя иногда официально и провозглашался[267].

Противостояние наблюдалось между государствами ведущего и второго типа: стратеги США и СССР составляли карты городов и объектов страны предполагаемого противника, подлежащих ядерному уничтожению. СССР силой оружия поддерживал «коммунизм» в странах Восточной Европы, в Китае[268] и странах Индокитая, содействовал его дальнейшему насаждению путем предоставления военной помощи тоталитарным режимам на Кубе, в Африке и в других регионах, что не могло привести к положительным результатам, поскольку эти страны не вошли еще в седьмую и даже шестую фазу. Была прямая военная интервенция в Афганистане, что привело к потерям порядка пятнадцати тысяч человек в Советской армии и порядка миллиона среди ее противников и среди местного гражданского населения (афганцы традиционно и в мирной обстановке всегда носили оружие)[269]; советские лидеры не читали трудов по истории, иначе бы они знали, что Англия трижды завоевывала Афганистан и трижды вынуждена была оттуда уйти. США пытались вооруженной рукой противодействовать созданию тоталитарного режима («коммунистического» строя) во Вьетнаме (и других государствах Индокитая); поддерживали Израиль в конфликтах с арабскими странами Ближнего Востока; обстреливали столицу тоталитарного государства Ливия; вмешивались в гражданские войны в ряде государств Ближнего Востока, Латинской Америки и Африки.

Кратковременная, но разрушительная война была проведена странами Объединенных Наций во главе с США против тоталитаристского Ирака в связи с захватом и разграблением другого арабского государства — члена Организации Объединенных Наций, Кувейта, причем иракцы при отступлении попытались вызвать глобальную катастрофу поджогом сотен кувейтских нефтяных источников, что привело к загрязнению Персидского залива нефтью, смертельному для его флоры и фауны, и к обширному распространению облаков черного дыма[270]. Но сама эта война показала, что мировые войны, видимо, невозможны. Надо отметить, что Организация Объединенных Наций со штаб-квартирой в Нью-Йорке оказалась намного эффективней покойной Лиги Наций, ее механизм — более продуманным.

Характерной чертой начавшейся восьмой фазы явилось всеобщее предоставление независимости колониям. Этот процесс начала Великобритания. Некоторые ее колонии, где численно преобладали выходцы из Англии, — Канада, Австралия, Новая Зеландия, Южная Африка — получили самостоятельность (в пределах Британского Содружества наций) еще до первой мировой войны[271] (с сохранением английского короля в качестве номинального главы государства); после Второй мировой войны англичане практически без кровопролития ушли почти из всех своих колоний; большинство их бывших колоний осталось в составе Содружества, хотя без королевы Англии во главе. Покинула свои колонии и Франция, правда только после тяжелой вьетнамской и не менее тяжелой алжирской войны; США ушли с Филиппин; Голландия — из Индонезии; Италия потеряла свои колонии в результате Второй мировой войны. «Коммунистическая» империя, созданная Сталиным, стала разваливаться с началом горбачевской «перестройки».

В связи с тем, что страны, вошедшие в новую фазу, теряют свой выраженный однонациональный характер, а также в связи с деколонизацией происходит подъем национализма как в новых государствах, так и среди меньшинств в пределах старых; национализм имеет известный успех как результат попыток минимизации личностного дискомфорта через извечное социально-психологическое побуждение — противопоставлять «наших» и «не наших»; он не снимается, а лишь поощряется характерной для фазы установкой на признание прав наций на самоопределение. Несомненно, однако, что создания вполне независимых мелких капиталистических государств ожидать вряд ли возможно: посткапиталистическая экономика требует всесторонней международной кооперации, так что скорее можно думать о тесном экономическом союзе или союзах национальных государств. Процесс создания таких надгосударственных союзов уже идет в Европе и, возможно, в Латинской Америке. Помимо этого, все государства входят в Организацию Объдиненных Наций, наделенную известными властными полномочиями и контингентом войск для ликвидации конфликтов.

Конечно, посткапиталистическая фаза отнюдь не является обществом абсолютной гармонии, рисовавшимся мыслителям прошлого, от автора «Апокалипсиса» до Кондорсе, Маркса и Ленина. Гигантский прогресс, наблюдаемый в восьмой фазе в сфере производства и научной мысли, как любой прогресс, должен оплачиваться потерями, и эти потери соизмеримы с масштабом прогресса. Если не наступят резкие перемены, к концу XXI столетия численность населения Земли достигнет 15 млрд. человек — примерно на порядок выше, чем два века ранее, — и на этом рост не остановится. Это значит, что на порядок больше будет и нагрузка на окружающую среду[272]. Для снабжения такого многочисленного населения энергией не хватит традиционных энергетических источников, и необходимо будет осуществить полный переход на атомную энергетику; а это значит, что при вероятности аварий даже в одну десятитысячную они будут постоянно происходить в разных частях Земного шара, заражая радиацией все большую часть поверхности Земли. Воду рек и океанов будет уже невозможно очищать от ядовитых промышленных отходов, резко сократится лесной покров, особенно в результате вырубки лесов Сибири и Бразилии (в бассейне Амазонки). Это значит, что начнет уменьшаться поступление кислорода в воздух. Одновременно в атмосфере должно увеличиваться количество углекислоты и других вредных газов за счет выброса дымов индустриальных предприятий, продолжающих работать на угле и нефти. Если этот процесс будет продолжаться еще значительное время, то, по-видимому, наступит парниковый эффект, повысится температура Земли[273], будут таять полярные льды и повысится уровень Мирового океана, что вызовет затопление прибрежных территорий. В любом случае дикая фауна сохранится (и то лишь отчасти) только в отдельных заповедниках; флора очень сильно обеднеет. Может быть нарушен озоновый слой атмосферы, защищающий жизнь от гибельного ультрафиолетового излучения[274].

Частично иссякнут, частично сильно оскудеют запасы серебра (необходимого для фото- и кинопромышленности и многого другого), меди, некоторых редких металлов; конечны возможности добычи нефти, а в дальнейшей перспективе — и угля, которые необходимы и для изготовления важнейших пластмасс, без которых непредставима современная цивилизация; иссякают леса — источник кислорода и озона, а также лесоматериалов.

Еще не введено во всемирном масштабе даже политическое запрещение производства ядерного оружия (кроме как в США и СССР), бактериологического и химического оружия, уже применявшегося Ираком против собственного курдского населения, американцами — против вьетнамцев (agentorange, уничтожавший растительность), а в СССР — для подавления национальных конфликтов. Между тем необходимо добиться действительного, повсеместного, гарантированного прекращения загрязнение речных и морских вод нефтью, что может привести к омертвлению верхнего слоя океана и вымиранию его фауны и флоры: а морской планктон наряду с лесами снабжает земную атмосферу кислородом.

Человечество еще не гарантировано от новых широкомасштабных войн с подобного рода последствиями[275], не говоря уже о громадных дополнительных человеческих потерях, которые будут связаны со взрывами складов бактериологического и химического оружия и атомных электростанций. Подобные взрывы поведут к радиационному и бактериологическому и химическому заражению непредсказуемого множества населения в разных странах. Как уже может считаться установленным, ядерные войны поведут не только к поражению непосредственных целей (огромному!) и к радиационному поражению неограниченного числа людей, не только к трупному заражению глобального масштаба, но и к исключительного масштаба пожарам, которые создадут задымление атмосферы; к прекращению поступления на Землю значительной части солнечного излучения и наступлению «ядерной зимы» с длительным (до столетия) снижением средней температуры на поверхности планеты ниже уровня, необходимого для жизни как людей, так и большой части современной флоры и фауны. Дело далеко не невозможное: периоды сильнейшего охлаждения земной поверхности (ледниковые периоды) — не новость в истории Земного шара, и последний из них переживался еще нашими собственными предками — архантропами. Как тогда обстояло дело с озоном, нам, правда, точно неизвестно.

Кустарные занятия экологией, которые к тому же очень поздно начаты по всей Земле, кардинальному решению этих проблем могут и не помочь[276]. И пока не видно, какие механизмы будут противостоять этим гибельным явлениям, кроме изменения общественного строя — в какую сторону?

Нет сомнения, что исторический процесс являет признаки закономерного экспоненциального ускорения.

Нанесенные на график, все фазы складываются в экспоненциальное развитие, которое предполагает в конце концов переход к вертикальной линии или, вернее, к точке — так называемой сингулярности. По экспоненциальному же графику развиваются научно-технические достижения человечества, а также, как упомянуто, численность населения Земли.

Вертикальная линия на графике равносильна переходу в бесконечность. В применении к истории понятие «бесконечность» лишено смысла: не могут дальнейшие фазы исторического развития, все убыстряясь, сменяться за годы, месяцы, недели, дни, часы и секунды. Если не предвидеть катастрофы — хочется верить, - премудрый Homosapiens сумеет ее предотвратить, — тогда, очевидно, следует ожидать вмешательства каких-то новых, еще не учитываемых движущих сил, которые изменят эти графики. Хорошо, если они переведут их на платформу, плохо, если изменение выразится в стремительном падении линии на графиках от какой-то достигнутой вершины. Будем надеяться, что уже вскоре человечество ждут непрогрессирующие или слабо прогрессирующие фазы.

Можно высказать уверенность в том, что наука не перестанет быть производительной силой. Напротив, именно на нее падет задача обеспечить сохранение оставшегося человечества, регулирование его численности и устранение тех серьезных дискомфортов, которые будут возникать после возможной катастрофы. Можно надеяться, что главными источниками энергии станут управляемый ядерный синтез и, возможно, солнечное излучение, а вместо сырья, имеющегося на Земле в недостаточных количествах, могут быть найдены способы применения распространенных на Земле, но почти неиспользуемых элементов. Доставка нужного сырья с других планет маловероятна — во-первых, из-за ее большой сложности и стоимости, а во-вторых, потому, что угля, нефти и т.п. на ближайших планетах вовсе нет.

Исключается переселение людей на какие-либо иные планеты. Для того чтобы на какой-либо планете была возможна жизнь, необходимо совпадение десятков строгих условий — нужна совершенно определенная стадия развития центрального светила, его единичность (планеты двойных и тройных звезд должны описывать сложные орбиты с громадными перепадами температуры); нужно совершенно определенное расстояние планеты от центрального светила и количество получаемого света и тепла (почти идентичные Земле по большинству параметров планеты Марс и Венера непригодны для жизни). По современным астрономическим данным, в пределах триллионов километров от нас (ста световых лет) совпадения всех необходимых условий для центрального светила нигде не наблюдается.

Заметим, что создание корабля, несущегося даже с половиной скорости света, принципиально неосуществимо.

К моменту написания этой книги восьмая фаза длится уже около пятидесяти лет, но еще не охватила все страны мира. Эти пятьдесят лет протекали уже на моей памяти и на памяти моих современников, так что мне оставалось только напомнить некоторые наиболее важные, кардинальные по значению события этих пяти десятилетий.

На этом я заканчиваю обзор и периодизацию всемирного исторического процесса. Не будучи специалистом по новой истории, я неизбежно допускал неточности и прямые ошибки. Надеюсь, что это не повлияло на правильность обрисованной картины в целом. Кроме того, объем книги требовал от меня предельной краткости: целые периоды истории и судьбы целых стран иной раз приходилось сводить до одного абзаца и даже одной строки. Но читателю не надо забывать, что почти за каждой из этих строчек стоят пролитие целых рек крови и почти немыслимые страдания людей. И обещать, что в будущем этого не будет, я не могу.

14 августа 1991 г.