Пьесы

СЛОВО О ДРУГЕ

О творчество Юрия Буряковского нельзя говорить в отрыве от его повседневной жизни, — литературная работа была одним из средств утверждения высоких нравственных идеалов, к которым стремился этот добрый, скромный до застенчивости и в то же время глубоко принципиальный человек.

Много лет тому назад на одной из киевских улиц Микола Нагнибеда познакомил меня с молоденьким лейтенантом:

— Это Юра Буряковский, корреспондент «Комсомольца Украины». Сейчас он проходит военные сборы, видишь, какой бравый солдат!

Буряковский смущенно улыбнулся и, как бы извиняясь, сказал:

— Бегу в редакцию. Я был свидетелем такого… хочу рассказать ребятам.

Волнующие чувства переполняли его: за день до нашей встречи в авиадесантной дивизии, при которой он проходил переподготовку, произошло ЧП. Во время зачетных испытаний будущих парашютистов один из отличников боевой учебы первым поднялся в воздух, прыгнул, но… его парашют не раскрылся.

Буряковский тяжело вздохнул:

— Признаюсь, мы все оробели, решили, что испытания будут отложены. И вдруг в тягостной тишине — шаги полковника, командира дивизии. Он молча склонился над погибшим, потом, сняв с него ранец, отошел в сторону, развернул нераскрывшийся парашют, внимательно проверил все стропы, подвесную систему, лямки и ремни. Мы наблюдали, как быстро и ловко сложил он белое полотнище, заново упаковал парашют, надел его на себя, и, подойдя к самолету, приказал завести мотор.

Минут через двадцать полковник прыгнул. Когда над его головой затрепетал шелковый купол, со всех сторон послышалось раскатистое «ура». Испытания продолжались и были успешно завершены. Прошли сутки, а я все не могу успокоиться от потрясения: вот это самообладание! С таким командиром ничего не страшно!

Комсомольского журналиста искренне восхищали люди высокой отваги, ежеминутно готовые к подвигу на благо родной страны. Чувствовалось, что ему хочется подражать им, брать с них пример. Видимо, поэтому я нисколько не удивился, узнав, что через год после нашей встречи этот сугубо штатский литератор оказался в рядах добровольцев, бесстрашно сражавшихся с белофиннами, а позже, в дни Великой Отечественной войны, в составе одной из первых десантных групп под шквальным огнем противника участвовал в форсировании родного Днепра.

Весной 1945 года в жизни Буряковского произошло событие, определившее его дальнейшую творческую судьбу. В сизых от порохового дыма Татрах — чехословацких Карпатах — он, теперь уже военный корреспондент газеты «Советская Украина», повстречался с семидесятилетним учителем-чехом, освобожденным из тюрьмы советскими войсками. Месяц тому назад гестаповцы бросили старика в каземат за то, что он читал своим ученикам одну из брошюр Юлиуса Фучика, призывавшую к борьбе против фашизма.

Фучик! Буряковский уже слышал об этом удивительном человеке, пламенном и неутомимом деятеле коммунистического движения, искреннем друге Советского Союза. Рассказ школьного учителя помог молодому литератору ощутить действенность боевого партийного слова, пробудил в нем горячую симпатию, а затем и подлинную влюбленность в образ бессмертного коммуниста.

Характер каждого человека развивается под влиянием окружающей среды, его духовный облик формируется на основе ярких жизненных впечатлений, незабываемых встреч с людьми и книгами. Николай Островский поведал о своем юношеском увлечении Оводом, несгибаемым борцом за свободу — героем одноименного романа Э. Войнич. «Юноше, обдумывающему житье», Маяковский советовал «делать жизнь» с товарища Дзержинского. Для Юрия Буряковского таким жизненным эталоном стал легендарный автор «Репортажа с петлей на шее».

С настойчивостью добросовестного исследователя Буряковский все последующие годы — почти четверть века — посвящает скрупулезному изучению каждого дня и часа жизни Фучика. Трагедия «Прага остается моей» («Завет живым»), увидевшая свет рампы впервые в 1949 году, знаменует собой лишь начало этого благородного титанического труда.

Пьеса о Фучике вошла в нашу драматическую литературу как несомненное творческое достижение, стала волнующим событием театральной жизни. Свыше семидесяти театров Советского Союза с успехом осуществили постановку этого спектакля, страстно пропагандирующего идею пролетарского интернационализма, несокрушимой солидарности трудящихся в борьбе против гитлеровского террора. Оживший на сцене Фучик со свойственным ему темпераментом обращался к сердцам сотен тысяч зрителей — на русском, украинском, белорусском, грузинском, латышском, марийском, чувашском, абхазском и многих других языках братских народов.

С не меньшим успехом «Прага остается моей» зазвучала на сценических подмостках многих зарубежных стран. Газета «Руде право», центральный орган коммунистов ЧССР, писала по этому поводу:

— Я счастлив тем, что мне выпала честь играть главную роль в этой талантливой пьесе, — заявил в своем интервью выдающийся мастер сцены, артист театра имени Макса Рейнгардта, пламенный антифашист Эрнст Буш.

Высоко оценивая пьесу Ю. Буряковского, румынская пресса отмечала, что в Бухаресте «эти спектакли проходят с особым подъемом, часто напоминают яркую демонстрацию солидарности трудящихся».

В сборнике, посвященном премьере пьесы в чешском Народном театре, вдова легендарного героя, большой друг Советского Союза Густа Фучикова писала:

В маленьком индийском городке Шантиникетоне студентка университета, основанного в свое время великим Рабиндранатом Тагором, показала мне фотографию бомбейской артистки, исполнявшей в пьесе Буряковского роль девушки-подпольщицы Лиды Плахи:

— По окончании учебы я мечтаю стать артисткой и тоже сыграть эту роль!

Не знаю, осуществилась ли мечта шантиникетонской студентки, но полюбившийся ей образ, созданный драматургом Буряковским, действительно полон человеческого обаяния и жизненной правды. Об этом свидетельствует… сама Лида Плаха, ставшая после войны известной чешской артисткой и исполнявшая в спектакле пражского драматического театра «свою» же роль. В статье, написанной ею для московской «Литературной газеты», Плаха рассказывает о сложности стоявшей перед нею задачи — играть лишь себя, воссоздать на сцене до мелочей все, как было, или правильней — следовать обобщенному образу, созданному писателем.

Решение пришло в процессе работы, результатом которой явился незабываемый образ подпольщицы. Зрители восхищенно отзывались об игре актрисы — коммунистка Лида Плаха в жизни и на сцене продолжала борьбу за светлое будущее своего народа, за мир и социализм.

В последующих пьесах — «Жажда» («Дом с двумя антеннами»), «Ее первый шаг» («Час пик»), «Ночь перед чудом» и других драматических произведениях Буряковский остается верен основной теме своего творчества: он воспевает людей героико-романтического склада, цельных, устремленных в будущее, готовых в минуту наибольшего напряжения своих душевных сил к подвигу ради счастья друзей, общества, Родины.

Такой бескомпромиссной в своих поступках предстает перед нами Серафима — женщина с трудной судьбой, мятущаяся, ищущая своего пути в жизни. Сложная внутренняя борьба дает ей право на «чудо» обновления, укрепляет ее протест против обывательщины, мещанской самоуспокоенности, духовной нищеты («Ночь перед чудом»).

Таким принципиальным и последовательным в своих поступках выглядит и Железняк, в чьем образе автору удалось отразить черты человека нового общества, истинного коммуниста («Жажда»). Преемственность революционных традиций, духовное родство представителей разных поколений нашего народа — вот мысли, которые пробуждает в нас пьеса «Ее первый шаг».

Если Серафима должна принять важное жизненное решение в условиях мирного времени, то Лина Горбач свой «первый шаг» делает в обстановке непосредственной опасности, почти буквально под дулом вражеского пистолета.

Драматург не измышляет псевдогероических ситуаций, не наделяет своих героев сверхчеловеческими качествами бесшабашной удали, сомнительной постоянной ясности и ежеминутной готовности к подвигу. С тонким чутьем и тактом художника он рисует образ в развитии, динамику образа, перед читателем предстают реальные люди со всеми сложностями характеров и судеб, со всеми их слабостями и достоинствами, каждый — неповторимый маленький мир в большом мире писательских замыслов.

Безусловную ценность представляют поиски Юрия Буряковского в области художественной формы. Характер исследуемого жизненного материала подсказывает ему и жанровые особенности каждой пьесы: «трагедия», «драма в десяти новеллах и трех письмах», «диалоги» и др. — эти подзаголовки в сущности своей отражают авторские искания, неуспокоенность и неутомимость таланта.

В пьесах Буряковского нет «лобовых» решений, все они во многом неожиданны, своеобразны, наполнены правдивым жизненным содержанием. И при всем этом в них явственно ощущается публицистически заостренная авторская тенденция.

Эта органическая партийность является следствием постоянной и углубленной работы писателя над совершенствованием себя как человека, как личности, как литератора-коммуниста.

Незадолго до смерти Юрий Буряковский закончил работу над документальным романом из жизни Фучика. Роману предшествует эпиграф:

Эти слова Юрий Буряковский привел не случайно: они с максимальной полнотой выражают его собственную гражданскую позицию.

Григорий ПЛОТКИН