Путь Акогаре. Том 3

Глава 8. "Шествие".

– Быть аристократом сложно, Согия, – покивал головой Рёко, постукивая пальцами по толстенной книге с этикетом меча, – Это лишь начало, скажу я тебе. И если ты не хочешь ударить в грязь лицом перед серьёзными людьми нужно будет многое отштудировать.

– Но я же...

– Да, да. Шитай! Ты больше лет в плену жил, чем сыном аристократа был. Этих знаний критично, услышь – критично, недостаточно!

– Что правда, то правда, – только и снизал плечами я.

– А жёны! Как ты будешь этих строптивых аристократок на место ставить? Они же тебя под себя подомнут и как марионеткой управлять будут! Ну только представь: ты и кукла на ниточках? Так не пойдёт!

– Да, – ответил ровно, – Я буду идеальным аристократом, всегда знающим как и с каким лицом отвечать на их пассажи; куклой без ниточек, зато с кукольником. Хвала небесным супругам, что глава Рейкон вызвался им быть.

– Это не шутки, Согия.

– А я и не шучу, – пожал плечами.

– Вот и не шути дальше, – сдался бессмертный.

Сидели мы в одном из многих чайных домиков Эдо, на втором этаже с распахнутыми на улицу сёдзи. По словам Рёко, скоро должно начаться что-то важное, а сейчас мы просто отдыхаем, коротая время. Он жаловался мне на какого-то Фудзивару, что портит ему нервы игрой в го; у которого есть очень красивый особняк в Киото и выигранный в карты слуга. Вроде бы. Эту, безусловно, очень важную информацию я слушал вполуха и в деталях могу быть неточным, но не суть дела.

Бессмертный рассказал мне главное – о проклятии.

И я рад за него. Рад, что мой хороший друг наконец-то может спокойно жить и получать от этой жизни удовольствие. Больше ничего сказать не могу. Просто искренне рад.

Изменения в характере странника были не такими явными – в образе да, над внешностью он поработал, но характер... Тут надо хорошо знать Рёко, дабы ощутить всё то, к чему он пришёл морально. И чем больше мы общаемся, тем сильнее я осознаю насколько мало он изменился в поведении и насколько сильно во взглядах. Повзрослел, что ли.

– Ой, да кого я вижу?! – сбил меня с мысли бессмертный, поднимаясь на ноги, – Я уж грешным делом подумал, что следующий раз увижу твою рожу в гробу! Дзинпачи! – он по-товарищески обнял старика в сопровождении какого-то китайца в очках, – Какими судьбами в Эдо?

– Гуляю, Рёко-кун, гуляю, – лучась улыбкой, ответил старик в забавной шапочке; мне почему-то кажется, тот самый Фудзивара.

– Знакомься: Шитай-но Согия, – они уселись рядом, – Фудзивара-но Дзинпачи.

– Очень приятно, Согия-кун.

– Взаимно, Фудзивара-сан.

– Давай просто по имени.

– Как скажете, Дзинпачи-сан.

– А это мой верный слуга – Вэньмин! – китаец справлял впечатление прагматичного и расчётливого человека, который, судя по лицу, еле этого старика терпит.

– Чего это он в очках? – поинтересовался Рёко.

– Плохо видит господина! – ответил деловито Фудзивара, – Я бы ему в уши что-то тоже засунул – дабы лучше слышал!

– Увы, такого пока не придумали, – ответил странник, горестно вздохнув, – Ну а если честно? Чем он провинился?

– Как сказать... Пока мы сюда добирались, какой-то невежда, лучник-самоучка, оскорбил самурайское искусство владения луком и я решил доказать, что даже китаец лучше него стреляет.

– И китаец позорно проиграл?

– Выиграл! – возмутился Дзинпачи.

– Тогда в чём проблема? – напирал Рёко.

– Соревнование было в том, чтобы попасть в шишку, стоящую на голове крестьянина. Вышло так, что Вэньмин попал в голову.

– А невежда?

– В пах. Уже другого добровольца.

– Победитель очевиден.

– Вот и я так считаю. Но за жертву теперь ему нужно носить эти очки, зрение подтягивать.

Так они бы и прообщались с три дня минимум, но где-то спустя час разговора Рёко вспомнил, что я ещё недоучен быть аристократом, а тут у него ещё и помощник появился.

– Аристократу не пристало показывать своих истинных эмоций. Он просчитывает, как ходы в го или сёги, разговор наперёд и показывает то, что ему выгодно, чтобы увидел его собеседник.

– Беседы высших чинов почти всегда пронизаны оценкой оппонента и испытанием нового лица на прочность. Тебе нужно быть к такому готовым, – продолжал Рёко за Фудзиварой.

– Понимаешь, Согия-кун? – спросил старик.

– Понимаю, – кивнул я с максимально умным видом который только мог изобразить.

– Н-да.. понимаешь, но на практике такое себе, – подытожил старший из учителей.

Далее пошёл разговор о приёмах: кому следует кланяться, кому кивать, с кем здороваться, к кому подходить на пару слов, а кого вообще игнорировать, руководствуясь своим положением, конечно же. Как важно присматриваться к будущей спутнице, и, куда же без этого, какие должны быть качества у идеальной жены. Именно жены, а не второй половинки. У аристократов в целом редко когда “любовь” в понимании мечтательных поэтов – всё выгода да рассчёт.

Вэньмин стоял, скорее застыл, рядом с господином, как привратник у храма, грозно; он, наверное, привык охранять покой своего господина, страдая смертной скукой. Рёко, бросив весёлый взгляд на китайца, произнёс:

– В империи Мин всё так же борцы с демонами на мечах летают?

– ... – во вздохе юного слуги читалось сильное раздражение, – Миф. Это всё миф. У нас на мечах никто не летает.

– Ну, знаешь, мифы ведь на основании реальных историй пишут. Разве не было хотя бы одного ушлого китайца, летавшего на мече?

– Я таких не знаю.

– Надо б съездить на Большую Землю. Посмотреть как у вас сейчас с уродцами воюют.

– Они есть и есть, – проговорил Вэньмин, – Они часть нашего мира. Такие же жильцы как и люди, Боги, Суры, животные... Все имеют право на жизнь.

– Мертвец – главный враг человека, – присёк твёрдо Фудзивара, – Он желает нашей смерти. О каком праве речь?

– Люди желают друг другу что-то похуже смерти, Дзинпачи-сан, – вставил уже я, смотря, как положение не даёт осадить господина Вэньмину.

– Может, и так, Согия-кун, – улыбка была мне ответом.

* * *

Даже в недрах Дзигоку стоит не такой гадский звук: они чавкают, мычат, рычат, хохочут и вопят, вот она – песнь Шествия; уродцы слились в единую волну, заливая собой дорогу к Столице. Я уверен, в Эдо, да и во всех соседних провинциях, все уже подняты на ноги, решая, что же с этим всем делать. Нас должны поджидать войска сёгуната, Иэясу, скорее всего, понимает, что это просто представление, но перестраховаться правителю надо.

Паланкин покачивало из стороны в сторону – его нёс рогатый, многоглазый великан, поросший слоем мха и грибов, издающий звук, похожий на намывание бобов. Под ногами ёкая путались блудницы – женские фигуры с прожорливыми ртами на затылках; с вытянутыми на пол моста шеями; с руками, усеянными птичьими глазами. Строй погонял исполинских размеров скелет в глазах коего уселся рой блуждающих огоньков. Где-то сбоку и совсем не привлекая внимания проскакивали ожившие зонтики с сандалиями, фонари с парчами, идолы с колёсами...

Палитра внушала.

Я ждал первого сопротивления. Ждал, что перед нами покажутся “герои” и вызовут меня на смертный бой, но пока ничего подобного не происходило. Идущий впереди строя Норайо тихонько осаживал возникающих смельчаков. Убивать людей явно не стоило, мы и так по грани ходим, очень тонкой, если задуматься. И если я хоть на мгновение утрачу концентрацию и позволю мертвецам ослушаться моей воли – Шествие обернётся трагедией, поэтому, борясь с усталостью, я продолжал ход, благо оставалось не так много.

Эдо защищали массивные врата Содатсу и я ощущал, как по мере приближения демоны всё больше их боялись, как уродцам хотелось скрыться поглубже в лесу, не высовывая свои морды. Я выглянул из паланкина наружу – вдали виднелись стены города и те самые злополучные врата. С каждым шагом удерживать толпу мертвецов становилось всё сложнее – их внутренний инстинкт рвался наружу.

Ещё немного.

Пиком их ужаса стал порог Содатсу, здесь я, стиснув зубы, сделал мысленное усилие и одного из мертвецов буквально разорвало изнутри. Вдох-выдох. Уже легче.

Шествие застыло у городских врат.

На нас смотрели лишь стража со стен, наставив ружья.

– Спаситель! – сначала послышался голос, немногим позже из-за врат показалась группа людей, – Победитель!

– Слава Победителю!

– Слава Сенши!

– Слава Богомолу!

– Слава Камакири!

Потихоньку Шествие обросло зрителями, теми, кто осмелился выйти на улицу, выглянуть за городские стены.

Пора. Выхожу из паланкина. В людской толпе прокатывается волнение вместе с восхищением.

Положив руку на цуку катаны, я глубоко выдыхаю и вынимаю клинок, распрямляю плечи, расставляю ноги. Вздымаю лезвие над головой и объявляю:

– В моих руках ваша воля! – подолы кимоно поднялись под ветром и обожглись разрядом молнии; Мафуцу приняло Небесный свет; Кусанаги заискрился, – И ВАША СМЕРТЬ!

Вспышка.

Грохот.

"Смерть".

* * *

– Мгм-м-м... – протянул длинноволосый юноша, зажав в зубах заколку, – Хм-м-м... – одной рукой держа пряди, а второй вынимая изо рта спицу, Бренный Скиталец уложил прямые патлы в аккуратный хвост, – И как тебе, Согия?

– Новый стиль вам идёт, Рёко-сама, – не задумываясь ответил я.

– Я всегда неотразим. Что верно – то верно. Но Шествие тебе как?

– Внушает, – покивал, наблюдая за тем, как Хоккори, обливаясь ручейками пота, пытается не потерять лицо и не согнутся вдвое от накатившей усталости. Пытается успешно. Осанку держит, дыхание ровное. Что самое главное – его подчинённые обратились прахом, – А нам не пора?..

– Пора. Не хочу появляться у Токугавы после деда. Нужно, дабы он зашёл в зал, а там мы, с довольным видом чай потягиваем.

– ... – я лишь покачал головой, одобряя идею.

Хоккори ещё с несколько минут красовался перед толпой, пока к нему не подошёл богато одетый человек с предложением пройти в дворец на переговоры с Владыкой.

Анализируя: есть условная сторона-обвинитель – Шитай-но Согия, наследник дома Шитай, с поддержкой Рейкон-но Рёко, влиятельной фигурой в истории Поднебесной, по умолчанию уважаемой в аристократической среде; а есть тот, кого “обвиняют” – Сенши-но Хоккори, которого, если упрощать и говорить по простому, мы всё пытаемся выставить лиходеем. Ясное дело, не прямо и не навязчиво, но неприязнь между ними присутствует.

Семья Токугава, отец и сын, в данном случае, призваны рассудить нас, да заодно выслушать старого Богомола, выяснить, зачем был устроен спектакль “Шествие”. Хотя, судя по тому, что Тайра приволок за собою божественные императорские регалии – можно делать выводы наперёд.

Зал Павлинов – одино из главных помещений дворца Эдо.

Расположенный в главной башне, тэнсю, он представлял собой широченную комнату, ограждённую перегородками-фусума с росписями, как несложно догадаться, павлинов.

Дорого и просто.

Иэясу с Хидэтадой, отец и сын, бывший и нынешний сёгун, решили принимать гостей именно здесь, поэтому слуги создали в зале приятную атмосферу, воскурив благовония вместе со сладко пахнущими восковыми свечами. Первыми прибыли мы с Рёко, и склонившись в уважительном поклоне, дождались отмашки сёгуна к уготовленным нам местам. После следовал непринуждённый разговор: дайдзё-дайдзин поинтересовался мнением Странника на счёт гамбита Хоккори, побеспокоился тем, куда Рёко запропастился на целых два года, ведь ему “так к душе Церемонии Сошествия”. Дали слово и мирно молчавшему доселе мне, попивающему чай из глиняной пиалы, я сдержался, дабы не перейти к главному, со вкусом ответив общей фразой.

Коротали время как могли.

– Прибыл Сенши Хоккори-сан, – после стука в дверь, объявил слуга, – и Норайо-сан.

– Что ж, – странник, шепча, деловито потёр руки, – Начнём.

* * *

– Иэясу-кун, Хидэтада-кун, – легко улыбаясь, Богомол наклонил в нашу с сыном сторону корпус, – Шитай-кун, Рейкон-сан, – кивнул страннику с его спутником.

Эти двое мне друзья, приятели, как минимум. Что странник, в само существование которого я верил с трудом, пока тот не явился ко мне лично, что Хоккори, который явно в союзники просится. Не каждый станет нарушать девиз своего дома ради мира в стране. И я это ценю. Хотя тот же Хидэёси предал Нобунагу ради власти, несмотря на то, что был одним из его генералов и ближайшим сподвижником. Об этом мы помним и на чужих ошибках учимся.

Я знал, что между этими двумя если не полноценная война, то точно отношения до нельзя напряжённые, взаимные пакости, время от времени происходят: сначала Хоккори пытается отобрать Акогаре у скитальца, потом тот подкинет своего волшебного ворона в качестве лазутчика, в пылу разборок и монаха, принятого в род, прикончит. Я не вмешивался, и не собирался, пока дело не стало выходить за рамки – Богомол привёл под стены Эдо ораву демонов, что, признаюсь, меня напрягло; да и Рёко захотел решить вопрос с этими Шитаями лично.

От их присутствия здесь мне на лицо прямо заползает весёлая ухмылка. Всё-таки не позволит им компания сёгуна и дайдзё-дайдзина переходить на личности и поливать друг друга грязью, главное, чтобы мечи не подоставали, или, храни замок небесные супруги, магию свою не применяли. От ударившей молнии мало кто застрахован, но эти двое не мальчишки, до такого у них не дойдёт. Надеюсь.

– Хоккори-сан, Норайо-сан, присаживайтесь, – я указал на место напротив себя. По правую руку, мою, были Рёко с наследником Шитай, по левую, Хидэтада, – Вы умеете удивлять, – провожая взглядом слугу, поднёсшего нам чай, продолжил я, давая тоном понять, что моё удивление положительно.

– Много лет ушло на подготовку. Но теперь я могу с уверенностью заявить, что времена, когда демоны были угрозой для людей, уходят в историю.

– Даже так? – Рёко.

– Представьте себе, Рейкон-сан. Воля мертвецов теперь принадлежит клану Сенши, – взял паузу, – и его друзьям, – это он должен был уточнить, тут, как никак, ещё я сижу.

– Поздравляю, – кивнул бессмертный, явно сдержав в себе какую-то колкость, – Искренне вас поздравляю. Вы сумели положить начало новой эпохи в борьбе человека со скверной.

– И не собираюсь останавливаться на достигнутом.

В его возрасте это похвально.

– Примите и мои поздравления, Хоккори-сан, – кивнул я.

– Новость и вправду хорошая, – согласился, кажется, уже искренне, Рёко, – Я больше не чувствую себя таким одиноким в этой борьбе.

– Если закрыть глаза на наши разногласия, то общими усилиями можно дать хороший бой уродцам, – продолжил мысль Хоккори, – Но только закрыв глаза, – припечатал тот ровно.

– Я вёл себя нагло, – ответил бессмертный, – Мне хватает смелости это признать. И я готов забыть о разногласиях, для начала… После, может, и хороший бой дадим.

После кивка Хоккори они синхронно встали, и поклонились друг другу.

Ладно, хотя бы этот спектакль не стали затягивать. Надеюсь, хоть чего-то из сказанного они намерены придерживаться. Хорошее начало: все признали ошибки – значит готовы к диалогу. Многим гордыня и глупость не позволяет склонить голову, когда это нужно.

– Есть и другие хорошие новости, – дождавшись, когда слуги обновят чай в пиале, Хоккори снова взял слово, – Усадьба Шитай переходит к её законному владельцу.

Забавная реакция у мальчишки.

Чаем поперхнулся.

– ... – Согия так и не нашёлся что ответить: если поблагодарит – по факту скажет “спасибо” убийце своих родителей, потребует больше – не в том он сейчас положении.

– Понимаю, что новость для тебя, Шитай-кун, неожиданная, но родовой замок Сенши уже практически отстроен и процесс переезда запущен.

Почему поместье только переходит Богомол молчит, конечно. Он полностью в своём праве, тогда времена такие были, да и не мне говорить кто кого и ради чего уничтожал. По крайней мере он, по видимому, проверяет сколько парень встребует за его поступки, а не стремится завершить начатое – многого стоит.

А вот откуда такое проявление чести и достоинства – интересно. Убить мальчишку ещё тогда, и никто бы слова не сказал.

Пару секунд, пока я думал, и Согия заговорил сбитым, слегка осевшим голосом:

– Йуруши. И Ичиро.

Хе-хе-хе-хе-хе!

Хороший чай.

Даже отменный.

Запах у него терпкий, как у кленовых корней, поднесся напиток к губам и ощутив этот забивающий ноздри аромат тебе кажется, что сейчас горлом прокатиться гром, но нет – лёгкий, даже безмятежный, цитрусовый вкус словно играет с тобой тенями. Видишь тигра, размером с гору, а это котёнок мирно у свечи сидит, да огонёк потушить пытается.

– Договорились, – легко пожал плечами Хоккори, отвлекая меня от мысли, – Устроим приём – объявим о помолвке.

Согия залился краской, но протестовать не стал. Всё, закончился.

А Богомол, между прочим, отдаёт единственную дочь из рода. Не побоюсь слова – гения клана, которая, как мне докладывала разведка, стреляет молниями чуть ли не активнее своего отца.

Что ж в тебе такого, мальчик?

Пара Рёко и Согии выглядела занимательно. Ладно первый – бессмертный за свои столетия научился лицо держать и как бы ни был удивлён, если не захочет – виду не подаст, но второй, подражая старшему, иногда выдавал такие смешные выражения, что я сам был в шаге от того, чтобы чаем поперхнуться. Это всё, конечно, аристократические заморочки, и обычные люди, тем более в быту, на такое внимание не обращают. Но он же пришёл не с обычным человеком говорить.

– Могу только поздравить, Шитай-сан, – выручил меня Хидэтада, заговорив впервые за сегодня, – Мы за вас рады, правда, отец?

– Правда.

Признаю, задумался о своём. Хвала небесным супргам мои мысли никто не читает. Соберись давай, Иэясу.

– Норайо-сан, – я обратился к мирно покуривающему трубку мужчине, который всем своим видом хотел скорее слиться с павлинами на сёдзи, чем в нашей беседе участвовать, я даже не слышал чтобы поддакивал, когда его отец переговоры вёл, – Прошу, поделитесь вашим грузом.

Хоккори явился сюда облачённым в императорские регалии, которые слуги велели ради безопасности снять и завернуть в шелка. Можно много размышлять о том, что Богомол хотел этим сказать, но главная идея: “Он избран Богами”, – с чем спорить будет трудно, если божественные артефакты окажутся подлинными. А мне это выгодно. Так что регалии подлинные, а император признает Хоккори избранником Богов. Иметь в друзьях того, кто подчинил демона – хорошо, а если этот “кто-то” ещё и избран Небесами – очень хорошо.

Норайо зыркнул на Хоккори и после одобрения развернул ткани.

Неплохо.

Зеркальце, подвеска и меч.

Навряд-ли Хоккори отдаст их кому-то – даже императору. Да и богов злить, оспаривая их выбор… Предложить ему стать хранителем рода, что-ли?...

* * *

Дальше мы только уточняли всё то, что обсудили ранее. Хоккори решил предоставить мальчику доступ к архивам Сенши о Шитаях, чтобы тот мог здраво оценить произошедшее. Мы также решили устроить масштабный приём, на котором объявим “небесную” избранность Хоккори и становление его рода “Хранителем” императорского, не забыв засветить лично Его императорское величество, отношение Государя к Шествию и божественности Хоккори. Надо будет наведаться к Ëдзэю на разговор. Объяснить куда ветер дует. На этом же приёме, к слову, нужно познакомить малыша Согию со светской жизнью, позволить ему обзавестись связями и друзьями. Ну а я рад одному – всё то, о чём меня так упорно предупреждала разведка оказалось не угрозой, а шансом получить ещё больше выгоды для Государства.

Доживу таки свои года спокойно.