"Дева со знаменем". История Франции XV–XXI вв. в портретах Жанны д’Арк

Глава 12. Реинкарнация: от Жоржа Клемансо до Эмманюэля Макрона

Согласно принятому в современной исторической науке определению, политическая карикатура представляет собой рисунок с дополняющим и поясняющим его текстовым комментарием, сюжет которого, как правило, связан с текущими событиями или персоналиями. Художественное мастерство в подобных изображениях чаще всего сочетается с гиперболой и сатирой, необходимыми, чтобы привлечь внимание властей и обывателей к коррупции и другим социально значимым проблемам[1158].

Традиционно возникновение политической карикатуры относят к началу XVIII в. и связывают с творчеством английского художника и гравера Уильяма Хогарта[1159]. Сюжеты его картин были направлены на высмеивание негативных общественных явлений и на критику британской внешней и внутренней политики[1160]. Вместе с тем Хогарт, как человек, уже вполне впитавший идеи эпохи Просвещения и разделявший их, не только создавал произведения на злобу дня, но посвящал их задаче воспитания у современников нравственности и искоренения всевозможных пороков[1161].

Примерно в то же время, в XVIII столетии, зародилась политическая карикатура и во Франции, достигнув своего апогея в период Революции[1162]. В последующие два десятилетия (вплоть до 1815 г.) в главного героя сатирических изображений превратился Наполеон Бонапарт, причем как у себя на родине, так и, естественно, в Англии[1163]. Не менее плодотворным стало для французской политической карикатуры время Июльской монархии (1830–1848 гг.) и правление Луи-Филиппа I[1164]. Именно в эти годы в качестве карикатуристов приобрели известность Густав Доре, Жан-Жак Гранвиль и, наконец, Оноре Домье, прославившийся своими «портретами» короля. За изображение монарха, страдавшего излишней тучностью, в виде Гаргантюа художник в 1835 г. вынужден был провести шесть месяцев в тюрьме[1165]. Однако по-настоящему искусство политической карикатуры во Франции расцвело на рубеже XIX–XX вв., благодаря принятому в 1881 г. закону о свободе прессы[1166].

Нужно сказать, что становление и развитие политической карикатуры во Франции изучены уже более чем подробно[1167]. Однако, в многочисленных работах, которые публикуются буквально каждый год, недостает, на мой взгляд, одного важного звена — анализа истоков образов, задействованных теми или иными художниками в сатирических изображениях лидеров страны в непосредственной связи с их политическими программами[1168]. Данная тема, как мне кажется, до сих пор не стала предметом специального интереса со стороны профессиональных историков и искусствоведов и представляет собой, таким образом, совершенно новое направление исследований.

Впрочем, я также не претендую на всестороннее рассмотрение данного вопроса и коснусь далее лишь одного, но весьма важного для понимания современной карикатуры в целом сюжета — использования в подобных пародийных изображениях средневековых образов для репрезентации политических деятелей Франции и идентификации их взглядов. Особенности влияния этого периода истории на карикатуру XX–XXI вв. заслуживают, на мой взгляд, внимания не только в связи с набирающей в последнее время все большую популярность концепцией «Долгого Средневековья». Не менее значимы они и с точки зрения социальной истории — при рассмотрении проблемы того, как наши современники осмысливают окружающий политический ландшафт, какие визуальные образы для этого используют, какие вопросы пытаются с их помощью решить и какие парадоксы восприятия давно ушедшей эпохи вместе с тем демонстрируют[1169].

Как нетрудно догадаться, именно Жанна д'Арк, героиня Столетней войны и символ вечного противостояния c англичанами, выступает безусловным лидером при выборе исторических персонажей, чаще всего задействованных во французской современной политической карикатуре. Кроме эпопеи Орлеанской Девы в сатирических изображениях политиков используется, как это ни удивительно, очень небольшое число сугубо средневековых сюжетов.

Так, периодически мы можем встретить отсылки к истории так называемого галльского петуха, т. е. к рассказу о Верцингеториксе, предводителе кельтского племени арвернов, оказавшем яростное сопротивление Юлию Цезарю в ходе Галльской войны (58–50 гг. до н. э.). Согласно легенде, желая посмеяться над римским полководцем, галльский вождь будто бы отправил ему в подарок птицу, намекая на силу, задор и агрессивность своих воинов, намеренных непременно победить противника. Именно это и произошло в битве при Герговии в июне 52 г. до н. э.: значительно превосходившие числом отряды римлян так и не смогли взять хорошо укрепленный город, один из важнейших стратегических пунктов восставших галлов, и были разбиты[1170]. Однако Цезарь в ответ на «дружеский» жест Верцингеторикса якобы пригласил того на ужин, где подаренного петуха подали гостю потушенным в вине[1171].

К данному легендарному эпизоду отсылала, в частности, карикатура Мариана Каменского (Marian Kamensky) на Марин Ле Пен, появившаяся в период предвыборной гонки 2017 г. Известная женщина-политик была представлена на рисунке с огромным ножом в руках, кровожадно поглядывающей на сине-белокрасную птицу (цвета национального флага Франции) и явно собирающейся опустить его в кипящую у нее за спиной кастрюлю. Таким образом, лидер ультраправого «Национального фронта» уподоблялась римскому генералу (и будущему императору), планирующему отправить галльского петуха в котел своих политических амбиций[1172]. Симметричным «ответом» на притязания Ле Пен стала карикатура Эрманна (Hermann) на Эмманюэля Макрона, ее основного соперника на президентских выборах, победившего в первом туре голосования 23 апреля 2017 г., а потому принявшего вид той же самой птицы. Сопроводительная подпись «Я не правое крыло и не левое крыло. Я — петух» являлась прямой отсылкой к политической программе партии «Вперед!» (En marche!), которая изначально определялась ее создателем как прогрессивистская, т. е. «не являющаяся ни левой, ни правой», но отстаивающая интересы всех французов[1173].

Регулярно обращаются современные художники и к образу Карла Великого. Так, в 1962 г. с его помощью немецкий карикатурист Фриц Берендт (Fritz Behrendt) высмеивал непомерные политические амбиции Шарля де Голля, желавшего получить контроль над всей европейской политикой. Действующий французский президент был изображен с почтением рассматривающим портрет императора, носившего то же имя, что и он сам, — Charlemagne. Рядом располагались портреты Наполеона Бонапарта и Людовика XIV, также ради такого случая сменившие имя на Шарль[1174]. В 2014 г., в связи с очередными выборами в Европейский парламент, на карикатуре Мисс Лилу (Miss Lilou) вновь появлялся Карл Великий, преследующий противников политики интеграции с поднятым вверх мечом и с воинственными криками: «Предатели-технократы! Берегитесь моего гнева!»[1175].

Некоторой популярностью пользуются у художников и сюжеты, связанные с крестоносным движением. Однако если в Средние века общая идея таких походов заключалась в вооруженной борьбе с инородцами во славу истинной христианской веры[1176], то в XXI в. она интерпретируется уже значительно более свободно. Так, рисунок Пласида (Placide) 2011 г. отсылал к дебатам, развернувшимся во французском обществе по вопросу об исламизации страны. Франсуа Баруэн, политический советник партии «Союза за народное движение» (UMP: Union pour un mouvement populaire) и член правительства, выступал против подобной публичной дискуссии, однако действующий президент Николя Саркози высказался за ее насущную необходимость. Как следствие, на карикатуре он оказался представлен одетым в рыцарские доспехи и с обнаженным мечом в руках, а рядом с ним в точно таком же виде шествовал Жан-Франсуа Копе, генеральный секретарь UMP, поддержавшей Саркози на выборах, к которому этот последний обращался со следующими словами: «Отлично! Вы поняли наказ избирателей? Полноценные дебаты о секуляризации общества — вот что они желают получить!»[1177].

Наконец, регулярно в современных французских карикатурах возникают выдуманные средневековые персонажи. Наиболее популярными среди них следует признать двух храбрых галлов Астерикса и Обеликса, главных героев знаменитой серии комиксов Рене Госсини и Альбера Удерзо[1178]. Их приключения были связаны с непрекращающейся борьбой, которую они — как и их исторический прототип Верцингеторикс — вели с Юлием Цезарем, причем не только в родной Галлии, но и по всей территории Европы, а также в более экзотических местах — в Египте, Америке, Индии и на Ближнем Востоке[1179]. Эти персонажи оказались, в частности, задействованы в карикатуре Художника На (Na Dessinateur) на президента Франсуа Олланда и министра внутренних дел Мануэля Вальса. История противостояния бесстрашных галлов завоеванию их земель обыгрывалась здесь через близость звучания слов «римлянин» (Romain) и «ром», т. е. «цыган» (Rom[1180]), и отсылала к скандалу, который разразился во Франции вслед за высылкой из страны 15-летней Леонарды Дибрани и ее родителей в октябре 2013 г. в связи с отсутствием у них вида на жительство[1181]. При этом Франсуа Олланд получил от карикатуриста почетное прозвище Олландикс (Hollandix), а Мануэль Вальс — Вальстерикс (Vallstérix[1182]).

Не менее популярным литературным персонажем по-прежнему остается и Квазимодо, герой романа «Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго. Его образ используется художниками по самым разным поводам[1183], в том числе и для сатирического изображения актуальных политических событий. Одним из них стала смерть Доминика Веннера, деятеля ультраправого толка, известного своим резко негативным отношением к однополым союзам. В знак протеста против закона о легализации подобных браков во Франции, принятого 18 мая 2013 г., 21 мая того же года политик покончил жизнь самоубийством, застрелившись средь бела дня перед алтарем главного столичного собора[1184]. На карикатуре Кристиана (Christian) Квазимодо объяснял этот инцидент тем обстоятельством, что он отказался вступить с Веннером в супружеские отношения[1185].

На этом разнообразном фоне реальных и выдуманных персонажей эпохи Средневековья фигура Жанны д'Арк выделяется тем не менее особо, лишний раз доказывая, что по-прежнему остается подлинным «местом памяти» для французов. Активное использование образа героини Столетней войны в современной карикатуре не вызывает ни малейшего удивления, поскольку отсылки к ее эпопее, как мы уже могли неоднократно убедиться, достаточно рано начали звучать во французском политическом дискурсе.

Уже в первой половине XVII в. ее портрет был заказан кардиналом Ришелье для собственной Галереи знаменитых людей, с которыми первый министр Людовика XIII сам себя ассоциировал[1186]. В начале XIX в. тем же путем пошел Наполеон Бонапарт, профинансировавший открытие памятника Жанне д'Арк в Орлеане[1187], а вслед за ним — Людовик XVIII, многие годы посвятивший конструированию культа Орлеанской Девы как у нее на родине, в Домреми, так и во всей Франции[1188]. Не стоит забывать и период правления Луи-Филиппа I: на одном из самых известных своих парадных портретов кисти Франц-Ксавье Винтерхальтера 1841 г. монарх позировал на фоне знаменитой статуи «Жанна д'Арк в молитве» (ил. 40), отсылавшей не только к славному прошлому королевства, но и к собственной истории правителя, происходившего из Орлеанской ветви династии Бурбонов (ил. 48)[1189].

Что же касается рубежа XIX–XX вв., то Третья Республика (1870–1940 гг.), при которой монархисты впервые утратили большинство в Парламенте, уделила особое внимание вопросу легитимации собственной власти и ее исторически обусловленного происхождения[1190]. В частности, всячески популяризируя образ Жанны д'Арк как «народной героини»[1191], политические лидеры страны создали из нее новый объект для поклонения. Среди исторических персонажей, удостоившихся в этот период огромного количества памятников, Орлеанская Дева занимала почетное первое место[1192], а в годы Первой мировой войны ее в очередной раз попытались превратить в национальную святую. На многочисленных антивоенных сатирических плакатах, афишах и открытках девушка изображалась со знаменем, усеянным королевскими лилиями, — давним символом противостояния французов любому иностранному агрессору[1193]. В карикатурах того же времени на Жоржа Клемансо, премьер-министра Франции в 1917–1920 гг., также фигурировал образ Жанны д'Арк. Поскольку «отцу победы», как называли в те годы Клемансо, было уже почти 80 лет, эти сатирические рисунки должны были подчеркнуть, в частности, что никакой возраст — ни слишком юный, ни слишком пожилой — не является помехой в деле освобождения страны от захватчиков (ил. 49)[1194].

Не менее популярным оставался образ Орлеанской Девы и в годы Второй мировой войны[1195]. С одной стороны, он активно использовался вишистской пропагандой: спасительница Французского королевства уподоблялась здесь Филиппу Петену, маршалу Франции и главе коллаборационистского правительства, на свой лад «спасавшему» соотечественников от ужасов военного времени. Так, в листовке работы Мориса Альба (Maurice Albe), которую распространяли сторонники маршала в мае 1941 г., говорилось: «Вчера, как и сегодня, [у нас] один враг — англичане! Чтобы Франция выжила, нужно изгнать англичан из Европы, как [это сделала] Жанна д'Арк» (ил. 50)[1196].

С другой стороны, в те же самые годы образ Девы задействовали и участники французского Сопротивления, которым национальная героиня казалась близка фигуре их лидера — Шарля де Голля. Впрочем, и сам генерал не забывал упомянуть об этой связи в своих многочисленных военных интервью и радиообращениях. В речи 10 мая 1941 г. он просил соотечественников почтить память героини Столетней войны минутой молчания 11 мая, в день ее национального праздника[1197]. В выступлении 18 сентября 1944 г., в ходе своего первого визита в Орлеан, он заявил, что только в этом городе, у «подножия статуи святой освободительницы», можно в полной мере почувствовать радость избавления Франции от фашистских захватчиков[1198].

Вторая мировая война положила, таким образом, начало совершенно особого по сравнению с предшествовавшими веками этапа в истории восприятия Жанны д'Арк во Франции. Мало того, что ее образ начал инструментализироваться с невероятной скоростью, его также стали одновременно использовать в собственных пропагандистских целях представители самых разных политических партий и течений. Подтверждением тому может служить история того же Шарля де Голля. Забыв об Орлеанской Деве после 1945 г. почти на 15 лет, он внезапно — а именно в 1959 г., после событий в Алжире и сразу же после своего избрания на пост президента Пятой республики, — вновь обратился к теме национального единства французов, символом которого много веков назад стала Жанна д'Арк. В этот год генерал счел возможным принять очередное приглашение мэрии Орлеана и посетить праздник 8 мая, о чем много писала местная пресса, напрямую уподобляя героя Сопротивления Деве[1199]. Впрочем, и самому де Голлю явно импонировала подобная аналогия. Не случайно в своем выступлении на торжествах он сравнивал собственную речь 18 июня 1940 г., содержавшую призыв к организации французского Сопротивления, с пророчествами Жанны д'Арк:

Данная аналогия, вполне естественно, находила отражение и в политических карикатурах. Так, на рисунке 1963 г. уже упоминавшегося выше Фрица Берендта Шарль де Голль оказался представлен в качестве главного арбитра всех мировых проблем: перед ним в ряд выстроились с почтением внимающие его словам премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан, президент США Дуайт Эйзенхауэр, федеральный канцлер Конрад Аденауэр, а также первый секретарь ЦК КПСС и председатель Совета министров СССР Н. С. Хрущев. На стене, за спиной французского президента, красовались портреты Жанны д'Арк, Наполеона и Людовика XIV, вновь подчеркивавшие его непомерные политические амбиции. При этом все собравшиеся в кабинете де Голля мировые лидеры выглядели на его фоне настоящими карликами, тогда как исторические персонажи оказались изображены со столь же выдающимися носами, как у него самого[1201].

Не менее утилитарно использовала образ Орлеанской Девы в военный и послевоенный период Французская коммунистическая партия. Начиная с 1942 г. авторы основного печатного органа ФКП L'Humanité не забывали всякий раз упомянуть ее имя, рассуждая о росте национального патриотизма и о сплоченности соотечественников перед лицом фашистских захватчиков. Не удивительно, что 10 мая 1949 г., в связи с очередным праздником Жанны д'Арк, газета Figaro опубликовала карикатуру на Мориса Тореза, лидера ФКП, на которой он был изображен сидящим позади Девы на крупе ее боевого коня, и пародировал таким образом памятник, установленный на центральной площади Орлеана — Мартруа[1202].

Однако наибольшей инструментализации образ Жанны д'Арк достиг, как представляется, уже в начале XXI столетия, что повлекло за собой настоящий «бум» на его использование в современной политической карикатуре. Ситуация тем не менее складывалась самым парадоксальным образом — как это уже не раз бывало во всей эпопее Орлеанской Девы. Согласно опросу 2003 г., героиня Столетней войны оказывалась на одном из последних мест по популярности у французов среди всех без исключения персонажей прошлого[1203]. И тем не менее, отсылки к ее истории в те же самые годы начали постоянно мелькать на страницах газет и журналов — применительно к государственным деятелям самых разных мастей — и, как следствие, использоваться в работах карикатуристов, также часто придерживающихся полярных политических взглядов.

Как мне представляется, разгадка данного феномена крылась в особенностях самой общественной жизни Франции рубежа XX–XXI вв. и в первую очередь была связана с появлением в 1980-х гг. нового игрока на политической арене — созданного Жан-Мари Ле Пеном, участником алжирских событий 1954–1962 гг., собственного объединения «Национальный фронт» (FN: Front National). Эта ультраправая партия, одним из основных лозунгов которой стало выражение «Франция для французов», попыталась сразу же полностью присвоить память о Жанне д'Арк и использовать ее образ в собственной политической пропаганде.

Уже в 1988 г. сторонники Ле Пена учредили праздник в честь национальной героини, который традиционно проводится 1 мая на площади Пирамид в Париже. Таким образом, ежегодно миллионы жителей страны могут созерцать лидеров «Национального фронта» на фоне хорошо знакомого им памятника работы Эмманюэля Фремье 1874 г. (ил. 51[1204]). Образ Орлеанской Девы трактуется участниками этих торжеств в полном соответствии с общим направлением политики ультраправых. В их выступлениях Жанна предстает как истинная патриотка своей страны, как борец за чистоту французской нации, а также против «подлых договоров, заключенных в Маастрихте и Амстердаме», т. е. против самого существования Европейского союза[1205]. Как следствие, свою особую связь с героиней Столетней войны лидеры «Национального фронта» не забывают подчеркнуть никогда: чтобы убедиться в этом, достаточно зайти на официальный сайт партии и изучить разделы «Discours» и «Interventions»[1206]. Впрочем, даже передача руководства FN Марин Ле Пен 16 января 2011 г. была обыграна ее отцом при помощи данной аналогии:

В результате подобной, практически полной апроприации образа Жанны д'Арк во французских средствах массовой информации регулярно публикуются карикатуры на Жан-Мари и — особенно — на Марин Ле Пен соответствующего содержания. Это могут быть достаточно простые по замыслу изображения, высмеивающие стремление лидеров «Национального фронта» к власти в целом, как например, на рисунке художника Пласида 2016 г., представляющем Орлеанскую Деву, горящую в огне костра и призывающую: «На помощь! Ле Пены!»[1208]. Это могут быть и более сложные композиции, как, например, обложка юмористического сборника «Секретная жизнь Марин Ле Пен» 2012 г., отсылавшая к упоминавшемуся выше портрету короля Луи-Филиппа I кисти Ф.-К. Винтерхальтера (ил. 48)[1209]. На ней новый лидер «Национального фронта» была представлена в образе президента Франции, сидящей с закинутыми на стол ногами, а за ее спиной виднелись портрет Жан-Мари Ле Пена и статуэтка Жанны д'Арк, схватившейся за голову и с ужасом взирающей на происходящее (ил. 52).

Не менее популярными оказываются и сатирические иллюстрации к конкретным политическим заявлениям. Так, карикатура Стефана Понсе (Stéphane Poncet), посвященная предвыборным обещаниям 2012 г., изображала лидера ультраправых на фоне полностью исламизированного Парижа, в котором место католических соборов заняли мечети. Глядя на них, Марин Ле Пен, одетая в доспехи поверх платья с узором из королевских лилий и более всего напоминающая Жанну д'Арк, сошедшую с полотна Энгра (ил. 45), мрачно изрекала: «Браво! Как я посмотрю, благодаря бдительности французов здесь все нуждается в переделке!» (ил. 53)[1210].

Впрочем, даже культурные события в жизни страны — например, антикварные салоны — не бывают обойдены вниманием карикатуристов. Так, в начале 2012 г. всю Францию облетела новость о том, что найдена очередная «реликвия» Орлеанской Девы — якобы принадлежавшие ей доспехи. И буквально через несколько дней художник Шоню (Chaunu) представил своим почитателям рисунок на данную тему: посреди лавки, забитой самыми разнообразными артефактами, связанными с эпопеей Жанны д'Арк (ее штандартом, двумя мечами, портретом со стадом овечек на заднем плане и небольшим бюстиком), Марин Ле Пен безуспешно пыталась натянуть на себя явно маловатые ей доспехи французской героини. Стоящий же рядом Жан-Мари Ле Пен обращался в этот момент к продавцу с вопросом: «А побольше размерчика у Вас не найдется?»[1211].

Личные качества нового лидера «Национального фронта» также не остаются без внимания карикатуристов, причем очень часто их сатира построена на сложных, многоплановых аллюзиях и рассчитана на отличное знание французской истории и литературы. Сюда, в частности, относятся многочисленные изображения Марин Ле Пен, официально не состоящей в браке, верхом на осле, напрямую отсылающие к «Орлеанской девственнице» Вольтера, в которой, как мы помним, в весьма грубой форме высмеивалась девственность Жанны д'Арк, получившей в подарок от Господа боевого осла, со времен Античности остававшегося в европейской культуре одним из устойчивых фаллических символов[1212]. Так, в преддверии выборов 2022 г. во Франции, когда лидер ультраправых рассматривалась как один из вполне реальных кандидатов на пост президента страны, художник Перрико (Perrico) опубликовал карикатуру «Марин Ле Пен, новая Жанна д'Арк Республики», на которой героиня была изображена верхом на осле и с мечом в руке. Рисунок представлял собой пародию на конный памятник Орлеанской Деве на площади Пирамид в Париже — излюбленном месте проведения митингов членов «Национального фронта» (ил. 54)[1213].

Сюда же можно отнести и карикатуру Зомби (Zombi), появившуюся накануне президентских выборов 2017 г. Изображенная на ней Марин Ле Пен — в белом фартуке и с блюдом аппетитного жаркого в руках — обращалась к сидящим за обеденным столом детям: «Во французской свинье все прекрасно, ребятишки!» (ил. 55). Буквально данное заявление прочитывалось как цитата из очередного выступления главной героини на сельскохозяйственном салоне, к которому появление данного рисунка и было приурочено. Однако вторая подпись — «Марин Ле Пен желает ввести уроки каннибализма в школе!» — не просто намекала на судьбу французских избирателей, которых лидер «Национального фронта» сожрет, став президентом[1214]. На мой взгляд, она представляла собой тонкую и язвительную отсылку к главному судье Жанны д'Арк на обвинительном процессе 1431 г., епископу Пьеру Кошону. Как и в случае с «Вальстериксом» и «Олландиксом», побивающими то ли римлян, то ли цыган, речь шла о близком звучании французского слова «свинья» (cochon) и фамилии главного противника Орлеанской Девы в Руане (Cauchon). Это любопытное совпадение уже не раз обыгрывалось и ранее — как в научной литературе[1215], так и в художественных произведениях[1216]. Можно найти в нем, однако, и более глубокий смысл: «свиньи», перед которыми в прямом и переносном смысле представала на процессе героиня Столетней войны, в эпоху Средневековья очень часто сами оказывались преступниками, которых судили по всей строгости закона[1217]. Вместе с тем во французских исторических сочинениях XVI–XVII вв. достаточно регулярно воспроизводилась легенда о том, что судей Жанны д'Арк впоследствии также ждало наказание за совершенное ими преступление: их кости оказались вырыты из земли, осуждены и сожжены[1218]. Таким образом, личность Марин Ле Пен на интересующей нас карикатуре получала весьма нетривиальное прочтение: ратующая, казалось бы, за развитие французского животноводства, она в то же время оказывалась политиком, покровительствующим нечистым на руку чиновникам.

Устойчивая связь, за долгие годы утвердившаяся в головах французов между Жанной д'Арк и лидерами «Национального фронта» во многом благодаря личным усилиям этих последних, является, на мой взгляд, главной причиной, по которой образ средневековой героини оказался задействован и в карикатурах на других современных политиков. Впрочем, нужно сразу оговориться, что здесь фантазия художников простирается отнюдь не так далеко, а выбор сюжетов кажется весьма ограниченным. Как и в случае с Жан-Мари и Марин Ле Пенами, отсылки к образу Орлеанской Девы оказываются задействованы здесь для иллюстрации предвыборных обещаний кандидатов или оценки конкретных политических событий. Так, например, на рисунке Кролля (Kroll) 2012 г. действующий на тот момент президент Николя Саркози предлагал Жанне д'Арк помолиться за победу его партии «Союз за народное движение», а не «Национального фронта» Ле Пенов. Тот же самый прием был использован и на карикатуре Рене Ле Онзека (René Le Honzec) на Франсуа Олланда, ставшего основным соперником Саркози на этих выборах от Социалистической партии[1219].

Однако все подобные варианты оказываются в большой степени вторичными по отношению к богатой иконографии лидеров «Национального фронта». Использование образа Жанны д'Арк политиками левого толка — как в их реальных выступлениях, так и в карикатурах на них — свидетельствует, на мой взгляд, лишь о том, что эти деятели стремятся скорее отобрать средневековую героиню у семейства Ле Пен, нежели самостоятельно разрабатывать данную историческую аналогию. На это, в частности, указывала карикатура Планту (Plantu) 2012 г., на которой Николя Саркози и Марин Ле Пен (оба в образе Орлеанской Девы) пытались поделить между собой французский флаг, а вместе с тем и славное прошлое своей страны, тогда как стоящие рядом арабы предлагали просто «выкупить» у Франции Жанну д'Арк и «больше о ней не вспоминать»[1220]. Ту же тему развивал рисунок Режинальда Стокара (Reginald Stockart), обыгрывавший выдвижение в 2012 г. на пост главы государства Франсуа Олланда. По версии художника, тот надеялся наконец-то «лишить девственности», т. е. приспособить под собственные политические нужды 600-летнюю героиню, чего якобы не удавалось сделать никому из его предшественников — ни Шарлю де Голлю, ни Франсуа Миттерану, ни Валери Жискар д'Эстену, ни Жаку Шираку, ни Жан-Мари Ле Пену, ни «вчерашнему малышу», т. е. Николя Саркози (ил. 56)[1221].

Однако, как свидетельствуют все те же политические карикатуры, догнать Жан-Мари и Марин Ле Пен в деле апроприации образа Жанны д'Арк весьма непросто по одной простой причине: оппоненты «Национального фронта» неверно оценивают и, как следствие, недостаточно полно задействуют особенности исторической памяти о героине Средневековья. Применительно к риторике современных французских политиков на это обстоятельство обратил в свое время внимание Ян Риголе. В многочисленных публичных выступлениях оба лидера ультраправых позиционировали и продолжают позиционировать себя как новых спасителей страны от внешних врагов, новых пророков «золотого века» Франции. Подобная риторика была свойственна в 1940–1960-е гг. Шарлю де Голлю, позднее же к ней не прибегал ни один из руководителей Республики[1222]. Как мне представляется, тем же обстоятельством может объясняться огромная разница между карикатурными изображениями семейства Ле Пен и их главных оппонентов: образ Жанны д'Арк как символ единения нации без придания этому процессу конкретной цели заведомо проигрывает более сложно выстроенному образу спасителя страны от возможной внешней угрозы.

Впрочем, у французских политиков более левого, нежели «Национальный фронт», толка все же имеется одно важное преимущество. Правда, использовать этот козырь отваживаются далеко не все из них. Речь идет о визитах тех или иных государственных деятелей в Орлеан, на праздник Жанны д'Арк, который вот уже которое столетие проводится там 8 мая. С 1920-х гг. эти торжества имеют официальный государственный статус, и первые лица страны присутствуют на них практически каждый год: начало данной традиции заложил еще президент Патрис де Мак-Магон, лично посетивший Орлеан 8 мая 1876 г., а с начала XX в. подобные поездки превратились почти в обязательные[1223]. Шарль де Голль присутствовал на празднике в 1944 и 1959 гг., Валери Жискар д'Эстен — в 1979 г., Франсуа Миттеран побывал на нем дважды (в 1982 и 1989 гг.), поскольку дважды избирался на пост президента, Жак Ширак приезжал каждый год, начиная с 1996 г.[1224]

Жан-Мари и Марин Ле Пен также регулярно наведываются в мае в Орлеан, где у их партии имеется свое подразделение, однако они никогда не становились почетными гостями праздника. А потому тема поминовения Жанны д'Арк в городе, который действительно был и остается символом сопротивления французов иностранным захватчикам, оказывается для лидеров ультраправых полностью закрытой. И хотя ни Николя Саркози, ни Франсуа Олланд в бытность свою президентами Орлеан не посещали, в 2016 г. здесь выступал Эмманюэль Макрон. Эта поездка предшествовала его официальному заявлению о вступлении в предвыборную борьбу за пост главы Республики. Буквально повторив сценарий визита Шарля де Голля в 1959 г., молодой политик сразу же заслужил массу карикатур, посвященных строго данному событию. Очередная работа Пласида, одна из наиболее показательных с этой точки зрения, представляла Макрона в образе Жанны д'Арк и действующего президента Олланда, строго отчитывавшего своего соперника: «Кончай прикидываться Девой! Ты же знаешь, что со мной эти шутки не пройдут!»[1225].

Совершенно очевидно, что поездка в Орлеан в 2016 г. сослужила Эмманюэлю Макрону добрую службу и на первом, и на втором этапе голосования весной 2017 г.: ведь Марин Ле Пен никак не могла рассчитывать на подобную поддержку. Похожим образом развивались события и в 2022 г., когда к «услугам» Жанны д'Арк вновь обратились и лидер партии «Вперед!»[1226], и его основные политические оппоненты[1227]. А потому, как мне кажется, слова Эдуара Баладюра, премьер-министра Франции в 1993–1995 гг., о том, что эпопея героини Столетней войны «более не соответствует умонастроениям наших современников и вызывает у них лишь скептицизм»[1228], никоим образом не отражают реальное положение дел. Думаю, мы еще не раз услышим имя Орлеанской Девы в предвыборных речах французских государственных деятелей и увидим ее новые «портреты» на политических карикатурах.