Расходный материал

В жизни все было с точностью до наоборот: Шаен сдалась после длительной и кровопролитной (на первых порах в прямом смысле этого слова) осады. Сама Дара чувствовала, что-то с этим парнем не так, а признанный специалист по вопросам межполовых отношений Кериэль сразу предложил не дать испортить жизнь боевому товарищу и устроить поклоннику несчастный случай с летальным исходом. Дара как старший начальник запретила силовые акции в надежде, что все уладится само собой. Ага, уладилось, Дома начали сговариваться о свадьбе, потом Шаен забеременела и не доложила об этом, посчитала своим долгом не оставлять сослуживцев в последнем деле, которое оказалось подставой. Провести всех ей не составило труда – тело почти сплошь состоит из воды, для такой опытной магини скрыть беременность на ранних стадиях нет проблем, архимаг целитель не определит.

Тогда случилось второе немыслимое – идиотский приговор. Беременная женщина, опытная магиня, вместо всех положенных ей льгот оказалась приговорена к высылке за пределы империи. Причем выслать ее собирались во враждебный Готор, закованную в антимагический ошейник. Даже гадать не надо, что с ней там произойдет, вопрос только в одном, как долго она будет умирать на алтаре. Понятно, все это внутреннее дело Дома, в которое никто сторонний не имеет права вмешиваться, однако существуют же некие неписаные рамки приличия и закон, в конце концов. Такого не найти ни в одной летописи, а история у ее народа богатая. Сложившуюся ситуацию командир хотел решить мирным путем, пришел поговорить о гранях разумного, здравом смысле и соблюдении законов. Естественно, командира особой сотни не посмели послать даже вежливо, пообещали решить вопрос. Может быть, и решили. Но тут уже Дару прорвало. С Шаен она еще со службы в панцирной пехоте столько лет вместе, почти сестра, и просто так бросить ее она не могла.

По здравом размышлении ей стало понятно: император позволил идиотам загнать себя в ловушку, устроить скандал, который уже не замять, и у него будет отличный повод вмешаться во внутренние дела некоторых Домов, кой-кому подрезать крылья, а кой-кому и головы, но все дело во времени. Антимагический ошейник – крайне поганый артефакт, разрешенный к применению только в исключительных случаях, к особо опасным магам, врагам империи и прочим предателям. Он нарушает потоки силы в теле разумного, что может привести к потере им магических способностей, а иногда и летальному исходу. Бойцы особой сотни тренированы на противодействие подобным воздействиям, есть особые практики, правда, как они повлияют на беременную магиню, никто не проверял. С их низкой рождаемостью подобные эксперименты могут привидеться лишь в страшном сне. Дара решила не ждать, чем кончится дело.

Под рукой были только Лайет и Кериэль, маловато для полномасштабной войны против Великого Дома с сателлитами, поэтому начали с точечных акций. Проливать кровь сразу не стали, просто организовали похищение нескольких представителей обоих Домов. С их опытом и таким специалистом по разуму, как Лайет, дело оказалось не слишком сложным. Потом, собрав заинтересованных персон в одном месте, Дара объявила им об одном откровении, посетившем ее накануне. А именно, где они смогут найти головы своих первенцев, и как далеко могут зайти последующие неприятности, если в ближайшие часы не решится вопрос с ее подчиненной. Страшное оскорбление, которое может быть забыто исключительно после смерти наглеца. Народ схватился за мечи. В ходе короткой схватки она убила двоих армагистров из Полночного солнца, остальные благоразумно бросили оружие, правильно оценив соотношение сил. Естественно, одно дело судебный поединок или дуэль с таким же, как ты, а столкнуться с боевиком из особой сотни – совсем другое дело.

Через несколько часов на повторном заседании суда дело Шаен пересмотрели, ошейник сняли, возвратили все имущество. Через неделю магиня уже оказалась за границей, под присмотром Шера. Дара не стала рисковать, оставляя ее в империи, да и под присмотром опытного целителя им с ребенком будет безопасней. Как только получила весточку от Шера, что все в порядке, заложников отпустили, но самое интересное только началось. За ее голову Полночное солнце объявило награду в пять тысяч золотых драконов, и Дом Тумана подрядился выполнить заказ.

Вот тогда вся империя узнала, за что она получила свое прозвище. Три дня глава Дома Тумана умирал на алтаре в храме бога ужаса. От их столичной резиденции остался один каменный остов с оплавленными стенами, точное количество погибших не смогли определить даже опытные императорские дознаватели. Впоследствии выяснилось, народу погибло не так много, нескольких деятелей из верхушки Дома вообще обнаружили в соседнем переулке, они занимались исследованием содержимого мусорных баков и не особо реагировали на окружающих. Вызванный маг разума малость ошалел, потому что воспринимал их не как представителей Великого Дома, а как обычных крыс. Через пару недель компетентные органы разобрались, как это было сделано, но в норму несостоявшихся убийц так и не вернули, передали их в академию на факультет магии разума с дипломатичной формулировкой: «Для поисков возможности исцеления», – считай, для опытов.

После этого Дара как главное действующее лицо предпочла исчезнуть. Официально ей не предъявили обвинения ни один из Домов, ни императорские надзиратели. Хотя законов она нарушила столько, что хватило бы на путешествие до ближайшего алтаря, и награда за ее голову возросла до десяти тысяч. Лайет и Кериэль были оценены по тысяче. Если сравнить, то содержание крепости со всем гарнизоном и особой сотней, в которой уже давно служит около тысячи, обходится всего в восемь тысяч золотом в год. Серьезные деньги, за которые стоит рискнуть. За двадцать лет ее отсутствия рисковали два раза. Надо признать, второй раз у них почти получилось. Нашелся польстившийся на кучу золота архимаг. Как ни прискорбно, грамотный оказался дядька, хоть и человек, еле ушла от него. Потом долго пробиралась к Шеру, надо было срочно регенерировать левую руку, а с ее способностями это растянулось бы на многие месяцы. Целитель управился с проблемой за месяц. Заодно узнала у него, что с их неудачливой сослуживицей все нормально, в положенный срок родила девочку, никаких особых отклонений целитель у нее не нашел. Была, правда, одна странность с развитием энергетики ребенка, но ее лучше обсудить, когда он подрастет.

Вообще надо побыстрей заканчивать с боевым слаживанием и отправляться на восток. Надежда получить десять тысяч золотом плохо действует на некоторых разумных. Может, и среди жителей Крепости найдется решивший по-быстрому разбогатеть. Оно ей надо? Однозначно нет. Убить ее на территории Крепости достаточно проблематично, капитанский медальон дает право не только на горячую воду из-под крана, но и открывает доступ к вооружению и накопителям цитадели. Понятное дело, после двадцати лет отсутствия никто ее без обучения к управлению энергией не подпустит, вот только большинство о таких мелочах в организации службы не знает. Таким образом, реальные шансы на успех есть у должностных лиц рангом не ниже, чем другой капитан особой сотни, но он – ее четвероюродный брат. Комендант Крепости приходится ей родной тетей по материнской линии. Гарнизонный маг – двоюродный дед по отцовской. Да чего мелочиться, у нее теперь Длань императора в дальних родственниках. В целом можно считать, она дома. И вообще, Дома Закатного ветра и Теней столь сильно переплелись друг с другом, что заключение новых брачных договоров между их членами становится проблемой. Поэтому напасть на нее в пределах крепости может исключительно самоубийца. Но, как говорится, нечего гоблинов дразнить, чем быстрей она окажется за пределами империи, тем лучше.

С легкой щекоткой в голове возник образ Шаен, стоит за дверью, да еще и в компании с кем-то… нет, не просто знакомым, а словно она в двух экземплярах. Ну и чего ей надо на ночь глядя? Дара не стала отвечать на «зов», просто крикнула: «Заходи!»

Ее магиня привела себя в порядок после их неудачной тренировки и была прекрасна как мечта. Да еще и вырядилась в ритуальные одежды, которые одеждами называются исключительно ради приличия и в дань традиции. Глядя на нее, Дара и раньше ловила себя на мысли: «А так ли ей нравятся мужчины?» – а уж теперь рождение ребенка явно пошло Шаен на пользу. Стала еще прекрасней, и магический потенциал подрос. Тьфу, дохлый гоблин, она же в таком виде шла по казарме, а потом через внутренний двор, жуть, там, наверное, инфаркт на инсульте и целителям работы до утра.

– Думаю, ты просветишь меня по поводу столь необычного наряда. У меня в комнатах ни одного алтаря. – Еще раз окинула взглядом наряд магини, вспоминая, для какого божества надо так наряжаться. – Тем более богини возмездия. Другое дело, если ты решила соблазнить меня. Не трать время, я и так твоя. После выхода в отставку, разумеется. И вообще, когда я увижу женщину прекрасней, обращусь к Шеру, чтобы вылечил мои глаза.

Вместо того чтобы, как обычно, отшутиться, Шаен рухнула на колени и забормотала срывающимся от волнения голосом:

– …на дорогах войны и путях мира, в жизни и смерти…

Твоего гоблина, понятно, почему она так вырядилась. Дара метнулась вперед и в последний момент успела выбить у нее из рук ритуальный нож. Клятвы перед богами, да еще и на крови! Шаен, Шаен, к ее бы уму и красоте добавить толику бессердечности, стала бы властительницей мира. Кто же впутывает богов в такие дела!

Дара опустилась на пол и прижала разрыдавшуюся подругу к груди, нежно погладила по голове. Дождавшись, когда та успокоится, чуть отстранилась и заглянула в ее прекрасные глаза, вытерла слезы:

– Я тоже тебя люблю, но никогда больше так не делай.

– Но ведь… – начала Шаен, и ее глаза вновь наполнились слезами.

– Никаких «но», – перебила Дара. – Никогда и ни при каких обстоятельствах не впутывай богов в свои дела. И тем более – никаких клятв. У богов, что у светлых, что у темных, весьма своеобразное чувство юмора. Нам лучше держаться подальше от их внимания. Это я тебе говорю как признанный знаток теоретической магии. Веришь мне? – Шаен неуверенно кивнула. – Вот и славно. То, что было между нами, это наше с тобой дело, оно в наших сердцах, и этого уже не изменить, наши дела связали нас сильнее любых клятв, так что закончим на этом.

– А как же награда за твою голову?

– Тем хуже для полночников и туманников. В конце концов, я еще жива, в отличие от большинства приходивших за мной.

– То, что ты сделала для меня…

Дара коснулась пальцами ее губ:

– Довольно, что сделано, то сделано, ничего уже не изменить, погибших не вернуть. И вообще, кого ты привела с собой, она уже вся извелась, пытаясь понять, что у нас происходит. Пусть зайдет.

Сержант послала «зов», и раскрывшаяся дверь явила… дохлый гоблин, оно того стоило. Куча дохлых полночников, разгромленный Дом Тумана и неприличное количество золота за ее голову! То-то она ощущала своего сержанта в двух экземплярах. На пороге в ритуальном поклоне склонилась юная Шаен. И тоже в ритуальных одеждах. Все, в казармах бунт и поножовщина. Но почему столь разительное сходство? Дара с интересом посмотрела на своего сержанта, словно пыталась увидеть в ней нечто, ранее не замеченное, перевела взгляд на ее дочь. Невероятно, одно и то же лицо. И магический потенциал примерно как у матери в этом возрасте, очень интересно.

– Шер говорит, это из-за ошейника, точнее, из-за моего противодействия ему.

– И больше никаких отклонений? Кому ты ее показывала?

– Только Шеру, он считает ее абсолютно нормальной.

– Шер – боевой целитель, его задача прикрывать нас в рукопашной и не дать сдохнуть раньше времени. Не знаю, насколько он силен в столь тонких материях. Подойди ко мне, дитя, как твое имя?

– Дара Айша, дочь Шаен, госпожа.

– Хм… – Про дочь Шаен понятно, тут не нужно быть целителем, достаточно иметь глаза, с первой частью имени разберемся несколько позже. – Не беспокойся, сейчас ты почувствуешь легкое головокружение. – Шер боевик и практик, доверять его суждению в столь уникальном случае нельзя. Ну просто не было идиотов, решивших устроить такое с беременной женщиной.

Очень осторожно Дара исследовала энергетические потоки в теле девушки, припоминая и сравнивая их с данными из личного дела ее матери. Есть, конечно, небольшая погрешность, первые данные по ауре и энергетическим потокам у женщины заносятся в дело, когда ей исполняется пять лет. Вторые – после начала регулярного цикла. Двадцать лет назад они попали в заварушку, два года беременности, значит, девочке лет восемнадцать, до первой крови еще лет десять. Что ж, наверное, так и должно происходить, по крайней мере, у нее самой в эти годы было нечто похожее. И если сделать поправку на возраст, перед ней сейчас сидела Шаен номер два. Плохо. Точнее, ненормально.

Понятно, энергетика родственников похожа, но не настолько же. Нечто отдаленно похожее наблюдается у давних любовников, например, у отца с матерью энергетические картины очень похожи. Но они вместе больше трехсот лет, прошли плечом к плечу не одну схватку и сделали трех детей. Это за триста лет брака! Они, похоже, вообще ничем другим не занимались! Родители друг с другом постоянно «зовом» переговариваются – на три лиги. Легко. Вот так, это любовь. У сержанта с дочерью ситуация совсем другая, к тому же девочка растет, у нее сейчас должна быть энергетическая буря с заметным влиянием энергетики отца. Ее папа, надо отдать должное, неплохой маг, ну был неплохой, пока не попытался смыть позор и все такое. В смысле пока не захотел заработать десять тысяч золотых драконов и не нарвался на ее «лезвия ветра». И где, скажите, влияние его энергетики? А если тупо посмотреть на маму с дочкой, кто-нибудь там вообще видит кровь отца? Шаен, конечно, вполне приличный маг, но даже боги пока черенками размножаться не научились. Все это глубоко неправильно.

– Ну что? – взволнованно спросила сержант, когда Дара закончила обследование.

– Как далеко вы можете общаться «зовом», пять лиг?

– Пять с половиной.

– Неплохо. А как у нее с теоретической магией?

– Ну… не так чтобы очень. Есть намеки на способности к воде и воздуху. – Понятно, если дочь копия матери, то можно было не спрашивать. Шаен неплоха как боевой маг, а сидеть за расчетами – это не для нее, простейшие выкладки по воде и воздуху она вполне осилит, но не больше. Да, нет в мире совершенства.

– Что ж. – Дара повернулась к девочке. – Могу тебя поздравить, завтра ты сделаешься учеником одного из самых выдающихся магов современности. Если у тебя есть друзья, советую немедленно написать им прощальное письмо, потому что на ближайшие лет пятьдесят твоими друзьями станут пыльные фолианты и парные клинки. Теперь иди, нам с твоей матерью нужно поговорить.

– С ней что-то не так? – накинулась на капитана Шаен, как только за дочерью закрылась дверь.

– Все не так. Шер сказал мне, что надо посмотреть на нее в реальности. Он прав, оно того стоило. Понимаешь, в чем штука, у нее нет отца. Не в том смысле, что этот идиот в упор поймал «лезвия ветра», а в том, что я вообще его не чувствую, словно она твоя копия.

– Ты ошибаешся, я отчетливо чую его кровь.

– Кровь – да, но сила в ней только твоя, с точки зрения магической науки ты родила ее почкованием. В этом возрасте такой энергетики просто не может быть. Нет, не так… подобное нормально у человека, гнома, гоблина, да у кого угодно с нестабильным магическим даром, но не у нас. Очень интересный феномен, многие захотят изучить его поближе, а чем это может кончиться, лучше не думать. Есть второй нюанс, среди рас с нестабильным даром все энергетические отклонения приводят к дефектам в физическом или умственном развитии. Как отклонения у твоей дочери скажутся в будущем, можно только гадать. Короче, это все высокие материи, я могу прочитать тебе краткую лекцию по данному вопросу, думаю, за пару дней управлюсь. Но лучше просто поверь, в ученицах у Длани императора ей будет безопасней, со всех точек зрения.

– Полагаешь, он настолько заинтересуется, чтобы взять ее в обучение?

– Не важно, я буду просить за нее, мне он не откажет.

Утром связалась с учителем «зовом», кратко обрисовала ситуацию, попросила принять ее. Получила добро, связалась с Шаен, проинструктировала, как себя вести, как одеться, и, главное, чтобы не было ничего, напоминающего о богах. Амулеты, обереги, знаки на одежде и все прочее – очень он этого не любит, как и самих богов. Для более предметного разговора побежала в канцелярию за личным делом своего сержанта.

Учитель принимал посетителей в недостроенном здании на площади. В очереди перед его кабинетом не простаивали, вопросы решались очень быстро. Шаен с дочерью уже сидели в приемной, мать – в экипировке для тренировок на полигоне, дочь – в костюме военного покроя, без украшений, хорошо, учителю должно понравиться. Ожидание не затянулось, и вот уже они втроем поклонились, и Дара коротко отрапортовала об обнаруженной проблеме.

– Так, вижу, у тебя личное дело матери, давай сюда. – Учитель быстро ознакомился с той частью, где описывалась энергетическая картина. – Сержант, где дело вашей дочери? – Шаен с поклоном передала ему маленькую записную книжку. Полистал ее, отложил в сторону. – Дитя, сейчас будет немного неприятно.

Закончив обследование, учитель ненадолго крепко задумался, даже кончик косы потеребил, видимо, история была еще более непростая, чем ей казалось.

– Дитя, ты можешь идти. – Длань подождал, пока девочка выйдет, и впился в Шаен своими темно-синими глазами. – Сержант, вы околачиваетесь здесь уже два месяца, почему на вашу дочь не заведено нормальное дело? Напоминаю, законы империи обязательны для всех, а имперского подданства вас никто не лишал, устранить непорядок сегодня же!

– Будет исполнено! – поклонилась Шаен.

– У вашей дочери необычное имя, объяснитесь. – Ожидаемый вопрос от бессменного председателя совета по делам материнства своего Дома и уважаемого члена того же совета, но уже императорского. В какую бы опалу учитель ни попадал, с этого поста его никто и никогда не думал смещать. Подними ночью – и он без запинки расскажет о генеалогии самого захудалого Дома.

– У нас нет ни Дома, ни семьи, господин.

– Я прекрасно осведомлен о событиях, предшествовавших рождению вашей дочери, ибо сам принимал в них косвенное участие и, как понимаете, спросил не об этом.

– Первая часть ее имени в честь той, которая подарила ей жизнь, – с вызовом ответила Шаен.

– Хорошо, я вас больше не задерживаю. – Увидев колебания на лице женщины, добавил: – Насколько мне известно, вы не являетесь специалистом по общей магии и в теории откровенно слабоваты. Выпроваживаю исключительно с желанием поберечь вашу психику, ибо дальнейший разговор пойдет на языке теоретической магии.

– Она начиталась женских романов? – поинтересовался учитель, когда за Шаен закрылась дверь. Дара пожала плечами. – И в роли кого ты выступаешь, отца или выдающегося предка?

– В роли той, которая подарила ей жизнь. – Дара снова пожала плечами. – Признаться, для меня самой это новость.

– Да, занятный случай, будет что в летописи записать. А уж в ее бывшем Доме какой скандал ожидается, жаль, не увижу, ну да ладно, жополизы потом расскажут. Хотя, если память мне не изменяет, она далеко не первая романтичная дура, вошедшая в историю.

– Я смотрю, вы уже встречались с подобными случаями, – поинтересовалась Дара.

– Великолепно, я мог бы понять, если бы такой вопрос мне задала твой сержант, ей можно, она красива, как королева звездорожденных. Но когда я слышу такое от тебя, уж и не знаю, что думать. То ли ты тупа, как пробка, то ли из меня учитель, как из гоблина целитель.

– Это радует, наконец вы оценили меня как женщину. Я готова, да и подходящий для зачатия день у меня через пару недель, – усмехнулась Дара. – А кстати, про сравнение Шаен с королевой светлых эльфов, это правда?

– Боюсь, в Доме Теней для тебя сейчас нет подходящей партии. С этой точки зрения брак твоих родителей весьма неудачен. Про королеву звездорожденных… ну, если кому-то нравятся ожившие статуи… Ей уже перевалило за две тысячи лет, оно, знаешь ли, сказывается. Твой сержант все же производит впечатление живой, а на мой взгляд похотливого самца это безусловный плюс. Ладно, – учитель хлопнул ладонью по столу, – чего ты хочешь? Чтобы я рассказал тебе о ребенке? Ничего с ней страшного нет, единственная проблема, которую вижу на данный момент – из-за подавляющего женского начала она не сможет самостоятельно выносить мальчика. Думаю, толковый целитель или общий маг, контролирующие беременность, устранят эту неприятность. И вообще, рано привела, когда регулярный цикл начнется, можно будет сказать более определенно. Посему не бери дурного в голову, папаша.

– Не буду, если возьмете девочку к себе в ученики.

Учитель посмотрел на нее с интересом:

– А какая мне с того корысть?

– Вам не интересно посмотреть, что получится из столь необычного ребенка, и получить тысячу золотых драконов?

– Как любопытно! – Учитель сложил ладони домиком и уставился на девушку. – По-моему, ты слишком близко к сердцу приняла все это дерьмо с вашим увольнением. И свою роль выдающегося предка. Или, судя по отсутствию у девочки мужского начала, все же отца? Тебя вроде всегда мальчики интересовали, хотя ради такой красоты, наверное, можно и ориентацию сменить.

– Если бы я тогда не отдала приказ отступить…

– Вы все сдохли бы, – перебил учитель. – Козни врагов, поганых родственников, императорскую немилость, гнев богов – все это можно пережить. Поверь, не раз проверено на практике. Все можно пережить, кроме смерти, которая и есть наш окончательный расчет. Нечего себя винить, ты все сделала правильно. В конце концов, посмотри на девочку, разве она того не стоила?

– Ладно, две тысячи.

– Не интересно.

– А как же исполнение закона об учениках?

– Такое впечатление, что законы от начала и до конца читают всего трое разумных: император, верховный судья и я. Императорский совет определяет перечень должностей, на которых разумные освобождаются от обязанности брать ученика. Наши с тобой должности там перечислены. Из всего законодательства ты всегда знала про один побочный эффект. Так себе попытка.

– Хорошо, пять тысяч!

– Ты хочешь сказать, у тебя есть такие деньги?

– Легко.

– Хм… видимо, я многого не знаю о жизни, при случае попрошу у императора прибавки к жалованью. Или коррупцию разведу, я же теперь государственный муж на денежных потоках.

– Может, уже скажете, чего хотите, если бы у вас нашлись веские причины для отказа, давно бы выпроводили меня пинком под зад.

– Прекрасно, у нас наметился деловой разговор. Пообещай мне, что из этого похода ты вернешься назад.

– Да я вроде погибать не собираюсь, хочу жить долго, счастливо и тому подобное. – Дара картинно развела руками, демонстрируя полное недоумение.

– Деточка, не играй словами, думаешь, я не понимаю твоего дико хитрого плана выполнить задание и якобы героически погибнуть на глазах своей звезды? И свободу получить, и своих головорезов реабилитировать… достойный план. Знаю, тебе понравилась самостоятельная жизнь, и ты жаждешь ее вернуть. Даже не мечтай! Итак, твое слово!

– Хорошо, я вернусь.

– Принято. К вашему отъезду девочку нужно полностью экипировать, а мать должна соблюсти все формальности. Свободна.

Таврополь, Столкновение

Утром по звонку будильника Олег бодро поднялся, совершенно забыв про устроившегося в ногах кота. Тот упал на пол, приложился как раз больной лапой, жалобно мявкнул и посмотрел на него с обидой.

– Прости, – капитан примирительно поднял руки, – совсем забыл про тебя! – Кот еще раз мявкнул и похромал из комнаты. Ну и шут бы с ним, на обиженных воду возят, главное, чтобы по углам лужи не делал.

Снова массаж, мыльнорыльные мероприятия и гимнастика, сегодня пошло неплохо, даже можно было наступить на ногу без опаски упасть. Такой прогресс радовал, надолго ли? Похромал на кухню, кот, предвидя кормежку, похромал рядом. Олег бросил на него заинтересованный взгляд: два калеки, со стороны, наверное, смотрится великолепно, прям как в песенке про человека и кошку, одного целебного порошка не хватает. Пока он шуршал у плиты, проснулась Ленка, привлеченная запахами еды, приползла на кухню и как-то странно на него уставилась. Игорь тоже оглядел себя, вроде все в порядке, хвост не вырос, у кота, наоборот, с хвостом полный порядок.

– Привет, красавица, завтракать будешь? – поинтересовался Берсенев.

– И тебе не хворать, – пробурчала студентка. – Ты себе специально увечную кошку взял?

– Подумал, мы будем очень гармонично смотреться, я с костылем и хромой кот на поводке. А, кстати, разве это не кот?

– Под хвост не догадался заглянуть, у котов там, как правило, яйца, и если выразиться по-военному, в случае наличия их отсутствия перед тобой кошка.

– Хм… а по лицу самый настоящий кот, как-то я не озаботился проконтролировать первичные половые признаки, залет.

– Конкретный. Ладно, намути чаю с лимоном. И еще, тебе не говорили, что ты сложен как греческий бог?

– Как Гефест, что ли? – усмехнулся Игорь. – Вроде он у них был хромоногий.

– Вечно вы, гусары, все опошлите, – зевнула Ленка и потопала в ванную.

Быстро позавтракав, пошел собираться. Последняя инструкция родного министерства предписывала в дополнение к штатному оружию вооружать руководителей стрельб еще и автоматами. К автомату прилагались два магазина, один из которых надо куда-то деть, не в стандартный же подсумок образца семидесятых годов прошлого века! Пистолет из стандартной кобуры сложно вытащить, значит, надо свою брать. Вопрос, какую? Хорошо, конечно, повесить его на грудь, все же основная опасность может встретиться по дороге, в машине удобнее его выхватывать, но плечевой кобуры у него, естественно, нет, на фига она военному! Имеется вариант ношения на груди, но придется надевать разгрузку, и это летом, в мирном Таврополе. Сетка на тело осталась где-то в тверских болотах, без нее изойдешь на мыло. Ну уж нет, паранойя у него еще не столь всеобъемлющая, поэтому выбрал вариант ношения пистолета на бедре. Помахал студенткам рукой и отбыл на службу.

Прибыл как раз вовремя, у курсантов заканчивался завтрак, сейчас придут, и можно выдвигаться за оружием с боеприпасами. Та еще тема, в каждой роте в наличии оружейка, в которой оружие появляется раз в два года, и то на несколько дней – во время курса молодого бойца у только что набранных для обучения. Остальное время оно проводит на складе, а совершенно пустая оружейка стоит под сигнализацией. И ладно бы в одних училищах, во всех воинских частях такое непотребство, случись нападение, так десяток человек с охотничьими ружьями поставят раком всю часть. Дурдом на выезде.

Подождали, пока рота вернется из столовой, взяли отделение и пошли на склад за оружием. Конечно, кладовщика на месте не оказалось, оставили курсантов в подвале, а сами поднялись к дежурному получить оружие для себя. Пистолеты, естественно, ПМ, перевооружение армии до провинциального училища еще не докатилось и уже не докатится. А полученный автомат удивил, вместо нормального «калаша» выдали укорот, пять лет проучился в родной бурсе и не знал, что тут такие есть. Закономерный вопрос, а на хрена они нужны в училище? Похоже, Берсенев перед очередной загадкой мироздания, которой так и суждено остаться неразгаданной. Нет, супротив изобретения Михаила Тимофеевича он ничего не имел, наоборот, очень даже «за». Исключение – против этой конкретной модели, ну не армейская она.

Расписался, упаковался, начальник как раз отловил прапора со склада и ушуршал в подвал получать боеприпасы с оружием. С ними не пошел, там лестница крутая, не с больной ногой по таким скакать, без него справятся. Остался на улице наслаждаться летним утром. Предчувствия его не обманули, товарищи офицеры разрулили вопрос самостоятельно. Получили пять автоматов, один РПК и аж два цинка. Для пистолетов – целую сумку, набитую пачками с патронами. Ох и настреляются сегодня курсантики! В их бытность нормы были совсем другими, никто по окончании училища стрелять толком не умел. И он стал бы таким же, если бы не учитель. Сколько они сожгли патронов в местных тирах, вспомнить страшно, наверное, больше, чем любой спецназ в их многострадальном отечестве. На подготовку своих учеников учитель никаких денег не жалел. Знать бы еще, к чему он их готовил.

Курс построился на плацу, Сергеевич пересчитал народ, начали загружаться в ЗИЛы. Еще бегают, старички, после стольких поколений курсантов, которые учились на них водить, это, можно даже сказать, невероятно. В последний ЗИЛ товарищи курсанты потащили подозрительно звякнувший при погрузке вещмешок. Так, похоже, чья-то задница напрашивается на близкое знакомство с его костылем. Для уточнения вопроса, в кого сегодня войдет костыль, подозвал своего сержанта:

– Счастье, что так подозрительно звенит в мешке?

– Игорь Петрович, тут такое дело… – Счастье замялся. Берсенев, копируя своего бывшего начальника курса, попытался вопросительно поднять бровь. Без тренировки получилось не очень, но Стрельченко парень сообразительный, понял правильно. – Я хотел вас попросить показать стрельбу из двух пистолетов, как вы это на фронте делали.

– Хорошо, попросишь, когда расскажешь про содержимое мешка.

– Бутылки, по которым стрелять.

– Счастье, тебе сколько лет? – Берсенев закатил глаза. – Я понимаю, этим пацанам интересно, а тебе-то? Ты едешь учиться, а не развлекаться.

– А стреляя по бутылкам, не научишься?

– Научишься, но на мишени быстрей. Можно посмотреть, куда именно попал, отчего процесс обучения получается осмысленным.

– Так вы покажите нам класс, как тогда!

– Тогда я рисовался в основном перед взрослыми мужиками, с которыми мне вместе воевать и которые меня видели в первый раз. А видели они сопляка после училища, надо было авторитет зарабатывать, показать, что командир у них не просто зеленый лейтенант, а хоть стрелять умеет. А здесь не имеет значения, уважают меня эти оболтусы или нет, лучше учиться они от этого не станут. – Игорь хотел продолжить полоскать мозги сержанту, но на ум пришла одна интересная мысль: – А знаешь, я, пожалуй, покажу. Попробуем на стрельбище получить то, что не получилось в спортзале, для этого бутылки более чем подходят.

Закончив с предприимчивым сержантом, Берсенев сразу попал в лапы начальника курса.

– Покажешь нам правильную стрельбу? – поинтересовался Сергеич.

– Если вы не возражаете.

– Я сам в нетерпении. Стрельченко про тебя такого нарассказывал! Это правда, что в боях за Северск, когда кончились патроны, ты в рукопашной перебил целый взвод?

– Блин, – Игорь закатил глаза, – сдается мне, лет через пять это будет уже рота китайцев, которых я растерзал голыми руками.

– И что, правда на самом деле?

– Как обычно, ничего героического, – отмахнулся капитан, – скорей, собственная дурость и очень много везения.

– А все-таки, – не отставал майор, – или настолько неприятно, что не хочешь вспоминать?

– Да нет, ничего. В Северске такой хаос был, что у нас, что у китайцев, никто не знал, где свои, а где чужие, часто палили по своим. Дурдом, одним словом. Меня от своего взвода отрезали, и пока пробивался назад, все патроны расстрелял. Уже почти дошел, когда угораздило заскочить в дом, занятый китайцами. Даже не знаю, кто больше удивился, наверное, они, потому что я пистолет достать успел и застрелил троих. В соседней комнате увидел шевеление, кинул туда лимонку, придурок, чуть самого не убило. У китайцев еще троих насмерть и одного контузило, его застрелил. Набежало еще желтых, у одних я оказался на линии огня, и они перестреляли друг дружку, еще один погиб от рикошета, другой оступился на лестнице и сломал шею. У меня оставался один ВОГ, а потом я добрался до автомата, и для них все кончилось. В общем, конкретно руками и ногами я убил только четверых. Потом выяснилось, что в здании было двадцать только что призванных мальчишек, без офицера, четверо из которых – ранены, их-то я и накрыл гранатой. Судя по датам в военниках, они даже курс молодого бойца в поезде проходили. И солдатики – не здоровенные маньчжуры, а ханьцы, метр шестьдесят в каске и семьдесят килограмм в бронежилете. Короче, гордиться особо нечем.

– Рефлексируешь?

– С какого перепуга? – удивился Игорь. – Они там не пирожными кидались. Просто стал еще больше ненавидеть политиков. Твари конченые, что у них, что у нас. Вместо того чтобы посылать пацанов на убой, взяли бы в руки оружие и разобрались между собой самостоятельно. И вообще, я же русский офицер, я рефлексирую только по поводу тринадцатой зарплаты… ну и квартальной премии, разумеется.

– Ха, тогда тебе надо в Средние века, там с этим обстояло более правильно. И с политиками и с премиями.

– Кто знает, когда современное общество окончательно загонит себя в задницу, может, и вернемся в Средние века, и не только по духу, но и в фактическом государственном устройстве.

– Я смотрю, ты неисправимый оптимист, – пошутил майор.

– Да, да, я такой.

Поездка до стрельбища особых впечатлений не принесла, город давно оправился от лихих девяностых, вновь стал чистеньким и ухоженным, и, надо признать, теперь он был даже лучше. Дороги без особых ям, юг все-таки, сильных морозов нет, аккуратные газончики, клумбы цветочные, красота. Серьезные новшества появились только по приезде на стрельбище. Раньше оно располагалось на училищном полигоне, который к моменту поступления Игоря в училище пришел в полнейшее запустение. Денег не было не то что на его содержание, курсантам на полевые выходы не хватало. И предприимчивые местные жители начали потихоньку разбирать строения на собственные нужды. Поэтому во времена берсеневской курсантской юности на полигоне можно было смело снимать кино про сталкеров.

Сейчас его встретили отремонтированное КПП, периметр, обнесенный колючкой, свежий асфальт на дорожках. Все строения отремонтированы, торчат антенны, развернуты аппаратные, жизнь не просто теплится, а бьет ключом. Оказалось, территория отдана под узел связи вновь образующейся армии. Сергеич даже обещал познакомить его с начальником. Когда Берсенев увидел того начальника, удивился еще больше: знакомиться не требовалось, они знали друг друга с последней войны – Славка Мосин командовал узлом связи полка. Однажды вместе бежали от наступающих китайцев, после войны ехали в одном эшелоне. Не просто в поезде, а в настоящей машине времени, разлили перед Омском, и следующее воспоминание – вокзал в Рязани. Славка про «машину времени» помнил, как увидел Игоря, сразу заорал, что пить с ним не будет. Потом про вместе пить передумал, сказал, что больше с ним на поезде не поедет. Обнялись, приятель поинтересовался про алюминиевую ногу, Берсенев – про намечающееся у связиста пузико. Еще чуть поболтали, обменялись номерами телефонов и забили встретиться в городе. Времени особо болтать не было, провести нормальные занятия и расстрелять весь боеприпас – им как раз до вечера. Начали с пистолета.

«Макаров», классика имперской оружейной школы со всеми ее достоинствами и недостатками. Простой как кирпич, сломать практически невозможно, знающие люди говорили, будто существуют экземпляры, у которых срок службы уже перевалил за сорок лет, а настрел за пятьдесят тысяч, и все это без единой поломки. Из этого вытекали и соответствующие недостатки, кирпич он и есть кирпич, ну не лежит этот ствол в руке. Стрелять из него непросто, не одну сотню патронов сожжешь, пока научишься. С современными моделями много проще, тот же «ярыгин» не сравнить насколько удобней.

Рассказал курсантикам о нюансах обращения с пистолетом, как держать и целиться, показал, как стрелять, быстро разбил пятью выстрелами пять бутылок на двадцатиметровой дистанции. Мальчики впечатлились. Продемонстрировал, как стрелять с двух рук, устроил настоящий шквал огня, снова поразил все цели. Мальчики впечатлились еще больше, стояли с вылупленными глазами, у товарищей офицеров просто отвисла челюсть. Эх, товарищи, видели бы вы, как стреляли мужики из грушного спецназа. А что учитель вытворял на стрельбище, вообще уму непостижимо.

Управился с инструктажем за двадцать минут, после чего разделили курс на два потока, одни с майором – на пистолет, другие с курсовым – на автомат. Потом Игорь подался в тенек, на пункт боепитания. С точки зрения качества обучения, конечно, это плохо. По уму, старлей-пиджак ничему путному парней не научит, но у Берсенева не было ни малейшего желания скакать по валу стрельбища с мегафоном и следить, как мальчики переводят боеприпас. Так что парням повезло, обойдутся без его мудрого руководства. И нервы Сергеича целее будут, ему-то точно не улыбается торчать до ночи на стрельбище.

Стреляли они уже полтора часа, без происшествий. Уж с чем с чем, а с техникой безопасности при обращении с оружием в армии всегда был полный порядок. По крайней мере, в тех частях, где довелось служить Берсеневу. Мозги конопатили так, что правила въедались на уровне инстинктов. Парни подходили, расписывались за патроны, стреляли, шли курить. Хаотично хлопали «макаровы», трещали короткими очередями автоматы, изредка у очередного раздолбая срывалась очередь патронов на пять, и курсовой всей округе сообщал в мегафон об умственных способностях стрелка. Рядом с Игорем два курсантика набивали магазины, он сам сидел и наслаждался природой, типа контролировал. Рутина? Нет, лепота.

Мир рухнул в одно мгновение. Вот он был – и вдруг его не стало. Не чувствуя боли в изуродованной ноге, Берсенев подскочил, сжав невесть как оказавшийся в руках автомат. Глупо, потому что сразу понял: надежное оружие ему сейчас не поможет. Все его существо буквально вопило. Вопило о том, что пришла пора расплатиться за всю свою бестолковую жизнь. За то, что невнимательно слушал учителя, за то, что ленился в училище, за то, что не раз уподоблялся трем мудрым обезьянам, за то, что не нашел в себе смелости поговорить с Дашкой и за то, что лишний раз не сказал родителям, как сильно он их любит. За все те вроде бы незначительные мелочи, из которых и состоит сама жизнь. Которую он, как сейчас понял, откровенно пустил по ветру.

Странно, но, похоже, никто, кроме него, ничего не почувствовал. Мальчики, набивавшие магазины, лишь покосились и отодвинулись от греха подальше. Все так же хлопали выстрелы, курсанты, ожидавшие своей очереди стрелять, спокойно курили. Ан нет, не все, один из парней в курилке рухнул без сознания, хорошо товарищи успели подхватить. Стоящий рядом Стрельченко засветился оранжево-фиолетовым светом, потерял сознание, боднул головой стену и аккуратно сполз на асфальт. А самое хреновое, что старлей-пиджак, руководивший стрельбой, тоже засветился и свалился на огневом рубеже. Упал за вал, в сторону стрельбы, только берцы мелькнули. С солнцем, почему-то резко скакнувшим по небосклону, и странной растительностью, появившейся на полигоне, можно разобраться потом.

– Прекратить огонь! – Давно он так не орал, наверное, со времен Китайской кампании. Мальчики-заряжающие чуть со стульев не попадали, а стрелять прекратили не только автоматчики, но и ребята на рубеже для пистолета. – Оружие на предохранитель. Товарищ курсант, – обратился к одному из заряжающих, – посмотрите, что со старлеем.

Сам дохромал до лежащего в позе эмбриона сержанта, перевернул его на спину, вроде нормально, только лоб рассек. Улыбка до ушей, взгляд напрочь отсутствующий, похоже, Счастье словил неземное счастье. «Тавтология какая-то», – решил Игорь и привел сержанта в чувство парой оплеух. Тот, все еще улыбаясь, утвердился на пятой точке и сфокусировал взгляд на Берсеневе:

– Не знаю, что это было, но я хочу еще.

– Если ты про башкой об стену, то я тебе это легко обеспечу. – Счастье замотал головой. – Вот и ладненько, сам как?

– Лучше никогда не было. А вообще, что случилось?

– Не знаю, но я чуть в штаны не наложил. Помнишь, в Ачинске попали под бомбовый удар?

– Такое не забудешь, я тогда думал, все. Этот вой в самое нутро… жуть.

– Во-во. Вот и меня сейчас продрало до потаенных глубин толстой кишки. Ладно, это к делу не относится, быстро пробегись, посмотри, что с народом. Выясни, у кого еще случился обморок, и сюда их. – Счастье умчался, а вместо него нарисовался Сергеич.

– Игорь, что у тебя?

– Да сам не пойму. Сижу, никого не трогаю, и вдруг… такое чувство, будто сейчас все – и всем сразу. Лейтенант Петя вообще не выдержал нагрузки и скопытился.

– В смысле? – Майор оглянулся, пытаясь найти своего курсового. – Ты русским языком можешь объяснить?

– Не знаю, сейчас доложат. Стоял, руководил стрельбой, и вдруг – оп! Ни с того ни с сего полетел за вал, только пятки сверкнули.

– Иди, погуляй, – бросил майор второму заряжающему и, когда тот пропал из зоны видимости, продолжил: – Блин, золотая молодежь… небось что-то принял по дороге.

– Собственно, сейчас узнаем, вон он.

Из-за вала показался их курсовой, которого поддерживал посланный ему на выручку курсант. Петя передвигался на своих двоих не слишком уверенно, но видимые повреждения отсутствовали. Заметив внимание к себе со стороны старших товарищей, от помощи отказался, продолжил движение самостоятельно.

– Что на этот раз? – поинтересовался Сергеич у подошедшего старлея.

– Не знаю, – развел тот руками. – Стоял-стоял, и вдруг свет погас. Следующее воспоминание – Ищенко меня трясет, а я лежу на мишенном поле, в небо пялюсь. Вроде ничего не болит, но слабость какая-то.

– Петенька, – вкрадчиво начал майор, – скажи мне, лапочка, ты опять принял чудо-химию для общения с космосом?

Если начальство начинает разговаривать с тобой таким тоном, значит, сейчас тебе нефигово вставят, верный признак. Петя, по сути человек гражданский, такие нюансы не улавливал, поэтому открыл рот и изверг на них поток оправданий. Это он зря, оправдываться – вообще неудачная позиция, а когда с тобой говорят таким тоном… От неминуемой звездюлины старлея спас вернувшийся Счастье, доложил о еще двух случаях потери сознания, чем поставил майора в тупик.

– Так, что вообще происходит? – разозлился Сергеич и почему-то уставился на Игоря.

– Павел Сергеич, ты оглянись вокруг, ничего странного не замечаешь? – По реакции начальника понял, что правильных слов не нашел, и поспешил исправиться: – Я серьезно, оглянись и посмотри на лес.

– Блин… – выдал майор через минуту созерцания того, во что превратился давно привычный тавропольский лес. Понятно, что весь бук уже давно перевели на табуретки, но где знакомые дубы, ясени и грабы, шиповник с боярышником, в конце концов, где? Вместо них совершенно незнакомая зелень, некоторые экземпляры – настоящие гиганты метров под пятьдесят высотой. – Ладно, вопрос про химию снимается. И солнце не на месте, – задумчиво пробормотал майор, посмотрев на часы. – У кого какие идеи?

Если они у кого-то и были, то поделиться ими не получилось: из курилки, где большинство курсантов проводили время перед выходом на огневой рубеж, донеслись крики боли. Рядом что-то мелькнуло, Сергеич схватился за плечо, а в ведомость выдачи боеприпасов на столе воткнулась стрела. С другой стороны со стрелой в животе упал Счастье, а из леса, визжа и размахивая холодным оружием, на них летела толпа каких-то мерзких тварей. Мелкие, худые, словно отвратительная пародия на человека, впереди здоровенная, черная как ночь тварь с двуручником в лапах. Бред.

– Противник со стороны леса, огонь на поражение! – заорал нерастерявшийся майор.

Игорю команда не требовалась, тело все сделало на автопилоте. Раскрыть приклад, предохранитель, затвор – и в прицеле тварь с двуручником. Короткое та-дах – перевод огня на следующую тварь. Та-дах! – мелкая тварь закувыркалась по земле. Прицел на следующую, попал в живот, тварь споткнулась, но продолжила бег. Еще раз, теперь в грудь – готова. Дерьмо! Черная громадина как бежала, так и продолжала бежать, расстояние было метров сорок, он в страшном сне не мог промазать. Перенести на нее огонь, та-дах! Теперь он ясно увидел, как из груди твари вырвались два кровавых фонтанчика. Блин! Четыре пули в грудь ее не остановили, она их словно не заметила. Огромным прыжком настигла одного из курсантов, стремительный взмах огромного меча – и пацан распался на две половинки. Та-дах! Та-дах! Грудь твари уже как решето, но ей плевать. Еще один прыжок, росчерк меча, еще один труп. А как у нее с головой? Та-да-дах! Третья пуля ушла в молоко, но двух в голову хватило, чтобы притормозить ее бег. Ага, не нравится, значит, добавим, плотнее приклад к плечу, та-да-дах! Есть! Чудище, разбросав вокруг мозги, грохнулось наземь.

Пока Игорь занимался большой тварью, народ открыл беспорядочную стрельбу. Пиджак давал очереди патронов по пять, естественно, попадал куда угодно, только не в цели. Сергеич, сохраняя хладнокровие, отстреливал по два-три патрона. Подключилась пятерка курсантов, оставленных на огневом рубеже для стрельбы из автомата. Очень удачно получилось – пять стволов во фланг, сбитые пулями твари так и покатились. Вот им всем и конец.

Ан нет, твари оказались не дурней паровоза, и огнестрельное оружие их не пугало. Быстро разобравшись, откуда исходит угроза, они перенаправили натиск именно по этим направлениям. На них и в сторону курсантов на огневом рубеже. Дерьмо! У парней по неполному магазину, жить им осталось несколько секунд. Игорь перенес огонь, отсекая тварей от ребят. Поздно. Краем глаза увидел, как одно из мерзких созданий, светящееся слабым красным светом, вдруг пронзительно заверещало, взмахнуло руками, в сторону курсантов полетел сгусток тумана, и сразу двое парней вспыхнули, как порох.

Ага, вот она, главная цель. Берсенев поймал ее голову в прицел, чтобы наверняка, ему даже показалось, что он видит будущую траекторию выстрела. Тонкий белый лучик протянулся до затылка уродца. Та-дах! В последний момент тварь словно что-то почувствовала и прыжком ушла в сторону. На мгновение свечение вокруг ее фигуры усилилось, перед ней в воздухе образовалась сложная фигура, опять словно сотканная из тумана. Резкий выкрик, взмах руками, туман мгновенно перетек в стремительный огненный росчерк, пробивший огромную дыру в груди третьего курсанта. Да что за… Белый луч снова указывал на голову твари, она снова шаманила… та-дах! Снова ушла! Курсант отпрыгнул в сторону, счастливо избежав столкновения с гудящей струей плазмы. Уродец крутанул над головой рукой, махнул ею в сторону увернувшегося парня. Словно подчиняясь его жесту, пламя рвануло в сторону, пропахало курсанту грудь.

…Зеркало Рицы в разноцветной чаше осенних гор, налетевший ветер подхватывает опавшие листья… и мир тот же, но уже другой. Белый лучик исчез, голова твари в прицеле, та-дах. Да! Мозги веером. Остаток магазина на контроль. Пули рвут чахлое тело, выбивая из него кровавые брызги. Слева подключаются сразу несколько стволов. Славка, красавец, не стушевался, привел караул. Автомат сухо щелкает, как всегда, внезапно, когда толстобрюхие лампасники догадаются сделать прозрачную вставку в магазин? Рука тянется к магазинам на столе, не дотягивается. На полпути кто-то вкладывает ему в ладонь снаряженный магазин. Счастье… жив, чертяка.

…Не выдержав огня в упор, твари бросились обратно в лес. А вот фиг!

– Сергеич, надо их дожать, не дать им перегруппироваться! – выкрикнул капитан и, схватив со стола пару снаряженных магазинов, на максимальной скорости, которую позволяла развить больная нога, похромал следом.

Майор пристроился рядом, на левом фланге их контратаку поддержали Славка с караульными. Очень вовремя, отступившие твари попытались закрепиться на близлежащей поляне, на которой они прихлопнули пятерых, остальные убежали в лес. Интересно, на поляне кроме тварей сидела странная компания, связанная и в ошейниках. На тварей неизвестные не походили никоим образом, на вид – обычные люди. Пленники?

Внезапно со стороны Сергеича мелькнула черная фигура, и пока Берсенев разворачивался, начальник уже полетел в одну сторону, а его автомат в другую. Еще одна здоровенная черная тварь. Игорь в последний момент успел подставить автомат под горизонтальный удар двуручника. Удар у твари выше всяких похвал, обе руки вышли из строя, автомат восстановлению не подлежит, его самого отбросило метра на три, прямо к группе пленников. А тварь не думала останавливать атаку, заскользила с проворством опытного мастера боевых искусств, отводя меч для последнего удара. В отчаянной попытке остановить противника Игорь швырнул ей в ноги покореженный автомат. Попал удачно, прямо по незащищенной голени. Тварь споткнулась, но вместо того чтобы врезаться в землю, с немыслимой для такого огромного тела грацией извернулась, превратив падение в кувырок через плечо. И оказалась нос к носу со стоящим на одном колене капитаном.

Достать пистолет он уже не успевал, поэтому в правый боковой вложил все свои силы и знания. Словно волна пламени, родившаяся в упирающемся в землю правом колене, рванулась вверх по телу, набрала дополнительное ускорение при повороте в пояснице, полетела по руке, чтобы сконцентрироваться в кулаке в момент его соприкосновения с головой мрази. Голова существа в прямом смысле слова взорвалась, забрызгав Игоря мешаниной из крови и мозгов. Не успев удивиться, он выхватил пистолет. Предохранитель, дослать патрон, перекат, ствол в сторону, откуда выскочила тварь. Никого. Переводя ствол за взглядом, осмотрелся по сторонам. Пленники сидели с выпученными глазами, но агрессии не проявляли, скорей, наоборот, его взгляда откровенно испугались. Все, похоже, черная тварь была последней, готовой продолжать сражаться.

Не опуская ствола, похромал к лежащему в другом конце поляны начальнику, по пути окликнул его, в ответ – отборная ругань. Хотел спросить, как он, но осекся на полуслове. Хреново, очень. Сломанная плечевая кость видна и без медицинского образования, особенно когда у пострадавшего она торчит под девяносто градусов, натягивая рукав куртки, по армейской классификации – тяжелое ранение. Увидев Игоря, майор попытался подняться.

– Сергеич, блин… только не шевелись! – надавив ему на грудь, прокричал Берсенев. – У тебя плечо сломано.

…Нецензурная брань в ответ. Да, не повезло командиру, как правило, после такого теряют сознание от боли, а ему терпеть приходится.

– Потерпи чуток, сейчас организую аптечку, вколем тебе обезболивающее.

– Да нет там ни фига… – простонал майор, – одна зеленка да бинты. Это ж, блин, училище, тут ни фига… нет.

– Ничего, значит, у связистов возьмем, ты только не шевелись, у тебя плечевая кость пополам. – Сергеич скосил взгляд на поврежденную руку и наконец отрубился. Игорь достал нож, распорол пропитанный кровью рукав, выругался. Открытый перелом, командир выбыл надолго.

На поляне появились вооруженные связисты во главе со Славкой, рассредоточились по периметру, заняли оборону. Увидев руку майора, Славка выругался, связался со своими по рации, приказал прислать медика с носилками.

– Игорь, че это за бандерлоги?

– Я сам в отпаде… никогда таких не видел. А чтобы огнем швырялись, так и подавно.

– Вот встряли.

– Не дрейфь, сейчас главное все задокументировать, скопировать записи со всех камер, показания снять с народа и выложить в инет. Есть для такого события один молодой адвокат, который мечтает о громком деле.

– Инет… – Славка с сомнением покачал головой. – Нам за это задницу конкретно разорвут.

– Слава, блин… – не сдержался Игорь, – в противном случае оторвут головы! У меня полкурса трупы! Ты думаешь, прокуратуру и комитет нерожавших матерей устроят эти гоблины? – В сердцах пнул ногой близлежащий труп и чуть не взвыл от боли – в горячке боя совсем забыл о том, что он сейчас инвалид. – А два упыря-офицера очень даже подойдут! Мы с тобой по этапу пойдем, в путешествие лет на тридцать!

– Игорь, хорош истерить, пока все по закону, они напали первыми, мы защищались. Хотя идея про адвоката в принципе здравая, прокурорские вцепятся в нас крепко.

Игорь краем глаза заметил, как к пленникам подскочил его вчерашний любитель травки с выпивкой, по совместительству племянник зама, и принялся развязывать спутывавшие их веревки. Естественно, начал с самой красивой девки. Ну не кретин ли?

– Товарищ курсант, – рявкнул Берсенев, – отойдите от задержанных! – Тот бросил на офицера недоуменный взгляд и продолжил развязывать, словно не слышал. – Младший сержант, ты оглох? Слинял отсюда! – Ноль эмоций.

Зато эмоций было через край у невесть как появившегося здесь Счастья, да еще и с автоматом. Подскочил и от всей своей пролетарской души приложил племянничка ногой по ребрам. Догнал кувыркающееся тело, наступил на грудь и воткнул дуло ему в рот. Прощайте, передние зубы. Счастье довольно оскалился и устремил вопросительный взгляд на Берсенева. Блин, а ведь нажмет, есть у него в глазах нечто такое.

– Отпусти этого придурка. – Игорь вяло махнул рукой. – В контрразведке разберутся в причинах его активности. – Стрельченко с видимым сожалением убрал автомат и хорошим пинком придал сокурснику ускорение. Игорь только хмыкнул: Счастье сам по себе парень не злобный, видать, племянничек его конкретно достал. – Я смотрю, ты бодр и весел, а пять минут назад валялся со стрелой в животе. Тебя санитар смотрел?

– Товарищ капитан, со мной все нормально. – Полез за пазуху и вытащил оттуда толстую книжку «Хроники темного эльфа». На яркой обложке красовался негр с двумя кривыми мечами и длинными развевающимися, крашенными в белый цвет волосами. Видимо, тот самый «темный эльф». И стрела, предназначенная Стрельченко, вошла точнехонько эльфу в голову. – Вот, опять повезло, – усмехнулся Счастье, показав на дырку, – пробило сто пятьдесят листов, чуть-чуть не достало.

– Без комментариев, – усмехнулся Игорь, у Счастья, как обычно, счастье.

Дохромал до связанного народа, забавная компания. На всех металлические ошейники, у всех руки примотаны к телу, а на щиколотках веревки, чтобы широко не шагали. Нормальными людьми можно назвать только молодую девку и приземистого квадратного мужика. Последний явно работяга, ладони – лопаты в сплошных мозолях, таких ни в офисе, ни в спортзале не заработаешь. Вторая девка, которую так рвался освободить племянник, что-то с чем-то. Он сам бы к такой на пушечный выстрел не подошел. Девушка с картин Ройо, у того даже если женщина изображена в грязи и лохмотьях, то все равно королева красоты. Эта такая же, один нюанс – столь совершенных лиц и фигур в природе не бывает, можно поспорить, перед ним создание пластических хирургов. Все портило выражение презрения на лице, сидела она с таким видом, словно все вокруг быдло. Взглянула на Берсенева, и прекрасное лицо на миг искривила презрительная гримаса, потом взяла себя в руки и царственно кивнула. Ну правильно, увидела его капитанские погоны, фигли на быдло реагировать. А вот грудь могла бы сделать и побольше, с ее ростом единица совсем не смотрится. Гы-гы. Рядом с ней еще один представитель золотой молодежи, мальчик-красавчик. Этот смотрит так, что, кажется, сейчас плюнет. Следующий в связке тоже красавчик, но к такому капитан спиной не поворачивался бы, смотрит с таким видом, словно прикидывает, как лучше в тебя засадить нож. Звереныш, такой прирежет в подворотне за копеечную мобилу, только этот уже подрос, на вид лет двадцать пять, на мобилы точно не разменивается, а вот вооруженный разбой как раз для него. Еще один мальчик, правда, ничем не примечательный. Последней в связке была девочка – ангелочек… лет, наверное, двенадцати-тринадцати. Уже не ребенок, но еще не угловатый подросток с противным характером. Девочка с интересом его рассматривала, потом поклонилась на японский манер, переломившись в пояснице и прижав ладони к груди. Занятно.

– Товарищ капитан, взгляните на уши блондинов, – подал голос Стрельченко.

А ведь и правда, слона-то он и не приметил. Ушки у народа явно не человеческие, пощупал, нет, не пластиковая накладка, нормальные уши: хрящ, обтянутый кожей.

– Ладно, теперь коротенько, что здесь происходит? – обратился он к квадратному мужику, показавшемуся ему самым адекватным. – И что это за ушастые жертвы пластической хирургии?

В ответ мужик что-то пробасил на незнакомом языке. Нормально, им еще повезло на иностранцев нарваться, теперь точно прокуратура с дерьмом смешает. У нее священный трепет перед иностранцами – права человека, а что скажут в цивилизованных европах! Тьфу… Неожиданно подключилась сидевшая рядом девица. Что-то прощебетала на каком-то птичьем языке, поняла – мимо кассы, пролаяла на другом – тоже мимо. Все понятно, пусть ими на Дзержинского занимаются. Вернулся к девочке, осмотрел повреждения. Видимых нет, одни царапины, единственное, ноги в кровь сбила. И с ушами у нее беда, как у тех блондинов. Освободил ребенка от веревок, взял на руки. Сказал Стрельченко, чтобы отконвоировал «этих» на стрельбище, и похромал обратно. На нем теперь висел целый вагон не самых приятных дел.

На хозяйстве у Мосина с медициной, естественно, все было плохо: санинструктор, у которого из медикаментов зеленка, мазь Вишневского и бинты. Славка принял единственно верное решение – грузить остатки курса в машины и срочно отправлять в госпиталь. От курса в строю меньше взвода. Когда его с Сергеичем и Славкой отправят под трибунал, будут не так уж и не правы. Обучение личного состава в классах не обеспечили, народ в курилке тусовался, он охрану периметра не организовал. При нормальной раскрутке дела притянуть их есть за что. Про тридцать лет он, конечно, погорячился, но посадят, как пить дать. А, кстати, стрельбище даже в нищие времена его обучения было обтянуто колючкой, и где она сейчас? Идиотский вопрос, наверное, там же, где остальной тавропольский лес.

Берсенев вышел из леса очень вовремя. Славка как раз собирался докладывать в гарнизон о случившейся бойне. Это он зря.

– Слав, подожди. Во-первых, сначала раненые, в нашем госпитале их всех не успеют обслужить, надо на Семашко звонить, пусть готовят операционные. Во-вторых, лучше звонить сразу Менгу, и не просто так, а с доказательствами. Ты только представь свой доклад: из джунглей вылезли твари с мечами, швыряющиеся огнем, убили два десятка пацанов. Да тебя просто упакуют, и на конечную единицы. У нас там психушка городская находится.

– Мм… да, – задумался Мосин, – с докладом я погорячился. Давай видео сделаем, там парни откопали четырех живых тварей. И, кстати, Менг, он вообще как?

– Да вроде нормально, он у меня еще начальником курса был, четкий мужик.

– Хорошо бы, – пробурчал Мосин, – и с городской больницей, я там никто, и звать никак, не мой уровень.

Засняли видео живой твари, мертвых тварей и мертвых курсантов с собственными комментариями, акцентировали внимание на парне с дырой в груди. Потом Славка позвонил Менгу, доложил о чрезвычайной ситуации, настолько необычной, что попросил сначала принять от него видео. Через пять минут начальник училища перезвонил сам. Славка доложил, потом передал трубку Берсеневу, тот все вышесказанное подтвердил. Получил цеу, вернул трубку Мосину, тот еще пять минут выслушивал указания.

– Ну? – поинтересовался Игорь, когда Менг закончил.

– Раненых на ваших ЗИЛах в госпиталь, Менг не хочет паники среди гражданских, врачей он организует, подтянет из госпиталя МЧС. Мне – отправить с вами охрану, которая на обратном пути заедет на склады, получит боеприпасы. Тебе, отдельно, – брать пленных, и в училище, машину дам. С места побоища всех на фиг, и ничего не трогать до приезда следственной группы.

– Знаешь что, предлагаю подстраховать наши задницы. Вызвать адвоката и скопировать видео, наделать фоток и прочее… – После некоторых раздумий Славка признал идею полезной и дал добро на вызов акулы юриспруденции. Что капитан и сделал, не откладывая в долгий ящик. Позвонил юристу, пообещал дело с невиданным резонансом, тот, естественно, рад стараться. Чем больше скандал, тем выше известность, и, как следствие, больше последующие гонорары.

Дальше все яснее ясного, так, с девочкой на руках и похромал к своим. Его помощь там не требовалась, санинструктор в батальоне дело знал, помощников у него хватало. Настроение хуже некуда, вляпались по самое не хочу. Что делать, хрен его знает. Прошелся по пацанам, неумело попытался ободрить. Получилось фигово. Решил заняться делом, взял зеленку и бинты, обработал царапины девочки, перебинтовал ей ноги. Замок на ее ошейнике оказался не слишком сложным, удалось вскрыть при помощи булавки, и как только он снял его с шеи, пленница засияла. В прямом смысле. Словно лучом прожектора дали по глазам. От неожиданности Игорь отшатнулся, оступился и плюхнулся на задницу.

Странно, на сияющую девочку никто не обратил ни малейшего внимания, зато все присутствующие заметили придурошного кэпа. Спокойно, ничего необычного, ну подумаешь, светящийся ребенок. У них тоже такие имеются, вон старлей с сержантом могут вместо неоновой вывески работать. Да и сам он отсвечивает ровным белым, в котором иногда мерцают красные искорки. Занятно. Огляделся, остальной народ не светился, но вокруг тел замечалась словно бы легкая дымка. Для проверки снова надел на девочку ошейник, сияние погасло, а в глазах такая обида и тоска, что почувствовал себя последним подонком. «Прости, ангелочек, – пробормотал Игорь, снимая ошейник, – надо было проверить, не глюки ли у меня». Кстати, мелкая тварь, швыряющаяся огнем, тоже светилась. Ладно, сейчас светящиеся граждане – не самая его большая проблема. Точнее, вообще не его.

Для сопровождения машин с ранеными Славка выделил БТР-82, который с пушкой вместо КПВТ, и «Садко» с тентом. Раненых погрузили, Игорь проинструктировал училищных водителей, с двухгадюжником тоже поговорил, но как он сработает, уверенности не было. Поэтому подстраховался, заинструктировав единственного оставшегося целым младшего сержанта. Славка накрутил своих, можно двигать. Техника заревела моторами и рванула по направлению к городу. Дошла очередь и до них, подогнали еще один «Садко», но уже с кунгом, в него запихали пленников и кабельными стяжками зафиксировали на лавках. Мелких тварей, с ног до головы замотанных скотчем, оказалось три штуки, одна успела сдохнуть. Попрощался с Мосиным, по переговорному устройству скомандовал водиле «вперед» и с облегчением откинулся на стенку кунга. Нога болела, хоть волком вой, словно воткнули раскаленный штырь и теперь медленно проворачивали.

Закрыл глаза, расслабился, приступил к массажу ноги, к энергетическому массажу, как его называл учитель. Звучит несколько пафосно, зато работает. Не то чтобы сильно помогло, но боль облегчило. Энергию в руки, энергию в ногу, вдох, выдох и вперед. Сегодня получалось просто невероятно, может, стресс повлиял, может, еще что-то, но заработало сразу и как никогда прежде. Такое чувство, что его изуродованная конечность начала плавиться изнутри и формироваться заново. Жесть! Сколько он так себя лечил, кто знает, время для него потеряло значение. Как ни странно, но ему начало не хватать энергии, раньше такого не случалось, правда, и подобных ощущений раньше не возникало. Ничего, учитель рассказывал им и о такой проблеме, и о методах ее решения. У него вообще имелась головоломная теория насчет пространства, энергии и как это связано с человеком, но Игорь пропустил науку мимо ушей. Это оба старших любили пофилософствовать, пофантазировать, как работают Вселенная и собственная голова. Игоря подобный космос интересовал мало, работает, вот пусть работает, и не фиг туда лезть. В те годы его больше интересовала задница сидящей впереди Дашки. Эх, Даша, Дашенька, где же ты сейчас? Может, все у них получилось бы, но вместо «просто поговорить» он пытался корчить из себя крутого-ледяного, на которого она должна была сама запасть, хотя на самом деле отчаянно трусил. А она запала на Олега, который, в свою очередь, запал исключительно на сопромат и гуань дао. Вот такой был любовный треугольник. А, да пропади все пропадом!

…Вдох, выдох. Озерная гладь в окружении пестрых осенних гор, легкий ветерок лениво переворачивает опавшие листья… Сознание взрывается сверхновой. Вокруг океан энергии, нет, весь мир – это энергия, а он – его частичка. Не нужны эти муторные упражнения, которые заставлял практиковать учитель, можно впитать столько, сколько требуется. Вдох, энергия потоком пламени врывается в него, и он направляет ее в ногу. Еще и еще, он словно создает свою конечность заново. Все прекрасно, только почему внутри него буйство пламени, а снаружи арктический холод? Ничего, еще немного, еще чуть-чуть… Да! Нога как новенькая. Надолго ли?

Теперь можно заняться внешним холодом. Это совсем просто, у тибетских монахов есть одно испытание, когда в середине зимы их выгоняют на мороз в одной мокрой простыне с задачей оную высушить. Учитель делал с ними то же самое. И ничего, все живы и здоровы. Сам Игорь, например, попадал в больницу лишь дважды. Первый раз, когда в задницу воткнулся осколок китайской мины, и второй раз, когда его накрыло взорвавшейся ракетой, кроме вышеперечисленного – не чихнул ни разу. Вдох, медленно напрячь втянутый живот, медленный выдох с постепенным напряжением туловища по мере выхода воздуха из легких, в конце пути тот вырывается сквозь тонкую щель в плотно сжатых губах. Да, оно. Сегодня все техники удаются на раз. Вторым выдохом можно направить тепло на верхний слой кожи.

Особое состояние было разрушено криками ужаса, причем один из голосов принадлежал его сержанту. Открыв глаза, Игорь увидел, как Счастье пытается потушить горящие космы работяги. Выругавшись, бросился ему на помощь. Общими усилиями справились быстро, мужик отделался несерьезными ожогами и подпорченной растительностью на голове. Все нормально, чего нельзя сказать про текущую ситуацию. Их кунг превратился в морозильную камеру.

– Что происходит? – поинтересовался Игорь у Стрельченко.

– Я думал, у вас все под контролем, пока не начали огнем дышать. Вот, чуть мужика не спалили.

– Э…. – От такой новости капитан даже не смог сформулировать мысль. – А теперь с самого начала и подробно.

– Вы сели, закрыли глаза, начали ногу массировать, потом свечение вокруг вас стало усиливаться. А дальше резко похолодало. Не знаю, почему, но мне подумалось, что все это часть плана, и все так и должно идти. Ну а потом вы дохнули огнем. Маленький язычок пламени ни до кого не достал, но у мужика от раскаленного воздуха борода вспыхнула.

– Стоп, машина! – проорал Берсенев в переговорное устройство, и как только водитель съехал на обочину, он, забыв про все на свете, выскочил на дорогу. Да что вообще происходит?! Джунгли на Таврополье, твари, швыряющиеся огнем, солнце скачет по небосводу, мальчики и девочки с неправильными ушами. Теперь еще все головоломные техники, от которых реальной пользы было с гулькин нос, чуть боль унять да простыни на морозе подсушить, вдруг заработали с невероятной эффективностью. Последняя – вообще, черный юмор на грани издевательства. Учитель называл ее «дыхание дракона», и теперь ему говорят, что он и правда огонь выдыхал! Не вопрос, практика – критерий истинности. Вдох, медленно напрячь втянутый живот, медленный выдох с постепенным напряжением туловища, но теперь чуть изменить и разогнать выдыхаемый воздух до максимальной скорости.

Гудящая струя пламени вырвалась из легких, понеслась вперед по дороге, оставляя за собой полосу расплавленного асфальта. Да что происходит!? Мысли метались в бешеном круговороте, не давая сосредоточиться. Неимоверным усилием Игорь взял себя в руки и, пытаясь хоть немного привести нервы в порядок, на автопилоте выполнил единственное упражнение, которое работало у него всегда. Ничего сложного, но оно всегда помогало ему привести в порядок мысли и получить небольшой заряд бодрости. Вытянулся в струнку, ноги вместе, руки прижаты к бедрам, позвоночник прямой, подбородок чуть приподнят. Медленный глубокий вдох, медленный выдох, мысленно представил дремлющую в нем энергию в виде белого света, потянулся к ней и на следующем вдохе погнал ее по телу. Руки пошли вверх, замерли, вскинувшись над головой, наполнились светящейся силой; он развернул их ладонями к земле и погнал волну силы вниз. Когда с окончанием резкого выдоха ладони достигли нижней точки, сжавшаяся сила одним ударом расплескалась по всему телу, напитав собой каждую его частичку… одновременно с этим грохнуло и хорошо тряхнуло, как при недалеком взрыве. Примерно как от авиабомбы, сотки. С удивлением огляделся и увидел, что он стоит в центре здоровенной аккуратной выемки. Это стало последней каплей – простейшая техника, верно служившая ему с детства, сработала не так. Чему их на самом деле учили все эти годы? Кто приходил к нему в том памятном сне? Сегодня как раз понедельник! Кажется, от досады, смешанной с обидой, Берсенев завыл.

Когда очнулся, из кабины на него с ужасом таращился водитель, в кунге стоял в дверях Стрельченко, направив на пленников автомат. И что он пропустил? Бородатый сумел разорвать стяжки, но далеко убежать не смог и теперь корчился на полу. У красавчика заплыл правый глаз, у звереныша нитка кровавой слюны свешивалась из открытого хавальника, вырублен основательно. Последний мальчик, похоже, предварительно обмочившись, отрубился самостоятельно. Обе девки – сидели с наполовину покрасневшими лицами, у жертвы пластической хирургии прямо пятерня на лице отпечаталась. Одна девочка избежала процедуры вразумления, съежилась в кресле и смотрела на него совершенно ошалевшими глазами. Ну, ее понять можно, он сам ошалел, не каждый день у тебя не легкие, а мартен.

– Бунт на корабле?

– Попытались, – пожал плечами сержант.

– Я был столь ужасен?

– Нет, я всегда помнил, что вы круты, как Гималаи. Скорее, необычно было видеть вас в истерике. Что-то случилось? Кроме умения дышать огнем и прочего? Хотя после Северска я не особо удивлен, всегда ждал от вас чего-то такого.

– Случилось, спрашиваешь? Сейчас проверим! – Игорь набрал номер матери, потом отца, их домашний, попытался позвонить парням в Бологое, на работу Олега, везде абонент не отвечал. – Счастье, срочно звони родителям.

– Зачем? – не понял сержант.

– По фигу, просто скажи, что их любишь. Боюсь, я такую возможность уже упустил. Давай, давай, это сейчас важней всего.

Ага, как бы не так, у него та же песня. Потыкал пальцами в экран, инета нет, спутников нет. Его родители в Московском, у Стрельченко в Ипатово, значит, катаклизм затронул только город с ближайшими окрестностями.

– Получается, мы попаданцы, – сформулировал его невысказанную мысль Счастье, – эльфы, гоблины, магия, джунгли. Все один к одному. Только ни фига не весело.

– Согласен, и про попаданство, и про не весело. У тебя есть кто-то в городе, кого хочешь предупредить? – Отрицательное мотание головой. – Ладно, сейчас проведем последний тест, а потом поможешь мне уговорить Большого.

– В смысле пока деньги чего-то стоят, их надо превратить в полезное имущество или заранее вербануть Большого?

– И то и другое. Пулеметчик он, каких поискать, и опыта больше, чем у нас с тобой.

– Думаете, цивилизация рухнет?

– Не сомневаюсь, зная наших граждан, в последнем нет ни малейшего сомнения. Вашингтонские ставленники, которые работали у нас последнее время президентами, под наши восторженные вопли построили общество всеобщей ненависти. Мы все ненавидим чиновников, чиновники считают нас скотом, менты ненавидят нас, мы ненавидим ментов, МЧС и журналистов. Славяне ненавидят мусульманский Кавказ, который, в свою очередь, ненавидит всех вокруг. Как там в Писании: «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет, и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит». Мы давно разделены, деньгами, религией, национальностью, социальным статусом, хотя по закону мы типа все равны. Подводя итог, нам по-любому крышка. Вспомни войну, китайцы были не так уж сильны, это мы были очень слабы. Мы окончательно не развалились только благодаря исключительному запасу прочности, с которым построили государство наши предки. Сейчас государство вместе с последними скрепами осталось где-то там. Нам конец по-любому.

– Журналюг с ментами ненавидим – понятно, а при чем тут МЧС?

– Ты слишком молодой, не помнишь, что они делали в Первую кавказскую. Когда нашим жрать было нечего, они продовольствие бандитам раздавали. Тогда это называлось «предотвращением гуманитарной катастрофы». При случае у Большого спросишь, как их командир взвода заставлял эмчээсных врачей под дулом пулемета делать операцию своему солдату… – Игорь одернул себя, время дорого, а он его бестолково теряет. Скомандовал водителю гнать в училище, сам позвонил Большому.

– Василич, привет. Срочно включи ящик, посмотри, есть ли центральные каналы, – с места в карьер начал Берсенев.

– Игорек, я тоже тебя люблю, – прогрохотал в трубку Большаков, – у нас что-то случилось?

– Конкретно у нас со Счастьем, и я пытаюсь узнать, это только у нас или у всех.

– Хм… хрень. Только местные журналюги рассказывают, какой у нас замечательный губернатор, чтоб он сдох.

– Предпоследний вопрос: помню, у тебя в бытовке имелся умывальник, посмотри, вода есть?

– Ща, дай доковыляю. Фиг там. У меня, кстати, и электричества нет, сейчас сидим на собственном генераторе. А теперь объясни, что происходит.

– Последняя просьба, сделай пару междугородних звонков, все равно куда.

– Ладно, погоди. – Большой пропал на минуту. – Так, Светлоград мимо, – снова пропал. – Краснодар аналогично. А теперь я жду раскрытия интриги.

– Кажись, война, Василич.

– Ты спятил? Кому мы на фиг… нужны, все ништяки теперь у китайцев! Да и те с войной жестко протупили. Могли бы просто профинансировать нам революцию и сменить вашингтонских прихвостней на восточных жополизов, те бы сами все отдали.

– Не знаю, что в мире по политическим раскладам, но я только из боя, и на руках двадцать двухсотых. А теперь самое интересное, сейчас сделаю видео, покажу нечто любопытное. – Игорь подключил видео и включил громкость, навел камеру на Стрельченко. – Счастье, твой выход.

– Товарищ старший сержант, я вас приветствую. – Стрельченко помахал рукой. – Мне в очередной раз повезло, метательный снаряд застрял в художественной литературе, носимой за пазухой, – и показал книжку с дыркой.

– Вы мне долго будете мозги полоскать? – рявкнул Большаков. – Я и так знаю, какой ты удачливый.

– Подожди, ты такое видел? – притормозил его Берсенев, наведя камеру на связанную тварь, которую Счастье услужливо пнул ногой, заставив извиваться на полу.

– Это что за… – удивился бывший пулеметчик, – это глупый розыгрыш?

– Какой, на фиг, розыгрыш! – взвился Счастье и со всей дури засветил твари с ноги. – Здесь ни хрена не смешно! А скоро будет не смешно и тебе.

– Ладно, допустим, проникся, чего вы хотите от меня?

– Василич, – продолжил разговор Игорь, – сейчас ты отправишься ко мне домой, тебя встретят две девки, проводят в мою комнату. Найдешь там оружейный ящик, справа от него за плинтусом ключ. Откроешь ящик, заберешь всю наличность, там миллион с мелочью, и на нее закупишь жратву, воду, медикаменты, снарягу и патроны. Заодно поможешь девкам правильно выбрать шмотки, а то, боюсь, они сразу в отдел вечерних платьев кинутся.

– Миллион… Все так серьезно?

– Серьезней, чем в Северске. Здесь у тебя семья и нет того грушника, который вытащит наши задницы.

После Большакова позвонил Ленке, здесь все оказалось просто. Сказал ей бросать все, хватать подругу, ибо у них сейчас будет грандиозный шопинг, а мужчина размером с медведя им в этом поможет. Нет, нижнее белье он выбирать за них не станет, но с походной и спортивной одеждой подскажет. И это не обсуждается. Обе девицы с «жутко востребованными» специальностями ему, естественно, и даром не нужны, но Большой как-то должен попасть в квартиру, да и не по-людски их бросать. И в условиях грядущего конца цивилизации каждому найдется применение.

Остались еще два школьных приятеля, Андрюха адъюнкт и Серега опер. Оба слишком циничные ребята, в Столкновение миров не поверят, даже если он им притащит живую тварь. Любое видео воспримут как оригинальный и хорошо срежиссированный розыгрыш. Он может дышать огнем до посинения, без разницы, скажут, что в кино у Питера Джексона круче. Но все равно позвонил, предупредил о грядущих неприятностях. Пусть родные закупят жратвы с водой и сидят дома, Сереге настоятельно рекомендовал без ствола в городе не появляться. Андрюху, если Менг начнет суетиться, и так за ворота не выпустят.

Только закончил с телефонными переговорами, как на него насел Счастье с вопросом, что дальше. Дальше просто. Первыми, как всегда, прочувствуют тему представители криминала и толерантных национальностей. Пойдут грабить всех подряд и возрождать рабовладельческое общество, как они это делают всякий раз при ослаблении центральной власти. Что начнут творить при ее полном отсутствии, лучше и не представлять. Потом опомнится доблестная милиция, и после внутренних разборок, в которых победят бандиты в погонах, скорее всего, займется тем же самым. Естественно, активизируется всякая мелкая мразь, которая не хочет нормально жить, и пойдет шакалить по мелочи. Возможно, появится религиозный вождь, который пообещает всех спасти, для чего надо перебить тех, из-за кого все это безобразие случилось, а это все, кто не с ним. Короче, как всегда, по полной достанется нормальным людям. А в конце придут твари и всех оставшихся помножат на ноль.

Почему в этой схеме нет комитета и армии? С комитетом все просто, там обычных автоматов – далеко не на каждого сотрудника, у них главное оружие шариковая ручка. Боевиков всего взвод на весь край, и базируются они в Минеральных Водах, где международный аэропорт. Такая же ерунда с пограничниками. В городе штаб пограничного округа, при котором рота охраны, у нее из серьезного оружия три пулемета. Остальные – связисты, штабисты, тыловики, сплошь граждане, от кровавых дел далекие. Наверное, к ним приписан их спецназ, но он, как обычно, отлавливает всякую мразоту в горах. Все склады опять же ближе к горам. Если что и хранят в городе, то, скорей всего, ЗИП на аппаратуру. Так что реально сил у комитетчиков немного.

Армия… здесь самое интересное. Русский офицер, это социальный импотент. Его можно вопреки всем боевым уставам погнать прямо на пулеметы, при этом не платить зарплату, не давать жилье, и вообще, издеваться, как душа пожелает. А он будет тупо тянуть лямку. И дело здесь не в мифическом долге и прочих красивых словах. Что-то в нас самих не так. После войны мы должны были не ехать по домам, а добраться до столицы и наказать истинных виновников нашего поражения. А до этого то же самое должны были сделать офицеры Второй кавказской, а до них офицеры Первой. И вот итог того долга, чести и прочего дерьма, которым мы подменяем здравый смысл. Страна огребла круче, чем во время монгольского нашествия. На кой хрен, спрашивается, такие честь и долг? Да хотя бы в прошлом году, когда от бесплатного образования остались чтение, письмо и арифметика, должны были всю эту долбаную власть на колья пересажать, а что в реале? Подведя итог, пока армия очухается, что-то спасать будет уже поздно, а потом у нее кончатся боеприпасы, придут твари и проведут умножение на ноль уже с ней. Это весьма неплохой сценарий, а, возможно, мы на радость всей прогрессивной и толерантной общественности передеремся друг с другом.

– Нормально, и что вы предлагаете?

– Пока ничего, – пожал плечами капитан. – Сидим, не дергаемся. На допросах коси под убогого и вали все на офицеров. Выскочили из леса чудища, начали парней кромсать, мы в них после команды высших чинов начали стрелять. Как пингвины из мультика, улыбаемся и машем. А дальше, как у Ходжи Насреддина – либо падишах сдохнет, либо осел. Природа отыграет назад свой выверт, и мы вернемся домой, либо всем станет не до нас с тобой, и мы, прихватив Большого с семьей и еще нескольких нормальных парней, по-тихому уйдем. Благо мир населен не одними тварями, вон и вполне нормальные люди встречаются. А кучка ослов пусть продолжает душить друг друга, пытаясь контролировать как можно больше утопающих в дерьме развалин.

– В смысле валить все на вас? Мы должны были позволить этим тварям порубить нас в капусту?

– Смысл не в том, кто кого пострелял или порубил. Запомни главный принцип российской армии: солдат – быдло, офицер – дерьмо. Ни первое, ни второе не имеет права принимать самостоятельные решения. Поэтому да, с точки зрения государства мы должны были позволить тварям убить нас. Все последние решения судов с делами по самообороне это подтверждают, кто защищал свою жизнь, сейчас сидит. Подчеркиваю еще раз, какое бы дерьмо тебе про меня ни подсунули, подписывай.

– Да вы что, Игорь Петрович, после всего, что вы для меня… нет, для всех нас на фронте…

– Счастье, не тупи, делай, что я тебе говорю. Совершенно естественно, что на курсе найдется несколько рыл, которые с удовольствием обольют дерьмом офицеров, и прокуратура поверит только им. А тебе вовсе незачем привлекать лишнее внимание к своей персоне. Кто-то в любом случае пойдет паровозом, и это точно не двухгадюжник с папой депутатом. Либо твой начальник курса, у которого двое детей, либо я. Скорее всего, козлом назначат меня, и это хорошо. Потому что есть один адвокат, который займется данным делом, по этой причине я сильно не парюсь. Буду сидеть и талдычить про пятьдесят первую статью конституции. А ты, если есть желание помочь, делай то, что этот адвокат скажет.

– Игорь Петрович, я не подведу.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся Берсенев.

За накручиванием своего сержанта он и не заметил, как они оказались в центре города, который, по первым впечатлениям, продолжал жить обычной жизнью. Ладно, до джунглей далеко, но положение солнца должно же было заинтересовать граждан? Или не должно? Электричество, кстати, все. Троллейбусы стоят, магазины, где нет резервного питания, закрыты. Своей энергетики в городе не имеется, все поступает из Солнечнодольска, где расположена ТЭЦ. Ну да, а он чего хотел, Солнечнодольск значительно дальше Московского.

– А, еще момент. – Игорь оторвался от созерцания города, когда они уже подъезжали к КПП родной бурсы. – Давай автомат, взамен держи мое удостоверение и карточку. Беги покупать себе подходящую одежду и снаряжение. Ботинки, кроссовки, спальники, разгрузки, короче, все, что поможет выжить. Не экономь, покупай лучшее, особенно обувь.

– Э… а как же вы, да и электричества, наверное, нет.

– Не беспокойся, у меня такого добра запасено на мировую войну. С электричеством могут быть проблемы, поэтому иди в крупные магазины, там есть свое питание. В ЦУМе должно быть что-то с военной снарягой. У связистов и банкиров питание по-любому свое, карточка должна сработать. А, у тебя, помнится, две младшие сестры. Поэтому, как разбирающийся в вопросе, купи девочке что-нибудь из шмоток и для гигиены. Куда, – Игорь придержал собирающегося покинуть машину сержанта, – подожди, пока остановимся, и ступню у нее замерь, а то сейчас напокупаешь.

Счастье поступил более основательно. Как у большинства солдатиков, у него имелась веревка, выдернутая из полы куртки, на которой носились ключи или всякие полезные мелочи. Конкретно у него к ней был прицеплен крохотный мультитул. Стрельченко быстро снял с девочки мерки, занес данные в записную книжку.

Остановились перед воротами КПП, проверять документы вместо вохровца вышел аж целый прапорщик из строевой, упакованный в каску с броником и автоматом на плече. Видать, Менг уже засуетился. Проверил пропуск Игоря, поморщился от вони в кунге, с любопытством осмотрел всех пассажиров. Многоэтажной конструкцией прокомментировал внешний вид тварей. Попытался захомутать Стрельченко под предлогом запрета покидать территорию училища. Был послан Берсеневым в пеший эротический тур на том основании, что его сержант еще находится за пределами части и просто физически не в состоянии ее покинуть, а значит, и нарушить приказ начальства.

Отъехавшие в сторону ворота явили ему разворошенный муравейник вместо вечно сонного училища. И еще один приятный факт – дизеля в училище работали. Армия готовится к войне, смешно, аж обплакаться. Особенно когда к войне готовится ракетное училище, в котором народ априори не знает, что в таких случаях делать. Не потому что бестолковый, просто учился совсем другой войне. Передал сигнал на пуск, а дальше хоть трава не расти. Хм… дык и не будет.

Сказал водиле, куда править. О чудо, у входа в казарму маячило чучело в броне с автоматом на груди. Смотрелось по-настоящему ужасно, из броника торчали спичкообразные конечности, и под тяжестью каски того гляди грозила сломаться тонкая шейка – звериный оскал российской военщины во всей своей беспощадности. Наберут дистрофиков в армию, а командованию мучиться, и как он вообще физо сдавал? А еще интересно, кто догадался его туда поставить, лейтенант Петенька или дежурный сержант? Машина остановилась прямо у входа в казарму, Игорь подтащил связанных тварей ко входу, открыл дверь кунга и выкинул их на асфальт. Общечеловеков на территории части нет, под трибунал за жестокое обращение с убийцами его не отдадут, а высота до земли всего полтора метра, от тварей не убудет, но прочувствуют. И нога у него не болела, что радовало чрезвычайно, даже будущие неприятности виделись не такими ужасными. Как все же мало надо человеку для счастья!

К выбравшемуся из кунга капитану строевым шагом подошло чучело и, приложив руку к каске, принялось бодро рапортовать. Ужас! Хрен с ним, нарушением строевого устава, а вот с грубым попранием здравого смысла надо покончить немедленно. Руку от каски, отпустил ему ремень, перевесил автомат, правую руку на пистолетную рукоятку и не убирать, указательный палец на ствольную коробку. Как затвор передергивать? Левой рукой, конечно, поворачиваешь автомат вдоль продольной оси и можешь дергать до посинения. Наказал не спускать глаз с тварей и граждан в кунге, начнут дергаться, первая очередь по ногам, вторая в голову, без разговоров.

Забрал девочку, пошел в казарму. Внешне все нормально, готовятся к войне, успели получить оружие с боеприпасами, теперь пытаются экипироваться. Автоматные подсумки семидесятых годов, саперные лопатки. ОЗК, противогазы. Хм… противогазы понятно, но если без электричества накроется овощехранилище, станет интересно, а ОЗК-то зачем? Ужели после стольких лет демократического правительства в городе осталось химическое производство? Шинели в скатках в данном климате, наверное, чрезвычайно актуальны. Ладно, это все ерунда, а вот то, что у них ни одного пулемета, ни одной СВД, очень плохо. С другой стороны, единственную радиостанцию Игорь увидел у двухгадюжника, кому он собрался целеуказания раздавать? По поводу умения курсантов связного училища обращаться с пулеметом и снайперкой имелся большой вопрос. Да и покомандовать ему, скорее всего, не удастся. Значится, не его проблемы.

Куда девать задержанных, вопрос не стоял, у Берсенева была девственно пустая оружейка, в которой из всего имущества остались древние деревянные пирамиды и радиатор отопления. Ах да, еще лампочка. Забрал у дежурного ключи, вышел по громкой на дежурного по училищу, попросил разблокировать дверь. Узнал о себе много нового, логично, мужикам сейчас не до такой мелочи. Но свои проблемы, они по-любому ближе, поэтому спросил, а готов ли товарищ дежурный взять на себя ответственность за содержание пленных? Узнал о себе еще немного интересного, но оружейку разблокировали. Взял двоих ребят с автоматами, одного – перекрыть следующий пролет лестницы, второго – перекрыть доступ в помещения казармы. Проинструктировал обоих насчет задержанных: кто такие – непонятно, поэтому разрешается пользоваться оружием, не стесняясь.

Странную компанию загнали в оружейку без эксцессов, предварительно залепив им рты скотчем, чтобы не сговорились. О чем? Да без разницы, вообще, молчание – золото. Осталась девочка – помыть, покормить, спать уложить. Первое и третье решаемое, со вторым могут быть проблемы. Ее уши, это некая мутация или принадлежность к другому виду? Что она жрет? Судя по вполне человеческим зубам, жрет она практически все. Ладно, девка взрослая, предложим на выбор, а дальше сама разберется, по крайней мере, от жрачки в офицерской столовой еще никто не пострадал, в отличие от курсантского меню. Жестами попытался обрисовать девочке проблему питания. Непонятно, правильно она поняла или нет, но насчет пообедать возражений не возникло.

Дал денег одному из курсантов и озадачил его кормежкой девочки, а сам взял еще одного и пошел докладывать Менгу. За время его отсутствия чучело в бронежилете не успело прошляпить замотанных с ног до головы тварей, это радовало. Полоснул ножом по скотчу на лодыжках и пинками погнал к штабу. Занятно, если предположить у них человеческое строение и расположение внутренних органов, то существа демонстрировали поразительную живучесть. У одной твари была прострелена селезенка, с момента ранения прошло больше часа, человек бы уже пластом лежал. У второй пуля попала точно в плечевой сустав, ранение препоганое, без обезболивающего никуда. Третья получила две пули в бедро и в голову по касательной, хромала, но шла самостоятельно.

Загнали тварей в угол между учебным корпусом и стеной с дверью в подвал, снова замотал им ноги. Курсант с автоматом наперевес встал напротив, если что, срежет одной очередью сразу троих. Сам Берсенев пошел к Менгу, на второй этаж. В приемной сидел незнакомый майор, который от вида Игоря малость ошалел, потом взял себя в руки и поинтересовался его фамилией. Берсенев, точно, есть такой, давно ждем, проходи, дорогой. У Менга, естественно, шло совещание. Судя по кислым лицам отцов командиров, навтыкали им по самое не хочу. Игорь зашел как раз на интересном месте, докладывал зам по тылу. Ах да, командир тоже светился, фиолетовым.

В принципе смысл всего доклада можно было передать одним словом – жопа. Не, не так, ЖОПА, так понятней. Тяжелого вооружения нет вообще. Есть пять РПГ-7, но к ним только учебные болванки. СВД в наличии аж десять штук, как в конце шестидесятых привезли, так в солидоле и лежат, а тот, наверное, уже окаменел. Снайперских патронов нет в принципе. ПК – две штуки, аналогично, в солидоле, на каждый по две стопатронные ленты и сменный ствол. Гранат три сотни, все эргэдэшки, остались с тех времен, когда курсантов учили метать настоящие гранаты. Зато каким-то боком в наличии имелось аж три ПКТ, практически нестреляных. Ну да, чего это он, ПКТ в ракетных войсках самый первый пулемет. На стационарах, на подвижках, везде он трудяга. Вон МОБД на гандбольной площадке, у него в башенке как раз ПКТ и должен по штату стоять. Лучше бы, конечно, иметь технику с башней под установку «Утеса», но это так, мечты. Видать, в войсках протупили, и технику прислали с вооружением, которое в училище благоразумно поснимали и спрятали подальше от курсантских шаловливых рук. Ибо не фиг. Из пулеметов есть РПК-74, тридцать штук, и по четыре сорокапятипатронных магазина на каждый. Хрень, получился и не автомат и не пулемет. Почему Михаил Тимофеевич не предусмотрел для него альтернативное питание от ленты? Наверное, лампасники испугались сложности конструкции. Кто хоть раз разбирал израильский «Негев», наверное, так и подумает. И ошибется. Израильская конструкторская мысль, она далеко не русская, не немецкая и даже не американская. Поставили бы мужику нормальную задачу, и появился бы в армии нормальный пулемет под автоматный патрон, а не такое недоразумение. Впрочем, это лишь его, сугубо личное, мнение.

С боеприпасами для всего оружия тухляк – всему училищу пару дней хорошо пострелять. Это из «калашей», а из пулеметов всего полдня. Плохо, конечно, но вопрос решаемый. Менг сейчас начальник гарнизона, склады под ним. Рядом беспокойный Кавказ, значит, можно предположить, что стрелковкой они забиты под завязку. Жаль, расположены в черте города, тяжелого там ничего не будет, но, возможно, найдутся выстрелы к гранатометам и снайперские патроны, будет чем ответить доблестной милиции и криминалу. Тут главное первым успеть. Если по боеприпасам хоть что-то имелось, то с продовольствием атас. Его не было вообще, сухпай на неделю, а остальное на отсосинге, в смысле на аутсорсинге. То бишь по питанию – то, что сейчас в котлах, и все.

Дальше пошло не очень интересное, техника на ходу, даже агрегаты уверенно бегают, и топливо есть, правда, немного, а толку-то. На кой хрен им сейчас тропосферные и релейные станции, аппаратные ЗАС и прочее добро на колесах? С кем прикажете связь устанавливать, только с родным училищем, где стоит второй комплект аппаратуры? Учебный процесс ведь как задумывался, в училище типа узел связи дивизии, на площадке узел полка и все машинки. На учениях курсанты выезжают на машинках в район третьей площадки и разворачивают там еще один узел типа дивизион. Потом связываются все со всеми, и в училище приходят телеги за нарушение частотного режима. Все замечательно, в их положении другое плохо, ни одна из этих дур не бронированная!

Зам по тылу закончил свое грустное повествование, и Менг обратил внимание на стоящего в углу капитана. Кивнул ему, предлагая начать доклад. Доложил, про стрельбы, тварей, количество убитых и раненых, уничтоженное вооружение, задержанных, подозрительное поведение племянничка зама. О собственных проблемах с замораживанием и дыханием огнем предпочел умолчать. Мало ли, а то сдадут в клинику для опытов, а вернее, запрут куда-нибудь на конечную.

– Ты сам как? – Менг указал на заляпанную кровью куртку. – Вижу, уже костылем не пользуешься.

– У меня ни царапины, даже нога пока не болит, стресс, наверное.

– Ладно, хоть у кого-то что-то хорошее случилось. Тащи пленных, посмотрим, что за твари такие, – буркнул Менг.

– Я бы не рекомендовал, – поморщился Игорь, – воняют ужасно. Я их перед входом оставил.

– Ладно, товарищи, предлагаю ненадолго прерваться и сходить посмотреть тварей. – Полковник поднялся и решительно направился к выходу, свита ломанулась следом.

На улице вокруг пленных уже собралась порядочная толпа любопытного народа, естественно, вызвавшая начальственное недовольство.

– Товарищи курсанты, вам заняться нечем? – рявкнул Менг. – Вроде задач всем нарезали выше крыши. И вдруг появилась новая идея, выкопать окоп для МОБДа, добровольцы есть? Нет? Тогда бегом отсюда! – Менг, он такой, может быть очень убедительным.

– Занятно. – Полковник подошел вплотную к тварям, взял одну за морду, развернул к себе и долго всматривался ей в глаза, потом подергал за острые уши, оттянул верхнюю губу. Проделал ту же операцию с двумя оставшимися. Вытер руки платком, который тут же выкинул. – Товарищи, рекомендую полюбопытствовать.

Народ нехотя подтянулся поближе. Понятное дело, от тварей несло – мама не горюй, аж глаза резало, а все мальчики уже изрядно послужили в их милом сердцу училище, отвыкли от дерьмища и грязищи. Опа! Кстати, о дерьмище, в докладе тыловика не отразился очень важный момент, а куда товарищи курсанты будут нужды справлять? Два курса это шесть рот, примерно четыре сотни рыл. Плюс старшие курсы, их придется перевести на казарменное положение, еще тысячи полторы народа, загадят территорию в момент. Помнится, в общаге один раз отключили на сутки воду, так уже к вечеру общими усилиями жильцов в каждом унитазе был построен нехилый зиккурат. Древние вавилоняне обзавидуются.

– Блин, а ведь точно, при такой жаре это смерти подобно, – раздался у Игоря в голове голос Менга, – скважина у нас своя, но на такое количество народа она не рассчитана.

– Э… я что это, вслух сказал? – подумал Игорь.

– Действительно, очень интересный феномен, – отозвался командир. Повернулся к Берсеневу и вперил в него взгляд. – Так, сделай два шага назад. После выполнения команды поднял вверх левую бровь. – Что ж, управление одним капитаном здорово упрощается. Будет время, после разгребания этой поганой истории исследуем данный феномен более подробно.

– Могу предложить услуги молодого и амбициозного адвоката. В разгребании поганой истории, разумеется.

– Уже подсуетился? Молодец. Может пригодиться. И еще момент, ты ничего не хочешь добавить к сказанному, но теперь лично для меня?

– Мы в другом мире.

– Поясни.

– Вы помните о моем увлечении боевыми искусствами?

– Твое кунфу хуже моего? Трудно забыть, как ты штабелями укладывал наше доблестное ВДВ.

– Так вот, теперь оно работает, как в китайском кино. Могу ударом кулака мозги вышибить, в прямом смысле. Я так одну тварь убил, полбашки ей разнес. Теперь сложите все вместе, настоящие джунгли рядом с городом, твари, которых в природе не существует, никакого радио, спутников, связи с внешним миром. Потом я вдруг начал драться как герой гонконгских боевиков и видеть вокруг людей свечение. Вот вы, например, светитесь фиолетовым. А в довершение начал общаться с вами мысленно. У нас дома такого не бывает, значит, напрашивается единственный вывод – мы не дома.

– Хорошо, твою точку зрения я понял. Сейчас возвращайся в роту, принимай командование, никуда не отлучайся, чуть позже понадобишься. В целях экономии топлива вскрой щитки и поотключай все, без чего можно обойтись. Вопросы?

– А твари?

– Уже не твоя забота. Все, исполнять, бойца позже пришлю. Ах да, и рапорт в двух экземплярах напиши на мое имя. Еще момент, понимаю, тебе сейчас не до подобных мелочей, но выдели пять минут на стирку, иначе доказательство твоей крутизны протухнет прямо на тебе.

Нормально, хоть тварей сплавил, уже одним геморроем меньше. Жаль, что Менг пока тупит, не верит в другой мир. Сейчас каждая секунда на счету, кто больше под себя подгребет, тот имеет шансы на выживание, остальные – до свидания. Вернулся в казарму, поинтересовался про Стрельченко, тот пока не вернулся. Приказал построить остатки курса, пора учить мальчиков военному делу настоящим образом, может, кому-то и пригодится опыт городских боев. Или лучше, пока электричество не кончилось, рапорт настучать? Или куртку постирать, ведь действительно протухнет.

Таврополь, Столкновение

Чем занимается старый майор в преддверии дембеля? Правильно, готовится лечь на горизонталь. Еще, ну если, конечно, не лень и есть желание, передает опыт младшим товарищам. Демидову было лень. Тем более новый командир взвода разведки был ему симпатичен, чем-то напоминал его самого в молодости. А может, и нет, он в его годы дрался послабей и перерубить ударом ноги молодую березу точно не мог. Оно и правильно, занятие для армейского офицера мало того что бессмысленное, так еще и вредит экологии. Летеха этого почему-то не понимал и сейчас пытался поделиться своими умениями с подчиненными. Чему он хотел их научить, если срок службы всего год, непонятно, но все равно ежедневно заставлял их махать руками и ногами.

Дождавшись окончания занятий, подозвал летеху к себе, усадил рядом на бревно.

– Серег, завязывай с такой рукопашкой, у тебя во взводе одни призывники, ничему ты их толком не научишь, это раз. Доподлинно известно, в рукопашке побеждает тот, у кого больше патронов и кто стреляет лучше, это два. Я прошел пять кампаний и сходился врукопашную всего один раз, когда дал в ухо нашему бывшему начальнику артвооружения. Хотел, тварь, чтобы мы из СВД пулеметными патронами стреляли. Взять языка или снять часового – рукопашный бой не нужен, это три. Теперь о простой физике. На выход обычно идешь, как ишак нагруженный, попробуй с полста килограммами на горбу ударить ногой в голову, в принципе получится, если твой противник уже лежит. Поэтому, если не хочешь у себя двухсотых, налегай на ОФП, тактику и стрельбу, благо теперь с этим попроще.

– Юрий Анатольевич, при всем уважении, рукопашка воспитывает уверенность в себе и способность быстро принимать решения в критической ситуации, к тому же…

– Сереж, кто против или возражает? Научи их паре простейших заломов, броску через бедро. Из ударов руками оставь один боковой, мощный и простой в обучении. Панч можешь оставить, а джеб вообще забудь, сам знаешь, он только на вид несложный, а на практике над ним работать и работать. Ногами работать научи – два удара, первый в колено и второй по яйцам. И больше практики, возьми у физрука защиту, и пусть лупят друг дружку до посинения, чтобы на автопилоте выполняли. Через полгода они будут у тебя и решительными, и свирепыми, топором не отмашешься.

Демидов уже хотел перейти к практическим рекомендациям, когда внезапно накатило. Что именно? Да шут его знает, такое впечатление, что мир рушился. Вот он, Армагеддон, сейчас протрубит ангел, и каждому выдадут окончательный расчет. Лейтенант Сережа тоже что-то почувствовал, подскочил с выпученными глазами подростка, надышавшегося клея. Попытался сделать шаг, но запутался в собственных ногах и рухнул плашмя. Демидов только успел подхватить его голову у самой земли. С его метр девяносто, да плашмя об асфальт, так можно и убиться насмерть. Или не можно? Как-никак Сережа тоже выпускник родного Рязанского, стопку кирпичей головой разносит в пыль за один удар.

Дыхание ровное, пощупал пульс на шее, нормально, сердце работает. Вроде все гут, только глаза у него шальные и вращаются, как у хамелеона, в разные стороны. Сильно, кто бы мог подумать, что человек так умеет. Оплеуха не помогла, последующая тоже. Приходить в себя начал только после третьей, наглядно демонстрируя на практике работу закона диалектики про переход количественных изменений в качественные.

– Ты как? – озадачил Демидов подчиненного, когда у того сфокусировался взгляд. – В норме? И почему вокруг тебя свечение?

– Не знаю, вроде нормально, – задумался лейтенант, – а что со мной было?

– Такое впечатление, что прямо во время нашего разговора ты что-то нюхнул и отрубился. А потом начал светиться.

– Светиться? Ну я на прошлой неделе диспансеризацию проходил с флюорографией, может, там мощность излучения превысили?

– Звездец, дитя дерьмократии! Лейтенант Синицын, отставить шуточки.

– Я… есть отставить шуточки. Блин, Юрий Анатольевич, кстати, вы тоже светитесь.

Демидов оглядел себя, покрутил перед глазами руки, от которых действительно шло некоторое сияние, тусклый белый свет с золотыми искорками. Интересно, а у Сереги свечение красноватое.

– А ну, каким цветом я свечусь?

– Белый такой, холодный, как лампа дневного света, и еще что-то мелькает, не пойму. А я красным, да?

– Да, ты красным. Только что бы это значило?

– Как вам идея насчет ауры, вроде некоторые ее могут видеть?

– Ага, наш новый прапор на ГСМ ее иногда видит. Потом начмед фиксирует его на койке и ставит капельницу с аскорбинкой, через пару дней – как новенький.

В ауру и прочую дребедень Демидов не верил, странные события вокруг видел собственными глазами. Бойцы, отдыхающие после занятия, потерянными не выглядели. Кроме одного, который, подражая своему командиру, валялся в отключке. Молодежь бестолково суетилась вокруг него, не зная, что предпринять. Кстати, если приглядеться, становилось видно: бойцы тоже светились. Не так, как они с летехой, скорей это даже не свечение, а словно марево вокруг тела. И, кроме того, присутствовало еще что-то совершенно неправильное, но пока ускользавшее от майора.

– Тень! Долбаная тень! Серега, ты видишь? – За время их диалога тень резко перепрыгнула в противоположную сторону, попутно здорово удлинившись.

– Точно, а я все думаю, что за хрень, чувствую что-то не то, а не пойму. И солнце часов на пять вечера.

– Да, примерно так. Ты вот что, разберись со своими бойцами, а я пока огляжусь.

Лейтенант побежал к отключившемуся бойцу, предоставив Демидову возможность сосредоточиться на своих ощущениях. Вроде ничего не изменилось, кроме положения солнца. Кажется, для пяти вечера оно жарило чуть сильнее, чем обычно, но тут без термометра точно не скажешь. Расположение полка на месте, город тоже, даже непонятное свечение вокруг людей исчезло. Ан нет, стоит сосредоточиться, так сразу видно. И еще в теле какая-то легкость, энергии как в молодости, словно сбросил лет двадцать пять. Нет, даже лучше, жаль, скрипящие колени никуда не делись.

Появилась еще одна особенность: чувства оказались настолько обострены, словно он уже неделю был в поиске на вражеской территории. Кто ходил, знает, тогда все чувства работают в максимальном режиме и, кажется, появляются какие-то дополнительные. Примерно то же ощущение, какое он испытывал, когда минировал мост через Селенгу. Тогда китайские часовые, охранявшие мост, ощущались еще и каким-то шестым чувством, иначе их успех трудно объяснить. Сейчас майор ощущал нечто подобное. С чего бы? Он уже месяц из города не выползал, даже на рыбалку не выезжал. Почему тогда все его существо буквально вопило о том, что случилось нечто глубоко неправильное. Понять бы еще, что именно.

Обход территории полка ничего «глубоко неправильного» не выявил, кроме еще нескольких солдатиков, потерявших берега. Ладно солдатики, они сейчас хилые пошли, чего не скажешь о командире второго батальона. Коваленко мужик проверенный, вместе с ним мост через Селенгу рвали. И вот сейчас он сидел в курилке с мокрыми штанами и пускал слюни, улыбаясь во все тридцать два зуба. Здесь Демидов испугался по-настоящему. К счастью, ничего непоправимого с Коваленко не произошло, несколько оплеух вернули приятеля к реальности. Он что-то забормотал, потом, словно в полусне, начал отмахиваться от затрещин.

– Юр, отвали, чего прицепился? – пробормотал комбат, все еще не открывая глаз. Опачки, у Демидова даже рука остановилась на полдороге до его лица. Как он узнал, кто его мутузит?

– Как, как… каком… – пробурчал Коваленко и осекся на полуслове. Открыл глаза и уже совершенно осмысленно спросил: – А действительно, как? А последнюю фразу ты вслух сказал? И почему ты светишься?

– Каким светом свечусь?

– Как лампа дневного света, но с золотистыми искорками.

– Угадал.

– Юр, че занаф?

– Я это пытался выяснить, когда наткнулся на тебя. И да, товарищ майор, похоже, вы не только мысли читаете, но вдобавок обмочились.

Коваленко опустил взгляд и смачно выругался. Демидов был полностью согласен, для сорокалетнего мужика напустить себе в штаны – поступок несколько странный.

– И что с тобой приключилось?

– Не знаю. Достал сигарету, хотел прикурить, и вдруг нахлынуло ощущение какого-то счастья, совершенно невероятного. Словно в детстве… – Коваленко осекся, вновь взглянул на мокрые штаны. – Гхм… короче, не знаю, что было, но я почувствовал каждое живое создание вокруг. Будто растворился среди них, стал одновременно и муравьем, и одуванчиком, и бойцами на плацу, и тобой.

– Знаешь, ты тут не один такой, – Демидов покосился на мокрые штаны, – в смысле на кого нахлынуло. Мой лейтенант в обморок грохнулся, потом глазами вращал в разные стороны, как хамелеон. Но большинство, похоже, вообще ничего не почувствовали. Ладно, вот тебе ключ от моего кабинета, пойди, переоденься, там в шкафу хэбэшка висит. А я в штаб.

– Благодарю, у меня все свое, и кабинет, и шкаф с хэбэшкой.

На том и разошлись, комбат поплелся переодеваться, а Демидов в гости к одному, без преувеличения, уникальному человеку, который в настоящий момент, являясь начальником штаба их отдельного десантно-штурмового полка, до кучи выполнял обязанности командира в связи с временным отсутствием последнего. Ведь чем определяется эта самая уникальность? Некой исключительностью из общего ряда, своей неповторимостью. Те же швейцарские часы или английские авто, которые выпускаются серией по два десятка экземпляров, проигрывают ему в уникальности по всем статьям. Ибо их начштаба – единственный в мире еврей на такой должности. Нет, есть, конечно, и Цанханим в Израиле, где вообще все евреи. Но Цанханим – бригада, а у них полк, так что в пролете.

Время и пять кампаний показали: еврей-десантник – это круто, послушайся он своих родителей и стань юристом, наверное, быть ему к своим годам миллионером. Однако нет, молодой Михаил Маркович Лизерман юриспруденцию не любил, а любил он оружие, бокс и небо. Странный набор, определивший его дальнейшую судьбу. С возрастом однокурсник прыти поубавил, на ринг уже не выходил, но прыжков не пропускал и со стрельбища удалялся, только настрелявшись до дрожи в руках. А про миллионера – это Демидов погорячился, во Вторую кавказскую его товарищ по училищу мутил какие-то дела с разведкой. То ли продавал умерщвленных террористов в посольства Саудовской Аравии и прочих заинтересованных арабов, то ли отлавливал курьеров. Кто знает, может, и заработал свой миллион. Хотел подключить приятеля, но Демидов наотрез отказался, не тот у него склад характера.

По-хорошему, быть Мишке командиром полка, да вот незадача, умные головы в министерстве обороны решили не отрывать призывников от мамкиной титьки, пусть служат рядом с домом. Для их полка решение имело самые негативные последствия. Вместо здоровенных парней со всей страны пришлось выбирать их из одних местных, что, естественно, сказалось на качестве человеческого ресурса. А для поднятия боевого духа в название полка добавили слово «казачий». Ну как же, край-то казачий, пусть и полк будет. Все посмеялись и забыли. Вспомнили, когда Лизермана решили поставить командиром полка. Это вообще как, командир отдельного казачьего десантно-штурмового полка полковник Лизерман с позывным «Раввин»? Мишка, в отличие от старших начальников, не был лишен чувства юмора. Потому и не стал полковником.

– Да заходи уже, – раздалось из-за двери. Ничего себе, Демидов только руку постучать занес, а Мишка уже в курсе.

Однокурсник с задумчивым видом сидел на подоконнике и, высунувшись на улицу, что-то разглядывал в бинокль. На рабочем столе чай из перевернутой чашки залил документы, похоже, десантника тоже накрыло.

– Что интересного в унылом пейзаже? – поинтересовался майор. Вместо ответа Лизерман протянул ему бинокль. Демидов высунулся в окно, посмотрел в ту же сторону… еще раз посмотрел, залез с ногами на подоконник, уцепившись за угол стены, подался на улицу всем корпусом и еще раз посмотрел.

– Что видишь? – спросил Лизерман.

– Конечно, могу ошибаться, но, кажется, именно так выглядят джунгли, – пробормотал Демидов. Естественно, вживую джунглей он не видел, но телевизор смотрел и книжки читал. И то, что сейчас располагалось недалеко от города, на них было очень похоже. Буйная тропическая зелень начиналась примерно в десяти километрах от городской черты, Старомарьевки не видно вообще, сто пятьдесят четвертое шоссе упиралось в зеленую стену уже на выезде из Надежды.