Путь домой

Глава 3

3

Пока я убирал воду, таская ее ведрами из подвала, и выливая на грядки с цветами, тетушка Паула высушила и отгладила мою одежду, а ближе к обеду даже накрыла стол, накормив меня просто от души. Чуть позже, сев вместе с нею на ее небольшой, но довольно новый «Пежо», мы доехали до магазина, где она приобрела новый смеситель. Она правда сомневалась в моем выборе, говоря, что Бальтазар, местный то ли сантехник, то ли мастер на все руки, всегда советовал приобретать другой, вдвое дешевле, чем предложенный мною. А после задумалась на мгновение, что-то вспоминая, и разразилась бранью в его адрес, сказав, что она слабая женщина, шла у него на поводу, а он, пользуясь ее незнанием, подсовывал ей всякое дерьмо, а затем чуть ли не каждую неделю приходил делать ремонт, зарабатывая на бедной вдове.

Смеситель я поменял без особенных проблем. Как оказалось, умерший муж тетушки был довольно хозяйственным мужчиной и в подвале обнаружились инструменты, а так-же запчасти, прокладки, и прочие безделушки, буквально на все случаи жизни. Если бы я знал об этом раньше, можно было бы и не покупать многое из того, что я взял в магазине дополнительно. С водой тоже разобрался достаточно быстро, и когда наконец все было завершено, получил в качестве благодарности две десятки.

Правда, одна из них тут же вновь оказалась в руках хозяйки, стоило мне только признаться, что я не местный, и не знает ли уважаемая сеньора, где можно недорого снять комнатку. Едва дослушав меня до конца, сеньора Паула, тут же выхватила из моих рук одну из десяток, объявив мне, что это будет символической платой для нее, за предоставленную мне комнату, воскликнув:

— Ой, да живи у меня. А если захочешь, я найду тебе десяток клиентов, у которых можно прилично заработать. Я слабая женщина и привыкла о ком-то заботиться, но с тех пор, как умер мой муж, да спасет его царица небесная, а сын ушел в армию, я осталась такой одинокой. А ведь я мать и мне нужно о ком-то заботиться.

В принципе, десятка не такая уж и большая сумма за снятую комнату. Тем более, что комната, предложенная мне, оказалась выше всяких похвал. Здесь была и широкая удобная кровать, и письменный стол, и даже собственный туалет с душевой кабиной. В общем меня все устроило как нельзя лучше. К тому же тетушка Паула, обещалась меня немного подкормить, а то я, по ее словам, совсем не имею никакого вида. Кстати имя ей совершенно не шло. Я бы скорее назвал ее Валентиной, или Валерией глядя на ее вид, но никак не Паулой, что означало — хрупкая, худенькая. Уж худенькой и тем более хрупкой ее точно нельзя было назвать, а вот пышущей здоровьем — Валентиной, или представительной — Валерией, более чем.

Работы действительно оказалось столько, что я едва успевал поворачиваться. При этом это совсем не обязательно был ремонт сантехники. Иногда приходилось работать с электрикой, искать, куда убежала искра в мотороллере, который оказался довольно востребованной, можно сказать модной техникой, и имелся практически в каждом дворе. Да что говорить, если даже в гараже тетушки Паулы обнаружились целых два, причем один из них с боковым прицепом. Приходилось поправлять чей-то забор, пропалывать клумбы цветников, высаживать какие-то растения, а то и просто бежать с поручением на другой конец городка, неся с собою какую-то записку. Зато и деньги, сыпались на меня, как из рога изобилия. Как минимум десятка, а то и две в день, прилетали, только успевай ловить. Уже через неделю я поглядывал на вожделенный прицеп, и задумывался о том, не прикупить ли мне его. Хотя ездить на своем мотороллере было в общем-то и некогда. Работы было столько, что к вечеру хотелось только лечь и уснуть.

Я даже радовался, что все складывается более чем удачно, когда в один из дней тетушка Паула пришла домой довольно мрачной, за ужином долго молчала, а затем произнесла.

— Скажи Уго, твоя фамилия Веласкес и ты прибыл сюда из Явисы?

Этот вопрос настолько выбил меня из колеи, что я едва не подавился. Постаравшись скрыть свой конфуз, я слегка пришел в себя и спросил.

— Обо мне интересовались?

— Да, Уго. Прости меня, я не знала, что ты Веласкес, и не знала, что ты прибыл из Явисы. Тебе придется немедленно покинуть мой дом. Во-первых, потому, что ты убил человека, пусть и случайно. А, во-вторых, потому что я была рождена Альварес. Я никогда не знала того парня, которого ты убил, да и никогда не общалась с теми Альварес, что живут там. Но учитывая, что я тоже каким-то образом отношусь к этой семье, я просто не могу допустить, чтобы ты и дальше находился под крышей моего дома. Уходи, Уго.

— Я все понимаю, сеньора Паула, простите меня, что все вышло именно так.

Поднявшись в свою комнату, я собрал все свои вещи, затем спустился в вниз, в гараже, привязал свой рюкзак к багажнику, проверил, все ли на месте, после чего вывел мотороллер из гаража, и выезжая за ворота заметил свою хозяйку, стоящую возле окна столовой и провожающую меня взглядом. Мне показалось, что она очень расстроена моим отъездом и у нее по щекам текут слезы. Я прекрасно ее понимаю. Не зная моего имени, она вполне могла впустить меня в дом, и разделить со мною пищу. Но узнав о том, что на меня объявлена вендетта, причем из-за того, что я причастен к убийству ее пусть дальнего, но родственника, она просто не могла поступить иначе. В противном случае, месть в отношении меня, сильно задела бы и ее. Разумеется, убивать ее бы никто не стал, но отчуждение от семьи, порой бьет гораздо сильнее, чем лишение жизни.

Мне же нужно было уехать как можно дальше от этого места. Тем более, что она прямо сказала о том, что мною интересовались. И раз уж так случилось, то обязательно наведаются и сюда. Тем более, что Альварес вполне преуспевающая семья, а не какие-то там бедняки, перебивающиеся с хлеба на воду. И исполнить объявленную вендетту для них дело принципа, пустить это на самотек, значило бы потерять лицо. А потеря авторитета для такой семьи сулит как минимум скорое разорение, на которое точно никто из них не пойдет. Поэтому мне нужно удалиться как можно дальше, чтобы не попасть под случайный удар.

По Панамериканскому шоссе движение не прекращается круглые сутки, хотя к вечеру поток машин заметно спадает. Если грузовики продолжают движение, то легкового транспорта почти не встречается. С другой стороны это даже к лучшему, хотя я и ехал по правой резервной полосе, на которую грузовики въезжают только для остановки, а из легковых ее пользуются только медицинские кареты и полиция, все равно сердце так и ёкало от страха, стоило нагоняющему автомобилю, осветить меня своими фарами.

Но все окончилось вполне удачно, за пять часов езды я преодолел двести тридцать пять километров, остановившись всего дважды, чтобы перекурить и оправиться, и однажды, по взмаху «волшебной палочки». Но это я так, утрирую. Здесь в отличии от СССР, полиция не машет полосатыми дубинками, останавливая из засады нарушителей, а просто нагоняет тебя на автомобиле, и через мегафон, предлагает прижаться к обочине, для досмотра. Ничего нового и противозаконного в моих документах они не обнаружили, в вещех тоже не было ничего противозаконного, но все же покрутили пальцем у виска. В отличии от полосатых палочек, этот жест можно считать международным.

— Что тебя несет по ночной дороге? Неужели не понимаешь, что водители грузовиков, да и вообще, большинства автомобилей, к этому моменту уже достаточно уставшие. И сбить одинокого мотоциклиста для них проще простого. При этом собьют не потому, что захотят этого, а могут просто не заметить. Потому что находятся в полусне. Конечно их потом поймают и накажут, но тебе от этого легче не станет.

— Виноват, дурак, исправлюсь. — Правда не этими словами, но полностью согласился с офицером, и пообещал больше так никогда не делать. Ну не стану же я объяснять ему, что убегаю от кровных мстителей. Об этом вообще лучше молчать. Кто его знает, напорешься на одного из Альварес, и пиши пропало. Убивать конечно офицер меня не станет, но сочтет своим долгом обязательно сообщить кому следует о том, где он меня заметил, и куда я направляюсь. Хотя, если бы среди офицеров нашелся кто-то из них, то наверняка вспомнил бы и обо мне, потому что мои документы все же побывали в их руках. Но тут уж я бессилен. Разумеется, было бы неплохо их поменять, но с другой стороны, эти хоть и довольно «горячие» зато настоящие. А поменяешь на другие, отдашь за это кучу денег, а первый же полицейский объявит, что документы фальшивые.

Пограничный пункт, в районе города Пасо Каноас, я прошел в пять часов утра. Чиновник, сидящий за окном небольшой будки, увидев мой мотороллер, произнес:

— Два доллара.

И едва я выдал ему требуемое, он тут же поставил в мой паспорт штампик, и пожелал счастливого пути, воровато оглядываясь и пряча, полученные от меня деньги в карман. Заехав на ближайшую заправку, залил полный бак и добавил что можно в канистру, и поехал дальше. Благодаря трем неделям, проведенным в Сантьяго, я стал богаче еще на четыреста долларов. Учитывая, что за один доллар здесь дают почти сотню Коста-Риканских Колонов, а литр бензина для моего мотороллера стоит тринадцать сантимов, я почувствовал себя вполне обеспеченным господином. И мое чувство только подтвердилось, когда спустя пять минут, в какой-то придорожной харчевне, меня накормили полноценным обедом, взяв с меня всего семьдесят сантимов. И это неподалеку от пограничного перехода. А как известно, в таких местах как переход через границу, вокзал или аэропорт, цены всегда гораздо выше, чем в других.

Все это радовало, но чем дальше я продвигался вглубь страны, тем безрадостнее виделось мне мое будущее, если я вдруг захочу здесь задержаться на более долгий срок. Купленный в местном киоске путеводитель по стране, только подтвердил мое предположение. Как оказалось, на данный момент в стране не было обнаружено никаких полезных ископаемых, за исключением разве что камня. Но искать место на каменоломне я точно не стану. Исходя из этого все, что требовалось для экономики, приходилось импортировать из других стран. В качестве экспорта же за границу ежедневно уходили десятки, а то сотни тонн фруктов, овощей, кофе, какао, злаков и прочей сельскохозяйственной продукции. Получалось, что фактически вся страна занимается только тем, что выращивает все, что только возможно и живет за счет этого. С одной стороны, это может кого-то и радовало. Чистый воздух, не загаженный выхлопами заводских труб, тихая мирная сельская жизнь, не обремененная большими заботами, потому как здесь растет все, что только возможно вырастить, а благодаря идеальной погоде и умеренным осадкам, в год снимается по два урожая.

Вот только мне совершенно не улыбается всю жизнь в виде буквы «Г» проводить в поле, то засевая участок, то пропалывая в нем сорняки, а то и убирая урожай. Возможно, в этом и есть некая привлекательность, но она точно не для меня. Вспоминается рассказ одного моего знакомого из прошлой жизни. Человек, проживший всю жизнь до тридцати лет в городе, захотел окунуться в сельскую пастораль. Купил домик в деревне, завел себе огородик, поросяток, овечек, уточек, курочек и… уже через полгода проклял все на свете. Это со стороны кажется, что там все тихо, мирно. Протянешь руку — сорвешь яблочко и съешь. Захочешь что-то посущественнее — достанешь из-под курочки яичко и пожаришь. Оказалось, все совсем иначе. Мясо в деревне едят либо по праздникам, либо зимой, когда закалывают поросеночка. Курочку тоже, толи зарубить съесть, толи оставить и взять с нее яичко. В магазине, разумеется, продают и мясо и все остальное. Только для этого нужно еще где-то работать. Вот и получается, что если в городе он просыпался за полчаса до выхода из дома, спокойно завтракал и не торопясь шел на работу. То в деревне приходилось вставать в четыре утра, чтобы успеть подоить корову и вывести ее на лужайку, отправить овечек в стадо, накормить уточек, курочек и поросяток. И постараться убрать за ними в сарайке, а после сломя голову бежать на работу, не «жрамши и не срамши». В обед вместо того, чтобы спокойно перекусить и забить с товарищами козла в домино, вновь срочно лететь к дому, чтобы разнести всей скотине воды, а корову перевязать на новое место, потому что здесь уже она половину истоптала, половину позасрала, и жрать ей больше нечего. А то и просто выдернула кол из земли, и ускакала в огород соседа, или того хуже на клеверное поле, где обожралась люцерны, и срочно требовалось либо протыкать ей желудок, либо заливать в глотку самогона, и заставлять ее дышать ртом, запихивая между зубами, черенок от лопаты, потому ее пучит, и если этого не сделать, то корова может издохнуть. Затем снова бежать на работу, и писать там объяснительные, почему опоздал с обеда. Вечером та же катавасия. Всех сведи, накорми, напои, подои, и за всеми убери. А ведь еще есть огородик, который тоже нельзя оставлять без внимания. И так до темноты. В итоге, падаешь на койку без задних ног, и моментально отрубаешься. Может у тех кто постоянно живет в деревне все иначе, но у него было именно так.

— Я телевизор замечал только тогда, когда появлялся в доме, перед тем как упасть и уснуть. — говорил он. — Но всего лишь замечал. О том, чтобы его включить и посмотреть какой-нибудь фильм, или хотя бы послушать новости, не было и речи. И ради чего? Ради более желтого яйца, вытащенного из под курицы? Ради куска прожаренного мяса, от собственного поросенка, на новый год?

Приятель прожил там полтора года. Потом, срочно распродал все имущество, и вернулся в город. Куда как проще: позевывая проснуться, принять ванну, выпить чашечку кофе, не торопясь доехать до работы, а в обед забить «козла» с коллегами по цеху. Вечерком зайти с друзьями в бар попить пивка, и весь вечер либо сидеть у телевизора, либо в обнимку с женой. А то и просто прогуляться по вечернему городу. Просто потому, что времени еще много, а ты не валишся с ног от тяжкого трудового дня и домашних работ по хозяйству. Мало того, об этом почему-то не говорят, но зарплата за одну и ту же работу в городе и деревне сильно различаются, причем в меньшую сторону. Однажды подобный вопрос был задан представителю местного райкома партии. Так он удивленно возразил.

Так ведь вы живете в деревне! У вас все свое. Не нужно ничего покупать. Картошка своя, яйца свои, мясо свое. А городскому жителю все это приходится покупать в магазине.

А то, что на все это тратится время и сверхурочный труд, никого не волнует.

— В деревне хорошо. — Добавлял он. — Хорошо тогда, когда ты живешь в городе, а туда приезжаешь раз в год летом, в отпуск, или на выходные. Просто, чтобы отдохнуть от города. Поваляться на травке, испечь шашлыки, попить пивка или просто порыбачить в свое удовольствие. А жить там?…

Вот и я того же мнения. Здесь же, если и есть кое-какая работа в городе, то ее очень мало, и все места давно заняты. Возможно и нашлось бы что-то для нужного специалиста, но назвать таковым меня, будет наверное опрометчиво. Что-то я, конечно, умею, но больше как всякий Русский Мужик. Может не совсем верно, но прочно и обстоятельно. Да и прошлая моя профессия тоже не добавит особых умений. Ну кому скажите, в испаноговорящей стране, потребуется учитель Английского языка? Хотя в той же Панаме, где родился Уго, Английский язык изучают с начальных классов, так что сейчас я знаю его даже лучше, чем в прошлой жизни. Но сомневаюсь, что это кому-то интересно, да и потом, школьный аттестат, который находится сейчас у меня на руках, это не диплом Педагогического института. Так или иначе, но нужно искать либо что-то похожее на то, чем я занимался в Сантьяго, либо ехать дальше, в более промышленно-развитые места, и искать свое счастье там. А заодно и пытаться получить новую профессию.

Остановившись, чтобы закурить, у какого-то магазинчика, с удивлением обнаружил, что это магазин красок. Удивление возникло оттого, что уже давно подумывал о том, как бы перекрасить свой мотороллер в другой цвет. Когда-то мне нравился этот вызывающе-красный. В общем-то, нравится и сейчас, но уж слишком он заметный. И одно то, что любой из моих преследователей, спросив, не видел ли кто красный мотороллер, наверняка сразу же получит утверждающий ответ, наводило на мысль о смене цвета. Недолго думая, по-быстрому приковал мотороллер к ближайшему дереву и юркнул в магазин. Выбор, конечно, был большой, но мне хотелось, чего-то, во-первых, не слишком бросающегося в глаза, а во-вторых, нужна была такая краска, которая бы достаточно быстро сохла, и ее можно было бы легко нанести на поверхность. Еще большим удивлением для меня стало то, что оказывается в мире уже вовсю выпускают краску в аэрозольных баллончиках. То есть не нужно никаких кисточек, валиков и прочего. Очистил поверхность от грязи и пыли, высушил, взболтал баллончик и спокойно покрасил. В Советском Союзе я увидел нечто подобное уже после итого, как СССР прекратил свое существование. К тому же в баллончиках краска на нитро основе и потому сохнет практически моментально. Стоит, конечно, несколько дороговато, за один баллон просят сумму эквивалентную четырем долларам, в то время, как в обычной расфасовке едва дотягивает до одного. Но зато быстро. Плюнув на свою жабу, приобрел вначале небольшой баллончик с болотно-зеленой краской, а после, подумав, добавил еще и черную, которая оказалась даже немного дешевле.

С Панамериканского шассе, по которому я двигался до сих пор, я съехал через тридцать километров в Рио Клара. Купив в магазине краску, а в другом кое-какие продукты местные, решил отправиться ближе к побережью. Заодно прикупил небольшой котелок, и металлическую кружку. Столовые приборы, у меня были свои. Судя по указателю, примерно через пятнадцать километров, меня ждал городок Гольфито, судя по карте расположенный недалеко от побережья, что меня вполне устраивало.

Добравшись до него, свернул на проселочную дорогу, и руководствуясь больше своей интуицией, вскоре оказался на берегу залива, носящего то же имя что и городок. Порадовало и наличие ручейка неподалёку. Расположившись на небольшой полянке, собрал в окрестностях сухие ветки и разжег небольшой костер, где вначале вскипятил воды для кофе. Затем из нескольких камней соорудил нечто похожее на мангал, и нанизав на веточки порезанное мясо вперемежку с овощами, расположил палочки над угольями, чтобы получилось нечто похожее на шашлык «по-походному». Сам же освободил мотороллер от рюкзака и канистры, снял с него сидение, отцепил запасное колесо, и отогнал чуть ниже по ручью, где тщательно смыл с него всю пыль и грязь, собранную по дороге от когда-то родного дома, до этого места. Пока мотороллер подсыхал, я решил перекусить, тем более что шашлык был уже почти готов, и я едва успев перекурить, принялся за еду.

Внимательно осмотрев своего «горбунка», протер тряпочкой места, где скапливалась сырость, затем обмахнул сухой тряпкой все поверхности, от возможной пыли, и принялся за покраску. Хотя на банке и было указано, что краски должно хватить на десять квадратных метров, я едва уложился в то, чтобы покрыть ею все видимые поверхности. То есть не окрашивал при этом ни нижнюю часть мотороллера, ни скрытые места, расположенные под сидением или крыльями. Правда, учитывая что маляр из меня еще тот, получалось то густо, то пусто, но в принципе красный цвет я убрал, так что видно его не было. Краска из черного баллона пошла как раз на остальные поверхности, и ее хватило на все, и даже немного осталось. Дождавшись, когда краска полностью высохнет, я подкрасил кое какие не прокрашенные поверхности, а затем решив, что хуже от этого не будет, окрасил в черный цвет и свой шлем, чтобы не выделяться из общей тональности, и только после этого, развернув свой походный матрац, завалился спать.