Пятьдесят девственниц

20

Получив такое количество отчаянных бойцов, большей части которых нечего было терять и не стоило надеяться на милость правосудия, мы, естественно, преуспели в разбое и скоро у нашей ватаги было целых шесть кораблей. Тут-то и сдержал капитан Свирепая Акула данное моей рыжеволосой спутнице слово и отблагодарил ее тем, что поставил капитаном одного из захваченных судов.

Корабль ей достался небольшой и прозывался «Морская Кобылка», имел две мачты, а вооружен был катапультой, закрепленной как раз между ними в сторону левого борта. Экипаж составили, в основном, бывшие каторжники, да немногие бывалые пираты.

Для меня стало весьма удивительно то, с какой легкостью Свирепая Акула препоручил судно юной девице, не имеющей, к тому же, никакого мореходного опыта, но очень скоро я понял, что капитан у пиратов является более вожаком в бою, чем мореходом, а с этой ролью Быстрые Глазки справлялась получше иных мужчин.

Наша команда после недолгих обсуждений выбрала себе человека ответственного за дележку еды и воды — тоже одна из весьма уважаемых у вольных мореплавателей должностей. К нашей радости им стал Кривой, тот самый пожилой, одноглазый и хромой пират, что в молодости был плутом.

Меж тем, грамотных людей среди команды оказалось немного, кораблю же, кроме капитана, потребен шкипер и вот, Быстрые Глазки обратилась ко мне.

— Мой верный товарищ Бес В Ребро, — сказала она. — Ты как-то хвалился мне, что знаком с прибором, каким мореходы определяют положение корабля по светилу и говорил, что пользоваться им нет ничего проще.

— Конечно говорил, — не ведая, куда она клонит, я не стал отказываться от своих слов. — Я достаточно читал об этом в одной умной книге, посвященной науке о звездах и хоть сейчас могу сделать любые вычисления.

— Ты так же хорошо разбираешься в картах, кому и быть шкипером, как не тебе, — просияла спутница. — Не так ли?

Я робко возразил ей, что мореходство — наука тонкая и мне куда проще пребывать при метательных машинах, нежели знать, что моя ошибка в вычислениях может обречь всех нас на погибель. Быстрые Глазки же на это только рассмеялась.

— Послушай, Бес, — успокоила она. — Мы ведь плывем целой флотилией. Наше дело держаться вблизи своих кораблей, а не совершать путешествия самим, где от тебя потребовалось бы все твое умение. В парусах же и поворотах наши боцманы понимают лучше тебя, так что тут твое вмешательство не потребно.

Я вынужден был с ней согласиться. К тому же, хотя ни в кормежке, ни в безопасности своей я от новой должности не выигрывал, а все же шкиперу, как и капитану, и, выбранному командой, делильщику провианта, положена была отдельная каюта. А я до невозможности устал ютиться в тесном кубрике.

Команда выбрала меня шкипером тем охотнее, что на должность никто не претендовал. Для безграмотных этих людей сама возможность определять положение судна по светилу казалась неким священнодействием и, узнав, что я таковым умением располагаю, они испытали сильнейшее ко мне уважение. Насчет каюты получилось же следующее: коль скоро, на «Морской Кобылке» их было всего две — судно было небольшое — одну из них Глазки отдала Кривому, в другой же предложила поселиться нам троим, то есть ей, мне и Трине.

Братца своего она предпочла оставить среди остальных, дабы никто не сказал, что она его балует, маленькой же девочке, по ее мнению, в кубрике было не место. Команда порешила, что где и быть девчушке, как не с папашей — то есть со мной — я же со своей стороны дал себе слово ни в коем случае не нарушать клятвы, ибо, если первый раз, когда я поклялся милостью Богов и соблазнился прелестями Трины, мы попали к пиратам, то последний-то раз я поклялся еще и виселицей. Поэтому, выяснив, что кроватей в каюте всего две, я охотно согласился, чтобы мои спутницы спали вместе на одной из них, а мне досталась другая.

Мой милый дружок Трина тоже была в восторге от полученных нами удобств и радовалась тому, что я теперь стал такой важной на корабле персоной. То же, что Быстрые Глазки стала капитаном, воспринималось ею как нечто само собой разумеющееся.

Должен, однако, сказать, что рыжеволосый мой товарищ по плутовству и вольному мореходству испытала в первую же ночь на новом месте некоторые неудобства.

— Трина, маленькая развратница, что ты делаешь? — удивленно спросила она, едва мы заняли свои постели.

— А что? — удивилась моя милая Трина. — Мы со старшей сестренкой все время друг друга трогали перед сном.

— Ты спала в одной постели со своей сестрой? — зардевшись спросила Быстрые Глазки.

— И с младшим братиком, — объяснила девочка. — Мы втроем спали на одной постели.

— И вы все трогали друг друга? — еще больше смутилась Глазки.

— Когда было скучно, — с тем же невинным выражением лица призналась девочка. — Если тебе не нравится, я не буду.

— Ах, не в этом дело! Если хочешь, конечно… Бес В Ребро, не смотри на нас так! — потребовала она, заметив, что беседа эта до крайности меня заинтересовала.

— Послушайте, если вы будете заниматься этим, не нарушите ли вы клятву? — поспешил узнать я. — И потом, видя, чем вы занимаетесь, легко ли мне оставаться в стороне?

— Милостью Богов прошу, — пробормотала Быстрые Глазки, — не мешай нам, мы просто потрогаем друг друга. Может быть поцелуемся.

Я настоятельно посоветовал им вспомнить о виселице, которой мы поклялись, но ничего не помогало. В конце концов, я уснул, готовый в любой момент проснуться с петлей на шее. Но — и вот она справедливость Богов! — ровным счетом ничего не произошло. Боги простили им все эти вздохи, оглаживания и причмокивания.