В ответ на критику такого рода некоторые фармацевтические компании согласились на более широкую публикацию как отрицательных, так и положительных результатов клинических испытаний. Эта большая открытость помогает смягчить проблемы, но не устраняет их. Полтора десятилетия назад Джон Иоаннидис, занимающий кафедры медицины и статистики в Стэнфордском университете, опубликовал работу под названием "Почему большинство опубликованных результатов исследований являются ложными", которая стала одной из самых цитируемых научных работ. Иоаннидис утверждал, что утверждения, сделанные в большинстве статей в академических журналах, оказались неспособными быть воспроизведенными в последующих исследованиях.
Хотя работа Иоаннидиса в основном касалась медицины и смежных дисциплин, его критика в равной степени справедлива и для аналогичных работ в области финансов и экономики. Экономисты часто черпают свои выводы из больших массивов данных. В одном крупном исследовании удалось воспроизвести менее половины опубликованных результатов, даже при помощи авторов и использовании тех же данных, которые использовали эти авторы. Более мелкое исследование экспериментальных результатов в экономике показало, что около 60% результатов могут быть воспроизведены. Но экспериментальная экономика, как ни необычно, - это экономическое исследование в лабораторных условиях; оно включает в себя задавание испытуемым вопросов типа "Как часто буква К встречается в тексте?". Процент результатов, которые удалось бы успешно воспроизвести, наверняка был бы гораздо ниже, если бы то же самое предполагаемое "смещение" исследовалось в другом эксперименте. А растущее использование запатентованных наборов данных означает, что проблема воспроизведения, скорее всего, будет усугубляться.
Шоколадная диета и "исследование", на котором она была основана, очевидно, бесполезны; но эта шутка лишь в крайней форме проявила проблемы, которые пронизывают более серьезные научные исследования. Другое исследование, опубликованное в крупном психологическом журнале, показало, что студенты старших курсов Университета Пенсильвании становились моложе, когда слушали запись песни Битлз "When I'm 64". Конечно, авторы ни на секунду не поверили, что такой эффект действительно существует. Но они следовали стандартному протоколу для представления результатов в этом уважаемом журнале. Основная идея, распространенная как в экономике, так и в психологии, состоит в том, чтобы определить переменную, которую пытаются объяснить, а затем перечислить факторы, которые могут повлиять на эту "зависимую переменную". Возраст был зависимой переменной, а "объясняющими переменными" были факторы, которые, вероятно, имеют отношение к возрасту студента - например, возраст отца студента - и другие, которые не имеют отношения, например, слушал ли студент только что песню Beatles. Затем они провели статистические тесты вклада различных объясняющих переменных в зависимую переменную - возраст студентов. Они установили, что коэффициент на музыку был существенным и, с точки зрения стандартных статистических тестов, значимым - воздействие записи снижало возраст более чем на год.
Если бы модель, которую использовали исследователи, была достоверной - т.е. возраст действительно был линейной функцией от списка факторов, указанных исследователями, включая музыку, которую человек недавно слушал - тогда авторы правильно заключили бы, что один год - это наилучшая оценка эффекта снижения возраста от "When I'm 64". Но модель, как хорошо знали авторы, была нелепой. Утверждения о статистической вероятности хороши лишь настолько, насколько хороши модели, на основе которых эти вероятности получены, которые часто - как в случае с шоколадной диетой и "Когда мне будет 64" - плохо сформулированы или вообще не сформулированы. В других случаях, как в случае с моделями рисков Goldman Sachs, модель не была проверена эмпирически, а просто выведена из ряда предположений, аналогичных, но менее точных, чем аксиомы выбора в условиях неопределенности.
Столетие назад основатели классической статистики разработали методы вывода для проблем малых миров, аналогичных азартным играм. Предполагалось, что некоторые из этих методов могут быть использованы для улучшения принятия решений в повседневной жизни. Эти оптимистичные амбиции в отношении сферы применения вероятностных рассуждений не были полностью развеяны. Существует ограниченный класс проблем, в которых стационарные процессы генерируют наблюдаемое распределение частот, и в таких случаях статистические методы являются мощными. Но эти достижения привели ко многим неуместным применениям, казалось бы, схожих методов.
Глава 14. Рассказывать истории с помощью моделей
Все модели ошибочны, но некоторые из них полезны.
GEORGE BOX 1
В 1950 году Альберта Такера, заведующего кафедрой математики Принстонского университета, попросили провести семинар для широкой аудитории социологов. Такер сотрудничал с Мелвином Дрешером и Мерриллом Флудом из корпорации "Рэнд" по основам теории игр. Понимая, что его слушатели не примут доску с уравнениями, Такер придумал историю о дилемме заключенного, сфабрикованную историю о двух преступниках, заключенных в разные камеры. Только доверяя друг другу, чтобы не проболтаться, преступники могли надеяться избежать длительного тюремного заключения. Без такого доверия лучшей стратегией было признание в надежде на более мягкий приговор. Сегодня миллионы людей, которые забыли или никогда не знали имена Дрешера, Флуда и Такера, помнят историю о хитром шерифе. А последующее теоретизирование сделало дилемму заключенного одной из самых проницательных и плодотворных экономических моделей.
Цель такого рода моделирования - превратить загадку в головоломку - найти проблему, которая намного проще, имеет определенное решение и при этом достаточно похожа на основную проблему, чтобы дать понимание и осветить лучший курс действий. Вслед за Сэвиджем мы называем такие модели "малым миром". С самого начала своего существования полезная экономическая теория, как правило, была именно такого рода. Адам Смит начал "Богатство народов", проиллюстрировав концепцию разделения труда стилизованным описанием булавочной фабрики. Нет никаких доказательств того, что он описывал реальную булавочную фабрику. В начале девятнадцатого века Давид Рикардо предложил модель международной торговли, основанную на сравнительных преимуществах, которая до сих пор остается одной из центральных идей в экономике.
За двести пятьдесят лет до президентства Дональда Трампа Адам Смит опроверг меркантилистский взгляд на внешнюю торговлю как на игру с нулевой суммой, в которой одна страна выигрывает за счет более слабого или глупого партнера - торговля может принести пользу обеим сторонам. Рикардо развил аргументы Смита, показав, что страна, которая более эффективна, чем другая страна в производстве всего, все равно может выиграть от торговли с менее эффективной страной, и наоборот. В стиле своего времени он проиллюстрировал свой тезис историей, основанной на числовом примере.
Предположим, рассуждал Рикардо, что в Португалии определенное количество вина может быть произведено трудом восьмидесяти человек, а девяносто португальцев могут изготовить некоторое количество тюков сукна. В Англии, где климат был более влажным и менее солнечным, для производства того же количества вина требовался труд ста двадцати человек, а эквивалентный объем ткани могли произвести сто человек. Хотя в данном примере Англия была менее продуктивна, чем Португалия, как в виноделии, так и в текстильной промышленности, обе страны выиграют, если Португалия будет специализироваться на производстве вина, а Англия - на производстве сукна.
На первый взгляд, утверждение о том, что выгодно торговать с менее эффективными странами, может показаться контринтуитивным, как и утверждение о том, что можно торговать с более эффективными странами. Но модель Рикардо показала, что торговля может принести значительные выгоды в тех случаях, когда существуют различия в возможностях либо между отдельными людьми, либо между странами. Абсолютное преимущество страны в производстве различных товаров и услуг менее важно, чем ее сравнительное преимущество: в каком секторе или секторах страна относительно более производительна? Модель не позволяет нам прогнозировать объем торговли, но помогает понять, почему в отсутствие искусственных препятствий торговля процветала между странами, находящимися на совершенно разных стадиях экономического развития. И как необученная интуиция может ввести в заблуждение.
Даже те, кто не имеет формального образования в области экономики, понимают, что цены устанавливаются в результате взаимодействия спроса и предложения. Если товар остается непроданным, то снижение цены должно стимулировать спрос и очистить рынок. Но на некоторых рынках все происходит иначе. Одна из причин заключается в том, что продавцы могут знать гораздо больше о качестве продаваемых ими товаров, чем покупатели, и покупатели признают этот факт. В 1970 году Джордж Акерлоф показал, что при наличии такой "асимметричной информации" может быть трудно найти любую цену, по которой происходит торговля. Потенциальные покупатели подержанных автомобилей не знают, является ли конкретный автомобиль высококачественным или низкокачественным. Возможно, они готовы заплатить определенную цену за автомобиль среднего качества. Но единственные продавцы, которые примут такое предложение, - это те, кто владеет автомобилями качества ниже среднего - "лимонами". Понимая это, потенциальные покупатели снижают цену предложения. Это приводит к тому, что владельцы автомобилей лучшего качества уходят с рынка, и в продаже остаются только автомобили еще более низкого качества - процесс, известный как неблагоприятный отбор. Если этот процесс будет продолжаться, рынок может полностью разрушиться. Разница в информации между покупателями и продавцами означает, что никакая цена не может привести к равновесию между спросом и предложением.
Неблагоприятный отбор может возникнуть на многих рынках. Медицинское страхование зависит от объединения рисков, но здоровые люди будут стремиться отказаться от участия, а менее здоровые будут стремиться получить страховку. На практике медицинское страхование работает хорошо только тогда, когда существует некое принуждение к участию в нем. Как и многие хорошие идеи, проблема неблагоприятного отбора может показаться очевидной при объяснении, но эта идея оказалась чрезвычайно полезной для понимания целого ряда рынков и объяснения того, почему некоторые из этих рынков функционируют плохо.
Такие модели, как модели Рикардо, Такера и Акерлофа, основаны на легко понятных рассказах, которые иллюстрируют фундаментальные экономические идеи. Эти модели могут быть представлены в виде уравнений, числовых примеров или забавных историй, и они оказались особенно плодотворными в экономике. Хотя они не дают исчерпывающих или количественных ответов на экономические проблемы, они помогают нам сформулировать аргументы, чтобы лучше понять природу загадки, проводя аналогии с маленьким миром, в котором загадка имеет определенный ответ.
Рикардо, Такер и Акерлоф изменили представление людей о функционировании рынков, рассказав истории, к которым их аудитория могла отнестись: торговля между Англией и Португалией тканями и вином; причудливая встреча в офисе шерифа; неудовлетворительный рынок подержанных автомобилей.
Истина и ложь в моделях и нарративах
Ни одна из этих историй не является правдой в обычном смысле этого слова. На самом деле, в начале XIX века Англия была гораздо более эффективна в производстве текстиля, чем Португалия. Шериф в "Дилемме заключенного", несомненно, совершил многочисленные нарушения конституционных прав двух преступников. И мы можем рассказать об опыте объяснения модели Акерлофа широкой аудитории, столкнувшись с возмущенной реакцией представителя Retail Motor Federation (торговой ассоциации британских дилеров подержанных автомобилей), который заявил, что это клевета на его честных членов. Но Такер не говорил о системе уголовного правосудия США, а Акерлоф не ставил под сомнение честность членов Retail Motor Federation. И никакая информация о производственных издержках текстильных фабрик не опровергает изложение Рикардо принципа сравнительного преимущества.
Гипотеза эффективного рынка является одной из самых противоречивых моделей в экономике - настолько противоречивых, что в 2013 году Юджин Фама, разработавший эту модель, разделил Нобелевскую премию с Робертом Шиллером, который работал над ее опровержением. Суть модели заключается в том, что общедоступная информация включается в цены ценных бумаг. Объяснение кажущейся противоречивости этих похвал - трудно поверить, что подобная награда была бы присуждена в области естественных наук, - заключается в том, что ошибочно либо верить в истинность гипотезы, либо утверждать, что она ложна. Большая часть публичной информации включается в цены ценных бумаг, но не всегда и не идеально, и этот последний факт позволяет разрабатывать успешные инвестиционные стратегии. Как сторонники, так и критики гипотезы эффективного рынка совершают ошибку, полагая, что такая модель описывает "мир таким, какой он есть на самом деле". Гипотеза эффективного рынка - это архетип модели, которая освещает, не будучи "истинной". Подобно великим сценическим пьесам, таким как "Макбет".
Модель малого мира - это вымышленное повествование, и ее истина заключается в широком понимании, а не в конкретных деталях. Представитель агента", "потребитель" или "фирма" в экономической модели - это не реальный человек или предприятие, а искусственная конструкция, такая же выдумка автора, как и Шерлок Холмс. И любое ожидание, которое может иметь такой агент, является предположением модели, а не свойством мира, так же как приключения Шерлока Холмса являются выдумкой Артура Конан Дойла, а не описанием реального мира. Экономика началась с простых моделей, которые были выражены в виде рассказов, иногда наполненных гипотетическими числами, как в описании сравнительных преимуществ Рикардо. Автора "Богатства народов" укорял историк экономики Джон Клэпхэм, который писал: "Жаль, что Адам Смит не поехал за несколько миль от Кирккалди на завод Каррон, чтобы посмотреть, как там точат и растачивают пушки, вместо своей глупой фабрики булавок, которая была фабрикой только в старом смысле этого слова". Карронские заводы, которые фактически находились в одном дне пути от Кирккалди, были одним из первых великих заводов британской промышленной революции. Шотландский современник Смита, поэт Роберт Бернс, действительно совершил этот визит и заметил: "Мы приехали сюда, чтобы посмотреть на ваши мастерские, в надежде стать более мудрыми, но только, чтобы не попасть в ад, это может оказаться неудивительным".
Возможно, Клэпхэм прав: экономистам, древним и современным, следует чаще выбираться на природу, чтобы увидеть то, о чем они абстрактно пишут. Но не слишком. Смит писал не о производстве булавок, не больше, чем Акерлоф описывал деятельность членов Федерации розничной торговли автомобилями или функционирование американской системы уголовного правосудия. Они использовали эти модели в качестве иллюстрации принципов гораздо более общего применения.
Впоследствии экономика продвинулась вперед благодаря целой серии моделей малого мира такого типа. Через два десятилетия после Смита Томас Мальтус представил нашумевшую модель народонаселения и роста. В дополнение к своему принципу сравнительных преимуществ Давид Рикардо разработал модель экономической ренты: сумма, получаемая поставщиком ресурсов сверх суммы, необходимой для обеспечения их поставок (многие люди в индустрии спорта и финансовых услуг наверняка работали бы там за меньшее вознаграждение, чем они получают сейчас).
Сейчас уже не модно рассказывать историю с наглядными расчетами в манере Смита и Рикардо. Требуется более формальное математическое выражение, и иногда математика может быть сложной. В начале 1950-х годов американец Кеннет Эрроу и француз Жерар Дебреу использовали теоремы о неподвижной точке (взятые из последних достижений топологии), чтобы доказать, при определенных предположениях, существование и эффективность равновесия конкурентной рыночной экономики. Но хотя их математика сложна, выводы не являются сложными; авторы дали четкое определение условий, при которых децентрализованная экономика может успешно согласовывать поставки и спрос, и предложили дальнейшее выражение условий, при которых это равновесие может быть в определенном смысле эффективным. Для многих людей Эрроу и Деброй дали формальное математическое обоснование рассказу Смита о "невидимой руке".
Больше, чем лимоны
Как бы обидно это ни было для Федерации розничной торговли, за работой Акерлофа последовала разработка множества моделей, некоторые полезные, некоторые нет, рынков, характеризующихся асимметричной информацией. Майкл Спенс объяснил, как цены на сложные товары не просто уравнивают спрос и предложение, а используются для передачи информации о характеристиках продукта. Джозеф Стиглиц подчеркнул противоречие, присущее гипотезе эффективного рынка: если бы вся информация была "в цене", зачем кому-то вообще вкладывать средства в получение информации?
Эти модели представляют собой аналогии малых миров, которые помогают нам понять ключевые характеристики больших миров. Один из нас вспоминает, как он пытался и потерпел неудачу, пытаясь избавиться от неистекшей части договора аренды недвижимости. Напевая мантру экономиста о "спросе и предложении", он настаивал на снижении цены. Когда аренда не продавалась по более низкой цене, он менял модель; возможно, цена действовала как сигнал, а также как механизм уравнивания спроса и предложения. Вернув цену на первоначальный уровень, небольшое поощрение убедило заинтересованного покупателя забрать аренду из его рук.
И Рикардо использовал свои интеллектуальные способности для достижения практического успеха. Его понимание важности асимметричной информации на финансовых рынках было интуитивным. Он сколотил состояние на спекуляциях облигациями, якобы возглавив группу трейдеров, которые очень быстро выбрасывали облигации, чтобы вызвать панику на рынке, а затем выкупали их по низким ценам, чтобы продать, когда паника утихнет. В августе 2004 года аналогичная стратегия, названная "Доктор Зло", была принята трейдерами Citibank. Это привело к значительному штрафу со стороны Управления по финансовому регулированию и надзору, а генеральный директор банка назвал ее "безрассудством".
Существует несколько способов проведения аукционов. Наиболее распространенным является открытый аукцион, при котором цены растут до тех пор, пока не останется только один потенциальный покупатель. eBay использует один из вариантов этого метода. Второй способ - аукцион с запечатанными заявками, часто используемый при проведении конкурсных торгов на получение государственных контрактов, когда претенденты подают свои предложения, в определенный день конверты вскрываются, и контракт получает участник, предложивший наименьшую цену. Альтернативная процедура запечатанной заявки дает контракт участнику с наименьшей ценой, но по цене, предложенной победителем. Это означает, что участники торгов могут раскрывать свои истинные оценки, не опасаясь, что их предложения могут повлиять на цену, которую они заплатят в случае успеха. Четвертая процедура, "голландский аукцион", названа так потому, что она применяется на рынке в Аалсмеере, недалеко от аэропорта Амстердама, одном из крупнейших зданий в мире, где покупаются и продаются цветы со всего мира. Большие часы показывают постепенно снижающуюся цену, пока участник торгов не остановит часы, согласившись купить (если будете в Амстердаме, встаньте пораньше, и вы будете поражены тем, как быстро часы избавляются от чрезвычайно большого количества цветов). Уильям Викри, нобелевский лауреат 1996 года, показал, что при правдоподобных предположениях все четыре метода в среднем дают одинаковый результат. Если вы считаете это очевидным, спросите себя, почему продавец может заработать столько же, приняв второе по величине предложение, сколько и приняв самое высокое предложение (ответ отражает тот факт, что различные методы приводят к различным моделям предложений).
Подход Викри был, по сути, дедуктивным. Но когда правительство США начало выставлять на аукцион морские нефтяные блоки, а не распределять их административным путем, группа инженеров-нефтяников начала задаваться вопросом "Что здесь происходит?". Они обратили внимание на низкую доходность нефтяных компаний на месторождениях, права на которые они приобрели на аукционах. Модель "проклятия победителя", пример индуктивного рассуждения - общий принцип выводится из конкретного опыта - была впервые разработана тремя сотрудниками нефтяной компании. В их модели месторождение стоит одинаковую сумму для большинства компаний, но эту стоимость трудно оценить до начала бурения. Перед аукционом каждая компания заказывает исследование для оценки стоимости месторождения: если исследования непредвзяты, то их среднее значение должно быть близко к истинной стоимости. Но сами оценки будут различаться, возможно, очень сильно. Компании знают только свои собственные оценки, и фирма с самой высокой оценкой, скорее всего, сделает наибольшую ставку и выиграет аукцион - только для того, чтобы обнаружить, что нефтяное месторождение в среднем стоит меньше, чем они думали. Они выигрывают те участки, на которых их геологи облажались. Эта проблема повторяется в бизнесе и финансах: при поглощении корпораций чаще всего торги заканчиваются успехом, потому что участник заплатил слишком много. В 2007 году два британских банка, Royal Bank of Scotland и Barclays, соревновались в том, кто больше переплатит за голландский банк ABN AMRO. Когда цена акций Barclays упала, и акционеры занервничали, RBS выиграл конкурс, и в 2008 году его постигло проклятие победителя, и он потерпел крах.
Пожалуй, самым известным применением теории аукционов стали аукционы по продаже спектра, в ходе которых правительства США и Европы получили необычайно большие доходы от продажи полосы пропускания конкурирующим операторам мобильной связи. К этому времени целое поколение аспирантов разработало сложные варианты основных моделей. Однако непропорционально большое внимание уделялось разработке таких моделей в искусственных малых мирах, а не эмпирическому изучению того, как эти процессы работают в реальных больших мирах. Пол Клемперер, участвовавший в разработке аукционов по продаже спектра для мобильных сетей в Великобритании и других странах, заметил, что "то, что действительно имеет значение при разработке аукционов ... это в основном хорошая элементарная экономика". В отличие от этого, большая часть обширной литературы по аукционам имеет второстепенное значение для практического проектирования аукционов".
Единственная статья о методологии
Фридман и Сэвидж признавали, что их подход отличается от того, как успешные генералы, государственные деятели и бизнес-лидеры описывали процессы, с помощью которых они принимали свои решения. Но, по их мнению, это кажущееся несоответствие между теорией и наблюдением процедур принятия решений не является даже существенным возражением, а тем более фатальным. Фридман и Сэвидж провели аналогию с экспертами-бильярдистами. Хотя эти эксперты явно не вычисляли и даже не знали, а тем более не понимали, сложные уравнения, необходимые для определения наилучшего удара, их решения мало отличались от тех, которые они приняли бы, если бы предприняли необходимые вычисления. Таким образом, наблюдатель, который был плохим игроком в бильярд, но разбирался в дифференциальных уравнениях, мог точно предугадать ход игры. Экспертные игроки действуют "как если бы" они были рациональными максимизирующими агентами.
С этой аналогией есть несколько проблем. Возможно, самая очевидная заключается в том, что представленная в ней теория бильярда совершенно бесполезна для того, чтобы помочь нам предсказать результат матча. Хотя верно, что эксперты играют более или менее идеальные удары, которые предсказывают дифференциальные уравнения, причина того, что один игрок выигрывает, а другой проигрывает, заключается в том, что оба немного отклоняются от этих идеальных ударов в реальной игре. Эти небольшие несовершенства представляют собой феномен, который Найт определил как критический для функционирования рыночной экономики. Хотя большинство возможностей получения прибыли было использовано, именно те, которые не были использованы, обеспечивают вознаграждение предпринимателям и стимулируют инновации в технологии и деловой практике. Парадоксально, но стремление Чикагской школы рассматривать экономику так, как если бы рынки были совершенно конкурентными, оставило ее слепой к более раннему пониманию Чикаго, которое подчеркивало способность к инновациям, возникающую в результате поиска прибыли в неопределенной и постоянно меняющейся среде. Инновационный успех рыночной экономики является результатом не попыток отдельных лиц или фирм "оптимизировать", а их попыток методом проб и ошибок ориентироваться в мире радикальной неопределенности. На практике успешные люди работают над тем, как справляться с неопределенностью и управлять ею, а не над тем, как оптимизировать.
Аргумент "как если бы" бильярдного стола получил дальнейшее развитие у Фридмана, который утверждал, что не следует рассматривать реалистичность предположений как залог истинности теории. Вместо этого, он утверждал, что "уместно задавать вопрос о "допущениях" теории не в том, являются ли они описательно "реалистичными", поскольку они никогда таковыми не являются, а в том, являются ли они достаточно хорошими приближениями для поставленной цели. А на этот вопрос можно ответить, только посмотрев, работает ли теория, что означает, дает ли она достаточно точные предсказания". Аргумент Фридмана был влиятельным среди экономистов, и были сделаны заявления о его применении, которые выходили далеко за рамки выбора в условиях неопределенности.
Философ науки Дэниел Хаусман назвал статью Фридмана "единственной статьей по методологии, которую когда-либо читало большое количество, возможно, большинство экономистов"; и для авторов этой книги это было правдой в течение многих лет. Хаусман быстро разрушил аргументацию Фридмана, как это сделали многие другие, указав на то, что предпосылки теории являются в той же степени предсказаниями теории, что и дедукция из этих предпосылок. Статья Фридмана появилась в короткий период интеллектуальной истории, когда в моде был вариант попперианского фальсификационизма - идея о том, что гипотеза приобретает научный статус, только если существует возможность ее опровержения.
Фальсификационизм получил свой звездный час в мае 1919 года, когда эксперимент, разработанный Фрэнком Дайсоном, был проведен британским астрономом Артуром Эддингтоном на острове Принсипи у Западной Африки во время полного солнечного затмения. Эддингтон установил, что теория относительности Эйнштейна правильно предсказала путь света, а представление Ньютона о гравитационных полях - нет. Эйнштейн стал международной знаменитостью, а два года спустя получил Нобелевскую премию по физике. Но даже в физике такие убедительные испытания проводятся редко. Кроме всего прочего, для проведения эксперимента требовалось полностью затемнить солнечные лучи. И хотя ньютоновская механика не является описанием "мира, как он есть на самом деле", она чрезвычайно полезна в самых разных ситуациях. Имеет смысл жить, исходя из предположения, что физические законы действуют и не меняются, но не имеет смысла жить, исходя из предположения, что мир человеческих дел неподвижен.
Решительный отказ от этого фальсификационистского взгляда заключен в том, что сегодня философы знают как гипотезу Дюэма-Куайна : такое опровержение редко бывает окончательным, потому что любой тест требует ряда вспомогательных предположений, дополнительных предположений о мире, и всегда можно утверждать, что эти предположения не были выполнены. Закон Ньютона о траектории падающих тел фальсифицируется наблюдением медленного падения перьев; но применение его закона зависит от того, что объект падает в вакууме. Поэтому всегда можно приписать очевидную фальсификацию неудаче не предполагаемого закона, а предположений, необходимых для иллюстрации применения универсального закона; в данном конкретном случае реальный мир, очевидно, не является вакуумом, хотя он достаточно близок к вакууму, чтобы уравнения Ньютона давали хорошие ответы большую часть времени.
После кризиса 2007-08 годов появилось множество объяснений того, почему он был неизбежен, хотя его мало кто предвидел. Бывший председатель Федеральной резервной системы США Алан Гринспен был почти одинок, заметив, что "я обнаружил изъян в модели, которая, по моему мнению, является критической структурой функционирования, определяющей, как устроен мир"; большинство людей обнаружили, что кризис подтвердил то, о чем они все время говорили. По многим экономическим вопросам всегда найдется объяснение, почему ожидаемый результат не оправдался, и не будет никаких способов оспорить это объяснение, кроме насмешек. Экономисты неоднократно использовали это оправдание и получали насмешки. Но варианты фальсификационистского аргумента позволили экономистам с тех пор отводить критику своих моделей за неспособность противостоять реальности поведения людей и отвергать критику своих прогностических неудач, ссылаясь на вспомогательные гипотезы. Такая точка зрения ближе к религии, чем к науке.
Номер - не политика
Одному из нас показали документ, написанный известным макроэкономистом со значительным опытом работы в центральных банках и министерствах финансов. Модель показывала, что цель по инфляции будет достигнута, учитывая модель, если центральный банк объявит сегодня, какими будут процентные ставки в разные даты на несколько лет вперед. Автора статьи спросили: "Так что же мы можем понять из этой модели?". Ответ заключался в том, что цифры, полученные с помощью модели, должны определять политику. Этот ответ имеет смысл только в том случае, если экономист верит, что его модель описывает "мир таким, какой он есть на самом деле". Но модель малого мира этого не делает; ее ценность заключается в том, что она формулирует проблему так, чтобы дать понимание проблемы большого мира, стоящей перед политиком, а не в притворстве, что она может дать точное количественное руководство. Из модели нельзя вывести вероятность, прогноз или политическую рекомендацию; вероятность имеет смысл, прогноз точен или политическая рекомендация обоснована только в контексте модели.
В других дисциплинах этот вопрос кажется более актуальным. Строитель мостов или инженер по аэронавтике, имея дело с гораздо более прочно устоявшейся совокупностью знаний, разумно скептически отнесется к количественному ответу, который не согласуется с его или ее предыдущим опытом. А наш собственный опыт в экономике показывает, что наиболее распространенным объяснением неожиданного результата является то, что кто-то допустил ошибку. В финансах, экономике и бизнесе модели никогда не описывают "мир таким, какой он есть на самом деле". Для понимания и интерпретации результатов модели, а также для ее использования в любой ситуации большого мира всегда требуется обоснованное суждение.
Глава 15. Рациональность и коммуникация
Обама принял правильное решение, когда послал "морских котиков" на рейд в лагерь бин Ладена. Джимми Картер принял плохое решение, когда санкционировал неудачную попытку "Дельта Форс" спасти заложников в Тегеране. Мы знаем результаты: в 2011 году бин Ладен был убит, никаких неприятных последствий не было, и все американские комбатанты благополучно вернулись; в 1979 году иранские заложники не были освобождены, восемь американских военнослужащих погибли при столкновении двух вертолетов, репутация США как военного специалиста была сильно подорвана, и Картер не был переизбран на пост президента. Но уверены ли мы, что Обама принял хорошее решение, а Картер - плохое? Или просто Обаме повезло, а Картеру не повезло? Мы не знаем. В ходе рейда в Абботтабаде многое могло пойти не так, и то, что произошло, не стало фатальным для успеха операции; в ходе иранского рейда многое могло пойти не так, и то, что произошло, стало фатальным. В мире, характеризующемся радикальной неопределенностью, есть много вещей, которые мы не знаем даже задним числом. А о других мы знаем только задним числом. Но поскольку мы не желаем признавать ту роль, которую радикальная неопределенность - и удача - играют в человеческих делах, мы все равно применяем непредусмотрительность. Мы поздравляем Обаму с его здравым суждением и критикуем Картера за недооценку рисков.
Удача
Покер - это игра мастерства или игра случая? Конечно, и то, и другое; результат зависит как от способностей игроков, так и от выпадения карт. Энни Дьюк описывает, как профессионалы покера говорят о "результирующей" - о зависимости качества результата от качества принятого решения. Покер - это проблема малого мира, правила которого полностью определены и неизменны и в котором сильны компьютеры. Libratus, компьютер для игры в покер, сейчас находится на одном уровне с ведущими профессиональными игроками в покер, а следующее поколение таких машин, вероятно, будет еще лучше.
Тестовый крикетист сборной Англии Эд Смит, ныне журналист и крикетный администратор, рассказывает, как игроки говорили "удачи" бэтсменам, выходившим на поле, и "не повезло", если они возвращались после раннего поражения. Но потом команда его округа, Кент, наняла "строителя команды", который помог им договориться об "основном соглашении", которое было разработано в течение нескольких дней, проведенных вдали от серьезных тренировок. В "основном соглашении" запрещались выражения поддержки или одобрения. Он отрицал, что удача является фактором, способствующим достижению спортивных результатов. Его философия заключалась в том, что радикальная неопределенность может быть укрощена силой воли. Уже в то время Смит понимал, что это чепуха, и после ухода из крикета написал книгу "Удача ", в которой объяснил, что радикальная неопределенность неизбежна, а удача играет важную роль не только в спорте, но и во многих других сферах жизни.
Австралиец Дон Брэдман был, как мы описывали в Главе 13, величайшим бэтсменом всех времен. Он был в высшей степени искусен, но ему также повезло: повезло, что в команде Боурала в сельской местности Нового Южного Уэльса не хватало людей и мальчику дали шанс играть; повезло, что он выбрал крикет, а не теннис, хотя вполне мог бы стать величайшим теннисистом в истории; и не повезло, что Вторая мировая война лишила его, возможно, лучших лет карьеры. Мастерство Брэдмана подкреплялось его необычайной силой сосредоточенности и концентрации. Немногие виды спорта требуют и вознаграждают это умение в такой же степени, как крикет - каждая из величайших подач Брэдмана, тройное столетие в Лидсе в 1930 году, с которым он предстал перед английской публикой, и его мировой рекорд в 459 очков за Новый Южный Уэльс, требовали от него биться более одного дня.
В главе 8 мы отметили, как другой выдающийся и грамотный игрок в крикет, Майкл Брирли, описал переживание "потока" - волнующее чувство овладения четко определенной (небольшой по объему) проблемой, которое, по мнению Михали Чиксентмихайи, характерно для многих выдающихся обладателей практических навыков. Одним из самых важных матчей в карьере Брирли был финал Кубка мира на Лордсе в 1979 году, в котором он и Джеффри Бойкотт - один из самых сосредоточенных людей, когда-либо игравших в любом виде спорта - успешно противостояли боулингу грозного барбадосского быстрого боулера Джоэла Гарнера, используя смесь удачи и мастерства, и оставались на поле в течение двух третей отведенного Англии времени. Но их нежелание рисковать оказало давление на оставшихся бэтсменов Англии, заставив их быстро забивать, и как только пара вышла из игры, Гарнер разорвал оставшийся состав английских бэтсменов и выиграл кубок для Вест-Индии. Была ли стратегия Брирли, не склонного к риску, правильной или неправильной? Он - и мы - никогда не узнаем.
Рассуждения и общение
Хорошие решения часто приносят плохие плоды, а плохие решения иногда приносят хорошие плоды. В 2019 году "Кардифф Сити", недавно получившая повышение, но испытывающая трудности футбольная команда премьер-лиги, обратилась к талантливому аргентинскому нападающему Эмилиано Сала, чтобы усилить свой голевой талант. В январе 2019 года "Кардифф" заплатил за Салу рекордную для клуба сумму в 15 миллионов фунтов стерлингов. Два дня спустя Сала вылетел на легком самолете из Нанта в Кардифф на тренировку со своим новым клубом. Самолет исчез над Нормандскими островами; тело Салы позже было найдено в обломках на морском дне. Кардифф Сити остался со счетом на 15 миллионов фунтов стерлингов, без нападающего и в конце сезона вылетел из Премьер-лиги. Но испанец, который выиграл "Эль Гордо", ошибочно полагая, что семь раз по семь - это сорок восемь, мог позволить себе посмеяться над своей ошибкой.
Результат" ошибочно судит о качестве решения по его результату. Владельцы футбольных клубов регулярно увольняют менеджеров после нескольких неудачных результатов. Результативность слишком распространена на финансовых рынках - вспомните абсурдную поговорку "ты хорош только настолько, насколько хороша твоя последняя сделка". Капризный босс футбольного клуба, увольняющий способного менеджера - как, например, владелец футбольного клуба "Челси" Роман Абрамович, который императивно уволил своего бывшего менеджера мирового класса Жозе Моуриньо - обычно совершает ошибку.
Лучше, казалось бы, оценить качество рассуждений, которые лежат в основе решения, чем судить о качестве решения по его результату. Если я покупаю лотерейный билет, потому что считаю, что семь раз по семь - это сорок восемь, и выигрываю джекпот, я могу убедить себя в том, что принял правильное решение. Но рассуждения, лежащие в основе этого решения, были ошибочными. Вы бы не стали применять мой опыт к своему собственному выбору. Однако и здесь распространена несколько иная форма результата. Шахматисты - возможно, это единственный вид спорта, предъявляющий требования к концентрации внимания, сравнимые с крикетом, - называют эту ошибку "анализом до результата". Оценка аргументации, которая привела к принятию решения, определяется нашим знанием результата. Венчурный капиталист внимательно изучает бизнес-план каждой потенциальной инвестиции. Но, тем не менее, он ожидает, что лишь некоторые из отобранных инвестиций окажутся успешными. Эти неудачи сами по себе не дискредитируют методы оценки.
История, как говорится, пишется победителями, и сегодняшнее понимание прошлого интерпретируется в свете знания последующих событий. Сегодня мы с уверенностью утверждаем, что политические лидеры Великобритании и Франции в 1930-х годах проявили грубую халатность и самодовольство, потому что мы знаем, а они нет, что впоследствии сделал Гитлер. Мы гораздо более благосклонно относимся к дебатам в двухпартийном военном кабинете Черчилля, которые привели к решению продолжать войну летом 1940 года. Но нацистская Германия могла бы добиться быстрой победы в России, которая была достигнута во Франции, и японцы могли бы не напасть на Соединенные Штаты в Перл-Харборе. В итоге Германия не напала, а Япония напала. Мы превозносим Черчилля как одного из великих государственных деятелей ХХ века и презираем Гитлера как неумелого полководца, а также как злого человека.
Наша интерпретация истории в значительной степени зависит от результата. Вряд ли Линкольн, Черчилль и Рузвельт пользовались бы тем культовым статусом, который они имеют, если бы не было Гражданской и Мировой войн, если бы приступ Пикетта увенчался успехом или высадка в День Д не удалась. Но мы также переписываем историю, чтобы отрицать свою вину, приписывая катастрофы случайности. Банкиры, которые привели мировую финансовую систему к краху в 2008 году , уверяли нас потом, что никто не мог предвидеть этот крах; это было событие со стандартным отклонением 25. Дик Фулд, который руководил банкротством Lehman Brothers, объяснил комитету Сената: "Я просыпаюсь каждую ночь и думаю, что бы я сделал по-другому?" На этот вопрос есть очевидные ответы, но Фулд, похоже, искренне убедил себя в том, что он был скорее жертвой, чем архитектором провала своей компании. То, что мы понимаем под хорошим результатом, зависит от конкретного контекста. И то, что хорошо для одних, может не быть хорошим для других. Фулд остался очень богатым человеком, но сотрудники Lehman потеряли работу, а налогоплательщики были вынуждены засунуть руки в карманы. Чтобы судить о принятии решений в условиях неопределенности, нам необходимо рассмотреть сам процесс принятия решений.
Действовать - не значит объяснять, объяснять - не значит действовать
В 2001 году в решающем отборочном матче против Греции Англия сыграла вничью и обеспечила себе место в финальной стадии чемпионата мира по футболу в результате замечательного гола, забитого Дэвидом Бекхэмом на последних секундах игры. Хотя он пропустил несколько штрафных ударов ранее в матче, Бекхэм, будучи капитаном команды, решил сам воспользоваться последней возможностью. Его удар с разворота под сильнейшим давлением является одним из лучших в истории футбола. Доктор Мэтт Карре с кафедры спортивной инженерии Шеффилдского университета объяснил, что вращение, которое придал Бекхэм, привело к тому, что мяч в процессе движения вперед сместился на три метра вбок, с одной стороны ворот на другую. В конце полета он опустился в левый верхний угол ворот, потому что воздушный поток перешел из турбулентного в ламинарный режим, увеличив сопротивление более чем на 100%. Карре заметил, что "Бекхэм инстинктивно применил некоторые очень сложные физические расчеты, чтобы забить этот великий гол". А в предыдущей главе мы видели, как Милтон Фридман правильно заметил, что игроки в бильярд, похоже, решают сложные дифференциальные уравнения.
Но мы знаем, что немногие чемпионы по бильярду являются экспертами в дифференциальных уравнениях, и что Бекхэм не способен выполнять сложные физические расчеты. Мы также знаем, что доктор Карре, способный к таким расчетам, не смог бы забить этот гол. Бекхэм мог действовать эффективно, не понимая должным образом объяснения своего действия; Карре мог объяснить, почему действие привело к успешному результату, но сам не мог действовать эффективно в той ситуации. Как пишет Натан Лимон в своем романе "Испытание" о жизни профессионального международного игрока в крикет: "Чтобы сыграть идеальный кавер-драйв, не обязательно знать, как играть идеальный кавер-драйв".
И все же назвать удар Бекхэма инстинктивным или интуитивным - значит принизить процесс, который привел к эффективному действию. Футбольное мастерство Бекхэма - результат многолетнего опыта, тренировок и практики, а также необыкновенного природного таланта и, учитывая его промахи в начале матча, возможно, не малой доли везения. Обучение сложному навыку требует интенсивной практики; эволюционный процесс проб и ошибок помогает телу и разуму адаптироваться к тому, что требуется. И, как и в других эволюционных процессах, те, кто проходит этот процесс, не обязательно должны понимать, что с ними происходит. Рассуждения и принятие решений - это не одно и то же. Рассуждения являются частью процесса принятия решений, но рассуждения не являются принятием решений, как и принятие решений не является рассуждениями. Принятие решений описывает выбор действий, а рассуждения - это то, как мы объясняем этот выбор себе и другим.
Мы знаем, что Бекхэм был великим игроком, потому что он забил не только этот гол, но и множество других. По той же причине мы знаем, что Энни Дьюк очень хороша в покере. Мы судим о венчурном капиталисте по долгосрочному послужному списку. Трейдеры ценных бумаг, в отличие от игроков в покер, не действуют в маленьком и неподвижном мире, и у них нет эквивалентной основы для расчета вероятностей, но возможности для принятия подобных решений возникают часто, а результаты очевидны. Поэтому можно учиться на длительных периодах успешных результатов; торговые алгоритмы менеджера хедж-фонда Джима Саймонса были в целом очень прибыльными. Возможно, мы можем узнать еще больше из длительных периодов неудачных результатов, хотя немногие трейдеры имеют возможность их установить. Но расчет "альфы", широко используемой меры "мастерства" управляющего фондом, обычно безосновательно предполагает, что инвестиционные доходы являются рисунками из стационарного распределения вероятности.
Черчилль, Линкольн и Рузвельт принимали самые разные решения в самых разных обстоятельствах. Линкольн издал прокламацию об освобождении; Черчилль восстановил золотой стандарт в Великобритании, а Рузвельт отказался от него в США. Кейнс написал бы о решении Черчилля: "У него нет инстинктивного суждения, которое могло бы уберечь его от ошибок", а о решении Рузвельта - что президент был "великолепно прав", и последующий опыт подтверждает обе оценки. Нас интересует как правильное принятие решений, так и правильные лица, принимающие решения. Непонятно, что Черчилль может считаться хорошим человеком, принимающим решения, учитывая его нестабильный послужной список, хотя его статус вдохновляющего лидера не вызывает сомнений; но Линкольн и Рузвельт, которые приняли несколько плохих решений, но научились и оправились от них, могли бы. И судить о них по одному лишь результату очень легко.
Дэвид Бекхэм не одинок в том, что ему трудно сформулировать причины своего выбора. Малкольм Гладуэлл начинает свою книгу Blink с характерного примера куроса Гетти, греческой скульптуры, происхождение которой музей считал подлинным, но которую эксперты сразу же определили как подделку. Как описывает Гладуэлл, обоснование экспертных заключений было расплывчатым - типа "это выглядит неправильно". Но со временем была найдена похожая скульптура, которую окончательно определили как подделку, а дальнейшее расследование показало, что документы, описывающие происхождение скульптуры Гетти, были подделаны. Эксперты, усомнившиеся в ее подлинности, были настоящими экспертами, а Бекхэм - одним из лучших английских футболистов; их выступления были результатом многолетнего опыта и тренировок. Но их опыт не позволил им легко сформулировать причины своих суждений.
Гэри Клейн продемонстрировал, как опытный интервьюер может выяснить причины или, по крайней мере, объяснения, стоящие за правильными решениями. Среди многих примеров он описывает случай, произошедший в конце войны в Персидском заливе 1991 года, когда британский офицер на эсминце HMS Gloucester сбил иракскую ракету Silkworm, направленную на корабль. В небе было много американских самолетов A-6, и в течение нескольких часов капитан корабля и другие члены экипажа боялись, что они уничтожили дружественный самолет. Но офицер подчеркнул, что он был уверен в том, что обнаружил угрозу. Его первоначальное обоснование - что ускоряющаяся траектория полета описывает ракету, а не самолет - не выдержало анализа. Но более подробное объяснение, которое предполагало, что он смог определить высоту, хотя сигнал радара не давал ему этой информации напрямую, убедило других и, в конечном счете, самого офицера.
Мы не обманываемся случайностью и не занимаемся результирующей, отдавая должное этим лицам, принимающим решения, за результаты их действий. Дэвид Бекхэм неоднократно показывал себя блестящим футболистом еще до матча между Англией и Грецией. Эксперты-искусствоведы, дававшие заключение по куросу Гетти , на протяжении многих лет подтверждали свою компетентность. Морской офицер был опытным и уважаемым моряком, который спас свое судно. Все эти люди умели делать то, что делали, даже если не всегда могли объяснить, почему.
Коммуникативная рациональность
Выяснил ли Кляйн причины решения офицера? На первый взгляд, это важный вопрос, но трудно понять, что он означает. Или почему это важно. Когда мы прикасаемся к горячей плите, мы отдергиваем руку. Делаем ли мы это потому, что нам больно, или потому, что мы повредим ткани, если оставим руку там? Решение сбить ракету "Шелкопряд" было правильным. В пылу сражения решение стрелять или не стрелять должно было быть принято немедленно. Если бы у офицера было время обсудить этот вопрос со своими коллегами, от него потребовали бы объяснить, почему он решил, что объект был ракетой. Его объяснение могло быть оспорено, и группа могла бы прийти к согласию или передать свое несогласие капитану корабля. Эксперты, оценивавшие Getty kouros, действительно имели такую возможность обменяться мнениями друг с другом и прийти к консенсусу, как в отношении своих мнений, так и причин их возникновения. В случае с HMS Gloucester такая консультация имела место лишь гипотетически и спустя долгое время после события, и "результат" позволяет нам поздравить офицера с его суждением. Правильно или неправильно. Процесс рассуждения - это не то же самое, что процесс принятия решения.
Элемент истины в различии "первая система/вторая система" Канемана, которое мы описали в Главе 9, заключается в том, что существует разница между процессом принятия решений и тем, как мы описываем эти решения другим людям. Нам нужны такие описания, чтобы оправдать наши действия - ответить на взволнованные вопросы спортивных интервьюеров после матча, объяснить наши действия капитану корабля "Глостер" , проконсультировать кураторов Гетти. Нам нужны такие описания в процессе выяснения мнений других людей и, при необходимости, изменения наших собственных взглядов в ответ. Нам нужны объяснения наших действий, чтобы убедить других сотрудничать с нами в реализации сделанного нами выбора. Большинство решений, и практически все важные решения, принимаются в социальном контексте; мы привлекаем семью и друзей к принятию решений в семье и коллег по работе к принятию решений в бизнесе. Экономическая жизнь - это процесс сотрудничества, и такое общение является неотъемлемой частью человеческой деятельности. Разные люди будут выносить разные суждения, сталкиваясь с одной и той же информацией, потому что в условиях радикальной неопределенности возможно множество различных интерпретаций одних и тех же данных. Правильное принятие решений предполагает общение и обмен мнениями с другими людьми. Даже если за окончательное решение отвечает один человек, как это было в Белом доме, этот человек обычно выигрывает от более широкого обсуждения.
Согласованность и достоверность - стандарты, по которым мы оцениваем все повествования, - являются критериями, по которым мы оцениваем качество передачи информации о причинах решений. И в современной западной культуре мы применяем к такой коммуникации тест на рациональность - соответствие логике и разуму. Нарративная парадигма направляет нас к коммуникативной рациональности, которую подчеркивают Хьюго Мерсье и Дэн Спербер. Наши действия являются результатом эволюционной рациональности; коммуникативная рациональность - это средство, с помощью которого мы объясняем эти действия другим. Гол Бекхэма и выживание HMS Gloucester показывают, что эти понятия не тождественны - эффективно действовать не обязательно эффективно объяснять, а эффективно объяснять не обязательно эффективно действовать. Но коммуникативная рациональность вносит свой вклад в нашу эволюционную рациональность.
Человеческий интеллект - это коллективный интеллект
Бекхэм выглядит изолированной фигурой, когда он бежит к мячу на глазах у большой толпы, а на его плечах покоятся надежды Англии на выход в финал чемпионата мира. Но его достижение не было сугубо личным; скорее это кульминация социального процесса, в котором участвовали товарищи по команде и наставники, такие как менеджер его клуба сэр Алекс Фергюсон. Даже в таких индивидуалистических играх, как покер и шахматы, успех зависит от способности общаться с другими людьми и извлекать пользу из этого общения. Энни Дьюк рассказывает о важности обмена знаниями и опытом игры в покер с другими опытными игроками. Магнус Карлсен работает в команде Team Carlsen при поддержке компании Microsoft, которая спонсирует его карьеру с тринадцати лет. Наставником Карлсена был Симен Агдестейн, который преподает шахматы - и футбол - в элитной спортивной академии Норвегии Norges Toppidrettsgymnas.
Когда Гарольд Абрахамс выиграл золотую медаль в беге на 100 метров на Олимпийских играх 1924 года - забег, увековеченный в фильме "Огненные колесницы", - его наем профессионального тренера Сэма Муссабини был расценен не иначе как мошенничество. В пикантный момент фильма Муссабини, не допущенный на стадион, узнает, что его протеже добился успеха, услышав ноты британского национального гимна, доносящиеся со стадиона. Но за сто лет, прошедших с тех пор, достижения спортивной медицины, питания и техники - работа, проделанная доктором Карре и его коллегами, и деятельность профессиональных тренеров - означают, что 100 м, которые в тот день Абрахамс пробежал за 10,6 секунды, Усэйн Болт теперь преодолевает за 9,58 секунды. А лучшие профессиональные тренеры сегодня являются хорошо оплачиваемыми знаменитостями. Билли Бин, который ввел статистику в бейсбол, добился не только славы, но и чести быть сыгранным Брэдом Питтом в другом фильме, посвященном спортивному успеху, "Moneyball".
Спортивная аналогия - это не просто метафора. Подобно тому, как Бекхэм воспользовался вкладом спортивных экспертов и тренеров, Обама зависел от оценок разведывательных служб и мудрости своих сотрудников. Актеры, наставники и аналитики вносят свой особый вклад в принятие правильных решений. И это разные навыки.
Люди - это эусоциальный вид, достигающий того, что далеко за пределами возможностей отдельного человека. Экономическое значение этой эусоциальности невозможно переоценить. Другие эусоциальные виды, в основном некоторые насекомые, создают сложные артефакты, но методами, сильно отличающимися от человеческих. Королева пчел на самом деле не правит, направляя действия улья; фильм Вуди Аллена "Антц" - это ошибочная антропоморфизация. Каждое отдельное насекомое следует генетически запрограммированным правилам поведения. Агентное моделирование, нашедшее применение в экономике и других социальных науках, стремится повторить поведение социальных насекомых для понимания человеческого поведения. Из таких моделей можно извлечь некоторые уроки.
Но мы не социальные насекомые; мы продвинутые приматы, которых отличает от других способность к общению и сотрудничеству. Майкл Томаселло, эксперт по поведению шимпанзе, отметил, что "невозможно представить, чтобы вы когда-либо видели двух шимпанзе, несущих бревно вместе". Шимпанзе соперничают с малышами в пространственном восприятии, способностях, понимании простых вычислений и понимании причинно-следственных связей. Где малыши выигрывают, так это в способности к социальному обучению. Именно поэтому взрослые люди намного умнее малышей, а взрослые шимпанзе не умнее своих детенышей. Другие виды могут решать проблемы малого мира, иногда лучше, чем люди. Детская игра "камень, бумага, ножницы", которая, как объясняют теоретики игр, требует решения в смешанных стратегиях, под силу шимпанзе. Голуби могут решить версию задачи Монти Холла. В некоторых отношениях разумные нечеловеческие существа лучше, чем люди, соответствуют представлениям о рациональном поведении, предлагаемым экономистами.
И голуби могут летать, а люди - нет. Но люди способны построить Airbus A380, причем отдельные части фюзеляжа были построены в Великобритании, Франции, Германии и Испании; они способны организовать необыкновенную логистическую операцию по доставке компонентов на сборочный завод в Тулузе; они способны собрать экипажи и наземный персонал для управления самолетом совместно с авиадиспетчерами по всему миру. Ни один человек не может обладать даже малой частью навыков и знаний, необходимых для достижения этой цели. Ни один человек не знает, как построить Airbus или совершить перелет из Лондона в Сидней, но очень большое количество людей, работающих вместе, знают. Человеческий интеллект - это коллективный интеллект, и способность построить такой сложный артефакт, как коммерческий самолет, является продуктом коллективного интеллекта, накопленного за более чем двести лет, в течение которых двигатели пришли на смену природным источникам энергии, а братья Райт продемонстрировали, что совершенно иная технология, чем та, которую использовали голуби, позволит человеку подняться в воздух.
Десятки тысяч людей, которые внесли свой вклад в каждый полет Airbus, не знают, кто другие вкладчики; они общаются в небольших группах, которые, в свою очередь, общаются с другими небольшими группами. Взгляд на экономическую жизнь с какой-либо другой точки зрения, кроме как с точки зрения группы, сильно ограничен - это значит упустить центральный момент функционирования современной экономики.
Как достигается необычайная координация, благодаря которой создаются и летают самолеты Airbus? Одна из точек зрения, которую мы можем отнести к современной теории промышленной организации, определяет рынки и иерархии как механизмы для достижения такой координации. Предприниматели покупают детали и навыки, необходимые для строительства реактивного самолета. Если они не уверены в каком-либо аспекте процесса - от того, как собрать компоненты, до того, как приземлиться в аэропорту Сиднея - они решают эту проблему, приобретая соответствующие условные товары. Вторая точка зрения опирается на иерархию для достижения координации. Большой Босс решает построить реактивный самолет, и делегирует задачи многочисленным Маленьким Боссам - одному крылья, другому фюзеляж, и так далее. Большой Босс нанимает консультантов , чтобы они посоветовали, как разработать соответствующие поощрительные контракты для всех Маленьких Боссов и их подчиненных.
Хотя в обеих этих карикатурах есть доля правды, задача, которую они ставят перед предпринимателем, или Большим Боссом, явно невыполнима. Мы можем строить самолеты только потому, что мы не изолированные индивидуумы, а кооперативный вид. Советский Союз под руководством Большого Босса строил гражданские самолеты, но очень плохие, а общества, в которых отсутствует какая-либо глубина социальной организации, приспособленной к производственной деятельности, такие как Гаити или Нигерия, вообще не могут строить самолеты.
Мы уже подчеркивали необходимость плюрализма моделей, и такая же необходимость в управляемом плюрализме очевидна и здесь. Консорциум Airbus нелегко вписывается в дихотомию рынок/иерархия - это не столько единая фирма, сколько множество независимых фирм, заключающих контракты на расстоянии вытянутой руки. И когда таксономия рынка/иерархии была перенесена за пределы США, она с трудом учитывала такие структуры, как японские кейрецу, корейские чеболи, или кластеры, обнаруженные в северных итальянских городах и поселках. Нам нужна помощь другой теории фирмы, которая делает акцент на возможностях. Сложные бизнес-организации, будь то консорциумы, такие как Airbus, агломерация связанных с информационными технологиями видов деятельности в Силиконовой долине или диверсифицированные конгломераты, такие как General Electric, могут быть наиболее плодотворно описаны как совокупности способностей. Предприятия и экономики развиваются за счет развития новых способностей и применения существующих к меняющимся рынкам и технологиям. Такие возможности покупаются, продаются, обмениваются, могут быть иерархически упорядочены, но прежде всего они просто доступны - "тайны торговли витают в воздухе", выражаясь фразой, которую Альфред Маршалл придумал для описания гораздо более примитивных уровней промышленной организации в конце девятнадцатого века. И такие экономисты, как Пол Коллиер, утверждают, что эти кластеры возможностей необходимы для возрождения постиндустриальных городов и возможны только в контексте широкомасштабного сотрудничества между правительствами и бизнесом. Человеческий интеллект - это коллективный интеллект, и именно он является источником выдающихся экономических достижений человечества. Мы можем преодолевать радикальную неопределенность, потому что мы составляем ее вместе.
Отдельные люди обладают различными и неизбежно несовершенными знаниями. И даже когда, как при подготовке к встрече в Белом доме, они обмениваются этими знаниями, они формируют различные оценки одних и тех же доказательств. И делают разные суждения о возможных последствиях тех или иных действий. Решение Обамы было основано не на подсчете вероятностей, а на взвешивании достоверности и согласованности конкурирующих нарративов. И он сделал обдуманный выбор действий, потратив время на выслушивание и общение с опытными и знающими советниками. Общение является неотъемлемой частью разработки нарратива.
Глава 16. Вызывающие нарративы
Господа, я так понимаю, что мы все полностью согласны с принятым решением. Тогда я предлагаю отложить дальнейшее обсуждение этого вопроса до следующего заседания, чтобы дать себе время выработать разногласия и, возможно, получить некоторое понимание того, в чем суть решения.
АЛЬФРЕД П. СЛОАН
Когда в январе 1961 года Джон Ф. Кеннеди вступил в должность президента Соединенных Штатов, он был самым молодым из когда-либо избранных на этот пост. В течение трех месяцев ЦРУ представило ему план вторжения на Кубу и свержения Фиделя Кастро, борца за власть, который двумя годами ранее сверг диктатора Фульхенсио Батисту. Вторжение должно было быть замаскировано под переворот силами кубинских военных при поддержке изгнанных противников режима. Результат оказался фиаско. Изгнанники, высадившиеся на берег с помощью американского флота, были быстро схвачены и убиты или посажены в тюрьму. Ложь о том, что высадка в заливе Свиней была не чем иным, как операцией, спланированной и в значительной степени осуществленной правительством США, вскоре была разоблачена. Операция не только не привела к изгнанию Кастро, но и помогла укрепить его позиции и заставила его искать внешней поддержки у Советского Союза. Фидель будет руководить Кубой почти пятьдесят лет.
Десятилетие спустя американский психолог Ирвинг Дженис популяризировал термин "групповое мышление" для обозначения процесса, в ходе которого группа приходит к плохому решению из-за нежелания или неспособности ее членов оспорить преобладающее повествование. Одним из характерных примеров, приведенных Дженисом, было разбирательство, которое привело к одобрению высадки в заливе Свиней (другим примером была неспособность отреагировать на разведданные, предвещавшие Перл-Харбор). После этого события Объединенный комитет начальников штабов заявил, что у них были сомнения по поводу плана вторжения, но они чувствовали себя скованными в выражении своих опасений, поскольку они не отражали преобладающего нарратива превосходства США. Новый и неопытный президент председательствовал на совещаниях, на которых оспаривание этой концепции не поощрялось. Кеннеди извлек уроки из этого опыта и был полон решимости не повторять его. Его предшественник на посту президента, Дуайт Эйзенхауэр, сформулировал ключевой посмертный вопрос, спросив Кеннеди: "Господин президент, прежде чем вы одобрили этот план, все ли перед вами обсуждали его, чтобы вы сами взвесили все за и против, а затем приняли решение? Когда Куба снова стала главным вопросом президентской повестки дня, Кеннеди управлял процессом принятия решений совершенно иначе.
Во вторник, 16 октября 1962 года, Кеннеди сообщили, что в ходе разведывательного полета самолета U-2 были получены доказательства строительства российских ракетных площадок на Кубе. Фотографии были представлены ЦРУ на совещании в Белом доме. Присутствующие сформировали группу высокопоставленных членов кабинета министров и чиновников, позже названную "Экс-Комм", которая заседала почти непрерывно в течение тринадцати дней того, что стало известно как Кубинский ракетный кризис.
Перспектива размещения ядерных ракет так близко к материковой части США была неприемлемой. Как должен был отреагировать президент? Довольно быстро выбор был сужен до двух вариантов: морской карантин, который перехватит все российские корабли на пути к Кубе, или авиаудар по всем военным объектам на Кубе с последующим вторжением. Мнения членов группы резко разделились. Карантин не позволил бы убрать ракеты, уже находящиеся на Кубе, а авиаудар был чреват эскалацией ядерной войны. С обеих сторон были представлены убедительные аргументы.
В Ex-Comm дебаты продолжались день и ночь. Опыт "Залива свиней" заставил Кеннеди нервничать и принимать советы без возражений. Прежде чем принять судьбоносное решение, президент решил следовать двум принципам при обращении за советом. Во-первых, признавая значение радикальной неопределенности, он боялся "ужасной непредсказуемости эскалации" так, как не боялись военные. Он сделал все возможное, чтобы не загнать председателя Хрущева в угол. Он осознавал слабость разведки, которая ранее в 1962 году четыре раза сообщала ему, что русские не будут поставлять на Кубу наступательное оружие, и был осторожен в интерпретации разведданных и в принятии советов, предоставленных военными.
Во-вторых, он обеспечил, чтобы полученные им рассказы о двух вариантах действий были оспорены. Он сделал это, разделив Ex-Comm на две группы, которым было сказано написать документы в поддержку предпочтительного варианта, а затем обменяться документами и критиковать изложения друг друга. Он также решил не посещать все заседания Экс-Кома. Он не хотел, чтобы его присутствие побудило участников заседания сомневаться в том, что он хотел услышать. Он хотел знать, что они думают на самом деле. Как позже написал Роберт Кеннеди, его брат и генеральный прокурор, "тот факт, что мы могли говорить, дискутировать, спорить, не соглашаться, а затем еще раз дискутировать, был очень важен для выбора нашего окончательного курса...". Мнение, даже сам факт, лучше всего оценивать по конфликту, по дебатам".
Обеспокоенный риском эскалации, Кеннеди выбрал вариант морского карантина. Некоторые из его военных советников предпочли авиаудар. Они согласились с мнением известного теоретика игр Томаса Шеллинга о том, что "не существует предсказуемого пути, по которому Соединенные Штаты и Советский Союз могли бы быть вовлечены в крупную ядерную войну". Ни один рациональный лидер, по их мнению, не допустил бы перерастания локального конфликта на Кубе в тотальную ядерную войну. Кризис закончился, когда Хрущев понял, что Кеннеди хотел избежать эскалации, и в обмен на секретное обещание позже убрать американские ракеты из Турции, ракеты на Кубе были демонтированы и возвращены России. Обнародованные впоследствии документы показывают, насколько близко мир подошел к ядерному холокосту. Только тогда мир узнал, что российские командиры на Кубе были уполномочены применить тактическое ядерное оружие против вторжения США, если связь с Москвой будет прервана. Одна из причин, по которой вы можете читать эту книгу, заключается в том, что президент Кеннеди принял правильное решение.
Год спустя Кеннеди был убит, и уроки, которые он усвоил, казалось, умерли вместе с ним. Современные историки спорят, неизбежно безрезультатно, о том, как могло бы развиваться катастрофическое втягивание Америки во Вьетнам, если бы Кеннеди остался президентом. Однако мы знаем, что "групповое мышление" вновь заявило о себе. Так же как и нарратив о военном превосходстве США. Вызовы преобладающему повествованию "теории домино" не приветствовались. Не признавалась реальность того, что одна лишь превосходная технология не может победить движение за независимость. Даже когда технократичный министр обороны Роберт Макнамара требовал проведения политики, основанной на фактах, доказательства всегда можно было сконструировать в поддержку предопределенной политики. Именно поэтому "Документы Пентагона" были подавлены. И почему Дэниел Эллсберг и те, кто помогал его разоблачениям, столкнулись с гневом правительства США. И оспаривание ключевых предположений, к сожалению, отсутствовало, когда более поздняя администрация планировала будущее Ирака после вторжения сорок лет спустя.
Принятие решений о неопределенном будущем часто является групповым занятием. Мы редко принимаем важные решения, не спросив мнения других людей, и поступаем мудро. Коммуникативная рациональность предназначена отчасти для того, чтобы убедить других, а отчасти для того, чтобы бросить вызов. В мудрых руках выяснение мнения других людей - это настоящий процесс консультаций и обсуждений. Менее компетентные лидеры могут просто принимать поздравления по поводу своей мудрости. Кеннеди, с помощью опытного Эйзенхауэра, понял разницу. Не все его преемники поняли или нашли аналогичную пользу в советах своего предшественника.
Оспаривание нарративов
На протяжении сотен лет послеродовая лихорадка уносила жизни многих матерей и их младенцев во время родов. Рост смертности в новых родильных домах Европы в XVII и XVIII веках отражал эпидемии послеродовой горячки в тех самых учреждениях, которые были призваны помогать матерям при родах. В 1795 году шотландский акушер Александр Гордон опубликовал трактат, в котором утверждалось, что болезнь передается от акушерок и врачей. Английский врач Томас Уотсон в 1842 году рекомендовал врачам мыть руки в растворе хлора, чтобы предотвратить передачу инфекции от одного больного к другому. А в 1843 году Оливер Венделл Холмс старший (отец великого юриста, с которым мы познакомились в Главе 11) опубликовал статью в New England Quarterly Journal of Medicine под названием "О контагиозности пуэрперальной лихорадки", также утверждая, что причиной стольких смертельных случаев было распространение микробов врачами. Возможно, самое систематическое исследование причин и профилактики послеродовой горячки было проведено венским врачом Игнацем Земмельвейсом. В 1847 году он обнаружил, что заболеваемость этой инфекцией у женщин, рожающих дома, гораздо ниже, чем в больнице, и что она значительно снижается, если врачи моют руки в хлорированной воде. Земмельвейс не знал, почему это так, но он предположил, отчасти правильно, что причиной этого является перенос "трупных частиц".
Все эти выводы и советы встретили сильное сопротивление со стороны медицинской профессии, по причинам, которые легко понять, если не сочувствовать им. Врачи сопротивлялись, более того, возмущались мыслью о том, что они сами являются причиной болезней, которые они не в состоянии вылечить. Возмущенный до предела, Земмельвейс умер в психушке. Но его анализ оправдался, и сегодня рожать в больнице безопаснее, чем дома.
В 1854 году доктор Джон Сноу резко сократил распространение холеры в Лондоне, сняв ручку насоса на Брод-стрит в лондонском районе Сохо, заставив местных жителей добывать воду в других местах. В то время преобладало мнение, что инфекционные заболевания распространяются через "миазмы" - вредные частицы в воздухе. Учитывая мерзкий запах, царивший в то время в Лондоне и других мегаполисах, в это объяснение было легко поверить. Как и Земмельвейс, Сноу не понимал, почему его бесцеремонное вмешательство оказалось эффективным - он просто наблюдал корреляцию между заболеваемостью и использованием оборудования на Брод-стрит. После того как эпидемия пошла на убыль, ручку насоса заменили по требованию пользователей, которые возобновили использование воды. Она все еще была загрязнена фекальными бактериями, но эпидемия холеры закончилась.
Даже в науке мы полагаемся на повествование; хорошая история может быть более убедительной, чем публикация подробных результатов исследований. И это по-прежнему актуально в XXI веке. В течение многих лет врачи считали, что язва желудка возникает из-за стресса и неправильного образа жизни, приводящих к накоплению кислоты в желудке. Доктор Робин Уоррен, австралийский патологоанатом, в течение многих лет пытался доказать, что язвы на самом деле являются результатом бактериальной инфекции. В 1980-х годах вместе с австралийцем Барри Маршаллом он изучил биопсии ста пациентов и культивировал бактерию, которая стала известна как Helicobacter pylori, из некоторых биопсий. Они обнаружили, что этот микроорганизм присутствовал почти у всех пациентов с воспалениями желудка и язвами двенадцатиперстной кишки и желудка. Тем не менее, изменить доминирующую точку зрения оказалось непросто. Традиционное лечение язв требовало ежедневного приема лекарств, возможно, на всю жизнь. Поэтому антацидные препараты были основным источником прибыли фармацевтических компаний, но курс антибиотиков стоил всего несколько долларов. Поэтому промышленность и медицинская общественность сопротивлялись идее, что язвы можно вылечить антибиотиками - фактически, большинство специалистов вообще отрицали, что H. pylori является патогеном. Поэтому Маршалл решил проглотить раствор, содержащий бактерии, и сразу же заболел гастритом, который часто приводит к язвам. Этот радикальный эксперимент изменил ход событий. Теперь признано, что большинство язв желудка вызывается H. pylori , часто приобретенной в раннем детстве. Маршалл и Уоррен были удостоены Нобелевской премии по медицине в 2005 году, а миллионы людей живут менее болезненной жизнью в результате их упорного противостояния господствующему мнению.
Знание не продвигается через механический процесс пересмотра вероятностей, которые люди приписывают известному списку возможных будущих результатов, наблюдая за дерганьем циферблата Байеса. Вместо этого, текущая общепринятая мудрость воплощается в коллективном повествовании, которое меняется в ответ на дебаты и вызовы. В основном, нарратив меняется постепенно, по мере того, как преобладающее представление о том, "что здесь происходит", становится более полным. Иногда нарратив меняется скачкообразно - процесс смены парадигм, описанный американским философом науки Томасом Куном. Ф. Скотт Фицджеральд, описывая свой собственный психический срыв, заметил, что "критерием первоклассного интеллекта является способность одновременно держать в голове две противоположные идеи и при этом сохранять способность функционировать". А признаком первоклассного человека, принимающего решения в условиях радикальной неопределенности, является организация действий вокруг исходного нарратива, при этом оставаясь открытым как для возможности того, что этот нарратив ложен, так и для того, что могут быть уместны альтернативные нарративы. Это совсем другой стиль рассуждений, нежели байесовское обновление. Миллионы людей погибли и еще больше пострадали из-за того, что врачи не спешили допустить, чтобы эмпирические наблюдения противоречили общепринятой версии.
Но нам лишь изредка везет найти этих первоклассных интеллектуалов и первоклассных лиц, принимающих решения. Как писал Пол Самуэльсон: "Как сказал великий Макс Планк, сам создатель квантовой теории в физике, наука совершает прогресс похороны за похоронами: старые никогда не обращаются в новую доктрину, их просто заменяет новое поколение". Планк (как и Самуэльсон, человек, получивший Нобелевскую премию за вклад в смену парадигм) на самом деле этого не говорил, но он выразил это чувство в менее лаконичной форме.
Вытеснение версии о миазмах версией о микробах заняло несколько десятилетий и, в частности, потребовало терпеливой экспериментальной работы французского ученого Луи Пастера. По мере приближения к истине Пастер писал: "Я нахожусь на краю тайн, и завеса становится все тоньше и тоньше", знаменито добавляя: "Удача благоволит подготовленному уму". Готовность бросить вызов повествованию является ключевым элементом не только научного прогресса, но и правильного принятия решений.
Большинство центральных банков принимают решения по процентным ставкам только после длительного обсуждения в комитете. Цель обсуждения - задать вопрос "Что здесь происходит?" (в экономике) и разработать изложение как для принятия решения, так и для донесения его до тех, на кого повлияет изменение процентных ставок. По опыту одного из авторов, польза от этого процесса заключается в том, что он бросает вызов преобладающим представлениям о состоянии экономики. Обсуждение в Комитете по монетарной политике Банка Англии помогло всем его членам бросить вызов существующим взглядам и выдвинуть новые идеи. Поразительное наблюдение заключается в том, что, хотя решение по вопросам политики редко принималось единогласно и принималось большинством голосов членов комитета, состоящего из девяти человек, почти каждый член комитета хотел обсудить "что здесь происходит" с другими членами. За почти двадцать лет только один член комитета сказал, что был бы рад отказаться от обсуждения и отправить свой голос по электронной почте в Банк.
Деловые нарративы
Альфред Слоун, автор наблюдения, с которого началась эта глава, был генеральным директором General Motors с 1923 по 1946 год. За это время корпорация выросла и стала крупнейшей в мире промышленной компанией. Пожалуй, ни одна бизнес-организация того периода не была изучена так подробно, как General Motors. Книга Питера Друкера "Концепция корпорации" 1946 года стала первым бестселлером в области бизнеса и до сих пор остается в печати и широко читается; "Стратегия и структура" Альфреда Чандлера превратила историю бизнеса из жизнеописания компаний и героических личностей, возглавлявших их, в серьезную академическую дисциплину, которой она является сегодня; а книга Слоуна "Мои годы в General Motors" - одна из немногих автобиографий топ-менеджера, которую стоит прочитать. Теория фирмы Рональда Коуза, за которую он получил Нобелевскую премию по экономике в 1991 году, представляет собой тонко замаскированный рассказ о General Motors межвоенного периода.
Суть стиля управления Слоуна заключалась в сочетании тесно сплоченной группы высшего руководства со значительной организационной децентрализацией. Получив контроль над корпорацией, Слоун заменил многих руководителей высшего звена группой по своему усмотрению, и эти люди продолжали доминировать на протяжении всего периода расцвета корпорации. В то же время, однако, подразделения компании - Buick, Cadillac, Chevrolet, Fisher Body и др. - продолжали функционировать как автономные единицы; не было ни одного автомобиля, маркированного как General Motors. Слоун подчеркивал важность консультаций, коллегиальности и стремления выяснить, "что здесь происходит": "Я никогда не отдаю приказы. Я продаю свои идеи своим коллегам, если могу. Я принимаю их мнение, если они убеждают меня, как это часто бывает, что я не прав. Я предпочитаю апеллировать к интеллекту человека, а не пытаться установить над ним власть".
Конечно, эти процессы вовлечения и анализа описывали деятельность руководящего состава, а не организации в целом; большинство сотрудников General Motors работали на конвейерах и делали то, что им говорили. Друкер объяснил, что "единственное определение, которое я смог получить [ sic ], считало руководителя в General Motors "человеком, от которого ожидают официального протеста против политического решения, против которого он возражает". Такая критика не только не наказывается, она поощряется". В четко очерченных границах между менеджментом и трудовым коллективом вызов преобладающим представлениям приветствовался. Такова была философия и, в некоторой степени, реальность. И в течение полувека это работало.
Если Альфред Слоун имеет все основания претендовать на звание лучшего руководителя двадцатого века, то Эдди Ламперт претендует на звание худшего руководителя двадцать первого века. Ламперт получил контроль над культовой американской розничной компанией Sears в 2005 году, объединив ее с испытывающей трудности компанией Kmart. Ламперт - бывший управляющий хедж-фондом, не имеющий опыта работы в розничной торговле, да и вообще в любом нефинансовом бизнесе. Известно, что он не любит посещать собрания, отдает распоряжения и контролирует ход работы по видеосвязи из своих домов во Флориде и Коннектикуте. Штаб-квартира компании находится в Иллинойсе, а ее магазины разбросаны по всей Америке.
Ламперт знает о силе нарративных рассуждений. Доминирующие нарративы развиваются и отстаиваются в первую очередь путем повторения, а во вторую - путем нападок на тех, кто не согласен с этими нарративами... Их повторяют так, как будто не существует альтернативных взглядов или возможности ошибки в их мышлении", - сказал он акционерам в 2010 году, обрушиваясь на регулирование и государственные расходы. Возможно, такое восприятие доминирующего повествования было вызвано самоанализом, поскольку г-н Ламперт имеет репутацию человека, не приветствующего несогласие с собственным повествованием. Бывший деловой партнер, Ричард Рейнуотер, описал Ламперта в журнале Vanity Fair : "Он настолько одержим стремлением двигаться в том направлении, в котором он хочет двигаться, что иногда люди обжигаются, топчутся, натыкаются на него.... Я думаю, он отчуждался почти от всех, с кем вступал в контакт". Впечатляющая 288-футовая яхта Ламперта названа Fountainhead, в честь романа Айн Рэнд, который является воспеванием индивидуализма и постоянного противостояния конформизму и условностям.
Экономическая концепция г-на Ламперта, вслед за Рэнд, является либертарианской, и в этом духе он разделил компанию на отдельные центры прибыли, конкурирующие друг с другом. Эти центры прибыли не являются отдельными магазинами или регионами; конкурирующие центры прибыли существуют внутри самих магазинов. Повествование Ламперта о розничной торговле сосредоточено на программе лояльности под названием Shop Your Way. С самого начала мы представляли себе Shop Your Way как краеугольный камень трансформации Sears Holdings из простого продавца товаров в универсальное место назначения для наших членов в их повседневной жизни".
В ходе этого повествования мы мало что узнали о характере преобразований, которые, как утверждает Ламперт, привнесет в бизнес Sears. И, похоже, покупатели Sears также озадачены. Когда Ламперт возглавил компанию, цена акций составляла более 100 долларов; с тех пор продажи упали вдвое, а три четверти магазинов закрылись. Длинные рассуждения, с которыми он обращался к акционерам в ежегодном письме, были прекращены. Когда мы заканчивали работу над этой рукописью, Sears объявила о банкротстве в Главе 11, а ее кредиторы узнали, что претендентом на покупку активов обанкротившейся сети была группа фондов г-на Ламперта.
Мнение наименее успешного ритейлера Америки о нарративах контрастирует с мнением Джеффа Безоса, генерального директора Amazon и, безусловно, самого успешного современного ритейлера Америки. Перед каждой встречей в Amazon руководители читают подготовленную одним из них служебную записку на шести-семи страницах - молча, в течение получаса - прежде чем приступить к ее обсуждению. Эти записки имеют "повествовательную структуру", некоторые из них имеют форму пресс-релиза о предлагаемом продукте. Безос считает, что повествования важны, и не только потому, что он стал крупнейшим в мире книготорговцем. Время написания качественного меморандума - это не несколько часов или даже пара дней, а неделя или больше. Вне совещаний он отмечает, что "я заметил одну вещь: когда анекдоты и данные расходятся, анекдоты обычно оказываются правы. Что-то не так с тем, как вы проводите измерения". И эти методы управления сыграли важную роль в том, что всего за двадцать три года Amazon стала одной из самых ценных компаний в мире.
По нашему опыту, когда данные дают противоречащий интуиции результат, наиболее распространенным объяснением является то, что с данными что-то не так. Конечно, не всегда, и научный прогресс от Галилея, Земмельвейса, Пастера и Эйнштейна был результатом важных экспериментов, в которых данные опровергали преобладающую версию. Но каждый молодой исследователь должен быть готов задать вопрос: "Откуда берутся эти данные?" И данные, и изложение всегда должны быть открыты для оспаривания.
Линкольн и Тэтчер
Авраам Линкольн сидел за столом кабинета министров и совещался со своими коллегами. Пришло время принимать решение. Линкольн попросил проголосовать. Все секретари подняли руки в знак несогласия. Тогда Линкольн поднял свою и сказал: "Джентльмены, за". Хотя эта история широко повторяется, она является апокрифической. Тем не менее, в этом вымышленном рассказе можно найти много полезного. Линкольн стремился бросить вызов, принимая при этом личную ответственность за результат.
Линкольн был избран президентом после того, как получил номинацию от республиканцев в качестве компромиссного кандидата на съезде, зашедшем в тупик между влиятельными соперниками. Но затем он назначил самых известных из этих соперников на должности в кабинете министров. Некоторые, например, Уильям Сьюард, его государственный секретарь, продолжали считать, что они должны сидеть в кресле президента. Линкольн воспользовался талантами, которые окружали его, и ответил на вызовы, которые бросали ему эти люди. В первую очередь, он преодолел свою прежнюю убежденность в том, что колонизация - репатриация освобожденных рабов в Африку - должна стать окончательным итогом конфликта, и даже после того, как он убедился в необходимости эмансипации, его убедили отложить ее провозглашение до тех пор, пока "орел победы не взлетит". Никто не спорит, что Линкольн был одним из величайших американских президентов, а его администрация - одной из самых эффективных.
Маргарет Тэтчер остается противоречивой фигурой. Она добилась таких преобразований в британской политике, которых не смог бы добиться ни один другой деятель того времени: победа над инфляцией и восстановление здоровых государственных финансов, дерегулирование, ограничение власти профсоюзов, программа приватизации и успешное проведение кампании по возвращению крошечных Фолклендских островов в Южной Атлантике после аргентинского вторжения. Но после победы на третьих выборах в 1987 году ее стиль стал все более автократичным. По словам ее министра занятости Нормана Фаулера, "теперь она была полна решимости проводить политику, против которой всегда выступали более осторожные голоса... Если новый министр сомневался в том, чего от него ожидают, Маргарет Тэтчер делала пометку на его карточке. На одном из заседаний она посмотрела вниз на предложения департаментов, которые были представлены, и спросила других министров: "Кто-нибудь, кроме госсекретаря, согласен с этим документом?"".
Фаулер ушел в отставку из кабинета министров в начале 1990 года, "чтобы проводить больше времени с семьей" - фраза, которая впоследствии станет клише среди уходящих руководителей, не желающих давать объяснения своему уходу с поста (Фаулер снова оставит семью, чтобы стать председателем Консервативной партии при новом лидере). Найджел Лоусон, канцлер казначейства, резко покинул кабинет министров шестью месяцами ранее. За отставкой Джеффри Хау, заместителя премьер-министра, в октябре 1990 года последовала резкая речь в Палате общин, в которой он сказал: "Пришло время другим рассмотреть свой собственный ответ на трагический конфликт лояльности, с которым я сам боролся, возможно, слишком долго".
Размышляя четыре года спустя о поведении Тэтчер на посту премьер-министра, Хау заметил: "Ее трагедия заключается в том, что ее могут запомнить не столько за блеск ее многочисленных достижений, сколько за безрассудство, с которым она позже пыталась навязать свои собственные все более бескомпромиссные взгляды". Речь Хау об отставке привела к оспариванию ее лидерства, и к концу ноября 1990 года пребывание Тэтчер на Даунинг-стрит закончилось.
Конечно, Тэтчер действовала в условиях демократии, и следствием ее сопротивления вызовам стало то, что ее премьерство закончилось преждевременно. То же самое можно сказать и о бизнесменах, которые работают на конкурентном рынке. История компании Sears при Эдди Ламперте - это история постоянного упадка, и практически наверняка он был бы смещен несколькими годами раньше, если бы не владел контрольным пакетом акций компании. Автократические лидеры в режимах, где отсутствуют такие корректирующие механизмы, могут нанести неисчислимый ущерб - карьере и даже жизни тех, кто бросает вызов действующему лидеру, и политике стран, которыми они управляют. Власть Гитлера, Сталина и Мао закончилась только со смертью лидеров.
Эйзенхауэр и Макартур
Эйзенхауэр и Макартур были генералами, которые привели союзные войска к победе на европейском и тихоокеанском театрах соответственно. Оба вынашивали амбиции стать президентом: Эйзенхауэр - незаметно, Макартур - более публично. Один из них был обхаживаем обеими партиями, чтобы стать их кандидатом в президенты в 1952 году, и когда он заявил о своей поддержке республиканцев, то был избран на этот пост подавляющим большинством голосов. Другой был уволен президентом Трумэном за безрассудную попытку расширить Корейскую войну до потенциально ядерного конфликта с Китаем. И хотя первоначальные выступления Макартура по Соединенным Штатам были встречены с некоторым энтузиазмом, он исчезал по мере того, как аудиторию все меньше интересовали его горечь и упреки.
Оба были способными командирами, но с совершенно разными стилями руководства. В то время как Эйзенхауэр искал различные точки зрения, Макартур избегал вызовов и не склонялся перед авторитетом других. Американский солдат-государственник Джордж Маршалл однажды сказал ему, что у него есть суд, а не штаб; Трумэн сказал, что не понимает, как армия может "производить таких людей как Роберт Э. Ли, Джон Дж. Першинг, Эйзенхауэр и Брэдли и в то же время производить Кастера, Паттона и Макартура". ("Последний бой" Кастера при Литтл-Бигхорн привел к гибели всего его отряда, а стиль Паттона выразился в его печально известном наставлении войскам: "Ни один ублюдок никогда не выигрывал войну, умирая за свою страну. Он выиграл ее, заставив другого бедного тупого ублюдка умереть за свою страну").
Генерал Монтгомери, командующий сухопутными войсками Великобритании, презирал Эйзенхауэра, утверждая, что "у него не было собственного плана... Эйзенхауэр проводил конференции, чтобы собрать идеи; я проводил конференции, чтобы отдать приказ". Сам Монтгомери соперничал с Макартуром в высокомерии; Уинстон Черчилль, как сообщается, сказал о нем: "В поражении - непобедим, в победе - невыносим". Черчилль выбрал Эйзенхауэра среди американских генералов, предложенных на пост Верховного главнокомандующего (Европа), и даже Монтгомери признал, что именно он был тем человеком, который мог удержать вместе разношерстную группу генералов, составлявших высший эшелон союзного командования.
Как президента, Эйзенхауэра критиковали за то, что его контролировал кабинет министров, и в особенности его государственный секретарь Джон Фостер Даллес. Однако Эйзенхауэр был одним из самых успешных современных президентов, а его подход один историк назвал "руководством скрытой рукой". Макартур был блестящим военным стратегом. Его Тихоокеанская кампания во Второй мировой войне была успешной, и он был компетентным администратором Японии. Но он допустил ошибки во второй части Корейской войны, и его предупреждения о том, что если эта кампания не будет доведена до победного конца, то не только Азия, но и Западная Европа окажутся в руках коммунистов, оказались полностью ошибочными. Его подход резко контрастировал с более холодным суждением Эйзенхауэра, который рассматривал возможность эскалации корейского конфликта, но был убежден в обратном, а затем успешно продвигал и проводил в жизнь стратегию сдерживания, разработанную дипломатом Джорджем Кеннаном.
В результате президентство длилось восемь лет мира и экономического роста. Даже когда было заключено перемирие в Корее, мало кто предполагал, что холодная война останется холодной еще тридцать шесть лет. И в своей торжественной речи в качестве президента Эйзенхауэр неожиданно выступил с прозорливым предупреждением против растущей мощи военно-промышленного комплекса.
Защита справочного материала
Ценность оспаривания повествований заключается не только в том, чтобы найти наилучшее возможное объяснение происходящего. Она заключается в проверке слабых мест предлагаемых планов действий, а также в обеспечении надежности и устойчивости. Эйзенхауэр возглавил союзные армии, которые вторглись во Францию в июне 1944 года в ходе крупнейшей и наиболее тщательно спланированной логистической операции в истории. В сам день "Д" было высажено 160 000 солдат, а для поддержки вторжения имелось три миллиона человек. Маневры и ложные разведданные помогли убедить немцев в том, что операция будет проходить в Па-де-Кале, и в результате немецкие войска были рассеяны вдоль побережья Ла-Манша и Атлантического океана. Подход Эйзенхауэра можно сравнить с подходом Паттона: "Мы хотим убраться оттуда к черту. Чем быстрее мы разгребем этот проклятый бардак, тем быстрее мы сможем совершить небольшую вылазку против пурпурных ссаных япошек и вычистить и их гнездо. Прежде чем проклятые морпехи получат все заслуги". Однако Эйзенхауэр знал, что многое может пойти не так. За день до вторжения он подготовил письмо, которое должно было быть опубликовано в случае неудачи. Мы сомневаемся, что он использовал байесовский набор для вычисления вероятности того, что его письмо будет востребовано. В итоге оно оказалось ненужным.
Приводя доводы в пользу вероятностных рассуждений, Филип Тетлок и Дэниел Гарднер, специалисты по прогнозированию и архитекторы "проекта правильных суждений", утверждают, что "В течение десятилетий Соединенные Штаты придерживались политики поддержания способности вести две войны одновременно. Но почему не три? Или четыре? Почему бы не подготовиться к вторжению инопланетян, пока мы этим занимаемся? Ответ зависит от вероятности". Нет, не зависит. Нет никакой основы, на которой можно было бы сформировать вероятность вторжения инопланетян. США придерживались стратегии "двух войн" по другой причине; в сознании тех, кто определял эту политику, на первом месте стояла история Второй мировой войны, в которой страна была вынуждена одновременно вести сухопутную войну в Европе против Германии и морскую войну в Тихом океане против Японии. Но в последующие десятилетия значимость этого нарратива ослабла, и стало очевидно - не в последнюю очередь после того, как были усвоены уроки Вьетнама и Ирака, - что послевоенная эпоха предъявляет иные и более разнообразные требования к возможностям вооруженных сил США. Когда Джордж Буш-младший назначил Дональда Рамсфелда министром обороны, он скептически отозвался о политике двух войн, а при администрации Обамы от этой стратегии окончательно отказались.
Попытка построить вероятности отвлекает от более полезной задачи - создания надежного и устойчивого оборонного потенциала, способного справиться со многими непредвиденными обстоятельствами, лишь немногие из которых могут быть описаны в мельчайших подробностях. Британия была захвачена врасплох, когда аргентинцы вторглись на Фолклендские острова в 1982 году, и с тех пор последствия для обороноспособности Британии не перестают сказываться. Трудно предсказать начало или ведение войн; если бы это было проще, они бы случались реже. Вместо этого военные лидеры проводят военные игры, в ходе которых они проверяют свою способность справляться с различными гипотетическими ситуациями, ни одна из которых, по их мнению, не произойдет - процесс, схожий по философии со сценарным планированием компании Shell. Трудно представить, как выглядело бы вторжение инопланетян. Романы и фильмы, описывающие такое вторжение, демонстрируют пределы человеческого воображения: ни пришельцы, ни их технологии не сильно отличаются от людей и гаджетов, с которыми мы знакомы. Учитывая разнообразие форм жизни, которые развивались на Земле, кто знает, какой может быть разумная жизнь на другой планете? Мы расширяем границы радикальной неопределенности - но такая неопределенность существует. Возможно, где-то еще есть жизнь, но единственный честный ответ - мы не знаем.
Существуют конкретные угрозы со стороны исламских террористов и невообразимые угрозы из космоса. Но прочность и устойчивость, а не приписывание произвольных вероятностей более или менее бесконечному списку возможных случайностей, являются ключевыми характеристиками продуманного военного ответа на радикальную неопределенность. И мы считаем, что то же самое справедливо для разработки стратегии в бизнесе и финансах, для компаний и домохозяйств.
Предполагаемая цель выездных деловых встреч, описанных в Главе 10 , заключалась в рассмотрении стратегии бизнеса. Если бы это были мероприятия с лучшим фасилитатором, они бы начинались с диагностической фазы, на которой участники пытались установить, "что здесь происходит", и переходили бы к описанию референтного нарратива - "быть влекомыми заботами снаружи, а не толкаемыми заботами здесь", по словам бизнес-стратега Генри Минцберга, который продолжает: "Мы никогда не увидим всего. Но мы определенно можем видеть это лучше" (мудрая оценка мира радикальной неопределенности). Эффективная бизнес-стратегия - это эталонное повествование - частично качественный, частично количественный сценарий, который определяет реалистичные ожидания компании и описывает средства их достижения. После этого участники должны были рассмотреть и оценить риски для этой бизнес-стратегии или нарратива, чтобы определить, является ли она надежной и устойчивой к многочисленным (и, возможно, неизвестным) непредвиденным обстоятельствам.
Когда Стив Джобс сказал Дику Румелту, что он будет ждать следующей большой вещи, он не просто надеялся, что что-то появится. Он знал, что в быстро меняющемся мире бытовой электроники на рубеже веков будут происходить захватывающие события, но было бы харизмой воображать, что кто-то может с точностью предсказать, что это будет. Он знал и понимал сильные стороны своей компании по сравнению с конкурентами. Он позиционировал бизнес так, чтобы воспользоваться широким спектром возможностей. Успешные стратегии подразумевают соответствие отличительных возможностей корпорации той (иногда статичной, иногда быстро меняющейся) среде, в которой она работает.
Когда мы планируем отпуск, мы начинаем с эталонного повествования: ожиданий, которые мы связываем с приятным и расслабляющим опытом. Затем мы осознаем возможные риски - нас могут задержать по дороге в аэропорт, у нас может случиться расстройство желудка от незнакомой еды - и предпринимаем шаги, чтобы обеспечить надежность и устойчивость нашего эталонного повествования к этим конкретным рискам. Мы выезжаем из дома с запасом времени; мы кладем в багаж лекарства. Когда мы беремся за строительный проект, мы делаем то же самое - обсуждаем планы в графике со строителем и пытаемся описать основные вещи, которые могут пойти не так. Самое близкое приближение к "байесовскому обновлению", которое мы видели, - это карты рисков, которые почти в обязательном порядке представляются советам директоров компаний. Обычно эти карты состоят из длинных списков так называемых "факторов риска", часто сопровождаемых градациями относительной важности и подсвечиваемых красными или зелеными сигналами светофора. Эти документы имеют стандартную структуру и в лучшем случае слабо связаны с какой-либо бизнес-стратегией. Как правило, отчеты принимаются практически молча, а факт их получения протоколируется. Цель заключается не столько в том, чтобы гарантировать, что риски не материализуются, сколько в том, чтобы предоставить доказательства того, что риски были рассмотрены или, по крайней мере, описаны - доказательства, которые могут быть мобилизованы, если эти риски материализуются.
Лучший подход - попытаться определить небольшое количество рисков, которые могут серьезно нарушить эталонное повествование, и рассмотреть непредвиденные обстоятельства, которые могут быть использованы для их устранения. Если вмешается пакистанская армия, будут ли "морские котики" отстреливаться или ждать, пока президент договорится о политическом решении? (Адмирал Уильям Макрейвен, руководивший операцией, высказался за переговоры, но Обама его переубедил, опасаясь новых рисков, которые могут возникнуть, если еще одна группа американцев окажется в заложниках у иностранной державы). Если этот список существенных рисков невелик, то его длина ставит под вопрос само повествование о ссылке; но это требует суждения о существенности. В реальном мире список всего, что может пойти не так, каким бы незначительным и маловероятным он ни был, более или менее бесконечен.
Роберт Макнамара и его раскаяние
Готовность изменить свое мнение перед лицом новых доказательств - это хорошо. Но проблема заключается в том, чтобы определить, что является новым доказательством. Убеждение, что монета честная и что вероятность выпадения головы и решки одинакова, ставится под сомнение последовательностью одних голов. Можно вычислить вероятность того, что произойдет определенная последовательность. Но война во Вьетнаме не была тысячным повторением игры.
Роберт Макнамара был одним из "детей-чудаков", молодых людей, которые стали пионерами в области управления числовыми операциями и преобразовали военную логистику во время Второй мировой войны. В 1946 году Генри Форд-младший, только что получивший контроль над компанией Ford Motors от своего отца, осознал необходимость привлечения свежих талантов и нанял "детей-вихрей" в полном составе. Макнамара, применяя методы операционного менеджмента, быстро продвинулся по службе и стал президентом компании. В 1961 году Джон Кеннеди назначил его министром обороны - они были одного возраста - и Макнамара продолжал служить при президенте Джонсоне до 1968 года. Он сыграл важную роль в принятии решения об установлении морской блокады вместо авиаудара по Кубе.
Но, одержимый данными, он быстро принимал решения, почти не обсуждая их со стороны. Его главной задачей на посту министра обороны был Вьетнам, и он был самым влиятельным голосом в американской политике после президента. В 1962 году Макнамара сказал одному репортеру: "Все количественные измерения, которые у нас есть, показывают, что мы побеждаем". По мере эскалации войны во Вьетнаме Макнамара был главной опорой этой политики, направленной на достижение военного успеха. Но к 1966 году он начал сомневаться в способности Америки навязать военное решение. В меморандуме, который Макнамара направил президенту Джонсону в мае 1967 года, он писал: "Война во Вьетнаме приобретает собственный импульс, который необходимо остановить". В 1968 году, незадолго до ухода с поста президента, чтобы занять должность во Всемирном банке, он в частном порядке говорил о "сокрушительной бесполезности" бомбардировок.
Интересен вопрос, почему один из самых умных людей, когда-либо работавших в администрации США, позволил втянуть себя в одну из худших политических катастроф в истории США. Историк Макс Гастингс задается вопросом, почему в администрации было так мало дебатов и споров. Макнамара, давно находящийся в отставке, заметил, что президент Джонсон не поощрял "полные и открытые дебаты по вопросам, которые так резко и четко разделяли его самых высокопоставленных советников". Но в 1968 году дебаты взорвались публично, и Джонсон был изгнан с поста президента. Размышляя о фиаско во Вьетнаме, Макнамара написал в своих мемуарах, что главной причиной этого было то, что "снова и снова ... мы не решали фундаментальные вопросы; наша неспособность определить их не была признана; и глубоко укоренившиеся разногласия среди советников президента о том, как действовать, не были ни выявлены, ни разрешены". Администрация Джонсона приняла нарратив о Вьетнаме без подлинного расследования происходящего и сопротивлялась любому вызову преобладающему нарративу. В своей попытке свести конфликт к количественной оценке соответствующих запасов боеприпасов и числа трупов - арифметике обычной войны - Макнамара не смог задать более глубокие вопросы о природе и мотивации противника, другими словами, "Что здесь происходит?". Извлекла ли Америка уроки из своего опыта во Вьетнаме? В 2003 году Соединенные Штаты вторглись в Ирак.
Часть
IV
. Экономика и неопределенность
Глава 17. Мир финансов
Милетский, греческий философ, сделал важные открытия в геометрии и тщательные наблюдения за частотой природных явлений. Его предсказание солнечного затмения в 585 году до н.э. было описано Айзеком Азимовым как "рождение науки". Фалес также использовал свои научные знания, чтобы предвидеть особенно обильный урожай оливок. Он купил опционы на все оливковые прессы в Милете, а когда спрос на них вырос, сдал их в аренду со значительной прибылью. Согласно Аристотелю, мотив Фалеса не был в первую очередь материальным; он стремился дать ответ на вопрос, который так часто задают философам и экономистам: "Если ты такой умный, почему ты не богат?" Маловероятно, что большая часть этой истории правдива, но, тем не менее, она поучительна. Осторожное использование небольших моделей, хорошо структурированных повествований и рациональности, основанной на разуме и логике, может стать источником как житейского успеха, так и академической славы.
Антонио, Венецианский купец, предвосхитил рассуждения Пола Самуэльсона о разнице между одиночными и множественными ставками (напомним, что Самуэльсон был озадачен тем, что коллега может отказаться от ставки с положительной ожидаемой ценностью, если она предлагается только один раз, но согласиться, если предложение повторяется много раз). Антонио объяснил преимущества диверсифицированного портфеля Саларино, который беспокоился о подверженности индивидуальным рискам:
Не на одно дно уповают мои предприятия,
не на одно место; и не от
удачи нынешнего года зависит
все мое состояние:
Поэтому товар мой не печалит меня.
И Антонио был уверен в достаточности капитала. Выступив поручителем по залогу Шейлока, он заявляет:
Не бойся, друг, я не потеряю его:
В течение этих двух месяцев, то есть за месяц до
истечения срока действия этой облигации, я ожидаю возврата в
три раза больше стоимости этой облигации.
Но планы Антонио сбиваются с курса. Во-первых, материализуется низкая суммарная вероятность последовательности неблагоприятных обстоятельств. (В итоге рыночная оценка богатства Антонио, которая подрывает его кредитный рейтинг, оказывается слишком пессимистичной; часть его аргоси возвращается в порт к концу пьесы). Во-вторых, вмешивается радикальная неопределенность. Нестандартное событие - побег дочери Шейлока Джессики - заставляет мстительного ростовщика добиваться принудительного взыскания облигаций, несмотря на вмешательство кредитора последней инстанции с достаточной ликвидностью. В-третьих, еще одно нестандартное событие, вмешательство Порции, решает вопрос в пользу Антонио. Но, не обращая внимания на радикальную неопределенность и находясь под влиянием собственной вероятностной модели, Антонио подвергает свою жизнь опасности. В этом рассказе отражена суть модели диверсификации. А диверсификация играет центральную роль в управлении рисками в условиях радикальной неопределенности.
Значение риска и неприятия риска
Один из авторов присутствовал на встрече между деловыми людьми, представляющими крупных оборонных подрядчиков, и группой экономистов Казначейства, которые недавно изучали экономику и финансы, не закончив ведущих университетов. Вопрос заключался в том, в какой степени подрядчики должны быть вознаграждены за принятие на себя значительных рисков, связанных с крупными проектами. Многие такие проекты по своей природе были уникальными. Экономисты утверждали, что поскольку риск перерасхода средств по идиосинкразическому проекту некоррелирован с другими рисками, которым могут быть подвержены компания и ее акционеры, а их суммы малы по сравнению с общим состоянием акционеров, то нет необходимости в компенсации такого риска. Некоторые даже предлагали, чтобы подходящей нормой прибыли была доходность надежных государственных облигаций. Подрядчики, некоторые из которых недавно понесли большие убытки по проектам, значительно превышающим их бюджеты, недоверчиво смотрели на экономистов, как будто те были жителями другой планеты.
Обе стороны не смогли договориться, потому что обе использовали слово "риск", но придавали ему совершенно разное значение. Для экономистов, которых учили рассматривать неопределенность через призму аксиоматической рациональности, риск описывался изменчивостью доходности активов. Для подрядчиков риск означал, что проект может быть завершен не так, как предполагалось - что их ссылка , в которой работа была доведена до успешного завершения, не оправдается на практике. Они считали маловероятным, что проект будет развиваться с опережением ожиданий, и такой исход, конечно, не был тем, что они имели в виду, когда говорили о "рисках". Несомненно, они также имели в виду риск для своего положения в компании, если проект пойдет не так. Значение риска зависит как от человека, так и от контекста. Обе интерпретации риска потенциально релевантны, но та, которой придерживаются подрядчики, воспроизводит значение риска в обычном языке. И именно эту интерпретацию - риск как невыполнение центральных элементов эталонного повествования - мы будем продолжать использовать в этой книге и в нашей повседневной жизни.
В предыдущих главах мы рассказали о некоторых любителях риска, которые изменили общество - Ричард Брэнсон, Уинстон Черчилль, Стив Джобс, Элон Маск, Джордж Оруэлл. Игнац Земмельвейс, чья догматическая убежденность в собственной правоте довела его до безумия, но помогла спасти жизни миллионов женщин. Барри Маршалл, который изменил медицинскую практику и получил Нобелевскую премию, заразив себя бактериями. Все это поведение не имеет ничего общего с функциями полезности богатства этих людей. И по мере того, как мы узнаем больше о нейрофизиологии, мы можем лучше понять такое поведение, наблюдая за активностью в префронтальной коре и работой химического вещества дофамина, чем проповедуя аксиоматическую рациональность.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги