Рамакришна и его ученики

19. ЕВАНГЕЛИЕ ОТ РАМАКРИШНЫ

Я часто упоминал про М. (Махендру Натха Гупту) и цитировал из его «Евангелия от Рамакришны», которое на бенгальском носит название «Шри Шри Рамакришна Кат-хамрита». Сейчас мне предстоит подробно рассказать о жизни М., о его книге и о том, как он описывает личность Рамакришны и излагает его учение.

Махендра Натх родился в Калькутте в 1814 году. Еще маленьким ребенком мать возила его смотреть дакшинеш-варский храм, тогда только недавно достроенный. Храмовый двор был забит народом, малыш потерял в толпе маму и громко разревелся. Молодой человек, который вышел во двор из храма, увидев плачущего ребенка, стал утешать его и не оставлял, пока не нашлась мама. Впоследствии Махендра Натх уверял, что то был сам Рамакришна.

В студенческие годы Махендра Натх выказал незаурядные способности, в 1875 году он окончил Калькуттский университет третьим по успеваемости в своем выпуске. Еще в колледже он женился на родственнице Кешаба Сена, страстным приверженцем которого скоро стал. После окончания университета он решил заняться преподавательской деятельностью. В 1882 году, когда он впервые встретился с Рама-кришной в Дакшинешваре, он работал в Метрополитен-институте. М. весьма точен в датировке событий, поэтому странно, что дату этого первого знакомства он не указывает. Тем не менее она поддается установлению. М. пишет, что это произошло в воскресный день в феврале, после 23 числа, а в 1882 году единственное воскресенье между 23-м и концом месяца приходилось на 26 февраля.

«Евангелие» начинается с той безыскусной неожиданностью и непосредственностью, которая сразу убеждает читателя в подлинности пережитого. Возникает впечатление, что человек берется за перо под воздействием сильного чувства, не обдумав заранее, в какой последовательности собирается описывать события.

«Храм Матери Кали расположен на берегу Ганга в Дак-шинешваре. Здесь весной, в феврале 1882 года, через несколько дней после дня рождения Шри Рамакришны, М. познакомился с ним. 23 февраля Шри Рамакришна катался на лодке с Кешабом Сеном и Джозефом Куком. Несколько дней спустя, под вечер, М. вошел в комнату Шри Рамакришны. Это была первая встреча.

Шри Рамакришна сидел на деревянной скамье, лицом к востоку. С улыбкой на лице он говорил о Боге. Собравшиеся сидели на полу. Комната была полна. В молчании пили они нектар его слов.

М. стоял, лишившись дара речи. Ему казалось, будто это сам Шукадева наставляет учеников в мудрости Бога, будто все святые места сошлись воедино в этой комнатке. Или как будто сам Шри Чайтанья и его ученики Рамананда, Сваруп и другие поют хвалу Богу, как пели они ее в священном городе Пури.

Шри Рамакришна говорил: „Когда человек проливает слезы и волосы его стоят дыбом, пусть хоть единый раз произнесет он имя Хари или Рама, да не будет у вас сомнений в том, что больше не нужно ему совершать никаких обрядов. Только тогда получает он право отказаться от них – а вернее, они сами уйдут из его жизни. Тогда человеку будет достаточно просто называть имя Хари или Рама или произносить ОМ".

Продолжая, Шри Рамакришна сказал: „Совершение обрядов сливается со священной Гаятри-мантрой, а Гаятри-мантра, в свою очередь, растворяется в слове ОМ".

Прогуливаясь по пригородным садам, М. и его друг Сид-ху забрели в храмовый сад Дакшинешвара. Дело было в воскресенье. Еще раньше, когда шли они садом Прасанны Баннерджи, Сидху сказал: „На берегу Ганга есть прекрасный сад. Не хочешь ли зайти? Там живет святой человек, пара-махамса".

М. и Сидху прошли через главные храмовые ворота и направились прямо к жилищу Шри Рамакришны. Восторженно осматриваясь, М. говорил себе: „Какое замечательное

место! И какой замечательный человек! Мне не хочется уходить отсюда". Но потом он подумал: „Надо сначала хорошенько оглядеться и понять, что это за место. Тогда я смогу прийти еще раз и побыть здесь".

Когда М. и Сидху вышли из комнаты, до их ушей донеслась нежная музыка вечернего богопочитания, в которую были вплетены звуки гонгов, колокольчиков, цимбал, стук барабанов. Нежная музыка неслась и из музыкальных ба-шен-нахабатов с южной стороны сада. Казалось, будто звуки прокатываются по груди Ганга и замирают вдали. Шелестел мягкий весенний ветерок, напитанный благоуханием цветов. Только что взошла луна. Чудилось, что вся природа готовится к вечернему богослужению. М. принял участие в богопочитании, которое совершалось в двенадцати храмах Шивы, в храме Радхаканта и в храме Матери Кали, – его сердце исполнилось великой радости. Сидху сообщил: этот храмовый сад был разбит Рани Расмани. Здесь во всех храмах регулярно совершают почитания и каждый день раздают пищу множеству святых людей и милостыню нищим.

Разговаривая об этом, М. и Сидху пересекли храмовый двор от храма Матери Кали к двери комнаты Шри Рамакришны. Но теперь дверь оказалась закрытой.

М. был воспитан в английском духе и не мог войти в комнату просто так. У двери стояла служанка по имени Бинда. М. обратился к ней:

– У себя ли святой человек? Бинда ответила:

– Да, он у себя.

М. Как давно он здесь живет?

Бинда. О, уже много лет.

М. Много ли он читает книг?

Бинда. Книг? Да нет же! Они все у него на языке.

М. только недавно окончил университет. Он поразился, узнав, что Шри Рамакришна не ученый.

М. Возможно, он сейчас занят вечерним богопочитанием? Можно ли нам войти? Не спросишь ли ты у него разрешения?

Бинда. Да вы заходите, детки. Прямо заходите и садитесь.

Войдя в комнату, они увидели, что Шри Рамакришна один сидит на деревянной скамье. Были зажжены курительные палочки, а все двери были закрыты. М. приветствовал Учителя, сложив ладони перед грудью. Учитель пригласил их сесть. М. и Сидху уселись на полу. Шри Рамакришна спросил у них:

– Где вы живете? Чем занимаетесь? Зачем вы приехали в Баранагор?

И тому подобное. М. представился, ответил на эти вопросы, но заметил, что внимание Учителя время от времени рассеивается. Позднее он узнал, что это состояние называется бхава – экстаз. Это состояние ума похоже на то, что испытывает рыбак, сидящий с удочкой. Поплавок подпрыгивает на воде, потому что рыба уже взяла наживку. Рыбак напряженно и сосредоточенно следит за поплавком. В эту минуту он ни с кем не станет разговаривать. В таком состоянии находился и Шри Рамакришна. Впоследствии М. не только слышал от других, но и сам видел, как Шри Рамакришна погружался в это состояние на исходе дня. Бывали случаи, когда он совершенно терял внешнее сознание.

М. Вы не желали бы совершить вечернее богопочитание, Учитель? Может быть, нам лучше уйти?

Шри Рамакришна (все еще в экстазе). Нет. Вечернее богопочитание? Нет, не в этом дело.

Побеседовав еще немного, М. простился с Учителем.

– Приходи еще, – сказал Шри Рамакришна.

По дороге домой М. начал размышлять: „Кто же он такой, этот безмятежный человек? Как бы мне хотелось вернуться к нему! Может ли человек быть столь велик, не обладая ученостью? Поразительно! Я хочу снова увидеться с ним. И он сам просил меня приходить еще. Я отправлюсь к нему или завтра утром, или послезавтра"».

Как жаль, что М. не описал подробней свое первое впечатление от внешности Рамакришны. Но это описание мы находим в другой современной ему книге, в «Размышлениях и воспоминаниях» Нагендры Натха Гуты. Вот как автор рассказывает, каким предстал перед ним Рамакришна в 1881 году, когда поднялся на борт прогулочного судна, повидаться с Кешабом Сеном:

«Парамахамса поднялся на борт корабля, чтобы встретиться с Кешабом Сеном и его группой. На нем было дхоти с красной каймой и незастегнутая рубашка. Довольно смуглый, с бородой, глаза, никогда широко не раскрывающиеся, будто смотрят вовнутрь. Среднего роста, худощавый, чтобы не сказать худой, очень хрупкий на вид… Говорит с легкой, но привлекательной запинкой, на весьма простонародном бенгали, часто путая „вы" и „ты"…»

М. тоже отмечает заикание Рамакришны, когда описывает свой второй приезд в Дакшинешвар. Поскольку в описаниях молодых лет Рамакришны его заикание не упоминается, то невозможно сказать, постоянно ли он заикался или только иногда, от волнения.

Рамакришна говорил на деревенском диалекте своего родного Камарпукура и на слух образованного человека его бенгальский язык был грамматически неправильным и простонародным. В деревне считалось нормальным без стеснения говорить обо всех частях и функциях человеческого тела, о формах спаривания животных. Рамакришна всю жизнь прибегал к словечкам и сравнениям, которые своей грубостью резали слух наиболее чувствительных его слушателей. Однако даже они бывали вынуждены признать, что в устах Рамакришны эти выражения утрачивали значительную часть своей грубости – с таким абсолютным простодушием он их произносил.

Но вернемся к повествованию М.

«Вторично М. посетил Шри Рамакришну в восемь утра. Учитель собирался бриться. Было еще холодно, и он кутался в молескиновую накидку, отороченную красивой красной тканью. При виде М. Учитель сказал: „А, ты вернулся. Хорошо. Садись же".

Беседа состоялась на юго-восточной веранде. Там его ожидал цирюльник. Учитель сел и во время бритья обменивался отрывочными фразами с М. Он сидел в накидке, на ногах были сандалии, на лице играла мягкая улыбка. Он немного заикался.

Шри Рамакришна. Скажи мне, где твой дом?

М. В Калькутте, Учитель.

Шри Рамакришна. А где именно?

М. Я живу с моей старшей сестрой в ее доме в Баранаго-ре. Это дом Ишана Кавираджа.

Шри Рамакришна. А, в доме Ишана! Ты не знаешь, как себя чувствует Кешаб? Он же сильно болел.

М. Я слышал. Но, по-моему, сейчас он поправился.

Шри Рамакришна. Я молился Матери о выздоровлении Кешаба и дал обет преподнести ей зеленый кокос и сахар. Я вставал рано по утрам и плакал перед Матерью, говорил ей: „Мать, исцели, пожалуйста, Кешаба. Если он не будет жить, то с кем я буду беседовать, когда бываю в Калькутте?" Вот почему я пообещал поднести ей зеленый кокос и сахар. Скажи, а ты не знаешь ли некоего мистера Кука, который приехал в Калькутту? Кешаб возил меня кататься, и с нами был этот мистер Кук. Я понял, что он выступает с лекциями.

М. Да, Учитель, я тоже слышал об этом. Но я не ходил на его лекции. Я мало что знаю о нем.

Шри Рамакришна. Брат Пратапа провел здесь несколько дней. Он без работы и сказал, что хочет немного пожить здесь. Я узнал, что у него целый выводок детей. Он оставил детей и жену в доме тестя. Я сказал ему: „Тебе же надо кормить детей! Или ты думаешь, соседи будут их кормить и воспитывать? Не стыдно ли тебе оставлять их на шее тестя, чтобы он о них заботился?" Я его отругал и велел найти себе работу. И только после этого он уехал отсюда. Ты женат?

М. Да, Учитель.

Шри Рамакришна (передернувшись). О Рамлал, какой позор! Он женат!

Рамлал – это племянник Шри Рамакришны, который отправлял богослужение в храме Кали. М. был очень смущен и молча сидел понурив голову, как человек, обвиненный в тяжком преступлении. Про себя он подумал: а что плохого в том, чтобы быть женатым?

Тут Учитель спросил:

– И дети есть?

У М. сильно стучало сердце. Он нервно ответил:

– Да, Учитель, у меня есть дети.

Учитель сильно опечалился от этих слов и воскликнул:

– Какой позор! У него и дети есть!

От этого укора М. лишился дара речи. Его гордость была уязвлена. Но через минуту Шри Рамакришна посмотрел на него смягчившимся взглядом и тепло сказал:

– Видишь ли, на тебе есть приметы благодати, которые я распознал по твоему лбу, глазам и прочему… Скажи мне, что за женщина твоя жена? Обладает она силой добра или силой зла?

М. Она добрая женщина, но невежественная.

Шри Рамакришна (насмешливо). А ты большой мудрец, не так ли?

М. еще не знал, что есть знание и что есть невежество. Он полагал, что человек, который получил образование, который читает книги, приобретает знание. Позднее его ошибочное мнение было исправлено. Тогда он понял, что знание – в познании Бога, а невежество – в незнании его. Когда Учитель спросил: „А ты большой мудрец, не так ли?" – самолюбию М. был нанесен сильный удар.

Шри Рамакришна. Скажи мне, ты веришь в Бога, который обладает формой или в Бога, у которого формы нет?

М. удивился и сказал себе: „Если человек верит, что у Бога есть форма, как может он верить, что формы нет? Или наоборот, если он верит, что Бог не обладает формой, как может он верить, что форма есть? Возможно ли, чтобы две противоречивые идеи были истинными? Может ли молоко быть одновременно и белым и черным?"

М. Учитель, я предпочитаю верить, что Бог не обладает формой.

Шри Рамакришна. Это хорошо. Достаточно верить в один аспект Бога. Ты веришь в Бога, у которого нет формы. Это очень хорошо. Но никогда не внушай себе, что только твоя вера истинна, а все другие ложны. Можешь не сомневаться: Бог без формы реален, и Бог, имеющий форму, тоже реален. И, поняв это, не отступайся от той веры, которая тебе ближе.

М. был поражен тем, что обе идеи могут быть истинными. Это выходило за пределы его книжной учености. По его самолюбию был нанесен третий удар. Но, поскольку оно еще не было окончательно растоптано, он был готов к продолжению спора с Учителем.

М. Но, Учитель, если предположить, что на самом деле у Бога есть форма, то он, конечно, не тождествен своему глиняному изображению?

Шри Рамакришна. Ак чему говорить, что изображение есть глина? Изображение состоит из духа.

М. не мог понять, что это значит: изображение состоит из духа. Он сказал:

– Но тем, кто почитает глиняные изображения, нужно понимать, что глиняное изображение не есть Бог, что, склоняясь перед изображением, они должны помнить о почитании Бога. Они не глину должны почитать.

Шри Рамакришна (резко). Заставить других понимать, читать им лекции – вот все, о чем вы, жители Калькутты, думаете! Вы никогда не спрашиваете себя, как вам самим отыскать истину. Кто вы такие, чтобы учить других? Один Властелин вселенной учит человечество. Разве Он, кто столько для нас сделал, не приведет нас к свету? Если мы нуждаемся в том, чтобы нас учили, то он и научит. Ему ведомы самые затаенные наши помыслы.

Допустим, что действительно это ошибка – почитать Бога в его изображении. Но разве Он не знает, что почитают только его? И Он, конечно, будет доволен этим почитанием. Так почему же у тебя должна болеть голова из-за этого? Было бы лучше, если бы ты стремился сам обрести знание и преданность.

На сей раз М. почувствовал, что его гордость окончательно попрана. М. сказал себе: „Он говорит совершенно справедливые вещи. Кто я такой, чтобы учить других? Разве я сам познал Бога? Да есть ли вообще у меня любовь к нему? Я вроде того человека, у которого нет кровати, а он приглашает постороннего прилечь рядом. Я не знаю, что такое Бог, и даже мало слышал об этом. Как мне стыдно, как ужасающе глупо с моей стороны думать, будто я могу поучать других. Это же не математика, не история, не литература, которым можно обучать. Речь об истине Бога – о единственной Реальности… Мне нравится то, что говорит Учитель".

Это был его первый спор с Учителем – и последний. Шри Рамакришна. Ты говорил о почитании глиняного изображения. Если даже оно сделано из глины, все равно есть нужда в такого рода почитании. Бог сам предусмотрел множество способов почитания, которые соответствуют различным темпераментам людей на различных уровнях их роста.

У матери пятеро детей. И есть рыба им на обед. Она готовит из рыбы пять разных блюд на пять разных желудков. Одному просто отварная рыба, другому маринованная, запеченная, жареная и так далее. Мать приготовила несколько рыбных блюд на разные вкусы и желудки. Ты меня понял? М. Понял, Учитель. (Смиренно.) Как можно посвятить свой ум Богу?

Шри Рамакришна. Тверди имя Бога и неустанно воспевай ему хвалу, а также общайся со святыми людьми. Время от времени нужно навещать святых людей и тех, кто предан Богу. Если человек живет в миру и с утра до ночи поглощен мирскими заботами и обязанностями, он не в состоянии сосредоточиться помыслами на Боге. Вот почему так важно время от времени уединяться и размышлять о Боге. Юный саженец надо ограждать со всех сторон. Без ограждения его могут ощипать коровы и козы.

Чтобы медитировать, уйди в лесное одиночество или укройся в укромном уголку и вступи в палату твоего сердца. И пусть постоянно бодрствует в тебе способность различать. Один Бог реален, то есть вечен, все прочее нереально, ибо оно пройдет. Различая таким образом реальное и нереальное, дай своему уму отрешиться от привязанности к бренным объектам этого мира.

М. (смиренно). Как должно жить человеку в мире и вести жизнь семьянина?

Шри Рамакришна. Исполняй все свои обязанности, но помыслами сосредоточен будь на Боге. Жена, сын, отец, мать – живи со всеми с ними и служи им так, как служат самым близким. Но в сердце сердца знай, что они тебе не принадлежат.

Служанка в богатом доме тщательно выполняет свою работу, но помыслами она в своем доме, в родной деревне. Более того, она воспитывает хозяйских детей, как будто они ее родные дети. Она их называет „мой Хари" или „мой Рама", но отлично знает, что дети не ее. Черепаха плывет в озерных водах. Но знаешь ли ты, где ее мысли? На берегу, где она отложила яйца. Выполняй все свои мирские обязанности, но пусть твой ум будет обращен к Богу. Если ты вступишь в семейную жизнь, прежде чем разовьешь в себе любовь к Богу, ты будешь все сильней и сильней запутываться. Ты не сможешь противостоять опасностям, горю и скорбям. И чем больше ты будешь думать о мирском, тем сильней будет твоя привязанность к миру.

Прежде чем разломить плод хлебного дерева, надо смазать ладони маслом, иначе с них потом не отодрать липкий сок. Умасти себя любовью к Богу, тогда потом ты сможешь выполнять мирские обязанности.

Но развить в себе эту любовь к Богу можно, только живя в уединении. Чтобы сбить масло, нужно сначала в тихом месте створожить молоко. Если молоко переболтать, оно не створожится. Нужно отложить все дела и спокойно заняться сбиванием масла. Тогда оно получится.

Если ты в медитации обратишь свой ум к Богу в уединении и тишине, ты обретешь равновесие, знание и преданность Богу. Но если ты позволишь мирским мыслям завладеть твоим умом, он проникнется низким. В миру все мысли проникнуты похотью и жадностью.

Мир можно сравнить с водой, а ум – с молоком. Если влить молоко в воду, они смешаются и больше не останется цельного молока. Если же молоко сначала створожить и сбить из него масло, то масло будет плавать в воде. Надо сначала упражняться в духовной дисциплине и получить масло знания и любви к Богу. Масло не разбавить мирской водой. Масло всегда будет плавать на ее поверхности.

И в то же время пусть активно действует сила различения. Похотью и золотом можно наслаждаться лишь какое-то время. Только Бог вечен. Деньги – что могут они дать? Еду, одежду, крышу над головой – и все. Поэтому не могут деньги составить цель жизни… Таким образом и нужно упражнять способность к различению. Ты меня понял?

М. Да, учитель. Я только что прочитал пьесу под названием „Прабодха Чандродайя". В ней говорится о поиске Вечной реальности упражнением в различении.

Шри Рамакришна. Это верно – найти Реальность через различение. Надо размышлять над тем, что могут купить деньги или какова ценность красивого тела. Путем различения ты поймешь, что тело прекраснейшей из женщин – это кости, мясо, жир и прочие мерзкие вещи. К чему же человеку отказываться от Бога ради них? Как может человек жить без памяти о Боге?

М. Учитель, может ли человек увидеть Бога?

Шри Рамакришна. Вне всякого сомнения! И вот что надо делать, чтоб увидеть его: время от времени живи уединенно, тверди имя Бога и воспевай его величие. И различай вечное и бренное.

М. В каком состоянии ума должен быть человек, чтобы увидеть Бога?

Шри Рамакришна. Обрати к нему слезы тоскующего сердца, и ты его увидишь. Люди проливают кувшины слез из-за своих жен и детей. Реки слез пролиты из-за денег. Но кто плачет из-за Бога? Ищи его с любовью в сердце. После этих слов Учитель запел:

О разум мой, ищи Мать Шьяму,

с любовью в сердце,

с тоскою в сердце,

и не станет она избегать тебя,

ибо не может Мать поступить так.

Как может Мать Кали скрываться от нас?

Ищи ее, разум мой, только ее,

набери листьев бильвы,

набери цвет ибискуса,

умасти их сандаловой пастой,

сандаловой пастой любви

и положи их к ногам ее…

Шри Рамакришна продолжил:

– Тоска по Богу – как наступление зари. Заря наступает раньше, чем восходит солнце. Когда наступает тоска по Богу, за ней должно последовать видение самого Бога.

Человек в миру любит свое богатство, мать любит свое дитя, верная жена любит мужа. Если любовь твоя к Богу столь же сильна, сколько все эти три привязанности вместе взятые, то ты увидишь Бога.

Взывай к Богу с тоскующим сердцем. Котенок зовет мать просто мяукая – мяу, мяу. Куда мать-кошка отнесет его, там котенок и останется. А что ему еще делать – он не знает. Но когда мать-кошка слышит плач котенка, где бы она ни была, она бежит к нему.

Это было в воскресенье, 5 марта. М. приехал в храмовый сад Дакшинешвара в четыре часа пополудни из Бангалора, вместе с Непалом. Шри Рамакришну они нашли сидящим на маленькой кровати в его комнате. Комната была полна людей. Очень многие воспользовались воскресным днем, чтобы посетить Учителя. М. еще не был знаком ни с кем из присутствовавших. Он сел в углу. Учитель с улыбкой беседовал с собравшимися, особо обращая свои слова к юноше лет девятнадцати. Учитель казался очень счастливым, когда смотрел на него. Молодого человека звали Нарендра. Он был студентом и посещал молитвенные собрания Брахмо самаджа. Он говорил с воодушевлением. У него были яркие глаза и вид преданного Богу человека.

Шри Рамакришна (Нарендре). Что ты скажешь, На-рендра? В миру говорят разные дурные вещи о людях Бога. Ты знаешь, когда проходит слон, множество зверей завывает ему вслед, но слон никогда не оглядывается. Как бы ты себя чувствовал, если бы о тебе плохо говорили?

Нарендра. Подумал бы про себя – пускай собаки лают.

Шри Рамакришна (с улыбкой). О нет, ты не должен так далеко заходить! (Общий смех.)

Бог живет во всем сущем. Но сближаться надо только с добрыми людьми. Избегать плохой компании. Бог и в тигре живет, но это не причина обниматься с тигром. (Все смеются.) Если вы мне возразите: „А почему надо убегать от тигра, ведь он тоже есть одна из форм Бога?" – то на это можно ответить: „А почему не прислушаться к тем, кто говорит "беги!", ведь и они тоже формы Бога". Послушайте, я расскажу вам историю. Жил когда-то в лесу святой, у которого было много учеников. Он учил их склоняться перед каждым живым существом, памятуя, что в каждом живет Бог. Как-то раз один из учеников отправился в лес за хворостом для жертвенного огня. Не успел он приняться за дело, как услышал громкий крик: „Все прочь с дороги! Бежит бешеный слон!" Все бросились врассыпную, один наш ученик остался где был. Остался, потому что сказал себе, что слон тоже есть форма Бога, зачем же ему убегать? Он склонился до самой земли и стал петь хвалу Богу. „С дороги! С дороги!" – вопил погонщик, но тот не двигался с места. Слон ухватил его хоботом, отшвырнул прочь и потопал дальше. Ученика подобрали гуру и другие ученики. Они отнесли беднягу в обитель и стали лечить. Через некоторое время он пришел в себя, и его спросили: „Почему же ты не убежал?" Он ответил: „Наш учитель говорил, что только один Бог принимает формы людей, животных и прочих тварей. Поэтому я не убежал от бешеного слона". И тогда гуру сказал: „Это правда, сын мой, приближался слон-Бог, но ведь погонщик-Бог предупредил тебя об опасности. Если все сущее есть Бог, то почему ты не послушался погонщика-Бога? Надо и погонщика-Бога тоже слушать!" (Все засмеялись.)

Присутствующий. Учитель, если дурной человек вредит нам или пытается навредить, должны ли мы терпеть это?

Шри Рамакришна. Когда человек живет в миру и встречается с самыми разными людьми, он должен показать, что способен защитить себя. Но нельзя противиться злу, творя зло. Послушайте историю.

На лугу, куда пастухи выгоняли стадо, жила ядовитая змея. Ее все боялись и старались заприметить издалека. Однажды пастухи увидели, что по тропинке через луг идет святой человек. Они побежали к нему с криками: „Не ходите туда, божий человек, там ядовитая змея живет!"

А святой ответил: „Пусть себе живет, раз ей так надо, дети мои, а я ее не боюсь, потому что мне известно тайное заклинание от змей". И святой пошел дальше, но никто из пастушат не решился последовать за ним. Тут показалась змея с грозно раздутым клобуком, но святой прочитал заклинание и змея поникла у его ног, бессильная, как земляной червь. И сказал ей святой: „Что же ты причиняешь всем вред? Я хочу дать тебе мантру. Ты будешь повторять имя Бога, и пропадет у тебя желание делать зло, ты научишься любить Бога и в конце концов увидишь его".

С этими словами святой шепнул змее заветное имя. Получившая таким образом посвящение, змея припала к стопам своего нового гуру и спросила: „Учитель, а в чем теперь должна я упражняться?" На что гуру ответил: „Тверди святое имя и никому не делай зла". На прощание гуру добавил: „Я еще вернусь!"

Шло время, и пастушата увидели, что змея больше не жалит. Они стали швырять в нее камни, но змея даже не шипела, она была смиренна, как земляной червь. Тогда один из пастушат схватил ее за хвост, раскрутил и с силой ударил оземь. Змею вырвало кровью, и она застыла без движения. Пастушата решили, что змея издохла.

Но среди ночи змея очнулась и с большим трудом поползла к своей норе. Теперь, в страхе перед мальчишками, она отсиживалась в норе целыми днями и только по ночам выползала в поисках пищи. Она страшно исхудала, но твердила имя Бога, никого не трогала, а питалась листьями и плодами, падавшими на землю.

Примерно через год святой снова появился в тамошних краях и сразу справился о змее. Пастушата сказали, что змея подохла, но гуру не поверил, ибо знал, что не может змея умереть, прежде чем святое слово, которое он шепнул при посвящении, даст плоды – видение Бога. Поэтому он стал искать змею, звать ее именем, которое ей дал. Услышав голос гуру, змея выползла из норы и с глубокой почтительностью подползла к его ногам. „Как ты живешь?" – спросил святой. „Все хорошо", – ответила змея. „Тогда отчего ты так исхудала?" Змея ответила: „Учитель, ты велел мне не причинять никому вреда, поэтому я питалась только палыми листьями и плодами. Возможно, из-за этого я выгляжу худой". Дело в том, что столь чистым стало змеиное сердце, столь свободным от злых чувств, что змея уже почти не помнила, как пастушата чуть не убили ее. „Не может быть, чтоб ты так исхудала только от недостатка пищи! – воскликнул святой. – Должна быть еще какая-то причина, постарайся ее вспомнить!" Тогда змея вспомнила, как мальчишка ударил ее головой оземь, и рассказала об этом святому, но при этом добавила: „Он это сделал по незнанию, ибо как было ему знать, что я совсем другая? Как было ему знать, что я больше не могу ужалить или причинить вред?" – „Какой позор! – откликнулся святой. – Да неужели же ты так глупа, что защитить себя не можешь? Я велел тебе не кусаться, но разве я говорил, что и шипеть не надо? Почему ты не отпугнула пастушат шипением?"

На злых людей надо шипеть. Их надо отпугивать, иначе они причинят вред. Яд в них вливать нельзя, вред наносить нельзя, вот что.

На свете есть четыре рода людей: порабощенные, рабы мирских желаний, искатели свободы, освободившиеся души и души вечно-свободные.

Вечно-свободные – такие, как Нарада и ему подобные, – живут на свете ради блага человечества, ради того, чтобы учить людей.

Порабощенные души – это те, кто поглощен мирскими благами, они забывают о Боге и никогда о нем не думают.

Есть еще ищущие освобождения, одни из них найдут, что ищут, другие – нет.

Освободившиеся души – это садху и махатмы, больше не скованные похотью и жадностью. На них нет мирской скверны. Их мысли обращены к лотосоподобным стопам Бога.

Когда в водоем забрасывают невод, то всегда находятся и умные рыбы, которые не попадаются в сети. Они подобны вечно-свободным душам. Но большая часть рыбы запутывается в сетях. Иные рыбины стараются уйти из невода – они подобны ищущим свободы, – но не всем это удается. Бывает, рыба с громким плеском ускользает через ячейку, и тогда рыбаки говорят: „Смотри, какая здоровенная ушла!" Но больше таких рыб, что и не могут уйти, и не пытаются, с сетью во рту, они зарываются в ил и тихонько лежат, думая, что в безопасности и больше им нечего бояться. Не понимают, что рыбаки потянут невод и выбросят их на сушу. Они подобны душам порабощенным.

Порабощенные души запутались в сети похоти и жадности, они по рукам и ногам скованы своими же желаниями. И даже верят, будто в грязи похоти и жадности способны обрести счастье и безопасность. Не понимают, что скованными встретят они смерть свою. Когда порабощенный оказывается на пороге смерти, жена спрашивает его: „Ты покидаешь меня, а что мне оставляешь?" И так велика привязанность порабощенного к земным благам, что если он увидит в этот миг, что слишком ярко горит лампа, то скажет жене: „Прикрути фитиль, уходит слишком много керосину!" А между тем он уже на смертном одре.

Порабощенные души не думают о Боге и тратят свой досуг на пустые сплетни или бессмысленные поступки. Если спросить такого человека, что он делает, он скажет: „Не могу сидеть просто так, поэтому решил поставить изгородь". А уж если совсем не на что убить время – играют в карты. (Собравшиеся мрачно молчат.)

Присутствующий. Что же, Учитель, ничто не может помочь таким людям?

Шри Рамакришна. Им можно помочь – если они время от времени будут посещать святых людей или станут медитировать в уединении, хотя бы иногда. Они также должны упражняться в различении и молиться о любви и вере.

(Обращаясь к Кедару.) Ты наверняка слышал об огромной силе, которой обладает вера? В Пуранах написано, что Раме, воплощению абсолютного Брахмана, потребовалось построить мост, чтобы попасть на Цейлон. Но Хануман, опираясь на силу святого имени Рамы, просто перепрыгнул через пролив и оказался на Цейлоне. Он обошелся без моста. (Общий смех.)

(Указывая на Нарендру.) Взгляните на этого юношу, который спокойно сидит здесь! Непослушный мальчишка, когда сидит рядом с отцом, выглядит таким смирным, зато он совсем другой в уличных играх. Такие мальчики, как Нарендра, они из породы вечно-свободных. Их никогда не поработит мирское. По мере роста в них пробуждается духовное сознание, и они направляются прямо к Богу.

(Обращаясь к М.) Есть по-английски книга об искусстве рассуждать?

М. Да, Учитель, она называется „Логика".

Шри Рамакришна. Расскажи мне, как она рассуждает.

М. почувствовал себя несколько смущенным. Он сказал: „Существует один тип рассуждения, который называется дедуктивным процессом, – это движение от общего к частному. Например: все люди смертны, ученые есть люди, следовательно, ученые смертны.

Существует и другой тип рассуждения, он называется индуктивным – это движение от частного к общему. Например, эта ворона черная и та ворона тоже черная, все виденные нами вороны черные, следовательно, черны все вороны вообще.

Однако рассуждение такого рода способно привести к ложному выводу. Скажем, может выясниться, что где-то в других странах есть и белые вороны.

Возможен еще и такой пример: всякий раз, когда идет дождь, на небе тучи, из чего делается вывод о том, что тучи приносят дождь".

Шри Рамакришна почти не слушал. Он становился все более рассеянным, и беседа оборвалась.

Встреча заканчивается. Собравшиеся выходят погулять по саду. М. идет в Панчавати. Время около пяти пополудни. Вскоре М. поворачивает и идет обратно в сторону комнаты Шри Рамакришны. Он видит нечто поразительное на маленькой северной веранде.

Шри Рамакришна стоит совершенно неподвижно. Нарен-дра поет. Вокруг стоят несколько учеников. М. слушает пение, которое очаровывает его. Он никогда не слышал такого нежного пения, за исключением пения самого Учителя. М. переводит взгляд на Учителя и замирает потрясенный. Тот замер, глаза устремлены в одну точку, кажется, будто он не дышит. Из расспросов М. узнает, что это состояние называется самадхи. М. никогда не видел ничего подобного и даже не слышал о таком. Он поражен. Он думает: „Может ли человек, сосредоточившись на мыслях о Боге, совершенно потерять внешнее сознание? Какой же сильной верой и любовью нужно обладать, чтобы достичь такого состояния!"

Когда песня подошла к концу, по телу Учителя пробежала дрожь и волоски на теле встопорщились. Слезы счастья полились из его глаз. Время от времени казалось, будто перед ним проходят какие-то видения, и на его губах играла улыбка. Было ли то видением, как это называют, Бога в духовной форме? Сколько духовных упражнений, сколько строгости, сколько веры и любви должно быть необходимо, чтобы сподобиться такого видения Бога?

М. возвратился домой под неизгладимым впечатлением от увиденного: от первого соприкосновения с самадхи и с блаженством божественной любви.

Следующий день был праздничным. М. был свободен и явился в Дакшинешвар к трем часам пополудни. Шри Рамакришна сидел у себя в комнате. На полу была разостлана циновка, на которой сидели Нарендра, Бхаванатх и еще несколько учеников – все молодые люди, лет девятнадцати, двадцати. Шри Рамакришна сидел на маленькой кровати и со счастливой улыбкой на лице беседовал с юношами.

При виде М. Учитель громко рассмеялся и сказал молодым людям: „Смотрите, вот он опять пришел!" И снова рассмеялся, все подхватили его смех. М. простерся перед ним и тоже сел. Прежде он приветствовал его сложенными перед грудью ладонями, как делают те, кого учили англичане. Но в тот день он научился простираться у ног Учителя. Когда М. уселся, Шри Рамакришна объяснил Нарендре и другим ученикам, отчего он смеялся.

– Знаете, – сказал он, – есть история о павлине, которому в четыре часа поднесли опиума. Он так одурел от него, что на другой день, ровно в четыре вернулся за новой порцией. (Общий смех.)

М. подумал: „Как же он прав! Я возвращаюсь домой, но мыслями день и ночь с ним. Я думаю только о том, когда увижу его снова. Как будто кто-то тянет меня сюда. Я больше никуда не смог бы пойти, даже если бы захотел. Мне необходимо приходить именно сюда". Пока М. размышлял об этом, Шри Рамакришна шутил с юношами и поддразнивал их, будто был их ровесником. В комнате не смолкал смех, она точно превратилась в обитель веселья.

М. с изумлением смотрел на этого странного человека и говорил себе: „Только вчера я видел его погруженным в самадхи и в блаженство общения с Богом – зрелище, никогда ранее не виданное мною! А сегодня это же самое существо ведет себя, как обыкновеннейший человек. Не он ли отругал меня при первой встрече, спросив: а ты большой мудрец, не так ли? Разве он мне не говорил, что реален и Бог, имеющий форму, и Бог без формы? Разве он мне не говорил, что один только Бог реален, все прочее – нереально? Разве он не учил меня жить в миру, как живет служанка в богатом доме?"

Шри Рамакришна дурачился с юношами. Изредка он посматривал на М., который сидел и молчал. Потом Учитель сказал Рамлалу: „Видишь, он человек в возрасте, поэтому выглядит серьезным. Мальчишки развлекаются, а он сидит и молчит". М. было в то время двадцать семь лет.

После этого Учитель обратился к М. и к Нарендре со словами: „Я бы хотел, чтобы вы о чем-нибудь поспорили по-английски".

М. и Нарендра рассмеялись. Они заговорили – но по-бенгальски. М. просто не мог вести спор в присутствии Учителя. Тот все настаивал, чтобы они говорили по-английски, но ничего не получалось.

Было уже пять часов пополудни. Все разошлись по домам, за исключением М. и Нарендры. М. бродил по храмовому саду. Приблизившись к гусиному пруду, он увидел на ступеньках, ведущих к воде, Рамакришну с Нарендрой. Рамакришна говорил ему: „Послушай, ты должен чаще бывать здесь. Ты новичок. Когда люди только познакомятся, им надо часто бывать вместе – как влюбленным! (М. и Нарендра смеются.) А что, разве не так? Вот и приезжай сюда почаще!"

Нарендра, член Брахмо самаджа, осмотрительно относился к тому, чтобы давать твердые обещания, поэтому он со смехом ответил: „Я постараюсь!"

По дороге обратно к комнате учителя Шри Рамакришна сказал М:

– Когда крестьяне едут на ярмарку покупать скот, они знают, как проверять скотину, как отличать хорошее животное от плохого. Берут буйвола за хвост, если буйвол сразу ложится, его не покупают. Выбирают того, который от прикосновения к хвосту брыкается. Нарендра как раз из таких буйволов – с норовом.

Шри Рамакришна посмеялся собственным словам, потом продолжил:

– Есть и другие люди, люди без задора, те похожи на расплющенный в кислом молоке рис – мягкий, как каша. У них нет норова.

Дело было вечером. Учитель медитировал, сосредоточившись на Боге. Он сказал М.: „Пойди и поближе познакомься с Нарендрой, а потом скажи мне, как он тебе нравится". В храмах окончилось вечернее богопочитание. М. встретился с Нарендрой, и у них был разговор. Нарендра рассказал, что он член Брахмо самаджа, что учится в колледже и так далее.

Было уже поздно, и М. пора было домой, но ему не хотелось. Расставшись с Нарендрой, М. отправился искать Учителя. Его ум и сердце были очарованы пением Учителя, и ему нестерпимо хотелось опять услышать его голос. Наконец он увидел Учителя, который вышагивал вперед и назад по театральным подмосткам перед храмом Кали. В храме по обе стороны изображения Матери горели светильники. В просторном театре под открытым небом горел всего один светильник, и свет его был неярким.

М. почувствовал, что пение Учителя заворожило его, как змею завораживает заклинание. Он приблизился к Учителю и после некоторого колебания спросил: „Будет ли еще пение сегодня?" Учитель подумал и сказал: „Нет, сегодня уже не будет!" Потом, словно что-то вспомнив, добавил: „Ты можешь вот что сделать, я буду в Калькутте, в доме Баларама Боса – приходи туда. Там будут петь".

М. Да, учитель.

Шри Рамакришна. Ты знаешь Баларама Боса?

М. Нет, Учитель.

Шри Рамакришна. Он живет в Бозпаре.

М. Очень хорошо, Учитель. Я найду его дом.

Шри Рамакришна (прохаживаясь с М.). Хочу тебя спросить. Что ты обо мне думаешь?

М. не ответил. Шри Рамакришна снова задал вопрос:

– Что ты обо мне думаешь? На сколько ан у меня есть знания о Боге?

М. Учитель, я не знаю, что вы имеете в виду, спрашивая „на сколько ан". Я могу только одно сказать: никогда еще не встречался я с такой мудростью, такой экстатической любовью, такой верой, такой беспристрастностью и широтой взглядов.

Шри Рамакришна начал смеяться.

После этого разговора М. склонился перед Учителем и простился с ним. Он был почти у главных храмовых ворот, когда вспомнил, что хотел узнать еще одну вещь, и вернулся. Шри Рамакришна все еще прохаживался по подмосткам в одиночестве – радуясь Атману и ни в чем более не нуждаясь, – как лев, который любит в одиночку бродить в лесу. С немым восторгом смотрел М. на эту великую душу.

Шри Рамакришна (обращаясь к М.). Ты почему вернулся?

М. Учитель, если это дом богатого человека, меня могут туда не впустить. Я лучше приеду сюда и здесь встречусь с вами.

Шри Рамакришна. Да нет – зачем? Назови мое имя и скажи, что идешь повидаться со мной. Тебя проведут ко мне.

М. Да, Учитель.

Он снова склонился перед Учителем и простился с ним».

Так завершает М. рассказ о первых четырех встречах с Рамакришной. В полном виде – я немного сократил текст, чтобы избежать повторов, – это и есть первая глава «Евангелия от Рамакришны», первая из пятидесяти двух, что должно дать читателю представление об объеме труда. Повествование более или менее последовательно охватывает период с февраля 1882 года до апреля 1886-го. М. описывает, как 24 апреля 1886 года он приезжает к Рамакришне с женой и сыном. Жена М. в депрессии из-за смерти другого сына, и по этой причине Рамакришна попросил М. привезти ее. Сам Рамакришна был в это время уже смертельно болен, и Сарада-деви ухаживала за ним. Тем не менее он выказал сочувственный интерес к переживаниям жены М. и пригласил ее вместе с малышкой дочерью провести несколько дней с Сарадой. М. понимал, как это утешит и поддержит жену, он был глубоко признателен Рамакришне. Он описывает, как в девять часов того вечера он обмахивал опахалом Рамакришну, на шее которого была цветочная гирлянда, надетая кем-то из последователей. Рамакришна снял гирлянду и что-то пробормотал. Затем он надел гирлянду на М. Тот пишет, что в настроении Рамакришна был «самым милостивым». И это наш прощальный взгляд на Рамакришну, ибо М. не оставил нам записей о последних трех с половиной месяцах его жизни. В этот период Рамакришна отдавал почти всю оставшуюся энергию воспитанию юных монахов, своих учеников; возможно, поэтому он уделял меньше времени своим последователям из мирян, к тому же его физическое состояние постепенно ухудшалось. Однако нет сомнений в том, что М. иногда видался с ним. Говорят, что М. не стал продолжать записи, потому что был не в силах писать о последних стадиях рака, от которого умер его Учитель. В силу своей скромности, он запечатлен где-то сзади на фотографии учеников и мирян-последователей, снятых у тела Рамакришны, перед тем как оно было предано огню, 16 августа 1886 года.

Откровенность – одно из величайших достоинств М. как биографа. Мы уже видели, как описал он свое унижение во время второго приезда к Рамакришне. В других частях «Евангелия» М. пишет о том, как Рамакришна хвалил его, как нежно к нему относился. Человек, намеренно скромничающий, мог бы умолчать об этих похвалах. М. же, просто излагая факты, выказывает куда более подлинное отсутствие эгоизма.

Столь же честно пишет М. и о самом Рамакришне. Неколебимая вера в божественность природы Рамакришны как раз и не дала ему представить Учителя в возвышенном облике святого. Для М. свято все, что говорит или делает Рамакришна, поэтому он ничего не опускает, ничего не меняет. Со страниц его книги Рамакришна является нам как подлинный духовный феномен: попеременно богоподобный и ребячливый, возвышенный и нелепый, то разъясняющий высочайшие философские истины, то рассказывающий смешные истории о животных для пояснения своей мысли, то поющий и пляшущий, то пьяно спотыкающийся в экстазе, то наставляющий учеников с отечески зрелой мудростью, то сбрасывающий с себя набедренную повязку и разгуливающий, как младенец, нагишом.

Он рвется встретиться с каждым, кто ищет познания Бога. Если иные из ищущих оказываются падкими на людскую славу или избыточно почтительными по отношению к книжной мудрости или проявляют тайную слабость к мирским удовольствиям, от которых якобы отрешились, – Рамакришна мягко воспринимает их слабости и потом беззлобно посмеивается над ними. Суровей всего он к молодым искателям познания, ибо их недостатки еще поддаются исправлению. Он раскован с людьми, увидевшими свет, – курильщики конопли любят общаться друг с дружкой, говорит он. К детям он относится с юмором, но в то же время и с почтением. В одном из прелестнейших пассажей «Евангелия» (июль 1883 года) М. рассказывает о девочке лет шести, склонившейся перед Рамакришной и укорившей его за то, что он не обратил внимания на ее поклон. Она поклонилась ему снова, а он ответил на поклон, коснувшись лбом земли. Потом Рамакришна попросил девочку спеть, но та сказала: «Я не умею», добавив: «Честное слово, я не умею!» Рамакришна попробовал настоять, но ребенок возмутился: «Я же дала честное слово, что же еще просить?» Кончилось тем, что Рамакришна сам начал петь детские песенки девочке и ее подружкам. Одна была такая:

Давай я заплету тебе косички,

нужно стараться,

чтобы понравиться любимому!

Обратившись затем ко взрослым, Рамакришна стал говорить о том, что ребенок похож на познавшего Брахман, ибо во всем видит сознание.

– Я однажды приехал в Камарпукур, – продолжал Рамакришна, – а моему племяннику Шивараму было тогда лет пять. Как-то он бегал у пруда, пытаясь поймать кузнечика. Листва шелестела, и он на нее прикрикнул: «Потише, я же кузнечиков ловлю!» В другой раз была гроза, мы с Шивара-мом вдвоем сидели дома. Вспыхивали молнии, я не пускал Шиварама на улицу, куда он рвался, но он все равно подбегал к двери и выглядывал. Когда опять блеснула молния, он закричал: «Смотри, дядя, опять спичку зажигают!»

Если бы мне предложили описать одним словом атмосферу «Евангелия», я выбрал бы слово «сейчас». Большинство из нас проводит почти всю жизнь в прошлом или в будущем – боясь грядущего или желая его, сожалея о минувшем. М. показывает нам человека, живущего в постоянном контакте с вечно сиюминутным, существование Бога не имеет связи с прошлым или с будущим, оно всегда сиюминутно. Быть в обществе Рамакришны означало быть в присутствии этого Сейчас. Не всякий, кто бывал в Дакшинешваре, отдавал себе в этом отчет. М. ощутил это сразу и никогда не утрачивал чувство благодарности за редкостное счастье. Каждое событие описывает он с благодарным изумлением – ему, простому, недостойному школьному учителю, было дано участвовать в этом! Ощущение величия всего, что происходит, придает его самым простым описательным строкам волнующее и магическое свойство:

«Экипаж катил через европейский квартал. Учитель с удовольствием разглядывал прекрасные здания по обе стороны ярко освещенных улиц. Вдруг он сказал: „Пить хочется, что нам делать?" Племянник Кешаба Нандалал остановил экипаж перед „Индия-клубом" и вошел спросить стакан воды. Учитель осведомился, чисто ли вымыт стакан. Получив заверения, что стакан вымыт хорошо, он выпил воду.

Экипаж покатил дальше. Учитель высунулся из окошка, рассматривая происходящее вокруг – людей, экипажи, коней, улицы, залитые лунным светом. Время от времени доносились голоса английских леди, которые пели под аккомпанемент пианино. Учитель был в очень счастливом настроении».

М. показывает нам Рамакришну днем и ночью, по большей части в Дакшинешваре, но также и в домах Баларама и других его последователей, во время речных прогулок с Кешабом, в экипаже, проезжающем по городским улицам. Обыкновенно он бывает окружен уймой народа – там ученики, следующие ему миряне, случайные посетители. Естественно, вопросы, задаваемые Рамакришне, часто повторяются, поэтому он повторяется и в ответах, иногда перефразируя их. М. отмечает повторы, он, записывает и слова всех песен, которые поет Рамакришна. Неискушенному читателю «Евангелия» это может показаться скучным, но если он прочтет книгу от начала до конца, а не просто полистает, прочитывая отрывки наугад, то, вероятно, согласится, что именно повторы сообщают повествованию цельность и ощущение подлинной, проживаемой день за днем жизни. В любом случае учитель, который не повторяется, есть скорей результат искусства и редактуры, нежели живой человек!

Уже первая глава знакомит нас с методами, которыми учил Рамакришна, и с основными концепциями его учения. Иногда Рамакришна прибегает к прямым утверждениям, подкрепленным авторитетом его духовного опыта, иногда пользуется сравнениями и притчами. Сравнения и притчи обычно почерпнуты из деревенской жизни Бенгала, они комичны и сочетают в себе житейскую мудрость с духовной – как история со змеей, которая не шипела. Следует помнить, что М., будучи человеком семейным, живущим в миру, не мог присутствовать при особых наставлениях, даваемых Рамакришной его ученикам-монахам. В силу этого «Евангелие» содержит главным образом наставления для мирян.

Однако наиважнейшая функция Рамакришны как учителя была в равной мере доступна и мирянам и монахам – и те и другие имели возможность наблюдать его в безмолвии самадхи, в несвязном экстатическом бормотании, в сияющем ликовании пения и плясок, обращенных к Богу. Даже случай-ные посетители Дакшинешвара могли через них уловить проблески истинной природы Рамакришны. Для человека сколько-нибудь восприимчивого они были куда более убедительной демонстрацией реальности существования Бога, чем самые красноречивые слова Учителя.

По всей видимости, М. делал подробнейшие записи сразу после каждой встречи с Рамакришной. Рассказывают, что он трудился три дня, записывая высказывания и события одной встречи. И все же, когда пришло время публиковать заметки, М. снова переработал весь материал, посвятив этому все тридцать пять лет оставшейся ему жизни.

Вначале М. вообще не хотел публиковать записи, говоря, что делал их для собственных размышлений и медитации. Однако под воздействием множества обстоятельств впоследствии изменил эту точку зрения. Когда вскоре после смерти Рамакришны молодые монахи основали первый монастырь в Баранагоре, М. стал их ближайшим другом и помощником. Он даже пошел преподавать в двух школах одновременно, с тем чтобы содержать семью на жалованье, получаемое в одной, а все остальные доходы отдавать монахам. Можно и не говорить о том, что монахи всячески убеждали М. напечатать заметки, но он не сдавался. Однако, с 1889 года М. взял на себя часть расходов по содержанию Сарады, Святой матери. Она попросила его прочитать ей записи и пришла в восторг. Сарада заявила, что они должны быть опубликованы. Это М. воспринял как приказ.

Таким образом, в 1887 году появились на свет две брошюры, вместившие в себя лишь малую часть материала, развернутого и переведенного на английский. Их чтение производит странное впечатление, поскольку М. решил, что эта тема требует особого, архаичного, евангельского языка. Вот, например, заключительная фраза рассказа о его первой встрече с Учителем:

«И через короткое время М. склонил главу пред Учителем. Учитель даровал ему позволение уйти и изрек: приди еще».

Вивекананда с энтузиазмом приветствовал выход брошюр в письме, типичном для него:

«C'est bon, mon ami – теперь ты делаешь то, что надо. Выходи на свет, дружище. Нечего спать всю жизнь, время летит. Браво! Все правильно».

Тем не менее все согласились с тем, что Рамакришна должен быть услышан так, как он говорил, – и на родном языке, поэтому М. взялся приводить в порядок и публиковать свои записи в бенгальском оригинале. Несколько журналов начали печатать их с продолжением. В 1902 году Тригунатитананда собрал все опубликованное и выпустил в свет отдельной книгой.

Со временем появились еще четыре тома, которые вместе и составили «Евангелие от Рамакришны»; последний был напечатан в 1932 году, когда умер М. Автор «Евангелия» работал медленно. Отчасти причина была в его загруженности другими делами – в 1905 году он приобрел собственную школу, так называемый Институт Мортона, – отчасти же дело было в том, что М. рассматривал свой труд как бого-почитание. Перед тем как сесть писать, он проводил много времени в медитации и в тот день принимал пищу только один раз.

В 1907 году по просьбе М. Свами Абхедананда отредактировал английский вариант, осовременив язык и добавив ранее выпущенные места, которые сам перевел непосредственно с бенгальского. Но и это не было, конечно, завершением издания, потому что полный текст М. появился лишь двадцать четыре года спустя. М. расположил материал в форме тематических подборок, свободно передвигаясь во времени в поиске наиболее значимых для темы записей. Только в 1924 году, когда Свами Никхилананда опубликовал свой английский перевод «Евангелия», записи предстали перед читателем в строго хронологическом порядке.

М. был бы, без сомнения, потрясен, если 6 мог узнать, что наступит день, когда Олдос Хаксли сравнит его с Босуэллом, а «Евангелие от Рамакришны» назовет уникальным произведением «литературы о житиях святых». Но похвала Хаксли это не более чем констатация факта. Заслугу М. перед грядущими поколениями невозможно переоценить. Такого рода задача могла бы смутить самого тщеславного писателя. М. был тщеславия лишен.

М. – идеал мирянина в представлении Рамакришны. Он был серьезным просветителем и ученым, пользовался авторитетом и уважением, но сам неизменно рассматривал себя как слугу и незначительнейшего из людей. Мирское не могло подчинить его себе даже своей любовью, а любили М. все, кто знал его. Рассказывают, что он забирал из дома постель и укладывался спать на крыльце общественного здания, среди бездомных, чтобы напомнить себе, что обитель души его не здесь – как у той служанки из притчи Рамакришны.

Он умер 4 июня 1932 года. Его последние слова: «Святая Мать, Учитель, возьмите меня к себе!»