Пятое действие

Люблю тебя, военная диорама,

Сокровище приморского городка,

Чей порт – давно уже свалка стального хлама,

Из гордости не списанного пока.

Мундир пригнан, усы скобкой, и все лица

Красны от храбрости и счастья, как от вина.

На горизонте восходит солнце Аустерлица,

На правом фланге видны флеши Бородина.

Люблю воинственную живость, точней – свежесть.

Развернутый строй, люблю твой строгий, стройный вид.

Швед, русский, немец – колет, рубит, скрежет,

И даже жид чего-то такое норовит.

Гудит барабан, и флейта в ответ свистит и дразнится.

Исход батальи висит на нитке ее свистка.

– Скажи, сестра, я буду жить? – Какая разница,

Зато взгляни, какой пейзаж! – говорит сестра.

Пейзаж – праздник: круглы, упруги дымки пушек.

Кого-то режет бодрый медик Пирогов.

Он призывает послать врагу свинцовых плюшек

И начиненных горючей смесью пирогов.

На правом фланге стоит Суворов дефис Нахимов,

Сквозь зубы Жуков дефис Кутузов ему грубит,

По центру кадра стоит де Толли и, плащ накинув,

О чем-то спорит с Багратионом, но тот убит.

Гремит гулко, орет браво, трещит сухо.

Японцы в шоке. Отряд китайцев бежит вспять.

Бабах слева! бабах справа! Хлестнул ухо

Выстрел, и тут же ему в ответ хлестнули пять.

На первом плане мы видим подвиг вахмистра Добченко:

Фуражка сбита, грудь открыта, в крови рот.

В чем заключался подвиг – забыто, и это, в общем-то,

Не умаляет заслуг героя. Наоборот.

На среднем плане мы видим прорыв батареи Тушина,

Тушин сидит, пушки забыв, фляжку открыв.

Поскольку турецкая оборона и так разрушена,

Он отказался их добивать, и это прорыв.

На заднем плане легко видеть сестру Тату –

Правее флешей Бородина, левей скирд.

Она под вражеским огнем дает солдату:

Один считает, что наркоз, другой – что спирт.

Вдали – море, лазурь зыби, песок пляжей,

Фрегат «Страшный» идет в гавань: пробит ют.

Эсминец «Наш» таранит бок миноносцу «Вражий»,

А крейсер «Грек» идет ко дну, и все поют.

Свежесть сражения! Праздник войны! Азарт свободы!

Какой блеск, какой густой голубой цвет!

Курортники делают ставки, пьют воды.

Правее вы можете видеть бар «Корвет».

Там к вашим услугам охра, лазурь, белила,

Кровь с молоком, текила, кола, квас,

Гибель Помпеи, взятие Зимнего, штурм Берлина,

Битва за Рим: в конечном итоге все для вас.

Вот так, бывало, зимой, утром, пока молод,

Выходишь из дома возлюбленной налегке –

И свежесть смерти, стерильный стальной холод

Пройдет, как бритва, по шее и по щеке.

«Пинь-пинь-тарарах!» – звучит на ветке. Где твое жало,

Где твоя строгость, строгая госпожа?

Все уже было, а этого не бывало.

Жизнь – духота. Смерть будет нам свежа.