Путь на острова или долгая дорога домой (СИ)

Глава 17. Пожар

В первые дни нашей жизни в Полевом, как только весть о возвращении старшего сына четы Маруто разнеслась по городу, к нам в дом нахлынула толпа желающих поздороваться или познакомиться. И попадались в этой толпе разные такие… особи женского пола с вырезом до пупа. Заметив первый заинтересованный взгляд в сторону Сайруса, честно сдержалась и никак не выдала своей ревностной натуры, вовсю играя роль гостеприимной хозяйки.

Во второй раз — спалила скатерть, очень красивую, между прочим, с чудесными вышитыми розами.

Третьего — не последовало. Желающих пообщаться с моим мужем резко поубавилось.

Сайрус неделю ходил, сияя, как начищенный медяк.

В общем, так я и жила, стараясь не впадать в уныние и находя немалое удовольствие в домашней возне.

Но однажды моя сила всё же нашла своё применение.

В дом родителей мужа я ходила частенько, особенно пока его самого дома не было. Мне нравилось находиться в большом доме: изредка изучать слаженную работу кухарок, неспешно разговаривать с Карой или, смеясь, наблюдать за очередной выходкой сестриц.

Тара с нами во флигель не поехала, заявив, что не намерена по ночам наши ахи-охи слушать, заставив меня вспыхнуть, причём в буквальном смысле этого слова, под самодовольный хохот мужа.

Но в тот день тишину в доме нарушил Айрон, внезапно появившийся в холле и начавший раздавать различные команды домашним.

Как чуть позже выяснилось — горели склады Маруто.

И помощь могла пригодиться любая. С собой взяли даже меня.

Оказавшись рядом с полыхающим зданием, увидела весь размах катастрофы — огнём успели зайтись две стены огромного амбара, и вот-вот могла загореться крыша здания. Огонь, мало того, что мог уничтожить все запасы готовых лекарств, ингредиенты для их приготовления, оборудование для производства, так уже начинал попытки перехода на деревянный забор, за которым в двух шагах начинался лесной массив. Но бегающие с вёдрами люди и маги, управляющие водой, пресекали дальнейшее распространение огня.

Минут пять даже не могла сообразить, чем бы помочь. Какая может быть от меня польза? Ладно, хоть не я этот пожар учинила. А то я могу. А может его перекинуть куда?

Мне понравилась эта идея, и я тут же принялась искать что-нибудь такое, что не жалко. И нашла!

Неподалёку от амбара находился сарай с дровами, а их ведь не жалко! А вот семейные капиталы — даже очень. Посоветоваться было не с кем, да и некогда, поэтому решила действовать на свой страх и риск.

На всякий случай сняла с себя шарон, чтобы была возможность использовать всю силу, и приступила.

Подойдя поближе к открытому пламени, я вызвала своё. Со стороны, скорее всего, показалось, что я от этого огня загорелась, так как несколько орущих людей меня чуть не оглушили своим визгом. Но мне было уже не до них. Я чувствовала всю мощь пламени. Огонь, словно безумно голодный великан, пожирал всё на своём пути. Ну, так пойдём, я тебя накормлю.

И я увидела их, эти волшебные магические ниточки, про которые столько рассказывал Сайрус. Что с ними делать, я тоже поняла — из них нужно сделать клубочек и запустить им в сарайку.

Не теряя ни минуты, стала манить к себе «ниточки» огня, сформировывая перед собой огромный огненный шар. А как только заметила, что основные огненные языки были спрятаны в «клубочек», решила, что можно уже и двигаться по направлению к нашей цели.

Сквозь громкие потрескивания пламени до меня доносились какие-то крики, но я старалась на них внимания не обращать — боялась, что «клубочек» может рассыпаться, а здесь столько людей вокруг.

Так мы и пошли: сначала я, охваченная своим пламенем, а затем, словно привязанный, за мной плыл «клубочек», размером немного меньше нашей бани. Интересно, зачем она родителям Сайруса? Боги, о чём я думаю? Хотя в подобной ситуации, наверное, лучше думать о чём угодно, лишь бы не о том, сколько вреда может причинить это пламя, если я его не удержу.

Вообще-то, сама я хорошо видела в своих руках «волшебные ниточки», так что потихоньку двигалась к своей цели. И когда до сарайки оставалось совсем чуть-чуть, решила, что можно уже и отпускать «клубочек», ну и запулила им в сие ветхое деревянное сооружение, которое зашлось огнём в считанные секунды.

Ну, откуда мне было знать, что помимо дров, там может храниться ещё что-то взрывоопасное? Как я успела заметить, в эту хибару даже дверь закрывалась исключительно снаружи и только на большой металлический крюк.

Мда…рвануло сильно, правда, не сразу. Я даже успела обрадоваться правильности принятого решения, как раздался невероятно громкий взрыв, и я почувствовала оглушающую боль в затылке, после чего повалилась на вытоптанную землю и отключилась.

Просыпаться откровенно не хотелось. Сон дарил такой покой, такую безмятежность, что даже мысли не возникало как-то с ним бороться. Тем более, что при любых попытках выцарапаться в реальность мою голову просто разрывало от боли, и единственным моим желанием было желание вновь заснуть. Заснуть и ничего не чувствовать.

Продираясь сквозь сон, каждый раз я чувствовала рядом с собой Сайруса, слышала его голос, но даже не пыталась осознать, о чём он говорит или кричит мне.

Пробуждение в этот раз вышло совсем иным. Я вдруг услышала рядом с собой маму. Наверное, я ещё сплю, но чувствовать прикосновения маминых прохладных рук к моим волосам, слушать её тихий голос, поющий мне детскую песенку, было так невероятно, что я сумела прошептать, собрав все свои силы:

— Мамочка, где же ты?

Спустя секунду почувствовала, как дрогнула её рука, песенка прекратилась, а мама тихо ответила мне:

— Открой глаза, доченька, и увидишь.

— А может не надо? Вдруг ты мне только снишься?

Тихий, немного хрипловатый, присущий только одному человеку во всём мире, смех подсказал мне, что всё-таки придётся просыпаться.

Глаза открылись на удивление легко. Лёжа в нашей с мужем кровати под двумя одеялами, с облегчением обнаружила рядом с собой маму, которая с печалью и каким-то сожалением смотрела на меня.

Ещё на моей голове обнаружилась повязка. И как только я поняла, что моя голова перебинтована, сразу всё зачесалось и ужасно захотелось избавиться от этого украшения. Но это всё мелочи!

Мама! Она действительно сидела рядом со мной! Моя мама! Я так долго её не видела, так ужасно соскучилась по ней, что первое время даже сказать толком ничего не могла. Сидела и плакала, уткнувшись в мамино плечо, с упоением вдыхая такой родной, присущий только ей запах и пытаясь всё-таки почесать под этой чудовищной повязкой.

— Ой, мамочка моя, — немного отпрянув, брякнула я самую замечательную новость. — Я же замуж вышла. И столько всего интересного узнала. Нужно тебя поскорее с Сайрусом познакомить.

— А как ты думаешь, ребёнок, кто меня сюда притащил? — со смехом проговорила мама, вытирая мокрые от слёз глаза.

— Сайрус? Ну да, он может. Запаниковал, наверное. А сейчас он где?

— Думаю, спит. Еле выпроводила его отсюда, ведь сам еле на ногах стоит. Ты ведь уже четыре дня тут отдыхаешь, а он ни в какую не желал от тебя отходить. Вот так и сидим с ним по очереди, силы в тебя вливаем. У него после твоего ранения способности лекарских нитей резко выросли.

Дверь в комнату неожиданно резко открылась, и на пороге возник предмет нашего разговора собственной персоной. Бедненький! Такое ощущение, что это его поленом по затылку приложило, а не меня. Мама, заметив, Сайруса, встала с моей кровати и царственной походкой направилась к двери:

— Очнулась твоя зазноба, дорогой зять. Можно выдохнуть.

На что мой муж лишь кивнул и прямиком направился ко мне. А мне что-то сразу захотелось погулять, вот прямо сейчас и желательно подальше от мужа, а то, как бы ни прибил от счастья. Его глаза метали молнии, кулаки сжимались до хруста, но он мне ни слова не сказал — лишь прижал к себе и держал крепко-крепко.

— И что? Так слова ей и не скажешь? — ну очень ворчливый вопль Веньки застал врасплох. — Весь дом на уши поставила, всю нашу жизнь вверх дном перевернула. И для чего? Чтобы на тот свет побыстрее отправиться? Всыпал бы ты ей, Сайрус, чтобы неповадно было!

— Вень, ты чего? Лежачего не бьют, — спустя какое-то время, отмер Сайрус. — И я ещё не могу адекватно рассуждать и наказание за самоуправство придумывать.

— Ну ладно, но смотри, спуску ей давать не стоит. Сидела тут давеча, жаловалась мне, что магии у неё путной нет, а тут… на подвиги, гляди, потянуло. Уши бы ей оторвать!

— Эй-эй, вы чего это? Я ведь помочь хотела! Вы чего набросились? — я, наконец, сумела вставить хоть что-то в этот ненормальный диалог.

— И, правда, Вень, — неожиданно поддержал меня Сайрус. — Дай остыть, а то так и наговорить лишнего можно.

— Сайрус, подожди, расскажи, пожалуйста, что всё-таки там произошло у Айрона? Отчего пожар возник? А много пострадавших? И что это так бахнуло? Я ведь ничего не знаю.

— Гляди, ей, кажется, не хочется, чтобы ты остыл. Ждёт, поди, чтобы ты ей выволочку прям сейчас устроил.

— Вень! — крикнули мы с мужем и уставились на… просто чернильное пятно, парящее под потолком.

— Что это с Венечкой? — тут же шёпотом спросила я, забыв про всё на свете. Уж больно страшно стало за нашего хранителя, где мы другого такого заботливого найдём?

— Испереживался весь Венечка. Видишь?

Теперь понятно. Когда у нас всё в порядке, то Веньку едва-едва можно отличить от светло-серого потолка. Сейчас же он был почти чёрным, лишь по краям переходил в тёмно-серый цвет.

Ну и до меня, наконец, дошло, что своим поступком я здорово всем нервы потрепала. Вот они и ёрничают и рычат на меня. По мягкому месту наподдать уже не могут, вот и выходит из моей семьи страх и облегчение от того, что я всё же очнулась, таким вот образом.

Долго ещё пришлось потом доказывать окружающим свою вменяемость. За любым моим поступком рассматривался очередной шанс проявить свою одарённую натуру. Хотя я даже и не пыталась. Почти.

На следующий после моего пробуждения день надзиратели разрешили мне выходить из комнаты. И первым моим порывом было желание пойти в комнату к маме и нормально с ней поговорить, но как выяснилось, она остановилась в большом доме, а до него я ещё была не готова идти.

Сайрус с Венькой всё так же слаженно пыхтели, хотя Венечка потихоньку приобретал прежний цвет, но своё расположение пока демонстрировать отказывался.

Муж мой никуда не уходил из дома, даже по островам не прыгал — сидел со мной в одной комнате и читал. Или делал вид, что читает и просто разговаривать со мной не хотел.

Уж не представляю, до чего могло дойти наше молчание, если бы однажды нам на головы не свалились Алик, Свейн и Говард.

Увидев их на пороге нашего дома рано утром, я так обрадовалась, что слетела с лестницы в три прыжка с радостными воплями. И пока я радовалась такой внезапной встрече с братьями, засыпая их всевозможными вопросами и просто радостно прыгая вокруг, на первый этаж спустился Сайрус и, мгновенно узнав гостей, немного мстительно произнёс:

— Вень, а ты знаешь, кто это?

— Догадываюсь, — раздался громовой голос над нашими головами. Ну что ж? Венечка предстал во всей красе — вновь чернильно-чёрный и даже увеличивающийся в размере. И пока я с любопытством рассматривала новый облик нашего хранителя, Алик не выдержал и прокричал моему мужу:

— Сайрус, убери своего цербера. Мы же по-хорошему к вам пришли. Мы это… — Алик всё пытался обойти Веньку и слинять отсюда, — мы ведь помогли ей сбежать, и вообще, помогали всем, чем могли.

— Вы? Вы украли мою жену! В день свадьбы! Из-за вашей глупой выходки… — договорить мужу не дала, подошла к этому ворчуну, который наконец-то нашёл возможность выпустить раздражение на волю, прижалась крепко-крепко и предложила:

— Давай, выслушаем их — не думаю, что они явились сюда без причины.

— Они стащили тебя! — зарываясь носом в мои волосы, продолжал ворчать муж, правда, уже не так воинственно.

Пока Сайрус выпытывал у братьев информацию о последствиях моего пребывания в Лэндориуме, я решила наведаться к маме и задать ей парочку вопросов. О том, как лютует дед в компании с Полу-Рэ после моего побега, я потом у Сайруса спрошу, а вот шансов пообщаться с родительницей с каждым днём становится всё меньше.

За два дня наши разговоры конечно больше сводились к моей персоне: разговаривали о жизни в Альвенте, о Сайрусе, даже о Льюисе. Но стоило только завести разговор о прошлом, как мама находила множество различных причин уйти, или мастерски уводила разговор в сторону. О да, это она умеет!

Но уж сейчас она от меня не отвертится. А то я уже почти в порядке, так за ней скоро Льюис явится и ку-ку! Так я и не узнаю, отчего она так ненавидела отца? Отчего возникло это отчуждение после моего взросления? Вряд ли сейчас будут какие-то причины скрывать настоящее расположение дел.

Да и про дом стоит спросить. Не будет же он стоять пустой. А нам с Сайрусом ой как пригодился бы.

— Дочь, ты куда так спешишь? — из-за угла большого дома выглянула матушка.

— Ой, мамочка, а я — к тебе. А ты что тут делаешь?

— Если честно, спасаюсь. Раз уж поговорить хочешь, пойдём в беседку. В дом лучше пока не заходить: вчера вечером во время ужина Тара застыла прямо за столом. Теперь с утра расспрашивают бедного ребёнка, как так вышло. Крики на весь дом. А у тебя что стряслось?

— А к нам домой близнецы нагрянули. Сейчас с Сайрусом что-то обсуждают. Вот я и пошла к тебе. Может, сейчас ты мне всё расскажешь?

— Ох, ребёнок, — удручённо покачала головой матушка, — как бы я хотела обойтись без этого. Ну ладно, пойдём.

Едва мы устроились в небольшой, увитой побегами дикой розы, беседке, как мама приступила к своему рассказу, больше смахивающему на исповедь.

Раньше мне казалось, что меня природа обделила, наделив никому не нужными способностями, но, как выяснилось, быть одарённой самой нужной способностью, было бы гораздо хуже. Когда от тебя ждут помощи все родственники, соседи и просто те, с кем ты вместе однажды в песочнице поиграл. Когда твои способности — первый пункт в твоём приданном, а потенциальный жених сразу на двадцать шагов вперёд просчитывает привилегии от обладания такой одарённой супругой.

Дар жизни явился для матушки настоящим наказанием. Развиваясь и расцветая вместе с мамой, её дар только подталкивал к какой-то пропасти отчаяния, особенно после первой встречи с Льюисом.

В нём мама сразу распознала того, кто будет для неё хранителем сердца и даже, несмотря на его семейный статус, стремилась быть к нему как можно ближе.

Будучи рождённой в семье обедневших представителей какой-то дальней монаршей ветви, мама с родителями изредка имела возможность появляться во дворце повелителя, где она и встретила однажды королеву, о болезни которой знали почти все.

Вот тогда всё и завертелось. Постоянно вливая силы в мать Льюиса, моя мама рассчитывала чаще его видеть, зная, как он привязан к матери, а в итоге привлекла внимание его младшего брата, который не упускал из виду ни одной юбки.

На что рассчитывала матушка, принимая ухаживания отца, я так и не поняла, но в итоге их отношения закрутились, и во дворце повелителя начали расползаться слухи о скорой свадьбе младшего сына повелителя и одарённой даром жизни девушки.

Ровно до того момента, когда мама обнаружила свою беременность.

Это изменило всё. Больше не было никаких отношений с отцом и мысли у мамы были направлены только на то, как бы убраться подальше ото всех Валийских.

— Но за что ты так ненавидела отца? — не выдержав, перебила я рассказ мамы. — Я ведь видела его — вылитый червяк: скользкий и противный, но ненавидеть…

— Он так и не стал для меня Льюисом, — вздохнув, ответила мама. — Они ведь немного похожи внешне, и я тогда очень надеялась, что ошиблась в своих выводах. И каждый раз, встречая Льюиса во дворце, я старалась улепётывать со всех ног. Уже тогда я понимала, что он не так прост, как кажется. Играя роль добропорядочного семьянина, он умело отводил глаза от своих политических действий. Со временем ему пришлось примерить на себя разные роли и всё лишь для того, чтобы исправить свою самую главную ошибку.

— Это как-то связано с враждой Океании и Аравии?

— Как ты уже, наверное, знаешь, тучи начали сгущаться довольно давно, но к событиям пятьдесят первого года привёл именно брак Льюиса и Мариши Ворого, дочери Главы Объединенного Правительства Аравии Эйдена Ворого. Эта ошибка очень дорого обошлась Валийским. Вместо укрепления отношений с континентом они добились их полного разрыва. Причём это ведь коснулось всех островов. Эйден Ворого оказался ярым противником южан, даже единственной дочери не простил этого союза.

Тогда я этого ничего не знала — твой отец всячески убеждал меня, что изоляция континента пойдёт лишь на пользу островам, и вообще, всё в порядке.

Однако в скором времени Лэндориум оказался на пороге гражданской войны. Льюиса считают виновным во всех бедах, на Арчибальда раз за разом устраивают различные покушения, что в народе творилось, и вспоминать страшно. Именно тогда я решила, что лучше будет уехать, подальше ото всех этих распрей. Решение отправиться на материк казалось единственным верным — я понимала, что для восстановления прежних дипломатических отношений Льюису нужно будет находиться в Аравии.

— И Льюису до сих пор не удалось восстановить их, — пробормотала я. — Представляю, как он переживает.

— Поверь, Алина, Льюис очень много сделал для восстановления мира, и он это понимает. Со временем он сильно отдалился от своей семьи. По мере возможностей участвовал в жизни мальчиков, но всё больше и больше рвался к нам в Малиновку.

— Но я не помню его. Совсем. Только недавно вспомнила Хитрого Джо, и то только потому, что Льюис о нём напомнил.

— Знаешь, как тяжело красть у своего ребёнка самые счастливые воспоминания детства? — со вздохом произнесла мама. — Вы просто обожали друг друга, но Ранэтта всё же оказалась права. Она много раз предупреждала, что однажды правда может вылезти наружу, и кто-то узнает, куда Льюис периодически пропадает. И однажды это случилось. Ещё какое-то время Льюис добирался до нас исключительно с помощью артефактов переноса, менял обличия, но однажды ему всё же пришлось выбирать: или мы, или восстановление мира. В то время казалось, что он совсем близко.

— И он выбрал мир.

— Он долго не мог решиться, пришлось ему помочь: Ранэтта с моей помощью стёрла все твои воспоминания о нём, я сказала, что никогда не отдам ему своё сердце, и ему незачем здесь больше появляться. И он ушёл. Остались только письма.

Какое-то время я сидела молча, осмысливая всё, что узнала, однако немного нервные движения матушки словно напомнили о чём-то очень-очень важном:

— Постой, неужели твой дар силён, что смог бы даже навредить?

— Дар жизни, как правило, видит некую неправильность и стремится её исправить. Чаще всего это касается здоровья. Но особенно ревностно он относится к носителю. Понимая мою привязанность к Льюису, он мог бы что-то сотворить, например, с его супругой, чтобы Льюис был свободен и со мной. Порой я сама себе не доверяла.

— То же самое получилось и со мной? Я неправильная для твоего дара, и он тебя отдаляет от меня?

— Прости меня за это, доченька, — произнесла мама, отводя взгляд. А потом и вовсе — встала и принялась расхаживать по беседке. — Да, ты права. Даже сейчас, можно сказать, на открытом месте, что-то словно толкает в спину: отойди, отойди. И за столько лет я так и не научилась справляться с этим. Именно из-за того, что я не полюбила твоего отца, ты стала тёмной. Сильной тёмной!

— Я бы даже сказал, очень сильной тёмной. Ну, чисто ведьмочка моя, — с улыбкой на губах произнёс Сайрус, при этом его глаза с тревогой смотрели на меня.

— Ой, Сайрус, как хорошо, что ты пришёл, а то засиделись мы. Пойду я матушке твоей на кухне помогу, — прощебетала мама и выпорхнула из беседки, оставив меня на попечение мужа.

— Ты как? — встревоженно спросил муж, подходя ко мне.

— Я в порядке, Сайрус, а ты? Ты больше не злишься?

С тяжелым вздохом он сел рядом со мной на тяжёлую скамью, вновь спрятав мои ладошки в свои, согревая их.

— Конечно, злюсь, — вздохнул Сайрус. — Даже не знаю теперь, как тебя одну дома оставлять. Представь на секундочку мой ужас, когда я случайно заскочил домой, а тут и нет никого. Ни у нас, ни у родителей. Пока допрыгался до отцовских складов, чуть не поседел от страха. А как увидел тебя, такую хрупкую с этим сумасшедшим огнём, — так и вовсе думал, что с ума сойду. Дальше рассказывать?

— Шутишь? Конечно, рассказывай. Мне ведь жутко любопытно, что всё-таки там взорвалось? И почему никто из присутствующих не додумался до… — вот тут-то я и заметила злющий взгляд дорогого супруга.

— Вместе со мной теперь по островам прыгать будешь — куда я, туда и ты. Тебе рано быть ещё самостоятельной.

— Милый, прости, ты вообще в своём уме? Ну уж нет! Я теперь знаю, что и мои способности могут пригодиться. Ещё и с тёмной своей стороной подружусь, вот увидишь!

— За что мне это? — мученическим голосом простонал Сайрус.

— Погоди-ка. Ты что, мне зубы заговариваешь? Лучше расскажи, куда братья делись?

— Братья по делам. А ты мне скажи, пожалуйста, вы с Еленой успели о доме поговорить? — я от такой вопиющей наглости аж на ноги подскочила.

— Сайрус!!!

— Понимаешь, ты пока была без сознания, она предложила нам ваш дом. Сейчас он никому там не нужен, вот и возникла у твоей матушки мысль отдать его нам. Только сначала нужно определиться с местом, где бы мы захотели обосноваться. У тебя есть пожелания?

— Побережье! — я даже на секундочку забыла, о чём до этого хотела спросить. — Я бы очень хотела жить рядом с океаном! Ещё было бы чудесно, если бы рядом были горы, чтобы можно было забираться на них и смотреть на воду. А ещё очень приятно сидеть на песке, зарываясь в него руками и ногами, поэтому лучше песок, а не галька. И хорошо бы, чтобы рядом было поселение людей какое-нибудь, но, наверное, не город, и …

— Мда… ты думаешь, я найду нам такое место? — с явным сомнением в голосе спросил Сайрус.

— А почему нет? Ты столько различных мест сейчас видишь, думаю, рано или поздно тебе повстречается наше.

— Ох, душа моя, — Сайрус поднялся на ноги и подошёл ко мне. — Мы женаты всего ничего, а ты уже из меня верёвки вьёшь, как супруга со стажем. У вас эти гены в утробе формируются?

— Ну что ты, дорогой? Мне ещё учиться и учиться. Ты так мастерски уводишь разговор в сторону, что я всё время отвлекаюсь. Где мои братья, Сайрус?

— Вот же… — обронил этот жук, то есть, муж любимый, потом быстренько сориентировался, схватил меня за руку и потащил в сторону нашего флигеля. — Пообещай, что не будешь ругаться.

— Конечно, буду, — из вредности ответила я, и без объяснений догадываясь, что разборок не миновать.

— Помнишь, сказку детскую, как один король отправил своего верноподданного туда, не знаю куда? Вот и я решил поступить так же. Они, скорее всего, сейчас в дороге к южным берегам.

— Так мы вроде бы и так на них? — ничего не понимая, спросила я.

И лишь оказавшись за закрытой дверью нашего дома, мне, наконец, соизволили объяснить, куда подевались мои братья.

— Во время пожара у тебя лопнуло кольцо. Как объяснил местный артефактор, из-за нестабильной и крайне высокой температуры огненных нитей. Оказались разорваны все четыре металлические ниточки. Починить его мало кто может, но доподлинно известно, что на дальних островах есть много умельцев. Вот починят его и вернутся. Я ведь тебя теперь и потерять могу, вдруг ты ещё куда вляпаешься.

— И зачем они только на это согласились? Делать им больше нечего?

— Они хотят остаться с нами жить. В этом доме, конечно, места для них практически нет, а вот в большом, думаю, поместились бы. Конечно, решать в итоге тебе, и они это понимают, но в любом случае кольцо должно быть у тебя в первозданном виде. Насколько я понял, ты его совсем не чувствуешь, а я раньше всегда знал, где ты, кроме того случая, когда Льюис набросил на вас полог. А в день пожара я, когда сообразил к кольцу обратиться, оно уже не отвечало.

— Хорошо, хорошо, не злись, Сайрус. Надеюсь, мальчики воспримут это задание, как новое приключение, а мы с тобой вместе подумаем, как нам быстрее восстановить утраченные нервы.

— Нервные клетки не восстанавливаются, — вздохнул муж.

— А мы попробуем, — хихикнула я и потащила любимого к лестнице, ведущей на второй этаж.