Пятьдесят девственниц

21

Прошло несколько дней моего шкиперского существования и я, мало помалу, стал задумываться, не лишаю ли себя из-за глупых страхов немалого удовольствия. Где-то день на четвертый, готовясь ко сну, я, как бы между прочим, присел на край постели, где уже устроились спутницы.

— Трина, любовь моя, а во что еще ты играла с братиком и сестрицей? — полюбопытствовал я, осторожно устремив свою ладонь под одеяло.

— Бес В Ребро, перестань, — заволновалась Быстрые Глазки. — Оставь девочку в покое. Ты вечно пытаешься приобщить ее к какому-нибудь разврату.

— Я никогда не занималась развратом, — улыбнулся мой маленький дружок и обернулась к девице-капитану. — Неужели вам с Крикуном никогда не доводилось спать в одной постели?

— Доводилось, конечно, — ответствовала Быстрые Глазки, — особенно, когда мы были совсем детьми.

— И вы никогда не трогали друг друга? — изумилась милая Трина. — Тебе было не интересно, что есть у него, а ему не интересно — что у тебя?

— Попробовал бы он! — рассердилась рыжеволосая.

— И все-таки, что вы еще делали? — полюбопытствовал я, ибо разговор этот изрядно разжег мою похоть.

— Мы с сестрицей никогда не целовали друг друга в то место, куда целуешь меня ты и Быстрые Глазки, — ответствовал невинный ребенок, — но сестрица позволяла себя туда целовать брату.

— Кто из нас развратник, коварная?! — вопросил я как можно суровей уставившись на своего капитана. — Знай же, что я ласкаю ее, как любящий отец свою маленькую дочурку, ты же — как похотливая извращенная женщина. Ибо женщинам более пристало тяготеть к тем органам, что находятся под животом мужчин, нежели к тому, что скрывается меж ног их подруг.

— Но разве она не прекрасна? — смущенно пробормотала Быстрые Глазки. — Разве невинный животик нашей маленькой Трины не должен вызывать умиления, желания его приласкать? Неужели ты не понимаешь, что я столь нежно люблю ее, как любила бы, наверное, свою младшую сестру, если бы таковая у меня была?

— Что то ты не торопишься поцеловать своего братца ниже пояса, хотя, уж верно, его любишь! — продолжил свои обличения я.

— А моя сестрица целовала братца туда, — хихикнула Трина. — Она даже полностью забирала в рот все то, что там находится.

— Трина, мой милый и ласковый дружок, а ты хотела бы, хоть один разок попробовать?.. — искушение было слишком велико и в этот момент я забыл и о милости Богов, и о виселице, и обо всем остальном.

— Бес В Ребро! — взмолилась тут Быстрые Глазки. — Заклинаю тебя всем, что только может быть для тебя свято! Неужели ты хочешь осквернить эти невинные детские губы, этот нежный язычок?.. Одумайся, прошу тебя!

— Легко тебе говорить такие слова, когда вы здесь каждую ночь возитесь и целуетесь, оглаживая друг дружку по всяким местам и, уж наверное, получая удовольствие! — укорил в ответ я. — Мне-то каково, ты подумала?

— Бес В Ребро, ты же знаешь, мы сейчас направляемся в порт Жемчужный. Поверь, любая шлюха, которая тебе приглянется, будет твоей и я готова платить за это из своей доли нашей добычи! — продолжила она свои уговоры. — Я знаю, ты заплатил за Трину пять серебряных монет, и я верну тебе их, если это будет тебе угодно!

— Знай же, что ничто на свете не заставит меня расстаться с моим маленьким дружком, — ответил я, обняв и прижав к груди послушно прильнувшую ко мне Трину. — Никакие деньги здесь не при чем. Шлюхи же меня не интересуют вовсе. Но, уж, если Трину не пугает то, чего я хотел бы от нее получить, почему я должен отказываться? Почему бы ей не доставить мне ту радость, которую старшая сестрица доставляла ее младшему братцу? Ты-то, вон, целуешь ее про меж ног и, при том, не считаешь свой рот оскверненным.

— Ты мерзкий, развратный и подлый! — сердито вскричала Быстрые Глазки. — Это случилось только вчера и позавчера, а до этого наши ласки были совсем невинны! Ты же хочешь заставить ее делать то, что обычно делают последние шлюхи, из чего видно, что ты совсем ее не любишь!

— И вовсе не шлюхи, коль это делала ее сестра, которая, я уверен, была невинна! — продолжал спорить я. — Ведь не лишил же я Трину девства, хотя у меня-то, уж верно, была к этому возможность. Так что, люблю я ее не меньше твоего, а разговор у нас вовсе даже не о любви, а только о той похоти, которую каждому мужчине надо время от времени удовлетворять, чтобы чувствовать себя как должно!

Так, в волю накричавшись, мы, наконец, затихли и принялись рассуждать, как выйти нам из того положения, в коем мы неожиданно для себя оказались. Нет сомнения, моя милая Трина готова была предоставить мне то, что я прошу, хоть сию же минуту. С другой стороны, Быстрые Глазки, совершенно неожиданно для себя, вдруг воспылала такой ревностью, что никак не могла этого допустить. Мне же, терпеть воздержание не было уже вовсе никаких сил.

— Бес В Ребро, — после длительного раздумья спросила девица-капитан. — Ты можешь дать самую страшную клятву, что не тронешь Трину вовсе, если я сама сейчас сделаю ради нее то, о чем ты столь настоятельно просишь?

— Я бы мог, — ответствовал я, — но вдруг завтра мне вновь захочется? Да и ладно бы завтра, но через неделю я вновь буду лезть на стену от неудовлетворенной похоти. Трина же будет мне недоступна.

— Будь проклят весь род мужской! — в сердцах произнесла Быстрые Глазки. — Раз в неделю я готова жертвовать собой, лишь бы ты оставил нашу милую девочку в покое.

— Если так, то по рукам, — всесторонне обдумав это предложение, согласился я. — Без твоего позволения я с ней этого не сделаю.

— Такого позволения я никогда не дам, — покачала головой рыжеволосая.

— А можно, я посмотрю, как вы будете это делать? — с самым живым любопытством поинтересовалась наша маленькая невинная Трина.