Раскалённая луна

Глава 6

В открытое окно залетал приятный ночной ветерок, напоенный свежестью трав и прохладой леса, и приносил настоящее облегчение после изматывающей дневной жары. Полупрозрачный тюль колыхался в такт его дуновениям: он то надувался, словно корабельный парус, то опадал, скользя по гладкой, выкрашенной в светло-зеленый цвет, стене.

— Немало столетий прошло с тех пор, когда родился первый охотник, — рассказывал Ирбис. — Быль успела превратиться в легенду и сейчас сложно разобраться, что в ней вымысел, а что — реальность.

В те времена вампиры кормились как придется. На одном месте долго не задерживались, понимая, что случись облава — разъяренные люди выследят, на вилы посадят и кол в грудь вобьют. Тогда охотно верили в существование нечисти, а в упырей — особенно. Так что, вынося приговор, долго не раздумывали.

Говорят, и наша праматерь не была чужда потусторонним силам. Умела заговорить любой недуг, понимала язык животных и птиц, знала все о целебных растениях. Только будущее видеть не могла. Иначе уберегла бы себя, и своего неродившегося ребенка. Не попалась бы вампиру в лапы… Но что случилось — то случилось. Перед самой смертью Дарья, так звали ведьму, наложила страшное заклятие на весь упырский род, дав жизнь первому охотнику, в жилах которого смешалась кровь человеческая и вампирская. От него мы и ведем свое происхождение. Переняв часть вампирских способностей: скорость, реакцию, силу, быструю регенерацию, мы бросили им вызов. И из поколения в поколение воспитывали охотников, чтобы и они, когда придет их черед, продолжили нашу борьбу.

Я слушал, не перебивая, то и дело ловя себя на мысли, что все это — спектакль, разыгранный на потеху зрителей какого-нибудь юмористического шоу. Только смешного ничего здесь не было: получалось, каждую ночь по улицам городов шастали бессмертные убийцы, пьющие человеческую кровь. И только охотники осмелились бросить им вызов.

— Вампиры практически неуязвимы, — продолжал рассказывать Ирбис. — И с каждым годом они увеличивают свою силу. В то время как мы, охотники, теряем ее.

— Почему? — нарушил я монолог главы Обители.

— Наша кровь слабеет. Не забывай, с тех пор, как ведьма договорилась с луной, прошло слишком много времени.

— Договорилась с луной?

— О да. И это еще одна легенда… — охотник повернул голову в сторону окна и уперся невидящим взглядом в черный клочок неба. — Говорят, что перед смертью Дарья попросила луну спасения для ее ребенка. И последняя просьба исполнилась. С тех пор считается, что каждый охотник обладает силой, способной заставить луну исполнить его желание.

— И как? У кого-нибудь получилось?

— Нет, — он тяжело вздохнул, как будто сам о чем-то просил луну и потерпел фиаско. — Я же сказал, это всего лишь легенда.

— Может, и вся история с Дарьей не более чем выдумка?

— Нет, тут ты ошибаешься. — Ирбис привстал в кресле и потянулся к стопке книг, возвышающейся справа от него. Пробежав кончиками пальцев по корешкам, он вытянул толстый фолиант в переплете из коричневой кожи. И как только ему это удается? Слепой ведь, как крот, а перелистывает страницы с такой уверенностью, будто может их видеть по-настоящему.

— Вот! — заключил он, передавая мне книгу. — Смотри.

На развороте черными чернилами был нарисован портрет девушки. Похоже, неизвестный художник вложил в него всю душу — настолько четко и любовно он был прорисован. Непослушные волосы игривыми завитками обрамляли нежное лицо. Ровные красивые брови, огромные глаза, тонкий прямой нос, полные губы. А я ведь видел эту девушку раньше! И вряд ли когда-нибудь забуду…

— Это она, — помимо воли вырвалось у меня.

— Что? — встрепенулся Ирбис.

— Это Дарья, да? — мне не хотелось посвящать посторонних в свои ночные кошмары, поэтому я постарался придать своему голосу нотки любопытства.

— Ты ее видел прежде? — настаивал охотник, буквально заморозив своим льдистым взглядом. Следовало догадаться, что от него ничего не укроешь…

— Да, — нехотя ответил я. — Во сне.

— И что? Что именно тебе снилось?

Честно говоря, я не был настроен пересказывать тошнотворное видение, где мне пришлось играть роль вампира, жаждущего человеческой крови. Но, возможно, старик применил методы гипноза, а я слишком устал, чтобы сопротивляться, потому что слова полились сами, будто того и ждали. После того, как я закончил, в комнате воцарилось гробовое молчание. Тихонько шуршала штора, заигрывая с ветром, еле слышно тикали висящие на стене часы. Секундная стрелка сделала несколько полных оборотов, прежде чем Ирбис заговорил снова.

— Значит, она тебя инициировала.

— Что, простите?

— Она посвятила тебя в охотники, несмотря на то, что в тебе яд вампира…

Если до этого я пытался хотя бы изображать понимание и терпение, то новое заявление окончательно сбило с толку.

— Вот что, — произнес Ирбис, положив руки на стол. — Альт покажет тебе твою комнату. Отдыхай, набирайся сил.

— Но…

— Пока все.

Пребывая в легком недоумении, я поднялся и покинул кабинет. И почему он так резко переменил тон? Почему отправил восвояси сразу же, как узнал о моем призрачном знакомстве с Дарьей? И откуда, интересно, у них ее портрет? Как же меня бесит неопределенность! Хорошо еще, я не проболтался о предупреждении ведьмы никому не доверять. Кто здесь друг, а кто — враг, большой вопрос.

— Ну что, поговорили? — Альт встретил меня у порога библиотеки. Перс, похоже, покинул наше скромное общество.

— Ага. Все разложили по полочкам.

Альт понял мой сарказм, во всяком случае, добродушно рассмеявшись, прокомментировал:

— С ним всегда так. Иногда я забываю, что он слепой. Видит насквозь каждого. Ладно, идем. Покажу тебе твою комнату.

Мы пошли по дорожке, освещенной фонарями. Альт взял на себя роль гида, по пути посвящая меня в историю Обители.

— Когда-то здесь находился монастырь. Но в смутные времена, он, как и многие, подвергся нападению поляков. Говорят, его признали не подлежащим восстановлению, и как следствие, все здесь пришло в окончательный упадок… Спустя годы, сюда пришли охотники и основали Обитель. Заново отстроили крепостные стены, отреставрировали главную башню — ту, что у входа, и на месте старой, деревянной часовни, построили новую — намного больше предыдущей. Видишь ли, земля здесь намоленная: ни один упырь не сунется — сгорит, как только попадет на территорию.

Вот теперь стало понятно, почему меня заставили пройти через главные ворота. Проверяли, не вампир ли я.

Альт подтвердил мои догадки:

— Мы должны были убедиться, что ты чист.

— И поверни я назад…

— Мы бы тебя завалили, — просто заявил охотник. — Вампирская слюна заразна. И если человека не убили в течение двадцати четырех часов после укуса, он обращается в упыря. Тебя Самирка в плечо цапнул, так?

— Так, — согласно кивнул я.

— Значит, он тебя заразил. Только непонятно, почему твой организм поборол вирус и не превратил тебя в монстра. Они ведь так и действуют, когда хотят кого-то обратить. Просто оставляют жертву в живых.

— А если вампир укусит охотника?

Альт помрачнел, сдвинул брови и напрягся, будто его спросили о чем-то запретном.

— Получится зверь пострашнее древнего вампира, — нехотя произнес он. — Именно поэтому мы проходим инициацию.

— Что?

— Потом узнаешь, — обрубил Альт и добавил. — Но из-за случая с Самиром, тебя здесь ждет не самый теплый прием.

Иного я и не ожидал. После того, что случилось у входа, после того как внутри меня оскалил клыки зверь, трудно рассчитывать на радушие охотников. И то что я, подобно обычному упырю, не сгорел на территории Обители, по сути, ничего не изменило — для них я всегда буду паршивой собакой в стае породистых псов.

У дорожной развилки мы повернули направо и, обогнув часовню, остановились возле небольшого фонтана. Из его центра вверх била струя воды и с хрустальным плеском падала в наполненную до краев четырехгранную мраморную чашу.

— Святой источник, — пояснил Альт. — Раны лечит, силы придает, и вообще, настроение повышает. Тебе, кстати, не мешало бы ополоснуться, — он указал на мою забинтованную руку.

Я размотал повязку и с удовольствием окунул ладонь в прохладную воду. Кожу приятно защипало, место пореза коснулось мягкое тепло, проникло внутрь, и медленно поднялось вверх по руке. Засохшая корка крови, покрывавшая порез, отслоилась, оставив после себя гладкую кожу. Только что, на моих глазах произошло настоящее чудо!

— Это… магия? — прошептал я, вытащив из воды руку, сжимая и разжимая кулак, проверяя, не сплю ли.

— Это вера, — просто пояснил Альт, и я понял — не стоит выяснять подробности сейчас, все равно ничего не добьюсь.

Я умылся, сделал несколько глотков из источника и почувствовал себя намного лучше, напитавшись бодростью и силой. Даже колено перестало болеть.

— Только не надейся, что вода исцеляет любые раны. С порезами она справляется легко, а вот на серьезные увечья ее силы, увы, не хватает.

— А что в часовне?

— Медпункт. Запомни это место — обучающиеся в Обители частые его гости.

Мы двинулись дальше. Луна уже скрылась из виду, и фонари таинственно освещали дорожку. Сколько сейчас времени? Часа три, а, может, четыре? Возле фонарных ламп роилась туча насекомых: жучки, мотыльки, комары. Пару раз темно-синее небо расчертили быстрые тени летучих мышей. Наверное, где-то поблизости у них логово. Круглые дорожные булыжники поблескивали от влаги — после дневной жары на лес, окружающий Обитель, падали особенно сильные туманы.

Пройдя еще несколько десятков метров, мы вышли к длинному зданию в два этажа. Его построили несколько веков назад, но отреставрировали совсем недавно: я не заметил ни трещин, ни сколов, да и штукатурка, судя по всему, свежая. Свет горел у входа и еще в нескольких окнах — кому-то сегодня тоже не спалось.

— Вот и твой новый дом, — тихо произнес Альт, будто боялся ненароком разбудить его обитателей. — Надеюсь, он станет тебе по-настоящему родным.

— А ты где живешь? — пользуясь случаем поинтересовался я.

— Посвященные охотники занимают второй этаж, адепты — первый.

— И здесь дедовщина, да?

— Отчего же, — возразил Альт, — все по чести. Хотя провинившиеся адепты иногда чистят душевые кабины на нашем этаже. Добровольно трудятся, так сказать, на благо общества.

— А вот скажи мне, сколько лет самому младшему адепту? Когда вы начинаете обучать охотников?

Меня, конечно, официально еще не зачислили "в штат" Обители. Но не хотелось бы в случае чего, угодить в окружение мелковозрастной школоты.

Альт усмехнулся, разгадав мой намек:

— Не волнуйся, среди малолеток не окажешься. Истинные охотники раскрывают свои способности только в зрелом возрасте. А обычных бойцов мы набираем где-то с двадцати — двадцати-пяти лет. Подготовленных заранее, естественно. Лучших из лучших. Здесь они оттачивают свое мастерство, приобретая навыки, необходимые для сражения с вампирами.

— А как ты попал сюда? — мы остановились возле входных дверей, и в фонарном свете я увидел, как скривилось лицо Альта. Боль и злость отпечатались в каждой морщинке, в изгибе губ, в прищуре серых глаз.

— Тебе незачем это знать, — отрезал он и позвонил в дверь.

По другую сторону зачирикал звонок, но пускать нас внутрь никто не торопился. Мы топтались на пороге уже больше минуты, а мой провожатый продолжал сохранять невозмутимый вид.

— По-моему, нас никто не слышал, — заметил я, прерывая затянувшуюся паузу.

— Он не любит, когда в дверь трезвонят, — таинственно пояснил Альт.

Мне оставалось только пожать плечами, проклиная местные порядки. Сначала слепец в роли главы Обители, теперь глухой сторож, крепко спящий на своем посту…

— И когда его Эйнштейном называют, тоже не любит, — добавил Альт и выпрямился, услышав как по другую сторону, наконец, зашуршали шаги. Полоска тени пробежала под дверью, замок щелкнул, и дверь отворилась.

На пороге появился сутулый, невысокий старичок в темно-зеленом пиджаке и в черных брюках. Распушенные на голове седые волосы, крючковатый длинный нос, цепкий взгляд черных, проницательных глаз и правда делали его похожим на Эйнштейна.

— Привет, Фил, — поздоровался Альт.

— Привет. — Голос сторожа хрипел и скрипел, как несмазанные дверные петли. — Опять ночное?

— Да, как обычно, — Альт тепло улыбнулся, будто увидел родного отца, а не обычного охранника.

— Понятно.

Тонкие губы Фила едва шевелились, выдавливая слова. Бледную кожу на лице избороздили глубокие морщины. А ведь этот странный сторож очень и очень стар. Невозможно даже предположить, насколько.

Тут он перевел взгляд на меня и произнес обыденным тоном, словно видел меня здесь каждый день:

— Привет, Лис.

Приехали! Да этот старец не только глухой, так еще и не в своем уме! Спутал меня с каким-то Лисом…

— Фил, — Альт мягко положил руку на плечо старика, — ты же видишь, это не Лис, Лис погиб много лет назад.

— А… — рассеянно пробормотал Фил, пропуская нас внутрь и не сводя с меня задумчивого взгляда.

— Это новенький, он пока здесь поживет.

— Бумаги?

— Будут, — уверил Альт.

Сторож кивнул, и его пышная шевелюра седым облаком качнулась в такт голове. Охотник увлек меня за локоть вглубь прихожей, прежде чем я смог что-либо сказать.

Повернув влево, мы оказались в небольшой комнате, где располагался пропускной пункт, отделенный от основного помещения дверью со стеклянной вставкой. За ней находился длинный коридор с дверьми, ведущими в комнаты охотников.

Сторожевой пост был обставлен довольно просто. С одной стороны от входа стоял деревянный стол с ночником. Тусклый свет лампы едва касался толстой тетради, сильно напоминающей журнал посещений в какой-нибудь больнице. Рядом лежали аккуратно сложенная газета со сканвордом и прозрачный пенал с ручками. К столу был придвинут стул с высокой спинкой. У противоположной стены располагался небольшой диван, на котором лежали подушка и смятое одеяло — понятное дело, до нашего прихода Фил спал.

— А кто такой Лис? — поинтересовался я, разглядывая место вахтера.

— Много будешь знать, скоро состаришься, — буркнул Альт.

— Значит, ваш сторож должен знать очень много, — уронил я.

— Вот что я тебе скажу, — раздраженно поморщился Альт. — Ты здесь впервые, так что простительно не знать некоторых вещей. Фил — заслуженный охотник и пользуется всеобщим почетом и уважением. Не смей даже подумать плохо о нем, понял? Шкуру спущу и не посмотрю, что ты тут важная персона, — он вдруг осекся и отвернулся, но я и так понял — в запальчивости Альт ляпнул то, что мне слышать не полагалось.

— Ладно. Молчу.

Охотник дернул за ручку застекленной двери, и мы прошли в основное помещение. В нос сразу ударил дух старого дома, который не смог уничтожить даже самый хороший ремонт. Спрятанные под свежую штукатурку кирпичи продолжали источать запах старины и затхлости, среди которого совершенно четко выделялся один, настолько знакомый, что я бы никогда его не спутал ни с каким другим. Металлический аромат крови сочился из стен, из деревянного пола и перекрытий. Он защекотал мне ноздри, проник внутрь, закружил голову, заставив неприятно сжаться желудок. Я остановился, чувствуя, как запах стал тяжелее, гуще, насыщеннее. Не может быть, чтобы это только чудилось…

Я сделал шаг, и под ботинком что-то хлюпнуло, будто на ковер пролили воду. Следующий шаг отозвался глухим чавканьем, под ногами запузырилась бурая жидкость. Сердце тревожно замерло, в предчувствии чего-то дурного, чего-то необъяснимого. Я хотел окликнуть Альта, но он шел впереди, ничего не замечая вокруг.

Так. Успокоится. Закрыть глаза. Это все — сон. Нет этого тошнотворного запаха, забивающегося в глотку, нет этого довольного хлюпанья, сопровождающего каждый шаг. Ничего нет…

Я открыл глаза и с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть. Весь коридор был завален трупами. Изуродованные, искореженные тела лежали повсюду: поперек дороги, на порогах комнат, прислоненные к стенам. Прямо передо мной, перегородив путь, лежало тело юноши, совсем мальчика. Его вывернутая под неестественным углом рука сжимала арбалет, с которого так и не сорвалась стрела. Темные всклокоченные волосы закрывали лицо погибшего, а из разодранной шеи прямо мне под ноги хлестала кровь.

— Альт… — хотел сказать я, но не издал ни звука. Мой провожатый продолжал идти, врезаясь в трупы, проходя сквозь них, не обращая на происходящее ни малейшего внимания.

Сбоку, привалившись к стене, сидела девчонка. Голова упала на грудь, длинные светлые волосы слиплись и покрылись жесткой коричневой коркой. Багровые пятна расползлись по футболке, превратив нарисованную на груди смешную кошечку в грязного, ухмыляющегося уродца. Новый приступ тошноты скрутил желудок. Я не знаю, каким должно быть оружие, чтобы нанести такие глубокие раны… Чтобы вывернуть внутренности, чтобы раздробить кости.

Всех, кто находился здесь, постигла страшная участь. Между этими стенами метался смертельный торнадо. Вихрь, убивающий так быстро, что никто не смог оказать должное сопротивление. Я видел последствия не битвы. Я видел последствия кровавой бойни. Охотников порезали как скот. Безжалостно, четко, молниеносно. Кто на такое способен?

Тихий стон громом прорезал нависшую тишину. Издалека, минуя Альта, ко мне ковылял человек. Из последних сил, держась за стену, оставляя на ней кровавую дорожку из отпечатков ладоней и пальцев. Он упрямо цеплялся за жизнь, как угодивший в полынью утопающий: каждое движение ломает тонкий лед, каждая секунда борьбы со смертью только приближает гибель. Хриплый стон перетекал в слова, которые отрывисто срывались с губ:

— Ничего… — тяжелый вздох сипло вырывался из груди, — ничего… ничего…

Упрямец приближался, шатаясь, перебирая по стене руками. Тень падала на его лицо, и я видел только ежик темных волос, огромное пятно крови, расползавшееся по серой футболке и синим джинсам.

— Сабля… пуля…

Человек пел… Находясь одной ногой в могиле, другой — в поглотившем разум безумии, он пел, выплевывая слова искривленными болью губами. Еще чуть-чуть и свет упадет на его лицо, еще чуть-чуть, и я увижу…

— Штыки… Все равно…

— Ты чего? — неожиданно передо мной возник Альт.

— А? — растеряно спросил я.

— Чего встал, говорю.

— Я не…

Видение. Всего лишь видение. Реалистичное. Страшное. Но видение.

— Да что с тобой? — терял терпение Альт.

— Ничего, — я кашлянул, скрывая внезапно севший голос. — Просто… усталость.

И надо бы спросить его, что здесь произошло, но нельзя… Лучше ничего не говорить. Неизвестно, как он среагирует. Примет за сумасшедшего? А вдруг ничего еще не случилось? Вдруг это… будущее? Нет, невозможно! Сейчас ковровое покрытие другое — коричневого цвета, а в видении оно светло-серое. И освещение отличается. Здесь — длинные люминесцентные лампы под потолком, а в видении на стенах висели хрустальные канделябры.

— Идем. — К моему облегчению, Альт удовлетворился моими объяснениями и продолжил путь. — Знаешь… По поводу Фила.

— Что? — Я попытался изобразить заинтересованность, хотя мысленно пребывал еще в кошмарном видении. Что здесь произошло? Как и самое главное, кто, мог такое допустить?

— Он здесь с самого основания. И заслуживает уважения.

— С самого основания? — А вот это действительно интересно! — Сколько же ему лет? Сколько вообще живут охотники?

— На этот счет у нас есть поговорка, — охотно отозвался Альт. — "Вампиры живут вечность, а охотники — вполовину меньше". Только знаешь, никто пока не смог ее подтвердить. Ни мы, ни они. Вот и твоя комната.

Он тронул ручку и зашел внутрь, включив свет.

— Не барские хоромы, конечно. Но все-таки.

Обстановка действительно роскошью не блистала, но я особенно ни на что и не рассчитывал. Мебель простая, без изысков: такой обычно обставляют недорогие отели. Кровать со стопкой чистого постельного белья стояла у одной стены, двустворчатый деревянный шкаф светло-бежевого цвета — у другой. У изголовья кровати находилась тумбочка с водруженными на ней стеклянным кувшином и граненым стаканом. К шкафу был придвинут письменный стол, больше смахивающий на школьную парту. На полу лежал коричневый палас, оттеняющий золотистые шторы на окне.

Да, и я не сразу заметил раковину для умывания прямо у входа — ее закрывала распахнутая входная дверь. Остальные удобства, видимо, находились на этаже. Альт подтвердил мои мысли:

— Душевая прямо по коридору, там же туалеты и хозблок. Столовая на улице, если заметил такое одноэтажное здание рядом с общежитием. Завтрак в восемь, занятия начинаются в девять. Но тебя это пока не касается. Вопросы еще будут?

— Да. — Я сел на кровать. — Сколько мне здесь жить?

— Это зависит от многих причин, в том числе и от решения Совета. — Неопределенно ответил Альт. — Ах, да. Чуть не забыл. Вот, — он залез в карман джинсов и достал помятый конверт. — Твое вознаграждение за столетку. Сегодняшних еще не рассчитали.

— Спасибо.

— Если все, тогда отдыхай. Увидимся позже.

Охотник ушел, а я, умывшись, бухнулся на кровать прямо в одежде. Я еще подумал, что надо бы сходить в душ, смыть пыль и усталость, но сон уже увлекал меня за собой, так что все прочие потребности отошли на второй план.