"Та самая Аннушка", 2 том, часть 2: "Не та дорога"

Глава 26 Ночная трансляция

До вечера Андрей так и не приехал, так что мы остались ночевать. Комнату нам подготовили, застелив широкую кровать свежим бельём под такое перемигивание и хихиканье многочисленных рыжих девчонок, что Аннушка мне сходу заявила:

— Никакого секса!

— Почему это? — удивился я. — Тут есть ванна, и вообще, кровать отличная.

— Потому что при таком количестве озабоченных эмпаток вокруг это всё равно, что на площади в базарный день трахаться.

— Да пусть завидуют, тебе что, жалко? Представь, у них тут только братья, и тех в пропорции один к десяти. Некоторые уже родили пятерых, а что такое секс, понятия не имеют. Неужели тебе их не жалко?

— Ух ты, посмотрите, жалельщик какой нашёлся! Тебе просто хочется меня трахнуть.

— Разумеется. Мне всегда этого хочется. Но всё же…

— Да тут больше половины вообще дети! Это непедагогично! Это порнографичнее порнографии!

— Никогда не понимал, какой вред детям от порнографии. После того, как узнал, что про волосы на ладошках нам врали.

— Ты ведь не отстанешь, да? — картинно вздохнула она. — И даже если я скажу «нет», будешь так громко думать о сексе, что, ей-богу, лучше бы трахал?

— Как ты догадалась?

— Ладно, но помни, ты сам напросился!

— Разумеется, — удивился я, — а на что?

— Подожди, я сейчас, — Аннушка вышла из комнаты, оставив меня в одиночестве и недоумении.

В приоткрытую дверь тут же засунулся чей-то любопытный веснушчатый нос, но я погрозил пальцем, и он исчез.

Вернулась она с крошечной белокурой девчушкой… А, нет, женщиной. Просто очень маленькой.

— Это же чья-то симбионтка, да? — умилился я. — Какая мимимишная, как куколка. Удивительно трогательные создания, всё же.

— Не чья-то. Ничья. Ещё не нашла себе кайлитку в пару, поэтому готова экспериментировать.

— Мы что, будем…

— Ты же интересовался, как у них «втроём»? Вот и узнаешь. Что ты так смотришь? Ты же хотел проделать это на сцене? Тогда не удивляйся, что я нашла нам микрофон помощнее.

— Э… Я уже не уверен, что это такая замечательная идея, — сказал я, рассматривая невыносимо хорошенькую миниатюрную женщину. Все признаки, так сказать, взрослости при ней, только размер один к трём.

— А что не так, солдат?

— Боюсь ей навредить.

— Не волнуйся, она, в основном, усиливает обратную связь.

— Тебе самой интересно, да? — догадался я.

— А что, не должно? — фыркнула она. — Всякое у меня бывало в постели, но тройничок с кайлитским медиатором — это, согласись, уникальный шанс. С тех пор, как кайлитов отгеноцидили, на свете, наверное, почти нет людей, которые могут похвастаться таким опытом.

— А Меланта нас не выкинет за это голыми в джунгли?

— А кто, по-твоему, подогнал мне эту мелочь? — Аннушка потрепала крошечную девушку по тонким белым волосам, та потёрлась о её руку и словно неслышно мурлыкнула, отчего у меня горячо отозвалось внизу живота. — Кайлиты обожают веселье и секс в любой форме. Они вообще чертовски отвязные ребята, совершенно без предрассудков. Ну так что, ты готов зажечь на этой сцене? Или слабо, солдат?

— Никогда меня ещё не брали на «слабо» так просто, — признался я.

Утром выполз в коридор по стеночке, на подгибающихся ногах, но оно того стоило. Пока брёл в поисках завтрака (Аннушка велела принести ей в постель, потому что вставать в ближайшее время не намерена), все встреченные кайлитки улыбались мне до ушей, подмигивали, игриво касались и всячески выражали своё одобрение. Я ощущал его, как чувствуешь щекой солнечный луч — не открывая глаз, но отчётливо. Как ни глупо это звучит, но я как будто стал здесь немного своим, хотя всего лишь… А, ладно, какое там «всего лишь»! Это было невообразимо круто! Чувствовать другого, как самого себя, возбуждаться от его возбуждения, и тем возбуждать его ещё больше… В какие-то моменты мне казалось, что мы сейчас просто взорвёмся, но касание крошечных ручек маленькой белокурой женщины словно выводило нас на новый уровень ощущений, и мы не взрывались, а понимали, что даже это ещё не предел, и предела нет, и вверху только звёздное небо, и мы можем подняться в нашей любви выше звёзд, если захотим. И мы хотели и поднимались, и это было неописуемо.

Вышедшее мне навстречу с кухни лохматое Енька вручило поднос с тарелками и стаканами, и я вернулся к Аннушке.

— Наконец-то! — воскликнула она, хватая бутерброд. — Я дичайше голодная. Не врали, оказывается, про кайлитские чудеса.

— Мы же правильно поступили? — спросил я на всякий случай.

— Ты мне скажи.

— Я не променял бы эту ночь на все остальные ночи моей жизни вместе взятые.

— Так что спрашиваешь тогда? Не рефлексируй, а постарайся её не забыть. Вряд ли это хоть раз повторится.

— Знаешь, когда я вышел в коридор, мне показалось, что мы сегодня переспали со всеми кайлитами разом.

— В некотором смысле это так и было. В нашей постели побывала целая раса.

— И кто мы после этого?

— Хм… не знаю… секспросвет? Мы задали высокую планку, им придётся постараться, чтобы не посрамить учителей.

— Издеваешься?

— Нет, просто смеюсь. Да не напрягайся ты, я рада, что так случилось. Мы были одним человеком какое-то время, и пусть этот человек был занят не самым интеллектуальным спортом, но я узнала о тебе больше, чем за всё предыдущее время.

— И что же именно?

— Не знаю, надо уложить в голове. Потом, сейчас есть дела посрочнее. Например, пожрать. Дай сюда поднос.

— Я, наверное, тоже что-то о тебе узнал, — признался я.

— Надо же. Поделишься?

— Пожалуй, тоже не сейчас. Голодный, словно оттрахал целую расу.

— Учти, — сказала она вдруг серьёзно, — если ты повторишь это с кем-то другим, я не смогу тебя простить. Если просто кого-то трахнешь, то по обстоятельствам, как с Донкой. Может, и не сразу урою, сначала выслушаю. Но вот такое… Это была бы суперизмена.

— Понимаю, — тоже серьёзно ответил я. — Так открыться перед другим человеком… Интимнее любого интима. Как кайлиты вообще живут с такими медиаторами?

— Да хрен их поймёт. Расовая особенность, надо полагать. Они же с рождения эмпаты и всегда немного друг в друге. Наверно, поэтому Геманта не спешила возвращаться…

Геманта вернулась ближе к вечеру. Не одна, конечно, — с Андреем, Артуром и, внезапно, с Донкой. Они прикатили на большом внедорожнике неизвестной мне марки, и весёлая глойти выпала мне на руки с пассажирского сиденья. Я уж думал, что она ухитрилась накидаться, несмотря на бурлящий в крови ихор, но нет, просто ей показалось это забавным. Вот балда!

Я поймал девчонку, покрутил, как ребёнка, отчего она радостно завизжала, и поставил на землю.

— Лёха! Друг! — завопила она. — Я так рада тебя видеть! А Эрзал не рада, вообще ни капельки! У меня дикая аллергия на эту чёртову ботанику!

Донка доказательно чихнула и потёрла курносый носик.

— Я раньше тут всегда сразу накидывалась в жоповеничку и лежала, пуская пузыри, пока назад не поедем. Впрочем, потерплю, раз надо.

Она чихнула снова.

— Но почему ты не с Костлявой? — спросил я.

— А! — беззаботно махнула рукой Донка. — Они уже который день ковыряются с этими своими дверями, а бедная Доночка скучает. Вот Костлявенькая и одолжила её этому представительному джентльмену! Кстати, он врёт, что аж маркиз!

— Когда я видел его в последний раз, титул ещё действовал, — заверил я, — хотя само владение выглядело не очень. А ты что, положила глаз? Он женат.

— Ой, я тебя умоляю, кому это когда мешало перепихнуться? Но нет, он не в моём вкусе, слишком ушлый. А вот ты, — она подпрыгнула, повисла у меня на плечах, обхватив ногами поясницу и горячо зашептала на ухо: — Ты как раз в моём, Лёха! Мне чужого не надо, но, если Аннушка тебя бортанёт, сразу найди Доночку! Я тебя отменно утешу!

Экая балдосья.

— Простите, что задержался, — говорит Андрей, глядя на то, как Геманта обнимается с матерью. — Но ваш кросс-локус исчез. Мне пришлось добираться до Терминала, чтобы найти глойти, который знает дорогу в Эрзал. Их, кстати, нет — сюда, оказывается, уже давно никто не ездит. Мне очень повезло, что одна загадочная дама уступила мне эту юную особу. Что случилось с вашим зообизнесом, Меланта? В Мультиверсуме исчез спрос на шмурзиков?

— Это долгая история, Андрей, — ответила та, — но, вкратце, всё плохо. Располагайтесь, я пока переговорю с дочерью.

— Кросс-локус недоступен? — уточнила Аннушка. — Это точно?

— Точнее некуда, — ответил блондин недовольно, — уж я-то в этом разбираюсь, поверь.

Я сосредоточился и просканировал окрестности — ни одного не нашёл. Если и был, то теперь не работает.

— Значит, это всё-таки нечто вроде коллапса, — сказала моя подруга задумчиво. — Но что-то тут не вяжется… Коллапс без фокуса? Очень необычно.

— Разве коллапсы повторяются? — спросил Андрей. — Эрзал ведь уже раскатало однажды.

— Обычно нет. Но есть исключения.

— Какие? — заинтересовался он.

— Из тех, что известны мне, первое и главное — возвращение элиминированного фокуса. Но это относится, скорее, к ситуации, когда коллапс не был завершён. Как именно было в Эрзале, я не знаю, но если его фокус извлекли, то такая вероятность существует. Второе — если собрать достаточно много синеглазых в одном месте, то даже в глухом постколлапснике, где вообще ничего не шевелится, может начаться какая-нибудь хрень. Не уверена, что это тот же самый коллапс, потому что непонятно, откуда берётся сенсус, но своими глазами видела, что да, хрень таки случается. Сама недавно узнала.

— В общем, ничего не понятно, — подытожил бывший (или действующий, я забыл уточнить) маркиз.

— Так бывает, — пожала плечами девушка. — Чаще, чем как-то ещё, кстати. В любом случае, каковы бы ни были причины, следствие из них одно — кайлитам стоит свалить из Эрзала.

— А скажи-ка, — спросил я Аннушку, когда все сообщили друг другу свежие новости и перешли к обсуждению практических вопросов будущей эвакуации, — я правильно понимаю, что никто кроме кайлитов в этом срезе долго не протянет? Либо сам мутирует, либо мутанты сожрут?

— За подробностями лучше к Меланте, но в общих чертах…

— В общих устроит.

— Да, генетический код кайлитов у здешней фауны в стоп-листе, то есть в норме она не воспринимает их ни как еду, ни как врага. Мелкий кайлитский детёныш может поковырять пальчиком в носу самого лютого хренозавра, и тот разве что забрызгает его, чихнув.

— Хренозавра?

— Просто пример. Я без понятия, как они называются.

— А меня или тебя сожрут?

— Как нехрен делать. Кроме как тут, в посёлке — на нём особый запрет, сюда даже насекомые не залетают.

— И как это сделано?

— Не знаю. А тебе зачем?

— Видишь ли, я, конечно, в ваших делах ни черта не понимаю, но что-то мне припомнились рассказы твоих синеглазок. О том, что Конгрегация вызывает коллапсы. Вот я и подумал: а вдруг, ну, чисто в порядке бреда, тут та же история? Сидит где-то в кустах десант «корректоров первого сорта», или как там они называются, и, злобно хихикая, синими глазами лупает. Коллапс нагоняет. Но, раз, кроме как в посёлке, выжить они не могут, то это, конечно, ерунда. Здесь бы их точно заметили.

— Хм… — задумчиво сказала Аннушка. — Это, конечно, вряд ли. Но всё же… Никуда не уходи, я уточню кое-что.

Вернулась она через несколько минут, весьма озадаченная.

— Меланта говорит, есть ещё одно место. Старый лабораторный комплекс. Туда уже лет десять никто не ходит, потому что незачем, все материалы вывезли, но он был защищён от местной фауны ещё до коллапса. В целях чистоты экспериментов или типа того.

— Помню это место, — сказал Андрей. — Мы с Эвелиной там Артура лечили.

— Где она, кстати? — спросила Аннушка.

— Эви? Организует вывоз коллекции и прочего из поместья. Слугам такое не поручишь, а она хозяйственная.

— Так ты решился, значит?

— Увы, — вздохнул маркиз, — мы больше не можем чувствовать там себя в безопасности. Его Величество расстроится, он привык иметь в казне мои налоги. Остальная аристократия там, между нами говоря, совершеннейшие нищеброды с титулами.

— В общем, покупать баронство не рекомендуешь? — слегка расстроился я.

— Надо было лет двадцать назад подсуетиться, — ответил он, — сейчас монархия уже не та. Конституцию почти приняли, парламент обещают собрать… Скоро уйдёт вся романтика.

Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Подумаешь, титул…

Лабораторный комплекс снаружи похож на небольшую пирамидку в три ступени из очень тёмного красного камня. Но вокруг вымощенная чёрными каменными плитами площадь. Растений на ней нет, а значит, запрет работает.

Приехали на здоровенном внедорожнике Андрея, он самый вместительный. С нами Артур и Геманта — кайлитка в качестве открывашки, а парень просто с ней. Вход открывается кайлитским генокодом, так что без рыжих тут никак.

Под порталом входа есть ниша, а в ней чёрная дверь.

— Сколько воспоминаний, — поморщился Андрей. — Неприятных, в основном.

— Эй, — воскликнула Геманта, осматривая чёрный кубик консоли у двери, — а тут открыто!

— Отойди, — сказал Артур и, взяв её за плечо, одним движением переставил себе за спину. В другой руке у него уже пистолет.

Дверь дрогнула и поехала в сторону, из сумрачной глубины входа вышли двое — седая строгая женщина в тёмных очках и совсем молодая девушка с недовольным лицом. Очков на ней нет, и глаза самые обычные.

— Грета, — мрачно констатировала Аннушка, — это мы, значит, удачно зашли.

— Смотри, Дашенька, — сказала женщина, обращаясь к девушке, — это та самая Аннушка, про которую я тебе рассказывала. Видишь, до чего доводит хороших девочек эгоизм и упрямство. Такая была перспективная кандидатка, и что?

— Что? — отстранённо спросила та, с интересом разглядывая мою спутницу.

— Стала жалкой бродяжкой, связалась со всякой шушерой, не исполнила предназначения, даром небо коптит. И даже одеваться прилично не научилась.

— Знаешь, Грета, — сказала Аннушка, — зря я не пристрелила тебя сразу, как увидела. А ведь собиралась же. Ничего, ещё не поздно…

Она потащила из-под куртки пистолет, но черноволосая девчонка сделала странный жест рукой, и всё застыло. Я вдруг понял, что не могу шевельнуться, словно меня эпоксидкой залили. И не только я, все остальные тоже полностью неподвижны. Не только люди — прекратился ветер, навалилась глухая ватная тишина, застыла в воздухе летевшая мимо помесь птицы с ящерицей. И только эти двое, женщина и девушка, спокойно подошли ближе.

— Видишь ли, дорогуша, — сказала Грета, рассматривая Аннушку вблизи, — я тоже тогда сомневалась. Потенциал у тебя был шикарный, сенсус впитывала великолепно, но характер, характер… Обыкновенная неблагодарная сволочь, да и перестарок. Слишком себе на уме, такие не обучаются. Я предлагала потом Мелеху слить тебя на обмен, но он просентиментальничал. Зря, конечно. Впрочем, вреда до недавних пор не было, и я не настаивала. Ещё одна пустоголовая синеглазая шалава болтается по Мультиверсуму, подумаешь. Но ты выбрала влезть в наши дела, и результат предсказуем. Дашенька, солнышко, сделай… Ну, как обычно. Пора тут заканчивать.

— Не, мам, не хочу, — ответила ей девушка, подойдя к нам вплотную.

Она сняла с Аннушки очки и заглянула в её пылающие ледяным бешенством синие глаза. Пару секунд смотрела, потом вернула очки на место. Повернулась ко мне, сделала шаг. Теперь я смотрю на неё почти в упор. Глаза тёмные, волосы чёрные и короткие, на лице слегка равнодушное любопытство.

— Что значит «не хочу»? — удивилась Грета. — Я же сказала.

— Просто не хочу, — пожала плечами девушка, переходя к Геманте.

Взъерошила ей рыжие волосы, с интересом потрогала пальцем сосок большой груди под тонким платьем.

— Даша, — строго сказала седая женщина. — Не лучший момент для твоих капризов.

— Тебе всё капризы. Плевать тебе, что я хочу, да?

— И чего же ты хочешь?

— Не знаю. Не этого. Хватит размахивать мной, как дубиной, я живой человек, мам.

— Никто не спорит, — недовольно согласилась Грета, — но давай обсудим это в другой раз, ладно?

— Не-а, — лениво отмахнулась девушка. — У тебя все разы другие. Мне надоело. Я уже не ребёнок.

— Дарья! Немедленно прекрати! Что за глупости? Нашла время!

— Ага, — кивает та, — нашла, точно.

Возвращается к Аннушке, подходит поближе, щупает кожу куртки, щёлкает пальцем по стволу пистолета в руке, присаживается на корточки, рассматривает ботинки.

— Классные боты, — говорит она, поднимаясь. — Скажешь потом, где взяла?

— Даша! Что за поведение! — злится Грета, но девчонка неё игнорирует.

Встав, обнимает мою девушку за талию, кладёт подбородок ей на плечо, и говорит тихо, в самое ухо:

— Я найду тебя. Потом. Однажды.

— Дарья, как ты… — начинает седая, но девчонки тут уже нет.

Я не понял, куда она делась. Вот только что стояла, а вот уже всё. Меня отпускает непонятный паралич, и я тянусь к оружию, но седая тётка, коротко выругавшись, делает шаг назад и растворяется в чёрной угольной дымке. С криком: «Ах ты сука старая, ну теперь тебе пи…» — Аннушка прыгает за ней и пропадает тоже.

— Офигеть, — говорит Геманта, растерянно поправляя платье на груди, — что это было вообще?

— Не знаю, — отвечает Андрей, — но мне это совсем не понравилось.

Мне это не понравилось ещё больше, потому что Аннушка куда-то свалила, и как её искать теперь?

— Да, похоже на то, что Эрзал зачем-то раскачали на повторный коллапс… или что-то, на него похожее, — объясняю я Меланте. — Не знаю, как именно, может быть, Аннушка, когда вернётся, объяснит.

— Это Конгрегация, — вздыхает рыжая, — точно. Какое-то время назад у меня был их эмиссар, хотел, чтобы кайлиты что-то для них сделали. Но я даже слушать его не стала. Сказала, что мои дети не инструмент для чужих амбиций.

— И что он?

— Очень настаивал, пришлось объяснить, что в следующий раз скормлю его кропсам.

— Надо думать, он не обрадовался.

— Ничуть. Но я прекрасно понимаю, чем всё закончится, если я соглашусь: они используют моих детей в своих играх и выбросят, кайлитов потом подвергнут второму геноциду. Причём, в отличие от первого, мы даже не будем ни в чём виноваты, но кто станет разбираться? У нас слишком неоднозначная репутация. И началось… вот это всё. Поэтому я отправила Геманту с теми, кто обещал нам убежище. Но Аннушка говорит, они не справились.

— Да, там тоже мутная история вышла, — подтвердил я.

— А ваша? — пронзительно посмотрела на меня зелёными глазами кайлитка. — Ваша не мутная?

У меня возникло ощущение, что я стеклянный, и она видит меня насквозь от макушки до пяток.

— Не могу ручаться за всех, — ответил я честно, — но Аннушке верю безусловно. А ей от вас ничего не нужно, правда.

— Любишь её?

— Да.

— Хорошо, — кивнула Меланта. — Я тоже ей верю. Она не всегда поступала умно, но всегда искренне.

Андрей с Донкой вскоре уехали — отправились обратно на Терминал, чтобы привести в Эрзал караван Костлявой, которая должна пригнать автобусы для эвакуации кайлитов и грузовики для их имущества. Рыжая колония забегала, как муравьи, переселяющиеся в новый муравейник.

Аннушка явилась утром, похудевшая, уставшая, злая и недовольная.

— Не догнала, — сказала она с порога, — Калеб был прав, эта старая сука круче, чем кажется. Если бы у меня не нашлись… кое-какие сюрпризы, она бы меня просто грохнула. А так она меня тоже недооценила, и мы разошлись. Ничья.

— Что ей было надо?

— Конгрегации зачем-то необходимы кайлиты. Не знаю, для чего, но вряд ли для чего-то хорошего. Меня уже начинает бесить, что я не понимаю причин происходящего вокруг движняка! Жаль, что не удалось захватить Грету и хорошенько порасспрашивать… Ладно, может, ещё повезёт. Так что просто предполагаю: поскольку Меланта, не будучи дурой, их послала, они решили сделать её посговорчивее, лишив Эрзала, где кайлиты почти неуязвимы. Думаю, что вся эта история с Гемантой и школярами была Мелехримом просчитана тоже. В конечном итоге, даже если бы они не обломались с Оркестратором, то получили бы в итоге ловушку, а не убежище. Там бы их всех и взяли тёпленькими.

— Если бы не ты.

— Угу. Именно. Так что у Греты теперь на меня большущий зуб. Она баба мстительная и злопамятная, быть рядом со мной становится даже опаснее, чем обычно. Я спросила бы: «Оно тебе надо?» — но ответ знаю.

— Уж будь уверена, от меня так просто не избавиться.

— Как скажешь, не пинками же тебя гнать.

— А что за странная барышня была с ней?

— Ну, она называла Грету мамой. Семейного сходства я не заметила, но чего только ни бывает.

— Тот самый жуткий «дисруптор»? На вид совсем девчонка.

— А что, демонстрации силы тебе недостаточно? Эта «совсем девчонка» одним движением пальца скрутила не самых беззащитных людей в Мультиверсуме. А потом просто свалила, причём я так и не поняла, как и куда. Нам просто повезло, что Грета её, судя по всему, сильно достала. Старая сволочь достанет кого угодно. Мне не понравилось, что мы были полностью в её власти, я не могла ни бежать, ни драться.

— Она обещала тебе встречу, — напомнил я.

— Угу. Чтобы узнать, где я обуваюсь, а как же.

— Кстати, где?

— Твоего размера там нет, отстань.

— И куда мы теперь? — спросил я, когда мы уселись в машину.

— В нашу локаль с Мораториумом.

— Готовиться к приёму беженцев?

— И это тоже.

— Что-то ведь случилось, да? — сообразил я, глядя, как она нервно теребит полу куртки.

— Угу, — неохотно ответила Аннушка, заводя мотор, — Ирка передала сигнал бедствия.