Пятьдесят девственниц

66

Всадник, вырвавшийся с тылу наших супротивников, был облачен в весьма поношенные доспехи и тут же, разобравшись в происходящем, вырвал из ножен меч и принялся крошить разбойников с невероятным воодушевлением. Все же и он сподобился получить стрелу из арбалета в предплечье, хотя противникам не дал уйти живым никому.

— Не бойтесь, добрые люди, — произнес он, спешиваясь. — Вы теперь в безопасности.

— О, сударь, вы ранены! — незаметно спрятавшая кинжал Глазки, бросилась к нашему спасителю и, устроив его под кроной ближайшего дерева, начала освобождать правую руку его от доспеха с такой поспешной заботливостью, что я даже ощутил укол ревности в самое свое сердце.

Столь же незаметно спрятав под плащ жезл, я так же подошел и увидел, что спаситель наш необычайно молод. Было ему, от силы, лет шестнадцать, так что ревность моя еще более приумножилась.

— Это мой супруг, господин Фонарщик, — поспешно представила меня рыжеволосая плутовка. — Это — наши милые детки. Вы нас необычайно выручили!

— О, добрая женщина, — улыбнулся юноша. — Как мог я бросить в беде беззащитных путников, когда нахожусь на служении священному символу, олицетворяющему чистоту и справедливость.

— Что же это за символ? — старательно обрабатывая рану поинтересовалась Быстрые Глазки.

— Знайте же, сударыня, — улыбнулся наш спаситель. — Случаются и в эти времена деяния удивительные и необычные, что заставляют быстрее биться не одно пылкое сердце.

Видя наш интерес, хотя я и проявлял его больше из вежливости, юноша продолжил:

— Не столь давно, довелось мне быть по делам на юге. И вот, немало утомленный, решил я проехать одно из тамошних селений, поскольку оно не имела таверны, и, продолжая путь, добраться до следующего. Была удивительная ночь, из тех, что Боги изредка посылают на землю, дабы подчеркнуть значимость происходящего. И вот, на полном скаку миновав село, я выехал на перекресток, как вдруг, в свете огромного ночного светила что-то сверкнуло предо мной на дороге. Я спешился и — о, чудо! Меч, прекраснее которого не видел я в своей жизни! Меч этот, будто выкованный из лунного света, лежал прямо на дороге. Коленопреклоненный поднял я его и понял — нет на свете более изумительного и совершенного оружия!

— Но где же он? — вскричал я, забыв, что мне ведь — ныне господину Фонарщику — не пристало знать, как выглядит чудесный меч, что отковала Гелл, а я, будучи Поздним Рассветом, — наделил магией.

— Вы правы, сударь, этот клинок ни сколь не подходит под такое описание, — грустно вздохнул юноша, кивнув на свое оружие. — Слушайте же дальше. В ближайшей таверне я изучил чудесное оружие и, обнаружил в его рукоятке незнакомые мне письмена. Со всей поспешностью направился я в свой замок и — о ужас! — перевязь, на которой я вез его… Представьте, я потерял его!

На глазах юноши проступили слезы.

— Послушайте, э-э… — я все еще не знал, как обратиться к нашему спасителю.

— Имя мое Гжед и в моем роду не менее пятнадцати благородных предков, — смахнув слезу, сообщил юноша. — Однако же, на этом история меча только начинается.

— Да что вы? — изумилась Глазки, как раз закончившая бинтовать его рану.

— Конечно же! — с воодушевлением продолжил наш спаситель. — Как одержимый принялся искать я утраченное оружие, рассылая всюду гонцов и не жалея средств, как вдруг, получил послание от рыцаря Айза. Будучи человеком благородным и прослышав, что я потерял меч, он решил вызвать меня к себе, чтобы в честном поединке решить, кому из нас меч должен принадлежать, ибо, к тому моменту, привязался к мечу всей душой. Но увы, я опоздал!

— Опоздал? — к этому моменту странствия Девственника, а я уверен был, что речь идет именно о нашем с Гелл мече, вызвали у меня уже самый живой интерес. Как я понял, Глазки тоже необычайно заинтересовалась.

— Да будет ведомо вам, — сообщил Гжед, — что при замке рыцаря Айза проживал некий мудрец, приобщенный к тайнам высшей магии. Этому-то мудрецу и удалось прочитать загадочную надпись на пергаменте в рукоятке меча. Надпись сделана была на дварфском языке и из нее следовало, что оружие это, именем Девственник, выковал не больше не меньше, как сам Великий Хелл — самый почитаемый дварфский Бог. А насытил магией — великий дварфский маг именем Поздний Рассвет.

— Откуда ж известно, что он настолько велик? — не утерпел зловредный Крикун.

— О, мальчик, — улыбнулся наш спаситель. — Много ли ты видел магов, которым Боги доверяли бы работать со своим оружием? Знай же, лет уже восемьсот ничего не слышно ни об одном предмете, который, хоть отдаленно, можно было бы считать изделием какого-нибудь Бога.

Я сидел донельзя смущенный. Конечно, в дварфском написании Большая Гелл вполне могла сойти за Великого Хелла, но не скажешь же об этом пылкому юноше, который сидит и вполне серьезно рассказывает историю о священном оружии Богов.

— Что же было дальше? — с любопытством спросила Глазки.

— Сударыня, не будет ли у вас немного воды? — скромно потупился наш спаситель.

— О, Боги! Да вы не только изнываете от жажды! Уверена, у вас маковой росинки с утра во рту не было! — возмутилась моя рыжеволосая спутница. — Трина, доченька, давай вино и вяленое мясо. Гарл, хлеба отрежь!