Путь в Сэльму

Глава 17. Допрос

Звук приближающихся шагов прервал этот уже почти закончившийся разговор пленников. Вскоре показался Упырь, на этот раз один. Он держал в руке маленькую котомку. Нервный вид его говорил о неприятном разбирательстве несчастного случая его напарника. Он раскрыл котомку и резким движением выбросил оттуда горстку сухарей пленным, словно собакам. Часть сухарей даже не долетела до клетки, а часть отскочила от ее прутьев. До изголодавшихся заключенных попало от силы сорок сухарей, хотя и немалых в объеме – с луковицу в размере.

- Где это чертово письмо? – злобно спросил он, но тут же увидел его и подобрал, - Завтра придется устроить вам допрос, новички, - он обратился к Мирону с Клясенем, - Будете отвечать за ваши выходки, ублюдки.

Затем он также стремительно ушел, как и пришел, еще пару раз крепко выругавшись вслух. Амитас тем временем уже собрал доступные длине руке сухари и мигом запихнул в рот.

- Их тут сорок два, я посчитал, - пережевывая сухари, проговорил он, - Вы уж меня простите, но я из вас самый голодный, поэтому ем все сразу, - Вот тебе десять, десять тебе, - он отсыпал Клясеню и Мирону по очереди, - И еще десять вашему захворавшему другу.

- А этот, - поинтересовался Мирон, указывая на Клуму, - Этому ты не даешь?

- Ну как же не даю, - спокойно возразил Амитас, - Нам по десять, ему два, - он швырнул два сухаря в сторону Клумы, - Только этот несчастный уже дня два ничего не ест.

И действительно, Клума даже не посмотрел в сторону появившейся для него еды. Казалось, его отстраненность достигла пика. Безнадежность полностью захватила дух этого человека. Пустые глаза стали еще опустошеннее.

Но еще безнадежнее выглядел бессознательный Луд. По совету Амитаса, новобранцы отряда Луда осмотрели своего наставника. Расстегнув рубаху, они не без расстройства обнаружили, что отвратительное пятно от укуса уже заполнило половину спины. Немного приободрил всех Мирон, вспомнив, что это состояние, вызванное ядом насекомого, замедляет жизненные протекания в теле, и поэтому больной может находиться в такой дремоте длительное время, обходясь без еды и воды.

Когда пленные закончили свои скудные перекусы, все решили лечь спать. Правда, ограничения их положения позволяли ложиться только на землю, которая еще не успела высохнуть от дождевой воды, пришедшей вместе с одеждой путников.

Невзгоды, обрушившиеся на путников этим днем вместе с хлынувшим ливнем, изрядно потрепали их нервишки. Все это вместе с накопившейся усталостью позволило легко им уснуть. Уснули быстро и Амитас с Клумой, для которых в их искаженных сутках наступил поздний вечер. Слова Упыря о предстоящем завтрашнем допросе позволили сделать вывод, что обряд жертвоприношения не состоится по меньшей мере еще один день. Это убавило тревожности в душах пленников.

На следующее утро, а предполагалось, что уже наступило утро, все пленники проснулись почти одновременно. Почти сразу после пробуждения опять зашел Упырь, на этот раз довольно веселый, но с опухшим лицом. Напился ночью, подумали пленные. Он опять закинул заключенным три дюжины сухарей и флягу с водой. Наблюдая все его действия, каждый из сидящих в плене ожидал, что тот что-нибудь скажет и поведет их на допрос.

Но тот ушел так же молча, как и пришел, изредка икая от похмелья. Ясности его приход в дальнейшей судьбе пленных не прибавил. Пришлось дальше также томиться в этом темном ответвлении пещеры, огражденной дверцей-клеткой. Скука вперемешку с тревогой нахлынула на попавших в заключение к разбойникам путникам. Мирон по своей привычке рассказывал свои истории, но когда он стал рассказывать про своего четвероюродного деда, однажды схваченного бандитами и сваренного заживо в большом котле с перловкой, всем стало еще грустнее. Амитас немного пересказал свои странствия и приключения, а Клясень в основном слушал, иногда вставляя свое слово. Клума же, казалось, был просто существом и отличался от бессознательного Луда лишь открытыми глазами и нечастыми телодвижениями. Способы бегства так и не были придуманы. Затея, подкинутая Амитасом, наводила на всяческие размышления, но так и не воплотилась в готовый ответ.

Долго и томительно шел день, когда, наконец, опять пришел Упырь. По его пришествиям можно было судить, какое сейчас было время суток. В прошлый раз он заходил утром, значит сейчас – вечер.

И тут он заявил, не успев толком передать черствые сухари:

- Вы, двое, - он посмотрел на Мирона с Клясенем, - Живее грызите свои сухари и следуйте за мной.

Пленники молча переглянулись. Такой исход ожидался, но все же сердца у этих двоих екнули. Наспех проглотив сухари, они стали ожидать указаний Упыря. Тот осторожно открыл решетку, на расстоянии держа от себя пленников в кинжалом в руке.

- Руки держите за голову и не смейте что-нибудь начудить, - пригрозил Упырь, - Мне убивать – не привыкать. Зарежу как ягненка.

Он угрожающее посмотрел на них, его некрасивое лицо сделалось еще некрасивее. Пленники повиновались и вышли из клетки. Затем он приказал им отойти на три шага в сторону, а сам запер клетку на ключ, в которой оставались Амитас с Клумой.

- Вперед, болваны! - повелел он вышедшим пленникам.

Клясень пошел первым, Мирон за ним. Они вошли в проход, который казался таким темным, когда они глядели на него из-за решетки. Это оказался длинный неосвещенный коридор, в конце которого мелькал свет. Теперь стало понятно, почему так слабо слышно было пленным происходящее по той стороне коридора, ведь длина прохода была саженей десять.

«Забавное разветвление пещеры», подумал Клясень. «Совершенное для логова разбойников и для удерживания пленных». Рассуждал он вполне справедливо, хотя еще и не видел всю пещеру целиком.

Коридор заканчивался простой деревянной дверью, из щелей которой просачивался свет. Упырь приказал открыть дверь и войти, что и сделали пленники.

Они очутились в большом пространстве пещеры, раз в десять превышающее то место, где их держали. Их сразу встретили взгляды около двадцати разбойников, занимающихся кто чем. Кто-то жевал жареное мясо, кто-то пил самогон, кто-то играл в кости, а кто-то оживленно спорил с собеседником. Посередине находился старый стол из грубых досок с несколькими стульями, видимо служивший грабителем в первую очередь для трапез. Свет настенных факелов освещал его лучше всего. За этим столом сидел суровый грабитель, запомнившийся путникам при разбое. Его повелительный голос, строгие указания говорили о том, что он глава этой шайки. Выбритая голова, впалые грозные глаза, высокие скулы и мощный подбородок заставляли собеседника невольно подчиняться.

Он жестом повелел пленникам сесть за стол напротив него. Мирон и Клясень сели, покорно ожидая действий. Упырь же стоял рядом и просто наблюдал. Другие разбойники тоже посматривали, но в основном отвлекались на свои дела, не переводя все свое внимание на своих жертв. Складывалось ощущение, что весь этот допрос представлял для них лишь небольшое любопытство.

- Ну что, почтенные, вот вы и здесь, - начал вожак шайки, его взгляд пронзал допрашиваемых насквозь, - Самые свежие из пойманных, а уже успели нам досадить.

Пленники только сейчас заметили в углу сидевшего на земляном полу Сухаря. В руке у него была кружка пива, из которой он понемногу отпивал. Самое главное, что бросилось в глаза пленникам, - его лицо. На лбу и щеках его были высечены шрамы, которые оставила кислота из конверта, притом шрамы эти образовывались в узор.

Мирон даже хотел рассмеяться от такого розыгрыша, который учинили над несчастным разбойником, но не самое выгодное положение удержало его от этого.

- Я прочитал письмо из этого конверта, а сейчас вы прочитаете его, - он достал письмо из кармана, - Оно короткое, но вполне объясняет произошедшее, - его голос звучал спокойно, но твердо и недружелюбно, - Держите.

Он отдал им письмо, и Клясень с Мироном начали читать. Вот что там было написано:

«Мой дорогой Луд, если ты читаешь это письмо, то это значит, что у тебя на лице сейчас безобразные шрамы. Не печалься, мой верный пес, они пройдут через неделю-другую. Так зачем же ты его распечатал?! Ведь я же ясно тебе дал понять, что открывать его нужно только в Сэльме и только в Доме порядка. Это было испытание, мой дорогой Луд. В Доме порядка мой человек должен был взять это письмецо и просто выкинуть, он знает об этой моей затее. Хотя, может быть, и нет никакого моего человека. Пусть эта загадка будет еще одним испытанием. Но не суди меня строго. Это все ради моей потехи. Твой владыка Мерзослав.»

И ниже были дописаны короткие стихи:

«Лишь обнажится тайна,

Как ты получишь в срок

Болезненный, отчаянный

Кислотный злой плевок»

Пленники подняли взгляд на главу разбойников, дав понять о завершении чтения письма. Разбойник немного помолчал, сурово глядя на своих допрашиваемых, и спросил:

- Выходит, вы направлялись в Сэльму, так? – его взгляд мог приковать кого угодно, - Так, я спрашиваю?! – он повысили голос.

- Так точно, в Сэльму, в Обитальню порядка, - ответил за двоих Мирон, - Вот-вот начнется осенний набор в их ряды, и наш предводитель Луд...

Клясень хотел пихнуть Мирона в бок, дабы тот не проговорил лишнего, но того перебил разбойник.

- Будешь подробно рассказывать, когда я попрошу, а пока отвечай на мои вопросы! – рявкнул он громогласно, - Назовите свои имена, паршивцы.

- Это Клясень, - указал кивком головы Мирон, - А меня звать Мирон, но когда я родился, отец хотел назвать меня Митрофан, а мама – Газадоном, но в итоге...

- Заткнись! – стукнул по столу разбойник, глаза которого наполнились яростью, - Ты разве не понял, что мои короткие вопросы требуют от тебя коротких ответов? Короткий вопрос – короткий ответ! Эй, ты! – он вдруг обратился к одному из своих подопечных, высокому и коренастому громиле со зверским лицом, - Отлупи его хорошенько!

Громила с явным предвосхищением показа своей силы подошел к пленникам, схватил за воротник почему-то Клясеня, а не Мирона, на которого указал главарь, и с размаху ударил пастуха по голове. Тот отлетел на две сажени и упал навзничь. Смотря на все это, Мирон перепугался с испугу и ожидал то же самое надо собой. Однако громила отряхнул руки, довольно улыбнулся и вернулся обратно в свой угол.

- Вообще-то я имел в виду этого хряка, - обратил внимание главарь на промашку своего человека, - Но можно и этого, пусть привыкает, таковы наши порядки. Садись обратно! – он приказал Клясеню, который еле встал с пола.

На лбу у того зияла кровавая рана, из которой сочилась кровь, пачкая бороду и волосы. Шатаясь, Клясень кое-как дошел до стола и уселся. Его приятель Мирон с полуотвращением-полуужасом смотрел на эту картину.

- Считай, твой соратник тебя подставил, - объяснил Клясеню произошедшее главарь разбойников, - Будешь теперь отвечать кротко, осел? – грозно спросил он Мирона.

- Буду, - кивая, ответил Мирон, - Я... – хотел он добавить что-то, но вовремя опомнился.

- Теперь отвечай на вопросы, - сверля взглядом, продолжал главарь, - Откуда родом?

- Я коренной зеленолесец, - начал торопливо отвечать Мирон, - Хотя ходят слухи, что мой прапрадед по линии моего отца наполовину черноземец. Наверное, от него мне досталась такие черные волосы на ногах, но это...

- Женат? – громко и сердито перебил Мирона вопросом разбойник, уже немного плюнувший на бесперебойную болтовню Мирона.

- Женат, два сына, - ответил он, - Имена, уж извините, не буду называть. Все же вы разбойники, разыщите их потом и зарежете, упаси Святой Алиран.

Главарь уставился на своего допрашиваемого, и легкая усмешка скривила его губы.

- Не будем искать мы твою родню, - сказал разбойник, - Ты не стоишь столько, чтобы за тебя просить выкуп. За твою жизнь разве что можно выпросить бочку сбитеня. Теплого.

Главарь заулыбался, надеясь увидеть унижение в глазах Мирона, сравнив его жизнь с товаром, но тот сохранял испуганный, но все же забавный вид.

- Теплого? – уточнился он, - Хорошая цена. Мой приятель из Вырени однажды продал своего лучшего друга за чеснок. Если сравнить сколько стоит чеснок и сколько стоит бочка теплого медового сбитеня, то...

- Хватит! – яростно стукнул главарь по столу и привстал. Его лицо наполнилось злостью еще больше, - Ты не вздумай... не вздумай...

Запас слов, которые знал главарь, был маленький, и его не всегда хватало, чтобы припугнуть пленника, поэтому он просто сказал:

- Ты не вздумай тут у меня! Меня легко разозлить!

Мирон притих, пугливо опустив глаза. Главарь стал дальше его расспрашивать.

- Какая цель твоей поездки в Сэльму? – немного успокоившись, спросил он.

- Я работаю кучером, меня нанимают разные люди. Случайно оказавшись в Великограде, я был нанят одним темным дельцом по имени Мерзослав, когда я уже собирался вернуться домой. Он повелел мне сопроводить Луда – того, о ком идет речь в письме, - до Сэльмы.

- Этот Луд лежит с вами полудохлый?

- Так и есть, полудохлый, - ответил Мирон, - И чем дольше он лежит, тем больше вероятность, что он не встанет и будет полностью дохлый.

- Ты собирался вернуться к семье после выполнения своей задачи?

- Не сразу, сударь. Луд собирался взять меня к себе в отряд в Дом порядка. Меня и его, - он взглядом показал на Клясеня, - Моя семья привыкла к моим частым и долгим отсутствиям. Я домой-то как раз собирался вернуться к середине зимы. А в это время, насколько я знаю, как раз дают две недели отгула от службы. Тогда бы я своих и навестил, отдал бы заработанное и похвастался моей новой заслугой – служить в Обитальне порядка!

Последние слова он произнес так торжественно и с такой гордостью, что главарь разбойников невольно хотел даже похвалить своего допрашиваемого, но вовремя опомнился.

- Однако, что же ты за мужик такой, раз оставил свою семью без кормильца на долгое время, а сам путешествуешь, - решил принизить Мирона главарь, - Мы сами, - он обвел взглядом присутствующих разбойников, - Хоть и те еще грешники, грабим и убиваем людей, но своих жен, у кого они есть, не бросаем.

- А я не бросал свою семью, я же говорю...

- Молчи! – накричал главарь, глядя как Мирон опять начинает свои бесконечные речи, - Последний вопрос. Ответь и вернешься обратно за клетку.

- Задавайте, - облегчение засияло в глазах Мирона, - У меня нет тайн.

Главарь приподнялся, наклонился вперед и еще сильнее приковал к столу своим убийственным взглядом Мирона.

- Кого бы ты убил, - проговорил он негромко, но у Мирона по коже пробежались мурашки, - Торговца хламом, торговца краденым или торговца кореньями?

Зачем он это спрашивает, подумал Мирон, тем же вопросом задался и Клясень. Тут, должно быть, есть какой-то подвох. Кажется, что ответ очевиден, нужно выбрать торговца краденым, но, возможно, это ловушка. Или просто они так проверяют на чистоту их совесть. Вряд ли. В любом случае, главарь пообещал вернуть его обратно, а значит, за ответ можно не беспокоиться.

- Торговца краденым, - ответил Мирон.

Вдруг часть разбойников раздосадованно охнули, словно ответ Мирона очень их расстроил. Один даже сгоряча кинул свою полупустую кружку об стену пещеры, расплескав оставшееся в ней пиво. Другая же часть, поменьше, наоборот радостно воскликнули и стали пожимать друг другу руки и дружески обниматься. Таких было не больше десяти человек.

- Ах вот как, - рассмеялся главарь, - Ну что же, право твое. Упырь! – он обратился к Упырю, который гневался вместе с разочарованной частью разбойников, - Отведи этого слизня обратно в его покои.

Мирон на всякий случай тоже рассмеялся вместе с главарем, но идти обратно отказался. Гордо и величественно выпятив грудь, он заявил:

- Я никуда не пойду без моего друга! Если вы его убьете, то убейте и меня! А еще требую ответа, что вы собираетесь с нами делать и как скоро! Вам воздастся, староверы!

Теперь почти все разбойники весело рассмеялись.

- Ох ты какой бравый, - ухмыльнулся главарь, не поведя и бровью, - Что же, будь по-твоему. Сиди здесь и наблюдай, как я задаю твоему другу точно такие же вопросы, какие задавал тебе. А в конце я вам обоим поведаю, что с вами будет.

Главарь немного повернулся к Клясеню, сидевшему рядом с Мироном и еще толком не оклемавшемуся от удара по голове. Кровь на его лбу и бороде уже успела слегка подсохнуть.

- Как твое имя? – спросил главарь, хотя Мирон до этого уже называл имя обоих.

- Клясень, - спокойно ответил тот, - Дитя природы.

- Я сказал назвать только имя! – рявкнул главарь, даже немного привстав, - Ты не вздумай тут у меня! Какое еще к черту дитя?

- Дитя природы, защитник природы и говорящий с ней, - невозмутимо продолжал Клясень, - Так меня называют последние лет десять на лугах, полях и селеньях ближайших.

- Хочешь еще раз испытать силу кулака моих людей?! Тогда отвечай коротко и ясно! Ты у меня… не вздумай… Откуда ты родом?

- Из Старого Кута.

- Чем занимаешься в жизни?

- Я пастух. А вообще я свободный человек.

- Как ты оказался в этой повозке, свободный пастух?

- Так решила земля. Она привела ко мне моего друга, чтобы помочь семье мельников. А уж потом земля решила привести меня в Сэльму. Так распоряжается земля.

- Понятно, - кивнул главарь, подумав, что перед ним сумасшедший, - Все просто и обыденно. А что земля тебя привела к нам в плен, это тоже так и должно быть?

- Раз земля так решила, так и должно быть.

- Мне сообщили, что ты был слегка разъяренный и озлобленный, когда мы тебя только-только посадили в клетку. Не то, что сейчас. Почему?

- Вы убили нашу лошадь.

- Нам пришлось это сделать, уж так вышло, - как будто извиняясь, сказал главарь, - Иначе бы мы вас не остановили.

- Вы испытаете ярость и гнев природы в свой час. Я вам это обещаю.

Главарь и Мирон ошеломленно посмотрели на Клясеня. Первый был удивлен такой наглостью пленника, а второй тем, что столь хладнокровен и бесстрашен. «Видать, хорошо ему по башке врезали» - подумал Мирон. Между тем, главарь разозлился в очередной раз.

- Ты угрожаешь нам в нашем же логове? – он почти встал со стула, - Были бы другие обстоятельства, ты бы давно гнил в яме! Не смей угрожать мне, вожаку всей моей своры, - он обвел глазами разбойников, - Мы хоть и не святые, но свою честь защитим!

После такой пылкой речи он немного успокоился и сел обратно. Немного помолчав, главарь продолжил:

- Женат? Семья есть?

- Я один. Я свободен. Но я не одинок, меня окружают...

- Понятно, понятно, дальше не надо, - раздраженно перебил Клясеня главарь, - А теперь последний вопрос. Кого бы ты убил, - он опять проговорил этот вопрос негромко, с мрачным лицом, отчего Мирон опять содрогнулся, - Торговца хламом, торговца краденым или торговца кореньями?

- Всех троих. По очереди.

Находившиеся в пещере разбойники, всецело уделившие свое внимание этому действию, разом охнули. Смех и возгласы смешались в пещере. На этот раз не было тех, кто был раздосадован этим ответом Клясеня. Главарь же на его ответ выразил удивление и слегка улыбнулся.

- А почему же всех троих? Ты же мог выбрать только одного. На какой черт тебе убивать всех?

- Ты задал вопрос, - спокойно начал отвечать Клясень, - Вопрос придуманный, и тебе просто хочется узнать мой ответ. От моего ответа не зависит, кто из торговцев умрет, а никто и не умрет, потому что никаких торговец тут нет. А значит и мой ответ ничего не решает.

- И все же, - не унимался главарь, наклонив лицо к пленному, - Раз ты решил всех их прикончить, с кого бы ты начал. Ведь ты сам, сказал, что убьешь их по очереди.

- Пусть будет торговец кореньями. Мой ответ все равно ничего не значит.

Большая часть разбойников огорчились такому ответу, и только пара голосов победоносно крикнули. Клясень, а уж тем более и Мирон, совершенно не могли понять, что все это значит. Их непонимание развеял главарь:

- Вот и закончились мои вопросы, слизняки. Вам, наверное, интересно про последний вопрос. А теперь посмотрите вот на этих замечательных людей, - он указал на троих разбойников, сидевших в одном из углов и неспешно пьющих пиво из кружек, - Один из них, вот этот чумазый, раньше собирал всякий мусор и торговал им по всей округе. Он-то и есть торговец хламом. Вот этот, Упырь, тот самый, который привел вас сюда и который имеет честь кормить вас, - самый что ни на есть подлец и негодяй, с детства воровал и торговал сворованным. Именно его ты и решил убить, толстяк, - он усмехнулся, глядя на Мирона, - А вот этот, знакомьтесь, Костолом, - он показал пальцем на здоровяка, который ранее своим кулаком чуть не вышиб мозги Клясеню, - Да, именно этот мерзавец раньше работал в одной церкви в Сэльме и помогал одному знахарю-травнику. Тот травник лечил пол Сэльмы своими кореньями. До того, как наш достопочтенный друг однажды не ушатал его дубиной одним ударом. И продал все коренья за полцены, а потом сбежал к нам.

Костолом, скрестив руки на груди, довольно улыбался, гордясь своей историей. Похоже, в этой шайке чем грязнее твоя история, тем ты больше уважаем среди своих.

- Так вот именно его выбрал ты, дикарь, - продолжил главарь, - Хороший выбор! – он опять усмехнулся, - Надо же как-то мстить за свою разбитую голову.

Разбойники рассмеялись над шуткой своего вожака, и он продолжил:

- Мы просто поспорили, кого вы выберете. Я ставил на торговца мусором и, к сожалению, проиграл. Поблагодарите меня, что я сегодня в хорошем настроении, иначе проигрыш пяти серебряных заставил бы меня вас хорошенько поколотить.

Среди разбойников послышались различные выкрики. «Я ставил на торговца краденым, сколько же я выиграл?», вопрошали одни. «Сейчас соберем кто сколько поставил и поделим как положено», заявляли другие. «Надо было ставить на себя, а то опять не хватит на самогон!», возмущенно негодовал Костолом. Все начали спорить, как и когда делить деньги, которые разбойники поставили. Поднялся звонкий шум, начались неугомонные споры. Всю эту неразбериху решил прекратить вожак.

- Замолчите! – властным тоном вскрикнул он, смачно ударив кулаком по неотесанному столу, - Сегодня вечером разберемся, кто сколько заслужил. Все поставленные деньги у меня. Задача несложная, я считать умею, особенно деньги.

Разбойники чуть заглохли, чуть успокоившись этими словами, и продолжили свои дела, кто пить, кто болтать, кто просто ничего не делать.

- Совсем забыл кое-что прояснить, - он снова обратился к Мирону с Клясенем, - Вы, кажется, назвали нас староверами? Наверное, тот ваш сосед по плену, странник, так вам сказал?

Мирон нерешительно кивнул. Действительно, Амитас говорил, как слышал разговоры про старых богов, Гунтогрога, обряде жертвоприношения и учителе. Пусть не скрывают своей лжеверы, подумал Мирон.

- Вынужден вас огорчить, почтенные, - сказал главарь, - Мы не староверы, не верим в Гунтогрога, как вас, по-видимому, уверил тот странник. Мы придерживаемся новой веры, веры в Святого Алирана. Придерживаемся отчасти потому, чтобы на всякий случай смягчить казни за наши головы. Пойманного головореза, верующего в Святого Алирана, могут просто заключить в тюрьму. А головореза, который признает несуществование Алирана, или, что еще хуже, существование старых богов, казнят, по меньшей мере, быстрой смертью.

Мирон, глубоко веривший в Святого Алирана, все же признал слова главаря разбойников рассудительными. Быть разбойником и грабителем – это одно, а грабить всех под знаменем отвергнутого и запрещенного бога – двойное преступление.

- Однако наш заказчик, - продолжал объяснение главарь, - Ужасный человек, рьяный поклонник Гунтогрога, старого бога желчи и злости, обещал нам жирную награду. Сорок золотых монет он дает за подходящую жертву для своего обряда. Мы уже многих переловили, бродящих неосторожных путников в лесу. Ему все не подходит и не подходит! С его последнего прихода к нам мы поймали тех двоих, что сидят с вами, да вас троих. Заказчик на днях должен появиться. Что он с вами будет делать, если выберет жертвой, увы, почтенные, я не знаю. Прикажет вскрыть вам животы – мы это сделаем, уж извините. За сорок золотых я готов сам поучаствовать в его обряде. Да простит нас Алиран, но нас уже не исправить. Такие мы, увы, грешники.

Так что, господа почтенные, ждите своего часа и молитесь Алирану. Ведь уже завтра, возможно к нам явится он. Учитель.

Главарь замолк, словно дав пленным поразмыслить, что им готовит судьба в ближайшие дни. В его глазах читалось наслаждение отчаянием других.