Пылающая звезда

Глава 5

Если бы я попыталась перечислить все ошибки, которые я совершила в последнее время, этот ворох раздавил бы меня как муравья. Может быть, самой большой моей ошибкой был уход из детского дома.

Я открыла для себя другой мир, покинув детский дом и войдя в жизнь этих людей. Я хотела открыть этот мир. Но теперь я находилась в месте, которого не знала. Я не знала, куда мне идти, и не знала, как мне справиться с ситуацией. На моих плечах лежала ноша, которая была тяжелее, чем я могла себе представить. У меня не было сил, чтобы нести ее. Я никогда не была на таком дне. Я не помнила, как упала. Я не могла понять, как жить дальше, и… Мое сердце устало больше, чем все мое тело в целом. Усталость, слабость, ему уже все надоело. Я уже не контролировала свою жизнь. Меня кидало то в одну, то в другую сторону. Я сходила с ума, я не могла понять, как мне быть.

И теперь, когда я оказалась перед этим выбором, сделать какой-либо выбор я не могла. Я застряла в неопределенности. У меня было ощущение, что я та старая одинокая женщина с кошкой на коленях, у которой вся жизнь сведена к этой кошке и к уходу за ее шерстью. Мне хотелось вскочить, хотелось все изменить. Я была в абсолютно разбитом состоянии.

Мне потребовалось время, чтобы прийти в себя после того, что произошло вчера в школе. Нужен был перерыв. Мое изумление, должно быть, распространилось на все части моего тела.

Все, кто видел выражение моего лица, спрашивали, что со мной. Хотя, и правда, что со мной? Я не могла переварить ни того, что произошло, ни того, что должно было произойти. Казалось, что все становится хуже только для того, чтобы мне было больнее.

Все становилось хуже и хуже.

Сенем подошла к нам, напевая, и сказала скрежещущим голосом, от которого у меня до сих пор звенело в ушах.

«Демир только что пригласил меня на свидание!» И что было дальше?

Что произошло? Ой, чего только не было…

После этой фразы, которую мы услышали вчера, в шоке были все, не только я. Никто ничего не понял и не мог поверить. Никому не хотелось в это верить. Гекче разразилась раскатистым смехом.

Она издевалась над Сенем, как бы говоря своим поведением: «Убирайся отсюда!»

Айбюке это так понравилось, что она впервые рассмеялась, присоединившись к Гекче.

Но потом смех закончился, потому что, когда Дамла прибежала к нам и спросила у Сенем, где и когда они собираются встретиться с Демиром, мы, наконец, поняли всю серьезность происходящего. Это была не ложь и не фикция. Демир действительно это сделал.

Когда со всех лиц в коридоре сошла улыбка, я не знала, что сказать и что сделать в этот момент. Открывшаяся правда ранила меня сильнее, чем я могла ожидать. Я должна была надрать Демиру задницу, разбить ему лицо, выцарапать глаза, вырвать все органы и бросить собакам в качестве приманки. Я не думала, что он способен на такое, не говоря уже о том, чтобы сделать или даже подумать об этом.

Я не понимала, что он имел в виду, когда сказал: «Я не отвечаю за то, что будет дальше», – но теперь все встало на свои места. Ему удалось поразить меня в самое слабое место – в мое сердце. Он собирался использовать чувства Сенем к нему как козырь. Но он не знал, что это больше всего разобьет сердце Сенем. Когда она еще больше привяжется к Демиру, все зайдет в тупик. Я не могла побороть страх, думая о том, что произойдет.

Сенем была так возбуждена, счастлива и весела со вчерашнего дня, я впервые видела ее такой полной жизни. Мне было невыносимо видеть ее расстроенной. Если бы ее прекрасное сердце болело из-за Демира, я была бы расстроена больше, чем кто-либо другой. Демир же одним своим поступком разрушил ту ценность, которую он начал иметь в моих глазах. Несмотря ни на что, он не должен был вмешивать Сенем в наши отношения. Он не должен был делать ее еще одной пешкой во всей этой истории. Конечно, большая часть вины лежала на мне, но ему все равно не следовало делать блондинку частью этого дурацкого узла.

Когда Гекче нарушила молчание и села с соком в руках, я подняла глаза от деревянного столика беседки, на который облокотилась, и попыталась сесть.

Я не открывала рта с тех пор, как мы пришли на обед. Мне удавалось сохранять молчание даже на уроках, но поскольку обеденный перерыв длился дольше, чем другие перерывы, Гекче это молчание начинало надоедать.

– Я не могу выбросить это из головы. Я скоро окажусь в сумасшедшем доме.

Она хотела улыбнуться в ответ на мое язвительное бормотание, но отказалась от этой затеи и протянула мне вишневый сок.

– Что было, когда ты вернулась домой? Как она вчера?

На самом деле, я даже не помнила, как мы вчера добрались до дома. Счастье на лице Сенем, казалось, заразило всех. Я и рта не раскрыла, пока мы ехали, а ее телефон звонил не переставая. Она вдруг стала центром всеобщего внимания. Видимо, вот что значит быть новой фавориткой любимого принца школы.

Когда мы вернулись домой, ситуация не сильно изменилась. Мы даже почти не разговаривали. Пока тетя Эсма и дядя Деврим с удовольствием наблюдали за ее весельем, я оставалась в стороне, не реагируя на происходящее. Более того, она не стала рассказывать нашим приемным родителям истинные причины своей радости. Я не знала, почему она так поступила, но она лишь сказала, что идет на встречу с подругой. Она была так взволнована встречей с Демиром, что постоянно надевала и снимала одежду и каждый раз спрашивала мое мнение, затаив дыхание в моей комнате, и каждый раз я говорила одни и те же слова и наблюдала за ее счастьем.

– Она прыгала вверх-вниз и была счастлива как ребенок. Мы мало общались, она постоянно разговаривала по телефону. Когда я спросила ее, как все началось, она сказала то же, что и в коридоре, и закрыла тему: «Все произошло сразу. Он подошел ко мне и спросил, не могли бы мы куда-нибудь сходить вечером». И все. А потом он просто забрал ее.

– Так что же они делали вечером? Куда они ходили? Она тебе не рассказала?

Самое странное, что после встречи Сенем ничего мне не сказала. Уходя из дома, она была в хорошем настроении, но, когда вернулась, на ее лице появилось выражение, которое я не смогла расшифровать. Она была счастлива, но в то же время на ее лице читалась незнакомая мне грусть. На мгновение мне показалось, что Демира что-то беспокоит, но подойти и спросить, в чем дело, я не решилась – скорее даже не захотела. Как ни странно, Сенем тоже ничего мне не сказала. При нормальных обстоятельствах человек, который должен был бы излить мне все в мельчайших подробностях, вчера вечером только лишь молчал.

– Вообще-то, она не очень вдавалась в подробности. Наверное, они куда-то пошли и пили кофе или что-то в этом роде.

Гекче кивнула головой, как бы взвешивая мои слова в уме, я же, сохраняя безучастное выражение лица, пожала плечами и выпила сок, который она мне протянула. В конце концов, единственное, что могло пойти мне на пользу после всего случившегося – это холодный напиток.

Проводив взглядом студентов, сидящих в других беседках в саду, я увидела группу третьекурсников, собравшихся вокруг Сенем. Дамла, желтая ведьма, тоже возглавляла эту группу.

На другой стороне сада Демир разговаривал с Эмре, хотя это больше походило на спор. Когда Эмре, неодобрительно покачав головой, развернулся и направился в сторону школы, мы с Демиром встретились взглядами, но так как я предпочитала мгновенно отводить взгляд, то зрительный контакт между нами длился недолго. Когда я подняла голову и снова посмотрела в его сторону, он уже дошел до Сенем и что-то прошептал ей на ухо. В этот момент все взгляды вокруг блондинки наполнились возбуждением, а гнев в глазах Айбюке и ее окружения в другом конце школы нарастал с каждой секундой.

Таково было влияние Демира в школе. В то время как одна сторона с волнением наблюдала за происходящим, другая просто извергала ненависть. Похоже, это правило никогда не изменится, будь то я или кто-то другой. Демир Гюрсой был самым влиятельным учеником этой школы.

– Слушай, запомни мои слова, хорошо? Этот подлец Гюрсой ничего хорошего Сенем не принесет. Он ее вокруг пальца обведет.

Гекче, должно быть, проследила за тем, куда устремился мой взгляд, потому что она посмотрела на лицо Демира почти с отвращением и проговорила это.

– Я знаю, – прошептала я, когда она слегка подтолкнула меня под руку, заставляя посмотреть в его сторону. По взгляду Гекче читалось, что она много знает, но она как будто просила разрешения говорить.

– Ты знаешь, что до сих пор я никогда не заставляла тебя рассказывать мне что-либо, но, когда у тебя есть проблема, я готова выслушать. Я никогда не осуждаю, но отчаяние в твоих глазках говорит мне о том, что между тобой и этим Гюрсоем что-то есть. Давай, выкладывай все, что происходит.

Я хотела найти поддержку в глазах Гекче, и отчаяние взяло верх надо мной. Мои губы разошлись, чтобы ответить, но через секунду я замолчала. Я не знала, как объяснить, как выразить все это смятение.

– Мне плохо, – пробормотала я, чувствуя, как жжение в глазах пробирает меня до костей. Я не хотела плакать, но вдруг все рухнуло, и я не смогла себя контролировать.

– Это я вижу. Расскажи мне. Что произошло вчера? Или что вообще происходит?

Я опустила плечи, пока Гекче задавала свои вопросы один за другим и держала меня за руку, давая понять, что ждет ответов.

– На самом деле Демир над тобой издевается, да? Я же тебе с самого начала говорила, что он тебя так просто не отпустит. Ну а что делает во всем этом Сенем? Он реально пытается задеть тебя через нее.

Пока Гекче излагала свои мысли, я пыталась удержать голову в вертикальном положении, быстро убирая рукой каплю на щеке.

– Я сама виновата, Гекче.

– В чем дело, Ниса? Ты не давала ему надежды. Почему он прилип к тебе, как пиявка?

Отпустив руку Гекче, я отвела взгляд от ее глаз, потому что то, что я собиралась сказать, наверняка разочарует ее и повредит нашей дружбе. Но я не могла больше держать это в себе. Я хотела кому-то рассказать. Разозлится ли она на меня? Или попытается понять? Продолжит ли она дружить со мной? Или встанет и уйдет? Единственное, что я должна была сделать, чтобы она получила ответы на все эти вопросы, – это рассказать ей настоящую правду.

– Я поцеловала его.

– Что?

Она посмотрела на меня, несколько раз моргнув глазами, а ее крик наполнил школьный двор.

– И это был не простой поцелуй в щеку. Хотя я и это потом сделала, но знаешь, когда ваши губы касаются друг друга… Вот об этом я и говорю.

В то время как ее глубокие голубые глаза широко раскрылись, губы не двигались. Когда я легонько ткнула ее рукой, она вышла из транса, в котором находилась, и посмотрела мне в глаза, как бы взвешивая, серьезно я говорю или нет. Когда она поняла, что я вполне серьезна, я подумала, что она встанет и уйдет от меня, но она этого не сделала. Гекче продолжала сидеть в беседке, в которой мы находились.

– Когда, когда и как это произошло?

По мере того как она бормотала свои вопросы один за другим, мне открылся факт, который я раньше не осознавала, и во мне зародилась надежда. Она не собиралась вставать, уходить или ругать меня. Может быть, она немного рассердится, но все равно попытается меня понять. Она захочет узнать, почему и как я это сделала. В очередной раз, глядя в голубые глаза Гекче, я понимала, что могу ей доверять. Может быть, даже больше, чем Сенем. Как она не оставила меня одну в тот день, когда я впервые вошла в эту школу, в этот класс, так и сейчас не оставит меня одну.

– В прошлую субботу вечером…

Начав рассказ о самом страшном событии в моей жизни, я в одно мгновение раскрыла все. Почти весь обеденный перерыв я рассказывала Гекче о своих злоключениях, а она слушала меня, не произнося ни звука и не задавая никаких вопросов. Я рассказала ей не только о том, что пережила в субботу вечером, но и о том, что было до этого, о той правде, которую я копила в себе и не могла никому выплеснуть. Я рассказала, как впервые встретила Демира, как мы пошли на семейный ужин, что происходило на ферме и даже в школе танцев, словно заново переживая те моменты.

Как только я начала говорить, я не могла себя сдерживать, потому что мне очень нужно было, чтобы кто-то понял меня и дал мне совет. Мне было важно мнение Гекче, и я очень хотел знать, что она обо мне подумает.

На мой вопрос: «Что ты думаешь?» – она сначала не ответила, но потом, выдохнув, почти задыхаясь, посмотрела мне в глаза.

– Я думаю о том, как я слепа. Господи! Что же это за слепота такая?

Я не поняла, что она имеет в виду, но, когда она продолжила, не дав мне договорить, я поняла, почему она так зла на себя.

– Пока я так злилась на Сенем, я не видела того, что происходило прямо у меня на глазах. И утешаю себя тем, что между вами ничего не было, какая же я глупая. Хотя у меня было предчувствие, что между вами что-то произойдет в тот вечер, когда вы приехали на эти гонки, но, когда ты потом на меня набросилась, я уже засомневалась, что у него есть какие-либо шансы. И больше никогда об этом не думала.

Я догадывалась, что Гекче с самого начала что-то почувствовала, но не могла набраться смелости и открыться ей. А так как я не могла открыться, мое поведение сбило ее с толку.

– А ведь действительно, молодец Демир. Знаешь, не всякому храбрецу под силу сражаться одному против двоих, а Демир совсем не крупный. Он просто тощий мальчишка. Он действительно спас тебя от большого злодеяния.

Когда я одобрительно кивнула головой, не издав ни звука, в глазах Гекче я впервые не увидела враждебности по отношению к Демиру, напротив, на этот раз в ее глазах светилось восхищение.

– Как тебе это удалось? Подавить все это в себе. – Я опустила плечи, словно хотела сбросить с себя груз, когда она, воспользовавшись моим молчанием, продолжила говорить.

– Я не могу. Иногда мои эмоции вырываются наружу, как будто спонтанно, и все путается. Я теряю рассудок. Часть меня так боится, но другая часть так сильно этого хочет.

– Ты действительно любишь этого мальчика…

Когда я опустила голову и начала перебирать пальцы, Гекче не смогла закончить фразу. Когда я подняла голову и снова посмотрела ей в глаза, то увидела, что в ее улыбке нет обвинительного выражения.

– Сколько себя помню, я всегда хотела поступать правильно, но сейчас я не знаю, что правильно, а что нет. Я не могу разобраться во всей этой путанице эмоций, которые я испытываю. Я так беспомощна.

Когда мой голос почти пропал, улыбка на лице Гекче превратилась в насмешливое выражение, и она довольно громко рассмеялась, глядя мне в глаза.

– Очевидно! Слушай, ты практически сказала ему: «Я поцеловала тебя в знак благодарности». Как тебе пришла в голову такая нелепая идея? Интересно.

То, что она шутила над моей невеселой ситуацией, немного развеселило меня.

– Я не знала, что делать в тот момент, хотя я и сейчас не знаю, что мне делать.

– Я могу предположить, что, когда речь идет о лучшем друге или сестре, можно быть беспомощным, а можно вести себя эгоистично, как я, и рисковать потерять их.

Когда Гекче в качестве примера привела свой опыт с Бахар, она напомнила мне разговор между мной и Огузом в субботу. Ее голос звучал так, как будто она скучала по Бахар. Слова Огуза до сих пор звучат в моих ушах. Он сказал, что однажды Демир станет причиной разрыва между мной и Сенем. И этот день был очень близок ко мне? Станем ли мы такими же, как Гекче и Бахар? Закончится ли наша дружба, и останутся только воспоминания? Будем ли мы даже не смотреть друг другу в лицо, живя в одном доме и отворачивая головы друг от друга? Даже мысль об этом была гораздо хуже самого жуткого кошмара.

– Сенем так быстро увлеклась, – сказала Гекче, переведя взгляд в сторону Сенем. Благодаря ей я еще раз посмотрела на то, как Сенем возбужденно рассказывала о чем-то группке девушек вокруг нее. Если вчера с ней была только Дамла, то теперь вокруг блондинки собралось еще больше народу. С ней болтали даже несколько девушек из элиты школы.

– А если бы ты видела, как она вчера выходила из дома… она была просто на седьмом небе от счастья.

В любое другое время я бы очень рассердилась на нее за такое поведение, но сейчас мне казалось, что то, что чувствует блондинка, естественно.

– Ну, зато у Айбюке есть теперь причины расстраиваться. Я не знаю, как она это переживет.

Когда острый взгляд Гекче зацепился за беседку, где на этот раз находилась Айбюке, я не знала, как реагировать. После того, что она услышала вчера, Айбюке была полностью разочарована. Вообще, я впервые видела эту девушку такой расстроенной. Сначала она не поверила в правдивость слухов и посмеялась над Сенем, но, когда увидела, что Демир с интересом приближается к ней, на ее лице отразился гнев.

Я не могла понять, что за человек Айбюке. В один момент она была человеком, который смотрел на окружающий ее мир через призму самолюбования и считала себя лучше всех остальных, а в другой – человеком, который расстраивался даже по тому поводу, который, как я думала, ее не волновал.

Иногда мы сталкивались с людьми, которых, как нам казалось, мы никогда не сможем разгадать. Из-за масок, которые они надевали на свои лица, мы не могли увидеть ту сторону, которую они скрывали от нас, а когда маска была снята и правда открывалась, мы понимали, что на самом деле все это время ошибались. Именно об этом я думаю с тех пор, как Айбюке подошла ко мне вчера и извинилась. Хотя создавалось впечатление, что она самая красивая, самая крутая, самая лучшая, на самом деле у нее была другая сторона, которую никто не видел, но я поняла. У нее была совесть. Может быть, она не очень открыто это показывала, но я все равно это чувствовала.

– В таком случае, что ты собираешься делать с танцевальной школой?

Когда Гекче нарушила молчание между нами и снова заговорила, я оторвала взгляд от Айбюке и повернулась к ней.

Конечно, не обошлось и без вопроса о танцевальной школе. Я потратила много времени на мысли об этом. В голове появилось только одно решение.

– Мне стало там нравиться, но это все. Сегодня я пойду и потанцую в последний раз, а потом оставлю школу. Я не могу больше находиться с ним в одном месте.

– Ты уверена?

– У меня нет выбора.

Когда я вспомнила, как настаивала тетя Эсма на танцевальной школе, я не могла поменять свое решение, но, так или иначе, я должна была знать свое место. Каждый миг, каждая минута, проведенная с ним, то, что может произойти, будет давить на меня еще сильнее. Поэтому надо было с чего-то начать и положить конец всякой ерунде. Но все же сегодня я должна была пойти и в последний раз увидеть надежду в глазах этих маленьких детей. Я хотела танцевать среди них, быть в восторге вместе с ними и наблюдать волнение на их лицах.

Гекче нахмурилась и разомкнула губы, словно желая возразить против моего решения, но вдруг замолчала, и по приближающимся шагам я поняла, что к нам кто-то подошел. Обернувшись, я поняла, почему Гекче молчит.

– Мы можем немного поговорить, Ниса?

То, что к нам пришла именно Бахар, меня не удивило: я и так весь день по возможности избегала ее, но знала, что в обед это будет невозможно. Она собиралась расспросить меня о том, что происходит, и каким-то образом попытаться переубедить, возможно.

– Девушка и так очень расстроена, Бахар. Поговорим позже, о чем захочешь.

Бросив благодарный взгляд на Гекче, которая отреагировала раньше меня, я догадалась, что Бахар не собирается сдаваться.

– Я пришла, потому что знаю, что тебя беспокоит.

Сразу же после объяснения она повернулась ко мне и сказала: «Пожалуйста, Ниса», – и я встала со своего места. Я больше не собиралась убегать.

– Я скоро вернусь, – пробормотала я Гекче, и она с улыбкой кивнула. Я была рада, что она хотя бы отнеслась с пониманием и не стала ругать Бахар.

Отойдя подальше, мы остановились в тени под деревом. Когда она положила руки на талию и уставилась на меня, я поняла, что услышу от Бахар ту ругань, которую не слышала от Геке.

– Что происходит, Ниса?

– Что ты имеешь в виду, Бахар?

– Я говорю о твоей сестре и о той ерунде, которая творится вокруг.

Она уже не раз заявляла, что Сенем ей не нравится, и сейчас снова подчеркнула это своими словами. На этот раз она даже дала понять, что ей противно.

– Почему бы тебе не пойти и не спросить у Демира?

– Ты думаешь, я не думала об этом? Сначала он говорит, что у него чувства к тебе, а в следующую минуту приглашает на свидание твою сестру. Что происходит на самом деле, Ниса?

Когда я начала ритмично стучать ногами по земле, скрестив руки на груди, Бахар, которой, видимо, не понравилось мое поведение, остановила меня, схватив за плечи. Из-за этого ее резкого движения я быстро отпрянула и отодвинулась от нее.

– Я еще вчера сказала ему все, что хотела сказать, могу я теперь идти?

Я не хотела обидеть или расстроить Бахар, но она была лучшей подругой Демира, и я знала, что любое слово, которое я произнесу, дойдет до него. Бахар действительно была замечательной девушкой, но это было наше дело. Поэтому ей не стоило лезть в это, а по возможности даже отступить.

Я уже собиралась развернуться и пойти обратно в сторону беседки, где находилась Гекче, когда она снова заговорила, и мне пришлось остановить свой шаг.

– Он сказал мне: «Я выиграл у жизни лучшую девушку». Ты не видела, как он был взволнован и счастлив. Ты не хочешь видеть, что он к тебе чувствует. Ты закрываешь глаза. И ты не чувствуешь того же…

– Я не чувствую.

Не дав ей договорить, я повернулась к ней и поставила точку в начатой ей фразе. То, что это постоянно било меня по лицу, ничем не отличалось от колючек, вонзающихся в кожу. Да, я чувствовала то же самое, но они уже должны были понять, что я не могу этого сделать, не могу быть с ним, не могу поддаться этому.

– Не жди, что я поверю твоим словам, когда твои глаза говорят совсем другое, Ниса.

Мои губы снова разошлись в знак протеста, но тут же сомкнулись, потому что мне нечего было возразить. Что я могла сказать или как долго я могла отрицать это? Но я не могла просто так сдаться: как только я собралась снова что-то сказать, умоляющий взгляд карих глаз Бахар приобрел другое выражение, и мне пришлось проглотить слова, уже готовые сорваться. В этот момент мне на плечо легла рука.

– Не мучай ее больше, Бахар.

Я не знала, откуда и как появился Огуз, но он пришел мне на помощь как раз вовремя. Обняв меня за плечо, он развернул меня в сторону Гекче и заставил идти, оставив Бахар позади. Когда я, глядя ему в глаза, поблагодарила его движением губ, он только улыбнулся и подмигнул. Не знаю почему, но эта улыбка Огуза вдруг согрела мое сердце. Он действительно спас меня из трудной ситуации, иначе я не смогла бы и дальше врать Бахар.

Когда мы вернулись к Гекче, она посмотрела на меня, потом на Огуза. Она хотела узнать, в чем дело, но я не хотела повторять одно и то же снова и снова. После того как Огуз посмотрел на нее, как бы говоря, что мы поговорим позже, он покачал головой и похлопал меня по руке, утешая. Но это молчание между нами длилось недолго. Все началось по новой, когда к нам подбежал Кан и в очередной раз озвучил сплетни, которые ходят в школе.

– Эй, братик! А слухи, которые ходят, правда? Сенем и Демир встречаются?

– Заткнись! – сказал Огуз, сильно ударив Кана по шее, а я взяла себя в руки, опустила голову и стала смотреть на камни на земле.

– Что я такого сказал?

– Ай, Кан! Пожалуйста, не начинай!

Я подняла голову от пола, когда Гекче приказала Кану замолчать. Но на этот раз любопытные глаза Кана встретились с моими.

– Ниса, что происходит?..

Не дав ему договорить, я быстро встала со своего места.

– Может, пойдем в класс? Пожалуйста!

Когда все трое посмотрели мне в глаза из-за моей внезапной вспышки, я, не дав им ничего сказать, развернулась и быстро пошла. Я очень устала от разговоров на эту тему, от того, что эта тема постоянно всплывает.

Огуз догнал меня и пошел рядом, Кан и Гекче остались позади. Когда мы вошли в здание и поднялись по лестнице в сторону аудиторий, со всех сторон были слышны все те же слухи. Все говорили о Сенем и Демире. Я старалась не обращать на это внимания, но даже Гекче, которая шла прямо за мной, тихонько пыталась рассказать Кану о том, что происходит.

Мы поднялись на этаж, где находился наш класс, и Кан все еще что-то выспрашивал у Гекче. Я повернулась к нему и подняла брови, показывая, что ему следует заткнуться, он усмехнулся, делая вид, что застегивает рот. Когда я отвернулась, пытаясь улыбнуться, мы уже подошли к двери аудитории, но, собираясь войти внутрь, я на кого-то натолкнулась и осталась на месте. Мои губы, нашедшие повод для легкой улыбки, вдруг приняли прежнее печальное состояние от встречи с ним. Пара светло-карих глаз пронзила меня. Передо мной стоял человек, из-за которого я пережила, пожалуй, самый сложный период своей семнадцатилетней жизни.

– Идиот! Дурак! Ты сделал очень неправильный выбор, Демир, очень неправильный!

Услышав крики Айбюке, доносившиеся из класса, я поняла, почему он здесь. Айбюке так много возилась с Сенем в течение дня, что кто-то должен был положить этому конец. Ну, если я не могла вмешаться, то так называемый бойфренд должен был взять ситуацию в свои руки.

Когда я хотела двинуться, чтобы войти в класс, он двинулся вместе со мной, и мы оба застряли на месте. Я не могла отвести от него глаз, как и он не мог перестать сверлить меня своим острым, как нож, взглядом. Весь день, каждый раз, когда я смотрела на него, он отворачивался, и вот теперь он стоял прямо передо мной. Однако мы оба, глядя друг на друга, чувствовали одно и то же. Мы злились, злились, злились. Кто из нас больше виноват, кто больше невиновен? Видимо, мы оба были виноваты.

Я совершила глупость, решив молчать, а он все испортил, использовав близкого мне человека, чтобы причинить мне боль. Я хотела закричать, хотела даже толкнуть его в плечо и ударить со всей силы, но не могла – что-то удерживало меня.

Помешало то, что это была не только его вина. На самом деле, я была виновата больше всех. Но мне все равно хотелось обвинить его. Может быть, тогда эта тяжелая ноша стала бы немного легче.

– Убирайся с ее дороги, – сказал Огуз, обнимая меня за плечи и притягивая к себе.

Демир смотрел на меня тем же жестким взглядом, что и раньше, но теперь этот взгляд был направлен и на Огуза. Он молчал. Ему и не нужно было ничего говорить, чтобы показать свой гнев. Убийственное выражение в его светло-карих глазах говорило за него. Когда он снова перевел взгляд на меня, я почувствовала себя голой. Он так смотрел, что мне захотелось провалиться сквозь землю… Мне казалось, что Демир испытывает ко мне отвращение, когда его глаза так и метали в меня молнии.

Почему мне было так больно? Когда я должна была злиться и кричать, почему я не могла этого сделать? Почему я не могла быть собой, когда дело касалось его?

Когда он пронесся мимо меня, как ветер, задев плечо, я не смогла сдержать слез.

Он выскользнул в коридор. Даже не оглянулся ни разу. Мои губы сжались, а в горле появился комок, сжимающийся от грусти из-за его ухода.

Мне пришлось сглотнуть и сдержать слезы в глазах.

Я не собиралась плакать. Что бы ни случилось, я не собиралась плакать.

Но я плакала из-за него. Никто не поймет моих чувств, и он тоже не должен о них узнать. Я должна была сдаться, отказаться от того человека, который заставляет меня чувствовать, что я вот-вот сорвусь с места. Я должна была.

Я сдаюсь, Демир, но, пожалуйста, ты не сдавайся.