Расчёт вслепую

Глава 28

— Что ж, — проговорил я. — Значит, конец. Почти два месяца назад кто-то испортил мою лодку «Эстет» и убил моего брата.

— О, ради Бога! — попытался остановить меня Миллстоун.

— Заткнись, — сказал я спокойно. — И слушай. Две лодки потерпели крушение, одна сгорела, и вот эту лодку тоже пытались покалечить перед гонкой. — Я поймал взгляд Миллстоуна. Он смотрел на меня, лицо — перекошено от гнева. — Трое умерли, кто не должен был умирать: мой брат Хьюго, Генри Чарлтон и этот несчастный чертов Гектор Поллит, который решил оседлать тигра.

Все сидели притихшие и смотрели на меня. На лицах команды застыло недоумение. Но Арчер знал, о чем речь, и Миллстоун с Форсайтом знали.

— Кто-то затеял борьбу со мной и с лодками, к которым я причастен, — продолжал я. — Сначала я думал, что цель этих действий — разорить меня, убедив всех, будто я не способен спроектировать лодку даже для плавания по озеру, разорить для того, чтобы Миллстоун мог купить мой дом. Затем я решил, что идея заключалась в другом: не допустить меня к соревнованиям на Кубок Капитана. Но, в конце концов, когда меня шарахнули по голове, а Эми Чарлтон попала в больницу, после того как кто-то вчера вечером разбил ей лицо...

— Что? — сказал Миллстоун. — Эми?

— Сломан нос. Сплющен. Могло быть и хуже, но случилось так, что я оказался рядом в самый решающий момент. Так что этому человеку пришлось удирать. Когда я увидел Эми, я наконец понял причину всех этих событий, которые, может быть, действительно начались с меня, с гонок и моего дома. Но теперь тот, кто это делал, работал исключительно на себя, и у него были личные причины, которые никто, кроме него, понять не может, потому что он сумасшедший, совершенно спятил. Посмотрите!

Джонни Форсайт вскочил.

— Эгаттер, — закричал он, — следовало убить тебя несколько лет назад!

Мне надолго запомнилось его лицо, зеленого цвета, безгубый рот, оскалившийся в ужасающей серповидной ухмылке. Он замахнулся. Я уклонился, но недостаточно быстро. Удар пришелся мне в плечо, и я упал на пол. Послышались крики, и запахло газом. Я увидел его ноги на лестнице трапа, потом он выскочил через люк наверх. Печка валялась на боку около меня.

— Выключите газ! — закричал я. Арчер живо перекрыл баллон. В этот момент я находился уже у трапа. На палубе слышались быстрые шаги. Я кинулся туда.

Там было очень светло. На мгновение яркий свет ослепил меня. Когда я вновь смог видеть, то заметил Скотто и Форсайта у подветренных лееров. Скотто вцепился в куртку Форсайта. Я видел, как кулак Форсайта ударил Скотто в живот. Его другая рука была заведена назад, готовая сломать Скотто шею. Времени на обдумывание не оставалось. Я врезал Форсайту как можно сильнее под коленку. Он обернулся — лицо выражало удивление. «Колдун» накренился, и Джонни пошатнулся. Бортовый леер попал ему под ноги, и Форсайт перекувырнулся через борт.

Над головой заревели и захлопали паруса, когда Криспин повернул круто к ветру. Голова Форсайта показалась из воды, затем исчезла. В пятидесяти футах, в стороне, западная часть Зубьев перемалывала волны. Голова опять вынырнула, поднялась на волне, и его глаза встретились с моими.

Он смотрел на меня. Зрачки глаз сделались огромными, почти закрыв белки. То, что происходило в его сознании, я понимал так ясно, словно видел камушки в прозрачной воде. Он сделал взмах в сторону лодки. Затем, кажется, передумал и остановился. А потом покачал головой и отвернулся.

Я потерял его, когда лодка вновь опустилась между гребнями. Я бросился к штурвалу. Большой палец потянулся к пусковой кнопке мотора. Чья-то рука схватила меня за запястье.

Это был Фрэнк Миллстоун.

— Так лучше, — сказал он.

— Лучше для кого? — спросил я и сильно отпихнул его. Но голова Джонни Форсайта виднелась уже маленьким черным пятнышком на волнах. Слишком далеко. Ему не добраться самому, если только мы не пойдем за ним. А я теперь знал, что по своей воле он не вернется.

Джонни Форсайт плыл к Зубьям.

Пока я размышлял, волна прошла под ним, и он исчез за ней. Потом поднялся на гребне, все еще плывя... В момент, когда он достиг высшей точки, волна обломилась и захватила его с собой: мелькнули руки и ноги. Затем волна пошла вверх, побелела и обрушилась на черные Зубья. Брызги от нее взлетели на пятьдесят футов, прежде чем ветер подхватил их и унес, превратив в тонкий сияющий туман.

Победу в гонке присудили нам. Неллиган участвовал в заседании Комитета яхт-клуба и слушал показания. После этого меня отпустили, и я побрел домой, потерянный, в мягком вечернем свете, который наполнял улицы Пултни. Салли ожидала меня, и Эд Бейс, и Скотто, и Джорджия. И сэр Алек Брин, и Арчер.

Арчер ловко протиснулся ко мне:

— Послушай, Чарли, нечего и говорить, что твой контракт теперь в полном порядке.

— Благодарю, — сказал я.

Он улыбнулся мне — светская улыбка, предназначенная для связей с общественностью, полная обаяния:

— Я помчусь, позже пришлю тебе бумагу.

— Прекрасно.

И он испарился, назад к своим коктейлям, и вежливым улыбкам, и уменью вовремя сказать нужное слово представителям прессы.

Мы пошли ко мне домой, и я притащил «Феймоуз Граус» к литому металлическому столику в саду. Дым от сигары Брина поднимался голубыми колечками к ласточкам, кричащим в густо-синем небе. Царило чувство великого покоя, тишины, без ожидания грозящих штормов.

— Ладно, — сказал сэр Алек. — А теперь рассказывайте.

— Это очень просто. Джонни Форсайт решил, что у меня слишком много работы, а у него слишком мало. Он вбил себе в голову, что если он разрушит мою репутацию, то сможет получить заказы, которые я потеряю.

— Вы думаете, что так бы и было?

— Нет. Но у него была хорошая голова. Недаром Арчер предложил ему сделать чертежи для круизной гоночной яхты. Это поощрило Джонни в его фантазиях.

— Начни с начала, — сказал Скотто. Он осушил стакан и вновь наполнил.

— Мне тоже, — попросила Джорджия и протянула свой стакан.

— Форсайт подменил болты на руле «Эстета». Это убило Хьюго и Генри, а также в значительной мере лишило меня заказов. Когда я пригласил вас всех на «Аэ», он не мог допустить, чтобы все его усилия пропали даром, поэтому попортил руль также и на этой яхте.

— Как? — спросил Брин.

— Очень изобретательно на сей раз. Джонни раньше работал у Хегарти и знал там одного парня по имени Ленни Деннис. Тот неудачно играл на скачках. Наш Джонни многое делал для Миллстоуна, как вам известно. Так вот, вскоре после аварии «Эстета» Миллстоун отправился в Ирландию на ежегодное собрание компании «Курран электрик», управляющим директором которой он является. Джонни поехал с ним, чтобы написать картину для холла этой компании. Находясь там, он подкупил Денниса и проинструктировал его, как отравить собаку на верфи Хегарти.

— Так вот откуда спящая собака! — сказал Эд Бейс. — Имеет ли этот Деннис отношение к поломке руля?

— Нет. Это сделал Форсайт. Вот здесь возникает Эми. Потому что у Эми была связь с Форсайтом...

— Наряду с другими связями, — уточнила Салли.

— Наряду, как ты сказала, с другими. В тот уик-энд мы были в Ирландии, Эми и Форсайт тоже находились там, остановившись в коттедже береговой охраны у самого берега Кросхевена. Форсайт разделался с рулем «Аэ» в четверг вечером. Предположительно Эми присоединилась к нему в пятницу. В субботу Эми обедала в Кинсейле с Гектором Подлитом, и пока они ели-пили, а после занимались кое-чем еще, Форсайт вернулся на верфь и заменил алюминиевые болты на сломанные титановые.

— И это должно было покончить с Чарли Эгаттером, проектировщиком яхт, — сказал Эд Бейс.

— Именно. Но теперь на сцене появляется Фрэнк Миллстоун. Фрэнк меня никогда не любил, и он помешался на желании заполучить мой дом. Может, и сейчас все еще хочет. Он решил, что мои рули ломаются, потому что они плохо спроектированы. Он напустил на меня Поллита, который уже был какое-то время его подручным писакой. Поначалу я думал, что, может быть, это Поллит или Фрэнк занимались рулями. Но затем пришел к выводу, что для Поллита это слишком смело, а для Франка — чересчур пошло и элементарно. Надо искать дальше. Затем сэр Алек предоставил нам «Колдуна». Когда мы вытащили «Эстета», я ночью пошел на верфь Спирмена, чтобы осмотреть яхту. Но, к несчастью, Джонни слышал, как я разговаривал с Чифи на барже о диверсии, и последовал за мной. К этому времени, я думаю, Поллит начал подозревать неладное. Но он боялся Форсайта. У Джонни барахлила машина, и он уговорил Поллита подождать на стоянке около марины, а сам в это время стукнул меня по голове и пустил в лодке по морю.

— Он, должно быть, просто сошел с ума, — сказал Скотто.

— Похоже. Ему втемяшилось в голову, что он постоянная жертва консервативных сил Пултни, моя в особенности. Он ненавидел Салли, ведь она общалась со мной, и меня, поскольку я, по его мнению, лишал его работы, и Эда Бейса, ибо он общался с нами обоими, и Эми, которая общалась с кем угодно, кто носил брюки. Поллит, проснувшись на следующее после событий в марине утро, понял, что стал участником покушения на убийство, а этого он вовсе не желал. Он немножко проволынил, набираясь храбрости, а затем пошел поговорить со мной, поскольку думал, что именно я нахожусь на борту «Колдуна» на верфи. Но там вместо меня был Скотто, который стукнул Поллита, думая, что он пришел испортить лодку. Форсайт, вероятно, страшно запугал Поллита, потому что когда я сказал, что видел его машину в ту ночь, когда меня „выкинули на лодке в море, он запаниковал и свалился с водосточной трубы.

Я глотнул виски. Вероятно, я должен был чувствовать усталость. Но я ощущал себя свободным. Брин посмотрел на кончик своей сигары и сказал:

— Продолжайте.

— Итак, к этому моменту Форсайт разошелся вовсю. Начал он с того, что, по его рассуждению, было похоже на небольшую диверсию, потом стукнул меня по голове и отправил в море, главный свидетель этого умер, и Форсайт, должно быть, решил, что теперь ему что угодно сойдет с рук. В то же самое время начал входить в раж и Миллстоун, поскольку я честно сказал ему, что думаю о его способах заставить меня продать дом. Форсайт знал, что Фрэнк ведет переговоры о покупке «Кристалла» у Эда Бейса. Форсайт работал на этой лодке и решил использовать совпадение интересов — своих и Фрэнка. Общим было желание полностью устранить Эгаттера от участия в гонках. И Форсайт стал посылать Эду крупные счета за починку яхты, а у тебя были трудности с их оплатой. Правильно?

— Правильно, — подтвердил Эд Бейс. — Маленький кровопийца. Он и лодке ничего хорошего не сделал.

— Итак, чтобы окончательно решить исход дела, Форсайт подкрадывается к дому Эда и поджигает индюшатники, так что ты, Эд, вынужден продать лодку Миллстоуну. Теперь Миллстоун участвует в гонке на «Кристалле», и все идет отлично. Миллстоуну так хочется оказаться первым, что он уже как будто чувствует вкус победы. Но на первой гонке мы их побили. Это раздражает Миллстоуна, и вы можете представить, что делается с Форсайтом. Не знаю, кому из них это пришло в голову, но они решили сломать что-нибудь на «Колдуне», который мы вынули из воды с погнутым баллером руля.

Я посмотрел на Брина, потом на Скотто. Его правое веко подозрительно дрогнуло, подмигнув.

— Форсайт одалживает машину у Арчера и перекручивает бакштаг. Но он сделал большую ошибку. Он знал от своего близкого приятеля Спирмена, что я поставил сигнализацию на «Колдуне». Чтобы отвлечь внимание, он поджигает «Наутилус». Я уверен, Миллстоун не подозревал, что Форсайт способен на что-либо подобное; в конце концов, он знал Джонни как человека, готового за деньги сделать любую работу, а не как конченого психопата. Но теперь, поскольку он оказался соучастником диверсии на «Колдуне», он уже не может выдать его, потому что боится, что тот проболтается. Поняв и это, Джонни ощутил себя окончательно непобедимым: ведь и в самом деле можно почувствовать себя могущественным в Пултни, если держишь на крючке самого Фрэнка Миллстоуна. И Форсайт отправился к Эми, чтобы наказать ее за распущенность. А затем к Салли, — отплатить за ее брак с одним Эгаттером и дружбу с другим. Там-то мы и устроили с ним дуэль на машинах. Вот такие дела. Об остальном вы знаете.

Последовало молчание. Затем Салли сказала робким голосом:

— Как ты все это выяснил?

— Всего лишь задавая вопросы. И последний — который все решил — вопрос был Невиллу Спирмену. Я не мог сообразить, зачем Джонни надо было поджигать «Наутилус» и одновременно ломать что-то на «Колдуне». Он ведь не знал, что мы установили на «Колдуне» сигнализацию. Это было известно только мне, Скотто, Спирмену и человеку, который эту систему устанавливал. Так вот, вчера утром, перед гонкой, я позвонил Невиллу, и он признался, что рассказал все Джонни. Не видел в этом ничего особенного, сказал он, Джонни — его правая рука, хороший партнер, почему бы не поделиться с товарищем.

Брин выпустил облако дыма.

— Мне кажется, вам очень повезло, — заметил он, — что руль «Колдуна» погнулся, в такой подходящий момент, я имею в виду. Послышался звон.

— А, черт! — ругнулся Скотто. — Я, кажется, разбил стакан.

— Я принесу другой, — сказал я и пошел в дом.

Когда я вернулся, они обсуждали Миллстоуна.

— Мы не можем его тронуть, — говорила Салли. — Это ужасно.

— Никоим образом, — сказал Брин. — Но сегодня должно было состояться собрание Комитета яхт-клуба Пултни, и думаю, что знаю, о чем они там говорили.

— Вот как? — удивился Бейс.

— Я это организовал через кое-каких знакомых и надежных парней, — признался Брин. Его пухлое лицо оставалось непроницаемым за клубами дыма. — Я сказал им, что сам видел, как Миллстоун помешал Чарли пойти за Форсайтом, чтобы помочь там, у скал. И я представил им... некоторую информацию о предыстории. — Он посмотрел на часы. — Почему бы нам немного не прогуляться?

Мы прошли по Кей-стрит мимо моей конторы и вышли на набережную. Выдался прекрасный вечер. Облака над Беггермен-Пойнт окрасились по краям золотом, и чайки кричали над яхтами в гавани.

Брин повернул налево к приземистому деревянному строению яхт-клуба. На балконе сидели люди и выпивали, ветерок утих до такой степени, что красный флаг Торгового флота на мачте едва шевелился. Высоко на утесе церковные часы пробили восемь. Красный «ягуар» проехал по набережной. За рулем, глядя прямо перед собой, сидел Фрэнк Миллстоун.

Он остановился у яхт-клуба и вошел туда. Я видел, как он толкнул внутреннюю стеклянную дверь и стоял в холле, разговаривая с кем-то, кого я не мог как следует разглядеть. Затем собеседник Франка удалился, и только тогда я вспомнил: это был секретарь клуба. Через несколько минут он вернулся; выглядел он теперь довольно мрачно и качал головой. Его голос был слышен на набережной.

— Вон, — почти кричал он, — или я вызову полицию. Кулаки Миллстоуна сжались. Он поднял руку. Но тотчас опамятовался, вышел, рванул дверцу «ягуара». Машина пронеслась мимо нас, направляясь на Фор-стрит.

— Хм, — сказал Брин. — Мои друзья предполагали, что нечто подобное может произойти. Изгнан Комитетом.

Я сел на тумбу. Салли посмотрела на меня, темные волосы обрамляли ее лицо, глаза были полны тайного удовлетворения. Она держала за руку Эда Бейса, как это и должно было быть. Я знал: она думает то же, что и я. Мы-то и гроша ломаного не дадим за яхт-клуб. Пултни был нашим домом, и это было все.

— Не хотите ли выпить в клубе? — спросил Брин.

— Нет, благодарю вас, — сказал я. — Пойдемте все в «Русалку», пиво там куда лучше.