Пылающая звезда

Глава 15

Наверное, разбить сердце человека – это самое простое, что можно сделать. Это самое простое, как разбить вдребезги стакан или вазу, если бросить их на пол, можно уничтожить другого человека одним словом или одним действием. Это легко.

Мое поведение было непростительным, но я не мог идти дальше. Я не мог уйти. Я не хотел обнадеживать кого-либо. Я не хотел, чтобы эти семена проросли. Я должен был отступить. Это не было обязательством. Никто не мог заставить меня делать то, чего я не хотел. Я не хотел.

Может быть, поцелуй – это простое движение губ. Это способ выразить привязанность. Достаточно просто пошевелить губами. Для другого человека этого было достаточно, но для меня все шло не так.

Может быть, за все это время у меня было много девушек. Были те, кто был очень соблазнительным. Но ни одна из них даже не приблизилась к краю моих губ. Я всегда сдерживал себя. Некоторые из них очень навязчивы. Но я как-то справлялся с ними.

Ничего другого, но все же этот момент должен быть особенным, и мои губы должны были касаться только того, кто занимал место в моем сердце.

В ту ужасную ночь, когда она поцеловала меня, она была единственной. Такой чистой и непорочной. Мне хотелось потеряться в ней. Я не хотел, чтобы кто-то это прерывал. Я не мог разделить свое дыхание ни с кем другим.

Я был слишком молод для этих чувств, которым не мог дать названия, но чувствовал. Мне не нужно было время, чтобы понять, что я уже достаточно взрослый.

Я задумался.

По настоянию отца, а не матери, Сенем осталась с нами еще на некоторое время. А потом ей захотелось домой. Она задержалась ненадолго и быстро выскользнула за дверь.

Она даже не обернулась и не попрощалась. Она не была такой жестокой девушкой.

Но она предпочитала вымещать злость, потому что не получала от меня желаемого.

В те минуты, когда я подвозил Сенем к ее дому, все происходило медленнее, и я впервые порадовался, что Нисы нет поблизости.

Потому что Сенем сдалась, как только мы заехали в начало улицы. После Бахар еще одна девушка, плачущая рядом со мной, вызвала у меня странное чувство, но я все равно ничего не мог сделать. Я не мог подойти к Сенем, не мог обнять ее, не мог даже сказать несколько слов, чтобы утешить ее, – мой разум и сердце как будто остановились. Я не был таким бездушным человеком, но ничего не мог с собой поделать. Я никогда не отправлялся в этот путь с намерением внушить Сенем те чувства, которые испытывала она.

Когда мы подъехали к ее дому, она, поцеловав меня в щеку и извинившись за этот вечер, вошла в сад и скрылась из моего поля зрения. И снова я со всей холодностью смотрел, как она уходит. Мне было жаль эту девушку.

Не прошло и нескольких минут после того, как она вошла в дом, как она извинилась и написала, что любит меня. В моем сердце не было ни малейшего шороха. Оно словно находилось в коконе.

Когда я уехал от Сенем и снова вернулся домой, все было еще более накалено. Мама снова выплеснула на меня весь свой гнев и загнала в угол, чтобы я как можно скорее покончил с этой ерундой. Как будто я не хотел этого делать, она душила меня.

Отец, хотя и поддерживал меня до ужина, после ужина предпочел промолчать и наблюдал за моей ссорой с матерью со стороны.

В итоге я схватил свою небольшую сумку и бросился вон. Я не знал, что с матерью, но ее поведение меня еще больше злило. Да, конечно, я осознавал, какие глупости совершаю, но не нужно было постоянно повторять мне это, как она повторяет маленькому ребенку список того, чего делать не следует. Исправить ситуацию было не так просто, как она думала, и она должна была как-то понять меня.

Я бросил сумку на заднее сиденье машины и, прислонив руки к окну, некоторое время дышал свежим воздухом. Мне нужно было успокоиться. Мама в некоторые моменты меня очень утомляла. Может быть, мне вообще не стоило ждать дня рождения и надо было закончить все прямо сейчас, иначе этот вопрос, похоже, затянется. Тем более что были не только Сенем, но и другие. К примеру, Огуз…

– Демир?

Испугавшись голоса, я попытался отвлечься от своих мыслей и отдернул руки от окна, на которое опирался. Когда я обернулся и посмотрел на подошедшего, передо мной стоял главный виновник моей жаркой ссоры с матерью.

– Дядя Деврим, добрый вечер.

Не обращая внимания на свой гнев, я постарался поприветствовать его очень вежливо. По его темным глазам ничего нельзя было понять, но, судя по тому, что говорили мать и отец, он кое-что знал, доктор Алтун.

Когда он спросил: «Ты свободен?», я не знал, как ответить.

Вообще-то, мне хотелось поскорее отправиться домой, лечь спать и сбросить этот стресс, но взгляд дяди Деврима говорил о том, что он настаивает на разговоре со мной. Я не собирался заставлять ждать этого человека, от которого я часто получал больше помощи, чем от отца, и готов был выслушать все, что он скажет.

– Конечно.

– Может, прогуляемся?

Когда я кивнул, он жестом показал, чтобы я шел вперед. Подумав, что приходит, то и уходит, я начал медленно пошел.

Когда мы молча прошли бок о бок несколько улиц, я понял, что мне скучно. Я знал, что дядя Деврим хочет поговорить со мной, но в наших обоюдных интересах было бы провести этот разговор как можно скорее. Молчание было невероятно тяжелым. Через две улицы, когда мы дошли до улицы, где наши дома снова находились друг напротив друга, я решился начать разговор.

– Сейчас довольно тепло, не правда ли? Здесь по вечерам опять прохладнее, но в городе ужасно душно.

Признаюсь, я начал с весьма посредственной темы, но у меня не было другого выхода. Когда передо мной внезапно возник дядя Деврим, я хотел утонуть в нелепости своего предложения. Он смотрел мне прямо в глаза своим суровым взглядом.

– Что ты пытаешься сделать?

На самом деле я хотел сказать, что пытаюсь завязать разговор, но слова не сорвались с моих губ. Его голос, прозвучавший довольно резко, был холоднее ночного мороза.

– Я не понимаю, – пробормотал я, гадая, к чему приведет этот разговор.

По взгляду дяди Деврима было понятно, что приятных мыслей у него нет.

– Тогда я должен быть откровенным. Что ты делал ночью в комнате моей дочери, Демир?

Я не знал, как ответить на его вопрос, и даже не знал, о ком он говорит – о Сенем или о Нисе. Я поступил необдуманно вчера вечером, он мог видеть, как я входил в комнату Нисы. Но если учесть, что он говорил о Сенем, то я предпочел ответить так.

– Мы вышли поговорить, дядя Деврим. Вы же знаете.

– Я имею в виду комнату Нисы. Не притворяйся.

– Я… я не знаю, как это объяснить.

Я предпочел не отрицать, а просто промолчать, чтобы не соврать. Дядя Деврим сложил руки и стал еще пристальнее смотреть мне в глаза.

– Я люблю тебя, Демир. Я знаю тебя с пеленок, и даже помню, каким ты был бабником и сопляком, но все это не объясняет того, что ты делаешь сейчас.

Я не удивился тому, что дядя Деврим захотел поговорить со мной после моей матери. Возможно, он был прав в своих словах, но он не мог судить меня, ничего не зная.

– Все гораздо сложнее, чем вы думаете, – пробормотала я, как и говорил маме.

Я не пытался оправдываться, потому что знал, что не прав, я просто хотел сделать то, что не смог сделать с мамой, и заставить дядю Деврима хоть немного понять меня.

– Я прекрасно понимаю это, дитя, и именно это меня очень беспокоит. Когда я узнал, что ты спас Нису, я подумал…

Мои глаза широко раскрылись и сфокусировались на дяде Девриме. Минуточку, неужели он знал о начале этой истории?

– Вы знаете, что произошло?

Когда я неожиданно прервал его и задал свой вопрос, перед глазами дяди Деврима опустилась завеса. Конечно, он знал об этом. Как он мог не знать, что случилось с его дочерью? Самое главное – насколько все это было ему известно.

– Если опустить недостающие детали, то да, я знаю, что ты спас мою дочь, и я благодарен тебе за это.

Я понял, что Ниса упустила важные детали, отвечая мне в очень наводящей манере, но дядя Деврим был очень умным человеком. Он стоял сейчас передо мной, потому что был в курсе всего.

– Я сделал то, что должен был сделать, – укоризненно выдохнул он, когда я ответил.

Он сделал шаг ко мне, засунув руки в карманы брюк. Это был знак, что сейчас он вернется к основной теме.

– Но дело не в этом, сынок. Я хочу спросить тебя об одной вещи, и я хочу, чтобы ты был со мной откровенен.

Я боялся того, о чем он собирался меня спросить, но больше всего я боялся не его вопроса, а того, что не буду честен с дядей Девримом.

– Конечно, дядя Деврим. Спрашивайте все, что хотите. Я постараюсь быть честным, – пробормотал я и увидел, что он усмехается, впервые с тех пор, как пришел ко мне.

– Ты любишь Сенем?

Я не знал, что ответить. Несколько минут я открывал и закрывал рот, чтобы заговорить, но так и не смог произнести ни слова. Я даже не мог отреагировать. Если бы я сказал, что люблю ее, это было бы самой большой ложью. После моих чувств к Нисе даже произнесение этого слова в отношении Сенем казалось мне предательством. Если бы я сказал, что не люблю ее, он бы спросил, почему я с ней. Мне казалось, что я попал в тупик и пытаюсь найти выход из огромной стены перед собой, за которую негде ухватиться.

– Ты не можешь ответить, – пробормотал он, и я лишь пожал плечами. А что я мог сказать?

– Ну, ты когда-нибудь смотрел фильм «Лейла и Меджнун»?

Он сказал, что собирается спросить меня только об одном, но второй вопрос он использовал правильно. Я много раз слышал название сериала, о котором он спрашивал, но так как я почти не смотрел телевизор, то и не смотрел его.

Когда я ответил, что не очень разбираюсь в сериалах, дядя Деврим снова усмехнулся. Какое отношение сериал, о котором он говорил, имеет к нашей теме?

– Это же очевидно. Если бы ты его посмотрел, может быть, ты бы понял, о чем я.

Я бы не понял, потому что сериал – это не просто одна серия. Тем более, если речь шла о сериале, который я никогда не смотрел, мне было интересно, к чему приведет наш разговор.

– Там есть персонаж, который мне нравится, – Искендер Баба. Однажды он спрашивает Меджнуна: «Ты любишь Лейлу?», – а тот, как и ты, молчит и не может ответить. Он бормочет слова, но не может сказать ни «люблю», ни «не люблю». Видя, что Меджнун не может выйти из положения, Искендер хочет взять дело в свои руки. Он говорит: «Если любишь, не расстраивай, если не любишь, не играй». Теперь ты понимаешь, о чем я?

На этот раз улыбался я, потому что понял, что имел в виду дядя Деврим. Он знал, кого я люблю, и, может быть, не мог сказать этого прямо, но он хотел, чтобы я оставил Сенем, если я ее не люблю. Я тоже этого хотел, но мне нужен был лишь короткий срок – еще одна неделя.

– Поверьте, я очень хорошо вас понял, дядя Деврим.

– Нет, сынок, не понял. Если бы ты понимал, то не занимался бы всей этой ерундой.

Развернувшись и уйдя домой, он оставил меня наедине со своими мыслями. Но не я один был виноват в этой ситуации, Ниса была виновата не меньше меня. Сенем, которая не хотела меня отпускать, была виновата не меньше меня. Конечно, я не собирался говорить это в лицо дяде Девриму, но никто не был идеален. Конечно, я не считал себя идеальным человеком, у меня было много ошибок. Но какой смысл винить во всем меня?

Мне было всего восемнадцать лет, и я собирался совершить много ошибок. В конце концов, у меня сейчас, как говорили старейшины, сумасшедший период в жизни. Если он хотел, чтобы я был честен, то я так и поступлю. Не знаю, какие будут последствия, но я собирался быть честным с дядей Девримом.

– Да, я понимаю, понимаю, и я не буду молчать, как Меджнун. Вы просили меня быть честным, дядя Деврим. Тогда я могу ответить на ваш вопрос: я не люблю Сенем.

Я был уверен, что дядя Деврим услышал мои последние слова, потому что перед тем, как выйти в сад дома и скрыться из виду, он снова повернулся ко мне и сказал, что я должен довести эту историю до конца. Если я не приму меры как можно скорее, то, похоже, дядя Деврим разберется со всем сам. Не имело значения, кого удочерили – Нису или Сенем. И тетя Эсма, и дядя Деврим больше всего на свете ценили этих двух девочек и ставили их на место своей погибшей дочери Гюлькан. Мне до сих пор было интересно узнать о смерти этой девочки.

Гюлькан не была похожа на других девочек, живущих по соседству. Она почти не выходила на улицу, не любила вечеринки, жила в своем собственном мире. Многие девочки в этом районе, которым она не нравилась, даже считали ее асоциальной. Однако я очень любил Гюлькан. Она всегда была искренней со мной.

Когда мне было пять лет, она подарила мне на день рождения красивую машинку с пультом управления и прошептала на ухо: «Когда ты вырастешь, я выйду за тебя замуж». Тогда я поверил ее шутке и сказал, что никогда не женюсь на ней и что мне никогда не нравились блондинки. Она сказала, чтобы я заткнулся, и раздраженно повторила, что однажды я на ней женюсь.

Время шло очень быстро. Мне было шестнадцать лет, когда она умерла. Это был конец февраля. Помню, в день, когда пришло известие о ее смерти, от причитаний тети Эсмы вся улица встала на ноги. Маме потребовалось несколько дней, чтобы дать ей лекарство и успокоить ее, а дядя Деврим даже не заходил в больницу по крайней мере несколько месяцев.

Они говорили многим, даже моим родителям, что их дочь заболела тяжелой болезнью и умерла, потому что не смогла с ней справиться. Но никто в это не верил. Дядя Деврим был одним из лучших врачей в своей области и сделал бы все, чтобы спасти свою дочь. Поэтому многие жители района всегда скептически относились к этой смерти. Хотя я хорошо общался с дядей Девримом, я никогда не мог найти в себе смелости спросить его об этом. Разве можно спросить отца: «Как ты мог не спасти свою дочь?» Я не мог и не смог.

Когда мы ехали к центру города, жара снова стала разгораться. На этот раз вместо того, чтобы открыть окна, я предпочел опустить крышу автомобиля. Я уже давно считал дни для этого, и теперь, когда погода стала теплее, я мог насладиться ею в полной мере.

Крыша «Импалы» открылась, и мои взъерошенные волосы разнесло еще больше под действием ветра. Я вдохнул свежий воздух и только собрался погрузиться в воспоминания о приключениях, которые мы с Нисой пережили в парке аттракционов днем, как меня вырвал из мира грез вибрирующий на соседнем сиденье телефон. Я никогда не любил отвечать на звонки за рулем, но имя, высветившееся на экране, не отпускало меня. За день он звонил раз пятнадцать, и теперь я должен был заставить его замолчать, ответив на звонок.

– Что случилось, Бату?

Звонивший мне человек был, конечно же, не кто иной, как Батухан. Бахар все равно со мной не разговаривала. Хотя я очень скучал по ней, но подойти к ней близко не мог, а Эмре ни на секунду не оставлял свою любимую в покое. Приходилось мириться с этим нарушителем спокойствия по необходимости.

– Где ты, друг? Я так по тебе соскучился.

Судя по музыке, доносящейся с другого конца телефона, Батухан где-то отдыхал. Возможно, в одном из тех мест, где мы вместе тусовались еще три-четыре месяца назад.

Он думал о том, как избавиться от Дамлы, а я был занят планами празднования дня рождения Сенем. В школе нам обоим приходилось по необходимости общаться с подружками-блондинками. Хотя Батухан был самым раскованным и беспечным среди моих друзей, он ценил меня как брата и скрывал то, что я ему рассказывал.

Когда я рассказал ему о том, что пережил в ночь в лагере из-за угрозы Дамлы, он сначала, так сказать, выбил из меня всю дурь, а потом сказал, что сам разберется с Дамлой. Но после двух дней, проведенных с девушкой, он пришел ко мне и сказал: «Дай мне поцеловать твои руки и ноги! Убери ее от меня! Пожалуйста, забери ее от меня!» Умолял меня помочь ему. Хотя то, что я не смог ему помочь, вызвало у меня неприятные чувства, его борьба с Дамлой доставила мне не меньшее удовольствие.

Когда я ответил ему: «Я иду домой», он сначала захихикал, а потом попытался прийти в себя. Бог знает, с кем он опять флиртовал…

– Мне так скучно без тебя, почему бы тебе не зайти?

Он продолжил: «Иди сюда! Я уверен, что тебе скучно», – и хотя я хотел отшутиться, но был слишком уставшим, чтобы сказать это.

– Я устал, Бату. Я иду спать.

Я уже собирался повернуть руль на улицу, где находился мой дом, но хныканье Батухана заставило меня затормозить. Я едва слышал его голос, а разговоры по телефону за рулем всегда меня раздражали.

– Да ладно тебе, сынок! У нас давно не было веселья. Ты не устанешь, если заскочишь на пять минут?

Нытье Батухана не прекращалось до тех пор, пока я не соглашусь. Вообще-то мой день, начавшийся хорошо, не заслуживал такого напряженного конца. Может быть, немного выпить не помешает. Я мог бы отложить сон еще на полчаса.

– Ладно, ладно. Где ты?

– Я в нашем обычном месте, у Эркана.

Место, где он тусовался, было одним из тех мест, которые мы всегда посещали. Поскольку ехать было недалеко, я сдал назад и быстро повернул на улицу, на которую въехал. Одним из преимуществ жизни в центре города было то, что я мог мгновенно попасть туда, куда хотел.

Припарковав машину на обочине, я указал на нее и сказал сотрудникам на входе, чтобы они позаботились о ней. Поскольку сотрудники узнали меня, они сразу пропустили меня внутрь, не спрашивая удостоверения личности.

Несмотря на то что была середина недели, в заведении было многолюдно. С одной стороны танцевали пары, обнявшись, а с другой – развалившиеся под действием алкоголя люди. Я перестал рассматривать людей и попытался пройти через танцующие пары. Продолжая оглядываться в поисках Батухана, я по своей неосторожности столкнулся с мужчиной. Когда я встретился взглядом с тем, с кем столкнулся, мы оба начали ухмыляться.

– Кого я вижу? Где ты был, черт возьми, Железный человек?[20]

Эркан был владельцем этого заведения, где мы тусовались. Это был мужчина средних лет, довольно добрый. Мы были знакомы с ним давно, и чаще всего ему приходилось прогонять нас из этого места. Поскольку он был ярым фанатом Marvel, то всегда обращался ко мне именно так. Железный человек. Все стены этого небольшого заведения были увешаны плакатами с изображением героев серии Marvel.

Когда я воскликнул: «Бывают же дни, брат», – он обнял меня с искренней улыбкой. Затем он взял меня за руку и потянул туда, где мы могли лучше слышать друг друга.

– Я вижу это по твоему лицу. Приходи как-нибудь и дай посмотреть, как ты вырос.

Я улыбнулся ему в ответ, но все равно обшаривал все вокруг глазами, ища Батухана. Когда я наконец увидел его, обнимающегося с рыжей девушкой на кожаном диване в укромном уголке, я не мог не закатить глаза. Интерес этого парня к женщинам постарше сводил меня с ума.

Мы с Батуханом в основном ладили, но, когда дело касалось женщин, мы были полными противоположностями. Я считал отвратительным общаться с женщинами старше себя, но Батухану это нравилось. То, что он, ухмыляясь, позволил сделать женщине, которая хотела чуть ли не облизать его, подтверждало мои мысли. Эркан должен был понять, куда я смотрю, поэтому толкнул меня в плечо, призывая идти туда.

– Давай, иди. Не заставляй своего тасманского дьявола ждать.

Несмотря на то что после увиденной сцены мне не хотелось идти к Батухану, я пришел сюда ради него.

– Кстати, передай Джейхуну, что выпивка сегодня за мой счет, – продолжал Эркан, отходя от меня.

– Ты – мужик, Капитан Америка[21], – он указал взглядом перед собой, чтобы я удалился, когда я повернулся к нему и ответил.

Когда я направлялся к тому месту, на которое он указал, Батухан, видимо, наконец-то заметил мое появление, потому что поприветствовал меня ухмылкой, показав свои тридцать два зуба, не отпуская женщину, сидевшую рядом с ним.

– Наконец-то, Гюрсой! Мужик, эти стены скучали по тебе.

В ответ на его слова я бросил на него взгляд и указал головой на женщину рядом с ним. Он оставил быстрый поцелуй на ее шее, совершенно не заботясь обо мне. Ну, Бату, постарайся хотя бы сейчас немного собраться.

– Сынок, что это за ситуация? Я думал, тебе нравится девушка?

– Брат, ну что я могу поделать? Я предпочитаю получать мед с других цветов.

– Ублюдок, – пробормотал я, усаживаясь на единственное свободное сиденье рядом с ним.

Батухан пытался разговаривать со мной, продолжая флиртовать с этой женщиной. Он настоял на том, чтобы я пришел к нему, и было бы неплохо, если бы он переключился на меня.

– Где ты был весь день?

Как только я услышал его вопрос, то начал улыбаться: перед глазами промелькнули воспоминания о парке аттракционов. Можно ли повернуть время на несколько часов назад?

– Я был с Нисой.

Реакцией Батухана на мой ответ было расплескать напиток, который он поднес ко рту, по своему лицу. Он мог поблагодарить меня за то, что облился.

– Что случилось, что ты смог уговорить эту упрямую девицу?

Если бы не помощь Гекче, возможно, я бы не добился успеха. Думаю, их примирение с Бахар в какой-то мере привело к хорошему.

– Нам нужно было поговорить, и мы поговорили. Как Бахар?

Мне не хотелось больше говорить о Нисе, хотя я думал, что Батухан знает, что произошло, поэтому я сразу же принял меры, чтобы сменить тему разговора.

Мне было интересно, как у нее обстоят дела после перемирия с Гекче.

– О, кудряшка счастлива. Знаешь, они с Гекче помирились. Когда я в последний раз отвозил ее домой, она распространяла во вселенной положительную девичью энергию.

Бахар и Батухан действительно были двумя противоположностями. Иногда я даже сомневался, что они близнецы. Батухану в большинстве случаев было наплевать на всех. Он был даже намного хуже меня. Я был свидетелем того, сколько раз отец дергал Батухана за ухо, сколько раз угрожал и предупреждал, но Батухану все равно было на все наплевать. Он вел себя так, как умел, и продолжал делать то, что хотел. На мой взгляд, для молодых людей нашего возраста такой комфорт был чересчур. Впрочем, я ничем от него не отличался. В отличие от Батухана, у меня даже был свой дом, но все это было реализовано благодаря тому, что я учитывал трудности, которые испытывал. Узнать, что семья, которую ты долгие годы считал своей, не является настоящей семьей, – это не то, что можно легко пережить.

Бахар была совсем другой. Она слишком много обо всем беспокоилась, слишком много проверяла. И хотя она знала, что будет расстроена, он всегда проявляла заботу обо всех. Чаще всего ее сердце разбивалось очень быстро, но она как-то умудрялась восстанавливаться. Несмотря на то что в прошлом году ей пришлось нелегко, она была одной из самых сильных девушек, которых я знал. В эти дни я очень скучал по ней и по тому, как она относилась ко мне, как старшая сестра, но я не мог найти в себе смелости подойти к ней. Однако я хотел сначала рассказать ей о тех хороших воспоминаниях, которые у меня были сегодня. Я знал, что она будет очень рада за меня, она будет счастлива, как ребенок.

– Не слишком ли здесь жарко?

С того момента, как я вошел в это заведение, здесь стало очень душно и очень жарко. Бар Эркана Аби находился в хорошем месте, единственным минусом было то, что внутри не было окон, поэтому было душно.

– Мы потушим твой пожар, Гюрсой, – лукаво улыбаясь, пробормотал Батухан.

Я рефлекторно обернулся, когда он подмигнул кому-то прямо за моей спиной. Ко мне стала приближаться девушка с длинными темными волосами, которая, как мне показалось, была старше меня на несколько лет, в очень откровенной одежде. Я мог бы поклясться, что Батухан спланировал это еще до моего прихода, он все устраивал по своему разумению, но сегодня я не собирался ни с кем развлекаться. Девушка, подошедшая ко мне, присела на край кожаного дивана и скрестила ноги. Когда она попыталась погладить меня по волосам, я быстро отпрянул.

– Я пришел проветрить голову, Бату.

Я намеренно держал свой голос твердым, чтобы девушка рядом со мной поскорее ушла, но на этот раз она попыталась помассировать мне плечо руками.

– Сынок, я уверен, что ты уже несколько месяцев ни с кем не был. Успокойся на время. Ни о ком не заботься. Я не расскажу Сенем, не волнуйся.

Конечно, я знал, что Батухан ничего не скажет Сенем, но дело было не в Сенем. Дело было в том, что я больше не хотел заниматься подобными вещами. Еще несколько месяцев назад это предложение, которое он мне сделал, могло показаться заманчивым, но это было до того, как в моей жизни появилась Полярная звезда.

– Дело не в Сенем, – когда я сказал правду, Батухан хихикнул и снова указал головой на девушку, а она на этот раз стала проводить рукой по моей щеке.

– Ладно, тогда я не скажу Нисе.

Я действительно начал злиться в ответ на его слова. Очень сильным движением отдернув руку девушки от моего лица, я с гневным видом повернулся к Батухану:

– Бату!

Были моменты, когда ему не следовало переступать черту, и мне не хотелось напоминать ему о них.

– Ты уйдешь сейчас? Я не хочу, ты что, не понимаешь?

Пока я кричал на девушку рядом со мной в очень сердитом состоянии, та, видимо, наконец-то что-то поняла, потому что встала со своего места и, быстро развернувшись, пошла прочь от нас. Слава богу!

– Ладно, ладно, успокойся. Сделаем вид, что ничего не было.

Батухан, с одной стороны, попытался успокоить меня, а с другой стороны, головой подавал знак сидящей рядом женщине, чтобы она уходила. Проводив меня взглядом, женщина встала со своего места, как и другая девушка, и двинулась в сторону, где находились танцующие.

– Где ты был вечером? – спросил он и хотел сменить тему разговора, и на этот раз я не стал ему возражать, а ответил:

– Я был у родителей с Сенем.

Батухан, конечно, понятия не имел о событиях этого дня, поэтому снова удивленно посмотрел мне в глаза. К счастью, на этот раз у него в руках не было стакана.

– Хех, мужик! То есть хэ! Ты превзошел Огуза. Что это за скорость, сынок?

То ли Батухан сегодня доводил меня до предела, то ли специально хотел, чтобы я разозлился. От одного только имени этого ублюдка все мои нервные клетки повскакивали со своих мест.

– Не упоминай это неблагозвучное имя, – совершенно серьезно пробормотал я.

Огуз мне не нравился и никогда не понравится, а те чувства, которые я к нему испытывал, со временем могли перерасти в ненависть. После того что он сделал с Бахар, я как-то нашел способ выместить на нем злость, но на этот раз он давил на меня, пожалуй, больше, чем кто-либо другой. Он был сильным противником и стал еще более амбициозным с тех пор, как я победил его в гонках. На этот раз он хорошо разыграл свои карты. Его интерес к Нисе, его внимание к ней с каждым мгновением сводили меня с ума. Если бы я мог, я бы ставил между ними электрический провод каждый раз, когда он приближался к Нисе, и я бы хотел, чтобы его било током каждый раз, когда Огуз прикасался к ней, но, к сожалению, я ничего не мог сделать. И с тех пор, как встал вопрос о кино, я чувствовал себя загнанным в угол. Я не очень давил на Нису в этом вопросе, но я планировал сделать все возможное, чтобы она не пошла на это свидание. Ниса не собиралась идти в это кино.

– Я так устал, Бату, а ты меня еще больше утомляешь этой ерундой. Я ухожу.

Когда я быстро поднялся со своего места, Батухан с удовольствием откинулся на спинку кресла. По хитрой ухмылке на его лице я понял, что он опять что-то задумал. Что ты опять натворил, брат?

– Ты не можешь уйти. Смотри, кого я позвал следом за тобой?

Я увидел Айбюке, которая приветствовала меня рукой за его спиной. Да ладно! Не мог же он на самом деле так поступить? Он что, издевался надо мной? Мне очень хотелось, чтобы Бахар оказалась сейчас рядом со мной и поставила своего брата на место.

– Ты смеешься надо мной?

Он без интереса поставил свой бокал на стол и продолжил ухмыляться.

– Вот что бывает, когда ты, братец, сваливаешь на мою голову эту идиотку Дамлу, как голубиное дерьмо на удачливую птицу.

Я знал, что он собирается как-то отыграться за Дамлу, но не ожидал, что так. Батухан сегодня действительно перешел все границы дозволенного.

– Ты ведь знаешь, что ты сволочь, не так ли?

– Естественно.

Когда он, ухмыляясь, поцеловал меня, я показал ему средний палец и двинулся к выходу. Я не собирался больше терпеть это или надеялся, что не собираюсь. Но ничего из того, что я собирался сделать, так и не произошло. Мне пришлось остановиться, когда Айбюке в очередной раз схватила меня за руку.

– Эй! Куда ты идешь? Я только что пришла.

Может быть, ты и здесь, но мне пора домой и спать.

– Уйди с дороги, Айбюке. У меня нет времени с тобой возиться.

Я не хотел быть грубым с ней после всего того времени, что мы провели вместе, но я был на пределе своих возможностей на сегодня.

– Не будь таким грубым, Гюрсой. Давай выпьем, а потом ты можешь идти, куда хочешь.

– У меня нет времени. – Я снова попытался пройти мимо нее, но на этот раз она помешала мне, обняв меня за плечи.

– Давай потанцуем.

Когда я оглянулся на нее, спрашивая, серьезно ли она говорит, она начала ухмыляться. Конечно, она знала, что я ни с кем не танцую.

– Я ни с кем не танцую. Ты забыла?

– Ни с кем, кроме Нисы, конечно, – усмехнулась она и подмигнула.

От ее глаз ничего не ускользнуло. Она была очень умной девушкой, в отличие от большинства идиотов в школе. Когда я в очередной раз собрался уходить, она шагнула мне навстречу. Вместо того чтобы гоняться друг за другом, как кошка с собакой, всю оставшуюся ночь, было бы полезнее встать перед ней и спросить, чего она хочет.

– Чего ты хочешь, Айбюке?

В ответ на мой вопрос она прижалась ко мне поближе и начала водить руками по воротнику моей футболки.

– Мне просто интересно, как ты терпишь эту блондинку, у тебя действительно есть к ней чувства?

– Ты меня слишком утомляешь, – сказал я, и попытался отстраниться, но она не отпустила меня, схватив за футболку и притянув к себе.

– Это «нет».

– Могу я спросить, откуда ты знаешь?

В ответ на мой вопрос она отпустила мою футболку, сделала шаг назад и начала хихикать. Я не мог понять, почему она вдруг так смеется.

– Ай, я на ком-то застрял, не на тебе, на твоей сестре[22]. Хочешь, я повторю припев?

Я смеялся, когда она танцевала вокруг себя, напевая эту бессмысленную песню. Я действительно смеялся. Я даже отпустил себя, оставив позади напряженный вечер, который я провел. Эта девушка была либо сумасшедшей, либо безумной. Я знал, что она умна, но этого было достаточно, чтобы удивить даже меня.

– Мы очень умные.

Айбюке смеялась над песней, которую она пела так же, как и я, и глубоко заглядывала мне в глаза. Впервые мы вели себя друг с другом по-другому, скорее как два близких друга.

– Да ладно, Демир. Если оставить в стороне тот факт, что ты никогда меня не целовал, позволь мне немного узнать тебя после того, как мы стали так близки. Конечно, я бы предпочла познакомиться с твоим телом.

Я сказал «друзья»? Беру свои слова обратно. У нас никогда не получится дружить. Айбюке всегда хотела большего. Когда она снова начала приближаться, я посмотрел ей в глаза и поднял брови, чтобы не дать ей подойти.

– Не подходи ближе, Айбюке, – пробормотал я, и она подняла обе руки вверх и сделала вид, что сдается.

Это тоже был успех. Особенно если речь шла о таком сложном человеке, как Айбюке, такого хода я точно не ожидал.

– Ты меня удивляешь.

– А ты меня совсем не удивляешь.

Не обращая внимания на мои слова, она подошла ко мне, легонько похлопала по плечу и прошептала на ухо:

– Я желаю тебе поскорее избавиться от этой блондинки, Гюрсой. С ней так скучно иметь дело. Мне жалко терять время, мне нужны сильные противники.

Когда она быстро прошла мимо меня и направилась к бару, я лишь с ухмылкой посмотрел ей вслед. Даже Айбюке была в курсе моих чувств и предпочла держаться от меня подальше, смирившись с этим. Это было невероятно. Если бы она была той Айбюке, которую я знал, она бы сделала все возможное, чтобы удержать меня при себе сегодня вечером и каким-то образом получить желаемое, но сейчас она вела себя абсолютно иначе. Однако поведение Айбюке заставило меня задуматься над некоторыми вопросами, которые не давали мне покоя, и заставило мой мозг сконцентрироваться на этих мыслях.

Если даже Айбюке понимает большинство вещей, то Сенем… Нет, нет, нет! Даже думать об этом было нелепо. Вернее, это было ужасно. Могла ли Сенем что-то знать?

Странным было и ее поведение за ужином, и то, что она мне сказала. Несмотря на мои попытки отдалиться от нее, она не отставала. Так для чего же нужна была эта девушка? Если то, о чем я думал, происходило со мной, то это была действительно ужасная ситуация. Я не знал, как объяснить Нисе, как высказать свои сомнения, но, так или иначе, я должен был поговорить с ней об этом. Я не мог сказать ей об этом по телефону или эсэмэс, мы должны были поговорить с глазу на глаз.

Подойдя к выходу с новыми вопросами в голове и собираясь выйти за дверь, я столкнулся с человеком, который был значительно ниже меня ростом. Увидев ее перед собой, я не мог не ухмыльнуться – это точно была лотерея для меня. Ну что, Бату, сегодня я на тебе отыграюсь, а?

– О, Демир! Как дела?

Мне не нравилась эта блондинка с ее претенциозным поведением и надоедливой теткой, которая собиралась стать директрисой нашей школы. Более того, после ее последней угрозы она точно попала в мой черный список. Мне также не нравилось, что они были очень близки с Сенем.

– Я в порядке, Дамла, а ты как?

Я знала, что она, конечно же, ищет Батухана, ведь она была влюблена в него с тех пор, как мы начали учиться в школе. Хотя мне казалось, что ее любовь больше направлена на популярность и привлечение внимания, а не на Батухана.

Я кивнул, давая ей пройти, когда она быстро задала свой вопрос:

– Я в порядке, в порядке, Батухан тут?

– Да, он внутри. Он все равно тебя ждал.

Когда я ответил ей с довольно напускным спокойствием, она хлопнула в ладоши, быстро отошла от меня и стала продвигаться к внутренним помещениям. Храни тебя Бог, брат Бату.

Наконец-то я смог отвлечься от всего этого бреда и выйти на свежий воздух. После сильного запаха сигарет и алкоголя внутри я вздохнул с облегчением. Пожелав сотрудникам на входе спокойной ночи, я с тяжелой усталостью направился к своей машине. Слава богу, что у меня наконец-то появилась возможность поехать домой. Какой насыщенный вечер, какая насыщенная ночь!

Заведя двигатель и выехав с узкой улочки, на которой находилось заведение, я приступил к осуществлению своей идеи окунуться в те прекрасные мгновения, которые я откладывал весь вечер, и погнал машину в сторону пляжа, немного продлив дорогу.

Если бы я мог описать словами время, проведенное днем, я бы выбрал слово «уникальное». Я чувствовал себя настолько умиротворенным после этого долгого дня, что мне хотелось, чтобы этот момент, эти минуты никогда не заканчивались. Если бы это зависело от Нисы, она бы никогда не поехала со мной, но планы, которые я построил с Гекче, сломили ее упрямство.

Идея повести ее в парк аттракционов полностью принадлежала Эмре. Из-за Бахар он не подходил ко мне и не разговаривал со мной, но в такой ситуации я не мог просить помощи ни у кого, кроме него. Батухан думал только о постельных делах, когда дело касалось девушек. Эмре, напротив, был больше на эмоциональной стороне. Он сказал мне, что больше всего девушку порадуют детские вещи, так оно и было. Когда я повел Нису в этот маленький парк аттракционов, ее реакция была тому подтверждением. Ее глаза наполнились слезами, и она почти не могла сдержать их. До этого момента я даже не думал, что она никогда не была в парке аттракционов. И хотя я немного пожалел о ее реакции, но видеть ее счастье и вызывать улыбку на ее лице согревало мое сердце.

В тот короткий промежуток времени, когда мы садились в гондолу, ее тело дрожало. Хотя Ниса дрожала каждый раз, когда была со мной. Я постоянно замечал это, особенно когда она танцевала, она очень выдавала себя. Мне пришлось терпеть до конца песни, чтобы сдержать ее, но все равно трепетные состояния Нисы притягивали меня к ней еще больше. Может быть, она сама этого не понимала, но, когда Ниса была со мной, она была похожа на маленькую озорную девчонку, бегающую по улице с босыми ногами. Веселая, упрямая, но такая невинная…

Было так заметно, что ей страшно в гондоле, что на мгновение, когда она прижалась ко мне, я засомневался, что это Ниса. Каждый раз, когда гондола поднималась вверх, она еще плотнее закрывала глаза, буквально считая секунды. Даже отсчитывая секунды, она не забывала при этом кричать. Когда я наконец притянул ее к себе и встретился с запахом гвоздики, ей стало немного легче. Не обращая внимания на собственный страх, я следил за ее головой, пока гондола не остановилась.

Я не снял ее со своего плеча.

Все, что она сказала мне за тот небольшой промежуток времени, который мы провели на пляже, отпечаталось в моей памяти одно за другим. Похоже, ее беспокоило, что я все это время держался от нее подальше. Я был так удивлен, что она так выразилась… Наверное, я должен был держаться от нее подальше, чтобы убедить Нису что-то сделать. Конечно, на большее у меня не хватило смелости. Может быть, она не могла сказать о своих чувствах открыто, но она уже не отрицала их. Мы чувствовали одно и то же, и то, что она даже призналась в этом, заставило меня глупо ухмыльнуться. Сделав то, чего никогда раньше не делал, я, хоть и с трудом, но достал из кармана телефон. Найдя ее имя, я усмехнулся и нажал кнопку вызова. За рулем я бы никогда никому не позвонил, если бы не звонили другие. Но мне хотелось позвонить ей, услышать ее голос. После двух гудков она наконец взял трубку.

– Демир?

Чистота ее голоса придала морозной ночи иную атмосферу. Даже то, как она произносила мое имя, звучало как таинственная музыкальная мелодия.

– Что ты делаешь?

Послышалось несколько хлопков, затем звук закрывающейся двери – видимо, она ушла в другую комнату.

– Брат Гекче поставил фильм, мы смотрели его. Что ты делаешь? Ты за рулем?

По шуму ветра и двигателя она, видимо, поняла, что я за рулем.

– Да. Фильм хороший?

– Нет, скучный! Я, наверное, скоро вырублюсь.

Ее укоризненный голос меня не удивил. И это создавало для меня небольшую возможность.

– Вот что бывает, когда ты пропускаешь кино со мной.

Конечно, я не забыл ту первую ночь, которую мы провели с ней на ферме несколько месяцев назад, то, как она с трудом выхватила пульт из моей руки, и то, как мне впервые захотелось поцеловать девушку… Я мог вернуться в ту ночь и сделать все что угодно, лишь бы через пять минут к нам не пришла мама.

– Боже мой! Кто выхватил у меня из рук пульт и выключил прекрасный фильм?

Как и я, она помнила ту ночь.

– В тот момент мне показалось, что поиздеваться над тобой – гораздо более привлекательная идея.

Несколько секунд она не могла ответить. Я был уверен, что ее щеки раскраснелись от смущения. Когда она была со мной, ее щеки всегда были раскрасневшимися, и она не могла смотреть мне в глаза, а я находил это таким милым.

Ниса промолчала, но тут раздался еще один звук закрывающейся за ней двери. Кто-то вошел в комнату?

– Гекче недобро смотрит на меня.

Когда она захихикала и заговорила снова, я захихикал вместе с ней, и по небольшому стуку я понял, что телефон перешел из рук в руки.

– Какую бы извращенную вещь ты не сказал девушке, ее лицо стало как помидор, скабрезный Гюрсой.

Не знаю, почему Гекче всегда так меня называла, но это было гораздо лучше, чем, когда мы враждовали друг с другом.

– Поцелуй ее за меня.

– В губы или в щеку?

Вместо того чтобы подавить смех, я выпустил его на свободу, потому что невозможно было не услышать смущенный крик Нисы, стоявшей совсем рядом.

– Гекче!

– Ты целуешь в щеку. Я буду целовать в губы.

– Боже мой! Она никогда не говорит «нет». Как хочешь! Хочешь еще что-нибудь?

Пока Гекче продолжала язвить, я наконец-то смог выйти на улицу, где находился мой дом. Свое право остаться на ночь на пляже я откладывал на потом и планировал сделать это вместе с Нисой.

– Нет, я больше ничего не хочу.

– Иди сюда, девочка! Приказ сверху. Иди сюда, дай мне тебя поцеловать!

Не знаю, что сейчас происходило между Нисой и ей, но я стал свидетелем еще одного звука закрывающейся двери.

– Твоя девочка сбежала от меня со стыда. Давай, я кладу трубку, Гюрсой. Не беспокой нас больше.

Я более-менее догадывался, как сбежала Ниса: наверное, она оставила телефон в руке Гекче, а потом с грохотом вылетела из комнаты. Мне не хотелось больше мешать их девичнику, и я быстро положил трубку после слов Гекче.

Припарковав машину, я с ухмылкой на лице направился в сторону своего дома и, уже проходя через железные ворота и направляясь к лестнице четырехэтажного дома, застал на ступеньках того, кого никак не ожидал увидеть. Мустафа? Ну, Мустафа, сын дяди Онура… Что он делал здесь в такое время?

– Я ждал тебя, – сказал он, и мои брови с любопытством поднялись.

Он не спал.

Я не видел его с тех пор, как он и его отец пришли к нам домой на ужин. Мустафу я еще не видел, отец все время звонил ему и болтал с ним. Но я не обращал на это внимания. Я его не знал.

Он был просто сыном человека, который собирался стать адвокатом моего отца. Он был близким другом Нисы из детского дома.

– Что ты здесь делаешь?

Я подошел к нему, стараясь, чтобы мой тон не звучал грубо. Он встал с лестницы, на которой сидел, и подошел ко мне.

– Я подумал, что мы можем немного поговорить.

О чем мы могли бы поговорить? У нас с Мустафой было очень мало общего. И виделись мы с ним всего один раз.

– Как ты нашел мой дом?

О чем бы он ни хотел со мной поговорить, найти мой дом как-то надо. Чтобы увидеть того, кого он хотел увидеть. Любопытство во мне дало о себе знать. Но я был слишком измотан, чтобы с кем-то разговаривать.

– Я спросил дядю Суата.

Учитывая все старания отца завести друзей, я не удивился, что он дал ему мой домашний адрес.

– Я действительно очень устал. Мы можем поговорить в другой раз?

– Я не отниму у тебя много времени.

И, несмотря на мое предложение, он все равно настаивал. Но если он действительно хотел поговорить, я не мог найти в себе силы.

– Слушай, поверь, у меня все мысли наперекосяк. Знаешь, в другой раз мы могли бы поговорить как мужчина с мужчиной.

Я прошел мимо него и сделал полный шаг к лестнице. Но когда он заговорил снова, мне пришлось остановиться на месте.

– Я думал, что она тебя заинтересовала.

Я точно знал, о ком он говорит.

В тот вечер он выслушал меня и рассказал мне правду. Я повернулся к Мустафе и встретился с ним лицом к лицу.

Я был благодарен за то, что они мне рассказали, но было еще вот что. Я не мог понять, почему он оказался здесь в этот момент.

– Мне было интересно.

Я не мог понять, почему он здесь и почему он привлекает меня к ответственности. И поэтому я не хотел принимать эту игру слов, которую он начал. Я собирался продолжать в том же духе.

– Так вот почему ты сейчас с Сенем?

Только один человек мог сказать ему, что я с Сенем. Несмотря на то что в этой ситуации я закатывал глаза, я старался сохранять спокойствие. Но этот интерес к Нисе начинал действовать мне на нервы. Казалось, что я буду испытывать к нему те же чувства, что и к Огузу.

– Это она хотела, чтобы я сделал Сенем счастливой.

Я продолжал играть словами и представлять свои ответы перед ним так, чтобы вызвать у него удивление.

– И ты сказал: «Конечно, конечно. Я буду счастлив сделать ее счастливой». Это так?

Насколько я мог судить по глазам Мустафы, он делал то же самое, что и я, и продолжал этот нелепый диалог между нами, не зная, к чему он приведет.

– Она много раз давала понять, что я ей не нужен. Чего же ты ждал от меня?

Его ответ стал бы для меня ключевым моментом. Таким образом, я, возможно, смог в какой-то степени понять его чувства к Нисе.

– Не сдаваться, как-то добиться ее, сломить упрямство Нисы… Хочешь, я еще посчитаю?

Я не знал Мустафу близко, но этот незнакомец передо мной был на моей стороне. Подавив улыбку еще на некоторое время, я бросил свой последний козырь.

– Ты думаешь, я не пытался? Каждый раз, когда я пытался подойти к ней, она, как стена, выкладывала свои толстые кирпичи и не давала мне приблизиться.

– Ты можешь сделать только одно, Демир. Добивайся ее и никогда не сдавайся.

На этот раз я улыбнулся со всей искренностью, оставив в стороне свою сдержанность.

– Именно это я и собирался сделать, – пробормотал я, и Мустафа ухмыльнулся, как и я.

– Я рад это слышать.

Я все равно собирался добиваться Нисы, я не собирался отказываться от нее после этого часа, но у меня было еще одно сердце, которое нужно было вылечить. Несмотря на то что я всю ночь упорно боролся за то, чтобы попасть в это здание напротив, видимо, на сегодня мне придется отказаться от всех своих прав. Я достал из кармана ключи от машины и приготовился действовать в последний раз.

– Есть еще одно очень важное дело, которое я должен сделать. Хочешь, я отвезу тебя к месту назначения?

Когда я быстро и вежливо задал Мустафе свой вопрос, он покачал головой.

– Я сам о себе позабочусь. Не лезь не в свое дело, парень.

Не дав мне ответить, он развернулся и сел в свою белую машину на противоположной стороне улицы. Парень? Между нами был всего один год разницы…

Не обращая особого внимания на последнее слово Мустафы, я быстрым шагом направился к своей «Импале» и завел двигатель. Нужно было успеть доехать до близнецов. Было уже немного за полночь, но я знал, что они еще не спят. Они никогда не любили рано ложиться.

Поскольку их дом находился на окраине города, мне пришлось ехать с небольшим превышением скорости, поэтому дорога заняла почти полчаса. Я припарковал машину прямо перед домом и почти бегом направился из сада к деревянной двери. Несколько раз быстро позвонив в звонок, я дождался, что дверь наконец открылась. Передо мной стояла тетя Лейла в своей зеленой ночной рубашке.

– Доброй ночи, тетя Лейла.

Она, видимо, недоумевала, почему я стучусь к ней в дверь в такое время, и ее широко раскрытые глаза были тому подтверждением.

– Демир, сын мой, что ты делаешь здесь в такой час?

Вероятно, идиот Бату все еще не мог найти дорогу домой, но мне все равно было не до него.

– Бахар спит?

Тетя Лейла, мать близнецов, покачала головой. В ее взгляде все еще читался вопрос, почему я здесь.

– Нет, она смотрела телевизор. Сейчас я ее позову. – И громко сказала: – Бахар, доченька! У тебя гость.

Через несколько минут на пороге деревянной двери появилась Бахар в пижаме. Кудрявые волосы она завязала в пучок, открыв веснушки на лице. Когда тетя Лейла отошла от нас, Бахар удивленно и угрюмо смотрела мне в глаза.

– Что ты здесь делаешь?

Я не знал, как ответить, что сказать ей, но Бахар была единственной, кто мог мне помочь, единственной, кто мог спасти меня из этого болота, в котором я оказался.

– Мне нужна твоя помощь, кудряшка. На этот раз действительно только ты можешь помочь.

Мне нужно было, чтобы она не только помогла мне. Мне также нужна была ее дружба и поддержка. Сделав глубокий вдох, она посмотрела мне в глаза и улыбнулась. Она кивнула, чтобы я вошел.

Что ж, это маленький шаг к тому, чтобы начать все заново.

Я знал, что шанс есть.