Раскаленная стужа

Глава одиннадцатая

Когда на следующее утро Рэннольф проснулся, было еще слишком рано, жена спала безмятежным сном. Она свернулась калачиком под простынями, волосы вороновым крылом разметались по подушкам. О, Боже, он снова хочет ее. Лорд Грэстан поспешно оделся и вышел из спальни. До рассвета еще оставался целый час, когда он выехал из замка вместе со своими лесничими. В серой предрассветной мгле они ехали по молчаливому лесу, вдыхая ароматы влажной земли. Не желая нарушать царящий вокруг покой, Рэннольф только кивал в ответ, когда его сопровождающие указывали на произведенные изменения на полянах и в молодом лесу.

Вскоре небо у горизонта окрасилось розовым цветом. Подул ветерок, и тут же запели птицы – сначала одна, за ней другая, пока вскоре весь лес не наполнился веселым щебетом. Вдалеке призывно прокричал олень, и, словно отвечая ему, где-то проревел другой.

Рэннольф глубоко вздохнул. В такой день хорошо отправиться на охоту. Кстати, на псарне ему сообщили, что щенки уже настолько подросли, что их можно брать на охоту. Он повернул коня обратно.

Собаки радостным лаем встретили его возвращение. Двор был полон жизни – блеяли овцы, кудахтали куры. Слуги на конюшне, насвистывая себе под нос, вычищали стойла.

Лорд Грэстан спешился и, отдав поводья подбежавшему конюху, приказал охотникам готовиться к выступлению. Теперь дело оставалось только за Гилльямом.

Из трапезной разносился аромат стряпни, готовящейся на день. На очаге в большом железном чане булькала густая овощная похлебка. На подносах были разложены свежий хлеб, ломти сыра и круто сваренные яйца. Рэннольф поморщился – ему уже до смерти надоели яйца, которых он съел предостаточно во время Пасхи.

– Гилльям! – крикнул он.

– Он отправился на мессу, мой господин, – сообщил ему слуга.

Рэннольф кивнул в ответ, немного удивившись. Перед походом брату обычно было достаточно посещать мессу только один раз в неделю, по воскресеньям.

Он уселся за высокий стол и обвел взглядом комнату, с удовлетворением отмечая, что она приняла тот вид, который имела во времена его мачехи.

Служанка подала ему чашу с разбавленным вином. Рэннольф взял кусок хлеба и сыр, чтобы позавтракать, но бросив взгляд в дальний угол комнаты, он нахмурился.

Его жена и брат стояли, о чем-то беседуя, у входа в часовню. Даже в простом платье она показалась ему очень красивой. Ровена вся словно светилась каким-то внутренним светом. Она что-то говорила Гилльяму, а тот в ответ только смеялся. Очевидно, это ее раздражало, потому что когда рыцарь подал ей руку, она отстранилась и направилась в трапезную. Встретившись взглядом с Рэннольфом, женщина сникла еще больше.

Если она каждый раз при виде мужа выглядит такой несчастной, то почему тогда с готовностью предлагает себя ему? Какие цели преследует этим? Он отвел взгляд, раздираемый противоречивыми чувствами.

– Доброе утро, мой господин, – просто сказала она.

– Доброе утро, – таким же бесстрастным тоном ответил Рэннольф и повернулся к юному рыцарю. – Гилльям, я собираюсь сегодня на охоту. Поедешь со мной?

– На охоту? Я? В любой момент, но не раньше, чем мы позавтракаем.

Он сел за стол и тут же накинулся на еду. Лорд Грэстан с изумлением наблюдал, как юноша в один присест разделался с несколькими мисками похлебки, умял целый каравай хлеба и потом приступил к сыру.

– Не удивительно, что мы разоряемся, – воскликнул Рэннольф. – Ты один можешь довести нас до нищеты с таким аппетитом.

– По крайней мере, сейчас он хоть прилично ведет себя за столом, – рассмеялась жена. – Я никогда не забуду свое первое утро в Грэстане.

Гилльям покраснел.

– Я уже давно забыл об этом, – смущенно произнес он. – Представляю, что вы могли тогда подумать обо мне.

Она покачала головой и опять рассмеялась.

– Я уже простила тебя.

– О чем это вы? – подозрительно спросил Рэннольф, почувствовав укол ревности из-за их личных воспоминаний.

– Он решил сделать так, чтобы леди Мэв вышла из-за стола, – ответила Ровена. – Он ел, как крестьянин, – отхлебывал из кувшина и говорил с набитым ртом, так что крошки летели во все стороны. – Она испугалась и посмотрела на юношу. – Я отплатила тебе за твои дурацкие шуточки.

– Ах! – воскликнул Гилльям. – Я смертельно ранен!

Рэннольф заставил себя улыбнуться, наблюдая за их дружеской перепалкой.

– Почему ты хотел, чтобы леди Мэв вышла из-за стола?

Улыбка брата немного потускнела.

– Все, что я хотел сказать о ней, я сказал вчера.

– Как ты можешь говорить с такой уверенностью? В конце концов, ты знал ее очень короткое время.

– Я уверен, – в его глазах от былого оживления не осталось и следа.

– Другой причины не было?

Рэннольфу не требовалось ничего добавлять.

Гилльям тоже прекрасно это знал.

– Не было. – Юноша энергично покачал головой.

– О, Господи, я уже жалею, что вообще об этом вспомнила, – вмешалась Ровена. – Лучше об этом забыть раз и навсегда.

Рэннольф поднял руки, желая показать, что он сдастся.

– И, все-таки, я не могу поверить, что она повинна в тех ужасах, которые вы описывали. Как бы то ни было, вопрос решен, и я больше не хочу слышать о твоем отъезде из Грэстана, брат.

Юноша, опустив голову, уставился на свои руки, потом посмотрел на Рэннольфа глазами, полными отчаяния.

– Почему ты хочешь, чтобы я остался? Из меня в лучшем случае получится посредственный управляющий. Мне кажется, из-за меня только одни проблемы.

Он поднялся из-за стола, но Рэннольф схватил его за руку.

– Это не так. Долгое время ты был моей единственной радостью. Не уезжай!

Как он мог поверить, что боль в душе Гилльяма пройдет так быстро? Ведь столько времени потребовалось, чтобы у него самого перестала ныть сердечная рана.

Гилльям только покачал головой и отвел взгляд. Когда Рэннольф, наконец, отпустил его руку, юноша покинул комнату. Рэннольф задумчиво посмотрел ему вслед, не зная, как залатать прореху, возникшую в их отношениях. Он вздрогнул от неожиданности, почувствовав легкое прикосновение руки жены.

– Я не думаю, что он покинет вас, – сказала Ровена. – Он горячо любит Грэстан, но вас он любит еще сильнее.

Он повернулся к жене.

– Вам нравится мой брат.

– Наверное, вы правы, – сказала она задумчиво. – Он многое сделал для меня за эти месяцы, хотя вначале я не могла понять, как вы могли назначить управляющим человека, не умеющего ни писать, ни читать. Теперь я знаю, что вы цените в нем его любовь и верность. Но он не подходит на роль управляющего. Гилльяму больше подошло бы быть хозяином замка, пусть даже в качестве вашего кастеляна.

– Понятно, почему вы так считаете, – резким тоном заметил он. – Кастелян не так часто бывает в отъездах, как управляющий.

Ровена бросила на него удивленный взгляд, словно не понимая, что он хотел этим сказать.

– Вы думаете, что я так люблю считать деньги и завидую должности управляющего? – спросила она.

Как она легко ходит вокруг истины, не отрицая своей привязанности к его брату. Рэннольф больше не мог выносить разговор на эту тему и снова переключился на хлеб с сыром.

– Мне сегодня не хватало вас на мессе, мой господин. Вы уехали, ничего не сказав. Я попросила капеллана продлить службу, но вы так и не появились. Придете ли вы завтра?

– Это мое дело, приду я или нет, – грубо ответил он.

Он не любил копаться в своей душе и уж, тем более, не хотел позволять это делать священнику. Заметив, что лицо Ровены приняло испуганное выражение, он чуть не рассмеялся.

– Вы никогда не посещаете службу? – спросила она взволнованно.

– Я был на службе во время нашей свадьбы?

– Да, – почти шепотом произнесла она.

– Позвольте мне самому побеспокоиться о моей душе…

– Мой господин, мы готовы выступить как только вы скажете, – сообщил вошедший в комнату главный егерь.

– Хорошо, – с облегчением произнес Рэннольф, обрадовавшись возможности прекратить разговор с женой. – Найдите сэра Гилльяма и передайте ему, что я приношу свои извинения и очень прошу сопровождать меня. Если он станет отказываться, скажите, что если понадобится, я готов привязать его к лошади.

– Как будет угодно, мой господин. – Егерь рассмеялся и вышел.

Рэннольф поднялся из-за стола, но жена придержала его за рукав.

– Мой господин, вы по-прежнему хотите устроить большой праздник по случаю этой свадьбы? Мы собирались это обсудить.

– Позже. Я устал от планов, схем и договоров. Мы вернемся к этой теме, как только я узнаю ответ сэра Джона.

– Пожалуйста, уделите мне еще пару минут. Клянусь, что долго вас не задержу.

Она тоже поднялась и стояла перед ним, закусив нижнюю губу, словно оцепенев от страха.

– Будь по-вашему, – ответил он и отвел ее к очагу, подальше от слуг, убирающих столы. – Говорите, я вас слушаю.

– Я знаю, что вы вряд ли прислушаетесь к моим словам, но я не могу молчать. Эта свадьба, которую вы планируете, – большая ошибка. Ей просто нельзя выходить замуж…

– Если вы снова собираетесь говорить мне о том, какая она плохая, то я слушать не буду, – перебил ее Рэннольф. – Я уже все решил.

Она посмотрела ему в глаза долгим изучающим взглядом.

– Да, я вижу, что вы не перемените своего решения, – сказала Ровена, тяжело вздохнув, и взяла в руки кочергу. – Сэр Гилльям говорит, что Эшби – всего лишь деревянный дом с одной деревенькой поблизости.

Говоря это, она рассеянно ковырнула кочергой тлеющие угли.

– Что вы делаете? Перестаньте, пока мы не задохнулись от дыма.

Ровена оставила очаг в покое и снова повернулась к мужу.

– У этого человека, которого вы выбрали ей в мужья, хватит сил с ней справиться? И что еще более важно – что, если она откажется принять его в качестве мужа? Можете ли вы ее заставить?

– Она согласится, – уверенно сказал Рэннольф. – Я ее опекун и могу выбрать для нее того, кого сочту нужным. Джон – хороший человек.

– Леди Мэв привыкла к достаточно роскошной жизни. Эшби не даст ей того, в чем она нуждается.

Ровена говорила ровным, бесстрастным голосом.

– В любом случае, это лучше, чем монастырь, – отрезал он.

– Это вы так думаете. Сделайте мне одно одолжение.

Рэннольф пристально посмотрел на нее. Ничего в ясных синих глазах и мягком контуре губ не говорило о капризе, который мог прийти ей в голову. Наконец он кивнул.

– Ради ваших людей, мой господин, не забирайте ее из монастыря до самого дня свадьбы. Я знаю, что вы не верите нашим рассказам, но слуги чувствуют себя с ней очень неуютно.

Рэннольф задумался.

– Я считаю все это глупостями, но не могу утверждать, что у остальных другое мнение. Поэтому я выполню вашу просьбу.

С явным облегчением Ровена взяла его руку и быстро поднесла к своим губам.

– Благодарю вас, мой господин.

Прикосновение Ровены заставило его вздрогнуть, и в нем тут же проснулось желание. Он уже собирался заключить ее в свои объятия, но она заговорила снова, и момент был упущен.

– А что вы будете делать с деньгами, которые леди Мэв у вас украла? Как собираетесь их вернуть?

Рэннольф застыл. Так вот в чем была причина ее нежности! Нет, жена не добьется открытого признания перед всеми, что он был таким дураком и бездумно доверял своему слуге. Таким образом, Ровена унизила бы его достоинство и получила над ним некоторую власть.

– У вас нет доказательств ее вины.

– А как тогда объяснить все ее дорогие наряды и украшения? Если это только не вы сами выдали ей вдовье наследство. – В ее голосе звучало нечто большее, чем простое любопытство.

– Я? Мне не нужно было ей ничего покупать, у нее было все, когда она пришла.

– Если вы не покупали, то тогда кто же? Без сомнения, многое она купила уже здесь. Когда ее отослали в монастырь, некоторые купцы даже приезжали осведомиться, почему она больше к ним не заходит. Если не верите мне, то спросите у них. И где, как не в сундуках Грэстана, она могла взять деньги?

Рэннольф долго смотрел на нее, припоминая, как часто он расточал комплименты по поводу нарядов леди Мэв. Ему нравилось, что она так заботливо относится к своей внешности, потому что это очень поднимало престиж Грэстана. Поэтому ему никогда не приходило в голову поинтересоваться, откуда брались ее богатые туалеты. Он полагал, что свояченица шьет их из тканей, взятых в его кладовых. Несмотря на усиливающиеся в нем сомнения, лорд Грэстан не мог позволить, чтобы они отразились на его лице. Если обвинения жены справедливы, то он становится дураком втройне.

– А что вы хотите, чтобы я сделал? Сорвать с нее платье? – спросил Рэннольф жестким тоном. – Когда она выйдет замуж, то не будет больше вас беспокоить.

– И это все? – возразила она. – Но она ведь обокрала вас!

– Если я не согласен с таким утверждением, то это значит, что леди Мэв меня не обкрадывала, – ответил он с яростью в голосе. Почему Ровена не может оставить все, как есть? Она намеренно бьет по больному месту. – Я думаю, что разговор на эту тему закончен.

– Я не могу понять вашего отношения, – сказала жена раздраженно. – Вы говорите мне, что король потребовал двойную дань за честь, – она произнесла это слово с сарказмом, – жениться на мне. Это доход за два года. Он также повысил другие сборы. И тем не менее, словно желая наградить эту женщину за все ее многочисленные проступки, вы устраиваете ей дорогую свадебную церемонию и прощаете ей воровство.

Рэннольф с трудом сдерживал свой гнев. Мало того, что она унижает его, она еще делает это на глазах у всего замка.

– Вы ревнуете?

– Нет, – резко ответила Ровена. – Я просто очень раздосадована. То, что она взяла, принадлежит моим детям. Я не хочу, чтобы их наследство разворовывалось.

– Как трогательно, – сказал он холодно, – вместо того, чтобы нападать на беззащитную вдову, почему бы вам не сэкономить на дорогих приправах, на ненужных пирах. Если вы таким образом заботитесь о моих деньгах, то недолго будете распоряжаться моим кошельком.

Она впилась в него пронзительным взглядом.

– Стыдитесь! Этот праздник действительно был необходим, потому что слуги должны были поздравить вас с возвращением, хотя бы для того, чтобы вспомнить, кто их господин. Что касается дорогих приправ, то у нас их нет, за исключением перца. Все остальное – заслуга вашего повара и ваших людей, вырастивших необходимые травы у нас в саду. Ваш кошелек от этого не пострадал.

Как она смеет отчитывать его, словно ребенка?! Он схватил ее за плечи.

– Не так громко, миледи, а еще лучше – вообще замолчите!

Ровена резким движением вырвалась из его рук.

– Вы большой осел, – произнесла она, прерывисто дыша. Он невольно отпрянул он жены, пораженный силой ее гнева. – Я стерла все пальцы до крови, превращая этот свинарник в дом для вас, а вы, вы…

С этими словами она повернулась и бросилась вверх по лестнице.

Рэннольф тупо смотрел ей вслед, не в силах сдвинуться с места. Затем оцепенение сменил гнев. Какое имеет право эта маленькая стерва называть его ослом?

– Рэннольф, – позвал его Гилльям. – Они уже больше не могут сдерживать собак.

Выругавшись, лорд Грэстан стремительно вышел из комнаты. Никогда еще он не встречал такого сочетания красоты и гадкого языка, как у этой женщины. Если ее тело неодолимо влекло его к себе, то каждое слово приводило в бешенство.

Рэннольф вскочил в седло. Гилльям, глядя на него, усмехнулся.

– Семейные проблемы, брат? – спросил он. – Тебе сейчас нужно спустить немного крови, чтобы прочистить мозги. – Заметив, что Рэннольф нахмурился, Гилльям улыбнулся еще шире. – Твоя неудача – мое приобретение. Теперь я уверен, что настроение у меня улучшится.

Он пришпорил своего жеребца и выехал за ворота. Лорд Грэстан не мог удержаться от смеха и пустил коня во весь опор, чтобы догнать брата.

Рэннольф сидел, глядя на огонь, в маленькой комнатке, примыкающей к спальне. Час был поздний, но стояли долгие июньские дни, и солнце еще не скрылось за горизонтом. Все дневные заботы остались позади. Темрик с Гилльямом были заняты на конюшне, Джордан, несмотря на то, что было еще светло, уже спал. Лорд Грэстан подумал, не пригласить ли жену составить ему компанию у очага, но тут же отогнал эту мысль.

Избегать ссор с ней оказалось очень просто. Когда они не разговаривали, то и не ругались. Он думал, что это продлится лишь несколько дней, пока его уязвленное самолюбие не успокоится, однако прошла неделя, потом еще одна, а после того как было получено согласие Эшби, эти две недели без конфликтов переросли в шесть. К этому времени желание избегать жены в течение дня превратилось в привычку, от которой ему отказываться уже не хотелось.

Однако ночью все было по-другому. В интимной обстановке он не видел причин сопротивляться своему влечению к ней. Поэтому Рэннольф заключал Ровену в объятия и позволял их телам жить своей жизнью.

Дверь в комнату открылась, он с надеждой повернулся, но увидев, что это лишь жена, разочарованно кивнул. Однако в се глазах было столько грусти, что лорд Грэстан не выдержал и спросил:

– Что-то не так?

Жена промолчала и подошла к окну. В свете предзакатного солнца ясно были видны пролегшие под ее глазами тени. Он-то знал, насколько тревожной стала Ровена в последние несколько ночей.

– Вам что-то нужно? – настаивал Рэннольф, полагая, что должна быть какая-то причина, по которой она сюда заглянула. В конце концов Ровена сама быстро приняла их молчаливое сосуществование и даже сама заботилась о том, чтобы их пути днем пересекались как можно реже. Было очевидно, что она тоже с облегчением восприняла их холодное перемирие.

– Что-нибудь слышно от Освальда? – наконец спросила она, не глядя на мужа. Рэннольф ждал королевского благословения на предстоящий брак леди Мэв.

– Нет. Я предупрежу вас, когда что-нибудь будет известно, – ответил Рэннольф и снова уставился на пляшущие язычки пламени.

Она тяжело вздохнула и повернулась к нему с мрачным выражением лица.

– Вы по-прежнему собираетесь устроить этот праздник? Вы как-то сказали, что хотели ознакомиться с записями, чтобы лучше представлять свое финансовое положение. Если вы только взглянете на них, то не будете меня сильно ругать, если я не смогу все подготовить к свадьбе как следует.

Он нахмурился. Ее лицо было таким же серым, как набежавшие на небе тучи.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил Рэннольф, ища на ее лице признаки недомогания.

Удивление на мгновение прояснило ее глаза, но они тут же снова безжизненно потухли.

– Да, все нормально, мой господин.

Он пожал плечами. Если Ровена не хочет об этом говорить, то и настаивать бесполезно.

– Вы как-то на себя не похожи сегодня.

– На себя? – тихим голосом спросила жена и добавила: – Так вы посмотрите записи?

Он кивнул и медленно поднялся.

– Сейчас мне делать нечего, поэтому давайте взглянем.

В кладовой было темно и сыро. Мерцающие угли жаровни давали тепло только в непосредственной близости. Ровена разложила записи на столе и присела на стоявший рядом с ним сундук.

Когда Рэннольф пролистал страницы, его сердце заныло. Все было так, как она сказала. Хьюго даже не пытался скрыть то, чем занимался. Но эта сумма была сущим пустяком по сравнению с сокращением доходов от его владений. В то время, как его жена была уверена в том, что Хьюго продал запасы для собственной выгоды, Рэннольф видел за всем этим гораздо более зловещие симптомы.

Он посмотрел на нее поверх листа с записями.

– Вы спрашивали моих управляющих, что они присылали в Грэстан в течение последних двух лет?

– Да, Гилльям собрал для меня все сведения. Как вы видите, цифры, указанные Хьюго, гораздо меньше тех, о которых сообщается.

– А почему вы так уверены, что именно Хьюго, а не они обкрадывали нас? Может быть, эти люди, зная о махинациях Хьюго, использовали его вину, чтобы скрыть свое воровство?

Вопрос озадачил се, и Ровена нахмурилась.

– Я не думала об этом, мой господин. Но мне кажется, они вряд ли пошли бы на это.

Рэннольф опять взял в руки записи. Воры могли на это решиться, если были уверены, что никто не станет их проверять. Неужели Темрик был прав? Может быть, он действительно позволил прошлому ослепить себя? Если это так, то под угрозу поставлено само существование Грэстана.

– Похоже, что не слишком разумно затевать сейчас пышные праздники. – Рэннольф встал и придвинул стул поближе к столу. Как ни странно, при этих словах он испытал скорее облегчение, чем разочарование. – Я думаю, что Эшби не станет возражать. Он никогда не был сторонником роскошных церемоний.

– Благодарю вас, мой господин, – сказала она тихим голосом, собирая бумаги в шкатулку. Повернувшись к нему, Ровена слабо улыбнулась и добавила: – Вот видите, не так уж плохо, что я распоряжаюсь вашим кошельком. На самом деле я всем сердцем желаю добра Грэстану.

Рэннольф задумчиво посмотрел на жену. Она же такая красавица! Почему Ровена все время одевается в простые платья и скромные накидки? Она должна носить яркие платья из дорогих тканей, соответствующие ее положению. Хотя, даже такая простая одежда не могла скрыть ее красоты. Но куда делся живой огонь, наполнявший раньше глубину ее синих глаз?

Лорд Грэстан провел рукой по ее щеке, ожидая, что в глазах жены вспыхнут искры, которые были ему уже так хорошо знакомы. Но она отстранилась от него.

– Я очень признательна вам, мой господин, – произнесла Ровена тихим, чуть хрипловатым голосом, – но у меня есть еще некоторые дела.

Она попыталась уйти, но муж взял ее за руку.

– Сегодня уже поздно для каких-либо дел.

Ровена попыталась высвободиться, но он ее не отпускал.

– На самом деле, мой господин, – продолжала стоять на своем Ровена и потом добавила более решительно: – Я должна идти.

– Для чего нам тогда столько слуг, если вы делаете за них всю работу? Разве вы не сказали, что от всего сердца желаете Грэстану добра? И разве я – это не Грэстан? Мне нечего делать, и я с удовольствием проведу в вашем обществе свободное время.

– В моем обществе? – ее глаза сверкнули, обретая былой блеск, губы сжались в упрямую линию. – Не смешите меня!

Она запнулась, словно сама испугалась своих слов, потом закрыла лицо ладонями и долго стояла молча, поглощенная какой-то внутренней борьбой. Когда Ровена отпустила руки, печать тоски и уныния вновь легла на ее лицо.

– Как вам будет угодно, мой господин.

Желание пропало, и раздражение к нему вновь вернулось.

– Видимо, это слишком тяжелая обязанность для вас… – начал он, но его прервал стук в дверь.

– Моя госпожа, вы здесь?

Выругавшись сквозь зубы, он рывком распахнул дверь.

– В чем дело?

– Мой господин, я не ожидал найти вас здесь, – торопливо проговорил слуга. Его широкое лицо раскраснелось от спешки. – Прибыл гонец со срочным донесением для вас.

Не успел он закончить свою речь, как в комнату стремительно вошел мужчина и упал на колени перед лордом Грэстаном.

– Мой господин, – сказал он. – Я весь день провел в пути от Освальда Хирфорда, чтобы вручить этот пакет лично вам в руки. Мне приказали, чтобы вы прочитали его немедленно, а я должен дождаться ответа и ваших указаний.

Гонец вручил лорду Грэстану запечатанный пакет.

– Хорошая работа, – похвалил гонца Рэннольф. – Ступай на кухню, и пусть тебя там хорошенько накормят. Том, дай лошади этого человека двойную порцию овса в награду за скорость.

Он повернулся и снова пошел в кладовую, поближе к горящим светильникам. Вскрыв пакет, Рэннольф обнаружил в нем согласие на брак Эшби, подписанное и скрепленное печатью. Это явно не могло быть предметом особой срочности. Лорд Грэстан нахмурился и отложил бумаги. Еще была записка, написанная кое-как, по-видимому в спешке. Он прочитал ее один раз, потом другой, не в силах поверить своим глазам.

– Как они посмели?! – прорычал он, еще раз пробегая записку глазами.

– Что случилось? – спросила Ровена, подходя к нему.

– Скончался ваш отец, – сказал он, чувствуя нарастающий гнев. – Похоже, что это случилось почти месяц назад. Но ваша драгоценная матушка не сочла необходимым поставить нас в известность. Вместо этого леди Эдит сговорилась с вашей сестрой, и они отправились к епископу Хирфордскому, где заявили, что ваша мать является единственной законной наследницей состояния лорда Бенфилда.

Ровена побледнела, казалось, она сейчас лишится чувств.

– Мать поклялась, что сделает это, – прошептала она. – Поклялась, что лишит меня наследства. Нет! – воскликнула она, хватая его за руку. – Мой господин, вы не можете позволить им это сделать!

Рэннольф нахмурился. Только это ее и волнует – земли да деньги. Никакого горя по поводу смерти отца.

– Не волнуйтесь, я еще никогда не уступал того, что принадлежит мне по праву. Не собираюсь и на этот раз. Вам должно быть приятно, что письмо моего кузена позволило нам не тратиться на военный поход?

В его тоне чувствовалась насмешка. Ровена посмотрела на него потемневшими глазами.

– Поля и фермы, – прошептала она. – Долг и горечь. Я выполнила условия нашего свадебного соглашения.

С этими словами она резко открыла дверь и вышла из кладовой. Рэннольф проводил ее горящим взглядом, потом вздохнул. Разве не он сам – как она там говорила, – купил товар, не проверив его качество. А теперь он обречен на этот фарс в виде их брака. Будь она проклята за то, что всегда пробуждает в нем зверя.

Он еще раз посмотрел на послание. Надо хорошенько поразмыслить, прежде чем отвечать Освальду. На самом деле, в глубине души он даже был рад войне – это позволило бы ему избавиться от накопившейся желчи. Лорд Грэстан задул лампу, прикрыл жаровню и вышел из комнаты. По крайней мере, теперь он знает, чем заняться.